Драконья луна

11

К моему большому удивлению, Генри почти не скучает по нашему дому на острове. Плавание в бассейне становится одним из его любимых занятий. Он не отстает от меня, пока я не велю установить вышку для прыжков в воду. Грэнни, который, как оказалось, в свое время потрясал туристов в бухте Мо своим искусством ныряльщика, берется тренировать моего сына.

Для ребенка, который умеет летать, научиться нырять несложно, и очень скоро Генри призывает меня выйти из дома и полюбоваться, как он делает сальто, ныряет рыбкой, и, конечно, на его любимый прыжок – пушечное ядро. Через несколько недель он начинает донимать меня просьбами увеличить высоту вышки.

Еще несколько недель спустя Грэнни подъезжает к дому на лошади, ведя на поводу еще трех и одного пони. Утренняя прогулка верхом становится для нас ритуалом. Ямаец показывает нам самые незаметные и узкие тропки.

Иногда мы просто едем к реке, иногда добираемся до самого Виндзора, до границы со Страной Дыр. По моей просьбе Грэнни однажды ведет нас в пещеры, но Генри, увидев темную зияющую дыру входа, из которой к тому же дует, отказывается идти.

– Парень совершенно прав, приятель, – кивает Грэнни. – Говорят, эти пещеры ведут в Страну Дыр.

В них в два счета заблудишься.

Жизнь постепенно налаживается, становится привычной. Каждый вечер, с наступлением темноты, мы с Генри меняем обличье, поднимаемся в воздух и летаем. Потом, когда мальчик отправляется спать, я частенько взлетаю снова. Иногда охочусь над океаном вблизи Фолмута или над островом, но не дальше Очо-Риос. А иногда навещаю Страну Дыр.

Через несколько недель после нашего приезда к дому подкатывает видавший виды армейский джип, в котором сидят двое небритых белых мужчин в мятых майках и шортах. С Грэнни они разговаривать отказываются, требуют меня. Но выгрузив из машины мой деревянный ящик, избегают смотреть мне в глаза.

Артуро смеется, когда я рассказываю ему все это по телефону:

– Они привыкли гнать контрабанду к нам, а не наоборот. Мне довольно трудно было объяснить им, что есть вещи, которые нам не хотелось бы открыто перевозить на Ямайку.

Рита тоже регулярно докладывает мне о положении дел.

– По-моему, Йен что-то почуял, – сообщает она через несколько недель после моего отъезда на Ямайку.- Он распорядился, чтобы только его секретарша Хелен вскрывала адресованную ему почту. Но мы с ней дружим. Она рассказала мне, что Тинделл и его друзья продолжают хлопотать насчет покупки острова Еще она говорит, что в последнее время большинство своих звонков Тинделл делает с сотового телефона.

Я звоню Артуро и передаю ему то, что мне сказала Рита.

– Никаких проблем, – говорит Гомес. По голосу я чувствую, что он пожимает плечами. – Пока нет разрешения правительства, они ничего не смогут сделать.

– Тогда почему они продолжают оформлять покупку острова?

– Возможно, у них нет другого выхода. А возможно, они еще надеются, что у них все получится.

Но я тебе обещаю, что не получится.

– Просто сделай так, чтобы не получилось!

И больше никаких «возможно».

– Не волнуйся, Питер. Все под контролем,-говорит Артуро. – Отдыхай. Когда ты вернешься, все будет по-прежнему.

Как ни раздражают махинации Тинделла со Своенравным рифом, жизнь на Ямайке занимает меня гораздо больше. Если не брать в расчет присутствия прислуги днем и нескольких прибавившихся у нас занятий, мы с Генри живем примерно так же, как жили на острове. Может быть, именно поэтому ни его, ни меня не мучает тоска по дому.

В начале октября буря застает меня в полете над Аккомпангом, в дальнем углу острова. Ливень. Холодный ветер. Молнии разрезают небо. Чем мокнуть и мерзнуть, я предпочитаю укрыться в какой-нибудь пещере и при каждой новой вспышке молнии напряженно вглядываюсь в склоны холмов.

Довольно долго перелетаю от холма к холму, пока наконец не замечаю большую черную пещеру неподалеку от вершины горы. Тотчас же ныряю туда. Над холмами грохочет гром. Пещера довольно большая, и я отодвигаюсь от входа вглубь, расправляю крылья, чтобы стряхнуть с них капли воды и согреться.

И вдруг до меня доносится чья-то мысль:

– Мама, дождь слишком сильный. Я поищу, где укрыться. Прилечу домой попозже.

Я застываю: неужели Хлоя?

Снова раздается раскат грома. Я подползаю поближе к выходу из пещеры и вглядываюсь в небо сквозь дождь и мрак. На небе появляется зигзаг молнии. Она ударяет в склон соседнего с моим холма, на мгновение осветив ночь. Этих нескольких секунд мне хватает, чтобы разглядеть пролетающее мимо существо.

Я уверен, что это она! Она гораздо меньше своего старшего брата, но крупнее Филиппа и светлее их обоих. Мне хочется еще раз увидеть ее, сравнить с Элизабет. Я злюсь на темноту, которая не дает мне разглядеть Хлою.

Еще одна молния. Ничего не видно. Но она не могла улететь так быстро. Наверно, она нашла себе пещеру и теперь пережидает дождь и обсыхает, как и я.

– Я знаю тут одну хорошую пещерку, мама. Когда кончится буря, я сразу же прилечу.

– Да, пожалуйста, дорогая, – беззвучно отвечает ей Саманта Блад. – Мы все голодны. Ждем тебя с добычей.

– Как только кончится дождь.

Я так сосредоточился на их разговоре, что даже не заметил бы приближения Хлои, если бы не очередная вспышка молнии. Когда она появляется в пещере, я поспешно уползаю в глубину, спеша воспользоваться тем, что гром заглушает все остальные звуки. Отползаю все глубже и глубже, пока наконец не упираюсь в каменную стену.

В почти полной темноте пещеры я различаю лишь силуэт Хлои. Она садится в нескольких футах от входа, кладет рядом с собой что-то большое – должно быть, добычу и так же, как и я за несколько секунд до этого, расправляет крылья и несколько раз всплескивает ими, чтобы обсушиться.

За этим занятием ее и застает следующая молния. У меня дух захватывает от этого зрелища. Она немного поменьше Элизабет, более хрупкая, чешуйки у нее такие же светло-зеленые, как были у моей жены, а живот – нежно-палевый. Гениталии еще не набухли. Значит, она еще не достигла половой зрелости.

Но мой организм все равно реагирует на нее. Мне хочется броситься на Хлою и овладеть ею тут же, в пещере. Я стараюсь дышать неглубоко и размеренно, чтобы замедлить свое сердцебиение.

Хлоя бьет крыльями, потом просто сидит и смотрит на дождь. Обсохнув, она поворачивается, принюхивается, напряженно всматриваясь в глубь пещеры. Я замираю, стараясь не дышать. Хоть бы больше не было молний! В конце концов она переключается на свою добычу. Поев немного, опять смотрит на дождь, потом опять ест.

Мои ноздри щекочет запах свежей крови. У меня текут слюнки. Со своим аппетитом, как и с сексуальным возбуждением, я ничего не могу поделать. С каким наслаждением я бы поел вместе с ней. Нельзя! Мне хочется выть от досады.

– Кто здесь? – мысленно спрашивает Хлоя. -Это ты, Филипп?

Затаив дыхание, сужаю глаза до щелочек, чтобы в них случайно не отразился свет очередной молнии. Ветер снаружи успокоился. Дождь теперь только слегка накрапывает. Скоро Хлоя поймет, что можно лететь.

– Что-то не так, – думает она, встает и идет вглубь пещеры, прямо ко мне. – Здесь есть кто-нибудь?

– Хлоя! Ветер кончился. Лети! Твой отец и твои братья хотят есть! – зовет Саманта Блад.

Хлоя издает сдавленное раздраженное рычание, потом отвечает:

– Да, мама. Как скажешь, мама.

Она отворачивается от меня, берет свою добычу и направляется к выходу из пещеры. Потом останавливается, оглядывается назад, туда, где я прячусь, и говорит, вернее, думает:

– Если там действительно кто-то есть, то советую ему внимательно выслушать то, что я сейчас скажу. Мои родители живут здесь неподалеку. И еще двое моих братьев. Если кто-нибудь причинит мне зло, ни один из моих родственников не успокоится, пока этот кто-то не умрет. Так что отправляйся откуда пришел. Ко мне нельзя прикасаться еще шесть месяцев. Если ты для этого сюда пришел, возвращайся через полгода.

После того, как она улетает, я бросаюсь к выходу из пещеры, пожираю глазами темноту, надеясь увидеть ее напоследок. Но ничего не видно, кроме ночного неба и моросящего дождя. Последняя молния освещает лишь мокрые деревья. Мрачные раскаты грома, которые следуют за ней, вполне соответствует моему настроению.

Я нюхаю воздух, смакую свежий аромат, похожий на запах выделанной кожи, который она оставила после себя. Запах ее добычи тоже еще чувствуется, и мой желудок сигнализирует мне, что он пуст.

Ну что ж, я не имею права дотронуться до Хлои, но мою жажду человеческой крови удовлетворить гораздо проще. Скорее всего, искать добычу в Стране Дыр слишком поздно, но какой-нибудь глупый турист непременно прогуливается сейчас по берегу у бухты Монтего. Там каждую ночь бродят такие. Они вполне годятся в пищу.