Единственная призрака. По праву рождения

40

Мы с Аэртом сидим по правую руку от императора. Невероятная честь даже для молодожёнов. Моё тело всё ещё под действием парализующего яда, поэтому я лишь наблюдаю за происходящим. Кажется, что мои чувства после церемонии стали такими же скованными, как и тело.

Аэрт молча смотрит перед собой, ничего не ест и не пьёт. Мне неинтересно, о чём он думает, мне неинтересны даже свои собственные мысли. Хотя порой в сумбурном потоке сознания проскальзывают и довольно занимательные. Например, я думаю о том, хотела бы я выйти замуж за Аэрта при других обстоятельствах? Что если бы мне в начале года сказали, что через несколько месяцев я буду женой этого брюнета с завораживающими золотыми глазами? Наверное, я была бы счастлива. И, возможно, меня бы не очень волновало то, что решение о таком замужестве за меня принял мой отец. Так почему же сейчас я не рада?

Я знаю почему, и это знание не даёт мне дышать. Мне нужно найти Арана. Мне просто необходимо это сделать. Его отсутствие я ощущаю физически. Словно что-то заставляет меня вновь и вновь собственноручно раздирать рану своей привязанности мазохистскими мыслями о древнем воине.

С левой стороны от отца сидят мои братья. Я не вижу их, но отчётливо слышу их голоса, которые столько лет снились мне в кошмарах. По сравнению с тем, во что превратилась моя жизнь сейчас, моё детство кажется мне не таким уж плохим. Полковника Ирэ с моего места не видно, поэтому чем занимается этот бравый солдат империи, который пошёл на сделку с врагом, я не знаю.

По ощущениям, празднество длится уже достаточно долго: придворные в моём поле зрения уже светят изрядно набравшимися красными физиономиями. Наконец, Аэртеру надоело сидеть без дела, и он поднимается из-за стола. Я с ленной заинтересованностью прислушиваюсь, что же взбрело в голову моему новоиспечённому мужу? Демоны! Даже в моей голове это звучит странно!

— Прошу простить, Ваше императорское Величество, — тихо обращается он к отцу. — Моя жена устала, можем ли мы покинутьсобственнуюсвадьбу?

Расставленные повелителем огненных котов акценты превращают просьбу в дань вежливости, которая, по всему, оказана Аэртом императору. Отец никогда не любил, когда с ним говорят на равных, и тем более ему не по душе, когда с ним говорят свысока. Я не вижу лица родителя, но знаю наверняка, я не так далека от вдовства и маячившей за ним свободы. Однако казнь отчего-то не происходит на месте.

Император повышает голос, чтобы все его услышали.

— Правитель огненных котов Аэртер и его молодая супруга Мариис желают уединиться! — провозглашает он, и все помутневшие от выпитого алкоголя взгляды сразу же направляются на нас. — Пожелаем им здорового и сильного наследника!

— ХегАш! — кричит кто-то явно пьяный, и его выкрик подхватывают остальные гости. — ХегАш! ХегАш!

От упоминания этого имени у меня словно в долю секунды вымерзают все внутренности. Для всех окружающих это всего лишь древний боевой клич, переросший во что-то, что кричат на каждом углу. Для меня это имя человека, которого я в этот момент хочу видеть больше всех на свете.

Аэрт коротко кланяется, с лёгкостью поднимает меня на руки, отплёвываясь от моей слишком пышной юбки. Это было бы даже забавно, если бы он всё не испортил. И у него была бы настоящая я, а не эта безмолвная кукла, в которую меня превратили. Хотя, быть может, его всё устраивает в моём нынешнем состоянии. Интересно, сколько ещё продлится действие этого проклятого зелья?

Аэрт несёт меня по нескончаемым коридорам, знакомым мне с детства, как вдруг… Я чувствую, как знакомо дёргается палец. Сердце моё срывается с места в галоп. Он здесь! Он рядом! Я старательно вращаю глазами, стараясь запомнить, в каком из коридоров ощущение сильнее всего. У меня будет шанс выбраться, и я обязательно его найду. Следующим подарком стало то, что я могу пошевелить этим пальцем, а это значит, что действие яда ослабевает. Теперь остаётся только придумать, что делать с моим мужем. Это странно, но именно тот поцелуй в храме вдруг сделал меня на удивление спокойной и рассудительной, словно моя голова, наконец, стала такой холодной, какой и должна была быть всё это время. Моя горячая ненависть к этим сильным мужчинам, каждый из которых использовал меня с какой-то своей целью, — к Аэрту, отцу, Хагану, братьям — придаёт мне сил и делает меня более собранной.

Аэртер идёт со мной на руках с какой-то мрачной решимостью. Его губы плотно сжаты, а глаза полыхают огнём так, словно он собирается обернуться в огненного кота с минуты на минуту. Ноздри точёного аристократического носа трепещут, вдыхая аромат моих духов, которыми меня щедро облили служанки. Как он собирается теперь со мной поступить? Что он сделает? Ответ напрашивается сам собой: то же, что и каждый муж делает со своей женой в первую брачную ночь. Остаётся только надеяться, что у моего супруга хватит чести, чтобы дать мне прийти в себя. Раньше я бы сказала, что Аэрт благороден, и бояться мне нечего, но теперь я ни в чём не уверена.

К моменту, когда мы приходим в покои, подготовленные для новобрачных, у меня уже получилось бы согнуть колено, но пока я не желаю, чтобы Аэрт знал об этом.

Стража расступается, двое детин помогают открыть дверь, огненный кот вносит меня в заставленное цветами помещение, пересекает несколько комнат и укладывает меня на широченную кровать. Сам Аэртер садится на край ложа, оперев локти на колени и нервно сцепив пальцы.

— Я хочу, чтобы ты знала, — начинает он и запинается. — Я… Я бы никогда так не поступил, если бы был другой выход.

Его голос звучит так надломлено, что на мгновение тоска затапливает моё сердце. Да, наверное, это действительно так. У него не было другого выхода. Он желал прекратить кровопролитную войну. Желал остановить убийство своего народа. Но от этого мне не легче. Когда-то Аран ХегАш принёс в жертву себя, пытаясь защитить свой народ, Аэртер Аверос же выбрал принести в жертву меня.

— Я знаю, — тихо отвечаю я, немного повернув голову в его сторону.