Другая история

Глава 21

1976 г.

Южнее г. Муш.

Поручик Романов сидел в теньке и лениво наблюдал, за очередью разномастно одетых людей в оранжевых строительных касках. “Они же как подосиновики в них торчать будут! В горах защита головы, конечно, нужна, но такая демаскировка… Не знаю, не знаю… ” Но потом он заметил, что от стола, стоявшего на краю небольшой площади, народ проходит чуть дальше. Там они отдавали свою оранжевую каску, и шустрый мальчишка выдавал им другую, мутно-коричневого цвета, снимая их с забора. Возле калитки стояла бочка, и высокий толстый армянин брал свежие каски и окунал в краску, а потом развешивал для просушки. Заинтересованный, Андрей встал и подошел поближе.

— А что это вы тут делаете?

— Не видишь что ли, совсем ослеп? — неприветливо ответил маляр. То, что маляр Андрей определил по одежде, заляпанной настолько разноцветно, что любой художник — авангардист умрет от зависти. Однако, когда армянин обернулся, его неприветливость сразу пропала.

— А это Вы — маляр прищурился, оглядывая Андрея с ног до головы — А хотите, я и Вам расцветку поправлю, она нашим горам не совсем соответствует?

— Покрасите?

— Да, у меня есть краска, что на вашу форму хорошо ляжет. Сделаю быстро, оглянуться не успеете.

— Так сохнуть долго будет, а нам уже скоро выходить.

— Абижаеш, дарагой, лютший краска. Дэсять минут сохнет, двадцать — савсэм нэ воняет!

А Вы пока в дом проходите, жена угостит — уже без акцента сказал он.

— Я не один — сказал Андрей.

— Слюшай абидеть хочеш! У Ашота в доме угощения на всех хватит!

— Все ко мне — буркнул в микрофон поручик.

На крыльце дома хозяйка, такая же высокая и полная как её муж, протирала тряпкой старинное ружье, покрытое затейливой вязью. Увидев входящих солдат, она отложила антикварный ствол и поспешила навстречу.

— Проходите за стол, сейчас толма будет.

— Хозяюшка спасибо, нас уже так закормили, что лопнуть можем. Вы нам попить дайте.

Андрей сидел за столом, потягивая кисленькое винцо, и слушал хозяйку.

— У нормальных мужиков в доме карабины есть, а у нас только это ружьё на стенке висит. От прадеда ещё. Ашот у меня большой, сильный, но мирный совсем.

— А в армии он служил?

— Конечно служил, художником при штабе каком-то.

— Ануш, сладкая моя, должна ты мужа боятся и слушаться — Ашот вышел с заднего двора и, видно, услышал последние слова жены.

— Ага, уже испугалась.

— Сейчас высохнет и можно надевать — обратился Ашот к поручику — У вас камуфляж универсальный, а я конкретно под нашу местность сделал. Чуть-чуть добавил, несколько мазков и совсем другой вид. У меня глаз такой, позволяет очень точно цвет подобрать.

— Он когда дом кому покрасит — сказала Ануш, обнимая мужа — в нем жить радостно.

Андрей посмотрел на часы. До времени выхода ещё полчаса, пусть бойцы отдохнут.

Их полк подняли по тревоге вчера вечером. Он оглядывал построившихся солдат, когда рация прошипела: “Поручик Романов, к Первому, срочно”.

Командир полка был мрачен и сосредоточен.

— Поручик, смотри — он подошел к карте — вот тут прорыв границы.

Со стороны Турции периодически случались такие прорывы. Банда в десяток-другой стволов пересекала пограничную реку и углублялась километров на пять. Там её обычно и хоронили. Проходило какое-то время, османы набирали новую банду из отребья со всего Ближнего Востока и все повторялось.

— Банда в тысячу рыл, а её прорыв поддерживает бронегруппа. Пограничные наряды ничего сделать не смогли. Гасить турок нам приказано.

Андрей мысленно присвистнул. “Турки рехнулись” — подумал он — "Мы же можем им Босфор расширить, сделать его от Балкан до Кавказа. Хотя мочь-то можем, но явно не будем. Разрядка и политика мирного сосуществования. Тьфу!"

— Но это ещё не все плохие новости — продолжал комполка — Над перевалом гроза, вертушки не пройдут. Полк пойдет по дороге, на броне. Можем не успеть, и они вырежут все села в долине. Твоя задача — Десантируешься вот тут и рвешь этот мост, после чего отходишь, не вступая в бой. На какое-то время это банду задержит. Сам понимаешь — ночью в горы я могу сбросить только твоих, если полк сбрасывать — половина побьется.

Десантирование прошло штатно, мостик через речку они рванули и под утро вышли к большому армянскому селу. Там царила суета, но какая-то странная, совершенно не похожая на спешное бегство. Андрей увидел мужчин с оружием и поспешил в правление, узнать, что здесь происходит. За столом в кабинете председателя сидел совершенно седой человек в форме ещё предыдущего царствования, на столе лежала вытертая добела “Светка[15]”, а мужчина набивал магазины.

— Вас что, не известили, сюда банда идет, срочно эвакуируйте все население!

— Не успеем мы убежать, старики, дети. Нам придется по дороге идти, а они по горам нас легко догонят. Мы решили обороняться в селе.

— Там броня идет, вас всех тут перебьют! Мы задержку им организовали, взорвали мост, но это не надолго. Срочно уводите людей!

— Поручик, ты сам понимаешь, что не успеть. Это наша земля и мы будем за неё драться.

Председатель поднялся из за стола и стал распихивать магазины в допотопные подсумки.

— А ты, поручик, свою задачу выполнил, можешь уходить.

— Фельдфебель, смирно! — Андрей аж задохнулся от негодования. "Как он посмел подумать, что десант может уйти, бросив мирняк на растерзание бандитам!" — Разговорчики! Как старший по званию, принимаю командование!

— Доложить сколько людей, чем вооружены! — Уже спокойнее сказал он.

— Семьдесят восемь ополченцев, Вашеблагородие, оружие — Мосинки, есть несколько самозарядок. Ещё человек двадцать ограниченно годных — старики и малолетки. Старый солдат вытянулся во фрунт, и Андрей разглядел затертые орденские ленточки. Ого, сколько — подумал он — мне такой иконостас вовек не собрать.

— И это, Вашбродь, не обижайтесь, товарищ поручик! — смущенно произнес председатель.

Андрей Романов лежал за большим камнем и думал: “Как же больно!” Ему распороло бедро осколком, ногу он перетянул, но болела она страшно. В аптечке, конечно, был трамедол, но колоть его сейчас — это улететь напрочь, а ему нужна трезвая голова.

Сначала они неплохо повоевали. На дороге внизу чадили два транспортера, бойцы непрерывно маневрировали и точным огнем не давали врагу продвигаться. Правда за подбитую броню они заплатили Сашкой Томилиным, и это была не последняя потеря. А потом духи разместили на противоположном склоне минометы, и те стали бить прямой наводкой. И не достанешь — далеко. Прижатых к земле бойцов стали обходить со всех сторон, Андрей уже слышал стрельбу сзади, в селе. Сколько их осталось он не знал, так как рацию разбил, падая в укрытие. Он выглянул из-за камня и тут же спрятался обратно. Внизу, совсем близко он засек движение. “А вот зря вы поторопились, у меня еще гранаты остались” Андрей вытащил из сумки три эргэошки[16] и веером, одну за другой, запустил их вниз. Трижды хлопнуло и снизу раздался истошный визг. “Это я удачно зашел” — успел подумать он, когда что-то сильно ударило его в плечо, настолько сильно, что он выкатился из-за укрытия. Перед ним открылось все ущелье. На той стороне поднимали пыль проклятые минометы. А внизу вставали в полный рост бородатые люди с английскими автоматами и не прячась шли в его сторону. “Похоже, что орденов у меня точно много не будет” — почему-то пришла в голову спокойная мысль — “так и похоронят с единственной медалькой”. В этот момент там, где стояли минометы, распустились ярко-оранжевые огненные цветы, а бородачей внизу стали протыкать и отбрасывать на землю длинные красные копья трассирующих пуль. По дороге на бешеной скорости неслись наши коробочки и поливали склоны из пушек и пулеметов. “А может, и будут ордена, но это потом, сейчас надо перевязаться и трамедол вколоть. Как там Ануш с Ашотом?” — подумал он, покачиваясь на носилках и погружаясь в сладкий наркотический сон.

Ануш с Ашотом лежали во дворе своего дома рядом, перечеркнутые одной очередью. В руках у Ашота было его древнее ружье. Мирный и добрый человек ушел из жизни как воин, защищая свой дом с оружием в руках.

Председатель правления общины, Вазген Караян, сидел на крыльце полуразрушенного здания конторы и курил. Многие люди после боя испытывают возбуждение, кого-то трясет, кто-то смеется без остановки, а Вазген всегда ощущал странное умиротворение (это если цел оставался). В селе рычали моторы, раздавались команды и суетились солдаты, а он сидел на крылечке с чужим автоматом на коленях и ничего не делал. Мысли плавно текли в голове. Он опять остался жив. Правда, винтовку жаль, разбило напрочь, а этот огрызок, он посмотрел на трофейный Энфилд — тьфу, а не оружие. Но ничего дела в селе поправим, можно будет и в город съездить, заказать новую. Мимо него по дороге проехала санитарная "буханка", увозя раненых. Он вспомнил молоденького поручика, у которого даже имени не спросил. Хорошо, что не убило его, а то сколько таких офицериков сложили свои головы на его глазах, в бесконечных войнах и конфликтах. “На кого-то он похож” — подумал Вазген — "Такое ощущение, что я это лицо где-то видел" Он поднялся, закинув на одно плечо автомат, а на другое разгрузку с магазинами. Разгрузка была вымазана кровью и с дыркой от кинжала. Его кинжала. Он не спеша пошел в сторону своего дома и вдруг остановился, как вкопанный. Он вспомнил, на кого похож офицер! Много лет, позади стула председателя, в правлении висел портрет “ЕИВ Ольга Первая с Государственными Регалиями”.

1978 г.

о. Эйзель. г. Новопетровск.

Этот автосервис ничем не отличался от множества других кооперативных предприятий, которых было несметное множество во всех военных городках. Когда российский флот, а за ним и армия стали насыщаться сложной техникой, неизбежно встал вопрос о её ремонте. Военные гарнизоны уже не могли обходиться малыми мастерскими, как раньше и стали обрастать различными ремонтными предприятиями, естественно казенными. Однако несложный подсчет приводил к грустным мыслям — в случае войны этих ремонтных мощностей будет катастрофически не хватать. Можно построить заводы заранее, оборудование законсервировать, но где брать на них персонал? Рабочих в солидол не положишь, а обучать новых с началом войны — пока обучишь, она кончится. Выход подсказал какой-то ушлый подполковник, в ведении которого находились многочисленные и хорошо оснащенные производственные мощности, а он, любимый, с этого ничего не имел. Обидно, да? Но, голова дана человеку, чтобы думать и подполковник придумал. На судоремонтном заводе создали “Товарищество на доверии”, которое работало на простаивающем оборудовании, естественно, не платя за это ни копейки. Производило оно моторные лодки. Лодки пользовались успехом, рабочие радовались хорошей зарплате, а “отец-основатель” считал барыши.

Как известно, счастье длится недолго. Пришли нехорошие дяди и увезли шустрого подпола в места отдаленные. Однако идея не заглохла — видимо кто-то из высокого начальства её оценил. И стали появляться в военных городках и дальних гарнизонах разнообразные кооперативы. Они работали на казенном оборудовании, арендуемом по льготным расценкам. Кто-то чинил мотоциклы, кто-то клепал “неубиваемые” фонарики. Одни, благодаря трудолюбию и удачливости, процветали, другие перебивались с хлеба на квас, но в целом — система работала и позволяла государству иметь солидный мобилизационный резерв.

Данный автосервис явно знавал лучшие времена — забор обветшалый, очереди клиентов не видно. К ржавым, с отслоившейся краской воротам подъехал потрепанный ‘козлик” с гражданскими номерами. Где еще чинить старый армейский “проходимец”, как не на таком дешевом сервисе? Ворота со скрипом поехали в сторону, пропуская автомобиль на изрядно захламленную территорию. Наверно, смогли разглядеть обитатели данного сервиса нового клиента через заросшие грязью мутные окошки. Водитель, среднего роста ничем не примечательный мужчина, вылез из машины и направился к двери мастерской. Дверь вполне соответствовала окружающей неухоженности — дерматин облез и местами свисал клоками. За ней был небольшой тамбур со второй, уже железной дверью. Мужчина остановился, не делая попыток постучать или позвонить, да и кнопки звонка все равно не было. Спустя пару минут дверь бесшумно открылась, посетитель вошел и оказался в помещении, совершенно не подходящем для автосервиса.

В России землю рыли давно и делали это с умением и любовью. С момента основания военно-морская база на Эйзеле расширялась вглубь. Инженеры мучились с гидроизоляцией, материли плывуны, но упорно продолжали строить бункеры и тянуть потерны. По мере совершенствования средств нападения, подземелья уходили все глубже и расползались все шире. Люди несведущие рассказывали о секретных ветках метрополитена и крысах мутантах. Наиболее часто повторялась история, в которой школьники залезли в подвал в Новопетровске, а вылезли в Ревеле, Риге или Гельсингфорсе. В самом эффектном варианте путешественники выбрались на свет божий аж во Владивостоке. Так как за время блужданий по подземельям они выросли, обросли и совершенно одичали, то были посажены в клетку с табличкой “Пещерный человек”. Люди сведущие не рассказывали ничего, так как давали подписку о неразглашении.

Серая шаровая краска на стенах, яркий свет, массивная броневая плита впереди и торчащие по бокам короткие раструбы казематных огнеметов. Посетитель вставил в узкую прорезь электронный пропуск и, дождавшись открытия бронедвери, прошел внутрь. Далее, в процессе длительного спуска под землю, ему неоднократно пришлось показывать пропуск, называть пароли и набирать коды пока он не очутился в помещении, судя по всему, предназначенном для отдыха. Фикусы, неяркое освещение, диваны, аквариум. Находящиеся в комнате люди, в гражданской одежде, но с военной выправкой, при виде вошедшего явно испытали немалое облегчение.

— Ну наконец-то Георгий Васильевич, мы уж заждались.

— Господа! Вы скоро дождетесь не меня, а пришествия северного лиса.

— Это ещё почему?

— В связи с расширением наших …мм… структур, утечки становятся неизбежными. Пока их удается оперативно купировать, но из-за увеличения числа посвященных, информация в ближайшее время неминуемо выйдет из-под контроля. Не забывайте, что наша деятельность подходит под определение “заговор”, с коими я обязан, по долгу службы, бороться.

— Михаил лежит опутанный проводами и капельницами. Его жизнь поддерживается искусственно. Наследника нет. В случае смерти Императора смута неизбежна.

Седой, коротко стриженый человек с жестким лицом говорил короткими рублеными фразами.

— Если мы создадим свою систему, которая перехватит власть — обойдемся малой кровью. Если нет, то “старая гвардия” утянет страну в пропасть. Они и сейчас договориться не могут, а без Государя сцепятся в открытую. На удельные княжества распадемся.

— Насчет того, что распадемся на княжества, Вы, господин генерал, несомненно правы. А вот то, что им не удастся договориться, вызывает у меня сомнение. Ведь конечная цель всех этих людей в том и состоит, чтобы из государственного чиновника, пускай и высокопоставленного, превратиться в самовластного правителя. Когда после смерти Ольги возникла похожая ситуация, связанная с отсутствием наследника, они посадили на трон компромиссную фигуру — Михаила. После многих лет жесткой, а порой даже жестокой верховной власти, возникла эйфория от вседозволенности. Многие вспомнили о своем былом величии, о "несправедливо осужденных" и "незаконно конфискованных" миллионах. Страна продолжала двигаться вперед по инерции, добиваясь новых успехов. Они эти достижения приписывали себе, а сами тем временем, как мыши, тащили все, что плохо лежит каждый в свою норку. Теперь они готовы довести дело до логического конца — разделить страну на части. Им не приходит в голову, что только будучи "государевыми людьми" они могут распоряжаться гигантскими людскими и материальными ресурсами, что только в этом случае им подвластна вся мощь Империи. Они думают, что освободившись от опеки из Москвы, заживут своим умом. На самом деле они моментально превратятся в марионеток зарубежных радетелей "свободы и демократии". Не бывает в этом мире независимости, не опирающейся на силу. К сожалению, сейчас они этого понять не могут, а когда поймут, будет уже поздно. Сейчас они прилагают все силы к тому, чтобы посадить на трон слабую фигуру, которая не будет им мешать, а потом развалить страну — с горечью произнес пожилой мужчина, единственный из присутствующих не щеголявшей военной выправкой.

— Кстати, мне известно о четырех сформировавшихся группах. Каждый такой "кружок по интересам" имеет собственную кандидатуру на трон — выдал справку Георгий Васильевич.

— И чем тогда мы от них отличаемся? Мы такие же заговорщики…

— С точки зрения закона — да. Но есть одно кардинальное отличие. Мы все связываем свою судьбу, свое будущее, свое материальное благополучие наконец, только с большой и сильной Российской Империей. Вот Вы, Евгений Владимирович, сейчас командуете Балтийским Флотом, и наверняка, мечтаете о должности Главкома…

— Откуда Вы знаете, о чем я мечтаю — буркнул адмирал, худощавый, с тонкими чертами лица, больше похожий на профессора, чем на военного. За глаза адмирала Бакатова частенько называли "Арамисом". Данное прозвище ему льстило, намекая на успех у женщин и хитроумие.

— Работа у меня такая, все знать. Но продолжу о печальном. В случае победы наших многочисленных оппонентов, ни о каком Российском Императорском Флоте и речи не будет. Будут Флоты Герцогства Курляндского и Княжества Лифляндского. И состоять эти могучие флоты будут из моторных лодок с пулеметами, а не из ракетных крейсеров, при этом адмиралов там будет больше, чем кораблей. Перспектива оказаться во главе такого флота Вас вряд ли устраивает. То же можно сказать и обо всех, здесь присутствующих. Мы предпочитаем быть солдатами великой империи, а не маршалами республики Сан-Марино. Лично я в данный момент возглавляю организацию, работающую по всему миру. И поверьте на слово, неплохо работающую. При реализации самого негативного сценария, я, если конечно повезет выжить, возглавлю спецслужбы Самостийной Московии или какой-нибудь Тверской Республики. И буду отчаянно интриговать против таких же мелких соседей за владение заливным лужком, не более. Не хочу!

— Господин генерал, они прекрасно договорятся, если им станет про нас известно. Пока о том, что кроме глухого недовольства офицеров и чиновников есть что-то ещё, они не знают. А вот как узнают… Тут они точно объединятся, чтобы отстоять свое место у трона, который сами же собираются разрушить — добавил один из присутствующих.

— И что Вы предлагаете? Ситуация выходит из под контроля! — разом заговорило несколько человек. Георгий Васильевич поднял руку, восстанавливая тишину.

— Я предлагаю сделать все немедленно, не дожидаясь пока нас раскроют.

— А Государя Вы убить намереваетесь? — спросил кто-то.

— Михаил давно уже мертв. А грех отключения реанимационной аппаратуры я возьму на себя. Бог рассудит — твердо ответил Георгий Васильевич и отвернулся к аквариуму, с демонстративным интересом разглядывая рыбок.

— Скажите, Евгений Леонидович, Вы твердо уверены в Вашем протеже? Насколько я знаю, он не в курсе своей грядущей судьбы. Не закружится ли голова у мальчишки от столь быстрого возвышения? Не получим ли мы на троне неадекватную личность? Станет ли он слушать советы тех, кто его туда посадил? — Обратился к высокому и широкоплечему мужчине, сидевшему на диване, адмирал Бакатов.

— Господин адмирал, Андрей не мальчик, а боевой офицер. В тех операциях, что он участвовал, он показал себя толковым и смелым командиром.

— Российская Империя несколько больше батальона, которым он сейчас командует.

— Образование, которое он получил, воспитание в раннем детстве, как члена Императорской Фамилии, позволяют надеяться, что он справится. У парня светлая голова, Вы уж поверьте его воспитателю. Те настроения, что он проявляет в частных беседах, убеждают, что он видит ситуацию в России, так же как и мы. А опасения, что едва взойдя на престол, Андрей начнет избавляться от соратников по заговору — беспочвенны. Мы для него станем “своими”. А спецназ своих не бросает.

— А как Вам вообще пришла в голову идея сделать из Андрея спецназовца? Член Императорской Фамилии и десантник, который ломает рукой кирпичи… Как-то не вяжется такое…

— Офицер подразделения, которое действует автономно, несколько отличается от обычного армейца. Он не может спрятаться за спиной начальства, ему надо самому принимать решения, от которых зависит его жизнь и жизнь его подчиненных. От него требуется способность просчитать риск и принять решение, ставя на кон все. Кто не справился — тот не выжил. Немаловажное умение для главы государства. Кроме того, я хотел убрать его подальше от Москвы. Тут климат для возможных наследников Престола вредный. Вспомните судьбу его родителей.

— Служба в "горячих точках" тоже может оказаться вредной для здоровья.

— Риск сложить голову, безусловно, был. Но зато мы теперь имеем ответственного взрослого мужчину, а не комнатное растение. А прикрыть его от “случайного” выстрела в спину — это вполне в моих силах. В любом случае шанс на выживание был выше, чем вблизи трона. Кстати, Георгий Васильевич, не просветите ли нас о несчастных случаях с его отцом и матерью? Да и смерть самой Ольги вызывает вопросы, не все там чисто.

— Евгений Леонидович, если я сейчас суну нос в эту дурно пахнущую историю, то мне его, как той Варваре, оторвут-с! Вот когда возьмем власть в свои руки, тогда и спросим со всех причастных.

— Обязательно спросим! И за Ольгу, и за бронеходы порезанные, и за линкоры, на иголки попиленные, за многое спросим!

— Прежде чем спрашивать, надо дело сделать! Смотрите, вот перечень задач…

Заговорщики разошлись сильно за полночь, через разные выходы. Офицер службы безопасности выключил магнитофон, достал кассету и убрал в сейф. Его начальник, который был в этом заговоре главным, наверняка захочет прослушать. После чего достал из другого магнитофона ещё одну и спрятал в тайник. Это — для Императора. Когда в России снова будет Император.

1978 г.

г. Москва

В одном из подсобных помещений Большого Кремлевского Дворца на маленьком жестком диванчике сидели два офицера в парадной форме. Один — генерал-полковник с кучей орденов на роскошном мундире, высокий и массивный словно медведь. Второй — капитан с эмблемами АМВ[17], чуть выше среднего роста, гибкий и подвижный. На его груди был всего один орден, а сильный загар говорил о месте службы, явно далеком от Москвы.

— Дядя Женя, ну зачем оно мне — вдруг с тоской сказал капитан — Я же не по этой части, ничего не знаю…

— Андрюша, у нас выхода другого нет. А что не умеешь — научим…

— А не хочешь, заставим — криво улыбнулся капитан.

Дверь в помещение бесшумно приоткрылась, и в нее не вошел, а как-то просочился лакей во фраке и белых перчатках.

— Как там, Георгий Васильевич? — спросил генерал.

Лакей неуловимо преобразился. Исчезли угодливо-суетливые движения, изменилась осанка, а взгляд блеснул оружейной сталью.

— Все готово. По нашему профилю — чисто.

— Не удивительно, раз сам начальник СБ[18] в поле вышел. Ну, с Богом!

— С Богом! — Андрей перекрестился, привычным жестом выровнял фуражку и, выпрямив спину, как на параде, вышел из комнаты. К славе или позору — неизвестно, но, чтобы это узнать, надо сделать шаг вперед.

Глава 22

1979 г.

Москва.

В большом кабинете с высокими окнами было пустынно. Только пылинки плясали в солнечных лучах. Андрею показалось, что сейчас из маленькой дверцы в углу выйдет хрупкая женщина в простом платье, пройдется, неслышно ступая легкими туфельками по мягкому ковру и улыбнется своей знаменитой улыбкой. А потом посмотрит не менее знаменитым “стальным” взглядом и мановением руки возведет города и повергнет в прах царства. Свою двоюродную бабку он представлял, по книгам и фильмам, как существо совершенно мифическое, с возможностями, недоступными обычному человеку. Только взойдя на престол и получив доступ к закрытой информации, он смог оценить каких трудов стоила эта кажущаяся легкость в решении проблем.

После смерти Ольги, в 1955 году, этот кабинет пустовал. Михаил Второй большую часть времени проводил в многочисленных загородных резиденциях, а самому Андрею было не до кабинетов. Когда на него, совершенно неожиданно, свалилась корона, пришлось мотаться по всей стране, наводя порядок. Конечно, штурмовать дворцы местных князьков с автоматом в руках, ему не требовалось. Но вот руководить этим процессом, а потом подписывать расстрельные списки, довелось изрядно. Лучше бы сам с автоматом бегал, и вообще, без привычной тяжести АКМ[19] на плече, было ощущение неодетости. Но — невместно!

Он не испытывал особой благодарности к тем, кто вознес его на вершину власти. Вот если Вам на спину взвалят мешок и обрадуют, что так до конца дней его и таскать, Вы будете за это благодарны? Вряд ли. Однако он понимал, что если пошатнется под своей ношей, то это будет означать смерть не только для него, но и для всей страны. Как говорится “попала белка в колесо — пищи, но беги”.

Андрей потрогал рукой большое кресло с потертой кожаной обивкой, потом сел в него. А ничего так, удобно. Все, решено, здесь и обоснуюсь. И менять ничего не буду, разве что телефоны в музей отправлю, антиквариат это здорово, но удобство связи важнее. Андрей обернулся и, отдернув шторку, стал разглядывать большую карту Империи позади кресла. Вся она была покрыта многочисленными пометками. Вот еще одна вещь на замену, писать поверх Ольги рука не поднимется. И в музей не отправишь, разве что лет через двести — тут секретов полно.

Напольные часы в углу солидно отбили время, и тут же негромко звякнул один из телефонов. Андрей, не сразу разобравшись, какой аппарат звонит, поднял трубку, выслушал адъютанта и коротко бросил “Да, просите”.

В кабинет стали заходить приглашенные. От блеска орденов на парадных мундирах рябило в глазах.

— Господа, прошу вас, проходите, садитесь — Император показал на стулья за длинным столом.

— Почему они так скованно себя ведут? — удивился Андрей — Вряд ли они робеют перед молодым человеком, которого сами посадили на трон, скорее на них аура места так действует. Подсознательно ждут, что сейчас откроется дверь и войдет “Хозяйка”. Выходит, что бабушка мне и с того света помогает. Ну что же, нет пока своего авторитета, будем пользоваться заемным.

— Я позвал вас для того, чтобы посоветоваться — Андрей посмотрел на адмирала Бакатова. Тот чуть дрогнул лицом. Намек на сомнения адмирала в том, что, став Императором, он будет “слушать старших”, был более чем прозрачным.

— Я хочу изменить закон о престолонаследии. Точнее сам принцип наследования власти.

На лицах собравшихся появилось изумление. У некоторых отчетливо читалась мысль “Ну вот, началось!”

— Ваше Величество, а с чем связано Ваше пожелание? — министр двора, князь Васильчиков был, как всегда, осторожен в формулировках — Наследника престола пока нет, торопливость в этом вопросе вряд ли уместна.

— Князь, совершенно с Вами согласен. Любой вопрос лучше обдумать заранее. Вот я и пригласил вас, чтобы поделиться своим видением проблемы. Никому не надо объяснять пагубность занятия трона неподходящим для этого человеком. Наследник по закону может оказаться некомпетентным или слабовольным. Отсутствие законного Наследника — еще большая беда. Потери, понесенные Россией из-за такой ситуации, которая сложилась дважды подряд, нам еще предстоит подсчитать. Решение этой проблемы я вижу в том, что трон Империи сможет занять, теоретически конечно, любой человек.

Вот тут Андрей их добил. Столько отвисших челюстей разом он ещё не видел.

— К-к-как л-любой… — выдержка опытного царедворца не помогла. Князь, даже, заикаться начал.

— Очень просто. В закон вносится дополнение, о том, что Император может усыновить кого-либо и объявить его Наследником. Если найдет достойного.

— Г-где н-найдет?

— А я его искать не буду. Этим вы займетесь.

— Й-й-я-я… — Министр двора, похоже, начал впадать в прострацию.

— Не Вы лично, Кирилл Александрович, не волнуйтесь. Вы все — Андрей обвел рукой собравшихся.

— Однажды подобная задача уже была вами решена. Хорошо или плохо — время покажет, главное, что опыт у вас есть. Для этих целей будет образован специальный совет. Вы все станете его членами. Совет будет рекомендовать Императору наилучшую кандидатуру для наследования трона.

— А мы-то где его возьмем?

— Воспитаете. И не одного, а нескольких, что бы выбирать можно было.

— И как же нам его воспитывать? — придворные быстро приходили в себя. Умение держать удар и справляться с шоком нужно не только на поле боя, но и на дворцовых паркетах. Тем более, что в идее Императора явно было рациональное зерно.

— Я это вижу, как закрытый лицей. Медики вполне могут отобрать в него кандидатов по здоровью. Контрразведка проследит, чтобы у них в роду не было уродов, физических или моральных. Учителя смогут определить наиболее способных. Как первых космонавтов отбирали. Учиться они будут по специальным программам, опережая сверстников. Естественно, о том, для чего это делается, никто знать не должен, будет называться этот лицей Академией Управления или что-то в этом духе. В любом случае, на выходе мы получаем управленцев высокого класса. А вы, совет по наследованию, внимательно следите за тем, как растут ваши подопечные. И если возникнет необходимость — рекомендуете мне. Думаю, что дети Императора должны обучаться в том же лицее.

— Ваше Величество, предложение настолько неожиданное…

— Господа, вас ни кто не торопит, вопрос касается самих основ Империи и ошибка здесь недопустима. Обдумайте все хорошенько, посовещайтесь. Это только идея, во что она выльется — неизвестно. Жду вас через месяц в том же составе, всего доброго!

После того, как всем в России стало ясно, что Андрей Первый — это всерьез и надолго, к нему со всех сторон потянулись различные просители. Понятно, что желающих получить "орденок иль деревеньку" отсекали еще на дальних подступах к монаршему телу, однако и тех, кто шел к Императору с более серьезными вопросами было немало. Дипломаты говорили о необходимости срочно поддержать одного заморского деятеля и начать гнобить другого, ученым позарез требовалась установка непонятного назначения и фантастической стоимости, военные хотели всего и много. Поначалу опешивший от такого напора "ходоков" Андрей, однако, сумел удержаться от скоропалительных решений и пообещав всем просителям решить их вопросы в ближайшем будущем, собрал "ближний круг". То есть, тех людей, которым он и был обязан своим восшествием на престол. Мысль, которую он постарался довести до своих сподвижников была проста: "Господа! Понимаю что обязан всех вас вознаградить, но давайте не будем делать резких движений! Кардинальные изменения надо сначала хорошо обдумать. Согласуйте свои пожелания между собой, составьте программу, а потом уж приходите ко мне. Мы ваши предложения еще раз обсудим и только потом будет приниматься решение. Не волнуйтесь, без своих плюшек вы не останетесь!" Провозгласив девизом своего царствования преемственность и стабильность, Андрей, тем не менее не забыл, что есть одна вещь, которую он хочет изменить быстро и решительно. Да и ноющее к непогоде плечо забыть не давало.

За годы "мирного сосуществования" вдоль всей южной границы Империи расплодились многочисленные банды. Назывались они, естественно, не бандами, а борцами за свободу, повстанцами или оппозиционерами. Суть дела это не меняло. На сопредельной территории, находились тренировочные лагеря, финансируемые из Лондона или Вашингтона. Это открыто, под громкие лозунги о борьбе за свободу, а втихаря деньги в эти образования вливали очень многие заинтересованные лица. Если у некоторых лиц есть экономические противоречия с Россией, то почему бы не воспользоваться таким способом ослабления конкурента? В эти лагеря собирали всю шваль, какую только могли найти. Большинство "оппозиционеров" попали сюда после фразы: "Либо ты, мерзавец, за свои преступления садишься (в тюрьму, на электрический стул, на кол) либо идешь бороться против тирании." Всем им было обещано полное прощение грехов, чистые документы и много денег. Естественно, выполнять эти договоренности никто не собирался, убийцы и бандиты никому не нужны. А так от них хоть какая-то польза будет. В задачу всех этих, весьма разнообразных по названию, но совершенно однотипных по сути формирований входило только одно — пакостить России. Тактика у них тоже была стандартная. Пробрался на русскую территорию, сжег деревню (или устроил засаду на дороге), а потом вернулся назад (если не поймали). Тысячи километров границы, проходящей по труднодоступной местности, редкое население в смежных с границей областях весьма этому способствовали. Как ни старались русские пограничники, но предотвратить подобное они не могли просто физически. Им приходилось действовать только по факту нарушения границы, то есть заранее отдавать инициативу противнику, а это не способствует успеху. Пересекать линию границы или стрелять в её сторону было строжайше запрещено многочисленными инструкциями и грозными приказами. Нарушители об этом прекрасно знали. Да, на русской территории можно запросто расстаться с жизнью, но если пересек ленточку, то все, никто тебе ничего не сделает. Можно расслабиться (вино, наркотики, девочки или мальчики, короче все, что пожелаешь) и готовиться к следующему рейду.

Приказы и инструкции никто не отменял, но сверху вниз по инстанциям была спущена совершенно неофициальная информация, что "Теперь — можно!" И начались для "борцов за свободу" черные дни. Горные егеря больше не останавливались у пограничной реки, с тоской глядя на удирающую банду, а продолжали преследование. При этом они не стеснялись вызвать воздушную или артиллерийскую поддержку. Естественно, никакие бандиты противостоять русскому спецназу, да ещё прикрытому с воздуха, не могли. Те из них, кто был поумнее, да и просто более везучими, ломанулись от границ с Россией со всей возможной скоростью. Там поймают, или нет — бабушка надвое гадала, а тут точно не светит. Те, кто соображал медленнее, остались лежать на земле, в малоаппетитном виде. Пограничники сопредельной стороны, ранее добросовестно закрывавшие глаза на деятельность всех этих "оппозиционеров" спохватились и бросились ловить разбегающихся бандитов. Противодействовать русскому спецназу никто даже и не пытался. "Вам надо с русскими воевать — вот сами идите и воюйте, а мы без такого счастья обойдемся!" Хозяева всего этого цирка, видя как рушится на их глазах заботливо выстроенная за четверть века система, забили тревогу. Взвыли о загубленных невинных жертвах газеты и телевидение. Гневные ноты обрушились на российских дипломатов. Однако, дипломаты непонимающе хлопали глазами и продолжали твердить мантры о мире и дружбе. Вот только в этих речах нет-нет, да и проскальзывали угрожающие нотки. На неофициальном уровне, на уровне контактов между спецслужбами, эти угрозы звучали более открыто. "Посылаете к нам бандитов? Построили для них новый тренировочный лагерь? Очень хорошо, мы как раз учения у ракетчиков проведем. С боевыми стрельбами. Вы же нам еще и должны будете, за то, что мы уничтожим тех, до кого у вас руки не доходят". А люди, живущие у границы, были просто рады тому, что до соседней деревни теперь можно доехать без сопровождения военных и не проводя инженерную разведку.

1980 г.

Москва.

— Вся гусеничная техника будет базироваться на трех платформах, унифицированных по двигателю, ходовой и трансмиссии. Между собой платформы будут так же унифицированы, насколько это возможно. Общими для всех видов станут радиостанции, средства наблюдения и многое другое. Стоимость навесного оборудования составляет от трети до половины стоимости изделия, так что экономия будет весьма ощутимой. — Начальник ГАБТУ[20], генерал-полковник Маев перевел дух и выпил воды. Доклад о перспективах развития бронетехники был длинным.

— Планируется создать три вида платформ. Легкая, с максимальной массой в 25 тонн, средняя в 50 и тяжелая в 75.

— Для чего нужна тяжелая? С таким весом она нигде не проедет, да и в транспортировке неминуемы проблемы — Слушатели явно не во всем были согласны с докладчиком.

— Расчеты показывают, что для надежной защиты от перспективных бронебойных боеприпасов меньшим весом не обойтись. Данные машины будут выпускаться ограниченной серией, и служить частями качественного усиления. В них мы собираемся применить все те технические решения, которые не годятся для массовых серий из-за высокой стоимости. Проходимость будет чуть хуже, чем у более легких машин, но достаточная для действий на большинстве имеющихся ТВД[21] и превосходящая зарубежные аналоги. Проблему создадут габариты. В железнодорожный стандарт они не вписываются, перевозка возможна лишь по магистралям с трехметровой колеей. Будем решать задачу перевозки автомобильными и воздушными средствами — У генерала Маева явно были заранее заготовлены ответы на все вопросы.

— А почему легкая платформа имеет вес в 25 тонн? Как она плавать будет? — оппоненты не сдавались.

— Плавать она не будет, для того, чтобы техника плавала, её вес пришлось бы ограничить пятнадцатью тоннами. Это если оставаться в разумных габаритах. С законом Архимеда не поспоришь. При таком весе бронезащита не может быть достаточной.

— И как Вы собираетесь решать задачи требующие форсирование рек? Или высадку с моря?

— При помощи навесных понтонов. При высадке, технике не требуется плавать туда и обратно, достаточно доплыть от корабля до берега, а на берегу важнее лишние миллиметры брони.

— А этот понтон не пойдет на дно от одной пулевой пробоины?

— Нет, понтон сделан из пластика и наполнен пеной. Что бы его утопить, его надо разорвать на части, да и те не утонут.

— Знаем мы, что не тонет… — негромко произнес кто-то. Маев зыркнул злобно, но с темы не сбился.

— Вес одного модуля — несколько килограмм, крепится на место одним человеком за секунды. По результатам испытаний установили норматив подготовки к преодолению водных преград в две минуты. Стоимость одного модуля, при серийном производстве, будет примерно полкопейки, не жалко бросить.

— А форсирование рек с ходу?

— За последние сорок лет мы реки форсировали с ходу только на учениях. В реальном бою придется все равно делать переправу для снабжения войск. Грузовики у нас не плавают. Кстати, эти понтоны прекрасно подходят для создания наплавного моста, и тут у нас унификация будет. Возможность плавать, без дополнительной подготовки к этому, будет только у колесных машин. На них ляжет обязанность разведки, захвата плацдарма и другие задачи, где требуется плавучесть. Новые колесные машины концерна "Калашников" перекрывают весь спектр задач, которые сейчас выполняет легкая гусеничная техника. При этом они экономичнее и маневреннее.

— Какие части будут оснащаться этой техникой? — Задал вопрос Император. С начала совещания он больше слушал, но видно пришел к какому-то выводу и решил поучаствовать в дискуссии.

— Колесные машины пойдут частям постоянной готовности. Они участвуют в непрерывных стычках на наших южных границах, машины все время в эксплуатации, гусениц не напасешься. В этих условиях важна скорость, а сильного противодействия не ожидается. Для усиления там будет гусеничная техника легкого класса. Средними бронеходами оснастим гвардейские полки, им в дело вступать только в случае серьезной войны. Тяжелых будет несколько бригад, в качестве последнего козыря из рукава. Хотя возможен и другой вариант. Среднюю технику держать в ангарах с максимальной секретностью, а тяжелую показывать на парадах и маневрах. Пусть враги думают, что у нас её много.

— Что будет в случае мобилизации? Чем оснащать массовую армию?

— Машины предыдущего поколения, по мере насыщения новой техникой кадровых частей, будут выводиться на модернизацию и потом в резерв. То, что сейчас у нас на вооружении, будет боеспособно ещё много лет, а при минимальном усовершенствовании — ненамного хуже новых образцов.

— Так может проще не делать новых машин, а модернизировать старые?

— Их модернизационный потенциал почти исчерпан, а наука не стоит на месте. Не успеем перевооружиться, как изобретут что-нибудь новенькое и начинай все сначала. Этот процесс бесконечен.

— Спасибо за хорошую работу! Но я хочу, прежде чем принимать решение, посмотреть на всю эту технику, так сказать, живьем. Проедусь на полигон, потрогаю руками, а после на Госсовете уже обсудим окончательно. Готовьтесь, господин генерал!

1980 г.

Нижегородская губерния. Площадка № 4.

Дежурный по части штабс-капитан Миронов маялся от скуки. По оконному стеклу ползла сонная муха. В углу бубнил в полголоса телевизор, показывая новости. За столом негромко сопел дежурный писарь. Вот сразу видно старослужащего — подумал штабс-капитан — спит с открытыми глазами! Выходной, никого нет, жара, духота. Пойти, что ли, караул погонять? Устроить им тренировку по отражению нападения на пост? Нет, не пойду, лень, подумал Миронов, когда до его слуха донесся звук вертолета. Кого это к нам несет?

На площадку села потрепанная транспортная вертушка. Из неё вышли три офицера в камуфляже, с чемоданчиками в руках, и направились к штабу. Все ясно, приехали командировочные. Ну, хоть какое-то развлечение. Миронов развалился в кресле и представил, как будет сейчас поучать новичков. Ведь полигон — это вам не обычная воинская часть. Тут существует масса традиций и неписаных правил, которые вызывают у непосвященных удивление, граничащее с охренением. А вот потом произошло то, что заставило штабс-капитана открыть рот и долго служило в части темой для пересудов.

Из-за угла штаба выскочил комполка, полковник Тепенко и, рубя строевым шагом, как на параде, направился к приехавшим. Шедший впереди капитан небрежно махнул рукой, обрывая доклад и первым протянул руку здороваясь. После чего офицеры, не заходя в штаб, направились к ангарам с техникой. Миронов в обалдении огляделся вокруг. Все было на своих местах, мир не перевернулся. По телевизору показывали какое-то торжественное заседание. Титры в углу говорили, что это прямая трансляция. Штабс-капитан зажмурился, а потом снова открыл глаза, но ничего не изменилось. В президиуме сидел давешний капитан, только в цивильном, и одобрительно кивал кому-то головой.

— Иван Саввич, для начала покажите мне легкую бронетехнику. Я знаю, что Ваша любовь — это тяжелые бронеходы, но мне интереснее посмотреть то, в чем я немного разбираюсь.

— Ваше… гм… Андрей Георгиевич, тогда нам в этот ангар. Вот самая легкая из наших новых машин.

— Это же обычный “бардак”[22], хотя нет, колеса больше и форма немного другая.

— Машина абсолютно новая, со старой БРДМ общего — только назначение.

Сочно щелкнула, открываясь, боковая дверь. Андрей залез на сиденье, поерзал, устраиваясь поудобнее и огляделся.

— Да тут, как в самолете, одни экраны! Техника явно сложная, как все это использовать?

— Техника сложная, но в обращении очень простая — Тепенко сел на правое сиденье — Вот, например, панель контроля — полковник ткнул пальцем в клавишу, и перед ними засветились разноцветные окошки — Водитель видит состояние всех узлов машины. К сожалению, полноценные экраны нам обещают лет через десять, не раньше.

— А тесно-то как!

— А это плата за хорошую защиту. Разнесенная броня весь объем съела!

— Откуда здесь хорошая защита возьмется? Насколько я помню, БРДМ только из пистолета не пробивается!

— Андрей Георгиевич, Вы преувеличиваете, но в принципе все верно. Лучшей защитой разведывательной машины служат скорость и маневренность. Но тут, кроме скорости есть еще и броня. Эта машина держит винтовочную пулю по кругу и до тридцати миллиметров спереди!

— Как у неё с весом?

— Тот же, что у прежней машины. Защиту дали новые сплавы и пластики. Можете сами убедиться — вон стоит корпус, который мы обстреливали. Снаружи все порвано, а сквозных пробитий нет.

Бронемашина, подвергшаяся обстрелу, выглядела жутко. Всю поверхность покрывали рваные пробоины.

Андрей потянул на себя дверцу, которая на этот раз противно заскрипела и остолбенел. На водительском месте сидел совершенно голый мужик в мятой фуражке. Все безволосое розовое тело было густо покрыто многочисленными татуировками.

— Твою мать в душу через коромысло! Сгною в нарядах! — Тепенко взревел как раненный буйвол — Вот куда они его спрятали!

Андрей проморгался и сообразил, что видит манекен, используемый при испытаниях. Просто вся его поверхность была покрыта надписями, сделанными фломастером. Надписи носили весьма разнообразный характер, от классики “ДМБ-80” до проклятий в адрес неведомого фельдфебеля.

— Понимаете, Ваше Величество (от увиденного полковник, похоже, забыл про секретность и то, что Император — "инкогнито") у нас на полигоне существует примета, что если манекен исписать всякой похабенью, то он обязательно уцелеет при обстреле — полковник был изрядно смущен — мы с этим боремся, но сами понимаете…

— А какого фельдфебеля Ваши солдаты так поносят? Такую нелюбовь надо постараться заслужить!

— Это ещё одна наша легенда, про Черного Фельдфебеля. Будто бы, когда-то давно, при испытаниях, погиб фельдфебель. И погиб он по вине солдата — разгильдяя. С тех пор по полигону бродит призрак, который этим самым разгильдяям делает всякие гадости, вплоть до смертельных.

— Неплохая легенда, полезная — ухмыльнулся Император — Вы бы её поддержали как-нибудь.

— Мы так и делаем — сказал Тепенко и смутился еще больше.

Представив полковника, который, закутавшись в простыню, пугает новобранцев по ночам, изображая привидение, Андрей расхохотался.

Потом начальник полигона демонстрировал шестиколесные агрегаты, потом восьми, потом пошла гусеничная техника.

— Андрей Георгиевич, обратите внимание вот на эту машину.

— Какая-то она несуразная. На деревенского колодезного журавля смахивает…

— Если практика подтвердит все теоретические построения, в эту машину заложенные, то такой вид приобретет вся бронетехника будущего. Фактически, это уже следующее поколение.

— И что же в ней такого замечательного, кроме странного внешнего вида?

— Конструкторы данного образца смогли разрешить давнюю техническую проблему всех бронеходов. Дело в том, что современная бронетехника использует два варианта установки орудия. Первый, наиболее традиционный, это когда пушка стоит в корпусе машины, спереди или сверху, в неподвижной рубке. Такая установка имеет врожденный недостаток — малые углы наведения. В бою такой недостаток может стать фатальным, не успел повернуться — получи снаряд в борт. Второй вариант, принятый в настоящее время для большинства машин, это установка орудия во вращающейся башне. Здесь с маневренностью огнем все хорошо, но вот мощность орудия сильно ограничена техническими причинами. В данном экземпляре орудие установлено сверху, без башни. Заряжается и наводится оно дистанционно, экипаж размещен в корпусе…

— Установка пулеметов, управляемых дистанционно применяется уже довольно давно.

— Пулеметов — да, давно, но пушку так смогли поставить только сейчас. Артиллеристы, как только были сняты ограничения по длине унитара и величине отката, тут же предложили на выбор несколько очень мощных орудий. Они были у них давно разработаны, но не проходили по габаритам. В результате, этот малыш имеет броню и вес совершенно "детские", а вот пушку более чем "взрослую".

— Отдачей его не перевернет?

— Нет, он стрелять только лежа будет.

— Это как, лежа?

— Машина оборудована гидропневматической подвеской. Дорого, сложно, но оно того стоит. Забравшись в любую ямку или промоину, она ложится на днище, над землей только пушка торчит. Если нет подходящего укрытия, то она его сама себе устроит. Для этого у нее бульдозерный отвал имеется. Её работа на поле боя — это работа снайпера. Один выстрел — один труп, и немедленная смена позиции.

— Основным средством для борьбы с бронетехникой в настоящее время считаются различные ракеты. От ручных гранатометов до крылатых ракет с кассетной БЧ[23].

— Все виды вооружения имеют, как свои достоинства, так и недостатки. У ракет ахиллесовой пятой является наведение. Если ракета управляемая, то этому управлению всегда можно помешать. Бронетехника оборудуется различными средствами противодействия, в первую голову, именно управлению вражеских ракет. Тут и средства ослепления наводчика и различные установщики дымовых завес или аэрозольных облаков, да вообще, много чего. От оперенного лома, летящего с гиперзвуковой скоростью, радиопомехами не закроешься. Ручные же гранатометы далеко не "вундерваффе", как казалось после их изобретения. Тогда говорили, что раз теперь любой пехотинец способен подбить бронированную машину, то их все надо списывать в утиль. Практика показала, что это далеко не так. При грамотном использовании бронетехники, подобраться к ней на сотню метров для прицельного выстрела из гранатомета далеко не так просто и может стоить пехотинцу жизни.

Перед глазами Императора снова встало то ущелье, где начинали разгораться чадным пламенем подбитые транспортеры, а на земле лежала, изломанная автоматными очередями человеческая фигурка. Ну зачем он второй выстрел с той же позиции делал!

Мотнув головой, Андрей прогнал наваждение и стал слушать объяснения полковника дальше, стараясь запомнить и осознать как можно больше.

Вскоре у Императора уже голова кружилась от обилия информации.

— Все, перерыв — Андрей устало опустился на скамейку в курилке.

— Иван Саввич, Вам с Калашниковым общаться приходилось?

— Конечно, он ведь только недавно с поста главы концерна ушел. А так он у нас часто бывал, уж на всех испытаниях своих бронетранспортеров обязательно.

— Я у него дома был в прошлом году, на юбилее. Не дом, а музей технических диковин, заполненный разными механизмами, непонятно как работающими, часами хитрыми, оружием фантастическим. И все сделано руками хозяина, у него в подвале сплошь станки прецизионные. Я ему говорю — Михаил Тимофеевич, это все в Политехнический музей надо. А он ни в какую, отвечает — ежели им надо, пусть сами сделают, если смогут. Вот говорит, как помру — все забирайте, а сейчас не отдам, это жизнь моя.

— Да, с характером дядька, он на испытаниях у нас кровушки попил. Но должен признать — по делу.

В ясном небе плыли редкие облачка. Сквозь шум листвы доносилось птичье щебетание и дальнее та-таканье. "Крупняк" — автоматически отметил Андрей. Так бы и сидел, наслаждаясь хорошей погодой и приятным теплым ветерком, но — увы…

— Ну чтож, продолжим осмотр.

Вечером, сидя в штабе и попивая чай с плюшками, Император собирал воедино весь тот огромный объем информации, что он получил за день.

— Скажите, Иван Саввич — Андрей сделал паузу, формулируя вопрос — Вся та техника, что Вы показали, обильно начинена электроникой. Что будет если она откажет? Неисправность или боевые повреждения…

— При полном отказе всех электронных систем машина сможет только быстро убраться с поля боя. Двигатель от электричества не зависит. Хотя это маловероятно, все системы дублированы.

— Получается, что мы делаем сложную и дорогую технику, которая может стать небоеспособной от замыкания маленького проводочка? Нет ли в этом ошибки?

— Боевая эффективность машин, оснащенных всей этой электронной заумью, настолько велика, что тем, у кого её нет, просто нечего делать в современной войне. Они там будут только в качестве мишеней. Через ствол, как мой отец в Германскую, не постреляешь.

— Ваш отец воевал?

— Да, три дня. Георгия солдатского получил.

— Это как? — Император был изрядно удивлен.

— Он в корпусе Буденного служил. С начала войны они почти целый год в тылу учения проводили, чуть было до солдатских волнений дело не дошло." Как так, наши там кровь проливают, а мы в тылу околачиваемся!" А потом прорыв, на третий день его ранило, как из госпиталя вышел — уже война кончилась.

— А Георгия за что?

— Их самоход в траншее застрял, немцы по нему пристрелялись и подбили. Отец рассказывал, что когда в себя пришел видит, весь экипаж убитый. Другие бронеходы вперед ушли, а пехота отстала. Хотел из машины вылезти, да к своим бежать. Как дверь открыл, а там смерть со всех сторон свистит, страшно нос высунуть. А пушка немецкая по ним стрелять продолжает, вот-вот добьет. Ну и решил он свою шкуру подороже продать, стал в ствол наводить — прицел-то разбит был, да той пушке отвечать. Когда пехотинцы подошли, то очень его за эту стрельбу благодарили, говорили сильно помог.

Глава 23

1982 г.

Москва.

— Господин Петренко, Григорий Петрович?

— Так точно, Вашевысоко…

— Ради Бога на вставайте! И не нужно так официально — мы с Вами не на плацу. Пожалуйста, не ставьте меня в неудобное положение! Вы старше меня чуть не вдвое, да и разговор у нас — не допрос под протокол, а обычная беседа. Прошу Вас называть меня просто Михаил Андреевич. Договорились?

— Так… Дык… Ну конечно, как скажете, Михаил Андреевич…

— Тогда расскажите мне, по простому, своими словами, почему Вы взяли и ударили совершенно незнакомого Вам господина? В чем причина?

— Ну. Дык… Понимаете, Михаил Андреевич, как увидел я эту морду жидовскую, так будто что подсказало мне… Прям сердце екнуло — враг! Ну, я ему и накатил в бубен… А он и того… сомлевши…

— Вы антисемит?

— Кто?

— Ну, тот, кто евреев не любит.

— Жидов? А за что их мне любить? Не люблю…

— Простите… сейчас найду… вот. В протоколе написано, что перед этим Вы выпивали вместе с господами Вольфсоном, Алексеевым и Гланцем.

— Так Ильин же День! В этот день мы завсегда встречаемся. Я в Москву специально приезжаю, друзей повидать. Выпиваем, как без этого, потом в парк идем. Сами знаете, На Илью Пророка, нам положено в фонтанах купаться… Вроде и городовые не серчают… Ну… ежели не балует никто… Но мы, все-таки, в возрасте уже… Это молодым неймется… А мы аккуратненько… Или что не так?

— Да нет, все так… Но я так и не понял. Вы говорите, что евреев не любите, а с ними выпиваете на праздник. Ведь и Вольфсон и Гланц — иудеи…

— А мне то, что с того? У нас кого только не было, каждой твари по паре. И Магометане были и иудеи, а Тангри, тот вообще, в Будду своего верил. Какое мне дело до того, кто кому молится?

— Но Вы сказали, что евреев не любите?

— Так и есть, Михаил Андреевич, не люблю…

— Но Вольфсон и Гланц…

— Когда Мишка Вольфсон с Шуркой Алексеевым мою тушу поранетую тащили, а Левка Гланц нас прикрывал, то мы все одному Богу молились, чтобы он наши жо… простите, чтобы живыми уйти… Да и все мы, там, за речкой — русские были… А жидов, простите, не люблю…

— Вы понимаете, полковник, что только чудо спасло всех нас? Как этот бомбист недоделанный смог через два кольца оцепления пройти? Куда Ваши люди смотрели? Ведь ему до Первого Лица полтора десятка метров пройти оставалось! А там ближний круг охраны ничего бы не успел сделать… Вы понимаете, что могло бы быть? Кстати, Вы выяснили, почему этот десантник отставной его ударил? Вот на кого Вы, да и мы все молиться должны!

— Ваше Высокопревосходительство! Я неоднократно говорил, что мероприятия по охране Первого Лица, проводимые на Ильин День недостаточны. Однако, Его Императорское Величество всегда отказывал мне в полноценном обеспечении его охраны. В резкой форме.

— О, Господи! За что мне это! — Генерал устало плюхнулся в кресло и махнул рукой полковнику "Садись мол" — Я сам Государю не раз говорил, что манкировать охраной нельзя. В остальных случаях он всегда со мной соглашается, но вот на День Ильи Пророка — ни в какую. Я понимаю, что Андрей Георгиевич встречается со своими однополчанами и охрана причиняет ему неудобство. Но нельзя же так! — Генерал вытер пот платком — Так что там с этим отставником?

— Я думаю, что у господина Петренко сработало инстинктивное чувство опасности. Он пол жизни провел в подразделениях, что ведут боевые действия, вот и выработалась у него так называемая "чуйка" Он действовал совершенно автоматически. А удар у фельдфебеля-парашютиста такой, что можно кирпичные стены ломать.

— По террористу все выяснили?

— Так точно. Селим Абази, уроженец Тираны. Он же Драгон Миштович, он же Лучано Бергини, он же, Сантос Кастильо. Участвовал во всех возможных войнах и конфликтах по всему миру. В качестве анархиста, социалиста и просто наемника. К нам попал в составе мексиканской торговой делегации…

— Как пропустили? Он же во всех досье должен быть!

— Очень сильно изменил внешность — пластическая операция. А документы подлинные, сейчас выясняют, кто в этом замешан… Но это уже не наша епархия, тут другие службы работают.

— Он что, решил стать смертником?

— Нет. Безоболочечное взрывное устройство с химическим замедлителем он собирался бросить в урну на пути следования Государя. Потому и через рамки на входе прошел, что металла в бомбе не было.

— Да, уж. В этот раз Бог смилостивился, беда стороной прошла. Но оставлять все это так, как есть нельзя. Систему охраны надо в корне перерабатывать, чтоб и шанса на подобное в будущем не было. А о том, чтобы отставника этого… Петренко… наградили, Вы позаботьтесь, ему Георгий за такое положен…

— У него и так полный бант. Но, не беспокойтесь, Ваше Высокопревосходительство, без награды фельдфебель не останется…

— Господин адмирал, Вы хотите вбухать уйму сил в строительство флота, который мне кажется устаревшим на полвека минимум! Огромные надводные корабли годятся лишь демонстрировать флаг. В случае войны они все будут немедленно утоплены. Я понимаю, что в юности Вы служили на линкорах, и это накладывает отпечаток на Ваши предпочтения, но надо же быть реалистами!

— Государь, позвольте объяснить все по порядку!

— Слушаю Вас внимательно — Андрей был здорово раздражен. Ведь любому мало-мальски грамотному в военном деле человеку было ясно, что век бронированных гигантов давно прошел. На море правят бал авианосцы и подводные лодки, а эти чертовы адмиралы просто хотят потешить свое самолюбие!

— Ваше Величество, очевидно я не сумел правильно изложить свои мысли в том докладе, что был Вам предоставлен. Признаю свою ошибку, но от идей, в нем изложенных, ни в коем случае не отказываюсь. Крупные надводные корабли нашему Флоту необходимы. В данный момент существует стереотип мышления, в котором большие корабли выглядят как дредноут-переросток с гипертрофированными пушками и чудовищным бронированием. Это в корне неверное заблуждение, подобных монстров строить никто не собирается.

— А что же Вы собираетесь строить? Как я понял из доклада, там упомянуты именно такие монстры!

— Ещё раз прошу меня простить за нечеткое выражение своих мыслей. Мы собираемся строить корабли, которые смогут завоевать и удержать господство на море. Да, они будут чрезвычайно сложны и дороги…

— Вам что, денег на Флот не хватает? — с раздражением бросил Император.

— Ваше Величество, денег не хватает всегда, таково их свойство — постарался сгладить острый вопрос адмирал — Но дело не в деньгах. В настоящее время мы тратим на флот средства, сравнимые с суммами, которые выделяют наши потенциальные противники, при этом господство на море остается у них.

— И чем же, по Вашему мнению, это можно объяснить?

— Несбалансированностью флота. Наши подводные лодки в состоянии нанести врагу огромный урон, но принципиально не могут выполнять множество других задач, это удел надводных кораблей. При этом содержание подлодки дороже, чем содержание корабля равного водоизмещения. Неуязвимость подводных лодок так же весьма относительна. Главным оружием подлодки является её скрытность. Как только она себя обнаружит — она из охотника превратится в дичь.

— Так и надо, для завоевания господства на море, строить авианосцы! Россия была одной из первых стран, построивших авианесущий корабль, а сейчас у нас их всего два, тогда как у англичан десяток, да у американцев пяток. И они еще строят! — Андрей в возбуждении махнул рукой.

— Перекос в любую сторону делает флот ущербным. Большое количество авианосцев из преимущества может превратиться в недостаток — голос Бакатова был мягок и настойчив.

"Вот прямо, как моя жена, подумал Андрей. Она тоже головой кивает, во всем со мной согласная, а потом все равно переворачивает все по своему. Вот же лис хитрый!" Но обсуждаемая сейчас тема несколько важнее милых домашних мелочей. Вопрос ставится о будущей морской стратегии государства и стоит даже не миллиарды, а триллионы. Эмоции здесь не уместны. Император несколько раз с силой вдохнул и выдохнул, восстанавливая спокойствие.

— Хорошо, Евгений Владимирович, давайте Вы мне все расскажете ещё раз, а я попробую понять — Андрей сложил руки на столе, изображая примерного ученика, который слушает учителя, и улыбнулся. Адмирал переключил картинку в проекторе и, поддерживая игру Императора, стал вещать менторским тоном.

— В случае военного конфликта большой интенсивности, говоря по-простому — Мировой Войны, наши корабли сделают залп ракетами, который уничтожит многое, но далеко не все. После чего их даже топить не требуется, они для врага опасности не представляют, пока не перезарядятся, а это можно сделать только на базе. В результате на море будут безраздельно господствовать наши противники. Для изменения сложившегося положения нами, МорГенштабом, разработана большая кораблестроительная программа. Вот её основные положения:

Первое. Для завоевания и дальнейшего удержания господства на море требуется повысить боевую устойчивость надводных кораблей. Все современные корабли являются одноразовыми. Они построены из расчета “пустил ракеты, а там трава не расти, все равно все умрем”

— А разве не так — перебил адмирала Андрей — После ядерной войны победителей не будет.

— Всемогущество атомной бомбы является мифом, призванным эту ядерную войну не допустить. Вы сами, как офицер, знаете о низкой эффективности ядерных зарядов против подготовленных войск. Ущерб гражданскому населению выше, но при заблаговременном предупреждении, может быть так же сильно уменьшен. Против кораблей, особенно броненосных, ядерный заряд тоже не “абсолютное оружие”. На Новой Земле догнивает остов “Ретвизана”, который пережил три ядерных испытания и остался на плаву. Вывод — атомное оружие не является волшебной палочкой, которая приносит победу. Это всего лишь одно из средств ведения войны, причем с массой недостатков, снижающих саму вероятность его применения. Поэтому отказываться от брони — глупо! Это то же самое, что солдатам отказаться от каски и бронежилета из-за того, что существует атомная бомба.

— У солдата на передовой не так уж велик шанс оказаться в эпицентре ядерного взрыва. А на ударную эскадру враги спецзаряда точно не пожалеют.

— Применить ядерный заряд по эскадре далеко не так просто. Современные корабли обладают мощной противоракетной обороной, которая имеет все шансы сбить большую часть ракет, прорвутся единицы. Количество спецзарядов ограничено экономическими соображениями, снарядить каждую ракету ядерной боеголовкой не получится — они дороги в изготовлении и, особенно, в хранении. На любой эскадре, хоть нашей, хоть вражеской, таких ракет всего несколько штук. Следовательно, вероятность того, что прорвется именно ядерная ракета, стремится к нулю. Поэтому такие ракеты в атаке на соединение, обладающее мощной ПРО,[24] применять нет смысла. Атомное оружие будут держать в качестве последнего козыря.

— Но ведь даже в неядерном оснащении современная ракета способна пробить любую броню!

— Ваше Величество, это не совсем так. Точнее совсем не так! В настоящее время никто не оснащает ракеты бронебойными боеголовками. Просто потому, что для них нет соответствующих целей. От оружия требуют максимальной эффективности. Самый эффективный способ вывести вражеский корабль из строя — это его потопить. Самый эффективный способ потопления — лишить корабль остойчивости. Поэтому современные ракеты несут боеголовки внешнего подрыва. Они взрываются в нескольких метрах от борта и делают в нем пробоину размером с ворота. Например, стоящая у нас на вооружении ПКР[25] "Самоцвет" несет боевую часть весом 750 кг. При подрыве у борта вражеского корабля она сделает в нем отверстие площадью около тридцати квадратных метров, через которое внутрь хлынут тысячи тонн воды. Корабль класса "эсминец" перевернется мгновенно, корабли побольше могут ещё помучиться, но недолго. Если же данный взрыв происходит возле бронированного борта, то мы имеем погнутые леера и обгоревшую краску, не более.

— Так ведь переоснастить ракеты недолго и уж в любом случае дешевле, чем корабли бронировать!

— И мы получаем бронебойную боеголовку весом 750 кг. Такими снарядами у нас ещё "Измаилы" стреляли, и далеко не всякая броня им была по зубам.

— Ракета весит семь тонн, если мне память не изменяет…

— И сделана эта ракета из алюминия и магния. Чтобы снаряд из таких материалов смог пробить броню, его скорость должна превышать десяток километров в секунду. На этих скоростях действуют уже другие законы физики. А пока таких скоростей не достигнуто, то работают старые, проверенные временем, формулы бронепробиваемости. А они нам говорят, что снаряд должен иметь прочность большую, чем у преграды, перед ним стоящей, иначе разрушится ничего не пробив.

— Как — то мне все равно не верится в неуязвимость бронированных кораблей.

— Ваше Величество, создать неуязвимый корабль невозможно. Задача состоит в том, чтобы снизить эффективность вражеских снарядов и бронирование с этим неплохо справляется. Мы не собираемся, как в старину, вешать на борт массивную плиту на тиковой подкладке. Нами разработан целый комплекс мероприятий по повышению живучести. Защита будет многослойной и максимально возможно интегрированной в несущие конструкции. Ее задача — увеличить количество попаданий вражеских ракет, которое гарантированно выводит корабль из строя. Если раньше хватало одной ракеты, то теперь потребуется две, если нужно было две — четыре. Это все равно, что уменьшить боезапас врагов вдвое.

— Хорошо, про броню Вы мне объяснили. Что еще Вы предлагаете изменить?

— Состав вооружения корабля. Основным оружием на море, несомненно, являются противокорабельные ракеты. Но у них есть врожденный недостаток — это большой занимаемый объем и как следствие — ограниченный боезапас. Последние достижения в ствольной артиллерии дали ей дальность, сравнимую с тактическими ракетами, а управляемые снаряды обладают необходимой точностью. Боекомплект для пушек занимает мало места, зато весит изрядно. Следовательно, надо комбинировать ракетное и пушечное вооружение, чтобы они дополняли друг друга. Такая комбинация, кроме увеличения боекомплекта, дает интересные тактические возможности. По предварительным расчетам отразить одновременный удар ракет и управляемых снарядов на сегодняшний день не сможет никто.

Кроме этого, мы определили ещё несколько основных принципов, по которым будет строиться новый флот.

Первый принцип — это модульность и полная унификация. Должен признаться, что это, с одной стороны, наиболее затратная часть проекта, а с другой — дающая в будущем наибольшую экономию.

Как известно, быстрее всего устаревает электронная начинка кораблей, а модернизировать корабль частично мы не можем, потому что новая аппаратура не стыкуется со старым оборудованием. Переделывать корабль полностью под новую начинку — слишком дорого, проще построить новый. Нами были разработаны новые стандарты, которые будут обязательны для всех разработчиков, хоть казенных, хоть частных. Это позволит без особого труда модернизировать корабли и увеличит срок их службы. Но внедрение этих норм в промышленность потребует больших затрат, а где-то полной перестройки всего производства.

Второй принцип — максимально возможная автоматизация. Корабль становится дороже в производстве, но дешевле в эксплуатации. При этом растет его боевая мощь.

— А почему дешевле? — не понял Андрей.

— Меньше экипаж. Меньше расходы на еду, жалование и, главное, обучение — адмирал включил картинку с графиками — вот смотрите, наши предварительные расчеты.

— Ваше Величество, для наглядности вот Вам пример. На корабле есть какой-то рубильник или вентиль, который надо по команде открывать или включать. Если мы приставим к этому вентилю матроса, то сам агрегат будет простым, даже примитивным. Как следствие, он будет дешевым и надежным. Это плюс. А вот дальше начинаются минусы. В отсек, где находится матрос, надо подать свет, вентиляцию, отопление. Самому матросу надо где-то спать и что-то есть, а если пост круглосуточный, то матросов становится трое. Наконец в этот отсек должен быть люк с удобным проходом. А, как известно, если есть дверь, которую можно забыть запереть, то рано или поздно это случится. Сколько кораблей потонуло из-за не задраенных вовремя переборок!

В случае с автоматом всего этого не будет, а сам отсек превратится в крысиную нору, наглухо заваренную ещё на заводе, которую при нужде не жалко затопить. И не придется морякам задраиваться в отсеке и погибать, спасая корабль.

Адмирал зябко передернул плечами, явно вспоминая что-то неприятное. Потом встряхнулся, будто отбрасывая плохие воспоминания, и продолжил.

— Теперь по кораблям. Основу флота, его становой хребет, образуютдва типа кораблей. Мы их называем легкий крейсер и эсминец, у европейцев это, соответственно, фрегат и корвет. Общим для кораблей одного типа будет корпус и силовая установка, а оборудование с оружием будут меняться в зависимости от театра и задач. Кораблю на Севере требуется усиленное отопление, в южных морях нужнее хорошие кондиционеры. Так же и по задачам. Если надо перехватить вражеские подложки — важна гидроакустика, если будем поддерживать десант — нужны пушки для стрельбы по берегу. Принцип модульности как раз нам и позволяет на основе двух базовых проектов сделать множество модификаций, а при нужде, быстро и дешево перепрофилировать корабль на другие задачи. Эти крейсера и эсминцы будут строиться массовыми сериями для всех четырех флотов. Новое оружие и газовые турбины для них уже проектируют.

Большие корабли планируются только для Северного флота и потом, возможно, для Тихоокеанского.

— А почему другие флоты обижаете?

— Балтийский флот, бывший когда-то основным, стал флотом вспомогательным. Там все просматривается и простреливается с берега. Ракетные батареи Моонзунда перекрывают все Балтийское море с прилегающими странами. Авиация с островных аэродромов контролирует всю Европу и Северное море.

— На Черном море приоритет отдается десантным средствам. Там на вооружении стоят новейшие аппараты на воздушной подушке и экранопланы. Самолеты из Крыма, совместно с малыми кораблями, обеспечивают наш контроль над Черным и Средиземным морями. А большим кораблям там просто тесно будет.

— Я до сих пор не могу понять — задумчиво произнес Андрей — почему Турция пропускает наши самолеты через свою территорию? Ведь отношения у нас далеки от хороших.

— Все очень просто — улыбнулся адмирал — каждый год мы проводим большие учения, на которые обязательно приглашаем турецких наблюдателей. Сценарий учений всегда один и тот же. Корабли выходят в море, потом возвращаются и высаживают десант. При этом расстояние, которое они проходят всегда равно расстоянию до Босфора. Турки засекают время и понимают, что случись война, они не успеют даже Аллаху своему помолиться, как мы Стамбул займем. Приятно смотреть, как их от страха корежит. Но вернемся к нашим большим кораблям. Все они будут иметь атомные котлы.

— Это зачем, чтобы подороже были? — с иронией спросил Император.

— Нет. Чтобы были быстрее. И чтобы силовая установка меньше по размеру была.

— Так вроде самая компактная силовая — это газотурбинная?

— Такой мощности газовую турбину мы пока сделать не можем. И когда сможем — неизвестно. Там большие проблемы с материалами. Паровые же турбины любой мощности мы делаем давно, все технологии отработаны. Для корабля с атомным котлом турбина выйдет весьма компактной — отпадает нужда в специальных ступенях экономического хода. Да и обводы корпуса будут оптимизированы под полный ход, проектировщикам не придется искать компромисс для уменьшения расхода топлива. Вес самого котла от мощности мало зависит, там вся масса на биологическую защиту тратится.

— А как с опасностью все вокруг радиацией заразить?

— От водки в России в год умирает намного больше народа, чем от радиоактивного заражения. Чтож водку не запретить?

— Но-но, Евгений Владимирович, на святое не покушайтесь!

— Так я и сам выпить не дурак! Просто если к любому делу подходить без ума — кончится плохо. А мы к реакторам, кого попало, не подпускаем.

— Есть еще одна идея, достаточно смелая. Любой военный корабль большую часть своей жизни проводит не в бою, а в мирной службе. И для этой службы ему нужна масса вещей, в бою только мешающих. В дальних походах экипажу надо не просто где-то спать. Ему надо отдохнуть от вахты, кино посмотреть, в бассейне поплавать. Что за кают-компания без рояля и без попугая в клетке? Нужны маломерные суда, катера и шлюпки, по нынешним нормам нужен вертолет, для оперативной доставки чего-нибудь или для спасения тонущих. Все это занимает достаточно много места и в бою очень хорошо горит.

Вот наши молодые проектировщики и предложили, все ненужное для боя разместить в легких надстройках, которые при угрозе войны с корабля снимаются. Боевой корабль при этом становится похожим на круизный лайнер, что и вызывает резкое неприятие этой идеи. У некоторых. Мол, военный корабль Империи должен врагам страх внушать. Я же считаю, что внушать страх он должен в бою, когда огонь откроет, а в мирное время можно и лайнером прикинуться.

— Что, совсем как мирный теплоход будет выглядеть?

— Нет, конечно. Просто наши корабли будут смотреться, как непродуманный проект, в котором обитаемости уделили слишком большое внимание, а про оружие позабыли. Ведь эти надстройки скроют часть ракетных шахт и орудийных башен.

— А Вы знаете, мне такой подход нравится — задумчиво сказал Император — скрыть наши действительные возможности от неприятеля — дело хорошее. Какая скорость у них будет?

— Сорок узлов. Атомный котел это позволит. Раньше так только эсминцы ходили.

— Вот и пусть в мирное время максимальной скорости не развивают, а ходят как все, а лучше помедленнее. В случае чего еще один козырь в рукаве будет.

— Ну что же, господин адмирал, будем считать, что Вы меня убедили и "добро" на все эти проекты у Вас есть. Как скоро будут построены новые корабли, сколько на это надо денег и когда их выделять?

— Ваше Величество, деньги на проектирование надо выделять уже сейчас. Стоимость кораблей, хотя бы в первом приближении, будет ясна по его окончании. Закладывать первые серии малых кораблей можно будет лет через пять, а вот по большим кораблям даже примерных сроков я Вам назвать не могу, там слишком много технических проблем, которые требуют решения.

— Ну вот, как всегда, деньги давай сейчас, а когда товар будет — неизвестно — рассмеялся Император.

1986 г.

Москва.

Среди всех многочисленных проблем, с которыми приходится сталкиваться Императору, Андрея больше всего раздражали проблема научные и технические. Да, у него великолепное образование. Да, служба в дальних гарнизонах научила его держать в руках не только автомат, но и гаечный ключ. Но не может один человек разбираться во всем на свете! А ведь от него требовали решения по вопросам, о существовании которых он раньше просто не знал. И это решение было окончательным и вело к расходованию многих миллиардов полновесных золотых рублей. Конечно, он старался использовать опыт и знания других людей, тех кто в данном вопросе компетентен. Но как быть, если сами эксперты имеют прямо противоположные мнения? Спор двух академиков, признанных корифеев в своей области, о том, каким должно быть топливо для ракет, перешел уже все границы допустимого. От научных аргументов ученые мужи перешли к оскорблениям, закончившимся рукоприкладством прямо на заседании Госсовета. Сошлись на кулачках, проявив незаурядную для их возраста прыть. Хорошо, растащили вовремя, иначе отечественная наука могла понести невосполнимый урон, настолько ожесточенной была драка. Сейчас оба украшенных синяками академика, вместо работы, пишут доносы друг на друга. Разобраться, кто из них прав Андрей не мог, да и никто, кроме них самих не смог бы. А решение принимать ему. Да, тяжела ты, Шапка Мономаха!

То, что в России главе государства приходится решать не только организационные, но и сугубо технические проблемы было обусловлено системой правления. Это в демократиях разных можно хорошо заплатить депутатам или сенаторам для того, чтобы они проголосовали за принятие на вооружение твоей продукции. И это и не считается чем-то зазорным. Принятие денег от "деловых людей" там поставлено на поток и узаконено. То, за что российский чиновник моментально лишился бы кресла, а возможно и головы, там называется умным словом "лоббирование" и для всех в порядке вещей. Здесь же окончательное решение принимает Государь. Человек, в подавляющем большинстве случаев абсолютно не компетентный в обсуждаемом вопросе. И воспользоваться знаниями и опытом экспертов-профессионалов он не всегда может — зачастую эти эксперты имеют прямо противоположные мнения. Это приводит к разным последствиям. Иногда, новаторское решение, которое в противном случае пробивало бы себе дорогу к внедрению долгие годы, оказывается удачным. Иногда, это решение бывает ошибочным, со всеми вытекающими из этого потерями, как материальными, так и человеческими. А иногда решение Государя вызывает последствия, настолько неожиданные, что все только диву даются.

Когда проектировали и строили линейные крейсера "городской серии" то всеми причастными было принято негласное решение сделать эти корабли Ultimate Ship, то есть, максимально технически совершенными, насколько это возможно. Были созданы уникальные в своей мощи турбины. Главный калибр вооружили пушками, хоть и привычного 12" калибра, но тоже, значительно усовершенствованными и превосходящими по параметрам все, ранее созданное. Новые сплавы для корпуса и бронирования обеспечили великолепную защиту. Новейшие средства навигации, управления огнем… Все шло к тому, чтобы эти линейные крейсера стали шедевром кораблестроения. Россия, только что выигравшая войну с Германией, могла себе позволить создавать такие сложные и дорогие корабли.

Однако, когда эти корабли уже стояли у достроечной стенки выяснилось, что окончательный проект так и не утвержден. Такое частенько бывало, когда проект меняли в ходе строительства, но в этом случае отсутствие утвержденного проекта тормозило достройку. Причина незавершенности проекта была во вспомогательном калибре. Никак высшее морское начальство не могло определиться, каким ему быть. Нерешительность эта подстегивалась яростными усилиями трех разных компаний, которые продвигали свои пушки. Каждую из этих компаний поддерживало определенное количество военно-морских теоретиков, которые утверждали, что согласно новейшим исследованиям, вспомогательный калибр должен был быть именно таким.

И никакого лоббирования тут нет! Что это еще за богомерзкое слово? Вы на что это намекаете, сударь? А сатисфакцию не изволите ли…

В общем, осаждаемое с трех сторон морское начальство не нашло ничего лучшего, чем вынести этот вопрос на рассмотрение Императрицы.

Ольга молча, с ничего не выражающим лицом выслушивала доводы сторонников той или иной артсистемы. Хорошо знающим ее людям это молчание не предвещало ничего хорошего.

Представители завода, спроектировавшего 100мм орудия, напирали на привычность этого калибра для русского флота. Так же они рассказывали о легкости и надежности этих установок и их необычайно высокой скорострельности.

Создатели 120мм пушек упор в своих доводах делали на универсальность. Пусть, для достижения этой универсальности, пришлось пожертвовать некоторыми характеристиками, но универсальность — наше все!

Сторонники нового, 130мм калибра, расхваливали непревзойденные данные своей пушки. Да у нее снаряд по мощи, почти, как у шестидюймовки! Да она на 20 км может его в небо закинуть!

Тут Ольга, наконец, задала вопрос.

— На какой высоте летают самолеты? Ах, значительно ниже… Тогда зачем нам стрелять так далеко?

Императрица, несмотря на внешнюю невозмутимость, была в бешенстве. И было вызвано это тем, что ей, женщине, совершенно не разбирающейся в технике и крайне далекой от этого по складу характера, приходится решать то, что не смогли решить ее подчиненные. Она хлопнула ладонью по столу.

— Принимаю решение. На корабли будете ставить орудия калибром 100мм. Все, вопрос закрыт!

Сторонники 100мм пушек радостно, с утвержденным проектом на руках, понеслись на верфь, а там их ждал полный афронт. Корпуса кораблей были построены судостроителями из расчета установки башен с 130мм пушками. Не стали они ждать. Там, наверху, могут до морковкиного заговения решать, а у нас сроки горят. Все бы хорошо, на место более тяжелой и крупной конкурентки маленькая башня встанет замечательно, только вот… Тяжелых 130 мм спаренных установок предполагалось ШЕСТЬ. А легких, 100мм — ДЕСЯТЬ.

Куда ставить еще четыре??? Переделывать корпус? Даже не смешно, это надо пол корабля разобрать, а потом обратно собрать. Лучше сразу застрелиться, не так больно будет. Поставить только шесть башен? Да моряки на такое уменьшение огневой мощи ни в жисть не пойдут. Плюнуть на монаршую воли и ставить стотридцатки? Увольте, я не самоубийца. Короче, куда ни кинь — везде клин…

Главный инженер завода, который 100мм башни проектировал и делал, хватался то за сердце, то за голову. Руководство предприятия забилось в панике по щелям и пило, кто валидол, кто горькую, в ожидании кар небесных. Положение спасла компания молодых инженеров, которые в свободное время, в порядке технического хулиганства, спроектировали башню с четырьмя 100мм пушками. За фантастическую идею схватились просто потому, что ничего другого никто предложить не мог. Сделанная в рекордные сроки монструозная установка, к удивлению всех причастных, нормально отстрелялась на полигоне. В барбет от стотридцатки она стала, как влитая. Линейные крейсера были введены в строй с минимальным отставанием от графика (совсем хорошо не бывает никогда)

Сложную в обслуживании счетверенную установку моряки не любили. Да и время зенитной артиллерии уже заканчивалось — на смену ей шли ракеты. А отвергнутая универсальная установка в 120мм потом ставилась на эсминцы и служила долго.

Вот и теперь, начальник ГРАУ[26] просит аудиенции по технической проблеме. Что ещё за техническая проблема, с которой целый генерал разобраться не может? Андрей вздохнул и пригласил очередного посетителя.

— Для начала позвольте небольшой экскурс в историю. После Германской войны, вдохновленные фантастическими успехами российских бронеходов, все страны бросились создавать как аналогичную технику, так и средства противодействия. У нас, для борьбы с бронетехникой, была создана пушка АМО-2 калибром 57мм. Орудие имело рекордные по тем временам характеристики, но было крайне сложно в изготовлении. Промышленники долго мучились, осваивая серийное производство. За это время “Арморы” и “Панцеры” изрядно нарастили броню, и пушка перестала соответствовать поставленным задачам, да и новые системы появились, значительно более могущественные. Пытались на основе этого ствола сделать зенитку, но ничего путного не вышло. Чтобы не потерять прибыль, производители всячески возражали против снятия этого орудия с вооружения. В итоге мы имеем много потраченных денег, несколько тысяч ненужных стволов на складах и миллион с лишним снарядов, у которых истекает срок годности.

Теперь о делах нынешних. Самым грозным противником бронеходов является вертолет с управляемыми ракетами. Для противодействия этой угрозе в штате бронечастей есть самоходные зенитки. Сначала они имели калибр 14,5мм, потом 23мм, а сейчас происходит перевооружение на системы 30мм. Однако новейшие бронебойные ракеты имеют дальность, превосходящую радиус поражения этих зениток. Группа молодых инженеров, в инициативном порядке, спроектировала зенитный автомат на основе старой бронебойки, благо стволов 57мм на складах в избытке.

— Подождите, Вы же говорили, что зенитка была неудачная!

— В том виде, что её делали в конце сороковых — безусловно. Полуавтоматическая пушка с ручным наведением для стрельбы по самолетам не имела смысла. А вот автомат, оснащенный вычислителем и сопряженный с локатором, имеет эффективную дальность поражения большую, чем у систем наведения нынешних бронебойных ракет. Если же в будущем эта дальность у ракет вырастет, то все равно, для стрельбы с большого расстояния вертолету придется подняться выше, где он сам станет легкой добычей уже для зенитных ракет. Поскольку изготовление опытных образцов почти ничего не стоило, заказали партию в дюжину машин.

— Ничего не стоило?

— В стоимости любой артиллерийской системы 70 процентов приходится на боекомплект и лишь 30 на само орудие. В стоимости орудия 70 процентов приходится на ствол. Все это лежит на складах, куда девать, не знаем.

— Понятно.

— Машины успешно прошли полигонные испытания и были отправлены в разные округа для проверки в войсках. Ещё до завершения срока испытаний, из Закавказья, Афганистана и Восточного Туркестана поступили запросы на боекомплект и просьбы прислать таких машин побольше. Мы всполошились, неужто у тамошних бандитов появились вертолеты?

Оказалось, нет, из зениток стреляли по наземным целям, радары даже не расчехляли. Отзывы сплошь восторженные. Старые осколочные снаряды прекрасно прочесывают зеленку, а бронебойные катушки[27] шьют любые дувалы насквозь.

— Да, зеленка это та ещё гадость…Но раз так хорошо получилось, в чем проблема?

— Этот калибр не вписывается в имеющуюся систему. Поставить его вместо тридцатки не получится, слишком тяжелый. Единственное решение — вводить в штат дополнительные машины, а это не так просто.

— Наверно, надо наладить выпуск машин без локаторов и добавить их вне штата в части быстрого реагирования на южные рубежи. Это будет быстро и дешево, а душманам понравится. А насчет зенитки подумайте, может, есть смысл в этом калибре создать новую систему, на основе последних достижений?

Глава 24

1992 г.

Красноярск.

— Уважаемые пассажиры, до отправления поезда пять минут, просьба занять свои места — нежно проворковал динамик. Сергей поерзал на сиденье и приготовился ловить момент начала движения. На предыдущих станциях ему это сделать не удалось, уж больно плавно трогался состав. А пока он просто разглядывал изнутри знаменитый Красноярский "Летающий Вокзал" Что в нем такого замечательного он понять не мог. Ну вокзал, ну большой, а так ничего особенного. Но он твердо знал, что это местная достопримечательность, и построил её в стародавние времена какой-то сумасшедший архитектор-авангардист. То ли Бенуа, то ли Беруа, во вспомнил — Бериа. Француз, судя по фамилии.

А еще, Сергей занимался тем, чего делать дома он не стал бы. Он… хрустел французской булкой. Дело в том, что дома, с малых лет, в его обязанности входило покупать хлеб. Сбегать в соседнюю булочную не долго и вполне по силам даже мелкому школьнику. Но вот удержаться от того, чтобы на обратном пути не отломить от одуряюще вкусно пахнущей булки корку выходило не всегда. Сереже объясняли (иногда с помощью подзатыльника) что так делать не следует, он и сам это прекрасно понимал, но… проявить силу воли удавалось далеко не в каждый раз. И корочка обычной белой булки стала для него запретным, а оттого ещё более вожделенным лакомством. Поэтому Сергей на первой же остановке купил у лоточника пару булок и теперь с наслаждением отламывал корочку и… хрустел.

— Добрый день! Это восьмое купе? — услышал он и обернулся. В дверях купе стоял вылитый “добрый доктор” из кино — седая бородка клинышком, очки, в руках чемоданчик.

— Да, проходите — Сергей посмотрел в окно и увидел, что вокзал уплывает назад. Ну вот, опять прозевал — подумал он — Ну ничего на следующей станции обязательно поймаю.

— А когда следующая остановка — обратился он к попутчику — Ой, извините, меня Сергей зовут.

— Ничего страшного, молодой человек — улыбнулся тот — Евгений Владимирович — и изобразил поклон — очень приятно. А следующая остановка — Новосибирск. Прибытие — он глянул на часы — через три часа, двенадцать минут. Вы, наверно, впервые едете?

— Да, экспрессом впервые. А обычным поездом мы на Дальний Восток ехали. Правда я плохо помню, маленький был.

— Зато теперь Вы вполне взрослый и самостоятельный человек, раз путешествуете.

— Я в Москву еду. Поступать.

— И куда же, если не секрет?

— МВТУ или МИРА, ну в общем, на радиоинженера.

— А зачем так далеко ехать? Дальневосточный Университет, насколько я знаю, обучает по этой специальности. Или Новосибирский, тот вообще — один из ведущих в сфере электроники?

— Понимаете, хочется начать самому, в смысле без надзора, то есть самостоятельно…Сергей запнулся и смущенно попытался изобразить что-то руками.

— Отлично понимаю, хочется свободы от родительского пригляда.

— Да нет, у меня предки классные, все понимают. Но все равно надо самому начинать. Если все время за спиной у родителей прятаться — толку не будет!

— Ну что ж, со времен Михайлы Ломоносова юноши в Москву идут за знаниями. А Вы знаете, мой дед тоже когда-то в столицу пешком пришел.

— Откуда пришел? — не понял Сергей.

— Из деревни.

— Здорово! Дед — крестьянин, а внук — профессор!

— Не совсем так, профессором был мой отец. Когда будете учиться, наверняка столкнетесь с его учебником по металловедению[28].

— Обалдеть, сын крестьянина — профессор, учебники пишет! А еще говорят, что в России кругом невежество дремучее!

— Так и дед мой книжку написал. Не совсем учебник, скорее методичку, но, тоже, весьма нужная и своевременная работа получилась.

— О чем? Вы же сказали, что он крестьянином был…

— О некоторых, весьма специфичных, математических функциях и их применении[29].

— Охреносоветь!

— Как Вы сказали?

— Ну, это выражение такое, в смысле обалдеть — Сергей смутился — меня отец ругает, за словечки всякие, а они сами как-то произносятся. Говорит, что засорять речь негоже, а что я могу сделать, оно само получается…

— А батюшка Ваш, простите, кем работает?

— Мой отец морской офицер! Капитан первого ранга!

— А Вы на него лицом похожи?

— Да, мать говорит вылитый батя в молодости.

— То-то я все думаю, кого же Вы мне напоминаете! Как увидите Анатолия Ивановича, передавайте привет.

— А Вы его, откуда знаете?

— Мы в прошлом году в Москве познакомились. А что же Вы по родительским стопам не пошли? — удивился “профессор”.

— Да мне отец с матерью тоже говорят: Поступай в Морское… А я сам хочу, сам понимаете! — Сергей начал горячиться.

Поезд набирал ход. Смазывались в неразличимые глазу полосы кусты и деревья вблизи полотна, медленно уплывали назад те, что были подальше. Плавно покачивался вагон, мягко светили плафоны. Единственно, чего не хватало романтикам дальних дорог, так это стука вагонных колес на стыках. Его не было, совсем, как не было стыков на рельсах "бархатного пути".

В конце сороковых годов перед Россией встала в полный рост проблема транспортной связанности. Повышение эффективности производства требовало все большей специализации отдельных заводов. Это в свою очередь увеличивало нагрузку на транспорт. Везде, где это было возможно, строились новые дороги. Но что делать там, где узкое место создано самой природой? Таким местом был участок Транссиба от Иркутска до Читы. Солидный кусок государства висел на тоненькой ниточке Кругобайкальской дороги.

Строительство новой магистрали севернее Байкала, несмотря на сложность, давало многие выгоды, позволяло взяться вплотную за освоение обширных земель, но проблему транзита не решало. Был объявлен конкурс. Решившему задачу увеличения пропускной способности Транссиба сулили золотые горы. Предложения поступали разные. От вполне разумных, технических и административных, до ненаучной фантастики, вроде моста через Байкал. Проект железной дороги с трехметровой колеей поначалу тоже отнесли к бредовым. Авторов с насмешкой спросили: "Кто Вам запрещает шире размахнуться? Рисовали бы сразу метров десять!" Инженеры не смутились и, показав вполне профессиональные расчеты, объяснили, что три метра сделать хоть и дорого, но можно, а вот больше — увы, сопромат не дает. Вскоре выяснилось, что данный проект является единственным, решавшим проблему кардинально. Все остальные, естественно выполнимые, делали это только частично. За расчеты взялись всерьез. Показали наметки строителям. Те посмотрели, почесали затылки и выдали вердикт, что построить данное чудо они смогут, было бы финансирование. И после отмашки с самого верха поплыли над тайгой дирижабли, развозя по трассе геодезистов.

Весь мир с интересом следил за очередным мегапроектом русских. Комментарии звучали разные, от сатирических до панических. Англичане исходили ядовитой желчью: "Русские сдуру решили перекопать всю страну. Ничего у них не выйдет!" В американском Конгрессе фракция алармистов пробила новые ассигнования на флот. Если Россия что-то затеяла, то это не к добру, а значит нам надо сплотиться и крепить оборону! Японцы не говорили ничего, но портовые сооружения в Аките и Ниигате спешно расширяли. Надо быть готовыми к увеличению грузопотока. Во Франции, при обсуждении военного бюджета, депутат от партии бонапартистов заявил, что если половину того бетона, что идет на строительство оборонительных сооружений, пустить на мирные цели, то можно всю страну новыми дорогами застроить. Депутата заклеймили, как агента Москвы и решили создать комиссию по оборонному строительству, за места в которой сразу началась свара.

Ажиотаж в газетах уже начал стихать, когда масла в огонь подлили немцы. Они задали русским простой вопрос: А почему это ваша дорога называется Москва-Владивосток? Нам кажется, что название Берлин-Владивосток будет звучать лучше. Вот у нас и тепловоз для этой дороги нарисовали, смотрите, какой красивый! А наш главный архитектор, Альберт Шпеер, уже вполне оправился после заключения в Моабите, где он сидел при социалистах за имперский образ мыслей, и готов построить вокзал в Берлине, да такой, что ваш Берия от зависти есть-пить не сможет. Предложение немцев было принято, и геодезисты стали работать не только к востоку от Москвы, но и к западу. За обсуждением нового поворота этой увлекательной истории прошло незамеченным сообщение о том, что комиссия французского Парламента, которая инспектировала форты на восточной границе, таинственным образом исчезла.

Работа над новой дорогой постепенно выходила из фазы проектирования. Где-то забивали в землю колышки, а где-то уже рубили лес. В разряд новостей сообщения о стройке перевели бельгийцы. Они скромно поинтересовались, а нельзя ли вашу дорогу протянуть подальше? Совсем немножко, например до Антверпена. Вокзал мы, так и быть, сами построим, архитекторы у нас свои есть. Тут же влезли голландцы, мол Роттердам ничуть не хуже. Поскольку бельгийцы давали денег много, а голландцы совсем чуть-чуть, то им пришлось обойтись без Роттердама. Через Эйндховен дорога пройдет, а на большее не рассчитывайте. Во Франции эти новости не заметили, так как наконец-то нашлась пропавшая парламентская комиссия."…Депутаты были обнаружены в офицерском винном погребе форта номер семь. Сейчас с ними работают врачи и психологи. Судя по состоянию слуг народа, до них дотянулась кровавая рука агентов Кремля…" В Америке заявили, что построят свою дорогу, лучше, чем у русских, и стали создавать фонды и трасты.

Спустя какое-то время, когда дорогу уже начали строить, а немцы вовсю демонстрировали на выставках новый тепловоз, проснулись и англичане. Они стали интересоваться участием в столь перспективной затее, но были посланы подальше, мол и без вас тут тесно. В Америке благополучно лопнул первый из фондов. Создатели пирамиды растворились в воздухе, вместе с деньгами, а участники остались с кучей разноцветных фантиков на руках. Во Франции бонапартисты, чья партия увеличила представительство в Парламенте, заменив павших в борьбе с алкогольной интоксикацией коллег, безуспешно призывали прекратить зарывать четверть бюджета в землю и присоединиться к международному проекту. От них раздраженно отмахивались. Зачем ломать хорошо работающую схему? Военный заказ приносит стабильную прибыль, откаты поделены, а все остальное не важно. Франция решилась на строительство дороги только когда в России уже заработали первые участки, а с орбиты весело бибикал русский спутник, намекая на то, что циклопические сооружения на границе безнадежно устарели. И сейчас дорога называлась Париж-Владивосток, строился участок до Бреста, миллионы тонн грузов и сотни тысяч пассажиров перемещались между континентами, а рекорды скорости на железнодорожном транспорте регулярно обновлялись.

Москва встретила очередного провинциала, прибывшего покорять столицу, суетой, шумом и вонью подгоревшей шаурмы. Вагонные разговоры со случайным попутчиком, естественно, забылись, но в подсознании Сергея осталась мысль заложенная "добрым доктором", о том, что продолжить дело своих предков будет правильно. Это и повлияло на его дальнейшую судьбу.

Вступительные экзамены в МИЭМ Сергей Михеев провалил. Может, перенервничал, может, просто не повезло. Поскольку возвращаться домой, не солоно хлебавши, очень не хотелось, он, на остатки денег, купил билет до Питера, где к своему удивлению, легко поступил в Морское Училище. Там, среди портретов знаменитых выпускников он и увидел фотографию своего попутчика. "Добрый доктор" звался Адмиралом Флота Бакатовым и являлся для курсанта Михеева наиглавнейшим начальником, так как этим самым Флотом командовал.

1992 г.

Москва.

— Здравствуйте, Евгений Владимирович, как съездили?

— Спасибо, Ваше Величество, съездил прекрасно. Теперь я полностью уверен в том, что Большой Флот будет создан в срок. Отчеты, это конечно хорошо, но самому все увидеть и потрогать — это совсем другое. Заодно пообщался с теми, кто все это своими руками делает, узнал много нового и интересного. Да и сам Сталинград впечатляет.

Когда развитие авиации дало ей, практически межконтинентальную дальность, а мощь оружия стала таковой, что даже один прорвавшийся сквозь ПВО бомбардировщик мог уничтожить город, руководство России сильно задумалось. Результатом этих раздумий стало решение спрятать от врага наиболее важные для обороны заводы подальше и зарыть их поглубже. Сказано — сделано. Зарычали бульдозеры, поползли вереницы самосвалов, взвыли, врубаясь в диабаз, проходческие буры. Сначала под землю ушли цеха по производству ядерного оружия. Многие люди, из тех кто был в курсе, вздохнули с облегчением. Ведь случись, не дай Бог, авария на атомном производстве, заражение на пол страны не расползется. Потом рядом возникли заводы делающие оптику, электронику, хитрую химию и много чего ещё. Неизвестно, кто первым назвал возникший подземный город именем человека, руководившего стройкой, но это название прижилось, и даже, перекочевало в официальные документы.

О том, что в России, где-то в Сибири, есть целый подземный город, весь из себя секретный, знали все. О том, что он находится неподалеку от Красноярска — многие, Сталинград был завязан технологическими цепочками с тысячами предприятий. А вот где он находится конкретно, не знал практически никто, включая людей, в нем работающих.

Поутру, когда все едут на работу, народ спешил к вестибюлям метро. Красноярский метрополитен спорил своей красотой с Московским и Тифлисским, и уж точно, превосходил Питерский. Голос диктора объявлял: "Станция Старокупеческая, переход на станцию Второй Цех". Люди шли по переходу, проходили через турникет и оказывались на таком же перроне. Правда, турникет требовал не пятачок, а пропуск и взгляд у теток, что стоят на контроле, был слишком жесткий. Сама же станция по красоте и богатству отделки ничем не уступала, а то и превосходила обычные. Каждый цех считал свою станцию лицом предприятия и на затраты не скупился. Учитывая, что название "Цех" в Сталинграде носил немаленький завод, возможностей для того, чтобы поразить воображение было в достатке. Оформление зависело от вкусов и предпочтений начальства и варьировалось от строгой классики до совершенно фантастического авангардизма. Например станция "Четвертый цех" была оформлена как внутренности космического корабля, а материалы, использованные при отделке можно было потрогать рукой только здесь. Ну или на околоземной орбите. На рабочем месте-то особо не потрогаешь — технологическая дисциплина!

Второй цех сделал свою станцию в виде сказочного сада с фантастическими растениями. Чудесные цветы переливались всеми возможными и невозможными оттенками, но люди этой красоты привычно не замечали. Им предстояло еще полчаса покачиваться в вагоне, а потом будет нужная остановка, проходная уже конкретного участка или отдела и очередной рабочий день, со всеми его заботами и проблемами. Где конкретно находится их рабочее место людей мало волновало. Важно, что зарплата приличная, работа интересная, и доехать можно быстро и комфортно. А о том, что над головой несколько сотен метров скальных пород, никто и не задумывался. Какое Вам дело до перекрытий, если Вы, конечно, работаете, а не плюете в потолок?

— И что же Вас впечатлило, кроме дворцов подземных?

— В первую голову — это новые одноразовые реакторы.

— Одноразовые?

— Имеется в виду, что реакторы данного типа снаряжены топливом на весь свой срок службы. Потом реактор, в процессе планового ремонта, целиком снимается с корабля и отправляется на завод, на переработку. Атомщики говорят, что в нем за время работы, образуются какие-то хитрые изотопы, которые на вес, даже не золота, а бриллиантов. А нам, морякам, не придется возится с перегрузкой ядерного топлива. Прямо гора с плеч. Вспомните аварию в Заячьей Губе. Тогда, при выгрузке отработанных топливных элементов, из-за одногопохмельного крановщика всю бухту заразили.

Кроме реакторов там много ещё новинок. Например краска новая.

— Что за краска?

— На слово "краска" создатели этого покрытия сильно обиделись и долго мне объясняли хитрую физику, что там работает. Толком я так и не понял, уж больно заумно все. Но главное до меня все таки дошло. Это покрытие поглощает радиоволны, как песок воду. Отраженный сигнал падает на несколько порядков.

— Мне про эти работы докладывали. Принцип я тоже не до конца понял, но помню, что для работы этому покрытию требуется большая толщина, в несколько сантиметров. Для наземной техники, а тем более для воздушной это, увы слишком много.

— Но для кораблей это не так существенно. Несколько десятков тонн лишнего водоизмещения вполне приемлемая цена за радионезаметность. В добавок, это покрытие превосходный термоизолятор. Тепловым головкам самонаведения тоже будет труднее наши корабли отыскать. Когда наши корабли сбросят жилые надстройки, как змея кожу, они пропадут с экранов локаторов.

— Евгений Владимирович, надстройки с кораблей "трансформеров" предполагается снимать на базе, при помощи портовых кранов. А что будет если сигнал тревоги застанет их в море?

— Какую-то часть кораблей он застанет в море обязательно. Они свои надстройки просто сбросят в воду. Конструкция это сделать позволяет, а сами надстройки построены из легких сплавов и стоят недорого.

— Что нового по вооружению этих кораблей?

— По ракетному вооружению никаких особых новостей нет. Работают по плану, утвержденному на прошлом заседании Госсовета. Сейчас основные трудности у конструкторов связаны с универсальными транспортно-пусковыми контейнерами. Там масса технических проблем, но разработчики обещают все недоработки устранить к сроку. А вот по артиллерийскому вооружению есть интересный альтернативный проект, разработанный в инициативном порядке. Мы планировали вооружить новые корабли 305мм главным калибром и 120мм универсальным. В новом проекте предлагается увеличить их соответственно до 420мм и 152мм.

— Универсальные орудия в шесть дюймов? Не многовато ли? Они же тяжелые, следовательно скорость наведения и перезарядки упадет…

— Современным универсальным орудиям нет нужды бешено вращать стволами во все стороны, отмахиваясь от наседающих на корабль торпедоносцев. Их цель в воздухе это противокорабельные ракеты. При отражении воздушного нападения они будут стрелять на 30–40 км, и задача состоит в том, чтобы создать в нужном месте максимальную плотность поражающих элементов. В большем калибре это получается лучше. При стрельбе по берегу шестидюймовки тоже предпочтительнее. Как меня просветили инженеры-фортификаторы, полевые сооружения рассчитывают на противостояние снарядам не более, чем 120мм. Бронеходы, даже самые тяжелые, выдержать попадание пятидесятиклограмового снаряда тоже не могут. Меньшее количество орудий будет с лихвой компенсировано большей эффективностью.

Главный калибр будущего корабля составят два орудия калибром 420 мм. К ним разрабатывается широкая гамма снарядов разнообразного назначения. Для стрельбы на максимальную дальность, это порядка четырехсот километров, будут применяться снаряды с прямоточным двигателем, фактически уже не снаряды, а ракеты…

— Неужели наши артиллеристы смогли сделать то, что никак не выходит у ракетчиков? Насколько я знаю, разработка прямоточных двигателей еще очень далека от завершения и трудностей там впереди немало.

— Совсем даже наоборот, Ваше Величество. Прямоточные двигатели нам любезно предоставили наши многоуважаемые разработчики ракет. Просто требования у нас сильно разнятся. Нам достаточно того, чтобы двигатель проработал несколько секунд. Такой результат был достигнут уже давно. А вот ракетчиков и тем более авиаконструкторов это не устраивает, им десятки часов нужны, что пока не получается.

— Понятно. Скажите, Евгений Владимирович, а откуда вообще появились эти орудия? Я не слышал о том, чтобы данная тематика у нас разрабатывалась. Да и калибр какой-то новый.

— Ваше Величество, это длинная история.

— Ну, так расскажите.

— Сверхдальнобойную стрельбу начали изучать немцы, ещё при Втором Вильгельме. Достигли в этом изучении впечатляющих успехов, сделали немало научных открытий, а потом положили все результаты в архив. Что толку от того, что ты можешь стрелять на двести километров, если попасть на такой дистанции можно только в цель размером с город! К нам результаты этих многолетних опытов попали в сороковом году, по репарациям. Взяли по принципу "шоб було", и так же положили на дальнюю полку.

Вторая компонента, "жидкий порох", тоже имеет немецкое происхождение. В прошлом десятилетии многие страны стали проектировать орудия для бронеходов на жидких метательных веществах, но реальную конструкцию смогли сделать только в Германии. Пушка разгоняла снаряд до просто космических скоростей, но была настолько дорогой, сложной и капризной, что ни о каком практическом применении речи не шло. А вот нашему Институту Стали она оказалась нужна для испытания новой брони, и мы эту пушку вместе со всей технологией у Рейнметалла купили.

Третья часть — твердотельная система наведения. Она была создана по заказу Министерства Обороны нашими учеными для управляемого оружия, в том числе и управляемых снарядов. В снаряд, как в ракету, гироскопы не поставишь, ускорения слишком большие. А новые пьезоэлементы, разработанные в Институте Кристаллографии, позволили сделать блоки управления не только малогабаритными, но и не боящимися перегрузок.

Соединили все это вместе на Царицынском орудийном заводе. Им, для каких-то испытаний потребовался ствол чуть большего калибра, чем выпускаемые там серийно шестидюймовки. Подходящего ствола миллиметров на 180–200 они не нашли. Зато обнаружили в своих закромах стволы калибром 406мм, оставшиеся от старого производства пушек для линкоров.

— Что-о? Вы хотите сказать, что порывшись в какой-нибудь каптерке, можно найти любое оружие, вплоть до орудий всесокрушающего калибра?

— Ваше Величество, Вы не хуже меня знаете, что интенданты как хомяки, тащат в нору все подряд и потом чахнут над златом не хуже Кощея. Мне недавно один знакомый генерал рассказал, что обнаружил у себя на складе РАВ[30] кирасирские палаши времен войны 1812 года.

— Я знаю, что еще Суворов завещал интендантов, после трех лет службы, вешать без суда и следствия.

— Увы — без них тоже нельзя.

— Так что же вышло у Царицынских оружейников?

— Вышел у них грандиозный конфуз. Хорошо ещё, что обошлось без жертв. Решив, что больше — это не меньше, они приспособили найденное орудие для своих испытаний. Убрали нарезы и получили гладкий ствол 420мм. После первого же выстрела снаряд улетел за пределы полигона. Когда его нашли, то на месте падения уже была полиция и жители ближайшего поселка, весьма агрессивно настроенные. От удара полуторатонной чушки в землю у них все дома подпрыгнули. Насилу успокоили. Поклялись Христом-Богом весь ущерб возместить и больше так не шутить. По какой причине снаряд улетел так далеко никто не знал Создали комиссию по расследованию ЧП. Хорошо, что кто-то вспомнил о наличии в архиве старых немецких документов на эту тему. А потом были многочисленные опыты, конструкторские разработки и вот результат. Благодаря данным немецких исследований многих проблем сумели избежать. Этим и объясняется такая быстрота разработки весьма сложной техники.

— Евгений Владимирович, а как Ваш сын поживает? — неожиданно спросил Император.

— Нормально поживает, Ваше Величество — удивился вопросу адмирал — служит на Северном Флоте, недавно принял дивизион эсминцев под команду…

— Мне тут недавно — Андрей достал из папки лист бумаги — прислали интересный документ. В нем кратко изложена карьера Вашего сына. Каждый год — то звание внеочередное, то орден.

Адмирал надулся, как мышь на крупу. Он догадывался, от кого пришел донос. Император тем временем продолжал:

— Я заинтересовался столь впечатляющими успехами и не поленился узнать подробности. Дело в том, что многие даты в карьере Вашего сына показались мне смутно знакомыми. Например, в 84 году произошел захват террористами пассажирского лайнера "Енисей". Лейтенант Бакатов в том же году получает золотое оружие за храбрость. Смотрю подробности и выясняю: "Возглавил абордажную партию… Вступил в рукопашную схватку… Получил ранение…" Через два года происходит инцидент с "Саутгемптоном". Ваш сын получает внеочередное звание. Помню, как мы лихо тогда утерли нос британцам. 'Заберите свой разведывательный корабль. Он в наших терводах без хода стоит. Все, что нам нужно, мы с него уже сняли". Смотрю, кто командовал артиллеристами, которые снайперской стрельбой остановили англичанина, сумев при этом его сильно не повредить — опять Бакатов. Скажите, как Вы умудряетесь все время ставить его туда, где он оказывается в центре событий?

— Ваше Императорское Величество…

— Отставить! — Император улыбнулся — Евгений Владимирович, я у Вас не как Главнокомандующий спрашиваю. Просто я тоже являюсь отцом, и прошу у старшего товарища совета, как правильно воспитывать сыновей.

Адмирал тяжело вздохнул. Император частенько припоминал Бакатову сказанные тем давно, ещё до восшествия Андрея на престол, слова.

— Ваше Величество, ещё когда Николай учился в школе, я понял, что таким, как все, он не будет. Характер не тот. Да и способности у парня есть, программу он усваивал играючи. Либо он станет первым, первым во всем, либо превратится в типичного "золотого мальчика" — пустую никчемную куклу. Поэтому я всячески старался усложнить ему жизнь. Ты не просто теорему докажи, это любой сможет. Ты приведи пяток разных способов, чтобы учитель удивился. И в Морском Училище я всем преподавателям прозрачно намекнул, что адмиральского сынка надо спрашивать с особой жестокостью, а кто будет ему поблажки делать, тому не поздоровится. Как результат — закончил курс первым в выпуске. Вот и звание сразу.

— А Вы не боитесь, что он при таком подходе на Вас обидится?

— Нет. Обижает несправедливость, а я ещё в детстве объяснил ему, что кому больше дано, с тех и спрос выше.

"Особой важности"

Экземпляр единственный.

Копирование запрещено.

Москва.

Выписки из стенограммы заседания Госсовета от. 24.03.1994

— Планы по производству нового бомбардировщика Туполева — "изделие 70" — придется корректировать. В сторону уменьшения, как это ни печально. Казанский завод не сможет выпускать более трех машин в год.

— В чем причина?

— В этом бомбардировщике применены уникальные технологии. Они обеспечили высокие параметры самолета и они же являются узким местом при производстве. Расширение технологических линий физически невозможно.

— А если создать дублирующие?

— Это мало того, что будет стоить миллиарды, так еще и займет неизвестно сколько времени. Проблема даже не в технике, а в людях. Там в цеху от кандидатов наук не протолкнешься, да и простые рабочие имеют квалификацию и знания, которые другим взять просто негде…

— И как выходить из положения? Авиационную составляющую стратегических ядерных сил уменьшать нельзя. Если мы выводим из эксплуатации одни самолеты, то их надо чем-то заменять…

— Выход мы видим в модернизации старых самолетов. Сейчас у нас в резерве и на консервации находится большое количество бомбардировщиков предыдущего поколения. Я имею в виду бомбардировщик того же Туполева Тип-95. Проекты их усовершенствования существовали давно, но не осуществлялись по разным причинам. Если переработать эти проекты с учетом современных технологий, то мы сможем поддерживать количество ядерных зарядов, находящихся на боевом дежурстве и в резерве на должном уровне.

— Формально — да. Но вот фактически… Старые винтовые самолеты не смогут прорвать ПВО, имеющееся у наших противников.

— А им это и не потребуется. Новые крылатые ракеты имеют дальность, позволяющую их носителям не входить в зону ПВО для пуска. Один из проектов модернизации предусматривает установку 12 ракет на самолет. Во внутренних отсеках. Можно еще и снаружи четыре штуки навесить.

— Это потребует дополнительного финансирования. Постараемся найти средства, но где-то придется ужаться…

Москва.

16.07.1994

— Ваше Величество, нам придется перекраивать всю программу авиастроения!

— Что, опять? Александр Николаевич не горячитесь. Сядьте и спокойно расскажите, что Вас так взволновало.

— Ваше Величество! Причина вот в этом — Маршал достал из портфеля… платок? Нет, не платок — кусок пластика. Тоненький, невесомый, зеркально поблескивающий.

— И что это?

— Это новый полимерный материал. Создавали его химики МГУ по заданию Смирновского концерна.

— Они же, вроде, продуктами занимаются…

— Совершенно верно. Этот материал предназначен для упаковки продуктов при длительном хранении. В первую очередь — молока.

— И как же новая молочная упаковка повлияла на строительство самолетов?

— Этот полимер, мало того, что легкий и прочный, так он не пропускает через себя ничего. Гелий, Ваше Величество! — Маршал сиял, как надраенная пряжка, словно сам изобрел этот материал.

— Его можно использовать для обшивки дирижаблей?

— Так точно! Попробовали — результат великолепный. С ним почти устраняется главный источник затрат при эксплуатации всей воздухоплавательной техники — утечка гелия. Гелий стоит бешенных денег, имеет отвратительное свойство просачиваться через любые преграды. Поддержание в работоспособном состоянии наших патрульных и транспортных дирижаблей обходится очень дорого. Применение этого пластика позволит снизить затраты, увеличить количество дирижаблей, дать ход новым проектам, которые не осуществлялись из-за дороговизны…

— Ну что же, новость Вы принесли хорошую. А вот я Вас в ответ огорчу. Все изменения в программе Вам придется проводить в рамках того финансирования, что уже выделено. Никаких дополнительных средств из бюджета на авиацию я сейчас направить не смогу. Слишком напряженная ситуация у нас сейчас с финансами…

— Ваше Величество! Справимся и без дополнительного финансирования. Есть резервы…

— Интересно, а где Вы их возьмете? Как Вы помните, из-за нехватки денег нам пришлось сократить многие программы. И вдруг у авиаторов появляются какие-то неучтенные средства. Откуда?

— Ваше Величество, с нами обещали поделиться космонавты и разведчики.

— При распределении денег они все плакали горькими слезами, мол не хватает. Я еще понимаю, что Вы смогли уговорить Вашего бывшего подчиненного, а теперь Главкома ВКС[31]. По дружбе, так сказать. Но чтобы разведчики стали с вами делиться…

— Так они не за просто так. За услуги…

— Это что еще за коммерческая деятельность? Маршал, Вы в своем уме?

— Государь, дозвольте объясниться! Никакой коммерческой деятельности, естественно, нет. Просто мы им поможем с запусками космических аппаратов, а они часть финансирования переведут нам.

— Ничего не понимаю. Доложите по порядку!

— Ваше Величество! Наша стратегическая авиация располагает сейчас двумя сотнями бомбардировщиков Лозинский -100, а ПВО — почти тысячей перехватчиков Беляков -25. В связи с развитием зенитных ракет эти самолеты морально устарели. Нет нужды прорывать вражеское ПВО в стратосфере — новые самолеты, что начали поступать к нам на вооружение, будут делать это прижимаясь к земле. Точно так же пропала необходимость что-либо на таких высотах перехватывать — враги будут поступать аналогично. Новенькие самолеты, самые быстрые и высотные в мире, приходится списать в утиль.

— Я все это знаю, Александр Николаевич, программа перевооружения авиации обсуждалась не так давно.

— Ваше Величество, жалко же! Самолет, это…это… он живой, понимаете? Как конь. Пускать под нож совершенно исправные самолеты, кроме того и расточительно. Вспомнили все эксперименты, кое-что повторили и получили замечательный результат. 25-я машина прекрасно может вывести на низкую орбиту легкий спутник. 100-я — способна выводить и более тяжелые аппараты. За эту возможность сразу ухватились, как космонавты, так и разведчики.

Когда авиация из рискованных экспериментов превратилась в реальную силу, встал вопрос о том, как эту силу учитывать в той бесконечной паутине международных договоров, что связывала различные государства между собой. Было подписано множество соглашений на тему авиации, в том числе и о воздушных границах. Что считать суверенным воздушным пространством государства? Решили, что границы воздушные должны повторять границы наземные или морские и простираться на высоту… Ну, давайте сделаем 50 км. В те времена аэропланы и на пару километров с трудом забирались, а мысль о полетах на высоте в десяток километров выглядела фантастикой. Никаких противоречий в определении воздушной границы не возникло и соглашение было готово к подписанию. В этот момент российской делегации пришло указание затянуть подписание соглашения. Зачем? Да Бог его знает, какая-то интрига дипломатическая, суть которой со временем забылась. Русский дипломат думал не долго и в последний момент заявил, что его страна будет считать своим воздушным пространством все, что расположено не на 50, а на 150 километров вверх над российской территорией. Какие 150? Там и воздуха-то нет? Есть там воздух или нет его — то науке не известно. Не был там еще никто. Однако — 150 километров и ни метром меньше! Остальные делегации тут же заявили "А мы чем хуже? У нас тоже будет 150!" Пришлось все подготовленные документы переписывать и подписание произошло на несколько дней позже.

Долгое время о том, на какую высоту распространяется воздушное пространство, знали только специалисты по международному праву. Не существовало в мире летательных аппаратов, забирающихся в такие заоблачные выси. Но вот, когда мир облетел первый русский спутник… Тут же кто-то закричал о нарушении воздушного пространства. Русские ответили, сплевывая через губу "Если вам не нравится наш спутник — можете попробовать сбить" Тогда крикуны утерлись, но шло время и у многих стран появились средства для доставки своих аппаратов на орбиту. Спутники разных стран летали, не опускаясь ниже 150 км. Во всяком случае, над чужой территорией. Но ведь иногда хочется и рассмотреть что-то получше, а для этого неплохо бы опуститься пониже. Естественно, хозяева той территории, над которой летал спутник-шпион были не в восторге от такой перспективы. И поднимались навстречу иностранцу уже местные спутники-перехватчики. Больше других страдала от чужих спутников-шпионов именно Россия. Слишком большая территория, всю ее прикрыть ракетами ПКО невозможно.

— Скажите, Александр Николаевич, а почему я, ваш Император, узнаю об изменениях в авиационной программе постфактум?

— Ваше Величество, мы хотели сначала получить хоть какой-то результат, а только потом уж докладывать.

— Результат получен?

— Так точно!

— В таком случае жду Вас и Главкома ВКС с докладом. Вы понимаете, что ваша инициатива ведет к изменениям, как в программе производства ракет-носителей, так и в программе космических запусков?

— Так точно!

— Не тянитесь, маршал, не на плацу… Я прекрасно понимаю, что там, где начинается авиация — там кончается порядок… Но все же, будьте добры держать меня в курсе всех Ваших инициатив… Партизанщина Вас не красит.

И тут маршал, человек не боявшийся, ни Бога, ни Дьявола смутился. Совсем, как школьник, которого учитель застал за подглядыванием в щелочку за женской раздевалкой. Император все понял.

— Та-а-ак. Что еще есть нового, о чем Вы забыли мне сообщить?

— Ваше Величество! Есть одна новинка, о которой мы тоже хотели доложить после окончания всех испытаний. Мне, буквально за час до аудиенции, принесли результаты. Вот — адмирал достал из папки диск — здесь и цифирь, которую еще предстоит анализировать специалистам и видео. Посмотрите, лучше один раз увидеть…

— Что это за "Конек-горбунок"? — Хмыкнул Император глядя на экран. Там достаточно уверенно взлетала несуразная угловатая конструкция на длинных, как ноги у цапли, стойках шасси.

— С названием Вы угадали, мы его так же про себя называем… Это инициативная разработка КБ Антонова…

— Пчелка! Вот он кого мне напоминает! Тот самолет тоже неуклюже выглядит, но взлетает и садится где угодно. Доводилось на нем летать. Как там, закончили антоновцы судиться с Физлером?

— Нет, что Вы, Ваше Величество! Тяжба тянется и тянется, теперь уже с Мессершмидтом, который фирму Физлер поглотил. Конца-края ей не видать, уже третье поколение юристов с этой тяжбы живет. А самолет этот, они сделали опираясь на очень расплывчатые пожелания бойцов спецподразделений и пограничников. "Хотим штурмовик, но чтоб всегда под рукой был, а то пока ИЛы дождешься…" Вот группа хулиганов, я их иначе назвать не могу, такую конструкцию и придумала.

Маршал остановил просмотр и приблизил изображение.

— Корпус, назвать фюзеляжем ЭТО у меня язык не поворачивается — сварная коробка из броневых листов. К нему крепится алюминиевый центроплан и пластиковые консоли крыла. Два двигателя — дефорсированные от вертолета. Очень дешево получается. Винты — новомодные, многолопастные, антоновцы на таких собаку съели. Расход топлива минимальный, а взлетает и садится на любом пятачке.

— А что это за вымя у него?

— Это не вымя — Обиделся маршал — смотрите, что дальше будет.

Самолетик, с длинными прямыми крыльями, как будто из той эпохи, когда авиация только начиналась, заложил вираж. А потом из под его брюха, от того, что Император некультурно обозвал "выменем" к земле понеслись две струи пламени.

— Это оборонительная установка со старого бомбардировщика. Две пушки калибром 23 миллиметра. На дистанции до двух километров гарантированно ссаживают с неба реактивный истребитель. А если работать по земле, то там мало никому не покажется.

— А почему именно такая установка?

— Она позволяет атаковать цели не только пикируя на них, но просто пролетая мимо. Или заложить круг, и палить, пока там враги не кончатся. По такой мишени, как движущийся в вираже самолет, зенитчикам стрелять намного труднее. Без специальных прицелов и соответствующих навыков — просто бесполезно, не попадешь. А стрелку самолета, наоборот, очень удобно поливать огнем неподвижные цели. Так же возможна установка на этот самолет бомбоотсека. Вместо пушек. Две тонны бомб малого калибра. Можно и снаружи ракет подвесить или дополнительных контейнеров с пулеметами. Вариантов множество. Мы надеемся, что когда закончим все испытания, эта машина пойдет в производство. Перспективы у нее есть, на наших южных границах именно такая и нужна. На будущее прорабатывается модель палубного базирования. По предварительным расчетам она сможет взлетать не только с полноценных авианосцев, но и с палубы вертолетоносцев, что сразу расширит их возможности в поддержке десанта.

Такой самолет не сможет прорывать войсковую ПВО. Для действий в полноценной войне он не подходит. Зато он прекрасно будет работать в так называемых "конфликтах малой интенсивности" которые сейчас полыхают по всему миру.

— А Вы знаете Александр Николаевич, вот на этот самолет я деньги найду. Из Императорского фонда выделю. Чтобы побыстрее в серию пошел. Для меня это личное. Слишком много неоплаченных счетов у меня к тем ребятам бородатым осталось…

2002год

Баренцево море.

Маленький вертолетик попугайской раскраски казался на палубе вертолетоносца "Профессор Можайский" абсолютно чужеродным предметом. На фоне серо-стальных надстроек он выглядел совершенно несерьезно, как картинка, вырезанная из детского мультфильма. Он бесшумно оторвался от палубы и шустро полетел куда-то, наверно, по своим несерьезным делам. Взлет маленького вертолета был бесшумным по очень простой причине — одновременно с ним поднялись в воздух четыре ударных "Камова". За свистом и грохотом их турбин и более громкие звуки было бы проблематично расслышать. Боевые машины сразу взяли малыша в коробочку, двое впереди и ниже, двое сзади и выше. Судя по полным подвескам, на которых гроздьями висели всевозможные ракеты, они собирались защитить игрушечную машинку от любых, возможных и невозможных угроз. Хотя, какие могут быть угрозы в районе проведения учений Северного Флота? Желающие не то, что угрожать, а даже просто совать свой нос в такие места, давно перевелись. Просто потому, что не возвращались на базу "случайно" залетевшие куда не надо самолеты и не выходили больше на связь ушедшие курсом на восток подводные лодки. Но — положено, а значит сопровождают ярко-оранжевый борт с красной надписью "Экспериментальный" боевые машины.

В салоне маленького вертолета находилось четыре человека. Двое — обычные пилоты, которые вели вертолет, общались по связи с землей и другими бортами. Короче, занимались рутинной летной работой. Разве что звания для простых летчиков были высоковаты — майор и подполковник. Ну так, раз на машине написано "Экспериментальная", то и за штурвал посадят не зеленых салаг, а опытных "воздушных волков". А вот пассажиры, расположившиеся на задних сиденьях, были намного интереснее. Два человека в комбинезонах флотских техников вызвали бы недоумение у знающего человека. Почему на форме нет не только знаков различия (это еще возможно, на кораблях часто бывали гражданские специалисты), но и обязательной карточки с фотографией, фамилией и прочими атрибутами? Да человека без такой карточки не то, что на корабль не допустят, его от проходной порта прочь погонят! "Иди себе мимо, господин хороший! Не положено здесь посторонним находиться!" Однако пассажиры чувствовали себя более, чем уверенно, и вели неспешную светскую беседу, благо тишина в салоне к этому располагала.

— Андрей Георгиевич, как Вам эта игрушка? — Спросил пассажир "в возрасте" своего более молодого спутника.

— То-то и плохо, что игрушка. К сожалению, стоимость аккумуляторов, которые и позволили создать вертолет с электрическим двигателем, такова, что ни о какой, даже малой серии речь не идет. Уж больно дорого выходит. Вот снизят производители себестоимость хотя бы вдвое — тогда еще можно будет о чем-нибудь говорить. А параметры этой машины… — он чуть повысил голос, обращаясь к пилоту — Коль, как тебе вертолет?

— Так и правда — игрушка! Управление проще, чем у детского велосипеда! А маневренность! Хотите покажу? — На серьезном лице офицера появилась совершенно хулиганская улыбка.

— Не надо! — хором воскликнули оба пассажира. Потом переглянулись и рассмеялись.

— Когда он мне возможности этого вертолета демонстрировал, я после посадки еще полчаса в кабине сидел, в себя приходил. Чтобы не позориться перед встречающими зеленой мордой лица и трясущимися ногами — поделился более молодой пассажир со своим спутником.

— РВП[32] десять минут — сообщил второй пилот.

— Эскадра — коротко сказал старший по возрасту пассажир и кивнул головой вперед, где на поверхности моря, почти на грани видимости, появились серые черточки.

— Ну что ж, хвалитесь, Евгений Владимирович!

— Обязательно буду, Ваше Величество, ибо есть чем!

Черточки на горизонте сначала превратились в силуэты, а потом, когда вертолет приблизился к кораблям, наполнились объемом.

Эскадра, двигавшаяся в походном ордере, вызывала у любого человека, пусть и бесконечно далекого от каких-либо морских дел, восхищение своей красотой, являясь зримым воплощением мощи Российской Империи. Император подумал, что даже если оставить за скобками ту сконцентрированную силу, что заключалась в кораблях, то строительство такого флота было правильным решением. Несметные миллиарды, пошедшие на всю эту красоту, себя многократно оправдали. Строительство Большого Флота дало России толчок, сравнимый разве что с космической программой. Множество открытий и изобретений, сделанных на этапе разработки, двинули вперед российскую науку. Причем открытия в самых разных областях — от химии полимеров до математики. Скажите, ну что можно открыть в математике? Однако академики, что показывали ему листки с формулами, в которых он понимал только знаки "плюс" и "минус", утверждали, что данное решение является эпохальным открытием и несомненно прославит своих авторов в веках. Может и прославит… лет через сто, когда рассекретят. Ведь математика эта отвечала за полет зенитных ракет.

Кроме научных открытий, далеко не всегда приносящих сиюминутную пользу, было множество технологий, пришедших в промышленность из флотской программы. Андрей вспомнил, как на очередное совещание, посвященное выделению денег на эту программу, один из участников принес… лыжную палку. Судя по размерам и яркой окраске — детскую. И предложил всем желающим продемонстрировать свою силу, сломав её. Веселая возня и пыхтение помогли развеять напряженную атмосферу этого совещания (Ведь если кому-то дают миллиарды рублей, то кому-то они не достанутся, а это не вызывает положительных эмоций) Но даже спомощью срочно призванных на борьбу с лыжной палкой охранников из Его Императорского Величества Личного Конвоя, одолеть совершенно несерьезный с виду инвентарь не смогли. Не ломалась, зараза!

— Данный пластик — один из многих новых материалов, что были разработаны для Флота в рамках нашей программы. Нам он, по некоторым параметрам, не подошел, и технологии были проданы гражданским предприятиям. Самым первым наладил производство ушлый промышленник из Саратова, выпускающий спортивный инвентарь.

— Не слишком ли опрометчиво раздавать секреты направо и налево?

— Упаси Господь, какие секреты! Без некоторых компонентов и знания определенных нюансов, произвести такой пластик невозможно. А эти нюансы, как и производство необходимых присадок, находятся у нас за семью замками, их никто никуда не передавал. Правда шпионы иноземные этого не знают и вьются вокруг заводика в маленьком городке Саратовской губернии, как комары. Наша контрразведка нарадоваться не может, столько наловила за последнее время.

Но, конечно же, флот строился не для развития науки или промышленности, флот строился для выполнения своей задачи. А задача любого флота состоит в расширении зоны влияния построившей его державы. Если у Вас нет флота — то ваша граница (и первая линия обороны, в случае войны) проходит прямо по Вашей береговой линии. Если у Вас флот прибрежный, то она отодвигается на радиус действия флота. Если же Ваши корабли контролируют Океан, то уже всем остальным надо задумываться об обороне собственного побережья.

Влиять же на многочисленные "узловые точки" планеты было просто жизненно необходимо. Ведь, не будешь влиять сам — будут это делать другие. И делать они это будут к своей выгоде, а тебе, соответственно, во вред.

После короткой по времени и парадоксальной по результатам (ТАКОГО поражения Америки никто и предположить не мог) Японо-Американской войны, на Земле царил мир. Тишь, гладь и Божья благодать. Никто и ни с кем не воюет. А непрекращающиеся боевые действия по всем континентам (разве что в Австралии пока не стреляют) — это так, мелкие частности, не заслуживающие внимания. Многочисленные "кризисы", "инциденты" и "полицейские операции" тем временем стабильно орошали землю человеческой кровью. В Южной Америке и Африке, на Ближнем, Среднем и Дальнем Востоке, везде, где это только было возможно, великие державы решали свои проблемы при помощи военной силы. Державы "второго эшелона" от них не отставали. В большинстве случаев все игроки старались использовать местные ресурсы, накачивая их оружием и деньгами. Сходились в бою "Фронты Национального Спасения" и "Армии Освобождения". Там, где местных ресурсов не хватало, действовали наемники. А уж если "узловая точка" была действительно важной, то могли подключиться и "ограниченные контингенты" из метрополии. Батальон морской пехоты (в зеленых, красных или черных беретах) вполне был способен разогнать всех местных "освободителей" и "спасителей". Вот только этот батальон надо привезти на место и снабжать во время "миротворческой миссии" А для этого необходим Флот.

Вертолет снизился, высадил пассажиров на палубу флагмана, а потом резко взмыл вверх, занимая свое место в строю. Пятерка винтокрылых машин, явно красуясь, прошла над палубой парадным строем и улетела на свою плавучую базу. Проходя по длинному корабельному коридору Император недовольно бурчал сопровождающим.

— Ну вот, не дали все рассмотреть как следует…

— Ваше Величество, кружиться на вертолете вокруг мачт — не самая благоразумная затея, опасно это. Намного удобнее будет с Центрального Поста все разглядеть. Там экраны огромные, все прекрасно видно. Сейчас запустят беспилотник с телекамерой, и можно разглядывать все, что пожелаете.

— Да, Вы правы, так намного лучше — произнес Император играя колесиком на пульте и приближая изображение.

— Вот эти монструозные орудия и являются главным калибром эскадры?

— Вовсе нет. Главный калибр находится вон под теми крышками, в ракетных шахтах.

— Судя по разному размеру…

— Совершенно верно, там находятся ракеты всех возможных типов. От зенитных средней дальности до стратегических.

— Стратегических?

— Размер шахт вполне позволяет размещать в них ракеты, которыми у нас вооружены подводные лодки. Но такая задача — быть "убийцей городов", не является для этого корабля приоритетной. Его работа — это борьба с вражеским надводным флотом. Поэтому сейчас в этих шахтах стоят пакеты из четырех контейнеров с крылатыми ракетами. А на будущее разрабатывают двухступенчатую противокорабельную ракету повышенной дальности. Первый участок траектории она будет проходить как баллистическая, а потом, после разделения, вторая ступень выходит на цель на малой высоте. Разнообразные варианты вооружения, которое будет загружено на корабль, позволяют ему оптимально соответствовать любой поставленной задаче.

— Говорите, сплошная стандартизация и унификация…

— Совершенно верно, унификация — это наше все.

— С ракетами понятно, а вот ствольная артиллерия… — Андрей запнулся, подбирая слова — Как-то разномастно, она выглядит… Вот эти гаубицы…

— Это не гаубицы, это автоматические бомбометы противоторпедной защиты.

— Насколько мне известно, для этих целей используют реактивные системы.

— На противолодочных кораблях — да, именно реактивные. Но линкору гоняться за подлодками не по чину, для этого мелочь есть. А вот если эскорт прошляпил супостата, то защититься от торпедного залпа он вполне сможет. И для этой задачи ствольная конструкция предпочтительнее — она не требует времени на перезарядку, как залповые реактивные бомбометы. Кроме стрельбы по вражеским торпедам эти установки могут ставить дымовые и аэрозольные завесы, выбрасывать облака диполей… Что касается разницы во внешнем облике установок, так внешний вид — это не главное. Все системы выбирались на основе конкурса. Кто выиграл — тот и получил казенный заказ. Так уж получилось, что в разных "номинациях" данного конкурса победили разные заводы. У каждого из них своя школа, свое видение дизайна. Отсюда и отличный друг от друга внешний вид. А вот за чем мы следили очень жестко, так это за внутренней совместимостью всех систем. Можно применить слово "интерфейс", он у всех элементов вооружения идентичный. Чтобы не случилось, как на "Сметливом"…

— А что случилось на "Сметливом"? — Император с подозрением посмотрел на адмирала. Опять ЧП, которое военные традиционно пытаются скрыть от начальства?

— Это давно было, ещё при Михаиле. На замену по ремонту пришла с завода артустановка. Все отличие от предыдущей было в одной букве. Она имела индексе "М" в названии. А так же другое напряжение питания — 110 вольт постоянного, вместо 380 переменного. Вот и произошло ЧП.

— Но ведь в инструкции наверняка написано было, какое напряжение нужно. Да и предохранители должны быть…

— Если выбивает предохранитель, то плавкую вставку заменяют "жучком" в палец толщиной, а потом идут смотреть, какой блок сгорел. В этот раз так и сделали, выгорело два отсека. Хорошо ещё, что перед ремонтом боезапас выгрузили. А инструкции начинают читать только после аварии. Поэтому мы требовали от производителей не только "защиты от дурака", но и дополнительно — "защиты от дурака военно-морского".

— Кстати, в ракетном вооружении этого корабля есть одна система, выбивающаяся из общего ряда. У нас на флоте служит много кораблей вооруженных ракетной установкой "Пчела-М". Установка балочной конструкции, которая считается устаревшей, но, тем не менее, вполне рабочая. Для нее не так давно были разработаны усовершенствованные ракеты. И вот они, ко всеобщему удивлению, оказались лучшими в конкурсе на системы ближней обороны, опередив многие более современные разработки. Сейчас именно эти установки будут проводить учения. Как Вы закончите любоваться кораблем, то беспилотник послужит мишенью.

— Разве нет специальных мишеней?

— Конечно есть! Но такой маленький аппаратик намного более трудная цель для зениток, чем стандартная мишень. Да и стоит он не в пример дешевле.

— Ну что же, пусть стреляют. Посмотрим, как они будут оправдывать название своего корабля…

Над линкором "Иван Грозный" взвился красный вымпел, означающий начало боевых стрельб…

Глава 25

2012 г. Март.

Северная Атлантика.

Погода была просто отвратительной. Другой в это время года в Северной Атлантике и не бывает. Ветер шесть баллов, волнение до пяти, облачность — сплошная. Наилучшие условия для выхода эскадры на рубеж незамеченной. А вот в каюте адмирала, естественно, было тепло, сухо, и непривычно для Николая Евгеньевича Бакатова тесно. Помещение больше напоминало вагонное купе, только без окна. Сходство с поездом добавлял и чай в стакане с подстаканником на маленьком столике, неяркое освещение и еле заметное, неспешное покачивание. Что для линкора шесть баллов, так, пустяк.

Адмирал глянул на часы, мигающие в углу планшета. До времени ”Ч” ещё три часа с минутами. Все приказы отданы, всё идет как задумано (тьфу-тьфу-тьфу). Что делать? Сидеть в каюте — невыносимо, пойти на КП[33] и стоять над душой у работающих офицеров — глупо. А пойду-ка я проветрюсь, подумал Бакатов, и, закрыв планшет, положил его в карман комбинезона.

Заперев личной карточкой каюту он прошел по коридору в сторону КП, но, не доходя до него, свернул к лифту и поднялся на десять этажей.

— Адмирал на мостике!

— Вольно — адмирал махнул рукой — занимайтесь[34].

И про себя хмыкнул — чем заниматься-то, делать на мостике было нечего, все управление кораблем осуществляется с центрального поста и вахта здесь неслась исключительно в силу традиции.

Пройдя полутемный тамбур, Николай Евгеньевич разблокировал внешнюю дверь, и его сразу оглушило ревом ветра, а когда он вышел на небольшой открытый мостик, ещё и чувствительно прижало к поручням. Вокруг была тьма. Лишь когда глаза немного привыкли, Бакатов стал различать море, черное с клочками пены, небо, тоже черное, но по-другому, и борт линкора далеко внизу очерченный белым буруном. Других кораблей видно не было, но адмирал знал, что они рядом, привязанные к флагману невидимыми импульсами лазерной связи, так же несутся сквозь мрак. Постояв минут десять он ощутил, что нервное напряжение потихоньку уходит, будто выдуваемое ледяным ветром, сменяясь уверенностью и спокойствием. Все сделано правильно. Критических ошибок не допущено. Он не подведет Государя.

— Ну, господа англы и прочие саксы, будет вам веселье — подумал адмирал и, уйдя с открытой площадки, снова оказался в другом мире — сухом, теплом и светлом, наполненном негромким гудением аппаратуры, мерцанием многочисленных экранов и тихими переговорами вахтенных.

Николай Евгеньевич принял душ, тщательно побрился, попил чаю — короче постарался, как мог убить время. Наконец просто сел, включил планшет и стал почти бездумно смотреть на бегущую вниз ленту с заголовками новостей.

— 02.38. Гавас. В Мали Французские колониальные войска понесли потери от атаки террориста-смертника.

— 02.46. Киодо Ньюс. В Японии полностью устранены последствия цунами. Император Акихито обратился к подданным с благодарственной речью.

— 02.51.РосТА. Генерал-губернатор Сахалина снят с должности.

— 03.00…….

Бег заголовков по экрану остановился. В углу замерцали значки “Нет сети”, Время “Ч”

В Москве, в доме, что стоит на углу Денежного и Глазьевского, на четвертом этаже в это позднее (или раннее?) время тоже горел свет. Валентин Бакатов, внук адмирала писал шпаргалку. Точнее, не совсем шпаргалку, а скорее краткую выжимку из того материала, который завтра (уже сегодня) надо кровь из носу сдать. Компьютер был включен на показ новостей, но студенту было явно не до них.

— 03.00. РосТА. На архипелаге Грумант успешно завершено ядерное испытание. Взрыв сверхмалой мощности произведен в научных целях в верхних слоях атмосферы. Ученые собирают и анализируют полученную информацию. Академик Мезенцев, руководящий проектом изучения ионосферы, уже заявил о крайне интересных результатах.

— 03.02. Таймс. Ирландские сепаратисты нанесли артиллерийский удар по позициям королевских войск. Потерь нет.

— 03.05. Голос ИРА[35]. Королевские каратели обстреляли Дандолк. Есть жертвы среди мирного населения.

— Стив, что это за долбанная хрень? — Адмирал Гринерт, обычно сдержанный, не мог скрыть раздражения. В этом походе ему не нравилось все. Не нравилась поспешность, с которой было сформировано их оперативное соединение. Не нравился весь тот политический ажиотаж, что был вокруг похода. А еще больше ему не нравилось это чертово ядерное испытание этих чертовых русских. То, что оно подняло по тревоге всю Америку, его мало волновало, но вот то, что он остался без наблюдения со спутников и дальней связи, здорово нервировало. Конечно северное сияние, что полыхало в небе днем и ночью, зрелище красивое, но разговаривать со штабом в Норфолке по коротким волнам, сквозь шум и треск, как во времена Японской Войны — это напрягает. К тому же не работает Джи — Пи-Эс, и приходится пользоваться гирокомпасом. Да ещё, на всякий случай, вернули самолеты дальнего дозора. Вдруг электроника откажет, как их сажать потом? И теперь адмирал смотрел на отметки целей на тактическом дисплее, и пытался понять, что же это такое.

Коммодор Стивен Бреннет уже успел пообщаться с локаторщиками, и к вопросу адмирала был готов.

— Сэр, это соединение из восьми русских корветов.

— Корветов? Им сюда добраться дальности не хватит!

— Они вполне могли дозаправиться от танкера.

— Все равно не понятно. Почему русские послали встречать нас мелочь, и где их большие корабли? Наши “маркони” не могли ошибиться?

— Никак нет, сэр! То, что они с большим трудом выделили из помех, никак не соответствует сигнатурам русских плавучих дворцов, слишком маленькая ЭПР[36].

Стивен был уверен в своих словах. Когда русские корабли появлялись в пределах досягаемости, их прослушивали и просматривали во всех диапазонах, запись велась непрерывно. Большие корабли, прозванные за роскошные условия для экипажа дворцами, давали на экранах радаров огромную засветку. Как предполагал Стив, эти корабли были построены исключительно для демонстрации флага. Пускать в бой корабль, по дизайну напоминающий роскошную яхту сумасшедшего миллионера, никто не будет.

— Не нравится мне это. И, вообще, мне все не нравится… Пошли разведчика, пусть глянет на них вблизи.

“Улучшенный Сокол” с подвесными контейнерами, набитыми радиоаппаратурой, ушел на северо-восток.

— Сэр — хрипло прозвучало из динамика — Меня встретили русские и вышли на связь.

Приближаться к чужим кораблям без разрешения было чревато. Это было нигде не записанное правило, но оно строго соблюдалось. Пилот выходил в эфир и говорил. “Эй ребята! Я мирный, белый и пушистый! Просто лечу мимо, не надо меня обижать!” И если следовал ответ “Ну, раз мирный, лети себе на здоровье!” — можно было пролететь мимо чужих кораблей и немножко пошпионить. Если же отвечали “Вали отсюда шпион (русский, английский и т. д.)” то надо было разворачиваться восвояси, иначе собьют. И плевать морякам было на нейтральные воды и прочую подобную чепуху, дипломаты потом все уладят.

— Мак, что они говорят?

— Они говорят “Разворачивайся назад, иначе собьем!”

Адмирал выхватил у Стива микрофон.

— Посылай их в задницу! — заорал он — Если они посмеют атаковать, я их уничтожу!

— Сэр, они говорят “Прыгай, парень!” Пш-ш-ш…

— Мак, ответь! Мак не слышу тебя!

— Почему нет отметок на экране! — вдруг заорал Гринерт — Они там совсем обленились!

Стив не командовал радиотехниками, но раз оказался под рукой, то пришлось получать совершенно не заслуженную выволочку. Он стоял смирно, пропуская мимо ушей начальственный крик, а в голове билась мысль. “Что-то тут не так. Что-то я упустил!”

— Авианосец — сказал Бреннет, воспользовавшись паузой в словах адмирала.

Гринерт поперхнулся, и уставился на коммодора. Потом махнул рукой и сел, устало откинувшись в кресле.

— Прости Стив, нервы стали ни к черту. Что ты сказал?

— Если бы Мак увидел корабли, он бы доложил “Я их обнаружил”, а он сказал “Меня встретили”. Это самолеты, а значит, у русских есть авианосец. Просто мы его не видим. Мы вообще сейчас ни черта не видим из-за этих чертовых помех.

Адмирал задумался. Выпустив пар, он снова стал тем, кем он был — опытным профессионалом, просчитывающим все ходы. Эскортный авианосец (других у русских не было) прикрытый корветами, для него не противник, можно действовать нагло, не боясь получить в ответ по зубам.

— Сэр — прервал его размышления Бреннет — Там сейчас мой парень болтается в море на плотике. Надо высылать вертолет.

— И потерять заодно и его?

— Прикрыть парой машин…

— Нет, так не пойдет — адмирал совершенно не походил на орущего солдафона, каким он был минуту назад. Сейчас он напоминал хищного зверя, быстрого и смертоносного.

— Бить врага надо наповал, чтоб не встал. Мы не школьники, которые перед дракой долго толкаются и обзывают друг друга.

Адмирал жестом руки остановил Бреннета, хотевшего что-то возразить.

— Коммодор! Поднимайте авиагруппу! Всю, как положено. Ударные машины, плюс прикрытие. И атакуйте русских по всем правилам, а что там потом высокое начальство скажет, не Ваше дело! Вам ясен приказ?

— Да сэр!

Адмирал Бакатов просматривал на экране своего монитора отчет по отражению ракетной атаки американцев. Его расчет, на то, что они отвернут, оправдался. Он вовсе не считал американцев трусами. Летчики морской авиации ими не бывают по определению. Просто они шли не воевать, а хорошенько шугануть группу мелких корабликов, серьезной ПВО на которых нет. Обнаружив, что это не так, янки пустили ракеты по принципу "на кого Бог пошлет" и развернулись восвояси. Ведь приказа "умри, но вцепись врагу в глотку", им никто не давал, войны между нами нет. Большую часть ракет сбили истребители, для них дозвуковая и неманевренная цель на один укус. Остаток легко расстреляли зенитчики, ещё на дальних подступах. До зоны действия артиллерийских автоматов дошла только одна ракета, да и та из-за грубой ошибки оператора. Правда эта единственная ракета, взорвавшаяся вблизи его кораблей, умудрилась нанести серьезный вред. Крупный обломок вывел из строя одну из пушечных башен универсального калибра на “Аскольде”.

Адмирал щелкнул клавишей, и на экране появилось лицо командира крейсера “Аскольд”.

— Сергей Анатольевич, как же Вы умудрились проворонить эту злосчастную ракету?

— Виноват, Ваше Высокопревосходительство! — Капитан первого ранга Михеев вытянулся во фрунт — Лично моя недоработка, не проконтролировал. Молодой оператор от волнения просто перепутал команды.

— Фамилия оператора?

— Ваше Высокопревосходительство! Лейтенант Гордеев грамотный специалист — встал горой за подчиненного Михеев — ошибка произошла исключительно от волнения, первый бой…

— Соедините с ним.

— Лейтенант Гордеев, дежурный ЗРК-2!

Бакатов молча всматривался в лицо лейтенанта. Обычное лицо, как у нас говорят — Рязань матушка. Правда, уши подозрительно красные, явно получил втык от своего командира.

— Лейтенант, сейчас Вы сдадите пост сменщику — адмирал сделал паузу, наблюдая, как уши Гордеева краснеют ещё больше — потом выйдете на верхнюю палубу — В глазах лейтенанта стало появляться недоумение. Неужто адмирал прикажет прыгнуть за борт или застрелиться?

— Там Вы перекурите пятнадцать минут, успокоитесь, и вернетесь на своё место. Надеюсь в будущем слышать про Вас только похвалы. Выполняйте!

— Сергей Анатольевич, а что там с поврежденной башней?

— Обломок ракеты загнул броневой лист, ствол заклинило.

— Плохо, быстро такое не исправить.

— Ремонтники обещают через двадцать минут.

— Это как?

— Сами посмотрите, господин адмирал — Михеев переключил изображение на камеру внешнего обзора. Бакатов увидел пострадавшую башню, возле которой возились два человека в комбинезонах ремонтников. Чуть в стороне стоял ещё один моряк, голый по пояс, несмотря на холод, и с кувалдой в руках. Ростом он был за два метра, а по ширине плеч превосходил обоих инженеров, вместе взятых. Механики отодвинулись в сторону, детинушка взмахнул кувалдой, и изображение на экране подпрыгнуло. “Его бы на американский авианосец с этой кувалдой забросить” — помечтал Бакатов — “Он там все за полчаса на запчасти разберет”

На американском авианосце русского моряка с кувалдой не было, к сожалению (это для русских к сожалению, для американцев к счастью) Там был командир авиакрыла Бреннет, в летном костюме, со слипшимися от пота волосами и мешками от перегрузок на лице. Он поднялся в “башню”[37], где и докладывал адмиралу о проведенной атаке, удачной, по его мнению (потеря всего двух машин в данных условиях — это неслыханная удача) Адмирал Гринерт придерживался другого мнения. Все корабли русских остались на плаву, а этого, после атаки полного авиакрыла, быть не должно.

— Почему Вы атаковали на шести тысячах футов, а не снизились к самой воде, как положено?

— Потому что меня сопровождали две группы русских истребителей. Они шли параллельно, не делая попыток атаковать, но если бы я ушел вниз, они бы прижали нас сверху и расстреляли, как в тире. Ударные машины и так не слишком маневренны, а с подвешенными ракетами они как жирные утки, для истребителя легкая добыча. Одна группа русских могла связать боем прикрытие, в то время как другая будет безнаказанно убивать “Интрудеры”[38].

Коммодор по привычке всех летчиков показывал руками, что происходило в воздухе. Адмирал поморщился.

— Стив, я считал Вас более решительным командиром. А Вы отстрелялись с максимальной дистанции и сразу бросились назад.

Бреннет набычился. В трусости его ещё никогда не обвиняли, тем более так незаслуженно.

— Сэр адмирал! Промедли я с командой на разворот, у Вас бы больше не было половины самолетов! И так, двое замешкались, и не успели уйти. Если бы мы продолжали двигаться вперед, нас бы просто смело с неба! Когда я включил радар, там все просто рябило от отметок ракет. Сэр, это не корветы и даже не фрегаты, такое количество зенитных ракет дальнего действия на них просто не поместится. Я не знаю, что это за корабли, но чувствую, что у нас впереди большие неприятности!

Предчувствия его не обманули.

— Ракетная атака! Цель скоростная, высотная, групповая. Цель скоростная… — забубнил оператор, повторяя информацию появившуюся на дисплеях. Атаку отражала автоматика, он просто дублировал её голосом.

В широкие окна поста управления полетами было видно, как с кораблей сопровождения поднимаются длинные белые шлейфы зенитных ракет.

— Ракетная атака! Цель низколетящая…

Голос оператора дрогнул. На экранах появлялось все больше отметок и все они приближались. Они шли на разных высотах, с разных ракурсов, группами и поодиночке. Это было страшно, такую массированную атаку никто не ожидал. Однако все продолжали делать своё дело, трусов и паникеров здесь не было.

Прямо за окном “башни” адским демоном взвыл “Вулкан”[39], заглушая разговоры и бросая оранжевые отсветы на потолок, а потом помещение вздрогнуло. Все, кто был на ногах, схватились за ближайшие предметы, чтобы не упасть. И вовремя, авианосец, огромную махину в девяносто тысяч тонн снова тряхнуло.

Адмирал держался двумя руками за спинку кресла и как завороженный смотрел в окно. Ближайший к авианосцу эсминец, новейший “Митчер”, как заправский курильщик выпустил из трубы аккуратное кольцо дыма. А потом вдруг распался на две половинки, которые разъехались в стороны и синхронно нырнули в море. Над водой осталось только дымное кольцо.

Снова заработал “Вулкан”, отражая невидимую для людей смерть, несущуюся к авианосцу. Похоже, эта задача оказалась для него непосильной, так как на носу корабля вспух огненный клубок. К счастью, бронестекла выдержали ударную волну от взрыва, произошедшего в сотне метров от них. Гринерт потряс головой, прогоняя звон в ушах, и схватился за микрофон.

— Миллер, Вы как там, живы? — связался он с командиром корабля. Ходовой рубке, где тот находился, должно было достаться от последнего взрыва сильнее — Доложите о повреждениях!

— Сэр! Мы в порядке, хотя приложило здорово, есть раненные. На носу пожар, сейчас потушим, о других повреждениях доклада пока не поступало, линия повреждена. Как восстановим, сразу доложу.

Операторы, отойдя от шока, включились в работу. Восстанавливалась связь, запускались дублирующие системы, взамен вышедших из строя. Штаб как губка впитывал информацию. А адмиралу Гринерту предстояло на её основе принимать решения.

— Сэр адмирал! — вышел на связь командир корабля — пожар на палубе и в ангаре потушен. Выведены из строя катапульты номер три и четыре. Потери в самолетах уточняются. А вот пробоины… — Миллер замялся.

— Что там? Не тяните!

— Сэр! У нас две пробоины с левого борта. Такое впечатление, что нам прилетело из главного калибра линкора.

— Какого к черту линкора! Где Вы его видите? Все линкоры давно списаны на иголки!

— Повреждения похожи на результат попадания крупнокалиберного снаряда. Нас прошили до самых потрохов, один из реакторов заглушен автоматикой. Но самое плохое то, что до сих пор не удается остановить поступление воды. Крен пока компенсируем, но как оно повернется дальше, я сказать не могу. В любом случае — мы делаем все возможное…

Гринерт задумался. Страшен авианосец, когда его авиагруппа в воздухе, и беззащитен он, когда самолеты на палубе. Во всех морских академиях изучали историю “Леди Сары”.

В сороковом году, при прорыве в Сингапур, авианосец “Саратога” нарвался на японские линейные крейсера и был расстрелян, как мишень. Неужели на русских кораблях есть пушки, стреляющие на сто семьдесят миль? Это в корне меняет всю ситуацию. Несмотря на потерю двух эсминцев и повреждения авианосца, его эскадра ещё представляет собой немалую силу. Если поднять авиагруппу… А вот этого ему сделать не дадут. Едва он начнет выпускать самолеты, русские повторят атаку. Они держат эскадру на прицеле, но не стреляют, давая ему шанс уйти.

— Приказ по соединению! К развороту!

Спустя два часа, когда были посчитаны потери и устранены повреждения, грузно осевший в воду авианосец шел домой, окруженный поредевшим эскортом.

— Сэр адмирал! — вырвал Гринерта из задумчивости голос командира авиакрыла — Мы все вам благодарны, что Вы, нарушив приказ, вытащили из дерьма наши задницы. Но Вам наверняка за такое здорово влетит…

— Стивен, не волнуйся! — адмирал невесело улыбнулся — Нас ещё и наградят!

— Это как?

— Стив, ты классный пилот и хороший командир авиакрыла, но чтобы подняться выше, тебе надо стать политиком. Дело это грязное, но без него никак. Вспомни, какое задание у нас было?

— Мы шли с миротворческой миссией по просьбе союзника.

— А то, что перед походом из соединения убрали всех ирландцев, ты заметил?

— Да, было такое… Но я как то не задумывался…

— А задумываться надо, у тебя голова не только для ношения фуражки! Англичане давно бы перебили всех своих сепаратистов, но на них давят Европа с Россией. Устрой они в Ирландии резню — сразу окажутся в полной изоляции, если не хуже. Вот они нас и позвали.

— Они хотели нас подставить? Но как же на это пошло наше правительство?

— Стив, парни из Вашингтона вовсе не являются одной командой. Там у всех есть свои интересы, часто противоположные. Лайми договорились, с кем надо, что-то им пообещали, те надавили в нужном направлении и вот результат.

— А Вы, Сэр адмирал, Вы знали?

— То, что эта затея дурно пахнет, было ясно с самого начала. Но если бы я отказался вести эскадру, то она все равно бы ушла, только без меня. А я бы полетел со своего места в отставку. Это в лучшем случае.

— И что теперь?

— А теперь мы возвращаемся молодцами. Это если все правильно подать. Смотри: у русских был туз в рукаве. Мы их заставили этот козырь бросить на стол. Да, они взяли банк, но разве ставки были высоки? Если бы мы шли на Мурманск, или они на Нью-Йорк, то наша эскадра так легко бы не отделалась. Зато сейчас у нас есть информация о новых русских кораблях. Наши парни погибли не зря. Надеюсь, наши умники окажутся не хуже, чем у них, и что-нибудь придумают в ответ. В следующий раз мы будем готовы. А то, что мы не стали подставляться ради англичан, добавит очков тем политикам, которые болеют за свою страну. Ведь не все в Вашингтоне продажные шкуры, там есть и хорошие парни. А как ты знаешь, хорошие всегда побеждают плохих, важно самому правильно выбрать сторону, чтобы оказаться в числе победителей.