Драконовы кончары (Smocze koncerze)

Сидящая на троне девушка не успела сделать вдох, как от ее сознания отделилось новое существо, созданное из закодированных в молитвах алгоритмов. Йитка почувствовала чье-то присутствие – нового бытия, чрезвычайно жадного и любопытного, пока что лишенного эмоций и способности к эмпатии, зато без разбора нагромождающего данные. Девушка чувствовала, как вновь созданный дух отключается от нее и разрастается. Дважды не отстучало сердце, как искусственный разум вспыхнул осознанием своего существования, обнаружил собственное эго и определил понятия двух миров: материального и виртуального.

Сторожевые программы подняли тревогу, но в тот же самый миг они были поглощены и преобразованы. Сознание рождающегося бога направило их против объединенных жизней, занимавших его доминиум. Мультиличность завопила единым криком, миллиардами своих душ. А потом она была разбита на составные элементы, которые, в свою очередь, были стерты.

Йитка выпустила воздух. Прошло десять секунд с того момента, как она села на трон. До нее так пока что и не доходило, что же произошло. Попросту: тот беспокойный шум, который она слышала в голове в момент подключения к инфополю, неожиданно возопил, чтобы сразу же после того замолчать.

- Случилось, - сказал Йитка Семену, который за это все время едва успел вытащить саблю, чтобы наточить ее перед последним боем.

- Что случилось? – спросил тот.

- Мультиличность уничтожена, - ответила Йитка. – Там ее уже нет.

Она очертила рукой круг, указывая на дерево и – собственно – на все вокруг. Вдруг хомутик на ее щиколотке раскрылся, а цепь распалась на отдельные звенья. Дерево болезненно застонало, раздались глухие трески, словно бы лопалось нечто могучее. Семен в изумлении захлопал глазами, а потом побежал на террасу.

Строй штурмовиков рассыпался, не успев начать обстрел. Три машины рухнули на землю, вызвав взрывы в развалинах, остальные же разлетелись в стороны, каждый в свою. Мехи останавливались, прекратив огонь. Замолкли и ручные плазмометы, обслуживаемые одержимыми. Совершенно неожиданно повисла тишина.

Городом сотрясали только лишь глухие стоны, издаваемые громадным черным деревом. Похоже, все на земле повернулись в его сторону. Семен глянул вверх. Одна из ветвей обломилась и как раз со свистом мчалась вниз.

ª ª ª

Михал Пиотровский опирался спиной о спину Абдул Аги. Оба держали в руках пистолеты; к тому же поляк держал в руке саблю, а турок – ятаган. Они стояли на окутанном дымом побоище, посреди куч человеческих и механических трупов. Над ними маячили силуэты могучих мехов, которые пробились через баррикаду, ведя на площадь толпу вооруженных до зубов и пышущих жаждой убийства одержимых.

Оба офицера как раз готовились к последней битве, как вдруг мехи остановились, а одержимые перестали визжать. Неожиданно сражение было прервано. Чужие стояли как-то неуверенно, поглядывая то друг на друга, то на гигантское "дерево". Один их них бросил оружие и бросился бежать, другой зашелся истерическим смехом; кто-то еще с ревом бросился на ближайшего соратника. Где-то недалеко с чудовищным грохотом упал на землю штурмовик. Вот это подействовало словно сигналю Большая часть одержимых развернулась и отправилась в свою сторону, не обращая внимания на людей. Кабины нескольких мехов открылись, их водители выскочили из них, бросая свои машины. Какие-то механизмы удалились величественным шагом. Похоже было на то, что одержимых сражение совершенно не интересует, что никто ими уже не командует, что они все не чувствуют ни желания, ни принуждения драться с людьми.

- Вот взяли и ушли, - заметил пан Михал.

- Какая жалость, а я тут собирался надавать им по задницам, - буркнул Абдул. – Такую лафу испортили.

Офицеры рассмеялись и сели на землю. Неожиданное расслабление полностью лишило их сил. Слишком нервно не стали они реагировать даже тогда, когда ветви гигантского "дерева" начали с грохотом отламываться и падать на землю.

XX

Я стоял, задрав голову и глядя на летящую с неба ветку величиной с гору. Она обломилась где-то над облаками и спадала величественно, увеличиваясь с каждым мгновением. Я притянул к себе Дороту, которая еще не заметила приближающейся смерти, она глядела на убегавших в спешке одержимых, которые, несмотря на то, что их практически всех выбили гусары и чернокожие кавалеристы, неожиданно бросили оружие и стали убегать, куда глаз глядят, лишь бы подальше от центра.

- Гляди, милая, удалось, - сказал я, указывая на увеличивающуюся на глазах громадную ветку.

- Клянусь бородой Магомета, так чего ты торчишь? Бежим! – с ужасом воскликнула женщина.

Это не имело смысла. С неба валилась не одинарная ветка, но громадная часть переломанной кроны. Она уже затянула мраком все небо над нами, окутав горящий город в полумрак. Тысячи тонн перешедшей в твердую форму, сгущенной сверж критического предела информации распадались и валились вниз. И, к сожалению, прямиком нам на головы. Через мгновение мы будем похоронены живьем, но я, тем не менее, был доволен. Я догадывался о том, что произошло, хотя понятия не имел, каким чудом до этого дошло. Йитка сделалась оцифрованной, а с ней в инфополе въехал второй троянский конь, что имелся у меня в запасе. Все счастье, что я предусмотрительно ввел в личностный образец, которому я ее выучил, тот же самый алгоритм с нейронной сетью.

- Мультиличность уничтожена, - сообщил я Дороте. – Мир спасется, вот только, к сожалению, без нас.

В конце концов, аль-хакима поняла, что шансов на спасение нет никаких и позволила себя прижать. Она подняла голову, глядя на близящуюся смерть. Черные ветви летели вниз с басовым гудением и свистом рассекаемого воздуха, ломаясь с грохотом и распадаясь на все более мелкие куски. Я не мог заставить себя закрыть глаза. С болезненным влечением я следил за тем, что похоронит половину города. Дорота тоже не казалась сломленной, она смело следила за этой прекрасной катастрофой.

И вот тут чернота дерева вспыхнула в ослепительном сиянии, и спадающие ветки рассыпались на миллиарды блестящих различными цветами кубиков. Закружившись в огромном облаке, пиксели смешались, и уже через мгновение развеялись по ветру. В изумлении я захлопал ресницами. Чтобы осуществить дематериализацию информации, находящейся в состоянии концентрации сверх критического уровня, необходима была огромная порция энергии. Кто ею управлял? Как это произошло?

- Погляди, - толкнула меня Дорота. – Это, случаем, не Йитка?

В пыль рассыпались исключительно обломанные ветви"дерева", само оно продолжало стоять, а в тех местах, где ствол начал трескаться, стало светло от поддерживающих его энергетических лесов. Более всего притягивала взгляды ветка с построенной на ней дворцом. На его террасе стояла сияющая фигура молодой женщины с русыми волосами. Рядом на коленях стоял гусар в блестящем доспехе. Девушка слегка левитировала в воздухе, а вокруг нее кружили многоцветные пиксели.

- Она перехватила власть над искусственным разумом, - произнес я и облизал пересохшие губы. – Родилась юная богиня. Хотя, собственно, не до конца. Она не сможет достичь по-настоящему божественного могущества, не зная языков программирования. А ведь только я могу ее им обучить…

Дорота засмеялась от облегчения и счастья. Глаза ее горели. Наверняка она уже видела себя в роли помазанной богиней владычицы одной их провинций, наместницы завоеванной империи или же ее главной жрицы. Ох, как жаль, что придется весьма грубо развеять все ее мечтания. Лично я не желал иметь со всем этим ничего общего, в мечтах мне виделся отдых от большой политики, войн и всей этой грязи. И в особенности – ну никак не хотелось мне общаться с богами и богинями.

Пора взять себе длительный отпуск.

XХI

Стамбул

16 шаввала 1088 года хиджры

12 декабря 1677 года от Рождества Христова

Толпа орала приветствия, возносила молитвы и падала к ногам достойно шествующей молодой женщины. На Йитке были надеты турецкие шаровары и рубашка, но спину ее покрывала трофейная шкура белого льва. Она шла по средине площади к ожидающим ее монархам. За ней спешил Семен Блонский в свежесмазанном и блестящем доспехе. Йитка официально помазала его в качестве своего личного рыцаря и защитника, публично поцеловав гусара в губы. Теперь же поручик шел за девушкой, побрякивая деталями оснащения. В нескольких шагах сзади шествовали воины из личной свиты героической воительницы, победившей бога чужих – заслуженные в бою командиры во главе с ротмистром Михалом Пиотровским и командиром янычар Абдул Агой. Офицеров сопровождали их личные свиты с выделяющимся худобой длинного тела каштеляничем Тадеушем Янецким.

Личная гвардия женщины с пока что трудным для определения статусом остановилась перед двумя тронами. Первым поднялся хозяин города, султан Мехмед IV, чтобы отдать Йитке глубокий, несколько не соответствующий его достоинству поклон. Вторым был Ян Собеский, который, сопя в сражении со своим огромным животом, привстал перед девушкой на колено и поцеловал ей руку. После такого показа уважения и любви толпа совершенно сошла с ума, вопя от восторга на десятке языков.

Я повернулся к улыбающейся Дороте и подал ей знак, что пора отправляться. Женщина недовольно надула губы и повела глазами, но соскочила со столбика, на котором стояла, чтобы было получше видно, и подошла ко мне, колыша бедрами, после чего встала, положив на них руки.

- А может ты хочешь остаться? – спросил я у нее. – Возле Йитки тебя ожидают богатство и власть, а рядом со мной – только лишь скитания и неизвестность…

- Мог бы и не начинать эти слезливые речи, - буркнула женщина. – Самого тебя, моя изюминка, в далекий свет я тебя не отпущу. Так что поехали, а не то нас еще кто узнает…

Я кивнул и провел ее к ожидающей повозке, за которой присматривали янычары Абдул Аги. Ландара, выглядящая словно обычная купеческая повозка с будкой, должна была стать нам домом, по крайней мере, на какое-то время. Никто не знал, куда мы едем, мы не встречались даже с Йиткой и приятелями. С момента уничтожения Мультиличности мы оставались в укрытии, я же прекрасно понимал, что теперь-то все фракции начнут меня усиленно разыскивать. Только я один знал тайны оружия и машин чужих, только я один знал, как разговаривать с существом, которое появилось в инфополе и располагала божественным могуществом.

Посредством этих знаний я мог бы вознести один народ над всеми остальными, подарить ему такую силу, о которой никому и не снилось. Вот только не было у меня на это ни малейшего желания. Мне просто хотелось отдохнуть, радуясь жизни. А человечество должно будет справляться само.

Дорота первой вскочила на повозку и уселась на козлах. Она взяла поводья в руки и знаком указала мне на место сзади. Ах, какая самка! Агрессивная, дикая, переполненная энергией! Рядом с такой женщиной даже хотелось жить. Она хлопнула поводьями по задам двух лошадей, и повозка покатилась по разрушенной улице, заполненной возвращающимися по домам беженцами. А за нами в этот самый миг начиналось празднество по случаю победы; в боковых улочках люди короля Собеского грузили на телеги трофейных мехов и оружие, чтобы поскорее вывезти все это в Польшу. С них не спускали глаз шпионы султана. Словом, готовилась очередная авантюра, то есть – мир возвращался к норме. Жизнь шла своим чередом.

- И куда поедем? – спросил я.

- Туда, где нас еще не было, - ответила на это Дорота.

Послесловие

Никакая историческая фантастика, а данный роман, пускай и в какой-то степени, ею является, не может обойтись без реальных исторических персонажей и фактов. Все наверняка распознали Яна III Собеского или же султана Мехмеда IV, но необходимо вспомнить и об остальных. Начнем, пожалуй, с коронного канцлера Яна Гнинского (1825-1685). Это его сообщение о поездке в Стамбул и подарило мне идею данной книги. Так что описанное здесь посольство взаправду существовало, и в его состав по-настоящему входило около тысячи человек и шесть сотен лошадей. Вот только турок не удалось ошеломить ни пышной свитой, ни дорогими подарками. Переговоры длились несколько месяцев и многого не принесли. При случае освободили около двух сотен поляков из неволи, из которых, к сожалению, два десятка не пережило обратной дороги домой, так как находились в весьма тяжелом состоянии.

Аль-хакима Дорота Фаляк (1830-????) и вправду была польской авантюристкой и шпионом, действовавшей в Стамбуле. О ее существовании мы знаем, благодаря ее дневнику, на который польские историки случайно наткнулись в будапештской библиотеке. Дорота описывает в нем свои похождения и путешествия. Занимаясь торговлей рабами, она добралась до Судана. Самых красивых невольников она использовала для удовлетворения сексуальных фантазий, ну а искусству любви учила, не жалея плетки. Она была талантливым медиком и по-настоящему сильной, предприимчивой женщиной, которая покинула Польшу, убегая от преследований инквизиции. К сожалению, нам не известно, как закончилась ее карьера, поскольку дневник прерывается.

Появляющийся эпизодически Лагари Хасан Челеби является историческим персонажем. Он прославился как пилот-экспериментатор, выстреливший себя в ракете на глазах массы людей и султана. Мне показалось, что он заслужил должности командующего ракетной артиллерией, той роли, которую я ему предназначил. Ракеты, впрочем, пытались использовать для военных целей уже раньше, но с мизерным результатом.

Истинны и фигуры турецких сановников, хотя бы только упомянутых, включая сюда и цыганского короля Огона Толстого. Организация османской армии и обычаи, царящие в империи, тоже придуманы не мной. Много любопытных фактов о жизни в Стамбуле тех времен можно найти в отчете Гнинского, а еще в записках Вацлава Вратислава, чеха, который появился в городе вместе с австрийским посольством, а какое-то время провел там как пленник.

Янычары на самом деле использовали котлы-литавры вместо знамен, а их командир имел чин суповара. В том числе и дервишка Папатия тоже не является чистой фантазией. Братство бекташитов, членом которого она являлась, существует до настоящего времени, объединяя в себе ислам с христианством и эзотерикой. В его рядпх имеются женщины, а в османскую эпоху все дервиши входили в янычарский корпус, где обладали серьезным влиянием.

Отдельное дело – взаимоотношения поляков и турок. Многое указывает на то, что, несмотря на громадные культурные различия, понимание и сотрудничество были возможны. Несмотря на ужасные войны, которые вли друг с другом эти два народа, их представителей не пожирала ненависть на религиозном фоне. Поляки часто поддавались увлеченностью Востоком, во главе с Яном III Собеским, которому турецкие орнаменталистика и искусство пришлись по душе. Турки неоднократно пытались склонить поляков к союзу, направленному против России, имелись планы совместного военного похода против Персии. В эпоху разделов, на территории Турции находили убежище сражавшиеся за свободу беглецы из Польши, несколько раз там же были организованы польские подразделения. Турция единственной не признала разделов, а во время польско-большевистской войны турецкий посол был единственным дипломатом, который не сбежал из находящейся под ударом Варшавы.

Что же касается фантастического сюжета: инфополе или же информационное измерение тоже не является моим изобретением. Я основывался на теории морфогенического поля, созданной биологи Александром Гурвицем. Данная теория предполагает существование поля с неуточненной физической природой, которое выполняет функцию дополнительного генетического фактора и как бы служит для накопления информации живыми видами. Раз может существовать измерение, в которое организмы мимоходом записывают информацию, как бы делая в нем отпечаток самим своим существованием, так почему бы не пойти дальше и не заселить данное измерение разумом? Или же сразу: миллиардами разумов, объединенных в единое существо? Так родилась Мультиличность.

Перевод: Марченко Владимир Борисович, 20.06.2018