Доспех духа. Том 5

Глава 12

Чем хороши бои без правил, так это тем, что в клетке редко увидишь исполнение чистого стиля какого-нибудь боевого искусства. Сколько бы ни говорили, что айкидо или карате полностью самодостаточные, но на практике всё иначе. Когда в ринг выходит такой боец, со стороны сразу видно, что ему чего-то недостаёт. Как раз сегодня мы стали свидетелями нечто подобного. В бою против бойца из рода Хованских выступал представитель Бразилии. С трибун сложно оценить, но я уверен, что он находился на уровне эксперта третьей ступени. Исполнял бразилец капоэйру, красиво, со стойками на руках и размашистыми ударами ногами. Сила эксперта давала ему огромное преимущество над обычными людьми, но против равного противника он ничего не смог. В самом начале он решил разменяться ударами, но пропустил пару тяжёлых боковых в голову и поплыл. Его коронный удар ногой с опорой на руку не только не достал до цели, но и позволил нашему бойцу войти в клинч и перевести бой в партер.

Алёна словно впервые попала на подобное мероприятие и с большим азартом болела за наших. Поддалась общим эмоциям, царившем в зале. Даже яростно кулаки сжимала и шею вытягивала, чтобы лучше рассмотреть опасные моменты в поединках. Судя по лицу Чжэнь, то ей тоже понравилось, хотя открыто она эмоции не проявляла. А вот её старшая сестра сохраняла хладнокровие. Я думал, что к нам в перерыве между боями вновь попытается подойти князь Дашков, но обошлось. В той части трибун, где они с сыном сидели, после третьего боя прошло оживление и князю стало не до нас.

Для гостей из ВИП зоны организаторы предусмотрели шампанское, вино десяти разных сортов и даже что-то покрепче, но мы вместо этого пили прекрасный чай. Сёстры Юй умудрились пронести термос и кружки прямо в зал. Они на полном серьёзе поинтересовались, не хотим ли мы что-нибудь скушать. Я чуть не пошутил, что не мешало бы курочки поесть жареной или шашлыка, но сдержался. С них станется достать нужное и следующие поединки будут приправлены ароматными запахами еды. Даже представил, как администрация будет просить высоких гостей из Поднебесной прекратить это безобразие, и долго смеялся. Группа мужчин и молодых женщин, расположившихся недалеко от нас и важно распивающих шампанское, странно косились на большой термос в руках сестёр Юй. Завидовали, наверное.

Предпоследний поединок, на звание чемпиона в среднем весе, мне очень понравился. С одной стороны, выступал крепкий боец из Восточной Европы, белобрысый и коротко стриженный, с другой — жилистый парень из Дагестана, лохматый и бородатый. По силе они были примерно равны, так как два раунда никто не мог получить преимущества. Белобрысому не повезло в третьем раунде, где он получил серьёзное рассечение над левой бровью. Залил кровью и себя, и противника, и канвас. Дважды доктор прерывал поединок, замазывая рассечение, но остановить кровь так и не получилось. В итоге бой пришлось остановить, а судьи решили, что победил парень из Дагестана, набрав больше очков и проявив больше активности. В любом случае это были красивые три раунда.

Перед главным матчем паузу сделали немного больше, нагоняя интригу рекламными роликами и демонстрацией отрывков из предыдущих поединков соперников. Затем появились ведущие, рассказывающие об уникальном опыте боёв среди одарённых. Насчёт уникальности можно поспорить, вспомнив хотя бы Африку. Да и в Океании осталось несколько мест, где мастера могли подраться за деньги.

— Смотри, — я толкнул плечом Тасю, показывая на часть зала, где трибуны заняли представители благородных родов, поддерживающие Разумовских. Я их знал поскольку-постольку, и выделить мог только мэра столицы. — Великий князь появился, наконец. А тот здоровяк русоволосый, где-то я его уже видел…

— Лотер, — сказала Тася. — Немец, представитель посольства Германии и друг императорской семьи. Сестра его прабабки была супругой императора России.

— Ничего себе, — протянул я. — Он что, княжеских кровей?

— Княжеских, только не наших, а германских. Фон Лотер — наследник одной из семей курфюрстов.

— Кого?

— Вернёмся домой — дам почитать умную книгу, чтобы не задавал глупых вопросов, — сказала она, следя за князем.

В кармане завибрировал телефон, высветив на экране имя Василия.

— Слушаю, — сказал я, виновато посмотрев на супругу.

— Хотел предупредить, по старой дружбе, — начал Василий, затем отвлёкся на пару секунд. На заднем фоне слышались громкие голоса ведущих, значит, он был где-то в зале. — Не успел, наверное, но всё равно. Ты ставки на сегодняшний поединок делал?

— Нет, — осторожно сказал я. — А что?

— Да просто слухи ходят, что Сорокин сегодня проиграет. Утром ставки обвалили, знаешь как.

— Слышал, что на американца все ставят.

— Вот-вот. Все вдруг на него ставку делают и это неспроста. Я узнавал, кто-то из наших, Наумовых, информацию раздобыл, что победа гарантировано будет у американца. И пока коэффициенты были высокими, наши много поставили на эту победу.

— Наши, кто?

— Да хотя бы те же Дашковы. Давид Карлович говорил про целое состояние. Я что звоню, ты с Сорокиным в хороших отношениях, поэтому хотел предупредить, чтобы не ставил на него. Мало ли. И хорошо что успел?

— Успел, — я рассмеялся. — Сам как?

— Не, я не азартный. Ставки — это зло.

— А Пётр Сергеевич?

— Утром что-то ставил вроде.

— Спасибо, что предупредил.

— Не за что. Пока, — он первым повесил трубку.

— Вот так, — я улыбнулся, поймав взгляд Таси. — Дашковы болеют за Сорокина, а деньги ставят против него. Нехорошо. Десять тысяч поставил.

— Кто? — не поняла она.

— Не обращай внимания…

Мне стало интересно, кто же слил информацию о предстоящем поединке. Но предупреждать я никого не собирался. Ненавижу нечестную игру. Да и поздно предупреждать, участников уже объявляют. Один из ведущих, как это принято, рассказывал об американце, перечисляя его титулы и победы в карьере. Затем громко объявил, растягивая имя. Зал встретил чернокожего мастера одобрительными криками и гулом голосов. Тот появился в красном шёлковом халате с капюшоном, изобразил пару боксёрских ударов и зашагал к клетке. Вторым приглашали Максима, которого зал встретил с большей теплотой и поддержкой. Я отметил, что у бойцов отсутствовали перчатки и даже бинты на руках, к тому же оба решили драться босиком. В качестве рефери поединка выступил мастер от федерации, который и должен был следить, чтобы участники не нарушали правил и ограничивали силу, как бы странно это не звучало.

Начало поединка вышло скандальным. Максим протянул руку, чтобы поприветствовать соперника, но тот демонстративно отвернулся, словно и не заметил этот жест. Зал взорвался неодобрительным гулом, криками и свистом. Судья дал отмашку к бою, и татуированный негр бросился в атаку, собираясь задавить соперника грубой силой. Только как Макс и говорил, он был медленней. Для обычного человека его удары могли показаться быстрыми, но для мастера, умеющего входить в «режим», уклониться не составляло труда. Плохо, что клетка была маловата, и преимуществом в скорости особо не воспользуешься. Удары у Мясной машины были прямолинейны, короткие джебы и размашистые крюки. На одном из таких Макс его подловил, контратаковав точно в челюсть. И этот удар чернокожего потряс. Тот на секунду даже растерялся, чем воспользовался Максим, перейдя в яростную атаку. Затем случилось то, ради чего зрители пришли на это представление. Мастера в одно мгновение перешли в «режим», резко ускорившись. Начать первым означало потерять инициативу, но у чернокожего уже не было выбора. Размытым силуэтом он сместился назад, влипая в жёсткую сетку. Макс не отстал, бросившись следом и сумел нанести три или даже четыре удара в голову. Последний удар я не разобрал, вроде бы он приложил его локтем. Голова чернокожего бойца дёрнулась, едва не оторвавшись и он грузно рухнул на настил, орошая его каплями крови из глубокого рассечения на скуле.

Судья бросился к бойцам и своим телом накрыл чернокожего, не давая Максу его добить. Замахал руками, показывая, что бой окончен и зал потонул в радостных криках. Понадобилось несколько секунд, чтобы на экранах под потолком показали замедленную съёмку обмена ударами в «режиме». Сорокин умудрился нанести не четыре, а пять ударов, точно в нос, в скулу и не очень удачно попав в лоб. Было видно, что кулак мастера движется быстрее, чем капли пота и крови разлетаются в разные стороны. Зная, что драка будет проходить на повышенных скоростях, организаторы подготовились, установив несколько особых камер, не пропустивших ни одного удачного момента. Пока к побеждённому выбежала группа врачей, показали повтор удара локтем. Красивый рубящий удар. Без подготовки я бы таким бить не стал. Немного не рассчитаешь силу и вывихнешь сустав, а может, и руку сломаешь.

— Хороший бой, — кивнул я улыбаясь.

Максу понадобилось меньше тридцати секунд, чтобы отправить противника в нокаут. Он действительно был талантливым мастером, умудрившимся освоить серьёзную технику ближнего за такой короткий срок. Пусть освоил не до конца, но это ерунда. Зато следующий поединок закончится ещё быстрее, может быть, одним ударом.

— Кузьма? — произнесла Тася с очень знакомой интонацией.

— А что, Кузьма? — не понял я, встрепенувшись. — Я ничего не делал, и вообще, они сами виноваты.

— Если ты в чём-то… Знаю я эту самодовольную улыбку, — она вздохнула. — Не вздумай никому ничего рассказывать, а если будут спрашивать, делай удивлённое лицо, прямо как сейчас. Хорошо?

— Хорошо, — согласился я. — Вообще не понимаю о чём ты.

— Вот и ладно.

На сцене появился флаг Российской империи, затем флаг бойцовского клуба, за который выступал Максим. Ему передали микрофон с просьбой сказать несколько слов для болельщиков.

— Спасибо всем, кто пришёл и кто болеет за меня, — сказал Макс, успев перевести дыхание после ускорения. Появился кто-то из его команды с готовым пластиковым фиксатором для руки, но его придержали, чтобы не мешал и не портил впечатление. — Спасибо моим тренерам, клубу и Давиду Карловичу Бергу за помощь в подготовке и тренировках. И отдельная благодарность Кузьме.

— Точно, — закивала Тася. — Я так и знала.

— Как думаешь, — спросил ведущий, — с кем проведёшь следующий бой? С кем бы хотел подраться конкретно?

— Всё равно. Любой боец из второй пары — достойный противник.

— Это была лёгкая победа? И планируешь ли так же быстро победить в следующем бою?

— Не лёгкая, — Макс мотнул головой. — Быстрая, но не лёгкая. Насчёт финала не скажу. Поживём, увидим.

— Спасибо! Это был Максим Сорокин! Аплодисменты победителю!

Когда Максим вышел с ринга, помощник помог ему зафиксировать травмированную руку. Будем надеяться, что он отделался растяжением или ушибом. Если ты недостаточно крепкий телом, то бить в полную силу другого мастера надо осторожно. Ещё настораживало то, что врачи пока не могли привести американца в чувство. В итоге появились носилки и его быстро унесли. Макс слишком дословно решил следовать моим словам: «Бей его от души».

— Предыдущий поединок был более красочным, — сказала Тася, на что Алёна согласно закивала.

— Потому что бойцы дрались в полную силу.

— Слышали уже, — она улыбнулась. — Поехали домой. Мне кажется, мы даже успеваем поужинать.

— Сейчас позвоню Мережко, чтобы автобус подогнал, — сказал я, бросив взгляд в зал.

В зоне, где расположились бояре, было необычно тихо. Старший сын князя Дашкова кому-то звонил, как и один из приближённых Разумовского. Единственный, кто выглядел довольным и зрелищем, и всем происходящим вокруг, был немец. Он поймал мой взгляд, брошенный через весь зал, и приветственно поднял руку. Удивительно. Нас метров сто разделяло, плюс трибуны и арена. Глазастый, однако.

Домой мы возвращались в приподнятом настроении. Вечер и бои понравились всем, даже Сяочжей высказалась в положительном ключе. Уже ночью я отправил Максу сообщение, спросив, что там с американцем и жив ли он. Ответ я прочитал только утром. Мясная машина отделалась сотрясением, переломом челюсти и двумя выбитыми зубами, которые успешно поставили на место.

Ближе к обеду отзвонился грек. Голос у него был довольный, словно ему зарплату повысили или премию дали. Последнее вполне может быть. Он сказал, что на наш с Тасей счёт перечислен полагающийся процент со ставки и небольшой бонус. Это хорошо, так как деньги лишними не бывают, но они не главная цель, которую я преследовал.

— Никодим Михайлович, а как Пётр Сергеевич? В последнее время глава рода постоянно не в духе. Вроде бы он тоже крупную сумму на этот бой поставил. Довольный, наверное, сейчас. Празднует?

С той стороны трубки что-то хрюкнуло, затем послышался кашель.

— Пётр Сергеевич неправильно оценил ситуацию, — обтекаемо ответил Салют. — Он проигрался, причём крупно. В итоге мы остались в плюсе, но весь этот плюс ушёл на покрытие расходов наших союзников.

— Ух ты, — я сделал вид, что удивился. — Что, все расходы покроем? Мы так много выиграли?

— Нет. Для них это как приклеить никотиновый пластырь к рваной ране, но хоть что-то. Вы очень вовремя мне позвонили, Кузьма Фёдорович, спасибо.

Голос Салюта прозвучал очень искренне.

— Не за что, — сказал я. — Но по-хорошему, азартные игры для серьёзных бизнесменов всегда плохо заканчиваются, если это выходит за рамки хобби или развлечения.

— Золотые слова, — согласился грек. — В нашем деле и без ставок на спорт есть место риску. Но так мы хотя бы знаем, в чём он заключается, можем просчитать или предугадать. Пётр Сергеевич хотел сердиться на Вас, что не позвонили и не предупредили, но я его переубедил.

Так и поговорили. Надо будет в банк позвонить или заехать, узнать сколько нам перепало и про какой бонус Салют говорил. Я бросил взгляд на часы. С минуты на минуту в малый спортивный зал нашего клуба должны прийти девушки на занятие. У Чжэнь сегодня должна быть насыщенная тренировка, а вот Алёна занималась более расслаблено. Ну и нам с Сяочжэй стоило серьёзно отнестись к предстоящей практике.

— Уютный зал, — раздался голос со стороны двери, отвлекая меня от мыслей. Говорили с небольшим, но заметным немецким акцентом. — Значит, здесь тренируется самый молодой мастер в истории?

— Здесь мы ленимся, — отозвался я, поворачиваясь к гостю. — На двери же написано.

— Да, я заметил, — он рассмеялся, заходя в помещение.

Это был тот самый немец, про которого я спрашивал у Таси. На вид ему лет сорок, возможно, чуть больше, русые волосы, карие глаза, подбородок с ямочкой и шея как у быка. Вблизи князь оказался ещё более крупным, чем издали. При этом он не занимался бодибилдингом, а был просто огромным мужчиной, килограмм под сто тридцать.

— Прошу простить, что отвлекаю, — пробасил немец. — Мы ещё не знакомы. Лотер фон Гертнер.

— Кузьма Матчин. Опять охрана шалит? Обещали ведь посторонних не пускать в МИБИ.

— Да, правду говорят, что недружелюбный, — он широко улыбнулся, усаживаясь прямо на пол, чтобы стянуть зимнюю обувь. — Но я знаю, как это исправить. Ты ведь любишь игру, кто быстрее сдастся.

Оторвавшись от шнуровки, он продемонстрировал правую ладонь. В размерах кулаков и толщины рук ему даже Джим уступал. Я пару секунд думал, затем кивнул. Вряд ли удастся так просто избавить от него, да и любопытно, зачем ко мне в гости заглянул высокий гость из Германии.

— Такой вопрос: курфюрст — это кто? — я вспомнил незнакомое слово.

— Имперские князья и пережиток прошлого, — он улыбнулся. — Когда-то собрание курфюрстов выбирало императора. Земли Германии представляли собой лоскутное одеяло из княжеств и королевств. Не было сильной центральной власти, поэтому появились выборщики. Чем воевать за власть, убивая друг друга, проще её выбрать.

Лотер рассмеялся, говоря, что последние слова — это всего лишь шутка.

— Так почему это пережиток прошлого? — не понял я.

— Потому что сильный император появился. Первый Кайзер, объединивший империю. Великий мастер и великий человек.

— Об этом слышал, — я закивал. — Тот редкий случай, когда великий мастер стал императором. Вильям… Вильгельм, точно!

— Главная проблема великих людей, слышал о ней? Многие её называют дилеммой, но это не совсем верное слово.

— И об этом слышал, — повторил я. — Чем сильнее мастер, тем меньше он связан с людьми, чувствуя своё превосходство. И многие считают, что великий мастер не может быть правителем.

— По взгляду вижу, что не разделяешь этого мнения, — хитро прищурился немец.

Я не понял, к чему он клонил. Проверяет меня, что ли?

— Не разделяю. От человека зависит. Если мастер имеет право наследовать титул, да ради всех богов, пусть правит на здоровье. Плохо, если такой царь дурак. Убить его, чтобы передать власть более вменяемому человеку, будет проблематично. Но прецедент был, с отравлением.

— А если великий мастер пятнадцатый в очереди на престол, или двадцать пятый? Что удержит его от того, чтобы не убить других наследников и не захватить власть?

— Ну вы и вопросы с ходу задаёте, — проворчал я.

Лотер снова улыбнулся, как бы говоря, что не он эту тему поднял. Сняв ботинки, он прошёл к центру зала, протягивая мне руку.

— Как вы такими большими вырастаете?

— Это гены. Но стать мастером в двадцать лет гораздо сложнее, чем вырасти большим. Помимо телесного дара, нужен ещё талант к развитию.

— Телесный дар? Хорошо сказано…

Я пожал ему руку, вкладывая силу. Надо сказать, что хватка у него была камнедробильная. Мастера ближнего боя сильно отличаются от тех же специалистов по огню или молниям. Секунд тридцать мы боролись, наращивая давление. Лотер улыбался, показывая, что не сильно-то и напрягается. Дойдя до определённого предела, где нужно было переходить на серьёзную технику, которую ему демонстрировать уж точно не следовало, я шумно выдохнул.

— Сдаюсь, — признал я, и его хватка сразу ослабла. — Силён! Вы третий, кому я проиграл.

— О, очень интересно, кто ещё мог потягаться с такой силищей, — Лотер потёр запястье, разминая кисть, на которой остались бордовые следы от моих пальцев.

— Есть один монстр духовного развития. Беккер его фамилия, он тоже немец.

— Весьма распространённая фамилия в Германии. А имя?

— Свен Беккер.

— Да, знаком с ним, — кивнул он. — Ему прочат стать великим мастером в следующие несколько лет. Только он…

— Охотник за головами, — я рассмеялся, усаживаясь обратно на пол.

— Преступник, — Лотер сел напротив, скрестив ноги по-турецки. — Плохо, если охотник за головами станет настолько силён, что с ним придётся считаться всему миру.

— Может, он успокоится и остепенится. Вернётся в Германию, купит маленький домик.

— Родовой замок. Беккер не настоящая его фамилия. У его семьи есть замок.

— Большой? — удивился я.

— У некоторых людей в России загородные дома побольше будут.

— Но замок — это сильно. Может он тоже из семьи курфюрстов?

— Может быть, — немец покачал головой, но судя по виду, я был близок к истине.

«Интересный ты мужик Свен Беккер, — подумал я. — И как дожил до жизни такой, что подался в наёмники?».

— Так зачем же Вы пришли, фон Гертнер? — спросил я.

— Просто так. Познакомиться с молодым и одарённым мастером.

— Видел Вас в компании князя Разумовского, а у нас с ним война-война.

— Нет, я от междоусобицы далёк. Мы с ним просто друзья детства. Как и с Александром Николаевичем. Я считаю, что они зря это затеяли, но вмешиваться не собираюсь. Только если в бою сойдутся, тогда приду разнимать, и по шее оба получат. Они мою позицию знают и принимают. Раз мы уже знакомы и силой померяться успели, давай перейдём на «ты».

— Давай, — я пожал плечами.

— Что я спросить хотел… Ты как к наследнику относишься?

— К Николаю? Он умный парень и станет правителем лучше, чем его отец. Во всех смыслах.

— Поддержишь его в случае опасности?

— Вопросы подозрительные задаёте. Вы ведь даже не подданный Российской Империи. А Германия нам такой же друг и союзник, как Япония.

— Прости, виноват. Признаю, что перегнул палку.

Мы одновременно посмотрели в сторону входа в зал, точно в тот момент, когда появились девушки. Первой вошла Сяочжей, бросила любопытный взгляд на гостя. Фон Гертнер быстро поднялся, коротко поклонился, приложив ладонь к груди. Словно фокусник он извлёк из рукава небольшую визитку, на одной стороне которого было написано имя, а на другой несколько строчек иероглифов. Сяочжэй очень важно взяла визитку, прочла написанное и подняла взгляд на немца. Тот изобразил добродушную улыбку, ещё раз поклонившись.

— Старшая сестра Сяочжэй говорит, что она скоро вернётся, но мы можем её не ждать, — перевела её слова Чжэнь.

Сяочжэй посмотрела на меня, словно извиняясь, и вышла в коридор.

— Рад был познакомиться, — Лотер ещё раз пожал мне руку. — Надо бы нам вместе потренироваться, обменяться опытом. Думаю, для обоих это было бы полезно.

— Может быть, — ответил я.

— И всё-таки груб, — немец ничуть не обиделся, даже наоборот.

Он довольно быстро обулся, просто заправив шнурки в ботинки и вышел из зала, не забыв приветливо улыбнуться Алёне.

— А кто это был? — спросила Алёна у меня, делая жест подбородком в сторону двери. — Колоритный дядя. Огромный просто.

— Князь из Германии. Что-то я не понял, зачем он приходил. С принцессой поговорить? Ладно, чёрт с ним, давайте заниматься мне…

Я не договорил, так как в зал заглянула Ольга из дисциплинарного комитета.

— Кузьма, привет, — поздоровалась она, не забыв улыбнуться Алёне. — Тебя ректор ищет.

— Зачем?

— Ну ты спросил, — она посмотрела удивлённо. — Откуда ж я знаю. Он сейчас в администрации, в своём кабинете.

Пришлось идти. Ольга решила проводить меня, то ли опасаясь, что я сбегу, то ли у неё такой приказ был. Шагала рядом задумчиво и за всю дорогу не проронила ни слова. Обычно она много говорит, а сегодня была какая-то странная, словно её что-то тревожило.

— Всё в порядке? — всё же спросил я, когда мы подходили к зданию администрации. Она посмотрела на меня вопросительно. — У тебя вид такой, как будто случилось что-то, вот и спрашиваю.

— Нормальный у меня вид, — проворчала она.

— Прости, не хотел лезть в чужие дела. Но если есть проблемы, можешь смело обращаться. Если парни со старших курсов пристают, или хулиганы, то я могу их поколотить.

— Не первый раз замечаю, — она улыбнулась и даже коротко рассмеялась, — откуда у тебя это слово: поколотить? Обычно так не говорят.

— А что, хорошее слово, ясное и недвусмысленное.

— Но смешное, — она снова рассмеялась. — Спасибо, у меня всё, правда, нормально. А парней наглых я могу сама поколотить. У меня хулиганы по струнке ходят. А кто возмущается много, я того на ринг, где уму разуму учу. Или Сергея Лапина прошу, он у нас главный по воспитательной работе. Но мне кажется, он просто драться любит.

— Кто этот Лапин?

— Мой зам. Он недавно в дисциплинарном комитете. С четвёртого курса. Да ты его видел на турнире. Если бы не Морока из твоей группы, он бы в тройку лидеров вошёл.

— Ладно, если кулаками махать не надо, уже хорошо. Тогда, может, баллов не хватает. Давай…

— Не надо, — быстро остановила она меня. — Никаких балов не надо. Ты же их обесцениваешь, понимаешь? Мы тут за каждый балл жилы рвём, а ты: «плюс пятьдесят, плюс двадцать».

— Сказал бы я по поводу этой балльной системы…

— Критикуешь, предлагай, — фыркнула она. — Если думаешь, что знаешь, как лучше, давай, мы тебя послушаем, вдруг и вправду дельную мысль предложишь.

— Эм… — я задумался.

— Вот то-то же. Повторяю, у меня всё хорошо. Но если что, приду за помощью. Смотри, сам напросился, чтобы потом не говорил.

— Обижаешь, Матчины от своих слов не отказываются, — сказал я и улыбнулся.

— Удачи, — Ольга смерила меня очень женским взглядом, который мужчинам сложно понять и пошла в сторону учебных корпусов. Но настроение у неё немного улучшилось, что уже хорошо.

В здании администрации после обеда было шумно и многолюдно. Я не понял с чем связан ажиотаж, отметил только наличие большой группы парней и девчонок под присмотром троих взрослых. Скорее всего, старшеклассникам решили устроить экскурсию по одному из самых престижных учебных заведений мира. А может, они документы сдают, чтобы поступить летом. Но до лета ещё два с половиной месяца, рановато для подобного. Кто-то из группы меня узнал и молодёжь оживилась. Пара девчонок приветственно замахала руками. Появились сотовые телефоны, но я быстро пересёк приёмную и поднялся по лестнице.

— Геннадий Сергеевич Вас ждёт, — сразу сказала секретарь ректора, едва увидела меня.

— Антонина Егоровна, привет, — поздоровался я, подходя к столу. — А что за ажиотаж внизу?

— Одна из гимназий подаёт списки учеников для поступления в следующем учебном году, — терпеливо пояснила она. — У нас квота для них — пятнадцать мест. А ажиотаж потому что таких заведений только в столице порядка сорока. Все торопятся.

— Что-то я армии студентов не вижу, если с каждой школы по пятнадцать…

— Кузьма Фёдорович, — она посмотрела на меня как на умалишённого. — Михайловская гимназия, сильнейшая в империи. Там обучаются самые одарённые дети, чьи родители не могут похвастаться родством с княжескими семьями. Пятнадцать мест только у них. Это гарантированное поступление, бесплатное обучение и стипендия для отличников триста рублей в месяц. Другие учебные заведения получают два иногда три гарантированных места. И конкурс среди выпускников всегда высокий.

— А колледж, где учился наследник?

— Студенты этого колледжа не нуждаются в бесплатном обучении и стипендии.

— Теперь понятно. А не рано сейчас думать о поступлении? До лета далеко.

— До самого поступления они будут сдавать определённые тесты, чтобы показать потенциал роста. Будет всего три этапа. Кузьма Фёдорович, я Вам потом всё подробно расскажу, если хотите, а сейчас не заставляйте Геннадия Сергеевича ждать.

— Он один? Хорошо, уже заходу…

Ректор в кабинете был один, разбирая какие-то карточки с фотографиями. Сначала я подумал, что это студенты или те, кто только планировал поступить, но подойдя ближе заметил, что возраст у парней и девушек на фото неподходящий. Всем было в районе двадцати пяти лет.

— Добрый день, — поздоровался я, привлекая к себе внимание.

— Кузьма Фёдорович, проходи, — он сделал жест к столу, показывая на один из трёх стульев, стоявших рядом. Мне показалось, что недавно здесь прошло какое-то совещание. — Как идёт процесс восстановления? Внутренняя сила успокоилась?

— Всё отлично. Давно восстановился и уже на следующий этап тренировок перешёл.

— Это хорошо. Потому, что я планирую показать тебе одну технику, как раз для людей, у кого запас сил слишком большой. Как только ты заполняешь внутренний резервуар до предела или близко к этому, нужно часть сжечь, чтобы освободить место. Процесс восполнения силы должен идти постоянно и если ты не собираешься каждый день устраивать драки с мастерами, то лучше использовать технику Сияния.

— Так я до предела ещё и не доходил никогда. У меня, как вы сказали, резервуар, с запасом.

— В любом случае это нужная и полезная техника, — тоном, не терпящим возражения, сказал он. — Завтра утром буду ждать тебя на полигоне.

— Приду, — решительно кивнул я.

— Как твои студенты? Справляются, растут? Результаты?

— Справляются. Рвения маловато и усердия, поэтому растут медленно. Прогресс свой могут показать в конце года, на студенческом турнире. Я их даже мотивировать не буду, чтобы они сами почувствовали, насколько сильнее стали.

— Хорошо, — он одобрительно покивал. — Ты ведь знаком с техникой Лу Ханя и видел, как тренируются мастера в монастыре, скажи, научить кого-нибудь классической технике можешь? Никакой конкуренции Империи Цао создавать не нужно. Просто хорошо бы перестать зависеть от них в этом плане. Нам вполне достаточно одного специалиста. Константин Дашков с этой обязанностью справляется и на ближайшие несколько лет вопрос остро не стоит. Но сегодня у нас с Поднебесной хорошие отношения, а завтра они нас даже на порог могут не пустить.

Я целую минуту задумчиво смотрел на Ректора. Это он после разговора с принцем о подобном вспомнил? Переговоры зашли в тупик? Ещё хуже?

— В принципе, могу научить кого-нибудь толкового. Только это процесс долгий, здесь за два дня из тыквы принцессу не сделаешь. Может понадобиться несколько лет.

— У нас есть школа, где готовят специалистов на базовом уровне, — сказал ректор, жестом картёжника сдвинув карточки с фотографиями. — После этого достаточно всего года или двух, чтобы мастер освоил нужные умения.

— Тогда мне будет проще, — я пожал плечами.

— Ты знаешь, что будет через три дня?

— Пятница?

— И это тоже, — он улыбнулся. — День рождения Николая Ивановича, будущего Императора Российской Империи.

— Не знал, — честно признался я. — Через три дня? Надо срочно за подарком ехать. Спасибо, что предупредили.

— Ты не торопись, — вернув серьёзный взгляд, сказал Ректор. — В честь праздника в Александровском дворце пройдут официальные мероприятия, куда прибудут послы, особые гости и много кого ещё.

— Опять Питер? Не, я не поеду. Нет времени развлекаться, у меня тренировки, техники и вообще.

— Никаких развлечений, только работа. Нужно обеспечить безопасность наследнику на те дни, что он будет в Северной столице. По регламенту рядом с ним должен быть мастер, владеющий техниками Лу Ханя.

— Вот пусть Дашков и отдувается…

— Константин серьёзно ранен вчера вечером, — сказал Геннадий Сергеевич. — По пути домой на него напали.

— Насколько серьёзно? — уточнил я нахмурившись.

— Ничего критичного, но из строя он выбыл минимум на пару месяцев. Сейчас этим занимаются три ведомства, но по горячим следам нападавших поймать не удалось. Его ждали недалеко от дома и взорвали прямо в машине. Личных врагов у него никогда не было. Но совпало удачно, как раз перед большим мероприятием.

— Думаете, что-то будет?

— Думать можно всё что угодно, — он покачал головой. — О том, что Константин в больнице, никому не говори. Ну что, мы можем на тебя рассчитывать?

— Так я ж в деле охраны особо важных персон ничего не понимаю. Где стоять можно, где нельзя, куда идти и тому подобное. К примеру, мне гостей бить или нет, если они полезут руку жать наследнику?

— Всё объяснят и сориентируют, не переживай. Начальник в императорской охране большой профессионал.

— Хорошо, раз такое дело… Только хочу заранее предупредить, что я бы на месте этого самого начальника, Матчина Кузьму ни за что бы на такую работу не взял.

— А если бы за Кузьму вступился ректор МИБИ?

— Аргумент, — согласился я. — Да, тут ко мне полчаса назад в гости заходил фон Гертнер. Вопросы странные задавал. Я так и не понял, чего конкретно он хотел.

— Встретиться с госпожой Цао. Думаю, что тебе можно знать, но это строго секретно. В Санкт-Петербурге состоится встреча четырёх великих мастеров. Мы должны прийти к пониманию того, что происходит в мире и, в частности, между Китаем и Японией. Возможно, к этой беседе подключится кто-то ещё, но об этом говорить рано.

— Понятно, что ничего не понятно, — ответил я, озадаченно и немного удивлённо глядя на ректора.

— Я тебя прошу, Кузьма Фёдорович, отнесись к этой работе со всей серьёзностью, — попросил он. — Это будет важное мероприятие, которое могут попытаться сорвать.

— Николая уже обрадовали? Тасе говорить?

— И Тасе, и Николаю скажи, что заменяешь срочно уехавшего по делам Константина. Супруга твоя пусть сама решает, ехать или нет. Ты ведь по работе поедешь и ей нужен будет спутник, чтобы появиться на празднике, но подходящей кандидатуры я не вижу.

— Будем на пару охранять Николая. Я справа встану, Тася слева, и никого не подпустим. Хорошо, я всё понял. Завтра во сколько на полигон прийти? И как мне с начальником охраны наследника поговорить?

— Алексей Павлович тебя сам найдёт или сегодня, или завтра до обеда. На полигон приходи к восьми часам.

Прогуливаясь по перрону, я с интересом наблюдал за суетой вокруг. На небольшом электронном табло неподалёку показывало семь часов и тридцать минут утра. В этот раз в Санкт-Петербург мы отправлялись на поезде, принадлежащем императорской семье. Красивые вагоны, отделанные деревом под старину, на их фоне локомотив смотрелся слишком современно и немного неуместно. Но о самом поезде можно и нужно рассказать отдельно. В первом вагоне, куда меня не пустили, располагались ключевые компоненты жизнеобеспечения всего состава, начиная от систем связи и заканчивая небольшой электростанцией, работающей на любом виде топлива. Недавно начальник охраны пропустил внутрь двух подозрительных типов. Жаль, что окон там не было, а то я бы заглянул, полюбопытствовал, что за секреты внутри.

Второй вагон был выделен для багажа, которого оказалось неожиданно много. Третий предназначался для обслуги. Восемь двухместных купе, три повышенной комфортности и пять обычных. В четвёртом вагоне ехали важные представители императорской свиты. Глядя на них, у меня возникал только один вопрос: «Кто все эти люди?». Пятый вагон занимали: министр Императорского двора, начальник охраны, гофмаршал, который руководил организацией приёмов и путешествий, придворный медик и особый пост охраны в моём лице. Собственно, из всех вышеперечисленных людей, кроме охраны, присутствовал только доктор, невысокий, задумчивого вида мужчина лет сорока.

С шестого по девятый вагоны были закрыты для всех, кроме императорской семьи и фрейлин императрицы. Начальник охраны быстро провёл меня из конца в конец, чтобы я смог запомнить расположение купе и не создавать суматоху во время ЧП. Об этих вагонах я мог сказать только: «Чтоб я так жил!». Как я понял, при их проектировании и создании всё внимание уделялось комфорту и удобству. Спальни, обитые сафьяном, роскошная резная мебель, отдельные туалетные комнаты. Для пассажиров здесь были созданы особые условия кондиционирования и фильтрации воздуха, вплоть до автономного замкнутого цикла, рассчитанного на три часа. В шестом и седьмом вагоне должны были путешествовать супруга императора с дочерьми и фрейлинами. Здесь же было купе для наследника, но сегодня он перешёл в восьмой и девятый вагоны, именуемые императорскими. На два вагона — спальня, рабочий кабинет и комната для совещаний. Буквально всё, как я сказал выше, отличается особенной роскошью, но сделано всё на старомодный манер, без электроники и плазменных телевизоров.

В десятом вагоне находилась императорская столовая, закусочная и буфет, поэтому следом шёл вагон с кухней и отделением для провизии. Замыкал поезд вагон второго класса с купе для поваров, официантов, прислуги и охраны. На тридцать два спальных места всего один туалет. При необходимости к поезду добавлялось ещё несколько вагонов, в зависимости от того, насколько долгой планировалась поездка. Но, как сказал начальник охраны, в последние годы поездом пользовались не чаще одного раза в год. И сейчас из ангаров его вывели только затем, чтобы обкатать, провести техобслуживание и снова упаковать до лучших времён.

— Кузьма Фёдорович! — сзади послышался строгий голос начальника охраны. — Вы почему не в вагоне? Особый пост охраны должен занять купе за пятнадцать минут до отправления.

Я тихо проворчал ругательство, вздохнул, затем обернулся и изобразил улыбку. Алексей Павлович был мужиком дотошным, вредным и требовательным. Он был одет в парадную форму императорской охраны, как и большинство его подчинённых.

— Я же просил переодеться в костюм, — Алексей Павлович остановился напротив, посмотрел хмуро.

— В нём неудобно…

— Мастеру в любой одежде удобно, — перебил он меня. — Вы не на прогулку, на природу выехали, а на важное мероприятие, которое будет освещать телевидение и пресса.

— Прошу простить за оплошность. Разрешите вернуться на пост?

— Идите, — кивнул он, посмотрев так, что ноги сами понесли меня к нужному вагону.

Я бросил взгляд в сторону окон седьмого вагона, откуда за нами наблюдали любопытные принцессы. Поймав мой взгляд, они юркнули за шторку, а секундой позже там показалась фигура императрицы. Проводник нашего вагона, увидев меня, обрадовался, пропуская внутрь. Он что-то отметил в планшете, затем закрыл дверь и облегчённо выдохнул.

— Кузьма? — из ближайшего купе выглянула Алёна, помахав рукой.

Вот ещё одна причина недовольства начальника охраны. Точнее, две причины, если считать Тасю. Они удобно расположить в двухместном купе и уже собирались завтракать. Проводник говорил, что нас обязательно покормят через полчаса после отправления, но у нас с собой был правильный и вкусный завтрак, приготовленный Таисией. Они даже чай успели раздобыть.

— Тебя Алексей Павлович искал, — сказала Тася, открывая пластиковый контейнер с омлетом.

— Он меня нашёл, — я плюхнулся на мягкий диван рядом. — Как Константин с ним уживался? Это же…

— Костя тоже не подарок, — улыбнулась она. — Хотя он и не конфликтный человек, но толстокожий в плане критики.

— Никогда не думала, что буду кататься на императорском поезде, — воодушевлённо сказала Алёна, выглядывая в окно. — Видела его только по телевизору и на марках.

— Я бы на автобусе…

Тася толкнула меня локтем в бок, чтобы не портил девушке впечатление от поездки.

— Хорошо обладать уникальным и очень нужным талантом, — сказала она, двигая ко мне завтрак и вручая вилку. По тону было сложно понять, но сказано было явно с сарказмом. — Пользуйся случаем, путешествуй, пока молодой. Когда станешь великим мастером, за границу тебя уже не выпустят.

— Это минус, — согласился я. — Буду сбегать, как мистер Ма.

Поезд тем временем слегка качнулся и неспешно поехал.

— Алёна? — Таисия поставила перед ней второй контейнер.

— Ага, — она отлипла от окна, посмотрела на завтрак так, словно оценивая, как его можно быстро съесть и не отвлекаться от поездки. В автобусе она такого интереса к пейзажам за окном не проявляла. — Сколько нам ехать?

— Чуть больше восьми часов.

Минут пятнадцать мы неспешно завтракали, затем в дверь постучал проводник. Он с болью во взгляде посмотрел на нас, но всё же спросил, будем ли мы завтракать. Оставил меню, сказав, что мы можем его вызвать, нажав на кнопку возле двери. В отличие от императорской семьи, с которыми путешествовало четыре повара, в этом вагоне всех кормили заранее подготовленными завтраками и обедами, почти как в самолёте. Если дорога занимала больше суток, то кухня работала в полную силу, но даже так, дополнительно кормили лишь министров да фрейлин.

До обеда время тянулось медленно. Пока Алёна любовалась однообразными пейзажами, мы с Тасей болтали на разные темы. Вспоминали и сравнивали разные праздники в России и Японии. Я сетовал на то, что меня ни разу не пригласили на празднование дня рождения Императора, хотя мама это мероприятие посещала дважды. Таисия посмеялась, хвасталась, что ей удалось побывать на дне рождения Ивана Шестого, но только не в Александровском дворце, а в Москве, в Екатерининском. Говорила, что Императора в тот вечер увидела лишь мельком и то очень издалека. Она бы и не пошла, но отец настоял, рассчитывая, что там Тася сможет познакомиться с холостым представителем благородного рода.

— Мне тогда было двадцать пять, — Тася улыбнулась. — Для незамужней девушки очень много. Единственное, кто мог сделать тебе предложение, это какой-нибудь мастер, минимум в два раза тебя старше.

— И что, такие подходили?

— Было два предложения, но папа их не рассматривал. Он ждал принца, молодого, сильного, который приедет и заберёт принцессу, даже будучи с ней незнаком.

— То есть, меня? — рассмеялся я.

— Точно, — поддержала она. — А если серьёзно, то Орловы в тот год были крайне недовольны его рвением. У них на меня были свои виды, которые так и не реализовались. Если бы я не стала так рано мастером, то Орловы и… Даже вспоминать не хочу. Но именно из-за них я тренировалась каждый день до изнеможения. Думала, что стану свободной, шагнув на ступень мастера.

В дверь купе постучали. Я сидел ближе, поэтому открыл, увидев девушку лет двадцати пяти. Тёплое зимнее платье, платок на плечах, волосы собраны в тугую причёску.

— Добрый день, простите, что побеспокоила, — сказала девушка. — Николай Иванович приглашает Кузьму Фёдоровича для разговора.

Мы с Тасей переглянулись.

— Не забудь, что тебе ещё переодеться нужно будет, — напомнила она. — Я костюм подготовлю.

Я понятливо кивнул и вышел в коридор. Идти через вагон, предназначенный для фрейлин, было как-то неловко, словно я в женское общежитие прокрался. Зато в следующем я столкнулся с императрицей и великими княгинями, отдыхающими в гостиной на мягких диванах. На журнальном столике перед ними лежало несколько книг и тетрадей.

— Здравствуйте, — не очень уверенно поздоровался я.

— Добрый день, — ответила императрица, едва заметно кивнув.

Хорошо, что мы быстро прошли мимо. Не знаю почему, но рядом с ней я испытываю неловкость. Может, из-за взглядов принцесс. Разница в возрасте у них, кстати, почти десять лет. Марии сейчас было тринадцать, почти четырнадцать, а Елизавете должно исполниться двадцать два года. В отличие от младшей, старшая сестра не обладала большой красотой, но что-то притягательное в её образе присутствовало, может быть взгляд. Глаза у неё светло-голубые и очень яркие. Волосы тёмно-русые, длинные, собранные обычный хвост. Это придаёт вид образованной и воспитанной девушки.

Николай отдыхал в рабочем кабинете отца, сидя рядом со столом так, чтобы смотреть в окно. Увидев меня, он обрадовался, поспешил встать, чтобы пожать руку.

— Проходи, проходи, — поторопил он, жестом прогоняя девушку, чтобы не мешала. — Как путешествие, как поезд?

— Всё хорошо, поезд — шикарный.

— Традиция, — он улыбнулся. — В тысяча девятьсот пятом году император Алексей заказывал вагоны в Германии. Обошлись они очень дорого, что по тем временам, что по нашим. А потом уже на наших заводах вагоны делать начали. Вон, видишь пластинка?

Рядом с окном виднелась медная пластинка с годом 1930 и знаком завода.

— Такие старые вагоны?

— Нет, — он покачал головой. — Отец приказал все памятные знаки сохранить. Ему это нравилось. Мы на этом поезде много путешествовали. К морю и в сибирские леса. Только я не думал, что в этих вагонах так скучно одном ехать.

— С сёстрами можно поговорить.

— Они дразнятся, — вздохнул он.

— Ну, — я рассмеялся, проходя к стулу, — терпи, что могу сказать.

— Слушай, Кузьма, а хочешь род свой основать?

— В смысле, — остановился я.

— Род Матчиных. По-моему, звучит. Как думаешь?

— Звучит, согласился я. Только тебе это бояре не позволят сделать.

— А я тебе сестру старшую в жёны отдам, — сказал он задумчиво. Причём так, словно всерьёз об этом думал.

Я сел мимо кресла, рухнув на пол и вызвав у Николая приступ смеха. Он поспешил мне на помощь, протягивая руку, при этом смеясь, не в силах остановиться.

— Не обижайся, это была шутка, — сказал он. — Согласен, глупая, но очень смешная.

— Знаешь, нехорошо так над людьми шутить, — я отряхнулся, сел в кресло, чтобы второй раз не упасть. С него станется ещё что-нибудь в этом роде выкинуть.

— Да ладно, у тебя есть чувство юмора и это хорошо. Его наличие отличает умных людей от глупых. Добрых от злых.

— Ага, красивых от некрасивых.

— Вот! — он улыбнулся, усаживаясь напротив. — А если серьёзно, то, к тому моменту, когда я смогу против воли бояр пойти, ты уже станешь великим мастером. Или, наоборот, ты станешь великим мастером, и я смогу бояр строить. Как думаешь, кто успеет первым?

— Сложно сказать. В ближайшие два-три года я уж точно на следующую ступень не поднимусь.

— Слышали бы тебя сейчас другие мастера, скрипели бы зубами от зависти. Они-то думают, что хорошо бы годам к сорока пяти приблизиться к этой силе.

— Да пусть хоть до корней зубы сотрут, мне не жалко. К сорока годам — это долго. Я планирую прорыв сделать до двадцати семи, чтобы в самом расцвете сил.

— Я тоже думаю, что ближайшие лет пять буду только слушать, кивать и бумажки подписывать не читая. Давай пари? — оживился он. — Кто из нас быстрее своего добьётся. На желание.

Николай даже руку протянул.

— Что-нибудь необременительное, — продолжил он. — Например, проигравший должен будет скушать килограмм мороженого. Или в нашем пруду карпа голыми руками поймать.

— Не знаю, смогу ли уговорить императора огромной империи прыгать по пояс в воде, в попытках поймать рыбу.

— А что? — он задумался, затем улыбнулся. — Будет весело.

— Ну хорошо, — я пожал протянутую руку. — Побеждает тот, кто быстрее задуманное исполнит. А если это произойдёт одновременно?

— Тогда мы заставим наших недоброжелателей прыгать в пруду, в попытках поймать рыбу, — вполне серьёзно ответил наследник. И мне почему-то показалось, что он вполне сможет подобное организовать. И хорошо, если у его недоброжелателей в этот момент гиря чугунная к ноге не будет привязана.