Дверь во тьме

10

Скоро откроется академическая станция воскового пути. Рен двинулась в ее сторону – а все остальные студенты собирались на главном дворе, где их ожидали готовые к отправлению личные фаэтоны. Инциденту на вечеринке Тео Бруда уже уделялось меньше внимания, почти все разговоры вертелись вокруг предстоящих каникул:

– Куда ты едешь на этот раз?

– Отдыхаешь на островах?

– Мы рванем к северным предгорьям. Отец настоял…

Рен нога за ногу добрела до зеленой рощи, в которой располагался академический портал воскового пути. Гнев, клокотавший в ее груди, полностью выгорел, оставив после себя только тяжелую усталость. Портал занимал приземистое широкое здание, скрытое среди пышных деревьев. Она устроилась на скамейке в тени одного из них и стала дожидаться Тиммонс. Академический портал отличался от любой казенной станции воскового пути – и, в частности, той, через которую она всегда добиралась до Небес. Здесь отсутствовали индивидуально зачарованные путеводные свечи – вместо них зал воскового пути был окутан заклинанием, активизировавшимся через равные промежутки времени. На вызванной им волне магии могли одновременно совершить пространственный прыжок до двадцати человек. Подготовка к прыжку включала в себя все обычные шаги: визуализацию места назначения, зажжение и гашение свечи – но мощное путеводное заклинание делало процесс перемещения более удобным для студентов Бальмерикской академии. Не то чтобы эта станция пользовалась у студентов популярностью. Кроме Рен и Тиммонс, регулярно сюда приходили всего двое.

И одна из этих двоих как раз проходила мимо сидевшей на скамейке Рен. Небольшой рост и тихий голос позволяли Коре Маррин затеряться в любой толпе. Видимо, именно поэтому Рен никогда не встречала ее в студенческом городке. Кора коротко стригла свои темно-каштановые волосы, оставляя только длинную косую челку на лбу. Ее правую бровь украшал небольшой янтарный шарик. Наверное, она проколола бровь недавно, потому что раньше Рен его не видела. Смуглая от природы, она выглядела немного бледной, потому что много времени проводила в подземном академическом морге. По этой же причине она была одета так, будто сейчас стояла глухая зима: толстые штаны, пушистый шерстяной шарф и длинное пальто в светлую и темную зеленую клетку. Рен никогда не бывала в расположенном под одним из корпусов академии хранилище трупов, но, глядя на Кору, еще раз убедилась в том, что его не зря называли холодным.

За годы учебы она узнала, что Кора выросла в крохотном городке к северу от Катора, живущем в основном за счет сельского хозяйства. С хирургической практикой она познакомилась еще в детстве, разделывая предназначенных в пищу животных. В академии она изучала медицину. Как и Рен, она попала сюда по стипендии, так как еще в школе демонстрировала выдающиеся успехи в анатомической магии. Кора в своей обычной манере – застенчиво и не сбавляя шага – помахала Рен и скрылась внутри здания.

Четвертый студент, с которым Рен постоянно пересекалась в академическом портале, являл собой полную противоположность Коре. Из-за угла станции разболтанной, уверенной походкой, сияя широкой улыбкой, которая, казалось, никогда не сходила с его лица, вышел Ави Вильямс. Он был светлым, но загорелым, и его кожа всегда немного блестела. В ярком свете она выглядела бронзовой. Рен знала, что блеск ей придавало масло, которое он всегда наносил на тело перед борцовскими схватками. Это разрешалось правилами. Скользкая кожа затрудняла надежный захват и тем самым давала небольшое преимущество перед противником – как будто Ави уже не обладал всеми мыслимыми преимуществами в физическом противостоянии.

Он являлся самым молодым участником Игр за всю их историю. Его выступление обеспечило ему полную стипендию в Бальмерикской академии. Само собой, теперь он занимал видное место в ее спортивной команде. Бальмерикская академия гордилась своим многолетним превосходством над другими учебными заведениями Катора в атлетических и магических дисциплинах. Ави был одет в традиционный кардиган на пуговицах, предпочитаемый большинством спортсменов, с вышитыми на правом грудном кармане символическими академическими башнями. Рен не особенно следила за спортивными новостями, но знала, что Ави в этом году был непобедим. Удивляться этому не приходилось. Даже гранитный Девлин в сравнении с ним казался игрушечным воином.

До того, как Ави стал знаменитым борцом, Рен всегда думала о нем как о младшем – и гораздо менее серьезном и сдержанном – брате При Вильямса, ее первого парня. Она знала его с самого детства, и он с давних пор был подвержен резким скачкам настроения. Вот он смеется над удачной шуткой – а в следующий момент уже готов пробить стену чьей-нибудь головой. Трудно сказать, какой вид конфликта он предпочитал: кулачную драку или магический поединок – потому что ввязывался и в то, и в другое.

Академия старательно избегала афиширования этой стороны их драгоценного атлета. Дирекция шла на любые ухищрения, позволявшие уклоняться от его исключения. Но правда была налицо – вернее, на лице: в прошлом году кто-то выжег Ави глаз запрещенным заклинанием, и теперь его широкое, еще детское лицо уродовал страшный черный шрам от магического ожога.

– Рен Монро. Расскажи что-нибудь, чего я не знаю, – улыбаясь, сказал он.

Он всегда говорил это при встрече с ней и всегда с одной и той же певучей интонацией. Она улыбнулась в ответ, а он упер руки в бока, ожидая, когда она поразит его каким-нибудь новым фактом. В эту игру они играли много лет, и у Рен всегда имелась парочка козырей в рукаве именно на такой случай.

– Ты в курсе, что первым магическим сосудом, согласно документальным историческим источникам, было кольцо для сосков?

Черные брови Ави взлетели вверх.

– Да ну?

– Человек по имени Прайор использовал кольцо для… неподобающих занятий и обнаружил, что боль направляет магию в металл и ее можно оттуда извлечь в нужный момент. Он стал хранить в кольце заклинания, в основном для их дальнейшего применения при неподобающих занятиях.

Ави ухмыльнулся:

– Удивительно, что он об этом рассказал.

– Он не рассказывал, по крайней мере, при жизни. Когда он умер, то забрал свой секрет с собой в могилу, и применение магических сосудов было вновь открыто спустя десять лет после его смерти. Еще несколько лет ушло на разработку теории хранения магии, и только потом один историк задался вопросом, не имели ли место более ранние примеры накопления магии в каких-либо предметах. Он-то и обнаружил историю Прайора в одной книге, написанной для людей, увлекающихся…

– Неподобающими занятиями. – Ави снова ухмыльнулся.

Рен улыбнулась в ответ. Вот именно в этой точке заканчивалось их взаимопонимание. Ави не интересовался тонкостями наук, которыми обросла магия за сотни лет своей истории. И он не был склонен к глубоким аргументированным дискуссиям. А ей, в свою очередь, было наплевать на его тренировочные программы или результаты на последнем городском турнире. Да, они выросли в одном районе и делили воспоминания, общие для всех детей Нижнего города, – вроде забегов наперегонки вдоль канала или воровства пирожков из хлебной лавки. Кроме этого, у них было очень мало общего. Поэтому она удивилась, когда он шагнул к ней ближе и спросил вполголоса:

– Никто из тех, кого ты знаешь, не пострадал?

Она покачала головой:

– Узнать нет возможности, но думаю, что нет. Мать последний раз была в кофейне лет десять назад. Скорее всего, она находилась дома. Спала.

– При прислал весточку. У нас там оказался один из родственников. Ничего серьезного – заработал несколько швов. Но один человек сейчас борется за жизнь в городской больнице.

Рен нахмурилась:

– В статье говорится, что все пострадавшие в стабильном состоянии.

– Врет эта статья, вот и все, – резко ответил Ави. – Ей в живот вонзилась острая деревяшка. Ей занимаются лучшие доктора города, но их прогноз неутешителен.

Она только головой покачала. Возникла пауза, во время которой на лицо Ави вернулась широкая улыбка. Рен не понимала, как такое возможно: то ли он обладал редко встречающейся способностью мгновенно переключаться между психическими состояниями, то ли его улыбка представляла собой защитный механизм, вбитый в него нахождением в академии. Улыбайся – и несправедливость будет не так сильно давить на плечи.

– Увидимся внутри, – сказал он.

Рен поглядела в сторону главного двора, надеясь увидеть приближающуюся Тиммонс. Пора бы ей уже появиться. Обычно они входили в портальный зал вместе и немного загодя. Телепортация по восковому пути требовала некоторой подготовки. Перед прыжком желательно успокоить нервы. Она уже начала притоптывать ногой от нетерпения, когда из-за угла показались две фигуры. У Рен перехватило дыхание. В ее сторону шел Тео Бруд вместе с Клайдом Винтерсом.

На краткий миг ей пришла в голову мысль, что Клайд рассказал Тео о том, что произошло на занятии у Агоры. Возможно, он воспринял ее комментарий как нападку лично на Тео – чем он, в принципе, и являлся, – и объект ее критики сейчас потребует объяснений. Рен поискала слова для достойного ответа, но двое молодых людей прошли мимо, едва на нее взглянув. В груди Рен затеплилась злоба. Вот эти двое – самые золотые мальчики академии. Как раз на них она должна произвести впечатление, если хочет когда-нибудь достичь своих истинных целей. Но, как и Лукас Шиверин, они даже не посмотрели в ее сторону.

У Тео явно было сильное похмелье: лицо бледное, под глазами тени. Видно было, что, очнувшись, он причесался и поправил галстук, но на большее времени не оставалось. Клайд, напротив, выглядел прекрасно и улыбался.

– Поверить не могу, что он их всех забрал, – говорил он. – Вот это номер.

Тео хмыкнул:

– Я даже не понял, когда это произошло. Как можно среди ночи вывезти со двора три фиакра? Старик знает, как дела делаются, в этом ему не откажешь.

– Я никогда… не пользовался… – Налетел порыв ветра, и листва зашуршала, заглушая слова Клайда. – …знаешь… как работает?

Тео пожал плечами:

– Надо просто свечу зажечь.

У Рен перехватило желудок. Тео Бруд и Клайд Винтерс направлялись ко входу в академический портал воскового пути. Ее мозг заработал, извлекая из этого обстоятельства возможности, прослеживая причины и следствия. Она связала вчерашний инцидент с тем, что Тео сказал об исчезнувших фиакрах. Только один человек мог отнять ценные экипажи у избалованного мальчика вроде него. Его собственный отец.

Он таким образом его наказал. Теперь Тео мог попасть домой только через академический портал, которым пользуются исключительно беднейшие студенты. Рен глубоко вздохнула. Она сорвала несколько травинок, пробившихся между камнями дорожки, и положила их в карман. Ее сердце еще не успокоилось, когда прибежала Тиммонс, запыхавшаяся и растрепанная. Академический пиджак она не надела и красовалась в рубашке в белую и серую полосы с вызывающе широким воротником и симпатичными бронзовыми пуговицами на рукавах. В тон к этим пуговицам она украсила шею узким бронзовым ожерельем. «Растрепанная» в ее случае просто означало, что ее рубашка выбилась из брюк, пока она бежала по территории академии. Рен зашла ей за спину и помогла ее поправить.

– Извини, опоздала.

Рен кивнула:

– Ничего. У нас гости.

Тиммонс вскинула брови.

– У тебя дома?

– Нет. В портальном зале.

– Кто?

– Двое лучших академических парней. Пойдем поздороваемся.

И Рен распахнула дверь станции, открыв четырехугольник мрака. Рен зашла в эту дверь, ведущую во тьму, а в ее голове все никак не останавливалась карусель мыслей.