Я действительно мурлыкаю, подумала Шеннон, постепенно просыпаясь, переваривая эту новость, в то время как ее горло гудело, грудь вибрировала, и Антон продолжал поглаживать ее по спине.
Шеннон проснулась окончательно, растянулась на его большом теле и прислушалась к странному шуму исходящему от нее, пытаясь свыкнуться с происходящими изменениями, пока ее затуманенный мозг приходил в сознание.
— Мне нравится этот звук, котенок, и твоя реакция на меня, на мои ласки, — прошептал нежный голос ей на ушко.
Она подняла голову и шум прекратился. Антон улыбнулся ей. Она не могла не улыбнуться в ответ.
— Доброе утро, — прошептала девушка.
— Болит?
Она ощупала свое тело.
— Нет. Я…, — румянец окрасил ее щеки. — Я хочу тебя снова, — и девушка стыдливо спрятала лицо у него на груди.
— Ты определенно тоже в горячке милая.
— Я не понимаю. Со мной раньше никогда такого не было.
Антон продолжал поглаживать ее спину, играя пальцами и ладонями на изгибах ее попки, а затем вновь возвращаясь к спине.
— Я думал об этом. И мне кажется, что знаю, в чем причина.
— Хорошо. Просвети, потому что все это пугает меня немного. — Она не хотела лгать, и действительно хотела объяснений. — Мне немного страшновато. Такое ощущение, что я больше не знаю свое тело.
— Ты жила среди людей, с той поры как твой отец погиб. И твои инстинкты притупились. А после встречи со мной все спящие инстинкты в тебе пробудились разом.
— Понятно. И это унизительно.
Антон нахмурился и его рука замерла.
— Почему?
— Всегда думала, что я не из трусливых. А теперь запрыгиваю на тебя или на ближайшее дерево всякий раз, когда мне становится действительно страшно. Подумай об этом. Твоя мать, скорее всего, думает, что я жалкая. Будь я полностью оборотнем, рыкнула бы на нее, хоть как то попыталась бы защитить себя. Но я оборотень лишь на четверть. Я побежала в душ и запрыгнула на тебя, чуть не сбив с ног.
Его тело мгновенно отреагировало, и Антон усмехнулся.
— Думаю, это восхитительно.
— Ты ничего не боишься, тебе меня не понять. Это как срабатывает переключатель внутри меня, мой мозг отключается, и следующее что я осознаю, как отрываюсь от земли, и запрыгиваю на тебя или на то, что повыше. Я говорю себе, остановиться, спуститься вниз и быть смелой, но мое тело меня не слушает.
— Ты частично пума, а я волк. Мой вид обычно убивает твой. Это естественно для тебя, убегать и забираться повыше. Это сильный инстинкт, прочно укоренившийся в твоих генах, — Его рука поглаживала ее попку. — Черт, иногда я вижу, кроликов и делаю несколько шагов в их сторону, прежде чем прихожу в себя и останавливаюсь. Меня разрывает желание преследовать их и съесть. Я имею с этим дело всю жизнь, и до сих пор борюсь с такими импульсами.
— В самом деле?
— Да. Я мог бы рассказать тебе о многих неловких ситуациях, в которые попадал, пока брал под контроль своего зверя.
— Например? Расскажи мне.
— В средней школе мне понравилась одна девочка. Мне казалось, я влюбился, она была такой горячей цыпочкой. А я пятнадцатилетний подросток на пике гормонального взрыва. И я пригласил ее на свидание, купил цветы, и очень нервничал, потому что не знал как ведут себя на свиданиях люди. Девушка открыла дверь, держа на руках свою любимую кошку. Увидев меня, ее коша сошла с ума, зашипела и выскочила за дверь. И я побежал за ней, прежде чем понял что делаю. Загнал бедную кошку на дерево, а сам стоял под ним и все о чем думал, как ее оттуда достать и убить. Когда Салли прибежала посмотреть, что происходит, я отвернулся, скрывая свое лицо, так как начал меняться. Не мог говорить, потому что мой голос стал глубже и грубее. Она подумала, что я урод и каким-то образом напугал ее кошку. А я просто ушел, напоследок сильно пнув дерево. В последствии Салли избегала меня и враждебно смотрела каждый раз, когда наши пути пересекались в коридорах, пока не уехала из города два года спустя.
Шеннон печально улыбнулась.
— Мне жаль.
— Пришло время моего первого забега со стаей, первый на который меня допустили, понимаешь, половое созревание, и мысли о сексе были, в то время как навязчивая идея. Просто ядерный взрыв гормонов, как человека, так и моего волка. — Он сделал паузу. — Вероятно, ты не захочешь услышать всю историю.
— Рассказывай дальше.
Антон покраснел.
— Представь себе гормонально — неустойчивого подростка на его первом забеге со стаей. Мы раздевались под деревьями, там были все эти обнажённые женщины. И я адски возбудился, и понял, что это заметил каждый член стаи. Я не мог снять свои трусы. Реагировать, таким образом, вне брачного сезона считается грубостью. Это был обычный забег стаи, который мы проводим ежемесячно, празднуя полнолуние. Это своего рода наша версия праздника и способ для стаи сделать что-то вместе. Мой отец понял, почему я стоял, не снимая трусов, и приказал мне вернуться домой. Когда я уходил, отец прокричал мне вслед, чтобы я подрочил как следует, когда доберусь до дома. Я хотел умереть от стыда на месте.
У Шеннон от удивления отвисла челюсть.
— Он не мог так сказать!
— Он это сделал. Я никогда не забуду смех и шутки, за своей спиной, пока бежал всю дорогу домой. Я не говорил с ним два дня. Это смутило меня достаточно, и я никогда после этого не участвовал в других забегах стаи.
— Твой отец повел себя, как осёл! — в ее голосе звучал гнев.
— Отец считает, что подобная жестокость сделает нас крепче и жестче. — Антон вздохнул. — Так что нет никакого позора в твоем страхе и инстинктах оборотня, Шеннон. В пищевой цепочке, нас все бояться, — Он вдруг усмехнулся. — Бьюсь об заклад, ты никогда не имела такой проблемы с мышью.
— Нет. — Она вдруг рассмеялась. — Я никогда не думала об этом, но в моей первой квартире соседи постоянно жаловались на полевых мышей всё лето, но я никогда не видела, ни одной в своём доме.
Антон усмехнулся.
— От тебя исходит слабый аромат пумы. У мышей хороший нюх, так что они избегали бы тебя в любом случае.
— Так ты думаешь, быть рядом с тобой помогает моей крови меняться, вытаскивает наружу все инстинкты моего вида?
— Да.
Шеннон закрыла глаза пытаясь представить большую кошку. С когтями и хвостом.
— Что ты делаешь?
Она вздохнула и открыла глаза.
— Я попыталась измениться. Но не смогла.
— Ты знаешь, как это делается?
— Мама спрашивала моего отца, как он это делает. И она рассказала мне. Надо представить себе изменения, что я большая кошка, лапы, хвост, и это произойдет, так делал мой отец. Но, похоже, со мной это не сработало.
— Сладенькая, если бы ты могла обращаться, ты бы сделала это когда была напугана. А просто потому, что ты представила себе кошку и ее черты, не означает, что ты сможешь перевернуться. И тот факт, что ты только на четверть пума, гарантирует, что ты не сможешь перекинуться. Мне жаль милая.
— Ох. — Шеннон не была уверена, должна ли она чувствовать разочарование или нет.
— Это не имеет значения, и черт, я вроде счастлив, что ты не можешь перекидываться. Если бы ты имела когти и превратилась бы в кошку, когда запрыгнула на меня, боюсь даже представить, что бы со мной тогда было, — Он усмехнулся. — Вероятно, ты царапала бы меня каждый раз, когда другой оборотень пугал тебя.
— Я не боюсь тебя.
Антон неожиданно перевернулся, подминая девушку под себя.
— Твой аромат сводит меня с ума. — Он стремглав спустился вниз и опустил голову, чтобы накрыть ртом ее вершинку груди.
Шеннон выгнулась дугой, подставляя его рту розовый кончик нежной плоти, прижимая его лицо еще крепче к себе. Когда он начал сосать и ласкать ее сосок, она застонала. Ее живот трепетал, и она знала, влага мгновенно смочила ее нежные лепестки и уже стекала на бедра, которые она пыталась развести как можно дальше, чтобы освободить место для тела Антона.
— Пожалуйста, не дразни меня. Я хочу тебя до боли.
Он отпустил ее сосок, прикусывая его зубами.
— Ты такая отзывчивая, котенок.
— Ты убиваешь меня, — стонала девушка.
Антон пошарил рукой по краю кровати, ища один из презервативов, которые были свалены там, в течение ночи, но ничего не нашел.
— Где эта чертова резинка?
— Думаю, мы их столкнули с кровати, прежде чем свалиться без сил, прошлой ночью.
Он перекатился с нее и заглянул за край дивана.
— Вот они, нашел!
— Поторопись, — Шеннон перевернулась и встала на четвереньки, выставляя попку и раздвигая ножки. — Возьми меня таким образом. Ты понятия не имеешь, насколько мне хорошо, когда ты берешь меня сзади.
— Знаю, — его голос, углубился, когда он достал несколько пакетов и повернулся к ней лицом. Рычание вырвалось из его рта при виде представшей его взгляду картине. — Я…
Кто-то постучал в дверь.
— Антон! Давай быстрее! Твой отец ранен!
Антон бросил презервативы и спрыгнул с кровати, метнувшись к двери. Шеннон схватилась за края простыни и еле успела прикрыть себя, когда он распахнул дверь. В проеме показался высокий мужчина, которого она никогда раньше не видела.
Незнакомец запыхался, казалось, он пробежал немалое расстояние на предельной скорости.
— Что случилось?
— Я не знаю. — Парень прислонился, к дверному косяку, тяжело дыша.
— Твоя мать прислала меня, сказала, что ты не отвечаешь на ее звонки, просила позвать тебя. Твой отец был серьезно ранен. Они в их доме.
Антон обернулся, и посмотрел на Шеннон, страх мелькнул на его лице.
— Я должен идти. Я вернусь.
— Конечно. — Она кивнула. — Иди.
Он просто накинулся на одежду, даже не побеспокоился обуться, и выбежал за дверь с другим мужчиной. Та хлопнула позади него, но Шеннон услышала гудок, уверивший ее, что Антон, по крайней мере, не забыл замкнуть дверь.
Тело Шеннон болело от неудовлетворенного желания, оно буквально горело огнем, и чувство вины терзало ее за это. Его отец ранен, а она все еще хотела заняться с Антоном сексом.
Шеннон сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоить разбушевавшиеся гормоны, но это не помогало, ее тело все равно продолжало требовать секса. Так, думаю, холодный душ немного остудит мое вредное либидо, подумала девушка. И взбудораженная и беспокойная отправилась в ванную комнату.
Она молилась о том, чтобы его отец остался жив, и что бы Антону ни грозила опасность. Беспокойство съедало ее заживо, что-то или кто-то пытался серьезно навредить его отцу.
Она немного знала об оборотнях или о том, что могло им угрожать. Что бы ни случилось, каким бы ни был исход, она знала, что будет здесь, когда он вернется.
Антон с Полом обратились на стоянке. Они побежали к лесу, в полуквартале вниз по дороге, чтобы быстрее добраться до родительского дома.
Антон не был в состоянии сесть за руль. Беспокойство и страх заставили его отбросить свою обычную выносливость. Он пробежал много миль и наконец, показался дом.
Дверь была открыта, и он просто ворвался внутрь.
— Он внизу, — прокричала его мать из задней части дома. — Что-то напало на него. Поторопись. Думаю, он умирает.
Его волк завыл в ярости. Тот, кто ранил его отца, умрет. Он чуть не сбил свою мать, когда промчался по коридору и скользнул вниз по лестнице.
Антон быстро обернулся, задыхаясь, потянулся к своему отцу, но в секунду, когда рука коснулась одеяла, другой запах наполнил его голову. Человека и смерти.
Он сорвал покрывало и в шоке посмотрел на пожилого человека. Горло парня было разорвано, а невидящий взгляд зеленых глаз направлен на стену.
Дверь металлической клетки позади него захлопнулась и Антон обернулся. Мать смотрела на него по другую сторону решетки, отступая, чтобы остаться вне его досягаемости.
— Ты, в самом деле, думал, что я позволю этому случится? Что я позволю тебе так поступить со мной? — Она оскалила зубы на него. — Ты привел врага на нашу территорию.
И тут его осенило.
— Выпусти меня отсюда. — Антон схватился за дверь клетки и толкнул. Металл загрохотал, но замок выдержал. Их укрепили, чтобы удерживать оборотней, нуждающихся в содержании в клетке. — Что ты сделала с отцом?
— Имеешь в виду кровь? — Она холодно улыбнулась. — Я расцарапала ему спину во время секса, потом перекатила на спину, чтобы кровь просочилась в одеяло, пока я занималась им. Я знала, что запах заставит тебя бросится в клетку. Вы, мужчины, глупы и узколобы, всегда думаете носами или членами.
— Ты убила этого человека? Зачем?
— Мне нужно было тело. — Она пожала плечами. — Это всего лишь какой-то бездомный парень. Никто по нему скучать не будет.
Антон изумился.
— Это против наших законов.
— Как и трахать врага, — завопила она, ярость исказила ее черты. — Так оскорбительно для твоих родителей и всей стаи. Я растила тебя, чтобы ты стал лидером. Вместо этого, ты предал все и ради чего? Маленькой кошки-шлюхи?
— Она под моей защитой. Тронешь Шеннон хотя бы пальцем, я убью тебя.
Ева побледнела.
— Я твоя мать. Ты никогда не будешь угрожать мне снова.
— Она моя.
— Она враг.
— Не для меня. — Он гремел дверями. — Выпусти меня отсюда. Где папа?
Она махнула рукой.
— Он в лесу, ждет меня. И ничего не знает. Иногда супруга должна делать жестокие вещи для своей стаи.
— Если навредишь Шеннон, — прорычал он. — Я убью тебя. Ты перестанешь быть моей матерью и станешь моим кровным врагом.
— Она уже не твоя забота.
— Я заклеймил ее. — Его ум начал обрабатывать страх за безопасность Шеннон и злость за обман матери. — Я сойду с ума без нее. Тебе придется убить меня. Ты готова зайти так далеко? Твой супруг и остальные дети никогда не простят тебе.
— Я над этим думала. Ты еще не полностью перешел в брачный сезон. Я дам тебе наркотик. — Она бросила неприятный взгляд на мертвое тело, лежащее на раскладушке. — Я твоя мать. Я не позволю тебе есть, когда ты проголодаешься. Потом выстрелю в тебя успокоительным и как только ты потеряешь сознание, я вернусь, чтобы забрать это. Я наняла врача из другой стаи. Мы будем держать тебя в состоянии комы, пока сезон не закончится, и он подключит трубку для кормления и жидкостей. Я сказала ему, что ты заклеймил сучку, которая умерла, что частично правда. Она не долго пробудет живой. К тому времени, когда ты проснешься, она выйдет из твоей системы.
— Я клянусь тебе, что если ты причинишь вред Шеннон, я убью тебя.
— Я не собираюсь применять к ней клыки или когти. — Она засмеялась. — Я поняла, когда твой отец рассказал мне, что ты угрожал ему, что чувствовал себя обязанным убить каждого вынюхивающего эту маленькую поедательницу грызунов. Я просто позволю ей уйти с нашей территории. Ни один оборотень не сможет нанести вред твоей драгоценной кошечке.
Антон снова попытался сломать замок на двери, мускулы натянулись.
— Если с ней что-то случится, ты мне ответишь, порочная сука.
— Это ранит. — Она нахохлилась. — Иногда, как мать, я должна делать то, что лучше для моих детей. Я не позволю тебе испортить свою жизнь или свою позицию будущего альфы этой стаи. Я долго ждала, чтобы увидеть, как мой сын займет свое законное место, и я страдала в лишенном любви браке, которому скоро придет конец, а с твоим отцом произойдет несчастный случай.
Ужас сотряс Антона.
— Что?
— Я связалась с Элроем только, чтобы стать матерью будущего альфы. Он никогда не любил меня и оказался настолько глуп, что не осознает, насколько сильно я возненавидела его за эти годы. Он слишком мягок. Он допустил своего ублюдка — полукровку на нашу территорию, когда должен был убить Грэйди в ту секунду, когда его жалкая человеческая мать свалила его на нас. Даже она знала, что мусор надо выбрасывать. Элрой также позволил этому ублюдку связаться с человеком. Это не правильно, и мой супруг не побеспокоился принять мой совет в том, что я хотела, или как я чувствовала себя, зная, что он никогда не убьет того ублюдка, чтобы осчастливить меня.
— Грэйди мой брат. — Антон начал задыхаться, борясь с желанием обратится. Его волк хотел разорвать мать на части. Он не думал, что решетки удержат его от этого. — А мой отец. Ты собираешься убить его?
— Они оба для меня бесполезны. — Она пожала плечами. — Они слабы. Ты станешь лучшим альфой, благодаря урокам, что я преподала тебе. Никогда не показывай врагу свое милосердие. Убей или умри. Мы оборотни, а не щенки.
— Ты больная и сумасшедшая.
Она пожала плечами.
— Но я хитрая. Ты заперт, твой отец в лесу, ждет меня, чтобы трахнуть, а в этот момент тот паразит, которого ты трахаешь, будет вывезен с нашей территории.
Кишки Антона скрутило.
— Что ты сделала? Кто пошел за Шеннон?
— Я позвала местного лидера прайда. Ему было очень интересно узнать о ней. — Ева холодно улыбнулась. — Оказалось, они понятия не имели о ее существовании. Он был более чем рад сграбастать и пометить твое домашнее животное.
— Нет!
— Да. — Она отступила к другой клетке, нагнулась и достала оружие из-под подушки на кушетке. — Я бы хотела остаться и посмотреть на твои страдания немного дольше, после того, через что ты заставил меня пройти, но твой глупый отец начнет беспокоиться, если я не появлюсь в ближайшее время. Он всегда хочет секса. — Она навела пистолет с транквилизатором на грудь Антона. — Врач прибудет сегодня вечером, до того, как это перестанет действовать. Я почищу твою клетку, а твой отец поверит, что я хочу романтический отпуск в нашем домике у озера. Он не будет тебя искать. Я удержу его там. — Она подмигнула. — Спокойной ночи, дорогой.
Антон отпрыгнул от решетки, но спрятаться было негде. Боль пронзила его плечо.
Он схватил дротик и выдернул его. Голова закружилась, несмотря на то, как быстро он удалил дротик, и колени подогнулись под ним.
Антон больно врезался в бетонный пол. Смех матери заполнил уши.
Шеннон беспомощна, беззащитна и в опасности. Он боролся с наркотиками, но все померкло.
Шеннон как раз доставала содовую из холодильника, когда прозвучал стук в дверь. Девушка замерла, и уставилась на нее.
Она не стала подходить к двери. Антон бы просто зашел. Йон тоже мог войти в квартиру сам. Тот, кто стоял по ту сторону двери мог быть опасен.
Еще одна женщина, вынюхивающая Антона, подумала она. Девушка осталась на месте, задержав дыхание и надеясь, что они уйдут.
В дверь опять постучали. Шеннон не сдвинулась, пока что-то не ударило по двери. Она увидела, как дверь пошатнулась. Еще один громкий удар и дверь прогнулась.
Ужас охватил ее, она уронила содовую, оглядывая комнату в поисках оружия или пути к отступлению.
Дверь сдалась на третьем ударе, после чего вошли два крупных мужчины. Оба были шесть футов в высоту, загорелые, блондины.
Схожие зеленые глаза и черты лиц указывали, что они братья или кровные родственники. Мужчины рассматривали Шеннон, в то время как ее сердце стучало как сумасшедшее. Страх парализовал девушку.
Тот, что был справа, принюхался и улыбнулся.
— Привет, рыженькая. Не бойся. Мы не вервольфы. Принюхайся.
Она просто смотрела на них, в ужасе. Они считали, что она определит их сущность по запаху. Ее рот открылся, но слов не последовало.
Тот, что с лева нахмурился.
— Не думаю, что она это может. Чуешь на ней запах человека?
— Все перебивает собачий запах, Марк.
Второй фыркнул.
— Черт, Адам. А от них сильно несет.
Марк приподнял голову, изучая Шеннон.
— Я — Марк, а это мой брат Адам. Мы оборотни-пумы, пришли спасти тебя от паршивой шавки, что держит тебя в заложниках.
— Пожалуйста, уходите, не нужно меня спасать.
Адам скорчил гримасу.
— Промывка мозгов?
— Или просто дура. Возможно, она настолько человечна, что будет нам бесполезна.
— Нет, пробейся через запах шавки. Чуешь? Она в горячке. Она идет с нами, если в ней достаточно крови для этого признака.
Второй брат рассмеялся.
— Мило.
— Она симпатичная. Это плюс — Адам аккуратно сделал шаг вперед — мы тебя не обидим. Просто заберем с собой домой.
Шеннон отступала к кухне, мотая головой.
— Нет, оставьте меня.
Ее инстинкты подвели. Нужда взобраться на что-либо не наступила, и она забралась на стойку без привычной скорости.
Один из них перехватил ее, когда она пыталась забраться наверх. Его хватка усилилась, когда он встряхнул ее и зашипел.
— Не дерись.
— Отпусти меня! — она ударила его по ноге и вцепилась когтями в руку.
Он повернулся, сжимая ее в своих руках.
— Она сопротивляется. Сделай это.
Марк приблизился, Шеннон в ужасе наблюдала, как он занёс кулак. Она попыталась вывернуться из хватки Адама, но боль внезапно охватила голову.
У Девушки не было шанса даже позвать на помощь.