Эдо 2103 (СИ)

Глава 11. Драгоценная кинцуги

— Знаешь, Акеми, у тебя тут довольно симпатично, да и работать нам в ближайшее время все равно вместе, так что я пока останусь у тебя.

Акеми, ковыряясь в холодильнике и пытаясь отыскать хоть что-то съестное — она совершенно не помнила, как вчера прикончила лапшу, хотя ей в два голоса утверждали, что именно так и было — замерла и, схватив бутылку спирта, которую собиралась осушить, резко оглянулась назад. Чуть не запустила, но сдержалась. Сатоши лениво махал ей с диванчика, всем своим видом говоря, что никуда отсюда не денется.

Направлявшийся к выходу (уже десять минут направлявшийся и все никак не уходящий) Сакура бросил на него осуждающий взгляд и скривился.

— Ты что, альфонс?

— А ты что, завидуешь? — парировал Сатоши, и Сакура подавился, возмущенно на него уставившись. — Вот и вали. Вали давай! К своим отчетикам!

Решив, что слушать еще один их бессмысленный спор было выше ее сил, Акеми вцепилась зубами в крышку банки и отпила оттуда добрую половину, после чего тоном абсолютно смирившимся (да и не то, чтоб она была особо против, хотя такая наглость поражала) выдохнула:

— Ладно, только закажи что-нибудь поесть, а то я сейчас отрублюсь от голода.

— Думаю, Сакура очень хочет мне помочь это сделать. Да, Сакура?

У того нервно забегали глазки, очень подозрительно. Кажется, кто-то ей тут истошно врал… И явно не один.

— С чего бы?..

— Это был не вопрос.

Еду ей все же купили; Сакура, забрав ключи, по-быстрому вылетел из клиники, даже толком не распрощавшись, и с улицы до них донеслись обрывки его разговора с Ямаокой о том, что пора было «возвращать залог». Затем прибыл «курьер» — в их район ходила лишь одна доставка, дронами, и драла за это огромные деньги, но хоть что-то; и, сидя на диванчике и замешивая специи в коробку с лапшой, Акеми невольно вслушалась: потому как Сатоши звонил… кому?

— Привет, Кайя.

— Доброе… — связь на телефоне была громкой, поэтому Акеми, пусть и приглушенно, но слышала ее ответы, в том числе и зевок. — … утро.

На часах был полдень.

— Кто-то любит засиживаться допоздна, да? — Сатоши фыркнул, когда в ответ ему донеслось:

— Вот уж неправда! Я была занята… своими важными хакерскими делами. Чего звонишь-то?

— Звоню, потому что дело есть. Это, типа, разве не очевидно?

— Может, ты хочешь позвать меня на свидание, — судя по тону, Кайя улыбалась.

Зато вот Сатоши — совсем нет.

— Слушай, ты у нас звезда. Даже в моей районе слышали о том, какой ты крутой раннер, но давай по-честному: я люблю видеть людей, с которыми флиртую, а тебя мы видим только на камере. Откуда мне знать, что это не маска, а ты на самом деле не жирный семидесятилетний мужик, который дрочит на аниме-фигурки?

— А что не так с фигурками?

— В фигурках? — взгляд Сатоши встретился с Акеми, пока та продолжала уплетать лапшу. Она пожала плечами. — Ничего плохого в фигурках. Плохо только то, что ты можешь оказаться жирными семидесятилетним мужиком.

— Вау! И ты приходишь ко мне, говоришь все эти гадости, обвиняешь, а потом хочешь, чтобы я тебе еще и помогла? Да еще и утром.

— Двенадцать. Часов. Дня.

Железный аргумент.

— … так что тебе нужно?

Дальше пошли деловые разговоры о полицейских ордерах, фальшивых документах и взломе баз данных, которые срочно надо было переделать. Акеми это интересовало мало, поэтому она продолжила наслаждаться чудесным вкусом и запахом лапши — после вчерашнего она ощущалась, как не простая дешевая соевая дрянь, а как что-то по-настоящему вкусное. Еще бы, зло подумалось Акеми, если бы она вчера поужинала, то было бы проще. Но кое-кто решил, что куда интереснее будет нагло сожрать ее порцию.

Два засранца.

Она покосилась на телефон, где в общий чат пришло сообщение от Сакуры с датой и припиской «идем в бар, все, никаких отмазок». С чего это вдруг такая щедрость?

Внезапно, ее осенило — Сакуры уже не было, так что можно было и взглянуть, что же такого он там передал Ямаоке. Она по-быстрому рассказала про камеры Сатоши, и тот, хмыкнув, кивнул:

— Ну давай, взглянем.

Вместе они уставились в экран монитора, где Акеми воспроизвела вчерашнюю запись; там Ямаока возился с кейсом, и, затем, вдруг резко поднял голову, уставившись наверх. На его устах расцвела хитрая ухмылка, и Акеми поняла ее смысл лишь в тот момент, когда вместо объекта в кейсе оказалось лишь размытое пятно.

— Да ну блин!

— Если там не ядерная боеголовка, — задумчиво проговорил Сатоши, — то я даже не знаю что.

А в день, когда Сакура звонил договариваться, Ямаока в ответ на просьбу забрать автомобиль на день поинтересовался:

— А я могу одолжить коллекционку Кехиме на денек, м-м-м?

Речь шла о коллекционной аниме-фигурке, естественно. С лучшей чудесной очаровательнейшей девочкой оттуда. Они оба были фанатами «Прекрасной Мико Кехиме», которую смотрели утром в воскресенье, и, конечно же, как настоящие фанаты, уже давно не подходившие под возраст основной целевой аудитории, могли позволить себе тратить часть денег на ужасно дорогие фигурки.

— Никакой Кехиме, — прорычал Сакура. — Но что-то другое могу отдать.

Ямаока задумчиво поджал губы, явно понимая, что сторговаться за Кехиме они не смогут — Сакура ценил ее больше всяких быстрых знакомств и всяческих дружб, а потому не отдал бы даже под угрозой смерти, а потому осторожно поинтересовался:

— Что насчет Оками-тян?

— Ну, Оками-тян еще можно… — благосклонно пробормотал Сакура с самым кислым выражением лица, на какое был способен. — Только на день.

— Коллекционку.

— М-м-м…

— Со сменной одеждой.

— М-м-м-м…

— Три кимоно. В коробке!

— В коробке.

— И с полосатыми трусиками, — прошептал Ямаока, отчего Сакура позеленел еще сильнее.

Одна мысль о том, что Юаса мог узнать о проблемах в задании, что возникли из-за того, что Сакура зажопил какую-то аниме-фигурку, заставила его покрыться холодным потом, а потому с огромной тяжестью в голосе он неохотно прокряхтел:

— … да.

— С трусами?!

— С… ними.

— Договорились! — Ямаока засветился от счастья.

Поэтому Сакура притащил Оками-тян в черной коробке вместе с тремя сменными комплектами одежды, и, конечно же, с полосатыми трусами. Все, как они и договаривались. Господи. Ну и позор.

Если бы кто-то из их компании знал, что он притащил в обмен на машину именно это, его бы быстро засмеяли. Но, к счастью, Ямаока спас его задницу тем, что тоже отнюдь не горел желанием раскрывать собственные постыдные интересы, а потому «поломал» запись. И очень вовремя. Какие-то вещи — например, любовь к аниме-девочкам — должна была оставаться исключительно между хозяином и его фигурками, и, может, еще между одним одноглазым тупым приятелем. Но не более.

Закончил разговор с Ямаокой, Сакура резко поднял взгляд кверху — на противоположный от клиники Акеми дом. Сожженное здание едва держалось от того, чтобы окончательно рухнуть под своим весом, но не это привлекло его внимание. На секунду Сакуре показалось, что кто-то смотрит на него, на клиники — чьи-то яркие зеленые глаза. Какая-то фигура в лохмотьях…

Но, стоило ему моргнуть, как наваждение исчезло, и он потряс головой.

Видимо, еще не до конца отошел от обезболивающего. Он с раздражением взглянул на телефон, увидев на нем звонок, но вместо очередных ехидных комментариев Ямаоки там, внезапно, высветился номер Акеми.

— Кстати! — с бурным энтузиазмом проговорила она. — Когда пойдешь к машине, если увидишь лису — поймай ее, а?

— Не волнуйся, — кисло хмыкнул Сакура. — Я порошочками не балуюсь. Поэтому лису не увижу точно.

Около машины он позвонил Ямаоке, поныв, что сам пригнать ее не сможет — тащиться в другой район и оттуда обратно пешком ему было совершенно не в кайф, а полученное ранение позволяло пострадать куда более натурально. В ответ тот обозвал его «королевой драмы», но все же приехал, и, когда они вместе ехали к его мега-башне, Ямаока за рулем весело болтал:

— Видел пост с фотками? Видел?! — он хмыкнул, гордо задрав нос. — Благодаря фигурке я сумел составить идеальную композицию и вновь набрать тысячу лайков за жалкие полчаса!

Разумеется, что этим темным делом — фотографированием фигурок — он занимался под псевдонимом, хотя Сакуру определенно точно забавляла мысль о том, что случилось бы, открой кто-нибудь страшную тайну человека за аватаркой с Кехиме-тян. Он устало смотрел на проносящиеся за окном виды, после чего, вдруг, его резко пихнули локтем в бок:

— Эй! Ты же выполнил задание, да?

— Ну да, — он бросил недовольный взгляд назад, и Ямаока сверкнул белозубой улыбкой.

— Значит, тебя повысят.

— С чего бы… — неожиданно, Сакура припомнил слова Юасы, и осознал. И правда. Он задумался, после чего, помедлив, кивнул. — А что?

— Кто-то, помнится, обещал мне побухать вместе, ничего не припоминаешь?

И такое было.

Мысль о том, чтобы отвлечься и напиться звучала соблазнительно. Сакура подумал, что повод и правда был хорош — не каждый день тебя повышают, а чью-то неприятную рожу (Мориноске, конечно же) на твоих глазах отправляют куда подальше. Он кивнул, вновь соглашаясь, после чего устало пробормотал:

— Ну, можно сходить куда-нибудь.

— И приятелей своих зови!

— Зачем?..

— Как зачем! — искренне подивился Ямаока и резко скосил на него взгляд. — Там такие две красотки! Совсем сдурел что ли? Взять их и не пригласить, хотя есть возможность? Но ты всех-всех зови, даже босодзоку!

— Хочешь подкатить к нему тоже? — хмыкнул Сакура и отмахнулся от очередной попытки тыкнуть локтем в бок.

— Ты видел, какая у него страхоебина на голове?! Шутник, блин.

— А сам-то свою рожу давно в зеркале рассматривал?

— Я хотя бы не выгляжу как тупая девка.

Они оба замолчали, подумывая, что бы такое еще сказать. По новостям тем временем передавали новости о вчерашней перестрелке, объявив все конфликтом «Расемона» и банды «Кабуки» — под которого они и загримировали труп с помощью маркеров. Кто бы мог подумать, что это действительно сработает. Далее шли рекламные интеграции, пока, наконец, девушка-диктор очаровательным голосом не зачитала:

— В квадрате 7–4 на Хоккайдо упал космический объект. Предположительно, вчера около одиннадцати часов вечера. Специалисты, проводившие визуальный анализ, сомневаются, что это был метеорит. Вероятнее всего это был элемент вышедшего из употребления спутника. «Накатоми Дзайбацу» заявили, что, предположительно, это была линза спутника, оставшегося на орбите со времен Третьей Мировой…

«Вау», — хмыкнул Сакура, подумав, что это было одновременно с их маленьким рейдом на склад. Не только они вчера шумиху навели, да? И Кайя тогда, помнится, тоже что-то уронила…

По спине вдруг прошелся холодок.

После долгого молчания Ямаока решил переключиться на тему куда более приятную — вновь на дам. Расплывшись в улыбке, он с жутко гордым видом заметил:

— Обязательно их пригласи! Акеми-тян и… вторую, ту красотку в маске.

— Как ты собираешься подкатывать к девушке, если не знаешь ее имени?

— Ну, это лишь вопрос времени.

Ямаока мигнул ему, и Сакура подумал, что пора бы ему переучиваться подмигивать с одним-то глазом.

Когда Хотару закончила разбираться с очередной кучей бутылок, в дверь позвонили.

Позвонили раз, два, еще настойчивей. Сегодня она никого не ждала в гости; Юаса бы точно сюда не заявился, Сакуре (он из всей группы единственный знал ее адрес) точно сюда не было смысла тащиться, особенно когда он отлеживался дома с раной на ноге, домохозяин получил свои деньги… Поэтому, невольно, Хотару крепче сжала швабру в руках крепче.

Она играючи добралась до входной камеры и, увидев, кто именно стоял за дверью, тут же отшатнулась. Невольно ощерилась, гневно глядя в сторону входной двери — потому что там, из всех людей, кто мог приехать, почему-то находился тот, кого она меньше всего желала тут видеть. И это был даже не Масакадо Сэйва.

Ягью.

Какого, собственно, хера.

Особого выбора у нее не было — Ягью был подчиненным Юасы, а с Юасой лучше было не шутить — поэтому Хотару все же открыла дверь и окинула гостя очень недовольным взглядом. Он выглядел так же презентабельно, как и всегда, в отличие от нее, надевшей самое непримечательное в гардеробе для уборки.

— Хотару, — произнес он, подумав.

— Я знаю, как меня зовут.

Она продолжила буравить его взглядом, не особо понимая смысла того, что он сюда заявился.

Ягью оглядел ее с головы до пят, после чего взглянул вперед, в комнату.

— Все в порядке?

— Что. Тебе. Нужно.

— Юаса-сан попросил убедиться, что ты будешь в форме для следующих миссий.

— Как видишь…

Когда Ягью протиснулся внутрь, Хотару проводила его очень недовольным взглядом. Она внимательно проследила за тем, как он критично осматривал ее свежий порядок; затем, когда он вскинул голову и уставился на нее все так же мрачно, она развела руки, намекая, что все еще не видит смысла такой инспекции.

— Юаса-сан… сказал помочь тебе. Чтобы ты вернулась к нормальной жизни.

— Убраться что ли? — со смешком фыркнула Хотару.

Ягью взглянул на нее так убито, и шутка вдруг стала не такой смешной.

— И это тоже.

Поначалу Хотару стушевалась — ей не шибко улыбалась затея работы с Ягью, особенно после всей истории в гардеробной, но затем, прикинув, что это означало меньше работы, она улыбнулась. Очень недобро, и, впихнув в руки неожиданного гостя платочек, с очаровательной улыбкой произнесла:

— Как кстати.

Ягью подкола не понял и искренне пробормотал:

— Чистота жилища — первая грань чистоты души.

Глубоко, конечно.

Хотару с крайней озадаченностью проследила за тем, как стянул с себя пиджак ее неожиданный гость, повязал платок на голову и затем, из дипломата, достал аккуратный фартук с изображением… что бы это не было за животное. Он взялся за предложенный ему веник и кивнул.

День прошел… мягко говоря увлекательно.

Вечером, когда квартира была вычищена, сломанная мебель починена, а глючащее зеркало в ванной вновь светило именно так, как и было задумано, Ягью все с той же щепетильностью сложил фартук и вернул платочек Хотару, после чего, с убийственно серьезным выражением лица, произнес:

— Помни, что если дома будет порядок, то будет чисто и на душе.

— Ты это уже говорил, — едва подавив смешок, заметила Хотару.

— Юаса-сан беспокоится за тебя.

— Не переживай. Все будет в порядке.

Ну, она надеялась.

Взгляд Хотару скользнул по папке с документами, озаглавленными именем ее предыдущего напарника.

Юаса не обманул, и деньги спустя несколько дней поступили на счет — в несколько этапов, старая схема для обмана бдительных банковских систем.

Значит… настала пора Онашигицунэ!

Приодевшись по такому поводу — и проигнорировав требование Сакуры заявиться на пьянку всем без исключений — Акеми взглянула в зеркало напротив. Короткое розовое кимоно она нашла относительно недавно, оно было довольно модным, но явно не самым дорогим; на фоне постоянных клиентов чайных домиков «Йошивары» — дешевка. Но так, хотя бы, она выделялась гораздо меньше, чем если бы пришла в своем любимом зеленом пальто.

Заметив ее прихорашивания, Сатоши рассмеялся:

— Что, на свиданку идешь? Не со мной? Жаль!

— Ой, шутник!

Она еще немного покрутилась у зеркала, и, удостоверившись, что результат ее устраивает, бодрым шагом направилась к выходу из клиники. Сатоши искренне пообещал не трогать ее медикаменты (и наркотики), и, хотя она ему доверяла, ей все же было немного нервозно. У выезда с района ее должно было поджидать такси, а «Йошивара» точно не обрадуется, найдись у нее пистолет. Придется добежать без оружия…

Может, надо было попросить Сатоши ее проводить?

— А как же пьянка?

— Извини, но сегодняшнее свидание было запланировано… — она причмокнула, глядя на помаду. — Ладно, до скорого!

До «дома Цветов и Ив» они добрались довольно быстро; это был довольно большой район, целиком принадлежавший корпорации «Йошивара». Не очень-то умно было лезть к ним на территорию после недавней стычки, но Акеми не хотела, чтобы скидка на посещение Онашигицунэ сгорала просто так — а потому была настроена серьезно.

Домом Цветов и Ив называли главный чайным дом.

Внутри, в районе, было… богато. Клиентура вокруг явно была уровнем куда выше, чем сама Акеми.

Улицы тут были украшены голографическими сакурами; все вокруг напоминало скорее местечко из старого исторического фильма, нежели настоящее место в нынешнем Эдо. Мягкий приглушенный свет, приятная музыка — в сравнении с шумным городом снаружи тут жили по своим порядкам. Акеми неторопливо двинулась вперед, попутно рассматривая окружение.

Из-за харимисэ на клиентов глазели красивые девушки: ойран, заманивающие клиентуру лукавыми взглядами и томными голосами. Гейши проходились рядом по улице, шутливо прикрывая рты рукавами. Кагэма — молодые юноши — очаровательно улыбались прохожим, и один из них бросил такой на Акеми, отчего она мгновенно расцвела.

Были тут, конечно, и секс-куклы — хангеку-нинге. Акеми слышала о них: кажется, их программа позволяла проанализировать вкусы клиента и принять облик, соответствующий им.

Как здесь было превосходно. Как она здесь… выделялась. Это и правда было место совершенно не для нее. Некоторые посетители глазели на нее, но Акеми не собиралась останавливаться перед своей целью, направляясь в главный чайный дом. Она не зря ждала этого несколько дней. Глупо было бы останавливаться сейчас.

И, наконец, он возник перед ней — дом Цветов и Ив. Богатое здание с покатой крышей и алыми колоннами.

Замерев у входа, Акеми сглотнула.

Там тоже были «цветы» «Йошивары» — ойран и кагэма кокетливо хихикали, протягивая руки и завлекая клиентов внутрь. Как было бы хорошо попасть внутрь… Взгляд Акеми оторвался от харимисэ и остановился на охране, стоявшей на входе. Алая броня, точно такая же, какая была у солдат «Йошивары», что несколько дней назад разнесли склад «Расемон» к чертям. Только маски отсутствовали.

Сглотнув, она двинулась вперед. Может, повезет?

Но, разумеется, не повезло: один из охранников остановил ее жестом и строгим тоном проговорил:

— Предъявите Вашу карточку клиента.

— А если я новый клиент?..

— В таком случае, — он протянул руку, и над той появилась небольшая информационная голограмма, — Вам нужно встать в реестр заказа карт «Йошивара».

Акеми с ужасом увидела, что очередь там была расписана на три недели вперед.

Она с тоской взглянула на здание перед собой.

— Неужели нельзя оформить какой-нибудь одноразовый пропуск?.. Будет жаль, если это, — она продемонстрировала скидочный купон, — пропадет.

Охрана взглянула на купон настолько снисходительно, что Акеми стало не по себе. Что, тоже не сработает?

— К сожалению, этот купон не дает Вам право пройти внутрь Дома, а также право пользования услугами элитных ойран и гейш, если у Вас нет членства. Это общие для всех правила.

… видимо, все же не судьба.

Покривив ртом, Акеми тяжело вздохнула. Вот и посетила чайный домик, называется. Так долго думала об этом, а в итоге лишь сплошное разочарование. Радости от пришедших денег не осталось. Может, и правда надо было идти выпить с остальными, там, хотя бы, было бы весело. Она еще раз с тоской окинула взглядом алые колонны и развернулась.

Но не успела сделать и первого шага, как…

— Постойте.

Неожиданный голос позади заставил ее замереть и обернуться, и, развернув голову, Акеми увидела, как меж двух охранников… стояло само изящество. В роскошном шелковом кимоно, вышитом лисами и драконами, стоял человек со словно выточенными чертами лица. В одной руке у него был зажат веер, и, недовольно поджав алые губы, он поднял взгляд прямо на Акеми.

— Неужели вы не пропустили такую красоту внутрь?

— Но господин Онашигицунэ, Вы знаете правила…

— Да. А еще я знаю, что я зарабатываю больше, чем ты, — его голос лился, словно прекрасная песня. — Поэтому я советую прикрыть глаза на этот случай.

Онашигицунэ — настоящий.

Акеми завороженно наблюдала за ним и дрогнула, когда он протянул ей руку.

— Госпожа. Пройдемте внутрь.

И, словно бы не контролируя себя, Акеми двинулась прямиком к нему.

Все вокруг перестало иметь значение — сейчас в этом мире существовала лишь она и Онашигицунэ. Увлекая ее за собой внутрь здания, он продолжал говорить своим прекрасным мелодичным голосом:

— Поверить не могу, что люди не могут рассмотреть такую красоту. Столь приземленные, столь жалкие… Как хорошо, что я оказался рядом.

Акеми лишь кивнула, продолжая наблюдать за его манерными жестами. Когда он ненавязчиво коснулся ее пальцами, она вздрогнула, чувствуя, словно каждое его прикосновение было обжигающим — но приятно.

— Но на следующий раз я бы посоветовал оформить карту, — улыбнулся он. — Я не всегда буду рядом.

Вместе они пролетели мимо заполненных залов, откуда, словно в хост-клубах, доносился далекий смех. Пронеслись мимо залов, где за закрытыми дверьми творилось то, что другим знать было запрещено. Остановились лишь в самом конце, перед роскошно оформленными седзи, за которой, как догадалась Акеми, находились его личные покои.

Комната Онашигицунэ была оформлена в классическом стиле, настолько, что, казалось, и правда была лишь декорацией в историческом фильме. В сравнении с рестораном, куда их водил Юаса, здесь все было натуральным, дорогим, даже пахло деревом — самым настоящим. По углам стояли дорогие благовония. Онашигицунэ очаровательно улыбнулся ей и потянул за собой, пока они не опустились за низкий столик у окна, на две мягкие подушки.

За шторкой в другом конце комнаты находилось… Акеми отвернулась, решив, что не стоит об этом пока думать.

Некоторое время она сидела молча, наслаждаясь атмосферой, запахами, но потом решила не терять времени даром: и опустила взгляд на Онашигицунэ, красивого, словно выточенного из мрамора. Он кокетливо улыбнулся ей, положив ввер на стол, и Акеми невольно засмотрелась на движение его ресниц.

Господи, какой красивый.

— Госпожа Акеми?

Она дернулась.

— Д-да, это мое имя.

— Прекрасно подходит вашему изящному внешнему виду.

Онашигицунэ наградил ее улыбкой.

— Столько раз видела Вас на постерах и в рекламе… В жизни Вы еще краше.

— Далеко не так хорош, как Вы. Но я рад, — его улыбка стала шире, — что смог удивить Вас.

— Даже не верится, что я наконец-то оказалась тут…

— Не каждому позволено входить в мои покои.

— Значит, — покраснела Акеми, — я удостоилась особой чести?

— Было бы удивительно, если бы нет, госпожа. Быть может, — Онашигицунэ выразительно взглянул на нее, — Вы желаете выпить?

Разумеется, что она хотела! Да, это были лишние потраченные деньги, но ради чудесных мгновений рядом с ее идолом она могла себе позволить такие траты — тем более после удачно выполненной миссии. Деньги Юасы точно пойдут на пользу.

— Что же привело Вас сюда, госпожа? Ежедневные заботы?

Акеми задумалась, вспоминая события последних нескольких дней. Где-то под сердцем кольнула рана.

— Да уж, последняя неделя была… довольно безбашенной.

— Опасная работа? — заботливо поинтересовался Онашигицунэ, и Акеми кивнула ему. В ответ он улыбнулся еще раз, протягивая свою руку: красивую, с тонкими длинными пальцами. Акеми с трепетом взялась за его руку, и он положил сверху вторую, ведя тонким острым ногтем по ее ладони. — Какие изящные у Вас руки, госпожа.

Акеми прикрыла глаза, впитывая каждую секунду наслаждения.

— Эти руки отнюдь не созданы для тяжелой работы.

Конечно, он немного льстил — у нее были руки человека, который многое пережил и многое видел. Но Онашигицунэ был искусен в лести, а потому Акеми мгновенно зарделась.

— Так что за работа была у Вас, госпожа?

— Не всем повезло с такой красивой внешностью, — пролепетала она, невольно пропуская вопрос, пока Онашигицунэ продолжал гладить ее по ладони. — И с манерами, характером… Очутиться в таком месте — самое настоящее чудо.

— Этому, — он крепче сжал ее ладонь, — можно научиться. Нужно лишь стремление.

В комнату принесли напитки и еду; Онашигицунэ лукаво улыбнулся и подлил ей немного вина в крохотную чашечку, после чего протянул ее Акеми. Она покраснела еще больше и с благодарностью приняла ее, после чего он мягким голосом заметил:

— Вы хотели бы очутиться в таком месте?

— Разве я могу? — удивилась Акеми.

— Ну, Вы определенно точно можете бросить тень на многих работниц Дома, — на устах Онашигицунэ заиграла улыбка.

— Вы мне льстите… — застенчиво она вернула чашечку на место. — Я понимаю, что Вы льстите… Но это все равно так приятно!

— Что же Вы, госпожа. Мои собеседники, — Акеми отстраненно заметила, что он не назвал их «клиентами», — знают, что я всегда говорю лишь правду, а не то, что они желают услышать в глубине своих сердец.

— Но разве я действительно могу? — усомнилась она, и его губ вновь коснулась улыбка.

— Даже бродяги из Пустошей найдут тут пристанище.

Онашигицунэ взглянул ей прямо в глаза, и сердце Акеми дрогнуло.

— Неужели Вы не верите мне?

Они проговорили час, два; о том, можно ли попасть сюда на работу, через кого. Онашигицунэ говорил даже о том, что мог бы выступить учителем; но затем, словно закрыв эту тему, ведь больше там и нечего было говорить, мягко улыбнулся и поинтересовался о том, что же так беспокоило Акеми — о том, что успело произойти на этой неделе. Не следя за временем, не замечая, как постепенно со счета снимаются деньги, Акеми заговорила: о своей клинике, о том, что делала по жизни. Слушая ее, Онашигицунэ таинственно улыбался, и в конце вымолвил:

— Нет дела более благородного в Эдо, чем спасение других жизней. Но… — он пригубил немного вина, и алая капля скатилась по его губам, — в чем же была безбашенность прошлой недели? Что же случилось тогда? Может, — в его взгляде заиграли искры, — Вы потеряли товарища? Или наоборот, спасли кого-то?

— Спасла…

Акеми завороженно смотрела на него, и Онашигицунэ улыбнулся еще шире.

— И Вы говорите, что я льстец? Вы спасли чью-то жизнь. Разве может быть что-то прекраснее? Или, — он рассмеялся, едва слышно, — Вы подвергаете мои слова сомнению? Быть может, именно Ваша красота заворожила меня, так, что язык боле не слушается.

— Спасла чью-то жизнь, но себя спасти не смогла…

Стоило ей произнести это и вздохнуть, его взгляд приобрел печальные нотки.

— Как же так?

— Не все прошло гладко. И, — Акеми чуть оттопырила ворот кимоно, демонстрируя свежий шрам, отчего взгляд Онашигицунэ стал еще более горьким, — вот результат.

— Какая жалость. Но в то же время, — он поднял на нее глаза и затем вновь улыбнулся, очаровательно, настолько, что душа у Акеми затрепетала. — Разве нет зрелища чудеснее? Ведь он демонстрирует Вашу храбрость и готовность помочь всякому, даже рискуя собой. Нет лучше добродетели.

Он поднялся; и вернулся с небольшим фарфоровым чайником, разбитым и собранным вновь. Трещины были соединены золотым сплавом, и, проведя по ним пальцами, Онашигицунэ вновь одарил Акеми теплой улыбкой.

— Кто-то говорит, что шрамы делают людей страшнее, но я считаю, что это вовсе не так. Вы словно кинцуги — и эти следы лишь доказывают то, насколько драгоценной Вы являетесь. Но кто же, позвольте узнать, посмел?..

И Акеми поняла — отчего-то, ей хотелось говорить все больше и больше… Но чем больше она рассказывала, тем сильнее было у нее ощущение, что Онашигицунэ о всем давно прекрасно знает. О налете на склад, о крупной игре Юасы. И она лишь раскрывала ему то, что уже было давно известно. Будто бы намеренно он позвал ее сюда, в свои покои. Нарушил правила, заведенные в чайном домике.

Его голос резонировал внутри, проникая в самую душу. И, когда его тонкие пальцы обхватили ее запястье и потянули за собой, за ширму второй половины комнаты, Акеми даже не сопротивлялась.