Другие грабли

Глава 12

Участковый подозрительно повел носом.

— Вы что, товарищ майор, пили?

— Ну не в ноздри же закапывали, капитан, — сказал Сашка. — Время вечернее, я не при исполнении, так почему бы не посидеть по-соседски с хорошим человеком, работником сферы образования? Или я права такого не имею?

Милиционеры паковали начинающих приходить в себя гопников и по одному выводили их в подъезд. На улице стояли два милицейских «уазика», которые доставят подчиненных Лехи Лобастого к новому месту проживания. Ну, или в больничку там, если надо. Я в такие подробности вдаваться не собирался.

— Имеете, товарищ майор, — участковый был не в восторге от того, что выпало на его долю в этот вечер, и отношения своего скрыть даже не пытался.

— Значит, капитан, рассказываю, как все было, — сказал Сашка. — Мы сидели, культурно отдыхали, пили лучшее в мире советское разливное пиво за просмотром художественного фильма «Анискин против Фантомаса» и добрались уже до второй серии, когда эти невоспитанные молодые люди вторглись в предоставленную государством квартиру и попытались испортить наш досуг. Мы, как и положено честным советским людям, которым мешают пить пиво и наслаждаться художественными фильмами, выразили свое неодобрение их действиям, в результате произошла дискуссия, результаты которой ты мог наблюдать собственными глазами. Такая вот, капитан, ситуация.

— Есть какие-нибудь мысли, почему они решили вломиться именно к вам? — устало спросил участковый, так и не сделавший ни единой пометки в своем блокноте, который зачем-то достал из портфеля.

— Ты посмотри вокруг, капитан, — предложил Сашка. — Оцени обстановку. Думаю, это была банальная попытка грабежа.

— А почему тогда…

— Это была банальная попытка грабежа, — с некоторым нажимом повторил Сашка. — Капитан, если у тебя есть какие-то вопросы, я завтра в отделение заеду, и мы все порешаем, лады? А сейчас время уже позднее, а нам еще вторую серию досматривать…

— Ясно, — печально сказал участковый и глянул в сторону прихожей, из которой как раз уводили последнего пострадавшего. — К десяти утра сможете подойти?

— Давай лучше к часу, капитан, — сказал Сашка.

— Хорошо, — он посмотрел на меня. — А вы…

— У меня занятия, — сказал я. Конечно, я мог бы подойти позже, но Сашка решил взять все в свои большие волосатые руки.

— Я за него, — сказал майор. — Давайте педагога отвлекать не будем, учебный год только начался, у него и так полон рот забот. Дело-то плевое, капитан, преступники задержаны и обезврежены… В смысле, сначала обезврежены, а потом задержаны, так что палку в отчетности ты по-любому нарисуешь. Ну и я перед твоим начальством за тебя словечко замолвлю.

— Договорились, — в очередной раз вздохнул участковый и направился к двери. — Доброй вам ночи, товарищи.

— Спокойного дежурства, — сказал Сашка.

Едва дверь за участковым закрылась, Сашка вытащил из-под стола остатки пива и разлил по стаканам.

— За нашу доблестную милицию, — сказал он и немедленно выпил. — Не любят они нас, хотя, казалось бы, одно дело делаем.

Я посмотрел на часы. Время уже к полуночи, а мне завтра на работу.

— Намек понял, — сказал Сашка. — Мы с тобой, конечно, не договорили, но это не беда, в другой раз договорим. Шарик круглый, жизнь долгая, так что еще успеем.

— Угу, — сказал я.

Чего это вдруг он решил не напирать? Пауза для того, чтобы я осмыслил всю безвыходность своего положения? Или он надеется, что я как-нибудь отреагирую, чем здорово облегчу ему жизнь? Пущусь в бега или попробую проникнуть на заседание политбюро с бомбой в кармане?

Знать бы еще, в чем конкретно он меня подозревает и что из этого может доказать.

— А насчет Тимура твоего я попытаюсь разузнать, — сказал Сашка. — Какая у него фамилия?

— Без понятия, — сказал я.

— Обычная история, — согласился он. — А живет где?

— Знаешь, давай я лучше сам, — не признаваться же, что я и этого не знаю. Уж как-то совсем странно это будет выглядеть. — Не надо тебе во все это еще глубже лезть.

Если я об этом чуваке вообще ничего, кроме имени, не знаю, какого ж фига я за него на разборку вписался? Я, в общем-то, и сам этого до конца не понимал.

— Давай сам, — сказал Сашка. Во второй банке осталось еще немного пива, и он разлил его по стаканам. — Об одном только прошу, Чапай, глупостей не наделай.

— В смысле, сверх того, что уже наделано?

— Да в любом, сука, смысле, — вздохнул он. — Ладно, не бери в голову, сегодняшнюю историю я замну. Я просто искренне надеюсь, что никакого продолжения она не получит.

— Как будто это только от меня зависит.

— По крайней мере, наполовину, — сказал он. — Так что ты уж приложи усилия, лады?

— Угу.

Он допил пиво и побрел к себе, мурлыкая себе под нос «наша служба и опасна, и трудна».

Утром во дворе меня ожидала катастрофа.

Я увидел ее, как только спустился по лестнице и вышел из подъезда. Это было ужасное ощущение. Как будто ты слушаешь концерт номер два для фортепиано с оркестром Рахманинова, и он внезапно обрывается и тебе без всякого предупреждения включают Тимати. Мое и так не слишком хорошее после беседы с майором КГБ Сашкой настроение в один миг стало самым отвратительным из возможных.

Они покусились на святое… Они…

Кто-то спустил моей «ласточке» все четыре колеса, порезав шины ножом, разбил все стекла и обе фары, нацарапал гвоздем неприличное слово на капоте, а потом этим же гвоздем повредил краску… да вообще везде, за исключением разве что крыши. Почему я вчера об этом не подумал и не проверил сразу? Почему не вышел во двор после того, как на нас напали? Какого черта я вообще не ставлю машину на какую-нибудь охраняемую стоянку, а паркуюсь под окном? Девяностые же грядут…

Насколько я разбирался в реалиях этого времени, я не просто попал на деньги. Тут все куда сложнее.

Запчасти в дефиците, запчасти тут фиг найдешь, тем более, приличную резину, а кузовной ремонт… да на это могут уйти месяцы… а фары?

Да и черт с ними со всеми, но эти люди покусились на мое. Не знаю, может быть, для них это чистый бизнес, но для меня это — очень личное.

Ударив по «ласточке», они ударили по мне. А я всегда бью в ответ.

Руки сами с собой сжались в кулаки. Признаться честно, еще вчера я и не задумывался о всей этой ситуации с местными гопниками, поскольку моя голова была забита скрывающимися в тумане войны проблемами с КГБ, но теперь…

Что ж, я не хотел этого, я вовсе не собирался искать новой встречи с Лехой Лобастым, и был готов забыть о его существовании, но это было вчера.

Теперь же у меня возникло неодолимое желание познакомиться с ним поближе.

Эх, Леха, Леха, ничему тебя жизнь не учит. А ведь я совсем не собирался продолжать эту историю, я вообще собирался забыть о твоем существовании, но ты сделал все, чтобы мне о нем напомнить.

Значит, ты выбрал смерть.

Если бы кто-нибудь из преподавательского состава видел меня во время сегодняшних занятий, он мог бы подумать, что я рассеян и отвлечен, но на самом деле я был собран и насторожен и обдумывал план. После шестого урока я вошел в мальчишескую раздевалку, нашел там Степку Воронкова, который выглядел самым опасным пацаном в классе, и позвал его для разговора.

— А что я сделал-то? — не без вызова спросил он.

Но разговаривать с ним при всех я не хотел, так что взял под локоть и вывел в коридор.

— Да в чем дело-то, Василий Иванович? Я ж ничего…

— Я знаю, — сказал я. — Мне твоя помощь нужна.

— Опять козла двигать будем?

— Нет, с козлами я без тебя разберусь. Ты Тимура знаешь?

— Какого еще Тимура?

— Не морочь мне голову, — сказал я. — Того самого Тимура.

Вряд ли у нас тут две группировки, во главе которых тезки стоят. Хотя, надо признать, у Тимура группировка-то была сильно так себе, но такие парни, как Степан, все равно должны были хоть что-то о ней слышать.

Или же мне придется предпринять вторую попытку с кем-нибудь еще.

— Ну, знаю, — сказал он. — Я вообще много кого знаю, если что.

— Ты меня не пугай, — сказал я. — Как его найти?

— А вы с какой целью интересуетесь?

— Надо кое-что прояснить, — сказал я. — Не волнуйся, неприятностей из-за этого у него не будет.

— А я и не волнуюсь… — начал он.

— И, прежде чем ты продолжишь, хочу напомнить, что тебе еще целый год у меня учиться, — сказал я.

Он недолго подумал, прикинул, так сказать, плюсы и минусы, посмотрел на часы и неохотно сообщил, что в это время Тимур тусуется в гаражах, и адрес назвал.

— Спасибо, — сказал я Степану. — Родина тебя не забудет.

Я попросил Виктора меня прикрыть, если вдруг что, занес журнал в учительскую и направился в гаражи.

Пешком.

Ненавижу вот это ощущение. Не в том смысле, что я в принципе не люблю ходить пешком, это полезно и все такое, но я ненавижу ходить пешком, когда это не мой выбор. Когда у меня других вариантов-то и нет.

Автомобиль — это не роскошь и даже не средство передвижения, автомобиль определяет степень твоей личной свободы. Попробуй сорваться куда-нибудь в два часа ночи, если у тебя собственных колес нет, а «убер» еще не изобрели…

Что ж, на уроках у меня было время все обдумать, и теперь, во время прогулки, я попытался сделать из обдуманного хоть какие-то выводы, но получалось у меня… не очень хорошо. Из странных вопросов и намеков Сашки можно было сделать выводы, что он подозревает меня в том, что я не отсюда, но возможно, это я просто сам себя накручиваю, потому что знаю правду. КГБ, конечно, довольно влиятелен, но как бы он смог вычислить во мне пришельца из будущего, да еще и так быстро? Скорее всего, он просто пытался определить мою степень вовлеченности в привычную жизнь страны, которая могла вызывать вопросы из-за того, что я долгое время провел за границей и уже могу быть отравлен империалистическими западными ценностями.

Как бы там ни было, если я до сих пор не в подвале на Лубянке, и сам майор не спешит с продолжением допроса, значит, они не подозревают меня в чем-то совсем уж чудовищном, и железобетонных доказательств своей правоты у них нет, и я еще пару дней могу погулять на свободе.

Но незаконченный разговор с майором Сашкой все равно висел надо мной, как Дамоклов меч, и давил на нервы. Не люблю незавершенных дел. Если уж я что-то начинаю, то обычно иду до конца.

Чего бы мне это ни стоило.

Тимура в гаражах не оказалось, но около указанного Степаном бокса тусовались двое парней, которые вполне могли быть частью его команды.

— Здорово, — вежливо сказал я.

— Здоровей видали, — последовал стандартный ответ.

— Вполне возможно, — согласился я. — Тимур мне потребен. Где бы я мог его лицезреть?

— А кто интересуется-то?

— Чапай, — сказал я.

— О, — парнишка изменился в лице. — Так это ты тогда…

— Наверняка, о чем бы ты ни говорил, — сказал я. — Так где Тимур? Мне с ним перетереть надо.

— Так в больничке он. Напали на него вчера во дворе, башку проломили и обе руки сломали.

Печальное известие, но не так, чтобы прям неожиданное.

— В какой больничке?

— Да в нашей, районной.

— Есть версии, кто его туда отправил?

— Да ясное дело, кто. Лобастый это, больше некому. Ни с кем другим у нас сейчас терок нет.

— И как он?

— Лобастый-то? Да хрен его знает…

— Тимур как? — спросил я. — Насколько все плохо? Жить будет? Говорить может?

— Да что ему сделается. Он в сознании сейчас, все утро менты в палате торчали, опрашивать пытались.

— Какой номер палаты?

— Двенадцатая, вроде.

— Ясно, — сказал я.

Районная больница находилась на том же месте, где я и помнил, только здание выглядело немного посвежее. Не новым, разумеется, его и в этом времени-то лет двадцать назад построили, но и не такой развалюхой, капитальным ремонтом которой грозились в две тысячи девятнадцатом.

Я беспрепятственно вошел внутрь. Главное в этом деле — уверенное выражение лица. Если издалека видно, что человек идет по делу, никто его останавливать не будет. Не режимный же объект.

Поста охраны около двенадцатой палаты не было, не того полета птица. Я толкнул дверь и… палата оказалась на шесть мест, и все места были заняты, и травма головы была, как минимум, у троих, так что мне пришлось подойти к пациентам поближе и вглядеться в их лица. Тимур оказался вторым по счету.

— Привет, — сказал я. — Прости, апельсинов не принес. Не сезон.

Выглядел он неплохо. Ну, для человека, которому, по словам приспешников, голову проломили. Тут, судя по тому, что я видел, не проломили, а так, слегка погладили.

Можно сказать, отделался легким испугом.

Обе руки у него были в гипсе и висели на растяжках, как вечное приглашение к обнимашкам.

— Рад, что тебя не зацепило, — сказал Тимур, слабо улыбнувшись. — Слышал, они и к тебе приходили.

— Нанесли визит вежливости, — согласился я. — Как ты в целом?

— Жить буду, — сказал он. — Особенно на обезболе. Но все чаще задумываюсь о твоих словах. Насчет того, чтобы в жизни что-то поменять.

— Мудрое решение, — сказал я. — В смысле, это будет мудрое решение, если ты его примешь.

— Чапай…

— Кто это был, Тимур? Лобастый?

Он слегка наклонил свою перебинтованную голову.

— Где его найти? Хочу навестить его в качестве ответной любезности.

— Его менты ищут, — сказал Тимур. — Пацанов его щемят, с утра уже пятерых приняли. Плотно взялись…

— Это очень интересная информация, — сказал я. Наверное, Сашка таким образом вопрос решает. — Но я спрашивал не об этом. Где бы мне самому его поискать?

— Чапай, оно тебе надо?

— Надо, раз интересуюсь, — сказал я.

— Есть одна дача под Балашихой, — сказал Тимур. — Там он может отсиживаться. Но не факт, что и сейчас…

— А еще варианты?

Он покачал головой. Ну, как мог.

— Не знаю.

Значит, дача. Вполне может быть. Как говорят итальянцы, Леха Лобастый «залег на тюфяки». Разумный ход, если тебя ищут.

Сидеть и не отсвечивать, и надеяться, что пронесет.

— Ментам ты об этой даче говорил?

— Пацаны не стучат.

— Ладно, выздоравливай, — сказал я. — Попозже еще зайду. Принести чего?

— Да пацаны уже принесли.

Я вернулся к себе, внутренне готовый к тому, что дома меня будет ждать Сашка или его коллеги, но засады не было, и только наблюдательный пост из старушек на скамейке исправно нес свою вахту.

Сначала я поел. Не то, чтобы мне сильно хотелось, но так было нужно. Чувство голода может стать отвлекающим фактором.

Потом я заварил себе растворимого кофе из жестяной банки. В принципе, неплохо, если «старбакса» не пробовал… Вышел на балкон, посмотрел вниз, на мою изуродованную «ласточку». Вид сверху был ничем не лучше, чем с улицы. Дворник подмел разбитые стекла, которые валялись вокруг машины, но на этом все и закончилось.

А эвакуаторы в восемьдесят девятом уже изобрели?

Я допил кофе и вернулся в комнату.

Наградной пистолет так и лежал в среднем ящике стола. Я достал его из коробки, осмотрел.

Оружие исправно, смазано, готово к стрельбе. Я снарядил два магазина, один вставил на место, другой положил рядом. Наградное оружие — не самый удачный выбор, если у визита будут последствия, и кто-то станет их расследовать, конечно, но я же не знаю, сколько их там может быть вместе с Лобастым, и соваться туда с одной Клавдией, когда в доме есть короткоствол, было бы верхом глупости.

Ну, это если не принимать во внимание того факта, что сам визит тоже не относился к разряду самых умных поступков.

Но обойтись без него было никак нельзя. Хотя бы из вполне прагматических соображений.

Если я застряну в этом времени надолго, а никаких предпосылок к обратному, к сожалению, не видно, то впереди нас всех ждут лихие времена. И лучше войти в эти времена с готовой репутацией человека, с которым лучше не связываться.