Драконы моря

Глава 10 Осень 438 года Провинция Африка Средиземное море Это правда!

Огромный город вставал из-за темно-голубых волн, сверкающий на солнце мрамором цирков и храмов. Раскидистые сосны, стройные кипарисы и пальмы зеленели на улицах и в садах, мощная стена из желтовато-серого кирпича преграждала путь врагам, лишний раз напоминая о могуществе и богатстве крепости.

Туристский центр! Грандиозный туристский центр!

Сашка откровенно радовался, перекладывая галс. Еще бы! Свобода и привычная жизнь, киношники, друзья — совсем рядом, осталось лишь протянуть руку, точнее, доплыть.

— Карфаген! — с какой-то непонятной гордостью произнес антиквар, — По сути, заново отстроенный город.

— Карфаген? — Александр усмехнулся — Позвольте вам не поверить! Если это Карфаген, то где же тогда волнолом, мол, прогулочные яхты? Тут все больше фелюки да копии древних судов… Неплохие копии.

— Да что вы, они настоящие! — Месье Бади покачал головой, — Самые что ни на есть настоящие, уверяю вас, друг мой!

Молодой человек не обратил на его слова никакого внимания. Ага, конечно, настоящие — четыреста тридцать восьмой год! Сейчас прогуляемся в Тунис, до Французских ворот, по авеню де Франс, авеню Хабиба Бургиба… Многолюдные, полные туристов и машин улицы, ничуть не уступающие знаменитым парижским бульварам, Монпарнасу там или Распаю. Вот тогда посмотрим, как заговорит господин антиквар!

Ловко лавируя среди судов, Александр приткнул лодку среди похожих суденышек Ингульф, выпрыгнув на причал, подхватил брошенный конец, привязал.

— Ну вот, — покидая лодку, довольно улыбнулся Саша, — Выбрались наконец! Слушайте, месье Бади, перестаньте вы кривиться. Лучше поищите такси!

— Ха! Такси?!

— Только не говорите, что его здесь не поймать… Черт! — Молодой человек хлопнул себя ладонью по лбу и громко расхохотался — Конечно, вы правы, месье Бади! Какое такси? У нас же совершенно нет денег! Придется идти пешком, что поделать!

Александр пропустил полуголых носильщиков, тащивших на смуглых плечах какие-то увесистые мешки. Радость переполняла его, выплескиваясь наружу в виде беспричинного смеха и громких слов. Свобода! Свобода!

Правда, у беглецов не имелось ни документов, ни денег.

— Для начала зайду в российское посольство на рю Бергамот, — вслух рассуждал молодой человек, — А уж там поглядим! А вы что планируете, месье Бади? Вернетесь к себе в Сус? Снова будете торговать в своей лавке?

— Может, и придется, — хмуро отмахнулся старик — Всем нам придется чем-нибудь заниматься, попомните мое слово. Меня бы вполне устроил какой-нибудь тихий оазис или даже монастырь.

— Монастырь? — Саша снова расхохотался, — Только не говорите, что женский!

Все вокруг и эта гомонящая толпа, и море, и стоящие у причалов суда, и городские стены с воротами и башнями — радовало беглеца, и долгожданный ветер свободы наполнял его сердце.

Путники прошли через широко распахнутые ворота торгового порта. Стоящие на часах воины с длинными копьями — туристская достопримечательность! — покосились на них, но ничего не сказали. Беглецы вошли в город и оказались на заброшенной, поросшей колючим кустарником площадке с серыми камнями-жертвенниками — тофете.

— Здесь рядом рю Виржиль! — радостно потер ладони Александр, — За ней — железнодорожная ветка… О! Слышите, как сигналит локомотив?

— Локомотив? — снова нахмурился антиквар. — А мне кажется, это кричит боевой слон!

— Слон, ага…

Молодой человек сплюнул. По всей видимости, психическое состояние его спутников по-прежнему оставляло желать много лучшего. Впрочем, это, скорее, касалось только месье Бади, Ингульф вообще ничего не говорил — помалкивал да настороженно посматривал по сторонам, словно в любой момент ожидал нападения. У этого парня наверняка проблемы с полицией!

— Ну? Что скуксились? — Саша хлопнул Ингульфа по плечу и, обернувшись, подмигнул антиквару — Сейчас зайдем в один пансион, его хозяин, месье Ашкензи, мой хороший знакомый. Думаю, он не откажется нас покормить и одолжить немного денег. Столько, чтобы вы смогли добраться до Суса. Ингульф! Все забываю спросить, а ты-то сейчас куда?

Парнишка неожиданно приложил руку к сердцу и поклонился:

— Я туда же, куда и ты, мой хевдинг!

— В Россию, что ли, захотел? — ухмыльнулся молодой человек — Там скоро зима, мороз, снег. Слышь, Ингульф, документов, я так понимаю, у тебя нет и не предвидится?

Слово «документы» Александр произнес по-французски.

— Нет, — добродушно улыбнулся Ингульф, — Не знаю, о чем ты спрашиваешь, мой вождь, но у меня сейчас ничего нет, кроме рук, ног, умения сражаться и желания служить тебе, хевдинг Александр Рус!

«Хороший паренек этот Ингульф, — в который раз уже растроганно подумал Саша, — Жаль только — псих. Да и старик, честно говоря, от него недалеко ушел. Вог компания подобралась, кому рассказать — не поверят!»

— Вот он где-то здесь должен быть, чертов пансион.

Да уж, пансион почему-то никак не хотел отыскиваться. Вот тут, напротив тофета, должна была находиться автостоянка, за ней — заасфальтированная улочка, магазин, почта… Ничего этого не было! Стояли какие-то скрытые за высокими глинобитными оградами особняки, чуть в стороне ютились убогие хижины, по соседней широкой, ничем не замощенной улице, поднимая пыль, сновали туда-сюда какие-то люди, полуголые, босые, редко кто в сандалиях.

Александр ухватил за руку пробегавшего мимо мальчишку с высоким кувшином за спиной — разносчика воды:

— Эй, гаврош… На рю Виржиль как пройти?

Юный водонос непонятливо заморгал:

— Что, господин?

— На рю Виржиль. Не знаешь? — Саша перешел с французского на «кухонную» латынь.

Мальчишка все равно не понял, и Саша махнул рукой.

Ощущение дежавю нахлынуло на него вдруг с необычайной силой. Все это — древний город, крепостные стены, маячивший вдалеке амфитеатр — молодой человек уже видел, когда его и Ингульфа привез в лодке продавший их на рынке толстяк Именно сюда и привез. Карфаген? Древний Карфаген? Четыреста тридцать восьмой год, если верить старику-антиквару? Неужели это правда?!

Александр, как и любой другой нормальный, находящийся в здравом уме человек, не мог поверить в подобное. Да, вокруг не было ни автомобилей, ни рекламных вывесок, никаких других примет цивилизации, но, может быть, это только здесь? Вот еще чуть-чуть пройти, и будет железная дорога, а потом стоянка такси. Вон там, за углом… Чу! Ну, вот опять — пронзительный сигнал локомотива! Скорее туда, убедиться наверняка, иначе можно сойти с ума…

Не говоря ни слова, молодой человек вдруг бросился на крик, бегом, едва не споткнувшись, завернул за угол…

Слон!

Это был слон!

Серый, устрашающе огромный, с желтыми заскорузлыми бивнями и развевающимися ушами, с хоботом! И вместе с тем какой-то обыденный, покрытый желтоватой пылью. На спине животного было укреплено нечто вроде беседки, в которой сидели двое смуглых парней в сверкающих касках… Или в шлемах? Один был голый по пояс, на втором имелись какие-то латы, похожие на древний римский доспех — лорика сегментата. Кто эти люди? Циркачи? Каскадеры? А может быть, здесь просто снимают очередной фильм? Тогда где камера? Где режиссер, осветители, ассистенты, актеры, наконец? Где?

— Никогда не видел слона? — спросил подошедший Ингульф, — А я видел, и не один раз. Вообще-то, справиться с ними довольно просто — надо лишь создать панику, и это чудище запросто потопчет своих. Так когда-то поступил Вульфард, хевдинг асдингов. Местные римляне бросили на него слонов… Собаки! Ведь сами же сначала и позвали, их правитель Бонифаций пригласил нас, вандалов. А также еще и аланов. Сам император признал нас! И вот послали слонов, думали, нанесли удар, подло, исподтишка…

Александр удивленно посмотрел на подростка: тот что-то слишком уж разговорился. Правда, не по делу — хевдинги, вандалы, император. Мания величия у пацана?

Или… или все так, как он говорит? Ингульф действительно вандал, юный воин, угодивший в плен? Тогда что же, выходит, антиквар прав?! Быть такого не может, потому что не может быть никогда! Они все тут сбрендили. Придурки.

— Ты, кажется, говорил про какой-то постоялый дюр, хевдинг? — негромко напомнил Ингульф — Мол, у тебя там знакомый хозяин. Так, может, у него найдется для нас кувшин воды и какая-нибудь еда?

— Ты прав, дружище, — Саша отвлекся от нахлынувших мыслей — Я бы тоже сейчас чего-нибудь съел. И выпил. Боюсь только, знакомых мне здесь не найти. Все так изменилось… Эй, месье Бади, что вы на это скажете?

— Насчет чего?

— Насчет поесть и выпить. Можно ли нам рассчитывать на какую-то благотворительность? Нет? Так я и думал. Тогда надо что-нибудь продать на местном блошином рынке. А что мы можем продать? Ты что смеешься, Ингульф? Вот твое копье и продадим… и мое. Оба наконечника. Ну-ка, месье Бади, оцените опытным взглядом — сколько за них дадут?

— Сколько? — Антиквар недоуменно скривился, — Вообще-то, это хорошая бронза…

— По пять евро за штуку дадут? Ну, хотя бы по три? Или что тут у них, не евро — динары. Ну, что встали? Пошли поищем толкучку.

Рынок нашелся быстро, первый же водонос указал дорогу. Торговали там всем — какими-то горшками, кувшинами, золотыми и серебряными блюдами, украшениями, самой разнообразной едой… Странно, но ворованных мобильников нигде видно не было. Опасались полиции?

Отыскав антикварно-оружейный ряд: римские мечи, круглые и овальные щиты, шлемы, доспехи, — Саша предложил торговцу наконечники копий. Хорошо, не выкинули их, заткнули за пояса в надежде, что пригодятся. Вот и пригодились.

Торговец, тучный кривоносый арба или бербер, поначалу скривился и показал один палец. Александр не очень-то любил торговаться, да и, честно сказать, не умел. А вот Ингульфу, похоже, это дело нравилось. Он и вступил, сразу показав обе пятерни — десять.

— Децим? — Торговец презрительно сплюнул, — Так они же старые, эти ваши наконечники, к тому же медные, мягкие. Никто такое оружие не купит!

— И вовсе они не медные, — усмехнулся юный вандал, — Бронза! Очень хорошая закаленная бронза.

— Ну бронза. Было бы железо — был бы и разговор.

— И просим мы немного — всего восемь денариев. Маленьких серебряных денариев…

— Уйди с моих глаз, парень!

— Ну, хорошо — семь.

— Три! И ни монетки больше!

Сошлись на четырех, и на эту сумму, в пересчете на еду оказавшейся не такой уж и маленькой, начали шиковать в ближайшей таверне. Накупили жареной на вертеле рыбы, каких-то пирожков, сильно перченного мяса, овощей, три… нет, потом — и четыре — кувшина вина, очень даже неплохого вина, терпкого, красного, чем-то напоминающего хорошее «бордо» урожая девяносто восьмого года.

Насытившись, Саша наконец-то осмотрелся по сторонам: кроме трех беглецов в небольшом полуподвальчике, уютном, прохладном и неожиданно чистом, находилось еще с десяток человек весьма живописного вида, матросов или даже актеров. Кто-то был в сандалиях, кто-то бос, кто-то — в длинных футболках без всякой рекламы, типа древних туник, а кто и в жилетках из козьих шкур, наброшенных прямо на голое тело. А сколько было украшений! Браслеты, цепочки, серьги! Чернобородые, горбоносые, смуглые обладатели всех этих сокровищ чем-то напоминали пиратов. Им бы еще песню спеть, — «Йо-хо- хо! И бутылка рому!»

— Ну? — сыто рыгнул Ингульф, — Как вам здесь нравится? Мне так очень. Так бы никуда и не уходил.

Александр ухмыльнулся:

— Ага, не уходил… А деньги? Копья мы проели, и дальше что? Вообще, не знал, что здесь в ходу антикварные монетки. Надо было б хоть одну оставить, на сувенир, как вы считаете, месье Бади?

Антиквар ничего не ответил, лишь хмуро отмахнулся. И что он все хмурится? Будто даже не рад.

— Сидели бы себе спокойно на вилле, — наклонив голову, тихо пробормотал старик — Ну, раз не вышло, надо искать другое убежище…

— Убежище? — Саша поднял глаза. — О чем вы говорите, месье Бади? Уже не хотите возвращаться в свой Сус?

Антиквар прищурил глаза, — Я уже устал вам говорить, Александр, — этот мир не наш. Мы в нем незваные гости. И было бы лучше получить хоть какое-то прибежище… Монастырь — вовсе не худший вариант!

Александр обернулся, перехватив устремленный куда-то взгляд старика. В таверну как раз вошли люди в длинных черных хламидах, многие — седобородые, с покрытыми морщинами лицами. Двое — явно берберы, остальные европейского типа, разве что слишком уж смуглые. Так и сам Саша, и Ингульф, да и месье Бади тоже загорели и не слишком-то отличались от местных.

— Отче наш! — Перед началом скромной трапезы вошедшие громко читали молитвы.

Антиквар оказался прав — монахи!

Помолившись, уселись.

— Да поможет вам Иисус, — обернулся к странникам месье Бади, — Далеко ли держите путь?

— Идем на юг, в пустынь к Ливийским болотам, — вежливо и неторопливо отозвался благообразный старик, крепкий, плечистый, с окладистой седой бородой, — Здесь много сторонников Ария, а мы ревнители истинной веры.

— Мы тоже признаем единосущную Троицу! — обрадованно проговорил антиквар, — Ищем пристанища, где можно было бы спокойно собраться с мыслями, помолиться в тишине…

— А вы кто такие, позвольте узнать? — Монах прищурил глаза, неожиданно светлые, серые или голубые.

— Мы? Тоже странники. Философы, — Месье Бади улыбнулся как можно приветливее.

— Ты, может быть, и философ, мил человек, — улыбнулся монах. Похоже, он был среди братьев главным — остальные держались скромно и в разговор не вступали — А вот твои друзья, не в обиду будет сказано… Впрочем, зачем обижать подозрениями добрых людей? Если вы хотите пойти с нами, что ж, пусть так, возражать не станем. Но имейте в виду, монастырь — это не таверна с веселыми девками, а место служения Господу. Там надобно молиться и работать. Работать для того, чтобы выжить, а это даже в оазисе тяжкий труд. Вы готовы к нему?

— Готовы, готовы, отче! — К большому удивлению Саши и Ингульфа, старик умильно сложил руки на груди и чуть было не разрыдался, — Наконец- то! Наконец-то мы обретем пристанище в этом злобном и неуютном мире. Пристанище среди святой братии — молиться и работать в тиши, что может быть лучше? Отче! Как я рад, что повстречал вас… Нет, это вовсе не случайная встреча, а провидение Божие! Да-да, именно так! О, отче…

— Меня зовут отец Филарет, — Монах улыбнулся, показав крепкие зубы, и пристально оглядел Ингульфа и Сашу — Я вижу, вам досталось. Вы тоже хотите пойти с нами в обитель, как ваш товарищ?

— Мы?! — Александр поперхнулся вином.

Уход в монастырь как-то не входил в его жизненные планы, как, судя по выражению лица, и в планы молодого вандала.

Но с другой стороны, эти странствующие монахи могли хоть куда-то вывести. Тем более по пути они наверняка жили за счет подаяния — вот и проблема пропитания решена.

— Я же говорил, мы идем в Нумидию, к Ливийским болотам, — предупредил новоявленных послушников отец Филарет. — Путь будет непрост: повсюду еретики-ариане.

— Ничего. — Месье Бади улыбнулся. — Как-нибудь выберемся, ведь так?

— Все в руках Божьих.

Саша терялся в догадках: это вот они на полном серьезе? Монастырь, еретики, болота какие-то… Сума можно сойти!

— Я в монастырь не пойду, — опустив голову, неожиданно заявил Ингульф, — Что мне там делать? Я воин, а не монах.

— У каждого свой путь, — Отец Филарет пожал плечами, — Мы никого не неволим. Не хотите идти — не идите.

— Нет-нет! — испуганно возразил антиквар. — Я-то как раз пойду. Ну а остальные мои товарищи… Да благословит их Иисус!

— И вас также, — Александр выплеснул из кувшина последние остатки вина, — Удачи, месье Бади. И в самом деле, у каждого своя дорога. Идите в свой монастырь, а мы… Куда пойдем мы, дружище Ингульф?

— Конечно же, встанем под знамена какого-нибудь славного хевдинга! — ничуть не задумываясь, выкрикнул юноша, — Но это до тех пор, пока сам Александр не станет знаменитым морским вождем! Я верю, у нас будет свой корабль!

— Тише, тише, не кричи, — заволновался антиквар, — На нас уже и так оглядываются.

И правда, оглядывались. Впрочем, кое-кто даже встал… Здоровенный детина, косая сажень в плечах, в длинной темно-синей тунике с затейливой вышивкой по подолу и рукавам, в узких коричневых штанах, заправленных в короткие сапоги, при мече в красных узорчатых ножнах, привешенных к такой же роскошной перевязи. Через плечо был небрежно перекинут короткий парчовый плащ, заколотый на правом плече золотой фибулой в виде какого-то фантастического зверя — не то дракона, не то вепря. Мощные запястья парня украшали массивные золотые браслеты, в ушах сверкали серьги, на пальцах — кольца и перстни. Лохматая шевелюра напоминала прическу рокера. Вот еще бы бороду подстричь или сбрить…

Несмотря на бороду, этот человек был молод, лет, наверное, двадцати пяти или чуть старше. Встав, он подошел к столу, за которым сидели беглецы, и, положив руку на плечо Ингульфа, спросил:

— Слышал, вы ищете славного хевдинга?

Саша пожал плечами:

— Может быть. А что?

— Могу вам в этом помочь. Меня зовут Орестус Тибальд, торговец…

— Странное имя, — вскользь заметил Ингульф.

— Ничего странного, — Детина расхохотался, — Орестус — под таким именем меня знают здесь, в Карфагене, как, впрочем, и в Равенне, и в Константинополе. А вот пенители морей называют меня по-другому — Тибальд!

— Ты гот, Тибальд? — прямо спросил юный вандал.

— Да, гот. Но не из тех готов, что поселились в Тарраконской Испании или Бетике. Я вообще не любитель жизни на суше, море — моя стихия, добрый корабль — жилье!

— Не верьте ему, — по-французски зашептал Александру старик-антиквар, — Он пират, самый настоящий пират, это же видно…

— Я сам пират, — неожиданно ухмыльнулся Саша, — По крайней мере, достаточно много изображал пиратов в фильмах.

— Вижу, ваш спутник хочет идти с монахами. — Тибальд (или Орестус) ухмыльнулся в усы, — А вы двое — сильные парни. Зачем вам монастырь? Молодости нужна сила и честь, нужен соленый ветер, а молитвами можно заняться в старости. Если доживете.

— Вот именно! — возмущенно закивал антиквар.

— Садитесь за мой стол, парни. Выпьем за нашу удачу!

Александр с Ингульфом переглянулись: да, каждый сейчас выбирал свой путь. Антиквар Альфред Бади — монастырь, они — свободное дыхание моря.

— Куда все-таки идет твой корабль, Тибальд? — пересев за чужой стол, немедленно поинтересовался Саша.

— Сначала в Гиппон Регий, потом на Сицилию, а дальше — как скажет судьба. Я торговец, а найти сейчас попутный груз ох как непросто. Ну? Идете ко мне на корабль? Он называется «Золотой бык» — самое могучее судно в Гиппоне!

— В матросы вербуешь? А ведь обещал свести с каким-то хевдингом…

— Я сам хевдинг дай бог всякому! — Гулко расхохотавшись, Орестус Тибальд подмигнул трактирщику, — Эй, Илия, а ну, тащи сюда свое лучшее вино.

— Соглашайся, соглашайся! — умоляюще шептал Ингульф, — Неужели мы будем просить подаяние здесь, в Карфагене? Куда лучше быть пенителем морей!

— Ладно, согласны, — Александр махнул рукой и хлопнул нового знакомого по плечу — Но уговариваемся пока только до Сицилии, а там поглядим. Кстати, до Сицилии мы готовы работать бесплатно, только за еду и каюту.

— Хорошо, — немедленно закивал Тибальд — Я так и знал, что мы сговоримся. Хватких парней видно сразу. Эй, Илия! Ну, где там вино?

Они простились с месье Бади, антиквар даже пустил слезу:

— Удачи вам и счастья в этом гнусном мире…

И коротко добавил уже по-французски:

— И все ж таки, я вижу, вы так и не поверили мне, месье Александр. Ни мои слова, ни ваши собственные глаза так и не смогли вас убедить. Жаль. И все же — удачи! Надеюсь, мы еще увидимся.

— Обязательно увидимся!

На прощание обняв антиквара, молодой человек проводил монахов до самого выхода. Ингульф тоже подошел. Так и стояли вдвоем на улице, пока монахи и примкнувший к ним месье Бади не скрылись за углом.

Когда приятели вернулись обратно в таверну, вино уже лилось рекой.

— Пью за наших новых друзей! — подняв к потолку объемистую глиняную кружку, громко возопил Тибальд — За наших новых спутников. Завтра, слышите, уже завтра вы увидите море!

— Море — это хорошо, — ухмыльнулся Саша.

Поскорее добраться на Сицилию. Уж там-то точно есть хоть какая-то цивилизация! Вот только как пробраться туда без документов? Ладно, доплыть бы, а там можно сдаться пограничникам или карабинерам. Же суиз этранже! Же суи рюс!

Александр очнулся утром. Вот именно — очнулся. Прикованным к длинному веслу узкого, низко сидящего в воде судна, идущего сейчас под двумя парусами — на каждой мачте. Голова болела так, что едва не взрывалась. Видать, вчера в вино что-то подсыпали… Подсыпали… Подсыпал! Орестус Тибальд! Чертов торговец! Но кажется, он сдержал свое обещание, пристроил беглецов матросами. Точнее, гребцами, каких тут было — Саша осмотрелся — человек двадцать, и столько же с другого борта.

Весла с длинным вальком-равновесом сейчас аккуратно лежали на специальной палубе для гребцов. Судно довольно ходко шло под парусом и в дополнительном двигателе не нуждалось.

Гребцы… Откуда здесь все эти люди? И почему прикованы? Ведь достаточно повстречать любой пограничный катер или вертолет… Снова какое-то жуткое кино? Историческая реконструкция для богатых туристов? Или все же прав был старик-антиквар и сейчас четыреста тридцать восьмой год?

Нет, слишком уж невероятно.

Стояло раннее утро, солнце едва взошло, и свежий морской ветер холодил плечи. На носу судна был укреплен таран, обитый блестящими металлическими пластинами, на корме виднелась небольшая каморка — каюта. Матросы — или воины — спали прямо на узкой палубе.

Корабль имел метра четыре в ширину и около двадцати пяти — в длину. Косые паруса, весла… И все же он мало походил на классическую галеру, скорее уж на древнее римское или греческое судно — либурну, или, как ее стали именовать чуть позже, галею.

Все это Александр знал со времен службы на знаменитом бриге «Товарищ», интересовался парусным флотом. Это вот узкое, с хищными стремительными обводами судно, на котором сейчас находился молодой человек, явно относилось к классу военных кораблей, никак не к торговым, «круглым» скафам.

Повернув голову, Саша присмотрелся внимательнее: парус на задней мачте — бизани — тоже показался ему немного странным, каким-то несуразно широким, в виде перевернутого основанием вверх треугольника. Именно так выглядел римский парус — акатий. Арабский смотрелся бы куда изящнее. На передней мачте парус был обычный, прямоугольный.

Зачем военному судну косые паруса? Добраться к месту сражения при попутном ветре можно и под прямыми, в крайнем случае на веслах. А вот пиратам косой парус — спасение. Гребцы нужны лишь в сражении или для того, чтобы подкрасться к прибрежному селению в полнейший штиль. Зачем кормить лишних людей, на которых нельзя полностью положиться, ведь кто знает, что может прийти в голову рабу?

Насколько Александр помнил, обычно разбойники-варвары управлялись с веслами сами. Он пригляделся: остальные гребцы не были прикованы. Обычные загорелые парни, многие даже с золотыми браслетами на руках — уж точно не рабы! — спали себе, похрапывали и думать не думали о каком-то там надсмотрщике с длинной плетью в руках, без которого не обходилась ни одна галера, ни одна греческая бирема или триера.

Только один он, Александр Иваныч Петров, был прикован! Вот уж невезуха, черт бы ее побрал. Ну, Тибальд! Купец, говоришь? А больше похож на пирата…

Нет! Нет! Нет! Саша вдруг с ужасом поймал себя на мысли о том, что начал рассуждать в категориях раннего Средневековья или вообще седой древности: пираты, рабы, купцы… Да, скорее всего, этот чертов Тибальд — просто молодой бездельник, достаточно богатый, чтобы иметь свою яхту, выстроенную под древнее судно. Наверняка тут имеется и дизельный двигатель, на всякий случай.

Черт! А где Ингульф? Где этот парень?

Александр как ни старался, а все никак не мог разглядеть юношу среди спящих. Так, может, он — по другому борту, также прикованный к тяжелому веслищу? Знать бы наверняка…

Спереди, с юта, вдруг послышался какой-то звук — кто-то звонко мочился в воду прямо с тарана. Пленник вскинул голову: Тибальд! Орестус Тибальд собственной персоной. Интересно, как настоящее имя этого чертова парня и в каких отношениях он с «Интерполом»?

— Сальве, наута!

Закончив туалет, Тибальд поправил тунику и усмехнулся.

Слово «наута» — «моряк» — он произнес с явной издевкой.

— Как видишь, я выполнил свое обещание.

— Ки эс ту? Ху ар ю? Кто ты?

Александр спросил на трех языках и не получил никакого ответа. То ли Тибальд не знал ни одного из них, то ли просто притворялся, не считая нужным вступать в беседу. А если поговорить с ним на смеси латыни с тем варварским наречием, которому научил Ингульф?

— Сальве, сальве. — Молодой человек улыбнулся, всем своим видом показывая, что ему на все сейчас наплевать: и на кораблик этот, и на ухмыляющегося Тибальда, и на цепь — на все. Наплевать абсолютно! — Что ж ты меня к веслу-то приковал? Боишься, что сбегу?

Александр сплюнул в воду он и не ждал ответа. Однако пират-торговец оказался любителем поболтать.

— Боюсь, — все с той же никак не сползающей ухмылкой кивнул Тибальд, — Я же тебя не знаю. А у меня, между прочим, каждый человек на счету. «Золотого быка» нежелательно перегружать, как, впрочем, и недогружать.

— Понимаю, таран, — с усмешкой кивнул пленник — При перегрузке уйдет под воду, при недогрузе — бесполезно пробьет вражеский фальшборт.

Собеседник удивленно моргнул:

— А ты и в самом деле моряк, парень!

— Зачем мне тебя обманывать?

— Хорошо, хорошо, — Тибальд пригладил растрепавшиеся на ветру волосы, — Посмотрим, как ты покажешь себя в бою.

— Да хорошо покажу, — звякнул цепью Саша. — Что я, сражаться не умею? Да получше многих.

— Ты, я смотрю, смелый парень, — задумчиво произнес торговец-пират, — Если еще и дружок твой таков…

— Таков! Еще и смелее, можно сказать — полный отморозок, на всю голову.

— Кто-кто?

— Храбрый, как черт! Кстати, а где он?

Тибальд усмехнулся:

— По левому борту. Отсыпается, как и ты. Спите, спите. Сегодня к вечеру будет вам работенка!

Захохотав, варвар (нет, просто молодой бездельник-миллионер) повернулся и быстро зашагал к корме.

— Эй, эй, постой, — закричал ему вслед Саша, — Ты не мог бы перекинуть моего дружка на этот борт? А то и поболтать не с кем.

— Поболтаете еще, — на ходу отмахнулся Орестус. — Успеете.

Стало припекать поднявшееся почти в зенит солнце, хоть и не такое жгучее, как летом. Все, кроме нескольких присматривающих за парусами вахтенных, по-прежнему спали. А судно шло себе и шло под парусами-акатиями, на корме трепетал какой-то непонятный вымпел с изображением золотой бычьей головы, над мачтами кричали белокрылые чайки.

Значит, суша рядом… Впрочем, она в этих местах везде рядом. Не Африка, так Италия, Сицилия, Сардиния, какие-нибудь мелкие островки. Здесь вообще людные места и средоточие морских трасс. Однако ни одного кораблика на горизонте, ни одного дымка, даже самолеты не летают. Так, может, их и нет? Если возможно сжатие Вселенной, то почему бы и не быть провалу во времени?

Александр не был таким уж поклонником научной и ненаучной фантастики, так, кое-что читал, а больше смотрел в виде хороших и не очень фильмов. Некоторое представление о машине времени все же имел, опять же, чисто фантастическое. И сейчас от нечего делать принялся вспоминать, а как она, эта машина времени, выглядит?

Первым на ум, конечно же, пришел странный, чем-то похожий на самогонный, аппарат на транзисторах, с разноцветными колбами и змеевиками из кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию». На втором месте оказалось брутальное авто — изобретение сумасшедшего профессора в картине «Назад в будущее». На третьем — колдовское снадобье, отправившее в наши дни средневекового французского рыцаря в исполнении Жана Рено и его слугу-проходимца Жакуя. На четвертом месте… Но все это было сказочно, совсем ненаучно.

Саша вспомнил про искривление пространства-времени вокруг или вблизи так называемых «черных дыр»…

Черт побери! Судно! То самое странное судно, научно-исследовательский корабль и вырвавшийся из его антенны зеленый луч! И волны с десятиэтажный дом! А после этого — рабство.

Судно! Быть может, именно в нем причина? Если допустить, пусть на несколько минут, что старик-антиквар месье Альфред Бади прав, то все становится вполне логичным. И древние города, и рабство, и вилла, и полнейшее отсутствие каких-либо примет цивилизации — автомобилей, мобильников, рекламы… Господи, неужели правда?!

Если так, то месье Бади, наверное, мог бы кое-что объяснить. Хотя, если б мог, объяснил бы. Так он, Александр, и не спрашивал, наоборот, ухмылялся — не верил! Да кто ж в такое поверит, будучи в здравом уме и твердой памяти?! Провал во времени! Из две тысячи десятого — в четыреста тридцать восьмой год.

Схватившись за голову, молодой человек немного посидел, стараясь ни о чем не думать… Не получалось! Само собой думалось… Почему же раньше не думалось? Ведь вроде бы все было очевидно, особенно в Карфагене. И что? Почему верная мысль — допустим, что она верная, — была с негодованием отброшена Сашей? Да потому что люди привыкли жить в плену собственных предрассудков, часто даже навязанных извне. Если что-то происходящее настолько невероятно, что не укладывается в голове, значит, его и быть не может! Как там у Чехова: не может быть, потому что не может быть никогда. Да и сам Александр всегда был человеком недоверчивым, циничным, быть может, даже чересчур. Верить какому-то сумасшедшему? Да упаси боже! И все же старик, наверное, прав. Господи…

Четыреста тридцать восьмой год! Может ли это оказаться правдой? Но если принять во внимание окружающую среду, где никаких признаков двадцать первого века нет совершенно, то лучше подготовиться заранее… подготовиться к чему? К встрече с варварским миром? Так Саша с ним давно уже встретился, и ничего, не умер. Вот только — опять в рабстве.

Четыреста тридцать восьмой год… Кстати, интересно, как антиквар определил дату? Да легче легкого: спросил у любого, сколько лет прошло от рождения Иисуса Христа. Кстати, нужно спросить, вот хотя бы у соседа — крепкого светловолосого парня со смешными веснушками. Явно не африканец, скорее, швед, германец — варвар! Что там в истории было-то в это время?

Откровенно говоря, Саша мало что из истории помнил. В школе про этот период рассказывали довольно туманно, хорошо хоть к съемкам удалось кое-что почитать. В общем, все сейчас куда-то переселялись, в основном — германские племена: франки, готы, вандалы, лангобарды, бургунды, маркоманы всякие… Вандалы — асдинки и силинги — уже успели пожить в Испании, оставив о себе память в виде названия одной из провинций (Андалусия — «Вандалузия»). Вытесненные вестготами, они подались в римские, плохо управляемые из центра провинции — Мавританию, Цезарею, Нумидию, Африку. Их сюда пригласил римский наместник Африки Бонифаций, надеявшийся с помощью новых федератов справиться с пиратами. Вот и позвал вандалов, аланов, свевов… Пустил лисиц в курятник! Впрочем, не позвал бы — сами бы пришли. Они и так захватили Гиппон Регий, родной город знаменитого раннехристианского философа Августина Блаженного, сочинение которого «О Граде Божьем и Граде земном» Александр почитывал еще в юности, намереваясь куда-нибудь поступить.

Не добрались вандалы только до столицы провинции — Карфагена. Вандалы уже не были просто разрозненными племенами, имелось у них и королевство, и признанный римским императором Валентинианом король. Тот самый Гейзерих, роль которого играли липовый гомосексуалист-суперзвезда Лешенька Стрепов и иногда подменявший его Сашка. Такой вот расклад получается.

Вандалы и все прочие без конца пиратствовали, грабя купеческие суда и прибрежные города и селения. Балеарские острова, Сардиния, Корсика буквально на глазах превращались в пиратские базы. Морские разбойничьи вожди — хевдинги сбивали в волчьи стаи одиночные корабли. Самым отважным из них был король Гейзерих. Ему б еще захватить Карфаген — важнейшую военно-морскую базу и прибрать к рукам тамошний флот… Круче никого бы и не было!

Правда, имелись еще ромеи — Восточная Римская империя, Византия. Эти пока занимались внутренними проблемами: народными восстаниями, переселениями славян и прочим. Звезда Византии по- настоящему вспыхнет лет через сто, при Юстиниане. Да, Рим скоро падет. Правда, и сейчас столица Западной Римской империи вовсе не Рим, а Равенна.

«Да уж…» Александр передернул плечами. Угораздило же попасть в такое неуютное время! Господи, да ведь быть такого не может, потому что не может быть никогда. А вдруг — может? Ведь если поразмыслить, сопоставить факты — именно так все и выходит. Чего ж раньше не размышлял? А некогда было. То рабство, то девчонки, то кухня — когда тут с мыслями собраться?

Сашка вдруг вздрогнул, заметив устремленный на него взгляд — это проснулся сосед, веснушчатый парень со светло-рыжими космами и редковатой бородкой.

— Сальве! — звякнув цепью, вежливо поздоровался пленник — Не скажешь, когда тут выдают вино? Забыл спросить у Тибальда.

— Вино?

Парень нагнулся и, пошарив рукой под низенькой корабельной скамьей — банкой, извлек оттуда початый кувшин, заткнутый тряпичной пробкой. Вытащив тряпку, протянул кувшин Александру:

— На! Только все не пей, оставь мне немного.

— Ну конечно.

Вино по вкусу сильно смахивало на уксус, к тому же еще и теплый, но все лучше, чем ничего. Сделав пару долгих глотков, Саша поблагодарил и вернул кувшин хозяину, припавшему к сосуду с ничуть не меньшей жаждой.

— Ты, я вижу, из новеньких? — Снова протягивая кувшин, парень кивнул на цепь — Это ничего, проявишь себя — снимут. Мы многих местных так набирали, и ничего. Парочка, конечно, сбежала, зато остальные и назад домой не хотят. К чему дрожать перед поганой имперской властью, когда тут — свобода?!

— Ага, свобода, как же, — саркастически хмыкнул молодой человек — Это с цепями-то?

— Ну, ты это, подожди чуток — Незнакомец обиженно хмыкнул, — Не все сразу. Вино будешь еще?

— Так кончилось же!

— Сейчас еще спросим! — Парень повернулся и хлопнул рукой по плечу храпящего соседа, — Эй, Видибальд! Видибальд! Да проснись же! Да-а, чувствую, никак нам его не разбудить. Придется ждать до обеда.

— А когда обед? — заинтересованно спросил Саша.

Варвар посмотрел на небо:

— Скоро.

Потом немного подумал и представился:

— Меня Эрлоином зовут.

— Очень приятно. Александр.

— Ты гот или римлянин?

— Ни то ни другое. Русский. Склавин — слыхал о таких?

— Слыхал… О русах тоже слыхал.

— А ты сам-то кто? И все вы?

— Я — алан, но есть тут и вандалы, и готы, и римляне, и египтяне, кого только нет.

— Понятно, — хмыкнул в усы пленник — Полный пиратский интернационал.

— Что-что?

— Ничего. Говорю, это хорошо, что нас так много.

— Увы, не так много, как хотелось бы, — Эрлоин усмехнулся. — Приходится пополнять свои ряды и таким способом… — Он снова кивнул на цепь.

Вскоре принесли еду, вареные овощи с рыбой, очень даже неплохой, и снова дали вина, на этот раз разбавленного.

Народ вокруг проснулся, ожил. Кто-то ругался, кто-то перекидывался шуточками, а кое-кто остервенело точил меч. По узкой палубе сновали матросы, один из молодых воинов забрался на мачту, уселся на рее, свесив вниз босые ноги, и, приложив руку ко лбу, зорко всматривался вдаль. Складывалось впечатление, будто Тибальд и его люди к чему-то готовились, чего-то ждали. Чего?

Все сомнения пленника рассеялись при виде паруса, показавшегося в синеватой дымке неба и волн у самого горизонта, далеко к югу. Сидевший на мачте парень что-то громко закричал. Кормщик навалился на румпель, поворачивая тяжелое рулевое весло, моряки взялись за шкоты, перехватывая косым парусом ветер. Прямой парус, теперь больше мешающий, был тут же спущен и вместе с мачтой уложен вдоль левого борта. Пираты проделали этот маневр настолько умело и ловко, что, быстро поменяв направление, судно вовсе не потеряло скорости, только шло теперь фордевинд, впритирку к ветру.

Изумрудно-голубые волны вырастали прямо на глазах, и «Золотой бык» взбирался на них, словно на пологие холмы, и, зарываясь тараном в белые шипучие брызги, стремительно скользил вниз, в пучину, чтобы через несколько секунд снова взмыть в гору. Гребцы еще не брались за весла, но были уже наготове, а Саша вдруг ощутил неизвестно откуда идущую радость — настолько захватывающим было это ощущение море, волны, парусное судно. Бриг «Товарищ», конечно, был в разы больше, но все-таки…

Чужие паруса между тем быстро приближались. Вот уже можно рассмотреть корабль — вместительный торговый керкур, отдаленно напоминавший будущие двухмачтовые каракки или каравеллы, только корма его не была такой же высокой.

Присмотревшись, Александр заметил еще и третью мачту, на самом носу Круто наклоненная, она несла еще один квадратный парус. На более поздних судах он назывался блинд, а как здесь? Хотя какая разница? И все же было бы интересно узнать.

Да, насколько помнил Саша, судно такого типа называлось «керкур» и было пригодно и для торговли, и для дальних экспедиций. Две палубы, просторные трюмы, каюты для знатных персон на корме. Этакий морской аристократ…

А галея «Золотой бык» была похожа на волка, подкрадывающегося к добыче быстро, незаметно, словно бы вжимаясь килем в упругие спины волн.

На купеческом судне наконец заметили преследователей. По палубе забегали смешные маленькие фигурки.

— Никуда они от нас не денутся! — крикнул сидевший позади Эрлоин. — Им не взять круто к ветру, а далеко ли они уйдут на веслах?

— Так у них есть и весла? — обернувшись, спросил молодой человек Спросил просто так лишь бы поддержать разговор, в надежде вызнать еще что-нибудь интересное.

— Конечно есть, — тряхнув рыжей шевелюрой, презрительно расхохотался парень, — Римляне повсюду таскают с собой весла: мало ли пригодятся. А вот сейчас не пригодятся! Никак! Клянусь древними богами, тебе несказанно повезло, новичок чувствую, добыча сегодня будет богатой! Давно уже не попадался такой корабль!

— На нем должно быть немало охраны, — остудил собеседника пленник. Или… уже не пленник? Матрос?

— Немало. Но мы же сильнее! И бьемся, как волки! Одинокое судно, даже такое большое, как это, — наша добыча!

Александр непроизвольно поджал губы. С чего бы это одинокому судну так спокойно, без всякого конвоя, фланировать в кишащих пиратами водах? Бери — не хочу! Бесплатный сыр…

— Что ты говоришь, друже?

— Говорю, бесплатный сыр только в мышеловках бывает!

— Хм… что-то я не возьму в толк — а при чем тут сыр?

Да-а… Сашка покачал головой: тяжелый случай.

— Вообще-то, я сыр люблю…

— Я тоже, дружище Эрлоин. Мировой закусон, особенно под красненькое.

На носу судна возник Тибальд. В развевающемся за спиной красном плаще, в чешуйчатых — лорика скуамата — доспехах, в сверкающем округлом шлеме с широким наносником, он напоминал сейчас варяжского ярла.

Часть воинов с мечами и копьями, в таких же доспехах столпились за хевдингом. Другая часть, вооруженная луками, дротиками и абордажными крючьями, укрылась за вывешенными по бортам щитами. Подскакивая на волнах, словно дрожа от нетерпения, «Золотой бык» стремительно приближался к жертве. Вот Тибальд вытащил из ножен меч, обернулся:

— Спустить парус… Весла на воду!

И тотчас же помощник кормщика ударил коротким мечом о звенящий медный диск, задавая темп гребле. Саша чуть замешкался и тут же получил валиком заднего весла в спину — не зевай! Быстро поднялся, ухватил весло за специальную скобу и погрузил в воду одновременно со всеми. Не особенно-то и сложно, греб ведь когда-то на шлюпках, призовые места занимал…

Уфф! Только вот брызги… И волны! И парусный корабль! И снова — щемящая радость!

— Пригнись!

С керкура полетели стрелы. Попасть с качающейся палубы в другой корабль достаточно сложно, но, исполняя команду хевдинга, гребцы разом пригнулись.

Следующего залпа не последовало: «Золотой бык» содрогнулся всем корпусом, врезавшись тяжелым тараном в борт торгового судна. Послышался треск, и, подняв голову, Саша увидел, как Тибальд и последовавшие за ним воины тучей хлынули на керкур.

И в устах разбойников и пенителей моря звучали не христианские молитвы, а имена древних жестоких богов:

— Донар! Водан! Тюр!

С этим кличем разбойники ворвались на палубу несчастного корабля, сокрушая на своем пути все и всех. Стоны раненых, звон мечей и свистящий в ослабевших снастях ветер слились в симфонию боя.

Пленник скосил глаза. Эх! Эрлоин так и рвался в битву, даже вытащил из-за пояса нож. Однако никуда не бежал, как и прочие гребцы. Видать, они должны были еще понадобиться и, зная это, сидели и ждали, держа наготове весла.

С кормы керкура вдруг повалил густой черный дым. Сеча не прекращалась, но видно уже было, что нападавшие теснят купцов и команду, сбрасывая в воду убитых и раненых. Вот уже кто-то принялся рубить мачту устрашающих размеров секирой.

Хевдинг Тибальд появился внезапно — перепрыгнул на ют «Золотого быка» с лицом, черным от копоти и сажи.

— Весла назад!

Тут же зазвенел диск.

Вспенившие волны лопасти весел, подняв буруны, резко бросили судно обратно.

— Разворот! Левый борт — табань!

Развернулись лихо, так никакой шлюпке не удастся.

— Поднять мачты! Паруса на рей!

Это уже распоряжался кормчий, высоченный дядька с худым смуглым лицом и недобрым взглядом. Тибальд давал указания вернувшимся на борт воинам.

Вернулись, впрочем, не все. И почему вернулись? Ведь победа была уже так близка!

Не переставая грести, Александр обернулся: на корме керкура не было видно пламени. Но откуда тогда дым? Густой, черный — откуда? Неправильный вопрос, правильный — зачем? А затем, чтоб подать кому-то условный знак… Кому? А вон они — чужие серые паруса! Уже можно было разглядеть шесть вражеских кораблей, преследующих судно Тибальда. Так вот почему хевдинг вернул своих людей с керкура! Вовремя заметил опасность.

Уйдем? «Золотой бык» — ходкое судно. Но таран наверняка поврежден от удара. Да и пока поднимали мачты и паруса, ловили ветер, потеряли драгоценное время. Задающий темп гребле диск звучал все чаще, вот уже и паруса наполнились ветром, судно пошло ощутимо быстрее. Настолько быстро, что теперь гребцы стали мешать и была получена команда сушить весла. Что Сашка с большим удовольствием и выполнил: запыхался с непривычки. Впрочем, не он один — с Эрлоина пот тоже лил ручьями… или то была соленая морская водица?

— Паруса долой!

Что за нелепость? Что, Орестус Тибальд сошел с ума и хочет принять бой с преследователями?

Так и есть — хочет! Только не с преследователями: впереди показался скалистый остров или мыс, из-за которого, словно почуявшие добычу гиены, выскочили еще три узких приземистых судна, сугубо гребных или тоже с опущенными мачтами.

— Хильперик, мхх, — гнусно выругался Тибальд — Это все его штучки. Нам от них не уйти. К бою! Лучники — на борта. Гребцы — бросить весла.

Вражеские суда уже зажали «Золотой бык» в клещи так, что не вырвешься. Да-а…

Александр усмехнулся: этот лихой пират оказался заложником собственной самонадеянности и, можно даже сказать, глупости. Ну надо же, польстился на одинокое судно. Показали детинушке игрушку, он за ней и побежал! Что ж теперь, погибать по его милости? А похоже, не было иного выхода! Черт…

Сашка снова поймал себя на том, что рассуждает сейчас в категориях того времени, о котором говорил антиквар. Четыреста тридцать восьмой год, пираты… А это, видать, конкуренты, и, похоже, не горят желанием договориться.

Пленник повернул голову:

— Что это за суда, Эрлоин?

— Хильперик— коротко пояснил алан, — Флот Бонифация.

— Ого? — Александр решил показать знакомство с местными реалиями — Что, наместник все ж таки решился показать зубы?

— Наместник — одно… Хильперик… О, этот хитрый черт пестует флот для себя! Говорят, он сильно поссорился с Гейзерихом, королем вандалов. Но я не верю! Впрочем, и те и другие — наши враги. Здесь все враги.

— Да-да, вот именно!

Бросив весло, Эрлоин взобрался на палубу и оглянулся:

— Ну? Что ты тянешь?

— Цепь!

— Цепь? Хевдинг! Хевдинг!

Александр скривился: все понятно — никак нельзя освобождать пленника без санкции отца-командира. Даже в таких экстремальных условиях.

— Тибальд!

Немного покричав, Эрлоин умчался выполнять приказ какого-то хмурого бородача в серебристом шлеме — десятника, или как он там у них назывался. Тибальд тоже был занят подготовкой обороны: расставлял метателей дротиков и лучников. Всяк был занят своим делом, и до пленника не оказалось дела никому. Погибнет, и черт с ним. А погибнуть — раз плюнуть! Не достанет вражеская стрела, так срубит голову меч или пойдешь ко дну вместе с тонущим судном. Или сгоришь в пламени пожарища, если противники решат поджечь «Золотой бык». В общем, хрен редьки не слаще. Четыреста тридцать восьмой год, что поделать?

Между тем вражеские корабли сошлись, сдавили корпус судна Тибальда, третий ударил тараном. А позади поспешали еще шесть галей.

На этот раз военное счастье изменило Тибальду Теперь он уже не атаковал, а защищался. Враги наседали, врываясь на обреченную галею со всех сторон. На носу уже кипела схватка, звенели мечи, раненые и убитые падали в воду, поднимая пенные брызги.

Несколько вражеских воинов в коротких туниках перепрыгнули на постис — брус, к которому крепились уключины. Им навстречу полетели стрелы. Трое со стоном упали в воду, но их сотоварищи все прибывали и прибывали. Сюда же, к постису, к банкам гребцов и сложенным веслам, вылетел, кипя злобой и ненавистью, здоровяк Видибальд — косматый детина с огромной двойной секирой в руках. На первый взгляд не очень-то удобная штука, того и смотри, чтоб не зацепить самого себя, однако в умелых руках — оружие страшной силы. Что и показывал сейчас Видибальд, с воем круша врагов направо и налево:

— У-у-у-у!!! Хэк! Хэк! Да проклянет вас Донар и Святая Дева!

Поначалу все происходившее казалось для впавшего в некий ступор Саши кошмарным сном, чем-то ненастоящим, вроде киносъемок. Вот так же весело звенели мечи, кричали и ругались актеры, каскадеры прыгали с корабля на корабль, некоторые из них, не долетая, с восторгом падали в море. И как славно лилась бутафорская кровь! Александр невольно поискал глазами камеру: может быть, она установлена на каком-нибудь катере, его сейчас не видно… или нет — конечно же, на этом ют скалистом островке, у которого, собственно, и разворачивалось морское сражение.

У-ух!

В очередной раз махнув секирой, Видибальд смахнул с плеч голову опасно приблизившегося врага — молодого светловолосого парня в старых римских доспехах Горячие капли крови окропили лицо пленника, а удивленно улыбающаяся голова, упав на соседнюю банку, подпрыгнула, словно мячик и, перевернувшись, устремила мертвеющий взгляд на застывшего в ужасе Сашу.

Обезглавленное тело, по инерции пробежав метра три, с шумом свалилось в воду. А сеча продолжалась. Никто и внимания не обратил на этот ничем не примечательный эпизод: ну срубили кому-то голову и срубили. Сноровист этот Видибальд, ничего не скажешь, видно, ворожат ему древние боги.

Александр медленно вытер с лица кровь. Чужую кровь. Кровь человека, которому срубили голову вот только что, прямо на глазах.

Еще пара вражеских воинов с длинными однолезвийными мечами-ножами — скрамасаксами — перепрыгнула на «Золотой бык». Один из них оказался совсем рядом с Сашей, ухмыльнулся, взмахнув мечом…

Молодой человек уклонился и, резко нагнувшись, дернул врага за ноги, выбрасывая его за борт. Туда тебе и дорога, собака!

Так-то оно так… Но вот туг их было слишком много, врагов, и Видибальд, похоже, утомился уже махать своей грозной секирой, а кто-то из своих — кажется, Эрлоин — уже лежал, перевалившись через борт, и руки его недвижно свисали в воду. Вот еще один вражина решил достать Александра копьем. Первый раз промахнулся и обозленно занес копье снова: в серых, чуть прищуренных глазах варвара Александр вдруг увидел свою близкую смерть. Увидел и закричал:

— Цепь! Видибальд! Цепь!

Видибальд оглянулся, метнул секиру и тут же выхватил из ножен меч, отбиваясь от наседавших врагов.

Копьеносец с пробитой головой повалился на Сашу, разбрызгивая вокруг мозги пополам с белыми осколками черепа и кровью. Что и говорить, секира — оружие мощное! И шлем не помог, развалился надвое. Цепь! Господи… Цепь!

— Рус, ты жив?

С секирой — на этот раз одинарной — в руке прыгнул на постис рыжеватый воин с непокрытой окровавленой головой. Эрлоин!

— А ну-ка!

Просвистев в воздухе, блестящее лезвие секиры с силой воткнулось в скамью, разрубая цепь. Ну наконец-то! Освобожденный пленник обрадованно потер руки, оглянулся. Вот тот валяющийся шагах в пяти меч очень даже подойдет.

Меч оказался как раз по руке, почти что без перекрестья и с маленькой гардой — типичная римская спата. Перед Сашей очутились вдруг сразу двое: здоровый молодой воин и безусый, еще совсем мальчишка. Убрать кожаные, с нашитыми бляшками панцири и плащи — так получатся совсем обычные парни, этакие хиппи.

«Хиппи» напали сразу вдвоем: один дрался мечом, второй — тот, что помоложе, — коротким копьем. Оп! Молоденький едва не поразил Александра в бок! А второй взмахнул мечом, целя в шею или грудь — Саша-то был голый по пояс, без всяких доспехов.

Еще удар! Кровавая царапина пересекла грудь пленника.

Ах, вы так?!

Молодой человек быстро парировал следующий удар врага и сам перешел в контратаку, подбадривая себя подслушанными у варваров криками:

— До-нар! Bo-дан! Пал-лучи, фашист, гранату!

Удар! Удар! Удар! От встретившихся с жутким скрежетом клинков полетели искры. Отбил! Еще удар… А теперь — уколоть, конец лезвия острый.

Резко выбросив руку вперед, Александр поразил противника в ногу чуть выше колена!

Пусть пока так…

Черт!

Никак нельзя было забывать о том, что с копьем.

Саша едва успел уклониться от направленного прямо в грудь острия. Уклонился и, пользуясь тем, что меченосец несколько поумерил свой пыл, перехватил свободной рукой копье, дернул и, подставив клинок, насадил молодого на меч, словно кусок мяса на шампур. Ударил в пах, не защищенный коротким панцирем. Парнишка побледнел, выкатил глаза и, захватав ртом воздух, выпустил копье из рук.

Спихнув его ногой в море, Александр высвободил меч и отбил летящий удар. Второй, недобитый, все еще злобствовал… Господи! Врагов было слишком много!

Взмахнув окровавленным мечом, молодой человек бросился на палубу, к правому борту Может быть, удастся спасти Ингульфа. Небось сидит сейчас на цепи, бедолага.

Вокруг ширилась сеча: мелькали мечи, секиры и копья, свистели стрелы и дротики и раненые, стеная, падали под ноги дерущихся или летели в воду. Звон. Крики. Проклятия.

Наперерез Саше ринулся молодой воин с дротиком, растрепанный, голый по пояс. Александр взмахнул мечом… и едва успел убрать лезвие.

— Ингульф! Ты?

— Рус?! Дружище!

— Ты свободен?!

— Как и ты… Повсюду враги, Александр. Так умрем же с честью!

— Умрем? А не рановато ли?

При других обстоятельствах Саша бы хорошенько подумал, стоило ли ввязываться в драку на стороне заведомо проигрывавших пиратов. В конце концов, тот же Орестус Тибальд ему не сват, не брат и не друг. Так какая разница, за кого биться — за Тибальда или за этого… как его… Хильперика?

Отбив вражеский наскок, Саша уперся спиной в мачту, чувствуя рядом с собой горячий локоть Ингульфа. Этот парень собирался стоять насмерть, оп! Вот ударил копьем… нападающий упал, зажимая окровавленную шею. Умереть с честью — это тоже выход. Но… «Умирать нам рановато, есть у нас еще дома дела!»

Мачта! Ее так и не успели убрать перед боем.

Александр повернул голову:

— А ну-ка, Ингульф, давай-ка наверх. Осмотримся.

— Наверх? Но…

Еще двое противников, потрясая секирами, бежали прямо на приятелей.

— Лезь! А я уж как-нибудь с ними справлюсь.

С рычанием метнув копье, подросток ловко полез на мачту.

Молодец! Не спрашивал зачем, просто подчинился старшему другу. Доверяет. Ну, хоть кто-то…

Брошенное парнем копье неожиданно для Саши сослужило хорошую службу, воткнувшись в круглый вражеский щит — красный, с медными, позеленевшими от воды накладками и массивным умбоном. Воин замешкался, вытянул руку, пытаясь перерубить древко. Тут-то Саша его достал — прямиком в шею!

Попал в артерию — фонтаном хлынула кровь, не вызывавшая уже совершенно никаких эмоций. Тут везде кровь. Вся палуба — скользкая.

Со вторым врагом тоже повезло: тот поскользнулся на чьих-то сизых кишках, лопнувших с мерзким хлюпающим звуком. Сразу запахло дерьмом, а растянувшегося на палубе неудачника походя пришиб палицей пробегавший мимо Тибальд.

Еще один вражеский отряд прорвался с левого борта, и побоище вспыхнуло с новой силой.

— Да уж, мы чужие на этом празднике жизни!

Поплевав на руки, Саша задумался: куда бы пристроить меч, вдруг еще сгодится? Наклонился, снял с лежащего рядом трупа пояс. Очень хорошо! Как раз впору пришелся. Молодой человек приосанился:

— Ну ты, Сашка, и мародер!

Сунул за пояс меч и снова поплевал на руки и, оглянувшись по сторонам, быстро полез на мачту. Это оказалось не таким уж и трудным делом — на мачте были устроены специальные выемки, чтобы легче было подниматься вахтенному или впередсмотрящему Через пару секунд молодой человек уже сидел на небольшом насесте. Не очень удобно и тесновато вдвоем, но здесь можно осмотреться.

Хорошо было видно, как бьющиеся, словно львы, люди Тибальда теснят врагов с корабля. Сам хевдинг в красном плаще умело орудовал дубинкой, время от времени останавливаясь и отдавая какие-то распоряжения лучникам. Те осыпали пытавшихся перебраться на «Золотой бык» врагов градом стрел.

Если бы не те шесть уже подходивших судов, военное счастье бы непременно склонилось на сторону Тибальда. А они быстро приближались, пожалуй, даже слишком быстро. Сколько времени прошло с момента освобождения Саши? Минут семь, вряд ли больше. А казалось, что целая жизнь. Нет, если бы не эти суда, у пиратов Орестуса Тибальда, конечно же, был бы хороший шанс.

Ветер… Ишь как дует, даже холодно стало!

Александр поднял глаза, с тревогой посмотрев на бегущие по небу тучи. Ну вот, еще только бури и не хватало!

— Кормщик, похоже, убит, — кивнув вниз, громко промолвил Ингульф, стараясь перекричать усиливавшийся ветер.

А он нес все корабли прямо на скалы!

Между Сциллой и Харибдой — кажется, так?

— Ингульф, ты про Одиссея слышал?

— Про хитрого грека? — Юноша рассмеялся — Слышал. А при чем тут он?

— Да так, ситуация уж больно похожа. Такая же поганая.

Всмотревшись в приближающийся берег, в черные, окруженные грязно-белыми бурунами скалы, Саша вдруг заметил сразу за скалами бухточку, вполне даже тихую и спокойную. Ну, бухточка… и что? Нет, это просто безумие! И на хорошей моторной яхте туда вряд ли пройдешь, а уж на этой посудине… Хотя «Золотой бык» — крепкое, верткое судно, а треугольный акатий хорошо ловит ветер. Вот если его поставить на переднюю мачту! Просто взять рей и перетащить…

Молодой человек опустил глаза вниз, на палубу. Ха!

— А ведь наша взяла! — довольно расхохотался Ингульф, — Нет, ну ты взгляни только, друже, на этих трусов!

Он кивнул на корабли противника, отошедшие в стороны. Однако вражины были расчетливы и сейчас просто дожидались подмоги. Воинской удаче Орестуса Тибальда осталось доживать последние минуты. И это, похоже, понимали все, но собирались не сдаваться, а умереть сражаясь, весело, со славой и честью!

Многие — тот же здоровяк Видибальд, Эрлоин, еще какие-то молодые парни — понимая это, шутили, смеялись, всем своим видом выказывая презрение врагам и неминуемой гибели. Здорово держатся! Эту бы энергию да в мирных целях.

— Вниз!

Александр, а следом за ним и Ингульф быстро спустились на палубу и бросились на ют, к Тибальду.

— А, вы еще живы? — удивился тот, и добродушная улыбка осветила на миг его жестокое, с окровавленной бородой лицо. — Я видел, как вы оба сражались! Слава!

— Слава!!! — потрясая оружием, хором откликнулись остальные пираты.

— Рад, что в вас не ошибся, — ухмыльнулся хевдинг — Все, что вам теперь осталось, — умереть с честью.

— У нас, русских, говорят — на миру и смерть красна, — не преминул заметить Саша, — Только, может, нам не стоит так торопиться на тот свет? Поживем еще, на горе врагам?

— На горе врагам! — громыхнув секирой, с хохотом повторил Видибальд, — Клянусь Донаром, хорошо сказано!

— Плохой ты христианин, раз клянешься языческими богами, — Орестус Тибальд издевательски покачал головой, чем вызвал еще один приступ хохота у детинушки Видибальда.

— А я и не говорю, что хороший. Так, молюсь время от времени Иисусу и всем святым. Но ведь и старых богов забывать — не дело!

— Верно сказано! — одобрительно кивнул Эрлоин.

Тибальд отмахнулся:

— Не время для споров. Кажется, ты что-то хотел сказать, Рус?

— Остров! — Александр показал на скалы, — Ветер. Лагуна. Мы можем проскочить под парусом.

— Можем? — Предводитель пиратов задумчиво закусил губу. — А ведь и правда, есть смысл попытаться. Что мы теряем? Лишь глупую гибель. Но наш бедолага кормщик…

— Я много ходил под парусами, — усмехнулся молодой человек, — Просто доверься мне, вождь!

— Командуй!

Тибальд тут же принял решение и, повернувшись к своим, объявил:

— Слушать его, как меня.

— Акатий на переднюю мачту! — быстро распорядился Александр, — Поднять… Воины — на корму Все! Я сказал — все! Нужно максимально облегчить нос. Таран снимается?

— Нет.

— Жаль… Ладно. Пятеро самых дюжих… Тебя тоже касается, Видибальд! На левый шкот. Пятеро — на правый.

— На что?

— Держите вот эти веревки. Будете управлять парусом по моей команде. Ингульф, быстро на ют!

— Куда?

— На нос, черт побери! Увидишь камни — подашь знак рукой. Вы все… Я тоже буду подавать знаки. Если подниму вверх левую руку — тащите левый шкот… ну, вот это веревку… Если правую — правый. Хевдинг! Кто-нибудь управится с рулевым веслом?

— Я сам встану!

— Ну тогда… — Александр улыбнулся, — Как вы там говорите? Да поможет нам Донар и Святая Дева Мария!

Он быстро взобрался на мачту и, усевшись на рее, махнул руками — пираты дружно отпустили шкоты. Парус хлопнул, затрепетал и вот поймал ветер, раздулся, потащив за собой судно все быстрее и быстрее!

Враги недоумевали. Некоторые корабли разворачивались на веслах, никто не поднимал паруса: на море уже начинался самый настоящий шторм. Крутоспинные волны разбрасывали суденышки, словно детские игрушки… А вот — не подставляйте волне борта!

«Золотой бык» мчался на скалы, словно пущенный под откос курьерский поезд!

Каменные громадины стремительно приближались, острые, словно зубы сказочного дракона. В снастях свистел ветер, еще больше усилившийся и едва не срывавший Александра с мачты. Огромные волны угрожающе выгибали свои покатые спины, в любую секунду грозя разбить корабль о скалы. А между ними был проход! Кипел, исходил брызгами, и можно было пройти, успеть, прыгнуть на гребень волны… Только б не промахнуться.

Стоявший на носу Ингульф, вынырнув из тучи брызг, поднял левую руку — камни! Сашка на мачте повторил его жест, пираты послушно натянули шкот, и судно пошло вправо, благополучно минуя опасность. Теперь правую руку — вверх! Резко вскинуть, как в нацистском приветствии, только выше.

Вот она, волна. Успеть, успеть… Ну! Дуй же, дуй, ветер!

Лишь бы не треснула мачта!

Александр вздрогнул, услыхав треск. Нет, трещала не мачта, а корпус судна. Видать, зацепил-таки камень. Но волна, огромная, шипящая и злая, вынесла на своей спине «Золотой бык», буквально втянула в лагуну.

И сразу стало тихо. Спокойно. Лишь крупная рябь раскачивала кораблик да где-то высоко, в скалах, яростно свистел ветер. Саша соскользнул с мачты на палубу:

— Парус долой! Все на весла!

И, устало опустившись на мокрые от крови доски, грустно опустил голову.

Четыреста тридцать восьмой год. Похоже, это и в самом деле оказалось правдой!