Дочь Вороньего Короля

Глава 24

Голова раскалывалась так, что казалось, будто бы по ней со всей силы ударили булавой. Лариэс открыл глаза и обнаружил, что лежит на знакомом уже поле под фиолетовыми небесами.

Он осторожно сел, пытаясь понять, что, собственно, произошло. События последних пары часов намертво выветрились из сознания и Щит принца, как ни пытался, не мог вспомнить, когда же это он умудрился лечь спать, и почему ему так плохо.

«Я что, пил, что ли? И оказался на Грани днем? Но голова же не должна болеть здесь. Или должна?»

Лариэс прикрыл глаза и…

Он бежит по мягкой траве и смеется, а там, чуть впереди, раскинув руки для объятий, к нему мчится мама…

Щелк!

Отец, такой умный, такой сильный. Объясняет, как следует держать меч и двигаться. Трава покалывает босые пятки, и они улыбаются друг-другу…

Щелк!

Она улыбается, тепло и добро, спутанные каштановые волосы липнут к мокрым щекам. На обнаженной лодыжке налипла травинка. Он обнимает ее…

Щелк!

Лариэс зажмурился. Происходило, мягко говоря, нечто странное. Когда виконт вновь открыл глаза, то обнаружил, что хорошо знакомого берега реки нет, а он сам находится посреди небольшого островка, с двух сторон огибаемого весело журчащими голубыми лентами. Вдалеке до самого неба тянулась ослепительно яркая стена, разгоняющая, казалось, даже сам намек на тени, а в паре шагов от него сидел Кающийся, в руках которого трепетал маленький шарик света.

— Господин, где мы — Лариэс указал на стену. — Что происходит? Что это такое?

— Перебрал? — Ридгар приподнял левую бровь и погладил шарик, из которого, как почудилось виконту, донесся радостный младенческий смех.

— Да, — кивнул он, присаживаясь рядом и стараясь не глазеть на вечных спутников Древнего. — Не понимаю, вроде бы, мы на Грани, а голова болит как в реальности.

— Потому что Грань — это обратная сторона реальности. Мы же с Корвом, кажется, вбивали эту простую истину в тебя, Лариэс, — с легким неодобрением в голосе произнес Древний. — А теперь, отвечу на вопросы: мы — в замке барона, а точнее — в месте его отражения на Грани.

— Но тут ничего нет!

— Почему? Остров, речка. Тебе мало?

— Если честно, я ожидал увидеть что-то вроде университета в Кастэллуме.

— Не все, что выстроено или изготовлено в нашем мире, оказывается на Грани. А даже то, что отражается, зачастую делает это по одному ему известным законам, — туманно ответил Древний. — Теперь перейдем к следующему вопросу: некто отгородил замок и его окрестности мощным барьером. И, предвосхищая твой следующий вопрос: нет, я не смогу пробиться сквозь него — барьер рассчитан специально на… таких людей, как я.

— На сноходцев?

— Я — не сноходец. Но — да, ты тоже не сумеешь выбраться, — Ридгар указал на ослепительно яркие стены, — что автоматически приводит нас к третьему вопросу. Происходит подготовка к очень серьезной драке. Нас специально заманили сюда и, как мне кажется, согнали всех изначальных из этой части графства. Кто это сделал — остается только догадываться. Что за этим последует — очевидно.

Лариэс осторожно кивнул и едва не пожалел об этом, потому что голова ответила на столь непочтительное с собой обращение новым взрывом боли.

Поморщившись, юноша переваривал полученную информацию.

— Стало быть, помощи не будет и нам остается лишь выстоять в безнадежном бою? — невесело усмехнулся он.

— Нет, — Ступивший на Путь Вечности помедлил и вновь погладил светящийся шарик, — Мы должны будем победить в этом бою и продолжить движение к цели.

— Это будет непросто.

— А когда в жизни что-нибудь было простым? — Ридгар вопросительно изогнул брови.

— Думаю, никогда, — вздохнул Щит принца.

— И я того же мнения. А потому советую тебе возвращаться в тело и хорошенько выспаться, чтобы защищать своего принца, когда насекомые полезут на стены.

Упоминание его высочества затронуло какую-то струну в мозгу телохранителя и тот застонал, хватаясь за голову. Обрывки фраз, обращенных к огнерожденной принялись всплывать из алкогольного угара.

Ридгар, кажется, понял это, а потому спросил:

— Вспоминаешь детали своего возлияния?

Лариэс, превозмогая боль, принялся восстанавливать в памяти события, предшествовавшие его появлению тут, и, о чудо, из недр сознания один за другим начали подниматься слова и образы, которые подобно мозаике занимали место в памяти.

— О Господи! — воскликнул Лариэс.

Он помнил произошедшее не целиком, ряд фраз и событий оставались загадкой, но и того, что удалось восстановить, было достаточно для того, чтобы прийти в ужас.

— Я отговаривал Игнис от любви к его высочеству!

— Хм-м? Интере-есно, — протянул Ридгар. — И зачем, позволь спросить?

Лариэс не нашел что ответить.

— Ну, не знаю, я…просто…она…ну…

Он потупился, не зная, собственно, говоря, что ответить.

— Я обещал Игнис исполнить любое ее желание, и она захотела, чтобы я выпил с ней вина, а потом, ну, оно как-то само случилось, вот.

— Ага-а…

На тонких губах Ридгара появилась легкая улыбка и он в очередной раз погладил шарик, который — на этот раз Лариэс был уверен — засмеялся и агукнул.

— И почему же она не должна была влюбляться в Тариваса?

— Он использует ее и бросит, разбив сердце, — решительно ответил Лариэс, — принц не создан для любви к одной женщине.

— А-а, теперь это так называется. Интересно, а что ваша христианская Библия говорит о таких, не созданных? М?

— Это совсем другое! — жарко возмутился Лариэс.

— Ну конечно же.

— Вы не понимаете, господин.

— Правда? — сарказма в голосе Кающегося было столько что при желании его можно было бы мазать на хлеб вместо масла. — Лариэс, я долго живу на свете, а потому знаю и понимаю много разных вещей. Например, почему стихийные маги столь привлекательны. Думаю, ты никогда не задавался этим вопросом, правда?

Столь резкая смена темы разговора удивила Лариэса, а потому ответил он осторожно:

— Это ведь известно всем, господин, разве нет?

— То, что известно всем, очень часто неизвестно никому. Церковь говорит: красота магов стихий — есть благословение Господа, подтверждение его любви к ним, не так ли?

— Так.

— А ты в курсе, что даже за те несколько сотен лет, что я живу, каноны женской красоты изменились несколько раз? С мужской дела обстоят как-то стабильнее.

Лариэс моргнул. Этого он не знал.

— Более того, Орелия рассказывала о том, кого считали красавицами в дни ее юности, а еще я читал некоторые трактаты, относящиеся к эпохе до Второго Переселения, там тоже было много интересного. А теперь, внимание, вопрос: как так получилось, что в любую эпоху и в любой стране стихийных магов боготворят, их желают, им потакают? Не знаешь?

Лариэс не знал. Честно говоря, он воспринимал это, как само собой разумеющееся. Да, каждый стихийный маг прекрасен, им владеют необузданные страсти, что такого? Всегда так было.

— Ответ есть, — продолжал, меж тем, Ридгар, — каждый маг стихий бессознательно воздействует на окружающих, отчего кажется тем более привлекательным. Это отдаленно напоминает ментализм, хотя и работает по другим принципам и не обладает столь сокрушительной мощью, как магия разума. Врожденные чары стихиерожденных столь мощны, что требуются серьезные увечья вроде ожогов Игнис для преодоления этого… таланта, скажем так.

— Но ведь у меня есть защитный артефакт! — воскликнул Лариэс. — Пусть слабый, но все же. Он не мешает мне видеть красоту Блаклинт и его высочества, и Игнис…

Он оборвал себя и отвел глаза, краснея.

— Не мешает, и что? С чего ты взял, будто стихиерожденные сами по себе, без магии, непривлекательны? Природа, или Бог, или что-нибудь еще знатно поработали над ними. Гладкая чистая кожа, красивые волосы, симметричные и правильные черты лица, тела без каких бы то ни было изъянов. Сравни, к примеру, пышногрудую Кайсу и изящную Кэлисту? Что их роднит? Знаешь?

— Нет.

— Роднит их грация, природный магнетизм, сексуальность, бьющая ключом и заметная невооруженным взглядом. Даже без своего магического очарования таким, как они есть что предложить окружающим. К тому же у некоторых магов стихий встречалась еще одна способность…

Он замер на полуслове и покачал головой.

— Ладно, давай пока что остановимся на этом, я и так сказал много лишнего. Что же касается твоих откровений, навеянных вином… Могу только посоветовать не торопиться, обдумать все, что ты сказал и понять, почему так случилось. А потом — поговори с Игнис. Она — несмотря на свою вспыльчивость — разумный человек, а потому я уверен, что вы сможете разобраться с этим недоразумением.

Его спокойный тон и уверенность каким-то образом передались и Лариэсу, напряжение которого начало улетучиваться.

«В самом деле, я же не предал своего сюзерена», — подумал он. — «Да, сболтнул лишнего, но такое часто бывает, когда переберешь. Утром обязательно поговорю с Игнис и извинюсь перед ней».

— Спасибо, господин, — поблагодарил он Ридгара.

— Не за что. — Древний поднялся и вытянул руки вперед.

Шарик света соскользнул с его ладоней и устремился вверх. Несколько секунд он поднимался, затем начал тускнеть и в конце концов растворился целиком.

Лариэс, затаив дыхание провожал взглядом странную сущность и только после того, как она исчезла, спросил:

— Господин, это был дух?

— Да, — рассеянно отозвался Ридгар, все еще глядя в небеса. — Умер здесь от болезни пару дней назад. Думаю, он и сам нашел бы дорогу наверх, но я решил немного помочь.

— Как им? — Лариэс покосился на длинную вереницу полупрозрачных теней, маячившую за спиной Кающегося.

Ридгар покачал головой.

— Нет, они — напоминание о глупости былых дней. А это — лишь заблудшая душа, ищущая дорогу на Небеса.

У полукровки едва не отвисла челюсть и на миг он лишился дара речи.

— Кто же вы такой, Кающийся Ридгар? — сам того не желая спросил виконт.

— А с какой целью интересуешься? — на тонких губах Ступившего на Путь Вечности появилась тонкая улыбка. — Жаждешь раскрыть тайну легендарного убийцы?

Лариэс ничего не ответил, продолжая терпеливо ждать и не прогадал — Ридгар перевел взгляд собеседника и с легким намеком на раздражение поинтересовался:

— И вот не лень тебе выспрашивать всякую ерунду? Лучше бы вернулся в свое тело и отдохнул немного.

Лариэс упрямо молчал и Ридгар сдался:

— Стало быть, не отстанешь?

— Мне жутко любопытно, кто вы на самом деле, — признался виконт.

— Этого тебе знать не полагается.

— Но есть те, кто знает? — уточнил Лариэс.

— А как же. Корвус и его цепная шавка Изегрим, Орелия, Лиций и еще с десяток Ступивших на Путь Вечности. Возможно, кто-то из правителей, хотя я сильно в этом сомневаюсь — слишком уж много времени прошло.

— Вы принимали участие в одной из больших войн.

— Как и любой Древний.

— Еще до того, как стали тем, кем являетесь сейчас.

— Принимал, — кивнул Ридгар.

— И там совершили что-то кошмарное, за что Бог наказал вас? — предположил Лариэс.

— Ты имеешь ввиду Христа с его Отцом и Святым Духом? Нет, триединый бог меня не наказывал.

— Тогда какой? Помнится, один раз вы обмолвились о Вечной. Кто она?

Во взгляде Древнего мгновенно появился металл.

— Лариэс, для твоего же блага, не произноси этого имя вслух. Хорошо?

Эти слова были сказаны самым серьезным тоном, на который только Ридгар был способен, это телохранитель понял сразу: Древнего лучше послушаться. Но то ли ночное возлияние, то ли что-то еще так повлияло на юношу, потому что тот не сумел удержать свой рот на замке:

— Господин, если мне нельзя узнать кто вы, то я хотел бы задать иной вопрос.

— И какой же?

— Что придает вам сил для борьбы?

— Виконт, — слабо улыбнулся он, — поясни, что ты имеешь ввиду?

— Другой человек, — охотно развил тему Щит принца, — давно бы уже повесился, нося на сердце столь тяжкий груз, но вы продолжаете бороться, год за годом, десятилетие за десятилетием. Даже будучи связанным обещанием Генералу, продолжаете уничтожать зло.

— Как будто у меня есть выбор, — грустно отозвался Ридгар.

— Как это?

— Лариэс, — горестно вздохнул Кающийся, — я бессмертен. В прямом смысле бессмертен. Меня можно обезглавить, можно утопить, можно повесить, можно сжечь — кстати, за свою жизнь я прошел через все это, — но итог будет одним и тем же. Я снова возрожусь, поднявшись со дна, выбравшись из петли, собравшись из праха. Я не могу покинуть Интерсис до тех пор, пока полностью не искуплю свою вину.

Тут он протянул руку вперед и в ней появился черный, как ночь кинжал. Лариэс точно помнил, что подобного оружия у Ридгара не было, а потому нахмурился.

Несколько секунд Древний с нежностью и отвращением во взгляде — было решительно непонятно, как же это он умудряется сочетать оба этих чувства — смотрел на оружие.

— Знаешь, что это такое? — насмешливо поинтересовался Ридгар.

— Нет.

— Смерть, лежащая в ларе, — невесело усмехнулся тот. — Ладно, неважно.

Он повернулся к Лариэсу и ткнул кинжалом в сторону одной из теней за своей спиной.

— Вон тот парень — относительно новенький. Двадцать лет назад его вместе с семьей прирезали разбойники. Лишили жизни трех человек за пару жалких медяков, да нехитрый крестьянский скарб. И все эти годы он стоит тут, причитает, нашептывает на ухо, молит о мести. А через пятьдесят три духа за ним ждет своего часа девочка десяти лет. Ты ее не видишь и не смотри, я, кажется, запрещал встречаться с ними взглядом, разве нет?

Лариэс покраснел и тотчас же отвернулся. Он не понимал, с чем связан запрет, но не мог отказаться от въевшейся под кожу привычки беспрекословно исполнять приказы вышестоящих. Тем более, приказы человека, ставшего его учителем. Наставником мудрым и беспристрастным, о котором он иногда мечтал не меньше, чем о родителях.

— Так вот, — продолжил Ридгар, — эту девочку изнасиловал наемник, чей отряд проезжал через ее деревню, и она утопилась. Священник, когда тело отыскали, отказался хоронить самоубийцу; найти дорогу самостоятельно — выше ее сил, а потому кроха пополнила мою свиту. Она не взывает о мести, просто иногда плачет и зовет маму. А во-он тот мужчина, где-то во второй тысяче, умер примерно во времена войны Виннифиса за независимость. Как ни странно, умер своей смертью, за сотни миль от Виннифиса, будучи преуспевающим купцом, живущим в Ривеланде. Но, незадача, как только бренное тело отошло, добрые родственники тотчас же решили, что вдове с тремя маленькими детьми ни к чему дом, золото, а также место в торговой гильдии покойного, и, провернув хитроумную аферу, выгнали их всех на мороз. Буквально — тогда была зима. Думаю, не нужно объяснять, как быстро его жена и дети отправились либо ко Христу, либо к Мертвым Богам? Не знаю уж, в кого они верили — на этот вопрос покойный так и не дал мне ответа. И вот теперь он жаждет мести, причем, желательно, потомкам аферистов, которые, в общем-то, ни в чем не виноваты. В принципе, если я прирежу какого-нибудь мошенника, он успокоится и сможет обрести покой. Точно также, как маленькая девочка сумеет отправиться на небеса, если найдется наемник, отвечающий ее критериям, а крестьянину подойдет какая-нибудь разбойничья шайка.

Тут Древний перевел дух и его тонкие губы сложились в линию.

— Как думаешь, легко слушать их на протяжении сотен лет?

Лариэс поежился. Только теперь он стал понимать, что пытка бессмертием — действительно может оказаться страшным, не оставляющей надежды и шанса на избавление наказанием.

— Сколько их? — вмиг осипшим голосом спросил он.

Кающийся хмыкнул.

— Это не так уж и важно, Лариэс, прости старика, я наболтал тебе лишнего.

— Все хорошо, Древний, каждое ваше слово исполнено мудрости.

— Вот и славно, — грустно улыбнулся Ридгар. — Буду знать, что, оказывается, я мудрец.

Он замер после чего выругался.

— Кажется, отдохнуть нам не удастся! Надеюсь, твоя голова по пробуждении будет чувствовать себя лучше. Замок штурмуют, и мы уже через несколько минут сильно понадобимся на стенах. Подъем!

Неведомая сила вытолкнула Лариэса в черноту и уже в следующее мгновение он распахнул глаза.

Тишину затухающего дня разорвал до боли знакомый звук. Звук, нежно любимый Лариэсом и одновременно с этим ненавидимый им до глубины души. Звук, означавший много, много смертей, которых при других обстоятельствах можно было бы избежать.

Звук выстрелов. Десятки пушек и сотни аркебуз слились воедино в непередаваемой мрачной и величественной какофонии смерти.

Штурм начался!

Лариэс стремительно облачился в доспехи, натянул на голову шлем, затем повесил меч и кинжал на пояс, проверил порох и пули, подхватил свой пистолет и выскочил из комнаты. Сражение ждало.

Игнис, Таривас и Блаклинт заняли предложенную бароном позицию, расположенную на самом верху центральной башни замка. Тут, на высоте пяти этажей, открывался прекрасный вид на окрестности, и можно было колдовать, не боясь атак со стороны изначальных, а благодаря балкону, кольцом опоясывавшему комнату под самой крышей, они в любом момент могли направить свою разрушительную магию туда, где это было нужнее.

Слуги по приказу барона прибрали помещение, добавили сюда несколько мягких кресел, чтобы господа чародеи могли передохнуть в промежутках между атаками, а также — принесли стол с блюдами, которые, как считалось, помогают стихиерожденым быстрее восстанавливать силы: кровяной колбасой, изюмом, орехами в меду, жирным сыром, жареным мясом и говяжьей печенью.

Игнис, прихватив пару ломтиков сыра, вышла на балкон и посмотрела за крепостные стены, туда, где шевелились волны хитина, костяных лезвий и жвал, туда, где изначальные готовились нападать.

«Как же их много!» — со страхом подумала она. — «Но мы должны справиться, просто обязаны!»

Непроизвольно она бросила короткий взгляд за спину, туда, где Таривас, вальяжно развалившись в кресле, о чем-то болтал с Блаклинт, которая поддакивала принцу, время от времени покрываясь нежным румянцем.

«Его высочество пожелал возлечь с Талиссой, а потом — забрать ее в свой гарем», — отдавались в ушах пьяные, но полные боли и обиды слова виконта и Игнис ощутила укол ревности.

Девушка тряхнула головой, стараясь прогнать слова, так некстати сорвавшиеся с губ друга. Она искренне жалела о том, что заставила Лариэса напиться, но что сделано, то сделано, ничего уже не изменить, оставалось лишь надеяться на то, что, проснувшись, он не вспомнит ни единого слова, сказанного во хмелю.

«По крайней мере, понятно, отчего он не в восторге от вина. Лариэс пьянеет слишком быстро даже для лунксов».

И все же, она ощущала за собой вину. Виконт, пускай сам того не желая, раскрыл перед Игнис душу, обнажил самое сокровенное, то, что скрывал ото всех — даже от себя. Он показал, что где-то глубоко-глубоко, под множеством слоев обожания и безоговорочной верности, таится маленький, почти задушенный росток недовольства и обиды.

«Росток, который посадил сам принц», — подумала Игнис, рассматривая замковый двор.

— О чем думаешь, о моя несравненная принцесса? — раздался над ухом голос Тариваса.

Его высочество, как и всегда, подошел к ней совершенно бесшумно, что-то, а быть тихим, когда это требовалось, он умел. Игнис покосилась на жизнерадостное лицо Тара, и вспомнила:

«Он тебя не любит. Он вообще никого не любит и не может любить, кроме себя, такой уж он уродился». — Она зажмурилась и мысленно сосчитала до десяти, успокаивая бешено колотящееся сердце. — «Так, девочка, приди в себя, все хорошо, все просто замечательно, нечего бояться, будь оно неладно!»

— Думаю о том, что очень скоро станет по-настоящему жарко.

Таривас оперся о перила и посмотрел вниз.

— Да, о несравненная, ты права, но думаю, мы справимся.

Игнис вновь посмотрела назад, в комнату, и увидела Блаклинт, сидевшую с ногами в кресле и о чем-то размышлявшую, блаженно улыбаясь.

«Интересно, ей он говорил нечто подобное?» — Игнис посмотрела в такое мужественное, такое надежное, такое правильное лицо принца.

«Он собирал их тщательно и прилежно по всем королевствам Интерсиса, там есть и бледнокожие дочери севера, и страстные дилириски, и нежные, как шелк, раскосые дикарки с Западных Островов, и даже дочери Бархатных Островов — нгутртки — красавицы, чья кожа черна, как ночь. Все они живут в достатке и роскоши и служат лишь одной цели — ублажению его высочества».

— Надеюсь, что ты прав, — куда более хрипло, чем обычно, произнесла она, — очень надеюсь.

— Я уверен в этом, ваше высочество.

Бархатистый голос обволакивал, утешал, заставлял позабыть все тревоги. Он как бы говорил: «верь мне, верь, я не обману, делай так, как я хочу, и все будет хорошо». Если бы у Игнис не было артефакта, защищающего от магии разума, она подумала бы, что Таривас — сильный менталист, способный влиять на мысли других людей… Вот только принцесса владела Спасителем Разума, изготовленным лично отцом, а значит, принц не мог воздействовать на нее при помощи магии.

«Глупая девочка», — раздался в голове голос отца, — «не бывает идеальной защиты, как не бывает конечного числа школ магии. Всегда есть кто-нибудь, на кого не подействуют ни артефакты, ни барьеры, ни щиты. Всегда есть место новым угрозам, помни об этом».

Игнис с силой тряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения. Ну вот надо было Лариэсу лезть? Все было так хорошо, так замечательно и правильно, и на тебе! Теперь она просто не может не думать о всякой ерунде.

— Все в порядке? — участливо осведомился Тар.

— Да, — выдавила из себя Игнис, — просто отгоняю неприятные мысли.

«А ведь он ни разу не просил меня снять маску».

Эта мысль была подобна ушату холодной воды, и продолжай девушка развивать ее, определенно, ничего хорошего не получилось бы. К счастью, если можно так выразиться, изначальные именно в этот момент решили, что пора нападать, и хитиновое море пришло в движение, зашевелилось, и устремилось вперед, к стенам, окруженным водой.

Тихо выругавшись, Игнис сфокусировалась и уже практически обрушила на нападавших огненный дождь, как ее остановил принц.

— Не торопись, мы не должны тратить силы понапрасну, пускай артиллерия соберет свою жатву.

И, точно подтверждая его слова, загрохотали пушки.

Когда Лариэс оказался на улице, бой на подступах к замку уже шел полным ходом. По двору носились люди, грохотали пушки и аркебузы, заволакивая все густым и едким пороховым дымом, бешено ржали животные, плакали дети. А в центре этого хаоса стоял совершенно спокойный барон и руководил. Возле него уже собрались лейтенанты Лариэса — Марка виконт еще раньше отослал вместе с парой его людей приглядывать за принцем.

— Господин, — он склонил голову, демонстрируя уважение. — Мои гвардейцы поддержат вас на самых опасных участках.

— Буду признателен, — приветливо улыбнулся барон, проверяя остроту меча. — Думаю, ваша помощь потребуется уже сейчас. Они прут к воротам.

— Вас понял — ответил Лариэс и жестом приказал бойцам следовать за собой.

Поднявшись на стену, он первым делом проверил, как обстоят дела вокруг. В целом, все шло ожидаемо — изначальные напирали дикой волной, атакуя лишь два участка стены, и, конечно же, умирали под концентрированным огнем множества пушек и настенных аркебуз. Барон был человеком достаточно сведущим в осадном деле, а потому, когда магические насекомые, оправившись после первого пушечного залпа, докатились до рва, на их головы посыпались стрелы и камни — множество крестьян, вооруженных луками, вели безостановочную стрельбу со стен, давая тем самым пушкарям перезарядить свое оружие. Аркебузиры, чей темп стрельбы оказался на удивление высоким, также вносили свою лепту в благородное дело истребления врагов.

— Они действуют слишком бестолково, — вымолвил Вилнар, решивший присоединиться к гвардейцам.

Лариэс не мог не согласиться с товарищем — изначальные наступали в плотных порядках, причем без серьезной поддержки со стороны копьеметателей, которые, как он уже успел убедиться в Ничейных землях, были способны швырять хитиновые дротики на расстояние в добрых полторы сотни шагов. Не было ни петамов, ни армисов, не разглядел Лариэс ни одного центуриона, не говоря уже про легатов. Впрочем, последних, наверное, и не стоило искать в боевых порядках, ведь, как говорила Орелия, у королевы их очень и очень немного.

Происходящее напоминало больше смесь разведки боем с попыткой вынудить защитников потратить все свои запасы стрел, ядер и пороха, но в любом случае, попытка эта выглядела бестолковой и неуклюжей. То же ночное нападение было организовано не в пример лучше.

Так или иначе, но магические насекомые добрались до рва и, выстроив живой мост, перемахнули через него, подбираясь к самим стенам.

— Смолу! — раздалась команда по рядам, и специально отведенные для этого воины потащили огромные чаны с кипящей смолой.

Густое, мерзко воняющее варево полилось вниз, варя и склеивая изначальных, не давая тем выбраться, из кошмарного месива у основания стен.

А затем вновь громыхнули пушки, и, о чудо, насекомые отступили.

— Так, и что это только что было? — Лариэс недоуменно переглянулся с Клариссой, которая за это время успела сделать лишь один выстрел. Пепельноволосая воительница недоуменно пожала плечами.

— Кажется, у них какие-то проблемы, — только и нашла, что сказать она.

— О-о, так вот какой он, тактический гений изначальных, — язвительно проговорил Галий, — снимаю шляпу и с позором ухожу на покой.

— Ты ничего не понимаешь, человек, это — лишь разведка боем.

— Во время которой ты, доблестный легат, умудрился потерять несколько сотен, бойцов, не добившись ничего. Неплохо, что тут скажешь, очень неплохо.

Произнеся это, он широко улыбнулся и снизу-вверх посмотрел на кошмарного монстра, вместе с которым наблюдал за осажденным замком из безопасного укрытия в соседнем лесу. Щупальца чудовища зашевелились, выдавая его гнев, но он не посмел навредить человеку, нарушив тем самым приказ королевы.

Когда Галий, следуя инструкциям хозяина, перебрался на другую сторону Серены, то, вместе со своими фанатиками, сразу же двинулся сюда. Очередное письмо предупреждало, что изначальные загонят героев в крепость барона, что, с одной стороны, можно было считать правильным решением, но с другой — несусветной глупостью. Твердыня, выстроенная на рукотворном островке посреди реки, была крепким орешком даже по меркам Галия, знавшего войну, как свои пять пальцев. Взятие такой крепости требовало долгой подготовки и тщательно спланированной осады. И с первым, и со вторым у изначальных, определенно, имелись проблемы. Насколько Галий знал, за все то время, что насекомые куролесили на востоке континента, не было взято ни одного города и ни одной мало-мальски серьезной крепости. Конечно, изначальные просто избегали узлы сопротивления, охотясь за более легкой добычей и непрестанно увеличивая свою численность, но факт оставался фактом: пара дюжин пушек и несколько магов в состоянии безнаказанно выкосить тысячи этих насекомых.

Сковывающий наблюдал за отступающими сервами.

«А ведь даже разведку боем можно было бы провести на порядок эффективнее, послушай он меня», — с досадой подумал чародей.

— Ну что, теперь готов передать командование? — сварливо осведомился наемник, не выказывая ни малейшего страха и не обращая внимания на то, что собеседник — здоровенная помесь краба с осьминогом.

Да, как только они нашли изначальных, те уже были в курсе сложившейся ситуации и не выказывали никаких признаков агрессии. А потом Галий, раскатавший было губу на управление огромной, послушной, точно механизм, армией, неожиданно выяснил, что кое-кому не слишком нравится текущее положение дел. Этим кем-то оказался легат, посланный королевой для командования спешно стягиваемыми к крепости войсками первых обитателей Интерсиса. Сюрпризом стало то, что высшее командование изначальных, оказывается, обладало индивидуальностью и даже было способно общаться посредством телепатии. Тот легат, что погиб в Ничейных Землях, повиновался его приказам беспрекословно и не проронил ни единого слова, а потому сковывающий полагал, что они все — безмозглые придатки королевы.

Этот же генерал решил, что первую атаку проведет он сам, и только в случае ее неудачи передаст управление человеку. Галий не возражал — иногда полезно предоставить дилетанту возможность ударить в грязь лицом, тот обычно становится более сговорчивым после подобного.

Единственное, чего наемник не понимал, так это значения, которое королева изначальных придавала горстке людей, пускай и чертовски сильных. Лично он на месте жучиной повелительницы куда больше опасался бы экспедиционного корпуса под предводительством одного из самых талантливых учеников Вороньего Короля. Но факт оставался фактом — она ставила все на кон, стремясь разобраться с небольшой группкой врагов. По-видимому, королева знала что-то, чего не знал Галий. Возможно, ее пугало наличие у первой Тени Звериного Амулета — могущественнейшего артефакта, которым та непонятным способом добыла у Вороньего Короля. Возможно — что-то еще.

«А может, она, как и я, марионетка в руках хозяина, не имеющая своей воли? Да нет, быть того не может. Управлять такой тварью… Решительно невозможно».

И все-таки, эта мысль никак не желала уходить, а потому Галий решил, что пора отвлечься, пока разум не завел его в такие дебри, из которых непросто выбраться.

— Что ж, теперь, полагаю, моя очередь? — осведомился он.

— Да. — Плюсом телепатического общения являлось то, что собеседник не мог скрывать своих эмоций, и вот теперь легат явно был смущен и рассержен.

— Что ж, — довольно улыбнулся Галий, — есть два способа взять любую крепость. Первый, когда у тебя в наличии куча времени, это — осада. Увы, подобной роскоши мы лишены, через несколько дней тут будут все силы, которые Паллидий только сумеет наскрести, и я не уверен, что твое хваленое воинство выстоит против десяти, а то и пятнадцати тысяч каррасов.

Он, конечно, сгущал краски, но информация, предоставленная Питией, говорила о состоянии неустойчивого равновесия, возникшем в Воллисе и Финибусе. Ни у одной из сторон не хватало сил для того, чтобы решительно разгромить другую, а потому никто не горел желанием ввязываться в генеральное сражение. Это тараканчики понимали неплохо. А потому, крепость следовало взять предельно быстро, и, как полагал Галий, войск у них для этого достаточно. При грамотном управлении, конечно же.

— Какой же способ второй? — не выдержал легат.

— Второй? Непрерывный штурм волнами до тех пор, пока все враги не умрут, либо не падут без сил. Но учти, потери будут ужасающими.

— Мы готовы к потерям.

— Вот и славно, — Галий оскалился, — тогда слушай меня, и слушай очень, очень внимательно. Тебе придется отдавать приказы так быстро, как только получится. Ну что, готов?

— Готов.

И услышав этот ответ, Галий, у которого все было готово заранее, скомандовал:

— Тогда начинаем.

Не прошло и получаса, которые Лариэс провел вместе со своими людьми во внутреннем дворе, как со стен вновь послышалось: «идут, идут».

Он быстро взобрался на стену для того, чтобы оценить обстановку, и скривился. На сей раз — и это было видно невооруженным взглядом — враги действовали иначе.

Для начала, они шли шеренгами, между которыми оставалось приличное расстояние, призванное, по-видимому, сократить потери от артиллерийского огня.

В первом ряду семенили рабочие, тащившие грубые, наспех сколоченные деревянные щиты, за ними — метатели хитиновых дротиков, после — еще сервы, несущие большие бревна, предназначенные, по-видимому, для возведения переправ через ров. Следом двигалась еще одна шеренга стрелков, и, наконец, за ними, находясь на равном расстоянии, перемещались петрамы, под ногами которых копошились армисы, а на спинах… на спинах огромных чудищ сидели люди, вооруженные арбалетами. Культ изначальных, тоже решил принять участие в осаде.

«Ну да», — невесело подумал Лариэс, — «покарать неверных, что может быть важнее? А хуже всего то, что раз эти идиоты пришли под стены, то и их командир где-то неподалеку. Стало быть, ждем магических пакостей».

Конечно, способности к массовому разрушению даже у сильных сковывающих были куда меньше, нежели у магов стихий, но нельзя было сбрасывать со счетов их мощь.

Как и в прошлый раз, противники шли на две стены — те из них, что были защищены не рекой, а искусственным каналом, который почти в полтора раза отличался от Силеры по ширине.

Юноша со стены махнул рукой подчиненным, приказывая занять место рядом с ним. Он полагал, что здесь — возле надвратных укреплений — завяжется самый жаркий бой. Быстро распределив бойцов, он прислонился к зубцу и проверил пистолет. Справа замерли Вилнар с Эриком, держащие в руках свои луки, слева разместились Кларисса и Цилла. Чуть поодаль замер Индржих, нервно сжимая меч — он намеревался прикрывать спины стрелков, как неоднократно уже делал ранее. В принципе, такая концентрация офицеров имела минусы, но существовали в ней и плюсы, главным из которых было то, что Лариэс мог в любую минуту сдернуть одного из них и вместе с десятком бойцов отправить куда-нибудь, где намечался успех атакующих.

Они молча кивнули друг-другу и приготовились к сражению, которое — в этом не оставалось ни малейших сомнений — окажется действительно жестким.

Лариэс выглянул из-за каменного блока и мысленно прикинул, сколько же тварей на сей раз идет к ним. По всему выходило, что не меньше полутора тысяч, причем хуже всего было то, что тут и там мелькали центурионы, которые должны были стать острием атаки, да и петрамов не стоило сбрасывать со счетов.

Но что угнетало больше всего, так это неестественная тишина — насекомые двигались почти бесшумно, ни привычных боевых кличей, ни даже каких-нибудь животных воплей, ничего. Лишь тихий шелест тысяч и тысяч хитиновых лап. Даже огромные звери рока двигались, точно пушинки.

В этот миг загрохотали пушки.

Артиллеристы, естественно, целились именно в петрамов. Во-первых, те были просто отличными мишеням, во-вторых — на их спинах сидели арбалетчики, ну и в-третьих, кошмарные монстры ростом доходили практически до верха стен, превращаясь таким образом в живые осадные башни.

«Хвала Господу за то, что ров мешает им набрать скорость. Страшно представить, что было бы, пойди несколько таких тварей на таран!» — подумал Лариэс.

А тем временем сразу два ядра пробили хитиновую броню петрама и монстр, издав вопль боли и ярости, рухнул, подминая под собой нескольких не слишком расторопных армисов. По соседству с ним буквально разорвало на куски еще двоих гигантов, а четвертому оторвало три лапы, и он повалился на землю, оглашая поле боя громогласными воплями.

Хлестко ударили аркебузы, пробивая деревянные щиты и хитиновые доспехи, и передний ряд рабочих прогнулся, заколебался, но, продолжил свое движение.

Шаг, еще шаг. Арбалетные болты со стрелами также собирали знатный урожай, но и они не могли остановить неумолимых, точно смерть изначальных, которые не испытывали ни малейшего дискомфорта от серьезнейших потерь. К тому же, культисты, засевшие на спинах гигантских изначальных, принялись стрелять в ответ, не столько попадая, сколько беспокоя защитников и мешая тем спокойно прицелиться.

Рабочие замерли перед водной преградой, становясь жертвой второго залпа, но это уже ничего не значило — сагитариусы дружно метнули свои дротики. Воздух потемнел от сотен копий, направленных через стену, и Лариэс вжался в холодный камень, присев и опустив лицо вниз, чтобы защитить его от случайного попадания.

От барона он получил неплохой комплект тяжелых доспехов: кирасу, латную юбку, шлем с бувигером, а также наручи с поножами и наплечники. Ну и поддоспешный гамбезон, конечно же. Они не слишком стесняли движения, зато обеспечивали достаточно надежную защиту жизненно важных участков тела, и, если не зевать, ничего плохого не случится. Такие же латы достались каждому лейтенанту, а также некоторому количеству простых гвардейцев. Всем же остальным пришлось довольствоваться тем, что было на них в начале походе: бригантинами, наручами, поножами и шлемами.

Неподалеку кто-то закричал, видимо, дротики нашли пару целей. Лариэс быстро выглянул из-за зубца и с удовлетворением отметил, что лучники успели неплохо проредить строй вражеских метателей, впрочем, пока они были заняты ими, рабочие навели переправы и враги потоком хлынули на рукотворный остров. У них не было лестниц, но, насколько Лариэс понял, те и не требовались — изначальные отлично карабкались по уступам, а если бы стены даже и оказались неприступными для цепких лап магических насекомых, у них всегда оставались петрамы, которые, как раз ступили на остров вслед за мелкими собратьями. До них оставалось каких-то два десятка шагов, Лариэс прицелился и выстрелил. Один из культистов рухнул вниз со своей живой осадной башни, второй упал со стрелой в горле — Вилнар постарался, третий рухнул с пробитым черепом — это уже была работа Клариссы.

— А быстро они, — заметил северянин.

— Да уж, — согласился Лариэс, деловито перезаряжая пистолет. — Интересно, наши пушки успеют дать еще один залп?

Пушкари, точно услышав его вопрос, наконец-то закончили с перезарядкой, и все башни, расположенные на направлении удара, громыхнули, укутавшись клубами порохового дыма. Еще четыре петрама нашли вечный покой на подступах к замку, но остальные, увы, преодолели последние футы, разделявшие их и стену.

На участке за ближайшей башней одна такая тварь задрала голову и со всей силы обрушила ее на стену, сметая защитников, не успевших разбежаться в стороны.

— Первый и второй десяток, туда, за мной! — рявкнул Лариэс, и, не обращая внимания на то, бежит за ним кто-нибудь, или нет, устремился вперед.

Он знал, что вышколенные гвардейцы будут действовать, не раздумывая и не рассуждая, ну а Эрик с Клариссой в случае чего разберутся, куда направить оставшихся бойцов, а потому не тратил ни секунды. Капитан успел как раз вовремя для того, чтобы пристрелить первого из изначальных, взобравшегося на опустевшую стену. Перебросив пистолет в левую руку, правой он выхватил меч и ткнул им еще одного монстра. В этот момент мимо его уха просвистела стрела, угодившая петраму точно в глаз. Монстр взревел и дернул башкой, явно планируя сотворить с Лариэсом что-то нехорошее, но в этот миг ревущий поток пламени обрушился на гиганта и окутал его. Миг, и вместо огромной твари остался обугленный остов, медленно заваливающийся на бок.

Лариэс бросил короткий взгляд назад, на донжон, туда, где должны были находиться стихийные маги, и различил на самом верху фигуру, одетую в алое и черное. Ему показалось, что в свете катящегося к горизонту солнца блеснуло серебро маски, и виконт помахал подруге рукой.

«Ну что ж, приятно знать, что она прикрывает меня», — подумал виконт, протыкая еще одного армиса, уцелевшего в огне и решившего, что сейчас можно перебраться через стену. — «Извинюсь, когда будет время».

За несколько последующих минут они очистили участок от врагов, и, приняв подкрепление от барона, перебрались обратно — к надвратным башням.

Тут дела обстояли значительно лучше, два мертвых петрама валялись, рассеченные на куски — его высочество постарался — и еще один, с огромной дыркой в голове, видимо, сработала водная магия Блаклинт. Ни сервы, ни армисы не сумели закрепиться наверху и были отброшены назад, к мостам через ров, где оставалось еще достаточно сагитариусов, спрятавшихся за щитами и продолжавших метать свои костяные дротики.

Можно было с уверенностью говорить о том, что второй штурм отбит, вот только радоваться, если так посмотреть, не стоило — враги просто прощупывали оборону. Да, в первый раз это было сделано бестолково, зато сейчас — куда как эффективнее. Справиться с третьей атакой будет сложнее.

Он посмотрел вниз, на островок, заваленный мертвыми и ранеными изначальными.

«Проклятье, если не убрать эти трупы, то очень скоро по ним можно будет добраться до нас», — подумал юноша, и это не было шуткой — туша одного из петрамов лежала вплотную к стене, где его и настиг водный хлыст Блаклинт, и доходила она почти до середины этой самой стены. — «Попросить Игнис, что ли?»

Эту мысль Лариэс отбросил сразу же. Огнерожденной следовало беречь силы и расходовать их крайне осторожно, лишь в самые опасные моменты, стараясь как можно больше времени отдыхать и набираться энергии, потому как второй приступ показал — пушки не сумеют сдержать полномасштабную, хорошо организованную атаку.

Галий с широкой улыбкой следил за отступлением выживших в первой атаке — лично он считал ее именно что первой — изначальных.

— Неплохо, неплохо, — прокомментировал он.

— Что именно неплохо, человек? Множество братьев расстались с жизнями.

— Да, но нам удалось закрепиться на подступах. Прикажи еще пяти сотням сагитариусов подойти к временным укреплениям и начать стрельбу. Они просто поразительно далеко метают свои дротики — почти в половину дистанции тяжелого арбалета.

— Потому что мы — не люди, — с оттенком гордости произнес легат.

Галий счел за благо не комментировать это утверждение, потому как от него за милю несло именно что человеческой самовлюбленностью, вместо этого он поднес к глазу специальное увеличительное стекло, зачарованное так, что с помощью него можно было видеть на сотни ярдов вперед, и уставился на верхний этаж замкового донжона, туда, где на балконе стояла фигура в красном.

«Ну что ж, как я и думал, маги будут главной проблемой. Но они умны, не тратят силы попусту, стало быть, придется истощать».

Легат, кажется, думал о том же, потому как в голове чародея раздался голос:

— Ты можешь что-нибудь сделать со стихийными чародеями?

— Нет, — нехотя признался наемник, — они слишком далеко. Мое самое дальнобойное заклинание бьет от силы на половину мили, и чтобы его использовать, придется выйти на открытое пространство.

«А если я это сделаю, то сразу же умру. Несмотря на то, что мы перекрыли Кающемуся пути наружу, внутри барьера он волен перемещаться сквозь Грань так, как пожелает, и когда он меня увидит — убьет без промедления».

— К тому же, — Галий решил привести еще довод, — я не знаю, где скрывается первая Тень.

— Разве она не слаба?

— Далеко не так, как тебе кажется, и не забывай, у нее — Звериный Амулет, которого так боится ваша королева.

— А твой хозяин, стало быть, нет?

— Он мне не докладывает, — огрызнулся Галий. — Так, сагитариусы на позициях, отлично. Будем обрабатывать западную и южную стены замка. Заменяй выбывших по мере надобности, и зови меня, если случится что-нибудь неожиданное. Пойду, вздремну, до ночи нам делать больше нечего.