Эдем 8

Глава 10

Говорят, семья Ле Нобель даже богаче, чем королевский род. Трудно сказать сколько в подобных слухах правды, однако поместье Рейнальда напоминало собой шедевр архитектурной мысли. Одновременно крайняя практичность слилась с невиданной роскошью, вызывая удивления любого из гостей. С одной стороны это и крепость, способная остановить армию знамён от горизонта до горизонта, а с другой за мягким бархатом и пурпурным шёлком скрыта воинская суровость. Ещё и мебель здесь расположена таким образом, что взгляд теряется и не позволяет точно оценить все трудности, с которыми придётся столкнуться потенциальным захватчикам. Какой ширины этот коридор? Это просто трофейные вымпелы или же за ними скрывается поворот? А какой толщины стены, какие из них несущие? Может ли среди этих ящиков скрываться тайных проход или из бездны, казалось бы, складского хлама за гостями наблюдают боевые големы? На эти вопросы придётся отвечать лишь в момент захвата, рассеивая иллюзии, хотя даже тогда декорации продолжат отвлекать нападающих, ну а сейчас они просто делают обитель семьи Ле Нобель уютной и тёплой, пусть и в некоторых моментах слегка захламлённой.

Ланс прибыл почти сразу же и теперь пребывал в томительном ожидании Миларии, которая, разумеется, не могла прийти первой или хотя бы вовремя: статус всё же не позволяет. Так что оставалось сидеть в одиночестве, разглядывая украшения переговорного зала. И изучив почти всё своим цепким взглядом, аристократ пришёл к выводу, что композиция не закончена. Чего-то не хватало, пустота зияла как в тенях Кихариса среди множества магических узоров, так и в Ахикрисе.

— Недавно проводили ремонт? — поинтересовался Лансемалион Бальмуар у приставленного к нему раба.

— Верно, ваше сиятельство, — покладисто и чрезмерно вежливо отвечала живая вещь, играющая роль дворецкого. — Одна из работ известнейшего мастера ещё не готова, но к концу века мы ожидаем получение копии.

— Копии? — удивился янтарноглазый маг. — Это сколько же тогда стоит оригинал, если сам герцог Ле Нобель вынужден покупать копию? Нет, куда важнее имя мастера, способно создать шедевр и оставить его недоступным второму человеку Ландоса. Хотя можете не говорить, кажется, я знаю кто это…

По всей видимости речь идёт о Густаве, чьи произведения искусства находятся в руках самых влиятельных и богатых лариосов всего Эдема. И по всей видимости мастер так и не отказался от создания апофеоза своего гения. Творение, что поможет ему превзойти самого себя и достичь собственной вершины перед уходом на давно заслуженный покой. Эту величающую идею он хотел реализовать ещё при жизни Зелгиоса, который щедро спонсировал своего друга. И по всей видимости Густав продолжил свой труд, намереваясь выполнить все поставленные в первую очередь именно перед самим собой цели.

— Хотелось бы лично посмотреть на конечный результат… — не совсем мечтательно, скорее именно расчётливо произнёс находящийся под действием лекарств Лансемалион Бальмуар.

Да, только расчёт, холодный и прагматичный. Сейчас в сознании застыли стремящиеся аж к объективности аргументы, благодаря отрешению от эмоций, удавалось полностью непредвзято смотреть на себя со стороны. Отсюда и чёткое понимание своих желаний, а также осознание, что под лекарствами находится всю жизнь не выйдет. А значит в будущем испытываемое восхищение при лицезрении величайшего творения Густова может оказать положительный эффект на трудоспособность. Поэтому такое желание, на первый взгляд берущее начало из высоких чувств, на самом деле действительно являлось лишь холодным расчётом. Таким образом в отличии от большинства, аристократ отчётливо понимал, что он такой же скот.

А значит остаётся лишь взять на себя ещё и роль пастуха, манипулируя поощрениями и наказаниями опять же для самого себя. Звучит просто, на деле требуется колоссальная воля и выдержка, чтобы не сделать поблажек, к которым тебя всегда будут толкать инстинкты. Ведь сколько не развивай ментальное тело, сколь сильным ты не будешь становиться, но от гормонов не избавишься, ведь несмотря на свой вред в контексте принятия рациональный и выгодных в долгосрочной перспективе решений, они всё ещё являются неотъемлемой частью организма. Так что с ними не нужно бороться, с ними нужно научиться жить.

— Так значит это правда, — тем временем позади раздался до боли знакомый голос и в переговорный зал вошла Милария Этианелис собственной прекрасной персоной.

Первая гофмейстерина главы рода Этианелис, Айрада Этианелис, любимейшая племянница, которой доверили крайне важную роль в большой игре. Титул её буквально говорил о крайней вовлечённости в жизнь семьи и пусть формально власти она не имела, однако её влияние и власть находились у вершины, рядом с её дядей. В своём роскошном и пышном платье, она величаво проплыла по залу, махая артефактным веером.

Сам же род Этианелис, как, наверное, можно догадаться из названия, является крайне древним и носит в себе частичку самого Этия: буквально первые три буквы, что, конечно, следствие, а не причина. Конечно, с первых времён многое произошло и вряд ли основатели рода, и тот же Айрад хотя бы хоть сколько-то похожи друг на друга внешне, ведь по данным в их родовой присутствуют даже драконы. Да, те самые древние драконы. Вы спросите: каким образом они… ну, древние драконы там размером чуть ли не с города, а человек или те же неасилор ростом около двух метров.

На самом деле всё просто. Нахождение в родовом древе ещё не означает, что все ветви являются прямыми и кровными родственниками. Просто в какой-то момент, когда те или иные виды начали вымирать, то на смену им назначались новые смертные, может и не совсем с точки зрения генетики родственники, однако очень близкие по духу, что важнее. И пусть кровь первых основателей скорее всего уже давно утекла, но принципы, традиции, амбиции и идеалы до сих пор живут в новых членах рода, как и фамилия Этианелис по сей день звучит гордо.

В свою очередь, род Этианелис является также крайне влиятельным и сильным, что уже является причиной, а не следствием. Точной оценки возможностей этой семьи, живущей разумеется в сердце мира, никто дать не может. Во многом из-за того, что они почти никогда не участвовали в конфликтах лариосов напрямую, максимум косвенно поддерживали различные стороны для поддержания хрупкого баланса. Однако нет никаких сомнений, что это один из сильнейших родов всего Эдема, возможно даже сильнейший.

Далее можно вернуться к роду Торвандори. Как уже говорилось, Зелгиос не родился в сердце мира. Отец Граниира родился в Ландосе, в простой, неприметной, ничего не решающей семьи лариосов. Своими зубами он выгрыз себе лестницу к сердцу мира. И когда он добрался до цели, то стало необходимо заботиться об удержании захваченных позиций. В этом огромную роль играют наследники, которых нужно выгодно обвенчать. И за более чем шесть веков жизни для второго сына, разумеется, нашли невесту.

— Я думала, что ты мёртв, — ещё не веря своим глазам произнесла Милария, присаживаясь напротив и попутно сложив веер.

— Разве мы знакомы, госпожа?

— Серьёзно? — теперь помолвленная, как оказалось не вдова, не верила уже своим ушам. — Ты вообще в своём уме такое говорить?

— Категорически не понимаю о чём речь, — продолжал гнуть свою линию Ланс, не собираясь давать формального, но очень важного признания о своей истинной личности, о которой знают чуть ли не все, но закрывают глаза как раз из-за формальностей.

— Ты эту дурость брось. Я же тебе не враг! Или ты уже забыл всё что между нами было?

— Категорически. Не. Понимаю. О. Чём. Вы. Говорите.

Такой дешёвый фарс, неужели она считает его за наивного зелёного юнца? Что там вообще между ними было? Договорной союз, выгодный обеими сторонам? Ну так этот союз сдох вместе с Гранииром Торвандори. Теперь есть только Лансемалион Бальмуар, которого по всей видимости снова пытаются развести. Потому что явно Милария Этианелис не из-за давних воспоминаний вдруг решила сюда явиться. Хотя на самом деле имелись и хорошие, даже приятные воспоминания, но это уже дело далёкого прошлого, которое не должно мешать развиваться определённому аристократом собственному будущему.

— Ладно, спорить не буду, но меня очень обижают твои слова, — действительно обидчиво произнесла бедная, с юридической точки зрения не совсем вдова.

Но вот с моральной точки зрения вдовой её назвать уже можно. Более того, она себя ей и считала, либо хотела считать, добавляя убедительности играемому образу. Но сколько губки не надувай — янтарноглазого мага этим не обманешь. Никогда не доверяй женским слезам, особенно если эта женщина первая гофмейстерина главы рода Этианелис. И не стоит обманываться дарованным ей титулом Милосердной, зазеваешься и она тебя сожрёт. В таких смертных вообще ни капли искренности нет! И если ты не видишь скрытого мотива это вовсе не означает отсутствие оного, это означает что ты слеп и ноги твои уже в капкане.

Однако в любом случае сдаваться Лансемалион Бальмуар не собирался, пусть и немного переживал об этом внезапном визите.

— Зачем ты приехала? — прямо спросил аристократ, радуясь, что выпил лекарство перед этой встречи, иначе бы воспоминания снова обнажились и тогда бы эмоции существенно увеличили вероятность появления новой ошибки.

— Спросить в силе ли наша помолвка, — с ухмылкой ответила Милария, раскрыв свой веер и начав им махать, а затем она решила перестать играть, ведь уже поняла тщетность своих попыток, поэтому оставалось лишь перейти к делу. — О тебе уже знаю все в сердце мира.

— И?

— Что за глупый вопрос? — а вот раздражённость в голосе вдовы оказалась вполне искренней. — Выступления твоего этиамария привлекли слишком много внимания. Тобой заинтересовались. Адрион уже собрал совет по этому вопросу и думает, что с тобой делать. Он тебя убьёт.

— Почему все вы говорите о моём брате так, будто знаете его лучше меня? — сухо и без эмоций спросил Ланс, который слышал нечто подобное уже не впервые.

— Потому что по всей видимости своего брата не знаешь только ты! — жёстко ответила первая гофмейстерина, которая как-то внезапно взбесилась и почему-то тоже вполне искренне, если верить теням Кихариса, а им верить конечно не стоит, но ведь и янтарные глаза очень цепкие: может она действительно слегка переживает? — Покинь Ландос, пока сюда не прибыли головорезы Адриона. Спрячься где-нибудь в Саросе и не высовывай нос, иначе…

— Что иначе? — прищурился Лансемалион Бальмуар, даже сквозь психическую глухость которого вдруг пробилась пока что лёгкая, однако быстро растущая злость. — Что иначе, Милария? Он меня убьёт? Даже если так… по-твоему, я боюсь смерти? Или может быть я когда-нибудь её боялся? Я вернусь в Эдем любой ценой.

— Твои действия грозят стабильности, глупец! Подумай о последствиях!

— Да плевать мне на последствия! — тут же сорвался на крик аристократ. — Срать я хотел на тебя, на твой род, на епископов и лариосов! Я сделаю то, что должен и остановит меня только могила! А если хотите меня убить, то пожалуйста! Пробуйте! Но видит Этий, я сделаю всё, что вставшие на моём пути враги захлебнулись в крови! Так и передай своим союзникам, соперникам, да всем в сердце Эдема! Мелочиться не стану!

— Неужели ты действительно сошёл с ума? — теперь уже ужасно спокойно с непередаваемой грустью в голосе говорила Милария. — Тебе не достичь своей цели. Это невозможно. Просто невозможно. У тебя ничего не получится ни сейчас, ни потом, никогда. И в своей погоне ты лишь потеряешь всё немногое, что у тебя осталось. Если на это плевать, то хоть о гражданах Эдема подумай. Сколько жизней унесёт лишь эхо твоих действий? А если гражданская война начнётся? Скажи мне, стоит ли оно того?

— Стоит ли оно того? — эмоции уже выходили из-под контроля и заискрили молнии, проходящие по всему телу и вызывающие непреднамеренные сокращения мышц. — Стоит ли оно того⁈ Представь, что всю твою семью убьют, уничтожат, растопчут достижения и подотрутся всем, что тебе дорого… в один момент ты лишишься всего и останешься стоять на пепелище, пока по щекам будут литься кровавы слёзы. Раненная и такая слабая, неспособная даже с колоссальной магической силой ничего изменить. Чувство вины будет разъедать твою душу изо дня в день, ты будешь засыпать, сожалея что не погиб там же. Ненависть, гнев, обида, злость, жалость… сердце будет постоянно обливаться кровью, но ты справишься, выдержишь. А что потом? Что ты будешь делать? Переедешь в Сарос и начнёшь новую жизнь? Будешь молиться, что за тобой не придут и вся жизнь превратиться в постоянные оглядывания и сожаления о не сделанном? Просто всё забудешь и простишь? Такое не прощают, Милария, не прощают и не забывают. Если у меня и был когда-то выбор, то сделан он давно. И сворачивать с пути уже поздно.

— Вот как… — разочарованно произнесла первая гофмейстерина главы рода Этианелис, после чего встала со своего места. — Надеюсь твои эмоции поутихнут, и мы вернёмся к этому разговору ещё раз, сделав его более продуктивным. Однако предупрежу тебя ещё раз. Если не остановишься сейчас, Адрион тебя раздавит прямо здесь в Ландосе.

— Пусть попробует.