Дочь Вороньего Короля

Глава 28

Два следующих дня Лариэс метался между лазаретом, где на поправку шли Кларисса и Эрик, и покоями Игнис.

И если друзья приходили в себя — даже Эрик начал шутить на тему увечья — то с огнерожденной дела были несколько хуже. Лариэсу приходилось утешать ее, болтая о всякой ерунде и вообще и не давая времени на то, чтобы задуматься о всяческих глупостях. Паллидий, надо заметить, также все время ошивался поблизости — ученик Корвуса явно что-то чувствовал, хотя и не мог объяснить, что именно.

Бледный чародей вообще нравился виконту и это чувство, кажется, было взаимным — два человека, наделенных просто невероятным любопытством, они очень быстро нашли общий язык, и могли часами обсуждать всякую ерунду, соскакивая с одной темы на другую, и вновь возвращаясь к первоначальной нити разговора. Правда, когда они увиделись первый раз, Паллидий едва не ударил по виконту магией, да и потом время от времени бросал на полукровку странные взгляды. И к первому, и ко второму Лариэс успел давным-давно привыкнуть, но все же немного удивлялся наличию такой импульсивности у человека, выросшего в Волукриме, известном своим теплым отношениям ко всем народам. На любые попытки выяснить, что же именно так взволновало Паллидия, отвечал молчанием, и Лариэс решил, что некоторым тайнам не суждено раскрываться. Видимо, есть в нем что-то, бесящее артефакторов. Что Мислия, что Вороний Король, что Паллидий, что другие маги предметов, которых ему удавалось встретить, реагировали одинаково. Наверное, увидься он хотя бы один раз с женой герцога Устина Вентиса, и та постаралась бы запустить в него какой-нибудь колдовской дрянью.

Это ничуть не ухудшало их с Паллидием взаимоотношений. Как казалось Лариэсу, барон чувствует в нем родственную душу — как ни крути, а телохранитель рано осиротел и детство его было не самым приятным. Впрочем, юноша старался не думать о том, через какие круги ада пришлось прорваться ученику Корвуса прежде, чем тот повстречался со своим наставником.

И вот теперь они сидели втроем возле реки и… рыбачили. Эту идею предложил Лариэс — лично его всегда успокаивала рыбная ловля, да и к тому же ему очень хотелось оказаться подальше от крепости, от всех забот и проблем.

— Жаль, не могу отправиться с вами, — произнес Паллидий, глядя куда-то вдаль, — но думаю, что серьезных отрядов врагов вы повстречать не должны до самого логова, уж очень много изначальных мы прикончили под стенами замка барона.

— Боюсь, что в самом логове все будет не так гладко, как хотелось бы, — вздохнул Лариэс. — Впрочем, там все будет зависеть от первой Тени, а не от нас.

— Понять бы еще, где именно это самое логово находится, — добавила Игнис.

— Мислия уверена, что где-то в районе Седого Старика, — заметил Щит принца.

— Да, для нечисти там хорошие места, — согласился Паллидий, — по крайней мере, если верить учителю.

— Почему? — сразу же заинтересовался Лариэс.

— Подземный лабиринт, выстроенный в невообразимо давние времена. Кто именно создал те величественные чертоги — неизвестно даже самым старым Древним, но учитель бродил по ним, когда еще был молод. Он сказал, что там можно ходить годами. Нам всем сильно повезло, что у Иссонов нашелся амулет Архитектора.

В это время поплавок огнерожденной дрогнул.

— Подсекай! — азартно закричал Лариэс и Игнис резко дернула, выуживая из воды здоровенную форель.

Серебристый хвост трепыхнулся в воздухе, и добыча рухнула на землю. Игнис тотчас же подхватила свой улов и со смехом продемонстрировала мужчинам.

— Ну как?

— Великолепно, — признал Лариэс, склонив голову в знак уважения. — Признаю твое мастерство, о несравненная охотница. Сей трофей займет достойное место в наших желудках.

Тень печали промелькнула на лице девушки, но уже в следующую секунду она расплылась в еще более широкой и довольной улыбке, после чего подхватила маску и сообщила:

— Пойду, похвастаюсь Ридгару.

— Ну да, он тоже любитель рыбалки.

— А ты откуда знаешь? — нахмурилась девушка.

Лариэс тотчас же прикусил язык и отшутился:

— Да, как-то краем уха слышал.

Принцесса несколько секунд недоверчиво смотрела на него, затем пожала плечами и покинула их.

Когда девушка отошла на достаточное расстояние, Паллидий внимательно посмотрел на своего собеседника.

— Ты ей нравишься, — безо всяких вступлений произнес сковывающий, — это большая редкость.

— Я вообще привлекаю людей, — саркастически ответил ему лункс. — Особенно своими ушами и происхождением.

— Я говорю лишь то, что вижу. Игни всегда была очень… сложным человеком, понимаешь?

Лариэс кивнул. Что-то, а меняющийся, точно осенняя погода, характер огнерожденной он уже успел прочувствовать на себе.

— Не хочешь сменить сюзерена? — неожиданно предложил сковывающий.

— Да что с вами всеми такое? — удивленно спросил Лариэс. — У его величества Корвуса что, не хватает телохоранителей?

Последовал еще один долгий и тягучий взгляд мутных рыбьих глаз. Паллидий приоткрыл рот, точно намереваясь сказать что-то, затем закрыл его. Потом — снова открыл, и задал вопрос:

— А у тебя, случаем нет никаких необычных способностей?

На этот раз пришел черед Лариэса насторожиться.

«Паллидий знает о моих уроках на Грани? Вороний Король успел рассказать обо мне? Не-ет, даже если и так, думаю, дело в другом. Они видят, что я сблизился с Игнис и Ридгаром и хотят попросту перетащить на свою сторону, ведь я, как командир личной гвардии принца знаю много интересного. А что бывает с предателями, когда из них выкачивают все сведения?»

Вопрос этот был риторический и отвечать на него Лариэс не стал.

— Нет, никаких, за исключением зрения и слуха лунксов.

— У вас они куда лучше, чем у людей, — согласился Паллидий и выражении его лица показало щиту Принца, что сковывающий явно что-то недоговаривает.

В это время у Лариэса клюнуло, и он отправил в ведро очередную плотвичку — уже третью.

— Неплохой клев, — заметил чародей, — видимо, трупы изначальных питательны и хорошо прикормили это место.

Шутка вышла так себе, но Лариэс ради приличия ухмыльнулся, после чего постарался увести разговор в сторону от опасной темы:

— Кстати, возвращаясь к нашему вчерашнему разговору о пистолетах…

Какое-то время они продолжали болтать, при этом каждый старался прощупать собеседника и выяснить что-нибудь важное. Лариэсу было интересно, что же такое скрывает Паллидий, что этот одаренный молодой маг разглядел в нем — обычном дворянине средней руки. Паллидия же интересовало… Сразу ответить на вопрос, что же в действительности было нужно сковывающему, Лариэс не сумел, однако через какое-то время ему стало казаться, что Паллидия интересует он сам.

Точно также, как и Ридгара. И Катержину.

«Подумать только, столько всего случилось за последние месяцы…»

Конечно, Лариэс и раньше не мог жаловаться на скуку — принц Таривас являл собой неистощимый источник приключений на пятую точку, но все-таки, нельзя было не признать того, что этот их поход превзошел все, через что Щиту приходилось пройти раньше. Таких смертельных опасностей ему еще не доводилось встречать на своем пути, равно как нечасто появлялись в жизни виконта столь интересные личности, как Ридгар, Орелия, Мелис или Игнис.

«Надеюсь, у Игни все будет в порядке», — с горечью подумал Лариэс. — «Все-таки его высочество — не тот человек, которого стоит любить такой девушке, как она».

Такой девушке…

Лариэс невпопад ответил на очередную реплику Паллидия, и задумался.

«А какая она девушка? Умная — безусловно. Сильная — ну, достаточно посмотреть на спекшуюся землю под ногами, чтобы понять, что да. С переменчивым характером? Ну, как и любая стихиерожденная. Любознательная. Жаждущая свободы, желающая открыть для себя большой мир за пределами отцовской крепости, непоседливая, страстная…»

Лариэс оборвал себя и тряхнул головой, пытаясь выбить из головы засевшие там глупости.

— Все хорошо? — участливо поинтересовался Паллидий.

— Вроде бы, просто тут одна безумная мысль пришла в голову.

— Не поделишься ею?

Когда было нужно, Лариэс умел выкручиваться очень быстро.

— Вернувшись в Сентий, я смогу болтать в тавернах о боях с изначальными, о засадах культистов, даже о встрече с Оракулом. Я могу наврать с три короба, добавить великанов, драконов, оборотней и чертей. Но ведь никто не поверит, если я расскажу, как через пару дней после боя сидел и рыбачил вместе с учеником Вороньего Короля.

Паллидий рассмеялся:

— Что верно, то верно. Я бы тоже ни за что не поверил, скажи кто, что в один прекрасный день я буду мирно беседовать не просто с дилирисцем, а личным телохранителем наследника престола и капитаном его гвардии. Извини уж, но я не слишком люблю вас, южан.

— Наверное, имеешь право…

Губы юноши сами-собой издавали звуки, а разум лихорадочно думал о другом.

«Я слишком много времени провожу с Игнис. Я слишком сильно забочусь о ней. Я слишком много думаю о ней. Нет, нет, нет. НЕТ!»!!

Этот безмолвный крик расставил все по своим местам, и юноша осознал очевидное.

«Не может быть. Все опять повторяется, как тогда, с Талиссой. Не хочу, Господи, за что мне это?»

Паллидий заметил нечто на его лице, потому как посерьезнел.

— Лариэс, ты уверен, что все в порядке?

— Да, — вздохнул юноша. — Это все моя проклятая память. Неожиданно вспомнил свою первую любовь.

— О. Полагаю, грустная история.

— И поучительная.

— Она умерла?

— Хуже.

— Значит, выбрала другого.

Лариэс кивнул.

— Извини.

— Да ничего, ты в этом не виноват, — неимоверным усилием Лариэс восстановил на лице улыбку, поднял удило и, взяв в руки вынырнувший из воды крючок, сменил наживку.

— Предлагаю продолжить, ведь если мы не поймаем по форели, Игнис будет припоминать это годами.

Паллидий ухмыльнулся.

— Дело говоришь, да и вообще, кому нужны эти бабы?

— Именно.

На следующее утро отряд, заметно отдохнувший и пополнивший припасы, отправился дальше — к своей цели. Их осталось так мало… Одиннадцать гвардейцев вместе с самим Лариэсом, из лейтенантов — лишь Марк. Хорошо хоть Вилнар не был ранен, благодаря чему получилось сформировать несколько пар для несения дозоров и разведки.

Оставив пятерых выздоравливающих товарищей на попечение лекарей барона, Лариэс занялся текущим обязанностями. Дорога была спокойной, и это имело одно неприятное следствие. Большую часть дня виконт мог спокойно дремать в седле, думая, думая, и снова думая.

Мысли молодого воина вертелись вокруг самоубийственной миссии, завершение которой с каждой пройденной милей становилась все реальнее, вокруг долга перед Вентисами, и, конечно же, вокруг Игнис.

Словно шоры спали с глаз юноши, и тот теперь отчетливо осознавал, что девушка нравится ему не только, как друг. И ему не было ни малейшего дела до того, что половину ее лица уродовали шрамы, и не имело значение то, что она — великая герцогиня по праву крови и принцесса — по воле Вороньего Короля.

«А может, принять их предложение», — думал он. — «Может, я уже выплатил свой долг ее величеству и его высочеству?»

Глупые, наивные мысли. Он знал ответ.

Такой долг может быть выплачен лишь ценой жизни, не иначе. Он никогда не откажется от своей участи и своего предназначения. Клятва, данная пред ликом Божьим — нерушима! А таинственные и загадочные намеки, близость к Игнис, возможность посетить легендарную библиотеку Волукрима, на худой конец…

«Что ж, как там говорил Вороний Король? Мы все делаем то, что должно, так? Мудрые слова, очень мудрые, сразу видно, что этот человек понимает, как устроена жизнь».

В конце концов, чувства всегда можно перебороть — так было с Талиссой, так будет и с Игнис.

Один за другим кони въезжали под сень леса, благо, изначальные проделали тут немалых размеров просеку, и не нужно было продираться пешком, выстроившись в цепочку по одному.

Лариэс бросил последний прощальный взгляд на еле заметный вдалеке замок, и со вздохом отвернулся. Его звал долг.

К сожалению, столь малая численность отряда означала полную невозможность поговорить по душам с Ридгаром, но Лариэса это уже почти не беспокоило, новые переживания захлестнули юношу, наполняя его разум сомнениями. Вечером, когда они разбили лагерь, Лариэс постарался устроиться подальше от Игнис, которая, впрочем, тоже пребывала не в самом лучшем расположении духа, и постарался уснуть. Он молил Бога лишь об одном — о сне без сновидений.

— Ну да, конечно же, — мрачно фыркнул полукровка, оглядываясь по сторонам. — Как раз, когда мне не хочется ни с кем говорить.

Меньше всего на свете ему сейчас хотелось оказываться на Грани не по своей воле, но увы, едва глаза виконта закрылись, он очутился на своем любимом бескрайнем пшеничном поле. Первым порывом было — покинуть Грань и отправиться спать, но Лариэс все-таки сдержался.

«Пожалуй, мне сейчас не повредит беседа», — решил он, вздыхая.

Прикрыв глаза, виконт отдал мысленный приказ и уже в следующую секунду стоял на берегу реки.

— И почему я не удивлен? — спросил юноша, присаживаясь рядом с Ридгаром, который сидел и рыбачил.

— И тебе здравствовать, — не поворачивая головы ответил наставник. — Плохое настроение?

— Выяснил кое-что очень неприятное и теперь не могу прийти в себя.

— Можешь рассказать мне, глядишь, полегчает.

— Ну да, как же, полегчает тут, — буркнул юноша. — Всегда хотел спросить, а что вы ловите?

— Заблудшие души, конечно же, — спокойно ответил Ридгар и резко взмахнул удочкой, вытаскивая из воды нечто, отдаленно напоминающее пульсирующий и извивающийся клубок антрацитовой мглы. — Такую, например, как эта.

Он бережно взял в руки клубочек чернильного мрака и нежно погладил его. Лариэс готов был поклясться, что в ответ раздался веселый детский смех. Ридгар наклонился к клубку и прошептал что-то, затем размахнулся и забросил свой улов в полет — на другую сторону. Сверху ударил яркий свет, разорвавший фиолетовые облака, и клубок, попав в ослепительный луч, превратился в маленького — три года от силы — ребенка с невинным улыбающимся личиком и пухленькими ручками.

Ребенок этот помахал Кающемуся и исчез в вышине. Свет растаял, и бескрайняя равнина вновь погрузилась в привычный полумрак.

Подобное происходило уже не первый раз. Во время их прошлой беседы, когда Лариэс мучился от головной боли, Древний точно также направил куда-то душу ребенка.

«Не куда-то… На Небеса!»

Лариэс мрачно воззрился на учителя, рассчитывая на этот раз получить наконец-таки ответы.

«Хватит, надоело!»

— Помнится, несколько дней назад вы помогли уже другой заблудшей душе.

Ридгар отложил удочку и задумчиво потер переносицу.

— Душ много, а я — один. Всем не помочь, делаю, что могу.

— Но почему так происходит? Почему духи детей блуждают на Грани?

— Им бывает сложно найти дорогу. Без моей помощи этот малыш плутал бы в реке не один год, прежде чем отыскал правильный путь. Со взрослыми проще, когда Она, — это слово было выделено особо, — приходит за ними, те знают, что их ждет, что предстоит.

— Эти два раза… Вы действительно направили в посмертие детские души?

— Да, конкретно этот умер от голода.

— А выглядел он вполне упитанным и здоровым.

— Астральная оболочка не обязана повторять материальную. Кажется, Корвус читал тебе лекцию на сей счет, не забыл? Дети, особенно такие маленькие, еще не привыкли жить, и не знают, как правильно умирать. К тому же, он явно был похоронен без соответствующих обрядов, возможно даже, что его не приобщили ни к одному из таинств.

Ридгар излагал все с таким ужасающим спокойствием, что у Лариэса затряслись руки.

— А я думал, что, когда ребенок умирает, ангелы сразу же слетаются, чтобы забрать его в рай.

— Да? Надо же. Обязательно расскажи им об этом, когда повстречаешь.

Лариэс обиделся.

— А вот сарказм тут неуместен.

Древний ничего не ответил и Лариэс уточнил с надеждой в голосе:

— Но ведь ангелы существуют, правда?

— Сказал христианин, — покачал головой Древний. — Конечно же, существуют. Правда, они — немного не то, что вы думаете. Впрочем — да — их можно назвать слугами вашего бога и в их обязанности также входит поиск и водворение праведных душ в райские кущи.

— Так рай существует? — восхищенно спросил Лариэс.

Ридгар вздохнул.

— Ты задаешь слишком сложные вопросы и подбираешься к темам, опасным для простых смертных. Давай лучше вернемся к тому, с чего начинался этот странный разговор: что с тобой произошло?

— Ну уж нет, сперва мы обсудим происходящее, — решительно возразил Лариэс. — Правду за правду. Мне надоело бродить в неведении, осточертели эти секреты. Каждый, буквально каждый, с кем я разговариваю, хранит какие-то тайны, многозначительно поглядывает на меня и отпускает двусмысленные комментарии! Я хочу знать, чем заинтересовал вас всех. Не бывает так, чтобы сильные мира сего без причины интересовались простыми телохранителями, даже если они способны выходить на Грань и открывать врата в чужие сны.

— Ты и правда хочешь этого? Уверен?

— Слишком много всего случилось, и я совершенно запутался, — честно признался Лариэс. — Думаю, правда поможет хоть что-нибудь прояснить.

— Если, конечно, я тебе не совру.

— Думаю, не соврете, наставник.

Тень улыбки промелькнула на лице Ридгара и исчезла.

— Что ж, хорошо, сыграем в игру под названием «правда за правду». На один твой вопрос я задам свой собственный, затем — спрошу тебя сам и рассчитываю получить исчерпывающий правдивый ответ. Согласен?

На мгновение Лариэс захотел пойти на попятный, однако вместо этого он проговорил:

— Согласен.

— Спрашивай.

— Чем я так вам всем интересен?

— Ты — сноходец, а это — очень редкий и полезный дар, о котором, скорее всего, твои нынешние господа даже и не догадываются. Разве что, первая Тень может что-то подозревать.

— Только из-за этого? Не верю.

Ридгар мрачно посмотрел на него.

— Есть в тебе что-то еще, — признался он, наконец. — Моя интуиция при взгляде на тебя не говорит — орет благим матом: «вербуй его, это важно». А я за сотни лет жизни привык доверять внутреннему голосу. Думаю, Орелия считает также, а может, она что-то сумела разглядеть — взор Целительницы острее моего. Что насчет Корвуса… Ты ведь в последние дни не общался с ним?

— Нет, — подтвердил Лариэс.

— Не удивительно. Он сейчас слегка занят, даже у меня выходит переброситься лишь парой слов. Так вот, к чему я веду: думаю, в следующий раз, когда вы встретитесь, тебе нужно будет задать ему прямой вопрос, возможно, он даст объяснения.

Щит принца уставился на собеседника. С одной стороны, сказанное очень уж походило на увиливание от ответа, но с другой — звучало прямо и искренне. Врал ли Древний? Или все-таки говорил то, что думал? Слишком уж расплывчатое объяснение для того, чтобы поверить, да и эта отсылка к Вороньему Королю, поговорить с которым в ближайшие дни, судя по всему, не получится… Но ложь обычно рядится в красивые одежды… Стало быть — обычное смутное ощущение, и все? Так просто?

— Моя очередь, — Ридгар хрустнул костяшками пальцев. — Итак…

На его лице вдруг появилась нехорошая ухмылка, от вида которой у Лариэса по спине побежали мурашки.

— Какие чувства ты испытываешь к Игнис?

Этот вопрос прогремел в мозгу Лариэса, точно набат, и юноша подался назад, непроизвольно используя знания, полученные за время их встреч в Тени. Он ощутил, как меняется окружающее пространство, как берег реки уступает место бескрайному полю…

— Ну уж нет, — глаза Ридгара блеснули, и в один миг все закончилось, — ты не убежишь от меня, маленький лункс, только не тогда, когда согласился сыграть в «правду за правду». Итак, каков будет ответ виконта Венатского?

— Я… — слова застряли в горле у Лариэса, не желая вылезать наружу, — я… кажется… я кажется…

— Ну, смелее, смелее.

— Кажется, я люблю ее! — выпалил юноша, ощущая, как пылают щеки. — Влюбился, сам того не заметив, не имея никакого права на такие чувства! И я молю вас, господин, не говорите принцессе ничего! Скоро наше путешествие окончится, и мы больше никогда не встретимся!

Ридгар задумчиво посмотрел на собеседника и во взгляде Древнего Лариэс прочитал нечто, напоминающее жалость. Он покачал головой, но сказал лишь:

— Мне кажется, ты хочешь спросить что-то еще.

Лариэс сглотнул. Он понял — да, действительно, хочет.

— Господин мой, скажите, верите ли вы его высочеству?

Ответ последовал незамедлительно:

— Я не верил Таривасу ни единой секунды и согласился отправиться в этот поход не только ради спасения невинных.

— А для чего еще?

— Для того, чтобы приглядывать за ним и уничтожить, если твой хозяин попытается сотворить какую-нибудь глупость. Он ведь не собирается делать глупости, правда?

Эти шутливые слова заставили Лариэса поежится и забыть даже о вырванном секундой назад признании. Перед его мысленным взором опять встала ужасающая картина — Ридгар, вытянувший вперед левую руку, и оседающий на каменные плиты стены жирный пепел, который еще мгновение назад был изначальными.

«В моих ладонях смерть», — вспомнил он слова древнего произнесенные, казалось бы, в другой жизни.

Он не врал.

— Нет, — так уверенно, как только мог, произнес юноша. — Теперь мой вопрос?

— Слушаю.

— У меня возникает ощущение, что его высочество был уверен в том, что сумеет влюбить в себя Игнис. Целительница также намекала на нечто подобное. И вы явно знаете, почему. Объясните?

Кающийся задумчиво пожевал губу, затем дернул удочку, но на сей раз на крючке не было ничего. Пожав плечами, он опустил поплавок на воду и, не оборачиваясь, сказал:

— Игнис влюбилась в Тариваса с первого взгляда — еще в Кастэллуме. Из-за вспыхнувшего чувства она выкрала Звериный Амулет и тайком отправилась вместе с нами. Такие вещи хороши, когда происходят в балладах, реальность же, увы, не столь романтичное место.

— Но совпадение возможно, — Лариэс и сам-то не слишком верил сказанному, а потому слова его звучали неубедительно.

— Конечно, однако никто не будет строить свои планы, уповая на удачу. Нет, принц рассчитывал на то, что именно так и произойдет, он был уверен в своем успехе.

Лариэс оторопел.

— Вы хотите сказать, что его высочество — менталист?

— Конечно же, нет. У него нет и зачатков этого дара. Мы же, вроде бы, в прошлый раз обсуждали природный магнетизм стихиерожденных, разве нет? Но с чего ты решил, будто его таланты ограничивается лишь магией воздуха?

— Но что тогда?

Ридгар пожал плечами.

— Есть варианты. Например, то, что древние именовали эмпатией.

Лариэс не знал, что это такое, но предположил, что речь идет об очередной разновидности воздействия на чужое сознание.

— Но ведь принцесса носит защитный амулет.

— Эмпатия не атакует разум. Она позволяет ощущать настроение собеседника и действовать в соответствии с ним, направлять в нужное русло… Пробудить чувства у девятнадцатилетней дурочки, начитавшейся глупых книжек, например.

Лариэс нервно усмехнулся.

— Вы полагаете, что его высочество в состоянии влюбить в себя любую женщину или девушку, которую пожелает при помощи этой… эмпатии? Даже если она защищена мощнейшими амулетами?

— Ты плохо меня слушал, — со вздохом произнес Ридгар. — Я несколько раз встречал людей, наделенных подобным даром и почти все они не понимали, как делают то, что делают.

— Почти?

— Да. Лишь один разобрался. Он мог охмурить где-то одну девушку из трех.

— Стало быть, вероятность — одна треть? — с сомнением в голосе спросил Лариэс. — Маловато, не находите?

— Не нахожу, если посмотреть на эту самую треть. Все девушки, которых тот тип влюбил в себя, были страстными, жаждущими приключений натурами, все — никогда раньше не испытывали влечения к мужчинам. У каждой имелся свой скрытый страх.

— Скрытый страх у Игнис? задумчиво переспросил Лариэс. — Ах да, ожоги.

— Именно.

— Так значит, его высочество специально влюбил в себя Игнис? Но даже если это так, то какое отношение я имею к этому?

«А ты неплохо научился врать самому себе, верно, дружище?» — подумал Лариэс. — «Все-то ты прекрасно понимаешь. Если эти слова правдивы, то и Талисса влюбилась в принца не просто так, а потому, что он пожелал обзавестись новой игрушкой в своем гареме. Если».

— Все слишком запуталось, — вымолвил, наконец, Щит принца. — Когда мы отправлялись в поход, все было так просто, а сейчас…

— Было ли?

Сложный, коварный вопрос. Вопрос, отвечать на который Лариэс не смел, хотя в глубине души он знал, что нужно сказать.

«Нет, не было. Все запуталось до предела, уже когда меня вызвали в личные покои ее величества. И клубок этот отчетливо пахнет кровью, ненавистью и большой, очень большой войной».

И он ничего не сказал, однако молчание это оказалось красноречивее любых слов.

Небеса стали терять очертания, как и всегда, когда полукровка был близок к пробуждению. Стал прозрачным и Древний.

Напоследок Ридгар произнес лишь два слова, и Лариэс проснулся, чувствуя, как они кружатся внутри черепной коробки.

Два таких простых, и таких сложных слова. Два слова, которые могут изменить его судьбу.

«Решать тебе».

Галий провожал взглядом удалявшийся отряд. Два десятка идиотов, не понимающих, что движутся прямо в разверзшуюся пасть голодного демона. И даже наличие в их рядах бессмертного Древнего ничем не поможет этим глупцам.

Чародей нехорошо ухмыльнулся и покосился на свою спутницу. Питиа все так же безучастно сидела на поваленном древесном стволе, не обращая внимания, казалось, ни на что в мире. Этакая слепая серая мышка, на которую и посмотреть-то лишний раз не захочется — не на что там глядеть. Главное, забыть про бездонные провалы вместо глаз, а также про имя того, кому она служила.

Наемник сжал пальцы на невзрачном камешке, лишенном какой бы то ни было силы. Вот и все, что осталось от философского камня, даровавшего ему бессмертие. Он чувствовал, изменения, происходящие внутри прямо сейчас, ощущал дыхание Бесконечности, он сделал свой первый шаг по Тропе Вечности, и что с того, что ради этого пришлось продать душу даже не дьяволу, а чему-то куда худшему? Подумаешь…

Кривая ухмылка разорвала лицо чародея, когда он перевел взгляд наверх, туда, где в небесах кружились черные точки.

«И с вами поквитаемся, курицы мокрые, обязательно поквитаемся».

Он кивнул оракулу, давая понять, что увидел все, что хотел. Слепая тотчас же перестала изображать каменную статую.

— Господин, вы готовы?

— Да, я увидел все. Выдвигаемся, путь до хозяина будет долгим.

Он повернулся и пошел к оседланным коням, которые остались от почившего в бозе культа Изначальных. Бешеные фанатики полегли все до последнего человека, и, если честно, Галию ни капли не было их жалко — тупые бесполезные идиоты полностью заслужили свою судьбу.

Впрочем, «герои», резвым кабанчиком метнувшиеся на другой конец мира для того, чтобы прикончить королеву разумных жуков — не лучше. А значит — туда им всем и дорога.

Он помог оракулу забраться на коня — обратно им предстояло путешествовать вместе, причем самым обычным способом, — затем поставил ногу в стремя и одним прыжком оказался в седле, но, перед тем как отправиться в путь, еще раз оглянулся. Вдалеке поднималась пыль — глупцы, не знавшие всей правды, шли навстречу своей судьбе.