Эта башня во мне

2.

На летучке в агентстве «Брюс» я была сонная и побитая.

Сонная, потому что всю ночь с упоением вспоминала, с какой страстью Григ Воронцов прикасался к моему телу, с каким жадным аппетитом проглатывал ужин, как расслабленно пил кофе из маленькой чашечки, наслаждаясь каждой минутой покоя.

Разве можно уснуть, когда твоя голова переполнена мыслями и мечтами!

А потом наваливался полутемный зал, и люди, корчащиеся на полу, потому что их убивала музыка! Я знала, что сплетение нот, записанное на нотном стане, имеет особую власть над психикой, знала, что музыка может стать триггером, запускающим былые фобии или предопределенную цепь событий. Музыку использовали для гипноза, с помощью правильных композиций манипулировали толпой…

Но музыка как инструмент убийства? Нож маньяка, пулемет на войне… и рояль? Пока не появился Синг Шё с гуцинем, разве думала я об этом? Разве знала предел своего таланта – хрупкая девушка со старой скрипкой?

Если бы раньше кто из знакомых поставил в ряд рояль и убийство, я бы искренне рассмеялась. Ситуация из анекдотов: рояль выпал из окна и задел прохожего, роялем придавило неуклюжего грузчика. А главное – игра на рояле была настолько фальшивой, что слушатель застрелился. Смешно, ага.

А теперь я прочувствовала всем телом, что Григ говорил чистую правду. Если в доме стоял инструмент, и Воронцов до него добирался, все живое было обречено. На всех этажах, в подвале, на крыше, на заднем дворе и на улице.

Говорят: сильный боксер, фехтовальщик. Григ был сильным пианистом в этом смысле слова. А фантастическая скорость игры и экспрессия исполнения не оставляли шансов. Он многих убил, извлекая звуки, и рояль пробуждал в нем кровожадного зверя. Триггерил воспоминания о тридцатых годах.

Поэтому я была побитая. Даже подготовленная морально, уже со скрипкой в руке, даже с учетом того, что Воронцов и не бил меня, так, щелкал пальцем, будто смахивал пыль… Я пропустила слишком много ударов, остались порезы и синяки.

А главное – я видела ясно! – ему доставляло особый кайф причинять мне боль, расковыривать раны, видеть меня в крови и в слезах. Такой контраст с тем, что было чуть раньше, с той отчаянной горячностью в шепоте, когда он клялся, что никому не позволит меня обидеть! Даже себе… даже…

Разве можно уснуть, когда душа и тело находятся в таком раздрае. Когда разум видит абьюзера, и тело подтверждает все обвинения, а сердце кричит: «он не виновен! его сделали таким, превратили в монстра! и моя любовь одолеет все!»

Глупые сказки про чудищ, которых излечивали поцелуями. Сколько красавиц сгинуло, отравленных прекрасной мечтой о том, что еще уступка, еще один порез на руке, разбитая скула, заплывший глаз… И получится исцелить! Ведь раз бьет, значит… Ничего, увы. Простая фраза, а столько веков калечила женские души, становилась смыслом сломанной жизни, оправданием домашних тиранов, выдававших жажду контроля над жертвой за нежность, любовь, невинную ревность.

Токсичные отношения. Хочу ли я снова в них окунуться? Разве мне не хватило Элен и ее уничтожающей личность заботы? Видимо, не хватило.

Даже побитое и униженное, мое тело по-прежнему хотело Грига, каждой клеткой, каждой порой кожи, всего, целиком, до предела. До последнего вздоха.

Я искала ему оправдания, придумывала, как религию, и фанатично верила в благой исход. Неужели я правда идеальная жертва? Бабочка, летящая в темноте на свет оголенного, искрящего провода?

Григ Воронцов за три недели знакомства стал для меня вредной привычкой. Такой, как курение, алкоголь, как тягучий и сладкий наркотик. Интоксикация Григом. Еще один музыкальный термин. Я знала, что он меня убивает. И не могла отказаться.

Когда Обухов увидел меня в Останкино, побелел, как залежи мела, и пристал с расспросами «кто посмел»? Что я могла ответить курсанту? И нужны ли ему ответы? Разве что пришлось отмазать Китайца, поехавшего меня провожать.

– Это просто тренировка, не парься, – успокоила гардемарина. – Когда ты отрабатываешь удар, неужели инструктор тебя щадит? Когда боксер работает в спарринге, кто подсчитывает его гематомы?

– Это другое дело, – поджал губы взбешенный Обухов. – В конце концов, ты же девушка, Аленький!

– Милый, это сексизм, – я ткнула пальцем в плечо Данилы. – Все прошло с моего согласия, так что не парься, курсант.

– Закрой ему доступ в башню! Григ тебя выбрал жертвой и играется, словно кот, цепляя когтем за шкурку.

– То есть я глупая серая мышь? Что ж, спасибо за оценку, курсант. Мне и Элен об этом твердила. Я услышала и поняла, не вижу смысла продолжать разговор!

Он хотел меня удержать, извиниться, но Фролов оборвал пикировку, жестом пригласив в кабинет.

За ночь командор сопоставил улики, обдумал увиденное в концертном зале, и пришел к тем же выводам, что и Григ.

Синг Шё, победив и иссушив Кондашова, завладел навыками Дома Иллюзий. А попытка создать манекены – массово, милостивые господа и дамы, я прошу это отметить особо! – выдала причастность дракона к тайным практикам семейства Гордонов. И позвольте спросить, откуда приезжему знать столь интимные тайны кланов?

Кромешники угрюмо молчали, но Фролов как всегда витийствовал и риторически вопрошал. Если бы их командор вовремя услышал мои показания, поверил рассказу смешной скрипачки вместо того, чтоб проталкивать очевидную версию с Григом… А ведь кто-то успел проникнуть в исподний Дом Манекенов, побывал на фабрике, порылся в архивах. Это выяснили Фролов и Кларисса после сходки Сестер в МГУ. Варька, сидящая между мной и Патриком, шепотом ввела нас в курс дела.

Но даже тогда командор не сделал правильных выводов и допустил возможность теракта в Малом зале консерватории.

С несколько раздраженным видом Фролов сделал знак, и на экране проектора появилась фотография Юэ Луна, в полицейской форме, в орденах и сиянии.

– Позвольте представить господина Юэ, инспектора I класса из Отряда Желтой реки, подразделение Найхэ. Проник на территорию Российской Федерации по простому, без чинов и регалий, с первой попытки и без всякого блата поступил в МГУ, господа. Так сказать, совершал под прикрытием тайную операцию. Оружие – талисманы, заряженные внутренней силой или энергией ци, но, в отличие от чисто даосских практик, не брезгует и магическим словом. Его цель – черный дракон Синг Шё, поэтому полагаю полезной возможную кооперацию. Ваше мнение, гардемарины?

– При чем тут река и что такое Найхэ? – крикнул любознательный Патрик.

Варька демонстративно прочистила ухо.

– Какой миленький! – заворковала Людмила. – Такому парню в кино сниматься, а не исподов ловить на чужбине.

Многие девушки из собравшихся согласно закивали, любуясь Китайцем.

– Зачем он поступил в МГУ? – этот вопрос задала Марго, третья из со-зданий, посетивших собрание. – Дружба народов не очевиднее?

Фролов кратким взмахом остановил балаган:

– Разумеется, драгоценная Первая. Университет Дружбы народов тоже идеально служит прикрытием и местом вербовки иностранных студентов. Но, как пояснил Юэ Лун, если у дракона есть выбор, он всегда выбирает лучшее. Так что инспектор, скажем так, смоделировал возможное поведение гостя столицы и пошел по его стопам.

– Студента Синга Шё нет в наших списках, – выдала сухую справку Марго. – А если инспектор не сдаст экзамены, он будет отчислен с первого курса.

Кто-то хмыкнул. Фролов замахал руками, готовясь объяснять про Найхэ. Но тут из коридора донесся крик:

– Этот Юэ все сдал, Маргарита Рудольфовна! Могу предъявить зачетку!

Сквозь толпу младших кромешников, которым не хватило мест в кабинете, торопливо протолкался Китаец. Без формы, в элегантной гражданской одежде он выглядел до того восхитительно, что по рядам пронесся единый вздох.

Юэ Лун ослепительно улыбался и размахивал в воздухе черной книжечкой.

– Как вы могли сдать экзамены? – немедленно взорвалась Марго. – Без моей печати на допуске?

– Простите, ее поставила Долли, – примирительно вскинул руки Китаец. – Этот Юэ прождал вас полдня в коридоре, и Дарья Васильевна согласилась… Э, как это? Шлепнуть печать! По всем предметам – отлично, управился вчера до концерта.

– Миленький и умненький, – оценила Людмила.

Маргарита вдохнула поглубже, собираясь обрушить на китайскую голову всю ярость российской системы, но Вадим Никонорович хлопнул в ладоши, обрывая нелепый диспут:

– Голубушка Первая, если это так важно, обсудите вопросы дисциплины позднее. А сейчас я надеюсь услышать от гостя всю информацию о Синге Шё. По пунктам, голубчик Юэ, фиксируйте на подкорочку. Кто он такой, черт побери. За каким, как вы изволите ругаться, ракшасом приехал в нашу столицу. Что требуется для его поимки. И как он связан с другими драконами, прилетавшими раньше в Москву. Итого, четыре пункта, извольте ответить. Можете в произвольном порядке. Да, совсем забыл: изъясните, голубчик, с какой стати вчера подвергли опасности пятьсот зрителей в консерватории.

Юэ Лун задумался, согласно кивнул. Отыскал меня взглядом в группе кромешников, чуть заметно поморщился, разглядев ссадину, горевшую на скуле. Я вспомнила, как вчера убежала, оставив его в одиночестве – без объяснений, не попрощавшись, грубо оборвав поцелуй. Должно быть, китайский красавчик впервые столкнулся с подобным отказом. Вон и круги под глазами, добавившие им глубины, и улыбка какая-то блеклая. Ну почему так устроен мой мозг? Почему я бегу от заботы и ласки, добиваясь внимания психопата? Как кошка, рванувшая из рук прохожего прямо под колеса грузовика?

– Вам кажется, – начал Китаец, притушив любезность и обаяние, – что вчера я совершил преступление? Если б знали, на что способен Синг Шё, не осуждали б с такой поспешностью. И пятьсот жертв, как вчера на концерте, показались бы допустимой ценой ради поимки дракона.

Обухов скептически хмыкнул, Фролов зыркнул на курсанта, показал кулак. Данила изобразил смирение.

– Мы не знаем, кто такой Синг Шё, – между тем продолжал Юэ Лун. – Звездный Змей – просто творческий псевдоним, как он любит повторять при знакомстве. Никто не видел его лица. Я имею в виду, в человеческом облике. Чаще он носит эффектные маски, но способен менять личины, некий дипфейк, если хотите. Его след – аромат травяного сока в смеси с запахом прелой земли. С недавнего времени я узнал, что он оставляет звуковые следы: гуцинь и шум океана. Гуцинь – боевой инструмент, стихия – вода, так что реки, озера, подземные стоки, грозовые тучи – его союзники. Сущность – оборотень-яо. Все древние семьи яо на учете в отделе Найхэ, но ни один из драконьих кланов не признает подобного сына. Принимая во внимание четвертый вопрос, я подниму картотеки драконов, посещавших раньше Москву. Возможно, Синг Шё – их потомок. Его цель – редкие артефакты и боевые навыки верховных школ. Судя по докладам моих подчиненных, Синга Шё заинтересовали марионетки. А еще – архивы Якова Брюса, которые, возможно, хранил у себя глава Дома Иллюзий. Для его поимки, коллеги, требуется самая малость: выследить, где он находится. У меня есть приказ о ликвидации с пометкой «любой ценой».

– Мило, – не выдержал Обухов, демонстрируя ленивые аплодисменты. – Ноль конкретики, да и задача прикольная: выловить в Москве одного дракона.

– Оставить, курсант, – Вадим Никонорыч привычно отмахнулся от заместителя. – Тем не менее, господин Юэ Лун. Когда вы заявились в столицу, – осмелюсь заметить, задолго до! когда мы знать о драконе не знали! – у вас ведь имелся какой-то план?

– Я действительно приехал за год до событий, когда от надежного информатора получил известие о драконе в Москве. Синг Шё не атакует с наскока, это террорист высокого класса. Он готовит почву для операции, прорабатывает адреса и пароли, вербует соратников и выжидает подходящий момент для удара. Я искал его след.

– Что-то долго искали! – снова сорвался Обухов. – Могли доложить в Бюро Кромки, а не бездельничать в универе!

Юэ Лун стушевался, но ответил прямо:

– Этот недостойный инспектор так бы и поступил. Но увы, бюрократизм нашей системы и политическая обстановка…

– Оставим, – поморщился Вадим Никонорович. – Обухов, еще раз откроешь рот без моего дозволения…

– Я могу слушать доклад из карцера! – осклабился упрямый курсант.

Я пихнула Данилу в бок и хлопнула по губам ладонью. Тот независимо фыркнул, но раздумал немедленно прорываться в карцер. Юэ Лун помрачнел еще больше и перестал смотреть в нашу сторону.

– Чем же дракон так опасен? Тем, что сильнее прочих исподов?

– Он обладает способностью забирать чужие навыки боя. Не знает жалости к людям и оставляет за собой реки крови.

Кромешники переглянулись. Почудилось: все они вспомнили о том, как наследник ордена Субаш прошелся по исподней Москве, вырезая под корень враждебные кланы. Послышался в голове шепот Грига: «Дракон будто мысли мои читает!»

– Ну пока-то он нам помогает, – буркнул скучающий Патрик. – Сколько мы маялись с Кондашовым, пытаясь призвать к ответу. А он только губы облизывал, чавкая нелегальными жертвами!

– Ну ты-то заткнись! – простонала Варька.

– Помогает, – широко улыбнулся Китаец. – Если позволите, этот Юэ проведет урок географии. Что московским коллегам известно о мистической грани Китая?

Кромешники вразнобой зашумели, но Юэ Лун ответа не ждал. Он внезапно сделался холоден, будто вынутый из ножен меч:

– Резня в Лояне, 2002 год, – шум утих, кто-то еле слышно присвистнул. – Ухань, 2005, катакомбы, полные трупов. Храм Центральной вершины на горе Суншань, 2006 год. Гора Хуашань в 2007-м, монастырь Нефритового источника. Закрытое дело о взрыве в подземельях Запретного города. Лхаса, 2010. Достаточно? Или пройдемся по мировой географии? Трагедия в Глазго, 2012. В этом же году атака на Кембридж, пропажа коллекции Тринити-колледжа. Кровавый визит в Вулсторп, а затем вандализм в Вестминстерском аббатстве, когда пострадал памятник Ньютону!

При этих словах я вздрогнула и сделала тайный знак Фролову. Командор кивнул и поморщился, видимо, не хотел сдавать карты Китайцу.

– Его след в Великобритании ярок, – продолжал между тем Юэ Лун, не обращая на нас внимания. – Пройдя по знаковым ньютоновским местам, включая архивы Королевского общества, Синг Шё засобирался в Москву, где проявил интерес к тому, кто был другом Ньютона, учеником и наследником – Якову Вилимовичу Брюсу.

– А пока Синг Шё пировал на просторах Великобритании, наш китайский коллега закончил Оксфорд! – Обухов снова не устоял, даже с места привстал в предвкушении взбучки, но не услышал ни гневного окрика, ни ожидаемых смешков от товарищей.

Всем было просто не до него. Для меня города и даты не имели никакого значения, просто точки на географической карте. А вот кромешники что-то знали, переглядывались в запредельном ужасе, сжимали плотнее губы в предчувствии новых бед, готовых обрушиться на Москву. Видимо, все катастрофы, что перечислил Китаец, проходили по теневому ведомству, не цепляя лицевую реальность. Но то, что случилось в исподнем мире, выходило за всякие рамки.

– Это все черный дракон? – шепнул кто-то. – Мамочка дорогая…

– Да, – будто эхо, отозвался другой. – Пятьсот жертв – пожалуй, пустяк. На фига вчера Данька геройствовал?

– Мы не можем его поймать, – с горечью признал Юэ Лун. – Просто идем по кровавому следу и собираем улики. Но с Москвой случилось иначе. Стала понятна цель. Потому этот Юэ поступил в МГУ: сталинские высотки связаны с именем Брюса. Этот же недостойный инспектор изучал историю метрополитена, перерыл библиотеки столицы в поисках сведений о Сухаревой башне. Сожалею, что работал втайне от вас, но кромешники – кусочек головоломки.

– При чем тут концертный зал? – позабыв о дисциплине, крикнула я. – Брюс не связан с консерваторией!

– Зрительный зал – источник энергии, – ответил за Китайца Фролов. – Забрав жизни и души любителей музыки, дракон атаковал бы дом Брюса, который стоит через улицу, чтоб покопаться в коллекциях. На данный момент весь скрытый фонд эвакуирован в Кремль. С бумагами разберемся потом. Пока сосредоточимся на главном, голубчики. Нужно исхитриться и просчитать следующий шаг дракона.

– У Синга Шё неизменная тактика, – вновь подал голос Китаец. – Во всех городах он находит союзника, самого сильного из исподов. Заключает с ним договор, обещая взамен исполнение самой заветной мечты. Полагаю, что и в Москве…

Юэ Лун не стал договаривать, но народ и не ждал продолжения. Кто-то истерически рассмеялся, кто-то матюгнулся вполголоса. Кто-то пристально взглянул на меня.

– Только не это, – сказала Людмила, озвучив всеобщий стон.

Уверена: все как один, они представили в этот миг Воронцова.

Самого сильного. Самого дерзкого. Уже напоившего кровью Москву. Наследника ордена Субаш, связанного с Яковом Брюсом.