Дворяне и ведьмы (СИ)

Был почти полдень, а потому необходимо было поспешить. В это время царь собрался хоронить свою жену, а перед дворцом собралась огромная толпа. Всеславу многие любили - кто за красоту, кто за доброту, а кто и за то, что она одна успокаивала мужа. В толпе многие плакали, вспоминая её. Хол успел наслушаться всякого, пока продирался сквозь неё поближе к балкону.

- Проведи нас во дворец. - Попросила Ирина. Как бы не старались они пробраться к лучшим местам прямо под балконом, даже для Хола это было далековато. - Ты же стражник Красова, ну!

И он повиновался. В обход, грубо толкнув одного из людей в масках он вместе со своими спутниками вышел за ограждение и направился прямиком к массивным дворцовым дверям наверху лестницы. Ему показалось, что стражник, карауливший там, был тем же самым, что и у ворот. По крайней мере, он впустил Хола внутрь без лишних слов.

Редко когда во дворец пускали зажиточных граждан, не то, что обычную городскую бедноту. Сегодня был как раз такой день - внезапное появление государя и объявление о похоронах застали всех врасплох, и потому внутри оказались люди всех сословий. Пустили, впрочем, совсем немногих по сравнению с той толпой, что оказалась снаружи.

Хол вновь просочился через ряды стражи. От входа сразу начиналась огромная лестница наверх. Там был зал, украшенный солнцами, красным и огнями, статуями и колоннами, и там же поставили на возвышении просто огромный чёрный саркофаг. Подойдя ближе едва ли не вплотную к Красичам, которым достались лучшие места этого представления, воитель и спутники разглядели горы цветков, в которых царь утопил свою возлюбленную царицу. Сама она была в белом ровно в центре, и только лишь лицо и руки, сложенные на груди, да волосы выделялись на фоне.

Ирина судорожно вздохнула, как только увидела свою госпожу. Тоноак, и уж тем более Хол были задеты гораздо меньше этой картиной. Холстейн видел лишь женщину, которая недавно умерла. Не красивая, не уродливая, не худая, не толстая. Не было ничего в ней особенного, что бы заслуживало столь роскошного погребения.

Пожалуй, в горах белых цветов, в платье, в чёрном саркофаге, в кругу огней и знамён с солнцам она одна и была лишней. "Мертва - ну и что с того? Люди умирают каждый день, а никто и не обращает внимания". Точно такой же человек лежал сейчас в гробу.

"Назад", - приказал какой-то высокий стражник собратьям. Все отошли на несколько шагов от саркофага и оттеснили и Красичей, и редких гостей вроде Хола со спутниками. Вскоре стало ясно, зачем. Из чёрного проёма в стене явился царь в сопровождении охраны. А в руке он нёс факел. Вверху как раз раскрылся широкий люк, куда бы мог уйти дым.

Чернейшие круги под глазами - вот и всё, что запомнил Хол в этом человеке. Куда больше его удивили факел и странная женщина в странном плаще, что играла роль телохранительницы. В стражники брали только мужчин, и ей нечего было делать подле царя. Не сказав ни слова, Бладимер метнул огонь в саркофаг. Стон удивления разнёсся по дворцу. Постояв с минуту и поглядев на разгорающееся пламя - даже не на жену - царь ушёл туда, откуда и пришёл.

Рабы заторопились поднять гроб и вынести на балкон, чтобы все увидели, как царь любил свою жену. Ещё долго люди приходили в себя после увиденного. Дольше всех это делала Ирина, которая, казалось, боялась огня.

Между тем, краем глаза Хол углядел, как тёмных братьев собиралось у дверей всё больше и больше. "Больше здесь делать нечего", - решил он, и потянул спутников к выходу. Оттуда, куда ушёл царь, вскоре выбежал взъерошенный глашатай. Быстро стало понятно, к чему в зале собралась стража.

Толпа охнула, и даже безразличный ко всему Тоноак не смог скрыть своего удивления.

- Государь желает вас всех видеть на своей свадьбе! - Громогласно заявил глашатай. - Столы накрыты, и пусть все выпьют за здоровье жениха и невесты!

Ирина встала в дверях, и никакая сила не могла её вытолкнуть оттуда. Замер и Хол. Люди в зале и вовсе потеряли дар речи. "А ведь Ирина говорила, что царь любил свою жену", - усмехнулся воитель про себя.

Стоявший у дверей толстый (даже через одежду были видны его объёмные телеса) стражник не преминул моментом и потянулся к Холу. Выяснилось, что он старший брат, которому поручили незаметно собрать людей для охраны свадьбы. Смысл происходящего стремительно куда-то ускользал.

- И запомни - на этот раз никаких колебаний. - Добавил старший брат.

Хол одними глазами показал Тоноаку на выход. Раб всё понял правильно и подхватив служанку за руку повёл её прочь из дворца.

- В прошлый раз что было? - Проводил Хол их взглядом.

- В тот раз с нами не было ведьмы. - Коротко ответили ему.

Теперь настал черёд Хола вставать, как вкопанному. "Ведьмы?", - хотел бы он спросить, но жирный брат уже успел скрыться в толпе - безусловно, в поисках других стражников, которые ничем не заняты. "Царь женится на ведьме", - скользнула в уме догадка. Чтобы подтвердить её, он бросился расспрашивать стражей у дверей. Удивлены они были не меньше его самого и ответить не могли.

Так действовала Ёная. Это в её стиле являться из ниоткуда и творить глупости. Однако, Хол не понимал одного - есть тысячи свидетельств, что колдунью сожгли, а огонь, уничтоживший пол-Красова, безусловно сожрал настоящую всамделишную ведьму, столь он был силён и разумен.

Хол тряс тёмных братьев и пытался добиться ответа, но не получал его. "Кто тогда? Кто из ведьм ещё жив?" Ужасно ему хотелось расспросить свою Ёнаю, но, к сожалению, он не мог. Уж она бы ответила, кто из них ещё остался, а кого забрала с собой смерть. Лесная ведьма, безусловно, была ещё жива - но к чему царю жениться на уродливой старушке, владевшей только Гиблолёсом, да и то не всем?

Ещё должны были быть две. Ёная как-то обмолвилась, что давным-давно она оставила дома в Царстве Ночи своих сестёр. Хол не знал их имён. Однако, было известно, что с его ведьмой они были очень похожи и близки. "Могла ли одна из них устроить пожар?" Ему бы и хотелось верить, что на костре сгорела не Ёная, но в таком случае она оказывалась сегодняшней невестой. Что же хуже для него, Хол пока не решил.

- Если тебя это успокоит, хозяин, то могу подтвердить, что ведьма, на которой женится царь - Ёная. - Вновь явился джинн. Как же мерзко он хохотал. - Но спокойнее не станет, не так ли?

Джинну нельзя было верить. Он бы сказал что угодно, если это могло привести Хола к погибели.

Зал, как только дым выветрился, преобразился. Занавеси были задёрнуты на всех окнах, загорелись жаровни, служки внесли столы и лавки и после того, как стражи разогнали гостей по углам, подготовили всё к пиру. Последними из тёмного прохода явились бочонки с вином, а с ними вошёл и царь, такой же угрюмый, как и прежде.

"Отрава". Хол слышал, как шептали это слово среди Красичей. "Бедняжки. Как жаль, что им придётся её отведать", - болтали между собой стражники. Невдомёк им было, что обычаи требовали и от тёмных братьев, и даже от жрецов хлебнуть вина из общего котла. Потому Хол знал, что если Бладимер и желал отравить свою родню, то ему бы пришлось убить и всех присутствующих в этом зале, и отведать яду самому. За себя воитель не переживал - столько зелий он выпил в своей жизни, что ни одна зараза не сможет его побороть.

- Явится ли верховный жрец? - Спрашивали в толпе.

- ...когда он в последний раз выходил из храма?...

- Не мудрено. Ещё чего развалится. - Иронично замечали в ответ. - Подлецу больше ста лет!

- Болезней боится.

И верно. Холстейн доподлинно знал, что единственный раз за последнее десятилетие, когда верховный жрец появлялся на людях, старик Бладимер был замотан в белые простыни с ног до головы. Удивительно, как некоторые порой хотят жить. "А ведь я помню его ребёнком", - вдруг подумал Хол.

- Неправда. - Заявил джинн. - Ты не мог.

- Но ведь видел. - Шепнул чёрту он.

Хол приметил оружие у Красичей. Некоторые, вроде грузного малого, похожего чем-то на медведя (и, вероятно, носившего похожее прозвище), и вовсе были в полном обмундировании. Они ужасно волновались о своём будущем. "И правильно делают". Джинн взирал на них почти вожделенно - уж он бы не преминул "помочь" им выжить в грядущем побоище.

- Откуда тебе знать, что произойдёт?

Но Хол коротко шикнул на джинна и мысленно указал на распахнувшиеся двери. Слуги, согнувшись в три погибели несли роскошный трон верховного жреца. Сам он, сокрытый за белоснежными простынями, восседал на алых подушках. В молчании, люди взглядами проводили редкого гостя. На самом верху лестницы за котлом почти у самой стены его поставили на землю и к удивлению всех откинули занавески.

Старик, безусловно, заботился о своём здоровье. Выглядел он гораздо младше, чем ему было лет на самом деле. Борода его была завёрнута вокруг могучего тела. Столь давно старший Бладимер стал жрецом, что она достигла невероятной длины.

Тем временем стражников приходило всё больше и больше. "Будьте на чеку, братья", - научал уже знакомый толстяк, - "среди гостей полно воинов. Скрутите их сразу же, как отдадут приказ!" Холу даже хотелось знать, что случится дальше. Столько охраны, подле царя, среди гостей, в дверях, снаружи дворца обещали великую бойню. И что с того, что свадьба? Если это действительно Ёная идёт под венец, то она могла и попросить в качестве подарка немножко крови.

Когда зал был готов, и все заняли свои места, после того, как среди гостей навели порядок, тогда все замерли в ожидании. Бладимер, казалось, ждал больше всех. Холстейн нашёл себе место у стены ровно посередине. Прошёл бы дальше, но не смог - его, как и многих других ушлых стражников лишили прохода кто-то из старших братьев в масках. Глянули сквозь прорези и убедительно замотали головой.

- И ты здесь. - Шепнули сзади. - А ты резвый. Жаль, что братство липовое, и нас с тобой не пускают дальше. Хотя, казалось бы, незачем подозревать своих в измене. Перед царём стелются даже самые лучшие из стражников, и это огромная проблема.

Это был тот самый не брат, что перебросился парой слов с ним у ворот. "А я откуда знаю?", - отвечал джинн на вопрос Хола самому себе. Ни малейшего понятия он не имел и о том, с чего бы вдруг тайному не-стражнику быть таким дружелюбным.

- За царём. - Зато сам тёмный брат прямо ответил на вопрос. - Был бы рад, если наши с тобой цели совпадали.

Джинн потирал потными ладошками и мерзко хихикал. Вместе с ним и вся его свора чертей. "Кыш!", - гнал он их. "Да кто ты такой, чтоб нам указывать? Приходим и уходим тогда, когда хотим", - веселились они. "Будет очень жаль, если на пиру мы не поживимся царской кровью!", - подстёгивал их главный чёрт.

***

Двери вдруг распахнулись, и пред лестницей встала она, и никто её не сопровождал. Ёная. Холстейн сразу понял, что это не может быть никто иная, кроме неё одной. Ведьма всегда затмевала своим светом всё вокруг, даже солнца, даже его личные черти не могли быть впереди неё. Один взгляд на неё уже уносил в другой мир, сотканный ей под стать. Лжи этой долины там не было места, а потому и местные людишки, как и черти, и джинны, и поддельные братья все исчезали в свете ведьминой силы.

Она медленно и спокойно поднималась по лестнице, а Хол всё не мог решить для себя, Ёная это или нет. Если она мертва, то не выходит замуж. Если она жива, то прямо на глазах у своего рыцаря предаёт всё, чем он только жил.

"Пожалуй, неопределённость - это хорошо". И действительно, вдруг какой-нибудь бог или богиня смилостивятся над старым демоноубийцей и разрешат Ёнае быть и мёртвой, и живой, чтобы она взяла лучшее от этих двух состояний? Пусть она, обретающая сейчас законного мужа, будет не Ёнаей. Пусть Ёная тем не менее будет жива.

"Дети дня соединяются в свете Красного Краса. Солнца благославляют сей союз..."

"Бладимер, сын его, да будет господином Ёнаи, а она - хозяйкой его сердца. Пусть он владеет, а она - правит"...

"Да не разлучат их ни ночь, ни предательство, ни зависть или ревность. И Крас, и Бель взирают благосклонно"...

"Да будут они супругами".

Однако, церемония на этих финальных словах не закончилась. Служка, склонившись, подбежал к верховному жрецу и передал свиток. Так же быстро он исчез прочь.

- Ведьма - не человек и не женщина, и клятва супругов должна быть длиннее. Согласна ли ты, дитя ночи, на это? А ты, наследник Краса?

Оба были готовы.

"Царство Дня следует из Царства Ночи. Ведьмы сполна получили свой выкуп"...

"Ведьма не возьмёт больше, чем жизнь и сердце сына Краса, ибо в Царстве Дня Красный Крас ставит условия"...

"Будь причиной союза хоть любовь, хоть ненависть, Крас и Бель благословляют супругов, и Син обещает, что они не предадут друг друга. День и Ночь вновь одно царство. Если дети дня решили отринуть его дар, Крас не будет препятствовать, если же суждено Ночи стать Днём, ведьмы примут поражение"...

"Таков будет договор. На такое согласны Красный Крас и его сын"...

Старший Бладимер налил из котла себе в бокал красного, словно кровь, вина. Хол старался не задумываться, что выпив это он признает брак. "Меня заставили", - отмахивался он. Джинн всецело поддерживал его начинание. Служки торопливо вручили сначала царю, а затем его жене и всем гостям по бокалу - и тогда верховный жрец сказал ещё несколько слов:

- Есть такой обычай давать совет молодожёнам. Когда венчают царя и царицу, то верховный жрец обязан изречь великую мудрость, которую книгописы занесут в анналы истории. Я не настолько хорош, потому повторю правду жизни.

"Как-то спросили молодого царя, одобрили бы его правление предки. Он не нашёлся, что ответить. Многие ночи он провёл у их могил, а когда вышел, то смеялся, испачканный в крови. Его пальцы кровоточили, он потерял ногти, раскапывая сырую землю. Старых царей и цариц, князей и княжен нашли изуродованных и в крови своего потомка. Всем им он разорвал рот будто бы заключив в вечной улыбке. Тогда он смог сказать, что предки ему будут улыбаться всегда. Этот царь погиб, когда восставшие князья вернули украденные у них тираном права и свободы".

- Бладимер, сын мой. - Жрец улыбался. - Я могу сказать наверняка, что тебе не придётся калечить мой труп.

Он поднял бокал и отпил из него половину. Кое-кто из гостей тоже потянулся, смеясь забавной истории. Другие наоборот, замерли, ожидая, когда же царь отведает своего яду. Царица без сомнений осушила свой кубок, её примеру последовал Хол.

Бладимер долго тянул время, играясь кубком. Поднёс ко рту и, казалось, отпил. Две тоненькие струйки полились вниз по лицу, одеждам и на пол. К ужасу гостей он швырнул своё вино об землю и опрокинул котёл.

- Взять их! - Заорал он страже, в глазах его сияла ненависть. - Убить всех, кто будет противиться моей воле!

Царица вторила ему.

- Схватите их. За этим вас здесь собрали, братья стражи.

Медведю тут же в шею впились несколько здоровенных арбалетных болтов. Его сыновьям - или тем, кто выдавал себя за них - даже если те не сопротивлялись вынесли смертный приговор. Черти веселились на этом пиру. "Кровь, кровь, кровь! Ах, скучал я", - хохотал джинн.

- Признайся, хозяин, - С упоением чёрт наблюдал, как Хол, пока никто не замечает, купает в царской крови свои резаки, - ты же любишь это дело, разве нет?

Что верно, то верно - сейчас ему хотелось убивать. И пить чего-нибудь покрепче. Много Красичей сопротивлялись воле царя, и после короткого боя больше половины из гостей теперь лежали мёртвыми. Одни от испуга попали под удары стражей, другие не хотели сдаваться, третьих, вроде Медведя, казнили с особой жестокостью. Число последних Хол и посильно помог поднять.

Молодожёны, обнявшись, вышли прочь, и двери закрылись за ними. Хол метнулся окольными путями туда же, куда уходили и они. Мимо испуганных его жестокостью стражников к царским покоям.

- Ч-чудовище! - Служанка шарахнулась в сторону от перепачканного в крови воителя.

"Дожил", - усмехался Хол. Его, великого героя, перестали отличать от тварей, на которых он вёл охоту.

***

У самых царских покоев он встретил Ирину. Она, как и сам Хол, просто тихо стояла у дверей и прислушивалась к тому, что за ними происходило. Отличало их разве что только то, что у Всеславы уже не было мужа, а Шестак считал, что это не Ёная.

--