Два дурака на чемодан алмазов

Глава 23 Корабль мертвецов

В Атлантике штормило. Что часто бывает весной. Крейсер тяжело вздымал свой нос на очередной вал, и низвергал его вниз в туче белой пены, как бык поддевая основание следующей волны.

Качка утомляла. У тех же кто не был вообще привычен к такому, пропадал аппетит, и валила с ног морская болезнь. Майклу Брауну было очень плохо. К качке и всем сопутствующим неприятностям прибавилась ещё и адская головная боль. Да такая, как будто голову медленно пилили ржавой пилой. Корабельный доктор, видно уже сильно раздражённый другими членами экипажа, страдающими от морской болезни, Майкла просто прогнал, сказав, чтобы он поменьше думал о ерунде.

Но чем дальше, тем хуже Майклу становилось. Он уже не соображал — то ли у него действительно кружится голова и ноги подкашиваются от болезни, то ли это последствия всё той же проклятой качки.

С трудом добравшись до камбуза он встал в очередь таких же как и он нижних чинов — только что сменившихся кочегаров и прочих матросов. Есть ему активно не хотелось. Но надо было. Он, родившийся в квартале нищих, к процессу потребления пищи относился как к святому. И если даже не хочешь есть — протолкни в глотку то, что дают. Ибо завтра этого может и не быть. С кем-либо заговорить было выше его сил. Поэтому он также молча, как и все остальные стоял дожидаясь своей очереди. Видать и другим было не очень комфортно на постоянно ходящей ходуном палубе.

Получив свою пайку Майкл взяв себя в руки и напрягая все свои силы протолкнул её в желудок. Желудок принимать это не захотел. И когда, казалось бы уже всё, обед закончился, изо рта Майкла вылетел фонтан. Почти не переваренной пищи.

Матросы, бывшие поблизости шарахнулись в стороны. Только коротышка кочегар, сильно похожий на сказочного гнома не увернулся. Весь поток пришёлся прямо ему в лицо.

Взревев и покрыв проклятиями обидчика он подскочил к Майклу и саданул своим пудовым кулачищем того в челюсть.

Майкл рухнул как подкошенный.

Тут же как чёрт из табакерки выскочил откуда-то боцман. Дав кому-то по пути в ухо, он проломился сквозь стоящих. Быстро оценив ситуацию, он набросился на коротышку, и отведя на нём душу руганью отправил того под арест. После этого он подскочил к по прежнему валяющемуся Майклу и попытался привести того в чувство. Но не тут-то было. Майкл как пребывал в бесчувствии, так и продолжал изображать из себя труп. При этом реально мало от него отличаясь.

Покрыв всех и вся проклятиями, боцман скомандовал тащить «этого дохляка» к доктору. Двое матросов, которых боцман на это дело отрядил, перемазавшись в рвотных массах, которыми был покрыт Майкл, или «эта сухопутная крыса», как они тут же его обозвали, потащили по назначению. Доктор, увидев что ему притащили, выслушав матросов, махнул рукой куда бросить «это тело» и тут же забыл про него.

Дело было самое обычное. Причём часто повторяющееся при морской болезни. А так, пока солдат в отключке, так его меньше будет сама морская болезнь мучить. Рассудив так, и убедившись, что ничего страшного нет, он отправился по своим делам. Хотя и слегка смутил его выступивший на пациенте пот.

Когда он через пять минут вернулся, Майкл продолжал валяться на кушетке без чувств. Доктор пожал плечами и просто принялся ждать с минуты на минуту «пробуждения» пострадавшего.

Но ни через минуту, ни через десять, пациент так и не пришёл в себя. Тут уже врач слегка обеспокоился. Полез было ещё раз осмотреть тело. Но только тут обратил внимание на пот и жар. Пациент явно был в горячке. Причём конкретной.

Это уже было очень серьёзно.

На малярию это было похоже отдалённо. Так как всё-таки было похоже, доктор постарался влить пациенту дозу хинина и на этом пока успокоился. Но вскоре новость дошла до ушей майора Томсона и Генри Сесила.

Те не поленились зайти в лазарет и дотошно поинтересоваться что да как. Они также осмотрели и больного, к тому времени уже пришедшего в себя. В глазах солдата чётко читался страх и обречённость. Он знал чем кончается лихорадка. Видел. Помнил.

Майор же ничего не сказал, кивнул доктору и покинул лазарет.

— Конечно, Генри, ты можешь сказать, что это, возможно, малярия… — начал Томсон, когда они остались одни. — Но мы то видели эболу. И меня не обманешь. Я видел малярию. Много раз. И видел эболу. Столько же сколько и ты сам. Не будем тешить себя иллюзиями.

Генри понурился. Перед глазами пролетело то, что он видел в джунглях. То, как один за другим умирали солдаты, офицеры, учёные. И ничем нельзя было им помочь. И также перед глазами промелькнуло видение: сначала полный лазарет больных, потом…

— Скоро этот утюг превратится в плавучий катафалк. — Мрачно сказал Томсон, будто прочитав его мысли.

— Что предлагаешь делать? — не менее мрачно спросил Генри.

— Нужно предупредить капитана.

— И вызвать панику?

— Это уже не наша компетенция! — Огрызнулся майор. И в принципе, как тут же понял Генри, он был прав.

— Ад и дьявол! — выругался Генри. — Ведь меня эти братья Эсторские предупреждали! Я не поверил.

— О чём? — вдруг оживившись поинтересовался Томсон.

— О том, что мне изначально надо было объяснить чем все рискуют и написать завещание. Всем.

— А ты не написал? — саркастически вопросил тут же Томсон.

— Нет! — с обидой ответил Генри.

— И оно уже тебе не понадобится! — также саркастически как и прежде, заметил Томсон.

— Это почему?!! — возмутился Сесил.

Томсон оглянулся по сторонам, понизил голос и ядовито шепнул Генри на ухо.

— Ведь ты переболел эболой.

Генри дёрнулся так, как будто наступил на гадюку.

— Успокойся! — Оскалившись осадил его майор. — Я тоже переболел. Так что… «мы одной крови — ты и я».

— Что вы хотите этим сказать? — по прежнему со страхом спросил Генри.

— Я хочу сказать, что у нас иммунитет. Да-да! Иммунитет. И я знаю что это такое. Бедняга Старк, мне объяснил что это такое, прежде чем заболел и умер.

Томсон посмотрел как в глазах Генри медленно угасает страх и заменяется безмерным удивлением.

— А ты думал только ты научными штучками занимаешься? Думал, военные это такие «сапоги», только и умеют что шагать строем, жрать литрами виски и мужественно дохнуть во славу Британской Короны?

— Нет-нет! Сэр! — попробовал оправдаться Генри. — Что вы! Как можно!

Томсон медленно стёр с лица ехидство. Теперь он был очень серьёзен.

— Как ты думаешь, сколько ещё заболеют в ближайшее время? В ближайшие, скажем, две недели?

Генри тоже стал серьёзным и прикинул.

— Исходя из нашего печального опыта… Все, кто соприкасался с Брауном. Человек пять-десять из команды, и… — внезапно запнулся Генри.

— И доктор. — Холодно закончил Томсон. — Он уже труп.

— Но если прямо сейчас заболеют… Они заразят ещё столько же…

— Если не больше! — как-то отстранёно заметил Томсон. — А дальше крейсер превратится в филиал ада. И вот это нам сейчас надо очень тщательно обдумать. Как быть.

— Что вы имеете в виду?

— А вот что я имею в виду… Мы обсудим детально, за закрытыми дверями каюты. У меня.

Генри выпрямился, как будто только что проглотил лом. Глаза его округлились, а седые волосы стали дыбом. Он понял, уже из тона, что Томсон говорит чертовски верные вещи.

Томсон кивнул «следуй за мной» и быстро зашагал по раскачивающемуся полу коридора.

Капитан пребывал в неведении ещё четверо суток.

Сработала чистая психология. Доктор, до конца не мог поверить, что это эбола. Но когда одновременно заболели четыре человека из команды, тут уже невозможно было списать на совпадения. К тому же на первом пациенте проявились язвы. Что заведомо не могло быть при малярии. И не бубоны. Как это было бы при чуме. Только тогда он пошёл к капитану.

Капитан долго не думал.

Так как заболевший был именно из участников экспедиции, а значит, есть опасность что все четверо выживших являются носителями смертельной заразы, он приказал их арестовать и поместить под домашний арест. Типа «под карантин».

Но тут вышла заминка. Формально, именно Генри Сесил был главой экспедиции и являлся кое в чём даже начальником над капитаном крейсера. Пришлось тому, чтобы потом не попасть под трибунал, идти на переговоры и с ним, и с его подчинённым — майором Томсоном.

Переговоры начались весьма напряжённо. Хоть и проходили в кают-компании, но распределение «переговаривающихся сторон» уже намекало на то, что и Сессила и Томсона тут боятся.

— У меня нет выхода, кроме как поместить вас в карантин. Так как вы не матросы, и не солдаты, то я, естественно, предлагаю вам как палиатив — домашний арест. — Тут же выложил свою точку зрения капитан. Этим он также выразил и начальную точку зрения для на переговоров.

Генри посмотрел на Томсона. Тот кивнул и обернувшись к капитану выложил точку зрения противоположной стороны.

— В нашей изоляции нет необходимости.

— Почему? — поднял бровь капитан.

— У нас уже иммунитет. Мы переболели. И давно. По записям как наших учёных, так и этих Эсторских, — последнее имя Томсон выговорил с некоторым раздражением, — если человек переболел, то он перестаёт быть заразным. В его организме бацилла умерла. Также как и у переболевших оспой.

— Но наш доктор считает, что вы всё равно можете быть бациллоносителями.

— Это антинаучно. — Гордо заявил Сесил.

— Но учитывая опасность и неподтверждённость ваших сведений, вы должны понимать, что я вынужден вас изолировать.

— Изоляции подлежат только больные. И те, кто с ними контактировал. — Заявил Томсон.

— Из непереболевших. — Тут же добавил Сесил. — Кстати, сколько уже на настоящий момент заболевших на корабле?

— Восемь. — Бросил капитан, при этом лицо его было как маска. Ничего не выражающая. Однако, уже по тому, что старший помощник и прочие офицеры корабля, присутствующие на переговорах были слишком напряжены, можно было судить, что «восемь» это либо не все, либо… Заболел кто-то из очень значимых на корабле. Сесил и Томсон переглянулись. У Томсона выражение было такое, как будто он только что сказал: «И что я говорил?!!».

— Заболел доктор? — В лоб спросил Томсон.

— Нет. — Также сохраняя ничего не выражающее лицо ответил капитан.

— Как я понимаю, — уже с ехидцей продолжил Томсон, — мы тут главное пугало.

— Вы правильно оцениваете ситуацию, майор. — Краешком губ улыбнулся капитан.

— Хорошо. Предлагаю вариант. Вы высаживаете нас на Канарских островах. Если так боитесь. — Тут же «ухватился» за идею Томсон. — С Диком. Он тоже ведь из наших и переболел.

— …С больными. — тут же добавил капитан.

— Без больных! Если вы выгрузите там больных, то уже через месяц все Канары опустеют. И, возможно, оттуда эболу занесут в Европу. С Европы, напоминаю, эбола легко дойдёт до Британии. Как это и было во время Великой Чумы. — Резко отрубил Томсон.

— Но, смею дополнить — со всем моим багажом. — Немедленно влез Генри. — А когда будете отчитываться перед командованием, так и скажите, что все записи и материалы находятся при мне на Канарских островах.

— До Канар нам ещё четверо суток хода.

— Значит, договорились? — припечатал Генри.

— Но до этого вы будете в своих каютах.

— Решено!

После этого перед каютой и Томсона, и Сесила был выставлены посты. Но по джентльменскому соглашению, каюты не запирались. И Сесил, и Томсон имели право ходить друг к другу в гости.

Сесил своего ординарца выгнал. Особенно, когда узнал судьбу «заветной бутылки». Без него было тяжеловато, но его утешало то, что скоро всё либо кончится, либо…

Да по любому раскладу, этот дурак-ординарец, висел бы как гиря на ноге.

— На второй день после переговоров, Томсон пришёл с ехидной улыбочкой.

— Генри! Тебе бы Касандрой подрабатывать в нашем Адмиралтействе! Твоё предсказание в точку!

— Неужели?.. — испугался Сесил.

— Заболел кок и его помощник. Да ты и сам мог бы до этого додуматься по тому, как нас кормили последние два дня.

— Я это списал больше на то, что мы, как-бы под арестом.

— Вы, сэр, оказывается были гораздо худшего мнения о капитане, нежели я! — Расхохотался Томсон, но быстро сменил тон на очень серьёзный.

— Положение резко ухудшилось. На корабле паника. Нарастает. Сегодня ночью умерли сразу трое заболевших.

— Так быстро? — мрачно буркнул Сесил и перед его глазами встали ряды могил их последней стоянки в экспедиции. Там тоже была паника. Люди смотрели друг на друга волком. Ожидая увидеть на собрате первые признаки заболевания. Чтобы пристрелить.

— Так быстро! — Кивнул майор, но в отличие от эмоционального Генри был предельно спокоен. — Заболел и доктор. А это уже… Это уже финал трагедии. Скоро эту посудину будет некому вести.

Генри кивнул не найдя что сказать.

— И ещё сэр. Сегодня утром мы прошли на траверзе Канарских островов.

— Значит…

— Значит, капитан передумал высаживать нас на островах и гонит корабль дальше. К берегам Англии.

— На что он надеется?

— Надеется на помощь. На какую — не знаю. Но кочегары, кидают уголь уже… в сильно уменьшенном составе. К ним поставили комендоров и прочих… матросов. И уголь скоро кончится.

— Вы считаете, что «вариант икс», как вы его назвали на манер Эсторских…

— Да. Если так пойдёт, то скоро начнут стрелять друг друга. В нас — в первую очередь. А это значит, что сегодня ночью этот «вариант икс».

Как им двоим представлялось, самое сложное тихо «снять» своих часовых. Но это было проделано на удивление слажено и благополучно.

Предварительно сверив часы, оба джентльмена одновременно появились в коридоре в назначенный час. И обезвреживание постовых прошло без ненужных эксцессов.

Постовые уже настолько привыкли к тому, что оба джентльмена ходят друг к другу в гости, что не обратили внимание на очередное их появление, да ещё за полночь.

Сгрузить их связанных и с заткнутыми ртами в каюте Сесила, уже было делом минуты. Когда уже выдвигались, Сеслил вытащил из под своей кровати заранее упакованный объёмный заплечный мешок. Кстати, тот самый, с которым он прошёл всю злосчастную экспедицию.

— Генри! Зачем вам тащить с собой хлам? — Удивился майор.

— Это не хлам. — Отрезал Сесил. — Всё, что необходимо для плавания я погрузил до этого. Сейчас спасаю записи экспедиции.

— А иначе нельзя? Нельзя их здесь оставить на попечение команды?

— Сэр! Вы сами очень точно подметили, что скоро тут будет драка и мор. Им будет не до «каких-то бумажек». Даже если им прямо сказать, что в этих бумагах жизнь и смерть Британии! Они тут просто сгинут. К тому же, это — наше оправдание, когда мы вернёмся. Иначе — все жертвы впустую.

Томсон скрипнул зубами. Крыть было нечем. Поэтому он молча достал свой пистолет и зашагал к трапу. Единственный оставшийся в его подчинении солдат, также молча последовал за ним.

— Вы уверены, что шлюпка не перевернётся при спуске на воду? Ведь крейсер на полном ходу. — Спросил Генри тихо, когда они были уже почти наверху.

Майор прислушался к стуку двигателя корабля.

— Нет, не перевернёмся. И ход у нашей посудины не самый полный. Корабль идёт экономичным ходом.

Генри пожал плечами, хотя всё мероприятие ему чем дальше, тем меньше нравилось. Правда, сзади его подгонял страх. Страх перед паникой, свидетелем которой он уже был однажды, и которую едва пережил. У него были веские основания думать, что второй раз он такое не переживёт. Столько везения подряд не бывает. Так что, сжав челюсти, он взял себя в руки и пристроился за спиной многоопытного майора.

— Генри! — тихо сказал Томсон. — Оружие возьми наизготовку. На палубе, кажется, выставлены посты. Возле шлюпок.

Генри чертыхнулся. Но исправно вытянул своё оружие и прислонился боком к переборке ожидая дальнейших действий майора. Солдату вытягивать было нечего, так что он просто расслабился и пристроился в хвост процессии полностью полагаясь на своё начальство.

Томсон аккуратно приоткрыл дверь и одним глазом выглянул наружу. Потом ещё приоткрыл и всунул голову. Оглядев палубу он тихо, чтобы не нашуметь, приоткрыл дверь и протиснулся в образовавшуюся щель. То же самое сделал за ним и Сесил. Когда же протаскивал сквозь дверь свой объёмистый мешок, дверь таки скрипнула. Оба присели.

Томсон метнулся в сторону. И глянул в сторону шлюпок. Там действительно маячила какая-то фигура. Оглянувшись ещё раз, он накинул на голову капюшон плаща и зашагал деловой походкой в сторону постового. Потом остановился и спрятался в густой тени. Дождался когда постовой отвернётся, скользнул ему за спину и хлопнул рукояткой пистолета по голове.

Подхватил выпавший карабин и тихо опустил тело на палубу. Дальше был черёд Генри. Тот быстро прошмыгнул до заветной шлюпки и бодренько снял с неё брезент. Брезент памятуя, что всё пригодится, просто спихнул на дно шлюпки. На дне, меж тем обозначились припасы, что натаскал Генри перед тем, как их посадили под домашний арест.

Упор, как и наставлял его майор, он сделал на запасы воды.

— Садись в лодку. И ты тоже, — Бросил Томсон Генри и своему солдату, когда шлюпка на талях вывесилась за борт.

— А вы? — задал глупый вопрос Генри.

— А кто лодку на воду спустит?!

Сесил заткнулся и быстро шмыгнул в шлюпку. Майор освободил стопор и шлюпка мягко плюхнулась на воду.

И тут всё чуть не испортил мичман. Зачем он вылез заполночь на палубу, уже никто не узнает. Но вот приспичило дураку. Мичман был позёр и это его сгубило. Он не стал поднимать тревогу, а издевательским тоном поинтересовался, чем это майор тут занимается.

Майор же не долго думая, просто двинул тому рукояткой пистолета в лоб. После откатил тело под брезент что-то там укрывающий, и лихо скользнул в шлюпку.

Шлюпку мотало на волнах. И Генри, полумёртвый от страха уже не знал чего больше бояться — тревоги наверху, на корабле, или перспективы перевернуться и утонуть.

— Рубим концы. — отдал приказ майор, уже окончательно забравший командование в их маленьком отряде. Через минуту они наблюдали, как мимо проскользнула корма броненосца, и шлюпка закачалась на бурунах.

— Всё. Первый этап нашего выживания закончен. Теперь приступим ко второму. Грести будем попеременно. Два гребут, один отдыхает и рулит.

Покрутив головой, посмотрев на звёзды, майор изрёк.

— Гребём туда.

И указал пальцем во тьму.

— Если что я поправлю. Сейчас вы гребёте, а я выставлю направление.

Пропажу узников и их вещей обнаружили лишь через час, когда очухался оглушённый мичман. Он, естественно, немедленно поднял тревогу. Но уже вскоре пришлось трубить отбой.

Капитан, прикинув сколько корабль уже прошёл, что искать придётся во тьме, и приказал следовать прежним курсом. Как он выразился, «одной головной болью меньше». Правда, соответствующую запись в вахтенном журнале сделал.

Насчёт головной боли он тут изрядно поторопился. Потому, что наутро у него самого начались головные боли. И не из-за сбежавших «останков экспедиции». И не от дел праведных. Да и неправедных тоже, если водились.

Капитан понял, что и сам не уберёгся. Это уже было начало конца. Послав проклятие в адрес Сесила и Томсона, он, тем не менее, приступил к исполнению своих прямых обязанностей.

Точнее дел, по спасению корабля. Гибнувшего от невидимого убийцы, прокравшегося на борт. И забирающего членов команды, одного за другим.

Следовало решить и срочно, пока окончательно не свалился, что делать в ближайшие несколько суток. Ведь ещё совсем немного, и на горизонте замаячат берега родины.

На шлюпке, под утро, назначив вахтенным солдата, майор и руководитель экспедиции решили слегка вздремнуть. Проснулись, когда вылезшее из-за горизонта солнце слегка пригрело.

Продрав глаза, Сесил первое что отметил, так это полный штиль. Океан, от края до края лыбился в глаза неудачливому путешественнику зеркальной гладью. Нигде не омрачаемой даже малейшим намёком на рябь. С одной стороны — хорошо. Нет ветра — нет волн. Нет волн, меньше шансов перекинуться. Чего он изрядно боялся. Причём постоянно.

С другой — парус не поставишь.

С третьей… продравший глаза майор, милостиво разрешивший спать своему единственному солдату пристально осмотрел горизонт.

Горизонт везде был чист, за исключением, одной мелкой детали. На юге. Он подобрался. Но быстро сообразил, что если их и будут искать, то подберутся либо с севера, либо, с северо-запада. Оттуда, куда уплыл их несчастный крейсер. Осталось помолиться и выспросить у бога последнюю подачку в виде удачи — чтобы это были не какие-нибудь пройдохи и бандиты. Например, арабы.

Им повезло. Их подобрал португальский китобой. Вдвойне повезло, так как не нужно было больше испытывать судьбу и плыть куда-то на шлюпке, в сторону то ли Африки, то ли Гибралтара, то ли может быть, и Португалии. Не понадобились и припасы.

Правда, и условия на китобое были не ахти. Не пассажирский и не крейсер. Впрочем, все трое были готовы поспать хоть неделю в гамаках, и пропитаться насквозь рыбной вонью.

Главное — целы.

И живы.

Надолго ли?

А вот это уже как удача дальше повернётся.

Хорошо если лицом.

А если своей широкой кормой?…

Майор Келл сидел в своём кабинете и разбирал бумаги. И думал что ещё можно предпринять в связи с угрозами, складывающимися прямо сейчас. Угрозами идущими из Африки.

Он почему-то совершенно не сомневался, что написанное этим пройдохой Руматой Эсторским — правда.

Особенно после донесения из далёкой снежной и дикой России.

Там, его эмиссара, не просто вычислили, но ещё пришли на дом и намяли бока. И, что паршивое было для эмиссара — не пожалуешься.

Смешно, конечно, но…

Налёт был сделан во главе с самим Руматой. И вот дальше было просто донельзя интересно.

Вернон уже и не знал — то ли ругать, то ли наказывать, то ли награждать незадачливого эмиссара. Ведь если по правде — он принёс много очень ценной информации. Несмотря на свой конфуз.

Во-первых, оказалось, что этот «Румата» говорит на чистейшем (эмиссар даже подчеркнул это дважды) чистейшем йоркширском диалекте. Такой характерен для выпускников Итона.

Значит, зацепка всё-таки есть!

Кто-то из своих, англичан.

Ренегат или нет но это уже кое-что. Значит, надо искать среди выпускников Итона. После ещё и Кембридж просеять. А это уже очень узкий круг. Можно их «вычислить».

Во-вторых, полностью подтвердилась гипотеза, что эти господа действительно что-то нашли. В Индии, Южной Америке и Африке. От большого ума или по глупости, но Румата в намёках выдал ТАКОЕ!..

Да! Не зря он настоял на посылке экспедиции в Африку. То, что они найдут следы той проклятой болезни среди дикарей — как минимум её! — После донесения эмиссара из Петербурга, Келл не сомневался. А возможно ещё и тех жёлтолицых.

Но что было интересно, по тем намёкам можно было смело запускать экспедиции. Причём, что особо интересно, по своей же территории. В Индию, Китай, Африку.

Но, прежде не просто ценным было, конечно, предупреждение о болезнях, обитающих в Африке. Это уже бесценно. Так как в перспективе может сберечь тысячи жизней подданных Короны.

Но!

Если та болезнь есть, то её вполне могли занести на Острова. А это значит, что для этого стоило бы приготовиться. Хотя бы приготовиться ко встрече возвращающейся из Африки экспедиции. И если та болезнь хотя бы на треть так ужасна, как описывается, то простых и обычных мер карантина тут может оказаться мало.

Как ни было прискорбно, но все его предупреждения, пропали всуе. Одно было хорошо, что планы по развёртыванию войск для борьбы с эпидемией чумы были. И они очень хорошо подходили и для развёртывания против эболы.

Плохо было тут то, что в эти тайны, теперь слегка посвящены и бельгийцы. Они навязались в сопровождение. А значит, могли узнать всё, что и учёные Сесила. Но то уже — не так серьёзно…

Размышления прервал явившийся со свежей корреспонденцией секретарь.

— Сэр! Из Бельгии телеграмма! Срочно. Важно.

— Что там? — тут же взбодрился Келл.

Клерк глянул в текст и прочитал.

— «Вернулся корвет с экспедицией в Заир. Осталось в живых… три человека. — Секретарь обескуражено посмотрел на шефа. Но встретив свинцовый взгляд снова уткнулся в текст телеграммы. — …Всё, что написано в книге про эболу и 631 — правда»!

Майор подобрался как перед прыжком.

— Что там с нашим крейсером «Талбот»? Есть известия?

— Крейсер ушёл от побережья Заира через сутки, после отбытия корвета с бельгийской экспедицией.

— Значит… Значит, в ближайшие сутки он должен прибыть в Англию. Пора слегка паниковать, Сэм!

Бунт грянул. И лозунг, как нетрудно догадаться, был самый незамысловатый: «Мы все умрём!!!».

Этих бедолаг готовили на то, чтобы они умерли в бою. Глядя в лицо врагу. Зримому. И которого можно пощупать. Как снарядами из пушек, долбя по вражескому флоту, так и руками, если придётся высадиться на вражеский борт.

Но тут всё было гораздо хуже.

Невидимая рука Чёрной Смерти, хватала кого попало. Каждый день по одному, про двое-трое, за борт, с последним грузом, отправлялись свежие покойники. Причём покойник, часто обезображенный до неузнаваемости, истёкший кровью. Кровью, которая сочилась у него отовсюду — из ушей, рта, носа, глаз. И страшных чёрных язв. Люди умирали часто в ужасных мучениях. И уже некому было помочь, так как сам врач лёг рядом со своими пациентами.

Когда же и высшее офицерство слегло с горячкой, грянул бунт. Капитан уже ничего не смог поделать. Так как был в бессознательном состоянии. А офицеров просто мало осталось. Поэтому неудивительно, что бунтовщики быстро смели всех, кто рискнул и попытался их остановить.

Лишь только корабль перешёл под их власть, он был обречён. Ни секунды эти люди, обезумевшие от страха перед невидимым врагом, не хотели находиться на борту этой обители скорби. Они даже не пытались заглушить машины. Крейсер всё также продолжал своё упорное движение вперёд. Но уже не долго ему оставалось. Остатки экипажа корабля, среди которых не осталось ни одного офицера, быстро погрузились на шлюпки и отвалили в туман. Тот самый знаменитый Туман Альбиона.

Они знали, что родная Англия уже рядом. А значит, можно попытаться добраться до берегов на шлюпке.

Кто-то может спросить, почему же они вот так рванули с корабля… Ведь можно было бы дождаться прихода в порт. Но они знали, что если на борту чума, то их будут держать на рейде, пока не умрёт последний заболевший. Пока, через много месяцев, исчезнет последняя угроза, что кто-то ещё заболеет или принесёт болезнь в скрытом виде. А так как они видели, что выздоровевших попросту нет, они знали, что в этом варианте они обречены все. На смерть.

Кто-то из последних, покидавших идущий малым ходом корабль, открыл кингстоны. Те, кто метался в горячке в лазарете ли, в своей каюте — этого не знали. И не подозревали. Хотя вскоре это уже не имело никакого значения.

Моряки, гребущие яростно сквозь туман, услышали, как там где-то далеко тяжело бухнуло. Это вода залила машинное отделение. Дальше уже было делом считанных минут.

Крейсер отправился в своё последнее путешествие. На дно.