Дочь друидов

Глава двадцать первая

Кондатэ, властитель Дарантазия, большую часть жизни провел в блаженном неведении и еще более блаженном ничегонеделании. Он предпочитал выращивать экзотические цветы в своих оранжереях, читать книги на кхитайском языке (для этого у него имелся специальный учитель-кхитаец, привезенный за сумасшедшие деньги и растолстевший от безделья и обильной кормежки) и наряжаться в шелковые одежды.

У Кондатэ были исключительные способности к изящному и бесполезному. Он никогда не задумывался о происхождении столь стойкого отвращения к любого рода активной деятельности. Возможно, таким Кондатэ был от природы, но не исключено, что над личностью правителя поработали маги Дарантазия.

Когда Конан разбил зеркало, Кондатэ встревожился: его напугал шум. Он подошел к окну и выглянул, но ничего не увидел. На какое-то время его охватило беспокойство, но длилось оно недолго, и скоро правитель вернулся к интересной книге, где рассказывалось о любви между кхитайским мудрецом и капризной кхитайской феей, которая жила в глубине быстрой реки.

Учитель-кхитаец мирно дремал над тарелкой с рисом и рыбой. Его щеки свешивались, нос и глаза тонули в складках жира, губы оттопыривались. Он вел полурастительное существование. Впрочем, время от времени он давал ученику уроки словесности: пересказывал какие-нибудь предания или растолковывал второй, третий, четвертый – и так до десятого – глубинный смысл какого-нибудь иероглифа. Все это чрезвычайно занимало обоих, и учителя, и ученика.

Странный крик. Кондатэ некоторое время размышлял, что бы мог означать шум, донесшийся с вершины башни магов. Это неприятно обеспокоило его. Тем более, что крик длился достаточно долго, чтобы вызвать дискомфорт. «Нужно будет велеть стражникам посетить магов и попросить их вести свои исследования тише», – подумал Кондатэ.

Он наклонился над горшком, в котором пышно цвел белый цветок. Результаты удовлетворяли графа: все-таки он – одаренный цветовод. Стоит ли желать лучшего! Из цветков можно собирать интересные композиции. Например, вот этот, с причудливыми лепестками…

Кондатэ не успел додумать свою мысль. Тоска навалилась на него. У него как будто отобрали радость, погасили день перед его глазами. И сам цветок вдруг перестал восхищать его, хотя, кажется, ни в малейшей степени не утратил своей красоты.

Кхитаец показался Кондатэ отвратительным жирным бездельником, хотя еще минуту назад граф с удовольствием предвкушал совместное чтение. Да и книга… Ну что за история? Что за глупая фея, что за глупый мудрец? Разве можно влюбляться в женщину, которая живет на дне реки? Да и вообще, какое дело властителю Дарантазия до кхитайской феи?

– Какая скука… – прошептал Кондатэ. Он огляделся по сторонам, вцепился в свои волосы и вскричал: – Да что происходит? Что это со мной?

Дверь отворилась. В комнате стоял еще один человек. Кондатэ резко обернулся к нему.

– Что тебе надо? Кто позволил тебе войти?

– Ты – Кондатэ, называющий себя правителем Дарантазия? – резко спросил человек.

За его плечом Кондатэ разглядел еще одного, рослого, с черными волосами и устрашающими мускулами. Но не гигант устрашал Кондатэ, а тот, кто вошел первым и заговорил. Этот незнакомец держался уверенно, точно был судьей и пришел судить Кондатэ за какие-то неведомые преступления.

– Я Кондатэ, – пробормотал граф, отступая на шаг. – Что происходит? Я называю себя властителем Дарантазия, потому что я и есть властитель Дарантазия…

– По какому праву? – спросил незнакомец.

– Клянусь всеми богами! – Кондатэ нашел в себе силы возмутиться. – Я унаследовал графство после моего отца, вот по какому праву…

– Ты – незаконнорожденный сын, – уверенно сказал незнакомец. – К тому же младший. Кто была твоя мать?

– Она происходила из почтенного рода… – пробормотал Кондатэ.

– Да хватит болтать! – воскликнул черноволосый варвар.

Он отодвинул незнакомца плечом и вломился в комнату. Кондатэ испуганно смотрел на него. Варвар навис над ним, весело ухмыляясь.

– Твоя мать была колдунья, – сообщил он.

– Возможно, она принадлежала к роду магов, – постарался не терять достоинства Кондатэ. Однако колени у него задрожали.

– Она превратилась в змею. Так? – продолжал варвар, вынимая меч.

Кондатэ, не сводя глаз с блестящей стали, громко завизжал. Этот визг пробудил кхитайца. Тот открыл узенькие глазки и тоже заверещал, как пойманная в ловушку мышь. Варвар быстро повернулся в его сторону и бросил несколько слов по-кхитайски. Это так потрясло учителя словесности, что он замер и уставился на варвара неподвижным взором, точно на ожившую статую божества.

– Молчать! – сказал Конан. – Говорить будете, если только я спрошу. Так. – Он глянул на Гайона. – Пусть этот слизняк признает твою власть.

– Мне придется убить его, – вздохнул Гайон.

Он тоже вошел в комнату и сел в кресло. С непонятным сожалением он огляделся по сторонам, затем остановил взгляд на своем сводном брате.

Кондатэ, заламывая руки, бросился перед ним на колени:

– Я не знаю, кто ты! – заплакал он, от ужаса позабыв приказ Конана молчать. – Я не знаю! Если ты хочешь захватить власть в Дарантазии, я отказываюсь! Мне не нужно… ничего не нужно… только цветы и книги…

Гайон поднял глаза на Конана.

– Он с детства был во власти магии, – проговорил граф-изгнанник. – С самого рождения они превращали его в послушную глину в своих руках. Сомневаюсь, чтобы он принял хотя бы одно самостоятельное решение.

– Тебе придется убить его, – покачал головой Конан, – иначе найдутся люди, которые захотят посадить его на престол. У тебя всегда будут враги. Странно устроен мир! Даже у самого мизерного властителя самого мизерного государства есть враги…

Гайон побледнел.

– Я обязан тебе, Конан, – промолвил он, – я обязан тебе всем: победой над магами, свободой… Но прошу тебя: не называй Дарантазии мизерным. Это моя родина. Мне все равно, пусть он – всего лишь небольшой замок, затерянный в Рабирийских горах, на границе с Зингарой. Он – мой.

– Ну да, – нехотя согласился Конан. – Прости, я не хотел обижать… никого. Ну, так что? Ты сам убьешь его или мне помочь?

– Я не хочу его смерти, – покачал головой Гайон. – Он слишком ничтожен.

Стоя на коленях и рыдая, Кондатэ переводил взгляд с одного воина на другого. Они решали его судьбу прямо при нем, нимало не беспокоясь о том, что Кондатэ – их возможная жертва – все слышит. И в этом обстоятельстве Кондатэ чуялась обреченность.

Третий чужак проскользнул в комнату незаметно. Это была молодая женщина, закутанная в длинный плащ. Кондатэ успел заметить, что она босая, а когда плащ чуть приоткрылся, установил, что женщина вообще обнажена. На ней, кроме этого плаща, не было никакой одежды.

Женщины тоже не волновали Кондатэ. О женитьбе он думал всегда с ужасом.

– Говорю тебе, Конан, его душу съели маги, – повторил Гайон. – Мне доводилось видеть подобных людей…

– Только не надо его жалеть, – сказал Конан, неприятно кривясь в ухмылке.

– Я не жалею его… Я его понимаю. – Гайон встал. Было видно, что он принял решение. – Пусть прилюдно признает, что отказывается от власти.

– Они не позволят, – пискнул Кондатэ.

– Кто? – спросил Конан.

– Фульгенций… и особенно – Тургонес, – пояснил Кондатэ.

У него был жалкий вид.

– Оба сдохли! – радостно объявил Конан. Он обнял за плечи девушку. – Вот она лично, собственными прелестными ручками…

– Ой, не надо этих подробностей! – разволновался Кондатэ.

– Ты теперь свободен… брат, – сказал Гайон. – И я забираю наше графство. Оно мое по праву: я рожден в законном браке, и я старше тебя.

– И ты не убьешь меня? – спросил Кондатэ.

– Нет.

– Следи за ним, – предупредил Конан. – Мне не хотелось бы, спокойно выпивая в какой-нибудь таверне, где-нибудь на окраине Аргоса, вдруг узнать о том, что глупый граф Гайон из Дарантазия пал жертвой заговора…

– Этого не будет, – заверил Гайон. – Я слишком долго готовился к нынешнему дню. Я никому не позволю омрачить мое торжество. Ни сейчас, ни потом!

– А оранжерея? – прошептал Кондатэ.

Гайон расхохотался.

– Она останется твоей! И если твое искусство было не от магов, а от природы – ты будешь, как и прежде, истинным кудесником, властелином прекрасных растений.

Кхитаец грустно моргал, глядя на незнакомцев. Только сейчас, когда графу Кондатэ стали грозить смерть, изгнание, свержение с престола, – только в эти минуты кхитаец осознал, что он по-настоящему привязан к своему господину. Кондатэ был единственным из всех известных кхитайцу людей, кто умел истинно ценить прекрасное.

Конан сказал на его родном языке:

– Все в порядке.

Кхитаец моргнул еще раз и вдруг расплылся в улыбке.

– Вы верите графу Кондатэ? – спросил Конан у Гайона.

– Бывшему графу, – фыркнул Гайон. – Да, я ему верю. Его личность настолько слаба, что… – Он махнул рукой. – Я ожидал увидеть нечто иное. Я думал, мне предстоит борьба за престол, битва… Достойный соперник, в конце концов! А увидел полный разброд, слезы, депрессию. И так – повсюду.

– Здесь слишком долго действовала сильная магия, – сказал Конан. – Она лишила людей воли. Ничего удивительного. Твоя задача – вымести эту заразу, превратить Дарантазии в процветающий город. В веселый город!

– Первое, что я сделаю, – это открою таверну! – сказал граф. – Новую. Совершенно новую. Назову ее – «Гордый Варвар». Попрошу моего брата украсить ее цветочными композициями. Посажу красавицу, чтобы разливала крепкие напитки. И буду брать полцены со всех странников…

– Великолепная мечта, – ухмыльнулся Конан. – Вы будете популярным правителем.

– Просто хочу, чтобы в Дарантазии приходило как можно больше народу. Мне нравится идея насчет ярмарки…

Гайон вздохнул, как будто имелась еще одна мысль, тайная мысль, которая его беспокоила. И он решился:

– Мне нужна жена. Неженатый правитель не может быть популярным. Я хотел, чтобы моей графиней стала Дертоса. Она красива, отважна… И очень мне нравится.

Девушка побледнела. Это стало бы венцом ее карьеры: из безродной бродяжки, которую подобрали на болотах, превратиться в правительницу, в достойную супругу человека благородной крови…

Конан с любопытством наблюдал за нею. Дертоса тихо произнесла:

– Мое почтение к господину Гайону велико… Но прежде чем ответить на его великодушное предложение, я хочу знать одно: жив ли Туризинд. Если он погиб, я… – Она опустила голову, помолчала немного, а затем встретилась с Гайоном взглядом: – Я стану для вашей светлости доброй женой. Но если он жив…

Гайон грустно улыбнулся.

– Туризинд жив, и я не стану препятствовать тебе, Дертоса. Ты заслуживаешь истинного счастья… Да и я – тоже.

– Что вы имеете в виду? – насторожилась девушка.

– Только одно: я хочу, чтобы жена любила меня. Только меня, меня одного. Чтобы она не приняла мое предложение только потому, что ее истинный возлюбленный погиб.

Он привлек Дертосу к себе и поцеловал в лоб.

– Будь счастлива, дорогая.

Дертоса разрыдалась, обнимая графа.

– И вы тоже… вы тоже! Будьте счастливы.

– Довольно рыдать, – с недовольным видом произнес Конан. – Что вы все, в самом деле! Баб на свете хватает, ваша милость, и нечего убиваться. К тому же наша Дертоса – тот еще перчик, и с жабами в родстве. Ну, какая из жабы графиня?

– В самом деле, – вздохнула Дертоса.

Граф покачал головой:

– Впервые в жизни вижу такого человека, как ты, Конан.

Конан махнул рукой:

– И не увидите больше. Я такой один.

Когда впереди показалась река Алимана, что отделяет Зингару от Аквилонии и берет свои истоки в Рабирийских горах, Конан остановил коня.

Конек с раздвоенными копытцами, повинуясь Дертосе, также замер. В телеге под навесом закопошился Туризинд.

– Что случилось? – спросила Дертоса. Туризинд высунулся наружу.

Наемник был бледен, раны все еще беспокоили его, хотя Эндоваара сделал все что мог и даже применил магию друидов.

– В чем дело, Конан? – спросил Туризинд.

– Мы расстаемся, – объявил киммериец.

– Разве мы не вернемся в Аргос? – удивилась Дертоса. – Я полагала, что ты состоишь на службе?

– Ничего подобного, – фыркнул Конан. – Киммериец Конан ни у кого на службе не состоит. Мои деньги я уже получил… К тому же мое задание заключалось не только в том, чтобы уничтожить магов в Дарантазии, но и… – Он вздохнул. – Они хотели, чтобы я сдал вас. Обоих. Если бы вы оба не погибли при выполнении моего задания.

– То есть, ты… – Туризинд оборвал фразу.

– Вот именно, – Конан кивнул. – Я, конечно, согласился, потому как заплатили мне немало. Деньги ждут меня в Аквилонии. Таково было мое условие.

– Ловко придумано! – восхитился Туризинд.

– А ты не боишься, что власти Эброндума тебя обманут? – спросила Дертоса.

– Боюсь? Я? – Конан выглядел оскорбленным. – Если они меня обманут, то повод бояться будет у них… Нет, денежки в Аквилонии, и я намерен забрать их. А вот сдавать вас на расправу властям Эброндума я не намерен. Вы мне нравитесь, ребята. Оба. Поэтому выслушайте совет старого доброго дядюшки.

Тут молодой человек расхохотался, блестя зубами. Туризинд невольно улыбнулся в ответ, так заразительно было веселье Конана.

– Оставьте себе все, что подарил нам Гайон. Отправляйтесь в Зингару. Там можно неплохо устроиться. Мессантия – портовый город, пришлого люда – полным-полно. Да и работа всегда сыщется. Ну а если надоест… Если захотите помахать мечом, пострелять из лука или надуть какого-нибудь глупца – разыщите меня. Найдите меня, говорю вам, и Конан-варвар обеспечит вам какое-нибудь развеселое приключение!

OCR: Lord