Долг Короля

Глава вторая, в которой все в опасности

Жизнь в портовом районе города Лейгес кипела. Отовсюду слышались разговоры и брань моряков и грузчиков, в закоулках девицы в легкомысленных нарядах предлагали поразвлечься, туда-сюда сновали мальчишки, торгующие кустарными поделками вроде бус из ракушек. У одного здания стояла группа торговцев в зеленых плащах, все они обсуждали последнюю новость: «Златокрылый» привез из Соринтии ткани, парусину, конопляный сырец и пеньку для такелажных работ. Среди толпящихся на пристани людей Рин видела множество одетых в драное тряпье людей с красноватым оттенком кожи, выходцев с севера Маринея. Они обступили корабль, тянули руки к пассажирам и кричали наперебой. Кто-то бросал оскорбления в адрес «зажравшихся богатеев», кто-то волочился за обеспеченными гражданами, прося милостыню или работу. Рин взглядывала на них и тут же отворачивалась: видеть результаты провала своей миссии было невыносимо.

Четыре пары каблуков глухо стучали по узенькой улице, вымощенной брусками из дерева кокосовой пальмы. День был в разгаре, жаркое южное солнце нещадно пекло, словно старалось прижарить всех до золотистой корочки. Рин обмахивалась и рукой, и шляпкой, Анхельм развязал галстук и расстегнул три верхних пуговки на рубашке. Фрис шел расхристанный до пояса, обращая на себя восхищенно-стыдливые женские взгляды и возмущенно-завистливые мужские. А Ладдару, казалось, все равно, какая на улице температура. Он так и оставался в своем черном костюме и сюртуке, застегнутом наглухо.

Вдруг Рин увидела впереди примечательное здание и поспешила вперед, обогнав товарищей. Подойдя ближе, она сложила руки на груди и задумчиво рассмотрела вывеску ресторана «Оленье рагу». Она была готова поклясться, что перед ней была копия того заведения в Лонгвиле: интерьер в тех же коричных цветах, тоже есть рояль и официантки в шапочках с оленьими рожками.

— Да вы шутите, — цокнула она языком, приглядываясь к чучелу оленя у входа.

— В чем дело? — спросил Анхельм, подходя к ней.

— Оленье рагу. Такое же, как в Лонгвиле.

— Ну да. В Зальцири тоже есть такое. И в Девори. И в Гор-ан-Маре. Их много. Целая сеть, и все одинаковые. Это проект одного из совладельцев торговой гильдии Хэмлоу, помнишь, он однажды приезжал ко мне? Мы с ним решили открыть сеть таверн по всей стране, а со временем превратим некоторые из них в высококлассные рестораны. Это очень удобное и прибыльное дело, — объяснил Анхельм. — Честно говоря, поначалу мы всерьез волновались об успехе. Но потом один из управляющих маршрутами из центрального отделения Хэмлоу в Синтаре подбросил нам одну любопытную идею. По его совету мы сделали единое название для всей сети и одинаковую одежду для работников. А слухи о симпатичных официантках в шапочках с рожками оленей сделали свое дело.

— Так вот как ты зарабатываешь деньги. На хорошеньких официантках. А я-то голову ломала.

— Один из способов… — засмеялся Анхельм.

Рин хмыкнула и зашагала дальше.

— Как же здесь жарко! Еще чуть-чуть, — и на мне можно будет яичницу жарить. Когда мы придем? — выдохнул герцог, обмахиваясь.

— Почти на месте. Нам вот туда.

Спустя пять минут они повернули на Третью Портовую линию, где имели удовольствие лицезреть замечательную драку. Два рослых матроса, судя по кривой траектории движений, находившиеся в приличном подпитии, устроили дебош как раз в том месте, куда направлялась Рин.

Анхельм опасливо покосился на девушку и робко предположил, что, может быть, выбрать другое время, другое заведение и другую дорогу, но та лишь фыркнула и посоветовала держаться за ней. Один матрос — обладатель большой лысой головы, похожей на картофелину, — с видимым удовольствием избивал посетителя кондитерской. Его пьяный товарищ — высоченный, похожий на шкаф бородач, — громил витрину стулом. Стекла сыпались дождем во все стороны так же, как и обломки столов и стульев, на дорогу летели пирожные и тортики, а откуда-то из глубины здания слышались громкие визги хозяйки заведения. Рин растолкала толпу зевак и направилась внутрь, уклонившись от пролетевшего прямо перед ее носом стула.

— Мы закрыты! Мы закрыты! — кричала хозяйка, забившись в угол под стойкой и размахивая руками. Это была немолодая уже женщина сухонького и хрупкого телосложения. На ней был белый передничек и сине-серое платье, щедро обляпанное кремом и мукой. Впрочем, мука и крем теперь были везде: на стенах, на остатках мебели, на побитых посетителях, лежавших на полу без сознания. Рин перешагнула через молоденького парнишку, дергающего ногой, и подошла к хозяйке.

— Альберта, а ну-ка вылезай оттуда.

Хозяйка подняла на нее взгляд и неверяще уставилась.

— Ты… Рин?! — выдохнула она, и та тут же приложила палец к губам.

— Что происходит?

— Да вот эти двое! — Альберта всплеснула руками, показывая на матросов. — Пришли из меня деньги выколачивать! Я уже давно говорила Массаму, что не буду ему платить! А этот вымогатель все равно своих громил прислал! Рин, сделай что-нибудь! Ах! А ну пошел прочь, негодяй! Этот торт для дочки губернатора!

Хозяйка вскочила на ноги и запустила первой попавшейся чашкой в голову матросу, который подбирался к огромному торту с вафельными лебедями. Тот даже не обернулся, когда она разбилась вдребезги об его голову. Рин посмотрела на своих спутников. Герцог шокированно оглядывал заведение, Фрис уже развалился на низенькой табуретке, привалившись к стене, а Ладдар нервно поглядывал на часы.

— Стойте тут, — сказала она. — Придется разобраться. Чувствую, тортиков мне сегодня поесть не удастся, — проворчала Рин, засучивая рукава рубашки. Подойдя к бородатому матросу со спины, она похлопала его по плечу. Тот обернулся, мелькнула рука Рин — она ударила его в кадык, а затем коленом в пах. Верзила захрипел, завыл, согнулся пополам и грохнулся наземь. Его товарищ, увидев это, побежал к Рин. Девушка без труда увернулась от его огромных кулаков, ударила в точки на сгибах локтей, и точно так же, как и бородача — по кадыку и в пах.

— Значит так, ребятки. Дернетесь — оторву бошки к хренам собачьим, — сказала она, надавливая пальцами на болевые точки на их шеях. — Сейчас вы попросите у этой милейшей женщины прощения и вылижете здесь все, включая стены и посетителей. Ясненько?

Рин отпустила лысого, и он тут же прорычал:

— Ух, погоди, вот встану…

Фраза так и осталась недосказанной, потому что к его горлу прижалось лезвие кинжала.

— И что тогда? — с нежностью разъяренной кобры прошипела Рин ему на ухо. — Дернешься — мой кинжал приятно охладит твою горячую кровь. Попытаешься драться — я изобрету новый цвет. Назову его «мозги в шоколаде». А труп скормлю акулам. И никто не вспомнит, что был такой замечательный лысенький паренек, который любил бить беззащитных и громить лавочки законопослушных пожилых леди. Я голодная. А когда я голодная, я очень злая. И неизвестно, что мне взбредет в голову.

Лезвие пропутешествовало от его горла по спине и уперлось в бок.

— Вставай, позорище. Шагом марш вылизывать стенки.

Она пинками подняла на ноги обоих матросов и уселась на стол, сложив руки на груди. Хозяйка кондитерской незамедлительно вручила матросам ведро с водой и тряпки и стала командовать. Анхельм осторожно подошел к Рин и тихонько спросил ее:

— Милая, какого демона тут происходит? Ты уверена, что у нас есть время заниматься этой ерундой? До сих пор я потакал твоим желаниям, но сейчас я начинаю терять терпение.

Рин вздохнула. Раздражение Анхельма было ей вполне понятно, поэтому она не стала язвить и объяснила:

— Альберта — моя старая знакомая. Когда-то она мне жизнь спасла. Я не могу бросить ее просто так.

— Ты понимаешь, что твои усилия тщетны? Насколько я понял, этих матросов послал кто-то…

— Местная большая шишка криминального мира. Хотела бы я знать, кто такой этот Массам. Альберта?

— Мне не так и много о нем известно. Знаю только, что у него все Южные острова под колпаком, — развела руками хозяйка.

— Слышь ты, лысый! — позвала Рин. Матрос обернулся и подошел, оглядывая неприязненным взглядом Анхельма.

— Че надо?

— Ты давай повежливее говори, — рыкнула Рин, как бы невзначай отодвигая герцога назад, себе за спину. — Тебя Массам послал?

— Не знаю такого.

— Все он знает! — заявила Альберта, подходя к Рин. — Массам уже не первый раз присылает своих подонков!

— Тише, Альберта, тише.

Рин спрыгнула со стола и вдруг с силой пнула лысого чуть ниже колена. Тот, заорав от боли, упал на пол, и она тут же вырубила его ударом по шее сзади. Его бородатый товарищ бросил швабру и дернулся к Рин. Пьяная дымка ушла из его глаз, он был напряжен и готов драться не на жизнь, а на смерть. Оценив ситуацию, она мгновенно выхватила револьвер, и дуло уперлось в лоб матроса. Он замер с поднятыми руками, лицо его стало наливаться кровью.

— На кухню все! Быстро! — отрывисто скомандовала Рин друзьям, не сводя тяжелого взгляда с потенциальной жертвы. — Альберта, закрой двери, зашторь окна, выкини отсюда всех и освободи подсобку. И принеси самую толстую веревку, какую найдешь.

Женщина тот час бросилась исполнять. Фрис тяжело поднялся со стула, лениво подошел к Анхельму, и увел его с собой на кухню. Ладдар молча проследовал за ними. Рин дождалась, когда ее друзья уйдут и снова обратилась к матросу:

— У тебя есть два варианта. Первый: опытным путем мы узнаём, есть ли у тебя мозги. Револьвер препарирует некрасиво, но качественно. Второй вариант: выкладываешь все, что знаешь. Ну как?

— Я ничего не знаю.

— Значит первый вариант? — ее палец чуть придавил курок.

— Белый нас прислал. Наш капитан это. На «Белом ветре» ходит, потому и зовут Белым, — ответил бородач, сверля ее взглядом.

— Зачем прислал?

— Сказал зачистить лавочку и выкинуть кошелку.

— Зачем ему это?

— Груз хранить.

— Какой груз?

— Не знаю.

Рин недоверчиво вскинула бровь вверх и сильнее надавила на курок.

— Правда! Не знаю! — занервничал он. — Торговля! Пес его знает! Мы к товару — ни ногой, Белый в трюм не пускает. Выгружают без нас.

Курок ушел почти до упора.

— Убери ствол, а! — попросил бородач. По его щеке потекла крупная капля пота.

— А рожу тебе вареньем не намазать? Потерпишь. Что он имеет с груза?

— Деньги. Делится щедро. Команда корабля двести человек, с каждого захода в порт он нам отстегивает по две тысячи ремов. Барыши тут самые большие, видать, даже в Маскарене так много не дают, как здесь.

— Откуда груз?

— Галдам.

— Прибыль, говоришь, самая большая… — прищурилась Рин. — Когда Белый будет в порту?

— Сегодня около девяти придет на третий док.

— Как найти?

— Фрегат с орлом на носу. Ночью он отплывет.

— Ясно, — сказала Рин и ударила бородача под дых. Он согнулся, и она приложила его револьвером по шее. Тяжело вздохнув, она взяла матросов за ноги и поволокла в подсобку. Из-за двери появился бледный и нервный Анхельм. Увидев, как она тащит матросов, он округлил глаза.

— Они же тяжелые!

Рин сделала такое лицо, как будто бы говорила «да быть того не может!»

— Их надо связать, пока не очухались.

Рин накрепко связала их и заткнула рты тряпками. Анхельм следил за ней с некоторым страхом и недовольством.

— Зачем все это? Ты вообще мне что-нибудь объяснишь? — холодно спросил он, когда они прошли на кухню.

— Значит, слушай, — вздохнула Рин тяжело, уселась на стол и задумчиво уставилась сквозь Ладдара. Тот ответил ей неприязненным взглядом, но она не обратила внимания.

— Альберта, сделай хотя бы чаю, я устала, как собака, — поморщилась девушка и продолжила. — Так вот. Судя по тому, что мне удалось узнать, где-то здесь находится крупный склад контрабанды.

— Говоря о контрабанде, что конкретно ты имеешь в виду? — уточнил Анхельм.

— Товар, который приносит самые большие прибыли.

— Золото? Оружие?

— Люди. Рабы, — серьезно посмотрела она на него. — Прямо под нашим носом гнездо работорговцев, о котором местные власти либо не знают, либо не хотят знать, либо знают и потворствуют. Этот бородатый сказал, что товар везут в основном из Галдама. Это рыбацкий городок рядом с Винетрой, до соринтийской границы и герцогства Уве-ла-Корде там рукой подать, всего день пешего пути. В последние годы войны там осталось много сирот, а города вокруг были разбиты, разграблены.

— Ну и при чем тут работорговля?

Рин задумчиво пожевала губы.

— Попробую объяснить. Правительство Маринея сейчас выплачивает огромную репарацию, а до того сильно потратилось на ведение самой войны. Ты рассказывал, что первым делом деньги пойдут на восстановление стратегических объектов, больших городов и выплаты по долгам, и только в последнюю очередь — в деревни. Война довела тамошних жителей до крайней нищеты и оставила существовать буквально на развалинах. Они пошли бы на все, только бы выбраться из этого кошмара. А дальше картина мне видится следующим образом. Приезжает богатый дядя на большом корабле и обещает несчастным детям войны сладкую жизнь на Южных островах, которые маринейцы по старой памяти считают своей территорией, ведь аннексированы острова были чуть больше десяти лет назад. Так вот, он говорит, что устроит их на работу в хорошее место за небольшую плату и забирает с собой… — она ненадолго задумалась, а потом спросила Анхельма:

— Ты вообще был здесь когда-нибудь раньше?

— Нет, ни разу.

— Еще десять лет назад Южные острова были трущобами, в которые даже мне было страшновато соваться. Лейгес был одной большой клоакой, куда стекались все отпетые воры и мошенники. Война навела здесь шороху. Поэтому я была несказанно удивлена, когда увидела сегодня такой порядок на улицах и отстроенный город. Все это не случайно!

— Конечно не случайно, — подтвердил Анхельм. — На восстановление южных территорий выделялся огромный бюджет. Губернатор запросил серьезную сумму, но обоснованно. Лейгес — главный порт на юге, это наше окно на запад. Лицо нашей страны. То, что губернатор в военных условиях сумел превратить трущобы в цивилизованный город — это большая его заслуга. И, кстати, Гордон Атриди, который с этого года назначен министром хозяйства, приедет сюда с ревизией в мае.

— И что он здесь обнаружит? Внешне все будет — конфетка. Но какой ценой дается эта конфетка? Альберта? Ты что-нибудь знаешь?

Альберта согласно кивнула.

— Восточную часть города начали отстраивать еще лет пять назад.

— Но бюджет я подписал только в ноябре позапрошлого года! — воскликнул герцог. — Он не успел бы за такое время так отстроить город.

— Видишь? Значит, ты не все знаешь.

— Нет, подожди. Губернатор мог давать деньги из своего кармана, — не сдавался Анхельм. Рин скептически поджала губы.

— Стал бы он это делать? Анхельм, здесь произошло преступление. Вот это конкретное место собираются использовать в качестве склада для хранения товара из Галдама. Вполне вероятно, живого товара. И я говорю не о живой рыбе. Все, что нам нужно выяснить — это личность Белого, кто в действительности его прикрывает, и что за товар.

— Я думаю, это все проделки Массама, — сказала хозяйка кондитерской. — Он никому в портовом районе жизни не дает. Ко мне-то он не особенно лез, потому что мой муж был начальником полиции. Но когда мой дорогой погиб… Подонки Массама стали все чаще ко мне заходить и намекать, что мне лучше уйти. Я обращалась в полицию, говорила, что мне угрожают, а мне ответили лишь, что это немудрено, учитывая, сколько врагов в преступном мире нажил мой покойный муж. Посоветовали собрать вещи и уехать подобру-поздорову, потому что никто этим делом заниматься не будет. У меня просто не приняли заявление. Но куда мне ехать? Здесь я родилась, здесь уж и в могилу лягу. Кондитерскую жаль, я всю жизнь ей отдала… Последний месяц я провела, словно в осаде… Все соседние лавочки Массам уже взял под свой контроль, я одна осталась на Третьей линии!

— Минуточку, — сказал Анхельм, — а почему я об этом ничего не знаю? Мое «Оленье рагу» в пяти минутах отсюда, но я первый раз слышу о подобных сложностях.

— Не думаю, что ресторан, которым владеет герцог, станут трогать. Отсюда вывод: есть координатор, который говорит, кого можно потрясти, а кого нет. А раз полиция бездействует, то есть кто-то, кто прикрывает вымогателей и контрабандистов надежным способом. Надежнее всего это может сделать только человек, обладающий большими деньгами и властью. Так что, может статься, что губернатор как раз и есть тот, кто прикрывает работорговлю.

— Абсурд, — заявил Анхельм. — Губернатор в родстве с четой Гальярдо, он не стал бы так подводить семью!

Рин прищурилась.

— Послушай-ка, откуда у тебя столько веры в людей? Тебе напомнить, как два не особо дальновидных товарища облапошили тебя, открыли у тебя под носом, в твоем собственном замке, свое дело и украли колье твоей матери, которое только каким-то чудом не успело уйти в неизвестные руки, м-м?

Анхельм только обиженно поджал губы.

— Здесь можно предположить самые абсурдные вещи и вероятность того, что это будет так — примерно девяносто процентов. В семьдесят пятом году я уничтожила здесь огромную сеть контрабандистов, которую прикрывал одновременно Канбери, губернатор и мэр Гор-ан-Маре. Поэтому меня совершенно не удивляет, что здесь снова образуется такое дело. Проклятое место, проклятое эхо войны.

Кастедар достал сигареты и закурил. Рин поморщилась от запаха дыма.

— Собственно, вы-то здесь при чем?

— Хороший вопрос. С одной стороны, здесь может развиться нечто гораздо хуже, чем просто работорговля. В один прекрасный момент этот самый Белый — или Массам — наберет хорошую команду головорезов, грохнет губернатора и захватит власть на острове. Дальше — непредсказуемо. Южные острова — одно из очень немногих мест в Соринтии, где нет гвардейцев императора, поэтому здесь никто ничего не боится. Но с другой стороны, мне за это не заплатят, в личное дело не запишут, к награде не представят, а еще могут заинтересоваться моей личностью. Одним словом, денег здесь я не поимею.

— А безопасность страны, долг родине тебя уже не волнует? — спросил Анхельм мрачно.

— Я этой стране ничего не должна, чтобы геройствовать зазря, — прищурилась Рин. — А по известному закону подлости, инициатива инициирует инициатора.

Фрис вдруг рассмеялся, и на него все обернулись. В ответ на вопросительные взгляды он лишь хитро посмотрел на Рин и взял чашку чая, предложенного Альбертой. Пока они разговаривали, хозяйка уже приготовила чай и стала наводить порядок на столе. Она освободила его от многочисленных плошек, чашек, другой посуды и муки и согнала с него Рин:

— Рин, сколько раз говорила: не сиди на столе! — проворчала Альберта.

— Что я сделаю? У тебя тут ни одного целого стула не осталось.

— Посмотри на себя сзади.

Рин посмотрела и ахнула: ее коричневые штаны были в муке.

— Так или иначе, нам нужно решить, что мы сейчас делаем? — спросила она, отряхиваясь. — Я рассчитывала полакомиться тортиками, но в этой жизни все против меня, так что… Анхельм?

— У меня дела, Рин, мы должны спешить, так что сейчас мы идем к губернатору. И хотя я сомневаюсь в этом, все же надеюсь, что до него мы дойдем без приключений.

Альберта вдруг замерла, а потом подошла к Рин и прошептала что-то на ухо ей. Та сделала какое-то странное лицо и округлила глаза.

— Прошу простить мою невоспитанность, — спохватилась Рин. — Ваша светлость, разрешите представить вам Альберту Вонн, хозяйку славной кондитерской на Третьей Портовой улице. Альберта, познакомься: герцог Танварри, его светлость Анхельм Вольф Танварри Ример.

— Великие боги! — старушка тут же попыталась выполнить неуклюжий реверанс. — Ваша светлость! Как это грубо с моей стороны… Мы сейчас же все здесь приберем, это просто ужасное недоразумение! Мне ужасно жаль, что вы стали свидетелем столь непристойной сцены, ваша светлость!

Анхельм улыбнулся и остановил хозяйку.

— Не беспокойтесь, это нам следовало предупредить вас о визите. Ничего страшного не произошло. Это всего лишь недоразумение.

«Простой, как три рема, — умилилась Рин. — Да-а, в былые времена Гальярдо бы мне голову оторвал за то, что я подвергаю высокопоставленную персону опасности. Эх, нет на меня управы!»

— Как жаль, что у нас так мало времени, и мне не удастся отдать должное вашему искусству кондитера, госпожа Вонн!

— Ах, что вы! Мне так жаль, что я не могу принять вас как полагается, ваша светлость!

Рин поняла, что если сейчас она не прервет этот обмен любезностями, все рискует затянуться. Поэтому она кашлянула и сказала:

— Мы можем отправиться прямо сейчас, но есть одна проблема. Точнее две проблемы. Лежат в подсобке связанные. Отпустить их я не могу, оставить там до вечера — тоже.

Анхельм задумчиво посмотрел на Рин.

— Губернатор должен объяснить мне некоторые вещи, — сказал он после долгого молчания. — Поэтому нам придется взять их с собой.

— Ты хоть представляешь, как далеко их тащить?

— Мы тащить никого не будем. Я более не имею никакого желания путешествовать по этому городу пешком, так что пойди на улицу и найди экипаж, достойный герцога.

Рин обратила внимание на холодок в его голосе и на то, как заулыбался Фрис при этих словах. Задумчиво хмыкнув, она отряхнула штаны и направилась на поиски экипажа. В порту, возле транспортно-пассажирской конторы, где они оставили багаж, ничего подходящего не нашлось, поэтому Рин решила пройти вглубь доков, чтобы найти императорское почтовое отделение. Покопавшись в памяти, она припомнила, что нужное ей место находилось в одном из корпусов Адмиралтейства. Уточнив дорогу у прохожего, она зашагала в указанном направлении. Адмиралтейская площадь Лейгеса изменилась до неузнаваемости: деревянную брусчатку перемостили светлым гранитом, в центре построили большой фонтан с дельфинами, вокруг фонтана — деревянные лавочки и цветущие клумбы. Напротив площади теперь располагалась широкая подъездная дорога к одному из корпусов Адмиралтейства. Это громадное четырехэтажное здание со стенами циннвальдитового цвета огибало порт Лейгеса, отделяя его от жилой части города. Рин повертела головой, высматривая нужный подъезд, и когда нашла, прибавила шагу.

— Экипаж на весь день? — зевнул начальник конной станции, к которому ее направили при входе. В этом толстяке с очень темной, почти черной кожей без труда можно было узнать выходца с Шаберговых островов, располагавшихся далеко на юге. Он с сомнением посмотрел на Рин и ухмыльнулся. — Да еще и с тремя лошадьми? Это очень дорого. Да и нет у нас такого.

Рин прищурилась и облокотилась на прилавок, заваленный бумажками.

— Я видела такой при входе.

— Он не на ходу.

— Только что приехал!

— Вот когда отдохнет, тогда будет на ходу. И тогда не дам, потому что он вечером отправится к господину Закари.

— Плевать мне, к кому он там отправится. Именем герцога Танварри, я приказываю вам сию минуту предоставить экипаж для его светлости Анхельма Вольфа Танварри Римера, — процедила Рин.

— Не знаю такого. Почем мне знать, кто он там такой — герцог или не герцог? Я сейчас экипаж отпущу, а мне потом от господина Закари попадет.

— А я знать не знаю, кто такой господин Закари, господин ли он, и, если честно, мне на него плевать, — повторила Рин, похлопала по карманам и достала значок сотрудника департамента безопасности. Начальник уставился на него с недоверием, пошевелил усами и крякнул.

— Именем герцога Танварри, приказываю сию минуту предоставить карету, — с ледяным спокойствием повторила она. Толстяк медленно поднялся со стула, и, бросив неприязненный взгляд на Рин, ушел в одну из дальних комнат, откуда вернулся с огромной связкой больших ключей. Она прошла вместе с ним до денников и уселась на покосившуюся скамейку при входе, ожидая, когда ей соберут экипаж. Рин страшно хотелось пить, от жары болела голова.

— Эй, мальчик! — окликнула она конюха. — Вода где есть?

Мальчишка показал ей пальцем на небольшой питьевой фонтанчик-чашу рядом со входом в здание. Рин поднялась и пошла к нему. Проходя мимо открытых дверей, она услышала разговор начальника с кем-то:

— …асти, поди-ка к Массаму и скажи, что к нам заявились законники. Чего? Да пес ее знает, кто такая, но значок не игрушечный был.

Рин навострила ушки. Она умывалась нарочито медленно, вслушиваясь в каждое слово. Жаль, что слышно было только начальника.

— А? Я почем знаю, знает он ее или нет? Она сказала, что знать не знает, кто такой Закари. Значит не из его шайки-лейки. Как описать? Ну… хорошенькая такая блондиночка, белокожая северянка. Оружием увешана с головы до ног. Да хватит вопросы задавать! Мне проблем с законом не надо, пусть Закари сам с ней разбирается. Гони давай к нему.

«Ах, вот как?.. Ну, что ж, это мы запомним», — подумала Рин. Она почувствовала на своей спине взгляд, повернулась и сдержанно улыбнулась начальнику станции. Тот рассматривал ее, прищурившись, потом медленно кивнул в сторону. Рин повернула голову и увидела выезжающий к ней экипаж. Рин дала начальнику станции задаток, села в карету и приказала трогать.

Когда она вернулась, ее друзья и Кастедар все еще были на кухне, сидели все вместе за столом и мирно пили чай с пирожными с кофейным ликером.

— Тебя за смертью посылать, — проворчал Анхельм. Рин, не зная смеяться ей или злиться, посмотрела сначала на Анхельма, потом на Кастедара. Губы демона чуть дрогнули в едва заметной улыбке, но тут же его лицо застыло привычной восковой маской. Анхельм собирал какие-то бумаги в свой дипломат, с которым не захотел расставаться по прибытии.

— Ой, Рин, дорогуша, сегодня определенно не самый плохой день в году! — обрадовано начала Альберта, наливая ей чай. — Его светлость предложил мне…

— Госпожа Вонн, — прервал ее Анхельм, — мы же договорились. Полная конфиденциальность.

— Ах, да-да… Прошу прощения, я забылась.

— То есть, им можно знать, а мне нет, да? — уточнила Рин. Герцог кивнул в ответ. Рин прищурилась и задумалась. Анхельм выглядел очень отстраненным, в его взгляде совсем не было той теплоты, с какой он всегда смотрел на нее. Рин прокрутила в голове все, что говорила ему и поняла: Анхельм пытался показать, кто хозяин положения, и выказывал обиду за то, что она довольно грубо осадила его при посторонних, высказав свое мнение о его доверчивости. Ну что ж, справедливо, действительно грубовато получилось. Интересно, как долго он продержится?

— Экипаж ожидает у входа, ваша светлость. Разрешите, я понесу ваш багаж.

Не дожидаясь ответа, она взяла со стола его дипломат и понесла к карете. Анхельм поспешно встал и пошел вслед за ней, чуть не стукнулся лбом о низкую балку дверного проема и успел поймать ее за руку до того, как она вышла.

— В чем дело? — спросил он. Рин удивленно взглянула на него.

— Этот же вопрос я могу задать вам, ваша светлость.

— Прекрати эти глупые шутки, это вовсе не смешно.

— Какие шутки? Если бы я хотела пошутить, я бы надела шутовской колпак, ваша светлость.

— Ты нарочно! — Анхельм отнял у нее дипломат и тихо сказал. — Прошу тебя, любовь моя, не называй меня никогда по титулу.

Рин вздохнула и закрыла рукой лицо: минуты не продержался!

— Ну что ж ты такой мягкий, а… Ничего не поделаешь. Анхельм, прости меня за то, что я так резко высказалась о твоей доверчивости при посторонних.

Взгляд Анхельма потеплел.

— Но, пожалуйста, не будь со мной таким… такой… — Рин тщетно силилась отыскать более мягкое слово, заменяющее «тряпка» и «подкаблучник». — Будь со мной строже, а? Иначе я тебя перестану слушаться.

— Когда я вижу тебя, моя голова отказывается мне подчиняться. Я очень сильно люблю тебя. Я не хочу тебе приказывать, знаю, что ты не терпишь приказов.

Рин помрачнела.

— Послушай. Наши отношения — это отношения лошади и наездника, где лошадь — я, а ты — наездник. Понимаешь? В нужный момент ты должен осадить меня, пришпорить, хлыстом ударить, и в нужный момент — похвалить и дать лакомство. Иначе я удила закушу, а тебя сброшу. И еще копытом под зад дам.

Анхельм взял ее за плечо, нагнулся и, очень серьезно посмотрев в глаза, тихо сказал:

— Я предлагаю тебе новый вариант отношений, где никто ни на ком не ездит. Осмысли.

Анхельм вышел и пошел в карету, а Рин со вздохом направилась обратно, чтобы забрать матросов. Альберта прибирала чашки, а Ладдар вышел к карете.

— Развести такой балаган при посторонних людях, — шепнул ей Фрис, помогая вытащить бессознательное тело из подсобки. — Вы с мальчишкой совсем с ума сошли от любви?

— Не твое дело, — огрызнулась Рин. — Как ты представился Альберте?

— А это твое дело? — развеселился келпи. Рин сдула упавшие на лоб волосы и встала в позу сахарницы.

— Мы можем говорить правду на свой лад, но врать мы должны одинаково.

— Я не представлялся ей, глупая. И нечего срывать на мне настроение, я тебе не мальчик для битья.

Рин сникла.

— Прости. Ты и вправду тут ни при чем.

— Умница. И впредь запомни простое правило: никогда не пытайся как-либо принизить авторитет мужчины при посторонних людях, даже если ты во сто крат умнее и права. Тем более, если ты права. Это залог долгих и счастливых отношений.

— Ну почему Анхельм не может быть таким, как ты?

— Потому что он не я. Наговорилась? Может, пойдем?

Рин вздохнула, взяла матросов за ноги и потащила к выходу. Вместе с Фрисом они погрузили их в карету.

— Девчонка, — позвал келпи, — у меня нет ни малейшего желания ехать к этому вашему губернатору, я прогуляюсь до ближайшей реки. Я голоден и сильно устал. Давиться человеческой едой больше не могу. Пока не отдохну, толка от меня не будет.

— Конечно, Фрис. Встретимся завтра в десять утра там, куда причалил корабль, хорошо?

— И как я узнаю время?

Рин сняла с руки часы и застегнула на запястье Фриса.

— Пройдет ночь. Утром, когда стрелки остановятся вот здесь, ты должен быть в условленном месте.

— Хорошо.

Она улыбнулась ему, и Фрис зашагал по улице в сторону порта.

— Гхм, — напомнил о себе Кастедар, мрачно глядя на Рин.

— Вы что-то хотели, господин Эфиниас?

— К чему это? Ты знаешь мое имя, и мы давно на «ты». Я не поеду с вами. Мне это не интересно. Буду ждать вас в пассажирской конторе. Смею надеяться, что вы не станете ввязываться в неприятности и расследовать это дело прямо сейчас. Наш корабль отплывает завтра, у нас нет времени.

Рин кивнула ему, и демон ушел прочь быстрой и легкой походкой. Альберта вышла из кондитерской.

— Ну что же ты, даже до свидания не скажешь?

— Я вернусь вечером, — пообещала Рин, но чуть подумав, поправила себя: — Возможно. Если не вечером, то рано утром загляну. До встречи.

Рин пожала ей руку, села в карету и приказала трогать к дому губернатора. Сама она села рядом с Анхельмом, а моряков посадила напротив. Колеса застучали по мостовой, Рин принялась рассматривать город, который изменился до неузнаваемости за то время, что она не приезжала сюда. Если можно было так выразиться, город посветлел. Деревянных домов почти не осталось, едва они выехали из района порта и въехали в жилые кварталы, их стали сменять аккуратные, изящные двух и трехэтажные виллы с белыми стенами и рыжими черепичными крышами. Большинство дворов имели богато украшенные сады и внушительной высоты ограды. Низенькие и тонкие деревца свидетельствовали о том, что дома отстроили совсем недавно.

— Богато… — проговорила Рин. — Не так давно здесь были пустыри…

— Теперь твои слова не дают мне покоя, — признался Анхельм. — Помнишь, я мучился с налоговыми отчетностями? Я-то надеялся, что невязка в налоговых декларациях — ошибка казначея, но теперь вижу, что нет, это казначей получал неверные цифры. Что если здесь и вправду работорговля? Закон Соринтии на эту тему выражается предельно ясно: смертная казнь. Если все действительно так, я вынужден буду действовать без промедления. Но — боги свидетели — у меня нет на это времени!

Рин бросила на него осторожный взгляд: герцог был напряжен и мрачен, голубые глаза смотрели подозрительно, а губы сузились в ниточку. Он нервно крутил перстень-печать на пальце и разглядывал виллы.

— Губернатор знает о моем приезде, я отправлял почтового голубя еще из Гор-ан-Маре, — добавил он, и Рин сердито фыркнула.

— Зачем? Неожиданный визит был бы куда эффективнее!

— Этикет требует предупреждать высокопоставленных персон о своем визите. Он не обычный горожанин, — объяснил герцог. — К тому же, у меня есть дела к нему, мне нужно было, чтобы он подготовился. Естественно, я не рассчитывал, что встряну в историю в первый же час после прибытия.

— Анхельм, — позвала Рин, и он перевел взгляд на нее. — Что будем делать?

Герцог задумчиво пожал плечами.

— Что делать с этими двумя? — уточнила Рин. — С порога бросить ему их под ноги — не лучшая тактика.

— И не думал об этом. Сначала я расспрошу его о делах, а ты слушай и сопоставляй с тем, что тебе известно. Конечно, ты тоже будешь вовлечена в беседу, поэтому старайся как можно меньше отвечать на его вопросы. Покажи всем своим видом, что ты стесняешься его, разыграй, что слишком сильно устала с дороги и хочешь отдохнуть. Что угодно!

— Притворюсь, что у меня болит горло и пропал голос. Скажешь, что меня продуло на корабле.

— Хорошо, подойдет. Моя задача — вынуть из него максимум информации, а затем сопоставить его рассказы с реальностью и тем, что ты знаешь.

— Если я захочу что-то сказать, буду писать тебе записки.

— Да. Твоя одежда… точнее, твое оружие тебя может выдать.

— Боюсь, что мы уже уехали слишком далеко от торговых кварталов… — покачала головой Рин. — При мне Соколиная песня, револьвер и кинжал. Попробуй-ка спрятать Песню в дипломат, под бумаги?

Рин отстегнула ножны и протянула Анхельму. Тот раскрыл дипломат и попробовал уложить, как она сказала. Крышка закрылась с трудом.

— Ну, никто не увидит, если будешь аккуратен, — понадеялась Рин. — Револьвер останется со мной, ты все равно не умеешь стрелять.

Рин отстегнула с бедра кинжал и взвесила в руке.

— Давать его тебе бесполезно, а на мне он будет выглядеть подозрительно.

Анхельм взял у нее оружие, отвернул полу пиджака и спрятал в потайной карман. Ткань заметно вытянулась вниз.

— Видно, что у тебя в кармане что-то есть.

— Ну и что? Может, я там кулек монет по три рема несу. Я герцог, он не посмеет задавать вопросы. Кстати, вспомнил: я все время забывал показать тебе, где держу деньги.

— Это еще зачем? — удивилась Рин. Анхельм усмехнулся и снова раскрыл дипломат.

— Ты как маленькая. Мы очень далеко от дома, мало ли что случится. Смотри внимательно. На мелкие расходы деньги лежат в дипломате, вот в этом кармане. С крупными счетами другая история. У тебя с собой записная книжка?

Рин кивнула и достала из бокового кармашка на бедре свою записную книжку и карандаш. Анхельм взял и стал листать, ища пустую страницу. Рин перевернула сама и ткнула пальцем в список адресов в самом конце книжки.

— Ты пишешь не на соринтийском? — спросил Анхельм, записывая номер счета.

— Нет, это аириго. Я пишу на нем, чтобы не забывать родную речь, и чтобы никто не смог прочитать мои дневники.

— Понятно. Так, вот мой счет. Запомни его на всякий случай. Основной банк, который обслуживает меня, находится в Кандарине, мои дела ведет… дай допишу… Горан Малкович. Если расходы крупные, я предъявляю паспорт, ставлю печать моим перстнем и называю банковский счет, на который потом приходит чек.

— Представляю, какие чеки тебе придут, когда мы вернемся домой, — пробормотала Рин, вспомнив обо всех украшениях и платьях, которые лежали в ее чемоданах. Герцог рассмеялся.

— Не волнуйся, это из разряда мелких расходов. Крупные расходы — это покупка домов, предприятий, ювелирных изделий и так далее. Вернемся к нашим баранам. Свою легенду помнишь?

— Да ни к чему здесь легенда, — поморщилась Рин. — Называй меня по фамилии, а ему не представляй.

— Хорошо. Я все же надеюсь, что здесь все гладко, а недоразумение с этими двумя — действительно недоразумение.

— Вероятность этого стремится к нулю.

Анхельм на это ничего не ответил, и они надолго замолчали. Рин распустила волосы, заплела косу и снова заколола стилетом в пучок, чтобы не мешались. Солнышко ощутимо припекало даже в карете, невыносимо хотелось пить и нырнуть в сугроб. От жары раскалывалась голова. Рин нервно дернула щекой и прикрыла глаза рукой.

— Кстати, не объяснишь мне одну вещь? — спросил вдруг Анхельм, копаясь в дипломате.

— М-м?

Вместо ответа он протянул ей газету. Рин рассеянно просмотрела большие статьи и недоуменно посмотрела на него.

— Некролог, — пояснил он.

Рин нашла заметку и прочитала:

«25.01.4010 года после продолжительной болезни в возрасте 45 лет трагически ушла из жизни Элеонора Кревилль, жена покойного Гюнтера Кревилля, начальника Службы охраны Императора, убитого в конце ноября террористами на приеме в честь посла Маринея. Элеонора Кревилль при жизни была покровителем эрисдрейского пансиона сирот, меценатом галереи изобразительных искусств, прекрасной матерью и просто хорошим человеком. Спи спокойно, милая подруга. Мир не забудет твоей доброты. Твои друзья».

Рин подняла взгляд на Анхельма.

— Жена Кревилля умерла, — сказала она. Герцог смотрел на нее внимательно, ожидая, что еще она скажет. Рин молчала.

— А Кревилль убит, — продолжил мысль Анхельм. — И это сделал не Арман, Рин. У него не было такого приказа. А сейчас я вспомнил, как дядя при первой встрече сказал тебе «спасибо за Кревилля». Ты ничего не хочешь мне рассказать, Рин?

Анхельм был очень серьезен и смотрел на нее так, словно бы он уже все знал, только ждал от нее ответа. Правдивого ответа. Рин вздохнула и собралась с мыслями. Но едва она открыла рот, карета остановилась, и кучер крикнул: «Приехали!» Рин поблагодарила небеса за возможность отмолчаться.

— Долго рассказывать. Потом поговорим об этом, — сказала она. Анхельм поджал губы и с досадой посмотрел на нее. Рин лишь развела руками и кивнула в окошко кареты. Анхельм вышел и подал ей руку.

— Давай будем решать проблемы по мере их поступления? — предложила Рин, пытаясь заглянуть ему в глаза. Он только кивнул в ответ и отвел взгляд. Рин тяжело, но тихо вздохнула, предчувствуя бурю.