Долг Короля

Глава 2.1

Вилла губернатора Южных островов превосходила размерами родовое имение Римеров раза в три. Это было двухэтажное здание с розовато-бежевыми стенами, внушительными колоннами из розового мрамора и множеством широких арочных окон. Второй этаж его украшал застекленный балкон-галерея с арочными переходами. К парадному входу вела дорога, выложенная плиткой из кремового песчаника. В громадной ротонде перед входом был фонтан со статуями играющих водой русалок, вокруг которых были высажены причудливые водные клумбы-аквариумы с вечнозелеными растениями и цветами.

— Боги, как красиво! — пролепетала Рин, оглядываясь вокруг. На мгновение ей показалось, что она попала в какое-то сказочное место. Вокруг здания разрослись невиданные сады, казалось, здесь собраны все самые прекрасные цветы Южных островов. По дорожкам между клумбами гуляли павлины, при виде гостей один из них распустил пышный хвост-веер и настороженно пригляделся. В центре сада в небольшом пруду, окаймленном каменной дорожкой, среди цветущих лотосов плавали черные и белые лебеди. Откуда-то из здания доносилась музыка, дуэт фортепиано и скрипки.

— Да, — процедил Анхельм. — Красиво.

Рин взглянула на него, пытаясь понять, о чем он думает, но не успела: герцог быстро зашагал ко входу, и ей пришлось поспешить, чтобы догнать.

Когда дверь открылась, Рин шокированно замерла, изо всех сил стараясь не таращиться. На пороге стояла очень красивая женщина лет пятидесяти, одетая в темно-зеленое платье длиной до пола, с закрытыми рукавами и высоким воротником. Ее светло-синие волосы были собраны в аккуратную прическу, светло-желтые глаза смотрели на гостей снисходительно. Но примечательным было не то, что перед ними была волшебница, а то, что у волшебницы была кожа теплого сиреневого цвета.

— Ваша светлость, господин Ример! — сказала она, увидев Анхельма, и едва заметно поклонилась. — Добро пожаловать! Мы ожидали вас. Прошу вас, проходите, располагайтесь. Я позову его сиятельство.

Анхельм прошел за женщиной в гостиную, Рин последовала за ними со смешанным чувством тревоги и непонимания. Герцог никак не выразил удивления по поводу того, что их встретила женщина из рода аиргов. Они сели на большой белый диван возле камина, женщина снисходительно поклонилась и ушла. Рин дождалась, когда она исчезнет, и дернула Анхельма за рукав.

— Это что сейчас было? — едва слышно прошептала она. Анхельм только пожал плечами. Не получив ответа, Рин принялась рассматривать дом. Внутреннее убранство можно было назвать только роскошным и никак иначе. Полы из молочного хельвея блестели так, будто слуги только тем и занимались, что натирали их с утра до ночи. На полке над большим белокаменным камином стояла белая ваза с тремя золотыми тюльпанами. Расписной потолок украшала хрустальная люстра. Все было светлым, чистым, в углах зала цвели экзотические цветы в горшках. Подошла служанка и поставила на стеклянный кофейный стол перед ними ярусную подставку с фруктами и чайный сервиз. Рин оглядела свои штаны и попыталась незаметно очистить пятнышко от муки на коленке.

— Хватит дергаться, — шепнул Анхельм. — Никто никаких пятен не видит.

Рин вздохнула и оставила попытки привести себя в подобающий вид. Сзади послышались торопливые шаги, и она обернулась. К ним шел, пытаясь не то побежать, не то полететь, пожилой мужчина грузного телосложения, с красным одутловатым лицом. Он был одет в расшитый золотой тесьмой и отделанный кружевами темно-зеленый бархатный камзол, каких Рин не видела в жизни уже лет двадцать, а то и больше. Губернатор носил нелепый белый парик с кудрями, на ногах — белые чулки и черные туфли с золотыми пряжками. Он вытянул вперед руки, словно был чрезвычайно рад видеть Анхельма. Герцог, меж тем, остался сидеть и навстречу хозяину дома не поднялся. Рин дернулась, чтобы встать, но он удержал ее и, не шевеля губами, процедил: «Сиди».

— Ах, ваша светлость! Ваша светлость! Какая честь! Какая радость видеть вас в своем доме! Милейший! Подали ли вам вина? — спросил он, подойдя и оглядывая стол. Не обнаружив на столе ничего, кроме чайных чашек, он закричал на весь дом:

— Рейко! Вина нам! И обед накрывайте!

— Здравствуйте, господин Алава, — спокойно поприветствовал Анхельм. Губернатор наконец уселся в кресло напротив.

— Ах, ваша светлость! Какое счастье, что вы приехали так скоро! И, верно, слухи не лгали, с вами милейшая спутница. Могу я узнать ваше имя, госпожа?

— К сожалению, госпожа простудилась в пути и потеряла голос, — ответил Анхельм за Рин. — С удовольствием представляю вам Ирэн Эмерси.

Рин улыбнулась, протянула руку, и губернатор с видимым удовольствием приложился к ней губами. Анхельм в этот момент потемнел, как небо перед грозой, но продолжал спокойно улыбаться.

— Госпожа Эмерси, имею честь представиться, — сказал губернатор. — Меня зовут Рафаэль Альварес Алава, я — губернатор Южных островов и ваш почтенный слуга на время вашего пребывания в нашем чудесном городе.

Рин улыбнулась и кивнула.

— Легкой ли была дорога, ваша светлость? Я слышал, вы приехали с далекого севера. Какие там нынче погоды?

Рин удивленно вскинула брови: из какого века вылез этот господин? Так уже давно никто не разговаривает.

— Февраль, самые холодные ветра и сильный снег, так что поездка в ваш чудный теплый край дала мне возможность скрыться от непогоды. Добрался без проблем и очень быстро. Слышали об открытии железной дороги между Зальцири и Гор-ан-Маре?

— Читал в газетах. Расскажите, пожалуйста, подробнее! Может быть, и у нас на островах такая нужна?

— На островах в ней нет надобности, расстояния здесь малы.

Губернатор выглядел раздосадованным.

— Но как хотелось бы иметь такую диковинку.

— Едва ли ваш племянник обрадуется мертвым активам. Поверьте, железная дорога вам совершенно ни к чему.

— Похоже, вы правы. Ваша светлость, а как поживает его величество? В добром ли он здравии?

— Я не имел чести встретиться с ним лично, однако из надежных источников знаю, что на здоровье его величество никогда не жаловался.

— Как же так? — растерялся Алава. — Министр финансов никогда не был на приеме у императора?

— Его величество допускает к себе только двух министров. Министра вооруженных сил герцога Томаса Бертрана Кимри-Валеуолла и министра имперского хозяйства герцога Гордона Джеффри Остина-Атриди. Вы же знаете их?

— Лично знаком только с герцогом Кимри. Я слышал, что наш император немного замкнут, но чтобы настолько…

— Император приезжает только на королевский совет и посещает некоторые праздники. К счастью, его невмешательство никак не влияет на управление страной. Он, как капитан корабля задает нам курс, а мы, его верные подданные, как боцманы и помощники, исполняем и держим на плаву наш корабль. Однако мне не хотелось бы больше вести праздные разговоры. Я устал с дороги, и прежде чем мы перейдем к нашим делам, хотел бы отобедать.

Губернатор тут же окликнул:

— Рейко, обед?

— Обед готов, ваше сиятельство, — она учтиво, но с достоинством поклонилась.

— У моих дочерей закончились уроки музыки? — спросил Алава.

— Да, ваше сиятельство, закончились. Мне позвать их к столу?

— Конечно! И скажи, чтоб оделись, как подобает! — он опустошил бокал почти залпом и, икнув в салфетку, обратился к герцогу. — Ах, ваша светлость, мои доченьки учатся музыке: старшая со скрипкой, а младшая на фортепиано, играют дуэты. Младшенькой пятнадцать, старшей восемнадцать. Еще маленькие, а уже такие умницы, такие разумницы! Ну, пойдемте же, отобедаем!

Губернатор, Анхельм и Рин поднялись и пошли вслед за Рейко в обеденную залу. Большой стол был накрыт стольким количеством еды, какое могла бы съесть рота солдат, но никак не трое. Здесь было все, что могла предложить кухня Южных островов. Закуски были представлены множеством салатов с дарами моря, тончайшими ломтиками соленой океанической сельди с луковой приправой, маленькими рулетиками из соленого теста на шпажках, фаршированными оливками и креветками, канапе с большими креветками в кляре, яйца, начиненные икрой разных сортов. Хотя от рыбных блюд, которых за время путешествия было поглощено немереное количество, уже подташнивало, Рин мысленно предвкушала трапезу. Такого кок на корабле не готовил. Как жаль, что любитель рыбы Фрис это не попробует! Ее размышления прервал тонкий женский голосок:

— Папа, ты звал нас?

Рин повернулась и увидела двух милых девочек. Одна была высокой, выше Рин на ладонь, с хрупким бледным лицом в веснушках и слабым подбородком, на котором слева было небольшое темно-красное пятно, узкими плечами и тонкой шейкой. Она была одета в сизое, расшитое маленькими белыми и золотыми птичками платье с корсетом, поддерживавшим весьма большую для такого хилого телосложения молочно-белую грудь. Ее каштановые волосы были заколоты шпильками с жемчужинами. Взгляд больших серых глаз с поволокой обращался к герцогу безо всякой радости, а скорее даже с тоской, какая совсем не подходила столь юной девушке.

Рин не сразу поняла, что было не так во внешности младшей дочки губернатора. Вроде бы все было в порядке. Одета в платье мятного цвета, без корсета. Декольте у платья не имелось, так как показывать там было нечего — плоска, как доска. Плечи были худенькие и узкие, как у сестры. Словом, обычная, свойственная подростку худенькая и угловатая фигурка. Длинная черная коса до пояса, переплетенная с серебряными лентами. Кожа смугловатая, лицо широкое, лоб высокий. Но черты остренькие и четкие. Нежно-красные губки, похожие на розовые лепестки. Черные брови чайками и пронзительно-умные голубые глаза. Наконец до Рин дошло.

«На меня похожа», — подумала она со странной грустью. Девочка совсем не походила на Алаву. Этот краснолицый кабан никак не мог быть отцом этих девочек, Рин это поняла совершенно четко. Если и были у них кровные узы, то только очень далекие. Взглянуть бы на их мать…

— Ваша светлость, с отеческой гордостью представляю вам мою старшую дочь Камелию, — сказал губернатор, подтолкнув вперед сероглазую девочку, — и младшую Розу. Дочери, сегодня у нас большой праздник, к нам пожаловали сам его светлость герцог Анхельм Вольф Танварри Ример и подруга его светлости, леди Ирэн Эмерси.

Анхельм улыбнулся и поцеловал руку старшей дочери.

— Приятно познакомиться с вами, леди Алава!

— Знакомство с вами — большая честь, ваша светлость! — ответила девушка, делая реверанс. Камелия смущенно улыбнулась и почтительно кивнула Рин. Та кивнула в ответ, спокойно улыбнувшись девушке.

— В высшей степени приятное знакомство, леди Алава! — поздоровался герцог с младшей дочерью. Девочка сделала реверанс.

— Добро пожаловать, ваша светлость! Добро пожаловать, леди Эмерси!

— Что же, приступим к трапезе!

Рин с наслаждением поглощала салат с кальмарами и маленькими маринованными осьминогами и сочиняла оду повару, однако застряла на подборе рифмы к слову «осьминог». Ничего лучше, чем «сапог» в голову не шло. Едва она протянула руки к графину с белым вином, как Анхельм мгновенно заменил его на грейпфрутовый сок. Через некоторое время две служанки вместе принесли блюдо, на котором лежал гигантский запеченный с картофелем и травами тунец.

— Прошу вас, ваша светлость, попробуйте эту замечательную рыбу! Этого тунца выловили сегодня утром специально для вас.

— Милостивые боги! — пробормотал Анхельм, оглядывая тушу, от которой шел ароматный дымок. Служанка разрезала рыбу и подала герцогу тарелку с большим куском. Рин, зная, как мало он вообще ел, мысленно усмехнулась. И охнула, когда на ее тарелку легла порция не меньшего размера.

— Ваша светлость, какие новости на континенте? — осведомилась младшая дочь. Анхельм с улыбкой отвечал:

— В конце декабря достроили собор Светлой Сиани в Кастане, я слышал, дивное место. Посетите его обязательно. Знакомы ли вы с герцогиней Мелуа? Франсуаза Женевьева Мелуа.

— Ее светлость всегда гостит у нас, когда навещает свои владения на Шаберговых островах, — ответила девочка.

— Герцогиня открывает вторую консерваторию в Лилли. Я подумал, что вам как пианистке это интересно.

— Волнующее событие. Но… Да простит меня отец за мои слова… Меня мало интересует музыка, ваша светлость.

— А что же вас интересует в таком случае?

— Государственное управление, — ответила Роза, глядя на герцога совершенно взрослым и серьезным взглядом. Анхельм казался удивленным.

— Откуда же у вас интерес к таким вещам?

Роза вытерла рот салфеткой и отложила в сторону вилку. Губернатор смерил строгим взглядом дочь, подозвал служанку, чтобы та налила ему еще вина, и ответил прежде девочки:

— Роза всегда проявляла определенный интерес к моим делам, ваша светлость. После смерти жены я не мог надолго оставить малышку одну и брал ее с собой… работать. По прошествии некоторого времени это стало невозможным, но интерес у нее остался. Не принимайте всерьез, это пройдет. Лучше бы ты проявляла больше прилежания к фортепьяно, моя дорогая, а не портила глаза за книжками, которых не понимаешь. Всю комнату завалила учебниками!

— Я понимаю эти книги, папа. И ты знаешь, зачем я их читаю, — упрямо ответила девочка. Рин расслышала торопливые шаги в соседней зале, и как кто-то прислонился к стене. Она взглянула на старшую дочь и отметила, что та перестала есть и напряженно поглядывает на сестру. Что не так с этой семьей? Старшая дочь выглядит, как забитый щенок, младшая спорит с отцом, а отец так налегает на выпивку, что пора выводить его из-за стола, иначе Анхельм рискует ни одно дело не закончить, а они так и не выяснят, что происходит в городе. Как раз в этот момент в залу вошла Рейко и осведомилась:

— Ваше сиятельство, прикажете подать десерт? — спросила она. Рин отметила реакцию девочек на появление экономки: старшая облегченно вздохнула и заулыбалась, а младшая досадливо поджала губы и презрительно взглянула на отца.

— Да-да, давай скорее десерт, — махнул рукой губернатор. Зал тут же наполнился служанками, они быстро унесли все горячие блюда и закуски и подали сладости. Рин обвела затуманенным взглядом угощение и затаила дыхание. Анхельм наступил ей на ногу под столом, и Рин послала ему возмущенный взгляд. Некоторое время компания молча пила кофе, который, как отметила Рин, был гораздо ароматнее того, что ей доводилось пробовать раньше.

— А что еще происходит на континенте? — не унималась девочка. Анхельм задумался.

— Возможно, это вам будет интересно: его императорское величество издали указ, по которому на севере будет возведен портовый город. Сент-Вейлор будет располагаться у нашего единственного выхода в Северное море. Как выразился его величество, это наш взгляд в лицо Альтресии и обход Канбери.

— Очень интересно! Так вот для чего нужна экспедиция? Чтобы закрепить наши позиции на севере?

Анхельм с уважением посмотрел на Розу.

— Да, именно поэтому. Территориальные воды Канбери простираются до самых Шемверфандских островов. Поэтому нам нужно найти новую землю.

— А как же Ничьи земли?

— Жизнь в столь суровых условиях, когда в самые теплые дни воздух не прогревается выше минуса тридцати, когда день и ночь длятся по полгода, когда на многие лиги вокруг простираются лишь снега, и никакая зелень не пробивается из-под них… Жизнь в таком месте невозможна, — покачал головой герцог.

— Но эти земли нужны нам, — возразила девочка. — Я много раз думала о том, ваша светлость, что, возможно, льды скрывают сокровища.

Анхельм заинтересованно подался вперед. Рин взглянула на губернатора: тот пил вино, отставив в сторонку чай, и раздосадовано смотрел на младшую дочь и герцога. Старшая нервно поглядывала на сестру и Анхельма. Рин подумала, что герцог и младшая дочь губернатора точно нашли общий язык.

— Я не имею в виду золото, — говорила она. — Возможно, подо льдами, под водой, есть ценные ресурсы, такие как природный газ или нефть. Даже если сейчас мы не сможем их добывать, месторождения пригодятся нашим потомкам. Поэтому нам следует заявить свои претензии на эти земли. Разве я ошибаюсь?

Анхельм был впечатлен.

— Скажите, юная леди, где вы почерпнули такие знания?

Роза явно выглядела польщенной.

— У папы есть один друг, профессор геологического института в Парудже. Он написал несколько книг и подарил мне. Я прочитала.

— Ах да, — подал голос губернатор, — профессор Ханафри. Он приезжал к нам несколько раз, они с Розой необычайно сдружились.

— Я знаком с ним, он хороший друг моего дяди. Профессор Ханафри был одним из разработчиков экспедиционной программы. Кстати, об экспедиции… — вспомнил Анхельм и тут же передумал. — Хотя нет, это нам нужно отложить до кабинета. Не застольный разговор.

— Папочка, а можно мне пойти с вами? — встрепенулась Роза, почему-то глядя не на отца, а на Анхельма едва ли не умоляющим взглядом. Герцог вопросительно и немного смущенно посмотрел на губернатора.

— Нет, детка, у нас будет взрослый разговор.

— Но папа! Ты обещал учить меня! И я уже не маленькая!

— Роза! — возмущенно воскликнул губернатор.

— Леди Алава, — очаровательно улыбнулся Анхельм, беря девочку за руку и легонько пожимая, — я разделяю и горячо одобряю вашу тягу к знаниям. Но, к моему глубочайшему сожалению, наш разговор не предназначен для посторонних. Если же вам действительно интересны государственные дела, я сделаю все возможное, чтобы поощрить ваши стремления к учебе.

Девочка смотрела так, будто Анхельм только что раскрыл ей сундук с золотом.

— Вы имеете в виду, ваша светлость, вы можете помочь мне поступить в университет?

— Только если вы действительно осознаете, на какой серьезный шаг решаетесь. Учеба в университете крайне сложна и сопряжена с многими трудностями. Став студенткой, вы будете лишены всех привилегий, положенных вам по праву происхождения. Никто не будет оказывать вам почестей, помогать или решать за вас. Вы будете сами убирать свою комнату, содержать себя в порядке, готовить себе еду, дежурить на кухне и мыть посуду за собой и другими студентами. В университете принцы работают на равных с крестьянами. Не отвечайте мне сейчас, я не хочу знать вашего решения до тех пор, пока оно не будет обоснованным и обдуманным.

Хотя Анхельм говорил все это довольно ласковым и добрым тоном, Рин показалось, что каждое его слово, особенно в той части, где говорилось о мытье посуды, припечатывало девочку, словно типографский пресс. Она почти видела, как в голове у Розы крутятся шестеренки мыслей и качаются чаши весов, на которые она кладет все «за» и «против».

— И, конечно же, вам нужно будет сдать вступительные экзамены, — добавил Анхельм немного погодя. Плечи девочки опустились, уголки губ трагически поникли, взгляд был такой, словно она вдруг стала тонуть в зыбучих песках.

— Как же я сдам их? — слабым голосом вопросила она.

— Ешьте больше шоколадных пирожных, — развеселился Анхельм. — Шоколад улучшает работу мозга. И читайте книги.

Розу это не позабавило, она закрыла лицо ладошками.

— Для поступления вам нужно будет сдать историю, соринтийский, левадийский и канберийский языки, алгебру и геометрию. Также пройти собеседование по экономике и праву.

— Я слишком мало знаю, чтобы сдать экзамены, — призналась она. — Ваша светлость, я нахваталась по верхам, сколько смогла, но у меня нет надежного фундамента. Я же не училась этим вещам…

Рин и Анхельм синхронно перевели взгляды на губернатора: тот, казалось, готов был провалиться под землю от стыда.

— Господин Алава, что же вы так смотрите? — поинтересовался Анхельм.

— Ваша светлость, полноте-с! — хохотнул губернатор. — Она же маленькая девочка, ей всего пятнадцать. Ну какой может быть университет в таком возрасте?

— Сколько мне лет, как вы думаете? — герцог смотрел на губернатора с нехорошим весельем. Рин знала, что на тему учебы Анхельм может распространяться целыми днями, поэтому сейчас его не остановить. Она подвинула к себе еще один десерт, ободряюще подмигнула старшей дочери, которая с грустным видом смотрела на герцога, и принялась за угощение.

— Ну что вы, ваша светлость, грубо будет предполагать такое…

— Мне двадцать пять, — Анхельм не стал его мучить. — Сейчас я — самый молодой министр финансов за последние триста лет. Впрочем, ранее такой должности даже не было, так что, можно считать, что вообще в истории Соринтии. В двенадцать я поступил в университет, а в двадцать закончил его сразу по двум специальностям.

— Но вы же мужчина!

— Со мной училась Виолетта Катрина Зальцири-Дорсен. Полагаю, первый заместитель министра социального развития — небезызвестная вам персона? Так же как и я, она поступила в двенадцать лет и закончила в двадцать по двум специальностям. И сейчас она — второй претендент на трон после меня. У вас чудесная дочь, талантливая, умная и красивая юная леди. Скрыть ее на этих островах и зарыть в землю ее мечты — преступление. Я не бросаю слов на ветер, господин Алава, если я сказал, что помогу ей поступить, я помогу. Разумеется, если леди Алава ответит согласием на предложение и будет относиться к учебе со всей серьезностью.

— Поверьте, ваша светлость, я ценю ваше щедрое предложение, но Розе это совсем не нужно. Что она будет делать с этим дальше? — уныло спросил губернатор. — Читать детям на ночь учебники экономической теории? В жизни ей это не пригодится, только проблемы принесет. Мужчины не слишком-то любят умных женщин.

Анхельм перевел тяжелый взгляд на губернатора. Хотя он улыбался, в глазах его был лед.

— Вы действительно так считаете?

Губернатор прикончил очередной бокал и вздохнул. Опасного тона Анхельма он словно бы не заметил.

— У меня нет сыновей, мне некому передать мои дела. Для меня крайне важно, чтобы мои дочери были пристроены к хорошим мужьям и родили детей. Я уже не молод, знаю, что скоро придется их покинуть. Но уйти вот так, оставив их на самих себя, я не могу. Розе нужно учиться быть хорошей женой, а не студентом и так далее…

Губернатор не очень убедительно посмотрел на Анхельма, и Рин поняла, что его сиятельство уже довольно сильно пьян. Немудрено: столько вина выпить. Она легонько тронула герцога за руку, и шепнула, что пора заканчивать десерт и переходить к делам.

— Ну, что ж… — пожал плечами Анхельм. — Как не жаль, леди Алава, но решающее слово остается за вашим отцом. Вы же не можете покинуть дом без его согласия и оставить любимого родителя? Не можете. Не отчаивайтесь, возможно, ваш почтенный отец еще переменит свое мнение. Господин Алава, я думаю, мы уже закончили с обедом и можем приступить к работе.

Роза грустно вздохнула и тихонько спросила:

— Ваша светлость, прошу простить меня за неслыханную дерзость, но позволено ли мне будет получить минутку вашего внимания до того, как перейдете к делам?

Анхельм удивился, а Рин вся обратилась в слух. То, как вела себя девочка, настораживало. Роза всеми силами пыталась обратить на себя внимание герцога, и это не было вызвано чувствами романтического характера, это была явная необходимость подвести разговор к чему-то, что очень волновало ее. Она даже решилась спорить с отцом в присутствии посторонних и просить о действительно неслыханной вещи. Анхельм обернулся к Рин, и одними глазами она дала ему понять, чтобы он шел. Анхельм кивнул:

— Думаю, у нас есть немного времени. Если вам есть, что сказать, конечно, я готов вас выслушать. Полагаю, вы хотите поговорить со мной с глазу на глаз? Что же, я в вашем распоряжении.

Анхельм поднялся из-за стола, Роза тоже немедленно поспешила за герцогом, и они вместе вышли. Рин прислушалась к торопливым шагам двух пар ног, услышала хлопок входной двери и перевела взгляд на окно.

— Никакого сладу нет с этой маленькой нахалкой, — пожаловался губернатор, глядя на Рин. — Растишь ее, ночами не спишь, а она такие фортеля выкидывает! Что только подумает о нас его светлость?

— Папа, ты же знаешь Розу, — подала голос Камелия. — Она учтива и любезна, а его светлость кажется мне добрым человеком и не будет сердиться на нее за бестактность. Что вы скажете, госпожа Эмерси?

Рин молча кивнула на окно. Анхельм сидел на скамье, перед ним стояла Роза и объясняла ему что-то. На лице герцога застыло выражение недоумения, он хмурил брови и сверлил взглядом девочку.

— Ох! Неужели она… — ужаснулась Камелия.

— Все будет хорошо, — прошептала Рин. Она-то знала, что это выражение лица значит не то, что Анхельм сердится. Герцогу сказали что-то, что привело его в шок. Впрочем, вот уже сейчас его лоб разгладился, а на губах появилась ласковая улыбка. Он поднялся, положил девочке руку на плечо и стал говорить ей что-то. Роза приложила руку к сердцу и с благодарностью посмотрела на него в ответ. После этого они вместе направились обратно в дом.

— Леди Эмерси, — сокрушенно начал губернатор. — Вы лучше меня знаете герцога, он злится, да?

Рин пожала плечами.

— Ох, глупая девчонка. Ну ничего, поучу ее уму-разуму. Будет знать, как лезть в дела старших.

Рин перевела взгляд на губернатора: тот крутил в руке бокал и нервно смотрел на старшую дочь.

— Госпожа Эмерси, может быть, вы хотите прогуляться, пока его светлость занят? Я покажу вам сады, — сказала Камелия, улыбаясь Рин.

— Госпожа Эмерси пойдет с нами, — раздался голос сзади, Рин обернулась и увидела Анхельма. Рин подумала, что даже льды северного моря теплее, чем его улыбка. Роза рядом с Анхельмом выглядела довольной, но напряженной: она исподтишка бросала взгляды на отца и мяла в руке платок.

— Как? — крупный, похожий на красную сливу нос губернатора дернулся. — Да-да, конечно, если вы настаиваете, ваша светлость… Рейко! Вина нам в кабинет! И напитки, фрукты поставь. Камелия, возьми сестру, идите заниматься.

— Леди Алава тоже идет с нами, — сказал Анхельм. — Мы поговорили, и я убежден, что ей будет полезно своими глазами посмотреть, как ведутся дела. Ирэн, идите вперед, мы присоединимся позднее. Господин Алава, я хотел бы немного осмотреть дом, вы позволите?

— Конечно-конечно, ваша светлость! Роза, проводи госпожу Эмерси в кабинет, — приказал губернатор. Рин поднялась из-за стола, и, проходя мимо девочки, украдкой сжала ее руку.

— Пойдемте, леди Алава, — шепнула она.

Когда они поднимались по лестнице, Роза вдруг шепнула:

— Отец убьет меня. Но я так жить не могу. Я не хочу замуж за этого скота. Он продаст меня, как и свою прежнюю жену.

— Что?!

Роза шикнула и, приложив палец к губам, показала одними глазами на холл позади. Рин почувствовала на себе чей-то недобрый взгляд и решила пока воздержаться от вопросов. Выходит, дела здесь намного серьезнее и запутаннее, чем казалось на первый взгляд. Вместе с Розой она поднялась на второй этаж и прошла в большой кабинет. По стенам стояли книжные шкафы, в центре — круглый стол, вокруг стола — кожаные стулья-кресла. Вся мебель была в цветах бренди, гармонировала с полами из черного хельвея. Слуга учтиво подвинул стулья господам, служанка поставила на стол вазу фруктов и ягод, поднос пирожных и кувшины с белым вином и соками.

— Ты, выйди! — приказала она слуге, и тот поспешно выскочил за дверь. Девочка взяла листок бумаги, подвинула к себе письменный набор и стала писать. Через несколько минут она протянула Рин письмо и приложила палец к губам. Хотя писала Роза очень торопливо, почерк был разборчивым, без изысков, читать было легко. Рин водила глазами по строчкам, и с каждым прочтенным словом до нее доходил истинный размах дела. Она смотрела неверящим взглядом то на письмо, то на Розу: та сидела, напряженно всматриваясь в лицо гостьи. Едва только Рин дочитала до конца, как за дверью послышались шаги. Она быстро свернула письмо и засунула его в чашечку лифа, подмигнув девочке. Дверь открылась, вошел Анхельм, следом за ним губернатор и слуга с подносом. Анхельм сел ближе к Рин, губернатор — напротив них. Он обвел взглядом Рин и дочь и приторно сладко улыбнулся.

— Прошу прощения, что так надолго вас оставили, надеюсь вы не скучали? Госпожа Эмерси, желаете еще кофе, чай? Быть может, вина?

— Кофе, — шепнула Рин, предполагая, что сегодня ночью ей поспать не удастся, поэтому нужно запастись энергией. Тут же слуга поставил кофейник и налил ей чашку. Когда слуги ушли из кабинета, губернатор отпил вина и сказал:

— Поговорим о деле, ваша светлость?

Анхельм кивнул и разложил на столе бумаги.

— Начну с главного: северная экспедиция. Каждое герцогство предоставляет то, что может предложить, и так уж вышло, что единственная польза в данном деле от герцогства Уве-ла-Корде — это корабли. Южные острова, являясь одним из главных судостроительных городов страны, должны предоставить флотилию в размере двух линейных кораблей, четырех галеонов и шести каравелл.

— Ваша светлость, как раз об этом я и хотел поговорить… Понимаете, у города нет такого количества кораблей!

— Значит, вы должны их построить, не так ли? Экспедиция начнется в середине апреля, у вас есть еще два месяца, чтобы укомплектовать ее кораблями. За финансированием обратитесь к его светлости Гальярдо, когда казна герцогства пополнится за счет репарационных выплат.

— Купить каравеллы — не проблема, они стоят довольно дешево. Но линейные корабли и галеоны обойдутся казне примерно… — губернатор стал что-то черкать на листе бумаги, — вот столько. Миллион двести тысяч ремов. Я не уверен, что мой дражайший племянник даст необходимую сумму, а ведь тогда городу придется доплачивать из собственной казны, а это, несомненно, скажется на бюджете следующего года, ведь нам придется заполнить дефицит…

Анхельм прервал его небрежным жестом.

— Я не торгуюсь с вами, а озвучиваю волю его величества, — холодно ответил он. — Вы достанете корабли. Если вы не сделаете этого, экспедиция будет поставлена под угрозу. Вы хотите подвести императора?

Губернатор побледнел.

— Н-нет, конечно нет.

— Значит, вы найдете деньги, — герцог не спрашивал, а утверждал.

— Конечно, я приложу все усилия. Раз таков приказ императора…

Герцог удовлетворенно кивнул.

— Следующее, что я хотел обсудить, касается переписи. Несомненно, вас уже поставили в курс дела?

— Я слышал об этом.

— Я должен разъяснить, что имеется в виду. Перепись населения начинается не только в Соринтии, но и во всем мире. По ее итогам мы будем иметь представление о том, насколько велика численность людей на нашей планете и в каждой стране в отдельности, а значит, получим возможность определять дальнейшую экономическую, военную, продовольственную и социальную политику государств в отношении друг друга. Данные будут заполнятся в специальные анкеты, макеты которых сейчас уже развозят во все типографии газеты «Время Соринтии» и типографии государственных газет других стран. В связи с этим, мы должны собрать полные сведения о том, сколько человек сейчас проживает в нашей стране, включая арестантов, кроме осужденных на смертную казнь, и моряков. И так как Южные острова имеют особый статус, то и беспокоят они нас особенно. Понимаете, что я имею в виду?

Рин смотрела на губернатора, ожидая реакции на слова Анхельма. Господин Алава уставился на свои пальцы, унизанные перстнями с крупными камнями, и задумчиво жевал губы.

— Можем ли мы… поговорить об этом наедине, ваша светлость? — наконец выдавил он, взглянув на дочь.

— Разве здесь есть какая-то тайна, господин Алава?

— Не то чтобы это было тайной, но… Начну издалека. Философия южан говорит, что в дни шторма нужно быть подобным иве, а не дубу. Нужно гнуться по ветру, а не противиться его воле.

— Хорошая философия. Работает, я так понимаю? — по лицу Анхельма невозможно было понять шутит он или нет. Губернатор пожал плечами и сделал такой жест, как будто говорил «и да, и нет».

— Понимаете, война действительно унесла бы все, что мы имели, не пойди мы на некоторые уступки ей.

— Это какие же?

— Ну-у… — губернатор замялся, а потом, словно вспомнив, что он официальное лицо, прокашлялся, выпрямился и отчеканил по-канцелярски: — Разрешение на свободную миграцию беженцам и гибкая политика в отношении коренного населения островов. В последние годы войны у нас возник очень большой поток нелегальных мигрантов… — он выдохнул сердито, фыркнул и снова потерял всю представительность. — Словно у нас им медом намазано! Они плывут из Маринея на шлюпках, на любых корытах и скрываются в трущобах Лейгеса, — губернатор стал говорить очень быстро. — А если не трущобы, то где им быть? В хорошую часть города? А куда я их там дену? Ведь им нужно где-то работать, если не дать им работы, от безделья и нищеты они станут воровать!..

— Дать работу безработному — благое дело. Сегодня я был приятно удивлен миром и порядком на улицах. Мне не доводилось бывать здесь ранее, но я слышал, что у нашего окна в большой мир репутация города, где преступников больше, чем рыбы в море. Какой ценой дались вам… — Анхельм замолк и через секунду поправил себя: — Какой ценой дались нам такие изменения?

— Я начал строительство. Мы полностью перемостили дороги, достроили два корпуса у здания Адмиралтейства, много чего еще… Вы же видели мои финансовые отчеты.

Анхельм улыбнулся. Рин подумала, что его улыбка подошла бы коту, обнаружившему лаз в мышиную норку.

— Видел. Поэтому я недоумеваю, каким образом вам удалось построить так много, учитывая, что деньги практически не попадали в ваш регион, репарация еще не выплачена, а запрошенный вами бюджет города я подписал только в ноябре позапрошлого года? Откуда вы взяли столько денег, чтобы оплатить все работы?

Рин отметила, что взгляд губернатора беспомощно заметался.

— Торговля? — подсказал Анхельм. Господин Алава просиял.

— Торговля… — кивнул он. — Регион получает деньги от торговли.

— Южные острова способны торговать на экспорт и между регионами только кофе, жемчугом и некоторыми фруктами. По меньшей мере, именно эти товары были заявлены в соглашениях. И я могу точно сказать, что они не приносили такой доход, какой позволил бы отстроить такой город. Также не могу сказать, чтобы приносил большой доход городской процент с фрахта.

— Вы хорошо осведомлены о торговле, ваша светлость, — губернатор, видимо, понял, что Анхельм загоняет его в ловушку, и попытался тянуть время.

— Министр финансов не может позволить себе такой роскоши как не знать чего-либо о торговле… Или о состоянии таких важных стратегических объектов как центральный порт государства. Так как же вы это сделали, практически не имея денег? Насколько я понимаю, работы выполняли те самые беженцы, которых вы нанимали? В таком случае, у меня еще один вопрос: где же налоговые отчисления? Я не увидел их в ваших декларациях.

Губернатор почти побелел.

— Мне не приходилось им платить, — тихо сказал он. — У них… особое положение. Они согласны работать… Просто работать… Они ели и работали.

Анхельм молчал довольно долго. Гнетущую тишину никто не решился прерывать.

— Госпожа Алава, — вдруг обратился герцог к дочери губернатора. — Вы знаете, что война с Маринеем окончена?

Рин подозрительно покосилась на Анхельма. С чего вдруг такой поворот разговора? Она перевела взгляд на Розу: та тоже недоуменно смотрела на герцога, удивленная внезапным вопросом. Или Рин показалось, что девочка была удивлена?

— Леди Алава? — подбодрил ее Анхельм.

— Да. Я читала в газетах. Я также читала, что Мариней присылал посла для переговоров о заключении мира, это правда?

— Да. Однако переговоры провалились.

— Какая жалость, — разочарованно вздохнула девочка.

«Наигранное разочарование», — подумала Рин.

— Вы так считаете?

— Отчего же нет? Разве союз с Маринеем не сделает нашу империю сильнее?

— Вероятно, мог бы. Однако, союз между нашими странами в ближайшем обозримом будущем невозможен. Знаете ли вы о причинах войны с Маринеем?

Рин чуть не подскочила. Анхельм что, нарочно это делает? Знает же, что причина сидит рядом с ним!

— Рабовладение? — спросила девочка.

— Да. Именно. К сожалению, при всей своей развитости во всех отраслях жизни, Мариней остается государством, в котором процветает рабовладение. Так вот, до тех пор, пока Мариней не проведет реформу, отменяющую его, союз с ним невозможен. Потому что в нашей империи закон гласит на этот счет что…?

— Что?

Анхельм перевел взгляд на губернатора и отчеканил:

— Работорговля и рабовладение являются тяжелым преступлением против прав человека и наказываются смертной казнью.

Рин расслышала, как где-то позади в соседней комнате раздался смешок, но не подала виду.

— Вы действительно не знали этого, юная леди?

— Я… не знала, — ответила девочка и бросила осторожный взгляд на отца. Тот сидел, опустив взгляд на бумаги, и напряженно о чем-то думал. Анхельм вздохнул и покачал головой.

— Это очень печально, господин Алава, что подданные не знают законов страны, в которой живут, — герцог размазывал губернатора, как масло по куску хлеба. Взгляд его был тяжелым и разочарованным. — Впрочем, думаю, что такие законы как запрет на рабовладение — на самом деле, скорее, прописные истины. Их нужно знать с детства. Спросите себя: что будет с нашей империей, если люди не будут знать своих прав и обязанностей? Не знаете? Я вам скажу, что будет: разруха. Править будут воры, мошенники, взяточники и мерзавцы, простой человек будет объявлен скотом и поставлен в положение скота. Ничего хорошего не ждет ту страну, чей народ несвободен и угнетаем. Недовольство будет накапливаться, и в один день чаша терпения переполнится. И тогда она зальет все вокруг себя революционной кровью, и кровь эта растечется по всему миру, как отрава, имя которой — разочарование.

Анхельм замолчал. Рин неуютно поежилась. Слышать такие речи от Анхельма ей еще не доводилось, это, скорее, было в стиле Фриса. Она почувствовала на себе пристальный взгляд Розы и вопросительно приподняла бровь. Та медленно перевела взгляд на грудь Рин и обратно. Рин поняла ее намек, достала письмо Розы и протянула Анхельму. Герцог мельком оглядел бумагу и показал ее губернатору.

— Видите это письмо, господин Алава?

— Да, ваша светлость.

— Вам нужно ознакомиться с его содержанием.

— Вы позволите? — губернатор подцепил очки, болтавшиеся у него на цепочке, и водрузил их на нос.

— Нет необходимости, я зачитаю вслух:

«Сие письмо я пишу, осознавая, что оно — единственная моя возможность рассказать обо всем, что здесь затевается. Ваш приезд сюда — мой шанс изменить положение вещей! К делу: мой отец решил выдать меня замуж за Френсиса Закари, владельца судоходной компании, в определенных кругах он известен как Массам. Таким образом, он после своей смерти (я сомневаюсь, что его смерть будет естественной) передаст управление в руки этому проходимцу и затем, с позволения герцога Уве-ла-Корде, моего двоюродного старшего брата, сделает его законным губернатором; и так будет, если только император не пожелает назначить другую персону. Закари станет моим мужем, и когда он возьмет власть над островами в свои руки, то начнет действовать. Закари — выходец из Маринея, он жил на этих островах еще до того, как их аннексировала Соринтия. Все острова уже принадлежат ему, но пока не официально. Мерзавец развернул в Лейгесе сеть: везде, на каждом углу его люди, и на кораблях по ночам он привозит сюда новых — это рабы из Маринея, умело подкупленные им, и военнопленные маринейцы, которых он выкупил. Сведения о происхождении его состояния я узнала от служанки Нэли, которую он продал нам. Данные о "поставках" людей я прочитала в его деловом журнале, который он по неосторожности оставил в декабре в нашем доме. О помолвке я узнала от служанки Ракель, которая прислуживала им с отцом, когда они обсуждали условия помолвки. Закари следит за всеми передвижениями влиятельных иностранцев. Очень немного осталось в городе тех жителей, кто не подчиняется ему. Я не знаю его настоящих целей, так что могу лишь предположить, что он хочет собрать армию и осуществить переворот, чтобы сделать острова своими.

Моя сестра смертельно больна, жить ей осталось не более двух лет. С тех пор как это открылось, отец стал готовить меня в жены Закари. Я же хочу после смерти отца и сестры принять на себя обязанности управления Южными Островами. Так велит мне честь рода, моя совесть и моя мечта — стать первой женщиной-губернатором.

Во имя целостности империи, во имя всего святого заклинаю вас мне помочь! Сохраните это письмо. Если со мной что-нибудь случится, оно будет единственным вашим доказательством вины Закари пред лицом закона. Я знаю, что поступаю плохо, действуя за спиной у отца, но если это спасет мою жизнь и убережет семью от позора, а острова от разграбления, то я готова на такой шаг. Если же мой план потерпит крах, я покину это место без надежды и сожалений и тайно уйду в монастырь, где проведу остаток своей жизни.

Роза Альварес Алава ди Уве-ла-Корде, 01.02.4010 год».

Анхельм закончил, и Рин услышала, как захлопнулась ловушка. Сейчас начнется расправа над глупой мышью. Анхельм наверняка знает, что делает и обсудил это письмо с дочкой губернатора. Губернатор смотрел на дочь, и в его взгляде не было ни капли доброжелательности.

— Каких фантазий вам наплела эта маленькая сказочница? — едва сдерживая гнев, спросил Алава. Анхельм склонил голову набок и пристально посмотрел на него.

— Вы считаете это фантазиями?

— Да она на все готова, только бы сбежать из дома, уйти от своих обязанностей! Даже оклеветать отца! — всплеснул руками тот.

— Господин Рафаэль Альварес Алава, еще раз спрошу, вы считаете это письмо фантазиями ребенка? — Анхельм говорил тихо, но в голосе была сталь.

— Естественно! Неужели вы верите ей?

«Испугался, — подумала Рин. — Значит лжет. Фантазиями он это не считает».

— Представьте себе, верю, — ответил герцог. — И не без причины. Госпожа Эмерси, могу ли я попросить вас проводить нас к нашим доказательствам?

— Конечно, — ответила Рин в голос. Скрываться было более ни к чему. Она поднялась, и все встали вслед за ней.

— Пойдемте, господин Алава, — сказал Анхельм немного устало. — Сегодня вы наконец поймете, что иногда лучше быть подобным дубу, чем иве.

Губернатор тяжело поднялся со стула и пошел вперед. Когда они вышли из комнаты и прошли в гостиную, Анхельм вдруг сказал:

— Кстати, роскошный дом, господин Алава.

Губернатор покраснел и покивал.

— Благодарю, благодарю, но, думаю, он никак не может сравниться с вашим!

— Да, действительно никак не может сравниться. Мое поместье как минимум в два раза меньше. И у меня всего три человека прислуги, а не тридцать пять, как у вас.

— В самом деле? — сказал губернатор, меняясь в лице и бледнея на глазах.

— В самом деле.