Добытчик

Глава 17

После возвращения на «Балтику» я снова ощутил то же неприятное чувство, что и после отъезда Маши и Юсуфа. Пустота. Не физическая — вокруг кипела жизнь: солдаты у складов разгружали с машин какие-то ящики, где-то в автопарке ревел двигатель БТР, с кухни несло неистребимым запахом тушенки. Пустота была внутри. «Тигр» с Максом укатил на юго-восток, к Москве, а я остался тут. И было мне чрезвычайно неуютно. Как-то быстро привык я к тому, что за спиной стоит надёжный человек с оружием, готовый прикрыть и поддержать огнём. А без него — словно голый посреди улицы. Вроде как и можно жить, но чертовски неуютно.

Но душевные терзания и прочие и прочие рефлексии — это внутри. А дела сами себя не сделают. Первым делом — найти, где можно забазироваться, пока «Соболя» ремонтировать будут. Вопросом этим я сразу же: на въезде, едва поздоровавшись и дождавшись, пока меня пробьют по здешней базе, озадачил старшего по КПП, молодого старлея с усталыми глазами и трёхдневной щетиной.

— Слушай, братское сердце, нужно помещение. Небольшое, но жилое, не сарай, не кунг заброшенный. На пару-тройку дней пожить и кое-какое личное барахло бросить пока машину чинят. Есть варианты?

Старлей почесал затылок.

— Варианты… Есть, пожалуй, как не быть… — он заговорщицки подмигнул. — Есть моя квартира. В ДОСе*, через дорогу от медроты. Знаешь где это?

*ДОС — Дом офицерского состава.

Я кивнул. Что и где на базе расположено — более-менее выяснил, когда с Доком тут прогуливался в прошлый раз. Да и база размерами не поражает, не потеряюсь.

— Жены у меня пока нет, сам я там уже неделю не был — сплю тут, в караулке. А хата пустует. Бери, заселяйся, если в цене сойдёмся. Чем платить будешь?

Я задумался.

— Ну, не знаю… Могу хороший автомат подогнать.

— Автомат? — офицер широко улыбнулся — Ты серьёзно? У нас своих — завались.

— А если так?

Я выбрался из-за руля, открыл боковую дверь микроавтобуса и аккуратно, чтоб не обрушить на себя натуральный Эверест разного сложенного и набросанного внутри добра, вытянул наружу приметную сумку из кордуры.

— Бронежилет «Тактика», полная комплектация, с горжетом, «фартуком» и «плечами». Полный комплект подсумков. Всё в полиэтилене ещё, новенькое, муха не топталась. Пластины — керамика, пятый класс грудь и спина, второй — камербанды.

Старлей взял сумку, посмотрел на скрепляющую замочки «молнии» стальную проволочку с заводской пластиковой пломбой.

— О… Вот это — вещь! — его глаза загорелись. — Даже так чувствую, легче наших «Корундов» хотя куда круче… Да, договорились. Ключ держи, квартира четыре, первый подъезд, первый этаж. Хата твоя, скажем, на пять дней. Если вдруг нужно будет задержаться, думаю, договоримся. Солдат для разгрузки я тебе дам. Только не засри там всё, лады?

Заверив парня в своей предельной чистоплотности и поблагодарив за грузчиков, прощаюсь и направляюсь уже привычной дорогой в карантин. Порядок есть порядок. Положено там, за решеткой и под присмотром бдительного часового отбыть — значит отбудем. Заодно и вздремну. Как говорил один мой знакомец много лет назад: «Хороший солдат спит всегда, когда не ест».

Через три часа, усадив в кабину пару выделенных мне старшим лейтенантом из состава отдыхающей смены бойцов, тронулся в сторону медроты и ДОСа.

Два молодых бойца с моей помощью, бегом, меньше чем за час выгрузили из «Соболя» всё утащенное мною с базы «Бастиона» имущество: ящики с патронами и гранатами, оружие, бронежилеты и радиостанции. Грузились мы с Максимом значительно дольше, Впрочем, понять парней можно: у них сейчас, вообще-то, время отдыха, потом — в караул заступать. Быстрее закончат — дольше на койках поваляются. На прощание, в качестве компенсации за испорченный отдых и ударные разгрузочные работы, вручил обоим по пачке-«пятидесятке» барнаульских пистолетных патронов «пара». Парни, принимая неоговоренную заранее оплату, заметно повеселели, благодарили на прощание искренне. Словом, расстались мы вполне довольные друг другом.

Квартира в ДОСе оказалась стандартной офицерской «однушкой»: чистенько и бедненько, пусто, кроме казенной мебели разве что хорошая «плазма» внушающей диагонали в глаза бросилась, да «плойка» — приставка «Сони Плэй Стэйшн» предпоследней модели. М-да, пацан ещё совсем наш товарищ старший лейтенант. Жены нет, судя по состоянию квартиры — даже подруги постоянной нет, зато «плойка» есть…

После пришло время гнать, заметно полегчавший «Соболь» в автопарк к мастеру. Нашёл его легко по забористой матерщине, доносящейся из-под капота какого-то бронированного «Урала». Прапорщик, ещё в прошлый раз представившийся как Дядя Витя (видимо, по принципу «здесь все для вас, салаг, дяди»), был эталоном армейского механика: руки по локоть в мазуте, лицо в морщинах и потёках смазки, взгляд — острый, цепкий, оценивающий не столько помятую машину, сколько водителя, в смысле — меня.

— Фару и зеркало новое я тебе уже отыскал, за ночь поставлю, — констатировал он, плюнув под колесо «Соболя». — И по бортам царапины — подкрасим осторожно, даже денег за это сверху не возьму. Но краска к утру не высохнет, сам понимаешь… По оплате всё в силе?

Я молча снял с поясного ремня пластиковую кобуру с «Глок-17». Специально с собой прихватил. Прапорщик присвистнул, взял оружие, сноровисто вытащил магазин, оттянул затвор назад и заглянул в патронник, прицелился в воображаемую мишень на стене гаража.

— «Мужик сказал — мужик сделал», уважаю…

— Я тут это… Хотел по поводу ещё кое-каких работ поговорить, — вопросительно гляжу я на механика.

— Внимательно… — отвечает тот, продолжая крутить «австрийца» в руках.

Дядя Витя выслушал мой список пожеланий, не отвлекаясь от новой игрушки. Но, как оказалось, мимо ушей ничего не пропустил при этом.

— Таранный бампер?.. Ну, рама у «Соболя» как у грузовой «Газели», есть к чему зацепиться, всё же не «Форд» какой-нибудь… Решетка на окна — без проблем, есть у нас неплохая. Ячея мелкая, и сами решетки прочные, нормально выйдет. Фары на крыше — балку смонтируем, проводку протянем. Рацию в кабину — поставлю «Си-Бишку» помощнее, с выносным микрофоном.

— Я вообще-то армейскую хотел…

— Э, нет, брат, армейскую я тебе официально поставить не могу и воровать её не стану. За такое по нынешним временам и вздёрнуть могут, по ускоренному судопроизводству.

— Да у меня своя есть. Не новой модели, конечно, но приличная, «Северок-К». И антенну бы на крыше смонтировать, только чтоб не штырём вверх торчала, а типа поручневой.

— «Северок»? Да, не новая уже станция, но хорошая. И дальность на «штырь»… Отставить «штырь», на «поручень» выйдет километров на полста — влёгкую. Это где ж ты такую достать умудрился?

Я только лицо многозначительное сделал, мол места знать надо.

— А если два «Северка» будет, сможете с кем-нибудь договориться, чтобы их на одну волну настроили, и чтоб с шифроблоками?

— Ого, вот это запросы! Ну, есть у меня в связи друзья, сделают. Хочешь, чтоб у рейдовой машины прямая связь с базой была?

Дождавшись моего утвердительного «угу», прапор кивнул одобрительно.

— Дельно. А вот полностью перекрашивать твой микроавтобус — у меня рука не поднимется. Такую красоту гробить. Ты подумай, оно тебе точно нужно? Зарам — им вообще по барабану, будет этот «Соболь» в цвете хаки, камуфляже или вот такой, как сейчас. А нормальные… Тут, скорее, наоборот: увидят твою «агитацию» — улыбнутся. А будешь в «камуфле», первая мысль: что за мутный хер приехал?..

В словах прапорщика был резон, поэтому, немного поразмыслив, я согласился, что перекрашивать «Соболь» пока, и правда, не стоит.

— Короче, это всё… Технически — возможно. Дня за четыре управлюсь. Но… — механик многозначительно смотрит на меня. — Это материалы, запчасти, работа,. И всё за один «Глок»? Ну, уж нет. Один пистолет — это только за фару и зеркало. Остальное выйдет куда дороже.

Я снова попытался предложить в качестве оплаты автомат — отказался. Когда предложил пулемёт — засмеялся. Гранаты — почесал затылок: «Соблазнительно, но начальство точно отнесётся без понимания». Патроны? — «Их у нас вагоны». Я замолчал и задумчиво копался в памяти, прикидывая, что ещё может заинтересовать этого деятеля.

— Золото берешь? — решившись, спросил я наконец.

Прапорщик замер, прищурился:

— Золото? Какое золото?

Я занырнул под водительское кресло, и вытянул оттуда свёрток со своими трофеями их ювелирного салона. Запустил в него руку и ухватил полную жменю тонких целлофановых пакетиков. Высыпал на верстак, стоявший в паре метров от нас у стены. Несколько золотых колец разного размера и дизайна, три цепочки, пара сережек с камнями. Блестящая кучка. Драгоценности, найденные у убитых цыган, благоразумно решил не светить, во избежание. А вот подобранные в разгромленном ювелирном в «Оазисе» — особых подозрений не вызвали: все в магазинной упаковке и с ценниками. Сразу видно: крови на них нет, чистая добыча честного мародёра.

Дядя Витя негромко присвистнул, покрутил в пальцах массивное мужское кольцо.

— О… Ты, браток, не промах. Беру. За все работы. Ну, кроме фары с зеркалом, за это ты «Глок» уже отдал. Словом, договорились. Через четыре… Край — через пять дней заберешь своего железного коня, красивого и могучего. Но перекрашивать — не стану точно. Такой уникальный экземпляр! Единственный в мире мародёр-агитатор! Испортить — рука не поднимется. Согласен?

Согласился. Пусть будет «мародёр-агитатор». На фоне хаки военной техники он и так выделялся, как попугай в вороньей стае. Пусть и дальше выделяется.

Следующие дни прошли в странном ритме выжидательного покоя. Утром — проверка состояния «Соболя» в гараже. Дядя Витя и его подручные работали споро: бампер-«кенгурятник» из толстого швеллера уже красовался спереди; решетки на окна задних и боковых были готовы, ждали установки; балка на крыше с креплениями под фары тоже была приварена. В общем, работают люди.

Пару раз пересекались с приезжавшим из Кронштадта Доком. Он продолжает среди вновь прибывших народ в наш «проект» рекрутировать. Поинтересовался сроками окончания ремонтно-восстановительных работ, похвалил за идею с «Аватой». Список отдал, наиболее необходимого, что нужно в первый же выезд раздобыть и привезти. Ничего скоропортящегося уже нет, но я уже и сам чувствую — пора ускоряться и снова приниматься за «мародёрку». Под лежачий камень вода не течёт.

А пока у меня пока на первом месте — тренировки. Я нашел пустырь за ДОСом, подальше от любопытных глаз. Достал «Авату». Этот беспилотник из «Бастиона» был вовсе не игрушкой: профессиональный аппарат с тепловизором, зум-камерой, мощным передатчиком и парой сменных аккумуляторов. И главное — очки FPV. Надел их, взял в руки джойстик-контроллер. Знакомая вибрация в руках, гул моторов. В очках ожил вид с камеры дрона. Плавно поднял его в воздух.

А руки-то помнят! Память услужливо подкидывала картинки из прошлого: курс подготовки операторов БПЛА в ОМОН, старые, допотопные по нынешним меркам квадрокоптеры, десяток часов теории, сперва — взлет-посадка, потом полеты «по точкам», элементы высшего пилотажа. Тренировки по слежке за условными преступниками. Как же это всё было давно!

«Авата» же была техникой совершенно иного уровня. Она висела в воздухе стабильно, как привязанная, камера плавно наводилась на цель, тепловизор четко выделял теплые пятна — птицу на дереве, кошку на крыше, солдата, бежавшего по каким-то своим делам в сторону то ли штаба, то ли столовой. Я учился заново: плавным маневрам, скрытному полету на малой высоте между зданиями, работе с тепловизором в разное время суток, быстрой смене батарей. Каждый час в воздухе прибавлял уверенности. Этот дрон был глазами в небе, ключом к безопасной разведке. Сейчас без достоверной информации лезть в незнакомый район… Нет, можно, в принципе, я именно этим последние пару недель и занимаюсь постоянно. Но каждый раз вероятность успешно выбраться — ровно пятьдесят на пятьдесят. В том смысле, что или «да», или «нет». И я был от такой «статистики» не в восторге.

Тренировки даром не прошли, я прямо-таки чувствовал, как подзабытые навыки возвращаются, обрастают новыми. К концу третьего дня я уже мог уверенно вести «Авату» на расстоянии километра, огибая препятствия, заглядывая в окна дальних зданий, точно сажая её на небольшую площадку.

А вечером четвертого дня я нажил себе очередных недоброжелателей и встретил нового напарника. После тренировки с дроном смертельно хотелось есть и отвлечься от постоянного напряжения. На территории базы уже стихийно возник небольшой рынок, больше всего напоминающий «развалы» из «лихих девяностых», и несколько частных точек общепита. И в одной из них — шашлычной из фургона «Тонар» и мангала под навесом — я уже успел стать постоянным клиентом. Хозяин, пузатый, но крепкий детина по имени Гриша, оказавшийся бывшим поваром какого-то известного питерского ресторана, теперь приторговывал пивом и жарил шашлык из купленных у военных свиных полутуш. Плату брал патронами и драл немилосердно, но… Я ему в первый же день знакомства отдал новенький «Яровит» с парой магазинов и неплохой оптикой. Теперь у меня тут довольно приличный кредит, который я уже который день проедаю. И Гриша доволен: «Лялечка, а не карабин, куда лучше пистолета, для охраны точки и самообороны — идеален!»

Сидел за угловым столиком в гордом одиночестве, никого не трогал, уничтожал порцию сочного шашлыка с лепешкой и запивал холодненьким бодрящим лагером, который Грише притаранил какой-то мародёр-добытчик, вроде меня, когда к шашлычной подкатила шумная ватага. Человек десять. Молодые. И слишком непривычно выглядящие даже на фоне творящегося вокруг кровавого безумия. Парни в модных, но засаленных и потерявших вид дорогих, брендовых, куртках, джинсах с дырками (теперь по большей части настоящими), девчонки в вызывающе яркой, но тоже потрепанной одежде. «Золотая молодежь», утратившая и золото, и молодежный задор. Лица у всех уставшие и испуганные, глаза — потерянные, но старательно держат форс и изображают браваду и вседозволенность. Видимо, защитная реакция такая. Типа, попал в полную жопу и не знаешь, что делать — веди себя как обычно, авось прокатит

Они громко рассаживались за соседними столиками, заказывали шашлык и пиво, перебивая друг друга, при этом расплачивались с Гришей — я видел краем глаза — прямо у прилавка снятыми с себя золотыми цацками. Их громкие и преувеличенно бодрые фразы со стороны выглядели миксом страха, понтов и непонимания происходящего.

— … а этот тип в камуфляже вообще псих! Говорит: «Работать, блядь, будете!». Я ему: «Ты знаешь, кто мой отец⁈» А он: «Знаю. Куча дохлой падали в какой-нибудь яме». Ну кошмар!

— … Папина карта «Платинум» теперь только «дорожки» выравнивать… И Эппл-Пей вообще не работает…

— … Эдик попытался этих уродов на посту на понт взять, мол, папа генерал ФСО… Его чуть не пристрелили… И ударили…

— … почему, блядь, в том доме отдыха еды было всего на несколько дней? И эти охранники… тупое быдло…

— … а варево в этой их тутошней «рыгаловке» просто омерзительное…

Странно, был я сегодня в столовой. Потчевали там кашей «Дружба», которая горохово-пшённая. Причем не с «тушняком», а с мясом. Ну, не знаю, как по мне — так очень даже приличная была. Возможно, для подобных типчиков она несколько… эээ… экзотична, но точно не «варево». Вкусная и сытная.

Сквозь общий гвалт пробился голос одной из девиц. Высокий, с привычной ноткой каприза. Остальные её называли Снежаной. Типичный продукт инстаграма и ночных клубов: неестественно пухлые губы, кукольные, явно из-под скальпеля дорогого пластического хирурга, черты лица, нарощенные ресницы, фигура, теми же хирургами доработанная. Одета в обтягивающий и раньше, наверное, дорогой, но грязный розовый спортивный костюм. Её глаза метались, словно в поисках цели, уж не знаю, для манипуляции или просто внимания. Оценив всех присутствующих, навелась на меня. Ну, да, сижу один, камуфляж на мне явно не типичный, иностранный, у наших «силовиков» такого не было никогда, никаких шевронов и прочих знаков того, что человек я «государев», в смысле — подневольный. Рядом стоит рейдовый ранец к которому небрежно прислонен обвешанный всяким-разным автомат. Видимо, показался достаточно «крутым» и независимым «господином состоятельным кротом».

Она встала и, как ей, наверное, казалось, походкой модели направилась к моему столику. Странная смесь явно недешевого парфюма и пота, ударила в нос.

— Привет, сильный мужчина, — она томно улыбнулась, показывая безупречные (и явно не свои) зубы. — Одинокий воин? Может, достойная компания интересует?

Она легонечко притронулась к моему плечу.

— У меня как раз свободный вечер… А у тебя, я вижу, вкусный шашлык и холодное пиво… Не хочешь совместить? Поделись. А я тебя… отблагодарю. Улетно. Обещаю, — она подмигнула, пытаясь выглядеть соблазнительно, но получалось как-то жалко и пошло.

Я осторожно повел плечом, стряхивая её руку. Если честно, несмотря на довольно долгое воздержание, особого интереса она не вызвала, скорее — недоумение и толику брезгливости. Вот она, новая реальность. Не прошло и двух недель, как рухнул мир, а они… Они все ещё играли в свои старые игры. Только ставки стали ниже и… грязнее что ли.

— Девушка, — сказал я спокойно, но так, чтобы слышали и её «друзья». — Я проститутками не интересуюсь. И ваши… «услуги», какие бы они ни были фантастические, порции мяса и бутылки пива не стоят. Увольте.

Её нарисованное личико скривилось от злости и унижения. Розовые ботоксные губищи задрожали.

— Ты… ты чо, охренел⁈ Сам проститут! Урод! Да я тебе…

Она обернулась к своей компании:

— Пацаны! Вы слышали⁈ Он меня оскорбил! Разберитесь с ним!

Но «пацаны» бросаться на защиту чести «прекрасной дамы» не спешили. Парни переглянулись. Они, похоже, были неглупы чтобы понимать: крепкий мужик с автоматом — не тот, с кем стоит связываться из-за истерики Снежаны. Один даже аккуратно потянул её за руку:

— Жужа, да ладно тебе… Отстань от мужика, иди сюда…

О, она ещё и Жужа… Сложно представить что-то более пошлое и вульгарное, чем взрослая девица, отзывающаяся на кличку, подходящую разве что какому-нибудь пекинесу.

— Да вы чо⁈ — взвизгнула она. — Зассали что ли⁈ Ссыкуны! Педики и… и гомики! Не мужики! — она швырнула на пол пустую бутылку с моего стола, которая, к счастью, не разбилась. — Я среди вас одна нормальная и знаю, чего хочу! И добьюсь!

Она гордо, насколько позволяли каблуки на неровном асфальте, пошла куда-то прочь, продолжая что-то невнятно бормотать. Её «друзья» смущенно замолчали, уткнувшись носами в еду. За гордой Жужей вдогонку никто не бросился. Ну, да, еда-то здесь. И за неё уже заплачено. И голодных ртов много. Конкуренция. В мою сторону компания старалась даже не смотреть. Все, кроме одного.

Он сидел в стороне от общей кучи, за отдельным столиком. Еды перед ним не было, но не было и голодного блеска в глазах. Этот явно «Дружбу» в столовой оценил по достоинству и сейчас при виде жареного мяса слюной на полметра во все стороны не брызгал. Парень лет двадцати двух-двадцати трёх, Одет куда скромнее «золотых» мальчиков и девочек, но зато и значительно практичнее: темно-синие джинсы, причем — без дыр, как изначально задуманных, так и полученных позже, крепкие ботинки, серая куртка-ветровка. Волосы коротко стрижены. Лицо — не по-мальчишески серьезное, с умными, внимательными глазами. За сценой со Снежаной он наблюдал без осуждения, но и без одобрения. Скорее, с аналитическим интересом. В его позе не было ни трусливой сгорбленности, ни натужной бравады. Просто спокойная собранность. Он не лез в разговор, не смеялся глупо, не пытался слиться с толпой. Он был другим.

Я пригляделся к ему пристальнее, теперь уже не просто мимоходом, а этак…. Заинтересованно. Поймал его взгляд и кивнул, приглашая подойти. Он, не колеблясь, встал и двинулся в мою сторону.

— Приземляйся, — указал я на свободный стул. — Как звать?

— Кирилл, — не чинясь он ответил и присел.

Голос спокойный, низковатый.

— А я — Сергей. Со стороны смотрю и понять не могу. Ты с ними?

— Случайно, — парень пожал плечами. — Нас военные нашли и подобрали в одном месте. Там вроде дома отдыха на берегу залива. Только они отдыхали, а я там на летней подработке был. Официантом. Спасли нас сегодня утром, сперва вроде патруля прехали, на УАЗе, а потом здоровенный «Камаз» прислали, с будкой, типа автобуса. Привезли сюда. Они… — он кивнул головой в сторону шумного стола, — … они, походу, ещё нифига не поняли, что игры кончилась. Или не хотят понимать.

— А ты, значит, понял?

— Да, — ответил он без пафоса. — Понял две недели назад, когда зомби в прямом эфире телеведущую сожрали…

Надо же, мы с ним одну программу тем вечером глядели. Бывают же совпадения!

— … Понял, когда до родителей не дозвонился. Когда сообразил, что деньги в кошельке, за которые рогом упирался и перед всякими мажориками расшаркивался — теперь просто бумага. Что знакомства и связи — ничто. Что спасать себя буду только я сам. Или вытащат те, кто сильнее и умнее. Но я им тогда стану должен, как земля колхозу…

Откровенно. Без надрыва. Констатация факта. Мне понравилось.

— Служил?

— Нет. Учиться пошел.

— А учился на кого?

— На программиста. Железо, софт — это моё.

Очень неплохо. Человек, понимающий в электронике, очень мог бы пригодиться на складе. Глядишь и не придется по папкам накладные искать в следующий раз.

— Стрелять умеешь?

— Из нормального огнестрела — немного. Но играл в страйкбол. А после ОБЖ в школе «калаша» смогу и разобрать, и почистить. В тире стрелял из пистолета калибра «пять и шесть», «Марго», кажется.

Неплохо. Некоторые в его годы оружие только в играх компьютерных видели. И даже если про ТТХ бойко расскажут, при стрельбе при каждом выстреле жмуриться станут.

— Машину водишь?

— Да. Права категории «Б». Ездил на отцовской «Ниве». И по трассе, и по бездорожью немного умею.

— Средства связи?

— Когда в страйбол играли, в команде требовали знание хотя бы на минимальном уровне. Так что — учил. Основы знаю, настройку частот, позывные.

Я задавал вопросы и слушал его ответы, допивая пиво. Парень не хвастал. Говорил по делу. Умные глаза, спокойная уверенность, практичный склад ума. Да, пока не боец, а всего лишь сырьё. Грубое, необкатанное, но потенциально годное. Вроде руды, из которой можно выплавить отличную сталь. Хотя, можно и в шлак пережечь, так тоже бывает. Но в нём не было истеричной паники Снежаны или тупой бравады её приятелей. Была воля. И понимание.

— Кирилл, — сказал я, отодвинув тарелку. — Мир, в котором мы жили, закончился. Начался другой. Он куда жёстче, опаснее. Здесь выживают сильные, умные и матёрые. Но, боюсь, одиночки долго не живут. А я, увы, пока именно одиночка. И мне нужен напарник. Надежный. Я занимаюсь добычей. Медикаменты в основном добывать будем, но возможно и кое-какое оборудование, оружие — то, что нужно, чтобы выжить самим и помочь другим. Работа опасная, врать не стану. Часто — грязная. Иногда — даже очень. Стоять на КПП или периметре куда спокойнее будет. Зато и оплата — доля в добыче, еда, крыша над головой, защита. И шанс научиться выживать и воевать по-настоящему. Не как в страйкболе. Интересно?

Он не ответил сразу. Посмотрел на шумную компанию своих «спутников», которые уже начинали громко ссориться из-за последних кусков шашлыка. Посмотрел на меня. В его глазах мелькнула тень сомнения, но не страха. Скорее, оценка риска. Потом он медленно кивнул.

— Да. Интересно. Я согласен. Когда приступаем?

— Завтра, — я встал. — Приходи утром, к десяти, к автопарку. Тебе его тут любой покажет. А там и поглядим, «что там за Сухов»… Договорились?

— Да, — четко, по-военному, ответил он вставая. — До завтра.

Я смотрел, как он уходит, не оглядываясь на свою мажорскую «тусовку». Впервые за несколько последних дней уголки губ сами собой потянулись вверх. Да, пока ещё не союзник. Но потенциал в парне есть. И это внушает некоторый оптимизм.