Дочь друидов

Глава четырнадцатая

Давно уже Фульгенций покинул покои своего ученика, а Тургонес продолжал стоять неподвижно и глядеть на то место, где недавно стоял и разглагольствовал учитель. Выражение лица альбиноса не предвещало ничего хорошего.

– Старый глупец! – прошептал он. – Скоро ты поймешь, как ничтожна твоя хваленая формула! Жизнь не подчиняется математическим расчетам… но когда до тебя дойдет эта последняя истина, будет уже слишком поздно.

Он повернулся к девственнице, которая выдерживала пытку дольше своих товарок по несчастью. Увы! Увиденное повергло Тургонеса в ярость. Глаза девушки померкли, изо рта вышла и сразу запеклась кровь. Она была мертва.

Несколько минут он рассматривал труп, а потом в бешенстве швырнул свои вощеные дощечки на пол и принялся топтать их ногами, уничтожая все записи последних дней.

– Я не увидел главного! – бушевал Тургонес. – Она умерла, и я не увидел, как это произошло! Испытывала ли она страх перед самой смертью? Пришла ли к ней боль, в конце концов? Я столько работал над зельем, и все впустую из-за этого старого болтуна!

Он покачал головой. Приступ бешенства прошел. Тургонес наклонился, поднял разбитые таблички. Слой воска стерся, все буквы пропали. Впрочем, подумал Тургонес, это неважно. Он помнил все цифры наизусть.

Он выбежал в кладовую, сбросил с полки несколько кувшинов. Один разбился. Другой не желал открываться, и Тургонес кинжалом сбил горлышко. Там оказались чернила.

– Превосходно! – произнес маг.

С кувшином без горлышка он вошел в свою спальню, схватил манускрипт, положенный Фульгенцием на постель, и на полях книги, а зачастую и поперек древнего текста записал результат своего опыта. Не поленился он и добавить несколько нелестных слов в адрес своего учителя, который явился к нему в разгар опыта и помешал исследовать самый момент кончины испытуемой.

Закончив выписывать последнюю букву, Тургонес отшвырнул перо. Кувшин он поставил под кровать, чтобы случайно не опрокинуть его и задумался.

Он испытывал к последней девушке почти нежные чувства. Ее привел к нему родной брат – в качестве уплаты за обряд черных зеркал. Тургонес помнил этого молодого мужчину, низкорослого, кривоногого, с перебитым носом. Тот непременно желал пользоваться успехом у женщин. Денег у него почти не водилось, но Тургонес согласился помочь ему в обмен на тело его сестры.

Девушку доставили связанную, с кляпом рту. Дамский угодник не слишком церемонился с родной сестрицей. Должно быть, немало о претерпел от нее насмешек и поношений, и в теперь нашел способ поквитаться.

Тургонес никогда не разговаривал со своими подопытными. Зачем? Он видел в них лишь живое мясо, которому предстоит послужить для важного дела. При этом девушки, естественно, не могли себе даже представить великой конечной цели всех этих действий. Они были лишь крохотными этапами большого пути.

Но с последней своей жертвой Тургонес обменялся парой слов. Он спросил о ее семье – действительно ли она принадлежит к древнему роду. Думая, что за нее запросят выкуп, девушка рассказала своему будущему палачу о своей семье: она происходила из весьма родовитой фамилии. «Меня будут искать, – доверчиво сказала она. – За меня дадут большой выкуп, если вы попросите».

Тургонесу доставило немалое удовольствие расхохотаться ей в лицо.

– Выкуп? Кто здесь говорит о выкупе? Мне нужны не деньги – мне требуется твое тело.

Когда она увидела, какая участь ее ожидает, она не стала, подобно другим, плакать и кричать, умолять о пощаде, говорить о своей молодости, сулить невероятные любовные ласки. Нет. Как и подобает женщине высокого происхождения, она встретила известие молча, с высоко поднятой головой.

Она не сопротивлялась, потому что знала, что это бесполезно. Она только подвергнет себя унижению, если попытается бежать или хотя бы вырваться. Это вызвало у Тургонеса подобие уважения, и он кое-что рассказал своей жертве о предстоящей процедуре.

Она молча кивнула и добровольно выпила эликсир. Потом протянула руки и с каменным видом наблюдала за тем, как палач зымыкает оковы на тонких запястьях.

– Она была лучшей,- прошептал Тургонес, снимая умершую с раскаленного листа. Он пользовался для этого особенными длинными щипцами. – И она умерла, а я не увидел этого. Я пропустил, быть может, самое главное! Проклятье, она заслуживала моего внимания в момент смерти.

Все трупы Тургонес сжигал в той же самой печи. Последняя девушка не избежала этой участи. Когда дверца была закрыта, и тело жертвы поглотило жадное пламя, Тургонес вышел из покоев и спустился на несколько этажей ниже.

Там обитали слуги. Фульгенций не разрешал своему ученику обзаводиться личной прислугой. Сам верховный маг также предпочитал обходиться без помощников.

«Сколько слуг – столько шпионов и соглядатаев», – говаривал он.

Тургонес был с ним в этом совершенно согласен. Переменить одежду или поставить на место книгу – для этого не нужны подручные. Но вот заниматься приготовлением пищи ни один из магов не любил. Да и не было у них на это времени. Поэтому они пользовались графской кухней. Слугам было приказано готовить и подавать магам любые блюда, какие те закажут. Фульгенций был весьма привередлив в еде и, как ни странно, пользовался на кухне огромной популярностью.

«Для него работать – сплошное наслаждение, – признавалась стряпуха, которой обычно передавали заказы Фульгенция. – Он точно знает, чего хочет. Мяса никогда не кушает, предпочитает моллюсков. Любит кисленькое! – Тут стряпуха двусмысленно хихикала. – Грибы уважает. Корешки всяких болотных растений – я уж знаю, как для него замариновать. И всегда хвалит. Он понимает толк в хорошей стряпне».

Тургонес, в противоположность своему учителю, в еде был совершенно неразборчив. Заказы он обычно не делал, брал любые объедки, какие находил. Иногда хватал недоваренное или какую-нибудь заготовку и съедал на месте. Это тормозило работу кухни, заставляло поваров повторять уже сделанное – и раздражало.

Если же Тургонес и делал заказ, то звучало это обычно:

«Ну, приготовь мне что-нибудь… Все равно, только побольше».

Вот это «что-нибудь» совершенно выводило стряпуху из себя.

«Можно подумать, ему безразлично, что это будет! – в сердцах говорила она. – Я ведь стараюсь! И почему я должна изобретать каждый раз какое-нибудь блюдо?»

В конце концов, Тургонес утратил всякое право на уважение в ее глазах. Она стала варить для него в большой кастрюле все объедки, какие только оставались на кухне, и подавала это, с позволения сказать «блюдо» с острым соусом. Тургонес поедал его жадно, хлебая прямо из горшка, всегда хвалил – и уходил, унося на одежде жирные пятна.

Когда Тургонес вошел в кухню, его встретили низкими поклонами и молчанием. С магами старались держаться преувеличенно вежливо, даже раболепно, опасаясь их мести.

Тургонес знал, что его боятся, и усмехался каждый раз, когда видел склоненные перед ним головы. Глупцы! Тургонес – не говоря уж о Фульгенций – ни к кому не испытывал злобы. Ни один маг не унизился бы до мести. Мага невозможно оскорбить. Человек настолько ничтожнее мага, что обращать внимание на какие-то там попытки «оскорблений» было бы попросту смешно! Ведь люди не обижаются на облаявшую их собаку, не так ли? Люди не станут мстить кошке, которая поцарапала им руку. Но если кошка будет досаждать, ее попросту выбросят вон из дома, а если собака укусит, ее убьют. Без злобы и даже без особенной досады.

И точно так же без всякой ненависти, подобно тому, как скотовод забивает корову или свинью, любой маг в любой момент может убить любого человека. Заискивать перед магом – бесполезнейшее дело. Но объяснять людям сие простое обстоятельство – еще более бесполезное занятие.

Поэтому Тургонес милостиво кивнул слугам и небрежно бросил в сторону стряпухи:

– Приготовь мне что-нибудь побольше… по-сытнее. С мясом, ладно? И с острым соусом, как ты делаешь.

Стряпуха повернулась к нему спиной и принялась резать овощи. Тургонес вдруг услышал, как к нему обращается один из поварят:

– Вас спрашивал один господин, мой господин… Этот господин ждет вас в комнате для приемов, мой господин. Он велел мне передать это вам, когда вы придете отдыхать, мой господин.

– А, – сказал Тургонес. И сказал поваренку: – Что ж, ты молодец, раз выполнил поручение. Вот тебе еще одно: принеси мне еду в комнату для приемов. Я буду там. И не задерживайся, хорошо?

Он вышел, не дожидаясь робкого бормотания:

«Сделаю все, как вы прикажете, мой господин».

«Бэ-е-е… – подумал Тургонес. – Овечье блеянье… До чего же ничтожны все эти людишки!»

Человек, который ждал Тургонеса в комнате для приемов, не был ему знаком. Как ни презирал людскую породу ученик верховного мага, но лица он запоминал хорошо.

«Наверное, так же скотовод знает всех своих коров или овец», думал Тургонес насмешливо.

Навстречу ему поднялся мужчина средних лет, одетый в черное. Одежда его была богато украшена серебром; сочетание серого и черного выдавало хороший вкус. Впрочем, Тургонеса мало интересовали подобные мелочи.

– Кабаллона, к вашим услугам, мой господин, – представился этот человек.

– Мое имя Тургонес.

– Да, я слышал, я слышал…

– К делу, – оборвал Тургонес. – У меня слишком мало времени для обмена любезностями. Излагайте. Если я буду задавать вам вопросы, отвечайте кратко, полно и честно. Учтите, я увижу ложь и накажу вас за нее.

– Мне незачем лгать, – осклабился Кабаллона.

– Откуда вы?

– Из Эброндума.

– Дальний путь вы проделали! Черные зеркала?

– Да, – сказал Кабаллона. – Именно так. Черные зеркала.

– Какое свойство?

– Фехтование.

Тургонес смерил Кабаллону взглядом. Сильные руки, уверенные быстрые движения, смелый взгляд.

– Сдается мне, вы и без того неплохой боец, господин Кабаллона. Вы уверены, что вам необходимо пройти ритуал черных зеркал именно ради умения владеть оружием? Подумайте хорошенько. Черные зеркала очень дорого стоят… Возможно, вам следовало бы позаботиться о чем-нибудь другом, ведь фехтование…

– Я хочу то, чего хочу, – оборвал его Кабаллона.

Властный тон его голоса говорил о давней привычке повелевать.

– Не нужно рассказывать мне о цене за ваши услуги. Я знаю цену. И не следует давать мне советов. Я пришел не за советом. Я пришел купить услугу.

– Отлично! – воскликнул Тургонес. – С вами приятно иметь дело. Что вы можете мне предложить в качестве платы?

– Вы будете проводить ритуал? Или у вас есть еще один маг для этого?

– Не задавайте дурацких вопросов. Кто будет проводить ритуал, в чем этот ритуал заключается и какова секретная формула вашего будущего сногсшибательного успеха – это наша профессиональная тайна, и вас она не касается… Чем вы заплатите?

– Я хочу убить одного человека, – ответил Кабаллона. – В обмен на эту сладкую возможность я предлагаю вам самого себя. Вас устраивает такая плата?

– О, – произнес Тургонес и, взяв длинную белую прядь, принялся наматывать ее на палец. – О… – повторил он, рассматривая Кабаллону совершенно новыми глазами.

– Что вас останавливает? – резко спросил Кабаллона.

– Только то, что мне впервые предлагают себя… Один человек привел ко мне свою сестру. Она, кстати, сегодня умерла – хорошая была девушка, очень достойная. Но вы… Вы знатный человек?

– Да, – ответил Кабаллона.

– Кого вы хотите убить?

– Его имя Туризинд, – сказал Кабаллона, сощурив глаза, отчего лицо его приняло злое выражение. – Я ненавижу его много лет. Но до сих пор у меня не было ни малейшего шанса уничтожить эту ядовитую гадину. Он всегда уходил от возмездия.

– Почему вы желаете смерти этого Туризинда? Он настолько знатен и богат, что вам трудно до него добраться без нашей помощи?

– Нет, – сквозь зубы произнес Кабаллона. – Он простолюдин.

– В герцогстве не составляет большого труда выследить и прикончить простолюдина. За это, кажется, даже не полагается серьезного наказания… – продолжал Тургонес, внимательно наблюдая за своим собеседником.

«Странно складываются обстоятельства, – подумал он. – Туризинд как раз направляется сюда… С ним, с его искусством выходить сухим из воды, с его умением убивать и с его чудесной способностью не испытывать угрызенй совести, возможно, связана вся моя будущая карьера верховного мага… И вот прямо ко мне в руки идет человек, чья жизненная цель, чья величайшая мечта – поймать этого самого Туризинда и свернуть его проклятую шею. Как интересно! Судьба – поразительная штука. Следить за ее вывертами бывает весьма занимательно».

– Выследить и убить простолюдина по имени Туризинд, – горько повторил Кабаллона. – Не так-то это просто… Много лет назад, когда этот проклятый наемник ходил в подручных у учителя фехтования, мой старший брат… мой брат, которого я боготворил… он полюбил одну женщину. Красивую женщину. Она была очень молода, довольно богата – и чрезвычайно красива. К несчастью, она не была знатна. Вам интересно?

– Я слушаю, – сказал Тургонес, всем своим видом показывая отвращение к этой любовной истории. – Полагаю, ваш роман, весьма занятный и даже трогательный, имеет хотя бы косвенное отношение к делу?

– Да, – сказал Кабаллона. – Самое прямое отношение, если желаете знать. Мой, как вы изволили выразиться, «роман» объясняет причину моей ненависти к Туризинду. Итак, мой брат влюбился в купеческую дочку. Красотку с большим приданым, коротенькой родословной – и полным отсутствием ума. К несчастью, та же девушка нравилась и Туризинду. Но у Туризинда не было ни малейшей надежды жениться на этой девушке. Простолюдин, зарабатывающий на жизнь уроками фехтования! Безродный мальчишка, которого мастер подобрал, говорят, в канаве умирающим от голода, – подобрал из жалости и оставил в доме мыть полы и чистить котлы! Он даже не мог назвать имени собственного отца… У него и имени-то не было – Туризиндом назвал его мастер… Все это я знал, потому что вместе с братом приходил на уроки фехтования.

Туризинд, любопытный, как хорек, любил выслеживать знатных учеников. Он наблюдал за ними, копировал их манеры, подражал их речи, заучивал целые фразы, которыми те обменивались. Ну и, разумеется, он выяснял, куда те ходят отдыхать. Туризинд узнал, в кого влюблен мой брат, и, как я подозреваю, назло ему, тоже начал ухаживать за этой девушкой. Туризинд весьма завистлив! Он бродил под окнами красавицы, посылал ей воздушные поцелуи, разбрасывал цветы перед ее порогом – словом, совершал разные «безумства». Мастер ни о чем не подозревал…

Красавица, которую мой брат почти уж, было, соблазнил, вдруг стала холодна к нему. Мой брат был в отчаянии, он терялся в догадках – и, наконец, узнал о проделках Туризинда. Вызвать нахала на поединок он не мог. Не хватало еще знатному человеку сражаться на дуэли с каким-то подзаборником! Нет, мой брат поступил так, как поступил бы на его месте любой знатный человек, хорошо осознающий свой долг перед родовым именем. Он приказал своим лакеям подкараулить Туризинда и хорошенько проучить его плетьми и палками.

– И что же, – не без интереса осведомило маг, – они сделали это?

– Да, хотя один был тяжело ранен, а двое же платились жизнью… – Кабаллона вздохнул. Они избили его, как следует, можете мне поверить! Они едва не вышибли ему глаз, сломали левую руку, отбили ему почки – говорят, он почти неделю мочился кровью…

– Весьма любопытные детали, – наморщился Тургонес.

– Самое любопытное впереди… Едва оправившись, Туризинд подстерег моего брата и убил его. Да, убил! Он напал на знатного человека мечом в руке.

– Позвольте, но как ему удалось…

– Туризинд был мастером фехтования, – перебил Кабаллона. – Он знал о фехтовании то, чего не знал мой брат. Он убил знатного человека так же легко, как кухарка убивает курицу!

Словно бы вызванный этими словами, как по мановению волшебной палочки, в комнате для приемов появился поваренок с дымящимся горшком, который был прижат к животу – точнее, к чумазому фартуку.

– Как вы и приказывали, мой господин, – низко поклонился поваренок. – Ваша трапеза.

Назвать «это» обедом, каким-либо блюдом (к примеру, жарким) или еще как-то у поваренка язык не поворачивался. Впрочем, Тургонес был выше подобных мелочей.

Он махнул мальчику, чтобы тот уходил, взял горшок с варевом себе на колени и принялся есть, зачерпывая большой ложкой. Кабаллона ошеломленно следил за магом.

– Продолжайте, – велел ему Тургонес.

Глядя на жующегочародея Кабаллона сказал:

– Мой брат умер. Он был убит подло, злодейски. Его убил Туризинд, человек низкого происхождения, человек с отвратительной черной душой. Разумеется, после такого преступления Туризинд не мог больше оставаться в столице. Он бежал. Я следил за его, с позволения сказать, «карьерой». Иногда я выпускал его из виду на целые годы и тогда начинал мечтать о том, чтобы мне сообщили о. его смерти. Но потом он снова появлялся. Он был наемником, дослужился до капитана большого отряда… Потом, когда война закончилась, занимался разбоем… Его следы потерялись, когда его схватила тайная стража герцогства, но совсем недавно мои пастухи видели его в лесу в компании с каким-то другим убийцей – с ними была также развратная девка.

– И вы… – чавкая, промолвил Тургонес.

– И я сразу же направился сюда, потому что убить этого человека – дело чести для меня! – сказал Кабаллона.

– Что ж, – с деланным равнодушием проговорил Тургонес и вытер жирный рот рукавом своей белой, заляпанной сажей туники, – я помогу вам. Я даже не потребую от вас слишком большой платы. Мне чрезвычайно нужен человек, который согласится делать для меня грязную работу, не задавая вопросов. Аристократы просто завораживают меня, мой друг. Никто не умеет подчиняться так, как подчиняются люди с голубой кровью в жилах, – люди, привыкшие повелевать. Приказывать вам – наслаждение, а видеть вас в рабстве – высшее счастье… Впрочем, не слушайте меня. У меня сегодня хорошее настроение, вот я и болтаю разные глупости. Ха-ха!

Он весело глянул на ошеломленного Кабаллону и подмигнул ему.

– Подкрепитесь с дороги, дружище. Не желаете отведать? Кажется, здесь это месиво из съестного называется «жаркое», но я не уверен… Голод утоляет отменно, да и на вкус получше, чем помои.

И, видя, как Кабаллона раскрывает от изумления рот, Тургонес громко, радостно захохотал.

«Все складывается как нельзя лучше, – думал Тургонес, оставшись один в своей спальне. – Жаль, конечно, выводка летучих мышей, но здесь уж ничего не поделаешь. Я не мог позволить им сожрать наших врагов раньше времени. Фульгенций – просто старый глупец! Он полагает, что я буду таким же слепым и безвольным учеником, каким был он сам в пору своего ученичества! Смешно, до чего наивны бывают ученые люди… А ведь он умен. По-своему, разумеется, но чрезвычайно умен. Жаль будет убивать его. Ничего не поделаешь. Оставлять его в живых – слишком опасно. Когда я стану верховным магом, Фульгенция не должно быть на этом свете. Да и законы нашего сообщества этого требуют! Не может существовать одновременно двух великих магов. Ученик сменяет мастера лишь после смерти мастера. Придется ускорить это прискорбное событие, ха-ха… А когда Туризинд с компанией мне в этом помогут, у меня под рукой будет надежный человек, который способен устранить и самого Туризинда. Бедный, бедный Фульгенций! И он будет утверждать, что случайность не играет в нашей судьбе никакой роли? Печальное заблуждение… Жаль, что старик умрет, так и не поняв, насколько он ошибался…»