Добытчик

Глава 13

Шутки — шутками, но там сейчас явно кто-то живой. И этот кто-то целенаправленно пытается привлечь моё внимание. А значит — нужно вытаскивать человека, кто бы он ни был. Посторонние на базе оперативного батальона ОМОН — оксюморон. Это явно кто-то из своих, «Чужие тут не ходят». И если он до сих пор не выбрался самостоятельно — значит застрял где-то без оружия… Но — неделя же прошла… Где у нас тут можно просидеть при имеющихся вводных целую неделю, чтоб от голода и жажды ласты не завернулись, и при этом голодные упы… отставить… меги голодные чтоб не сожрали? А вариант, собственно, ровно один — продовольственный склад рядом со столовой. Дверь там добротная, железная, продукты и вода — имеются в некотором количестве, а вот с оружием — совсем никак… Всё сходится.

Как бы намекнуть ему, что пора этот «концерт по заявкам фанатов московского футбольного клуба» сворачивать, пока он всех окрестных заражённых на уши не поставил? Есть идея, думаю, сработает!

Забираюсь на стол, за которым проводил свою последнюю в жизни сверку имущества бедняга-связист, открываю фрамугу и, высунув на улицу ствол карабина, повторяю незатейливый мотивчик. Только выстрелами. Как мне кажется, намёк — прозрачнее некуда. Тебя услышали, сиди и жди. Неизвестный «собеседник» оказался понятливым, грохот тут же стих. Вот и хорошо. Ну, что, «Чип и Дейл спешат на помощь»? Наш девиз — «Слабоумие и отвага!»

Забавно, я ведь сюда зачем, в первую очередь, приехал? За оружием. За автоматом, черт бы его побрал. А на выручку неведомому «спартачу» снова идти с «Яровитом». Потому что к автоматам и магазины не снаряжены, кроме тех, что я в комплекте с «ксюхой» с дохлого цыгана снял, и подсумки у меня на снаряге все — под пистолет-пулемёт. Да, в комплекте к «Тактике» подсумков полно, но их ещё распаковать и на бронежилет навесить нужно. А это — тоже время… Мне ведь ещё за лекарствами для дока в район Морской таможни ехать. Хотя… Нас же теперь будет двое. И это — как минимум. В «Оазисе» выживших изначально полтора десятка было. Может и здесь не один, а двое-трое за толстой железной дверью склада сидят?

В общем, на выручку любителям спортклуба «Пищевик»* я направился только через полчаса. Но зато облачённый в «Тактику», пусть и без пластин, но полностью оборудованную всеми нужными мне сейчас подсумками, в новеньком «Торе» на голове и с тем самым, так глянувшимся мне автоматом Калашникова.

*С 1926 по 1931 год, будущий футбольный клуб «Спартак» назывался «Пищевик» и спонсировал его кооператив мясников и торговцев продуктами питания. Вроде как именно за это болельщиков «Спартака» и дразнят «мясом».

Подсвечивая себе ярким подствольным фонарём, я неспешно двинулся по коридору в сторону столовой, держа «калаш» наготове. Пищеблок располагается в соседнем корпусе, но между корпусами проход свободный внутри здания, на улицу выходить не придется. Плохо то, что над столовой — три этажа жилых помещений — кубрики личного состава. Да, вечером в момент эпидемиологической вспышки тут, на базе Отряда, находилась только дежурная смена, а это человек пятьдесят, примерно. После «Оазиса» я почти уверен — справлюсь. Планировка здания играет на меня, в узких коридорах разом со всех сторон не навалятся. Главная опасность — удар в спину. А значит, работаю как на «зачистке»: позади не должно оставаться ни одного непроверенного закоулка, ни одного не досмотренного помещения, ни одной не открытой мною двери.

Но пока вокруг пусто. И даже какого-либо бардака не наблюдается. Выглядит всё так, словно люди заперли служебные кабинеты и ушли домой. А завтра с утра — вернутся. Вот только не случится этого. Теперь если сюда кто-то и заглянет, то только какой-нибудь отчаюга-марордёр вроде меня. Но отсутствие беспорядка — это очень хороший «разведпризнак». Зараженные, мягко говоря, аккуратизмом не страдают. И если тут всё чистенько, значит меги сюда ещё не добрались. Скорее всего, они все наверху, в кубриках казармы. И я, увы, не помню, в какую сторону там двери открываются. По идее — должны наружу, но там замки не электрические, а с ручкой, надавил вниз — она открылась. А если не надавил? Тогда, от легкого толчка открыться не должна, но выламывать закрытые двери, если есть «наводка на цель», заражённые умеют, в «Оазисе» видел. Значит, действовать нужно максимально тихо и быстро, чтоб внимание не привлечь.

А вот и столовая. И тут моё везение закончилось. Между столами и возле стен — натуральные «Охотники на привале», художник Репин. Хотя, «Охотников», вроде не Репин написал… Только вот охотники у нас тут — не на уток и не на зайцев. Тут любители человечины отдыхают.

Замираю на пороге, оценивая ситуацию. Навскидку их тут — десятка полтора. Или на стук подтянулись, или ещё раньше тут собрались и караулили сидящего, ну, или сидящих, на складе с самого начала. С другой стороны — а не одна ли мне разница? В любом случае — ни тихонько пробраться мимо них «по стелсу»*, ни договориться — не выйдет. И вариант у меня только один, приклад уже вжат в плечо, флажок предохранителя — давно опущен вниз, а патрон дослан в патронник. Палец мягко выбирает почти отсутствующий у автомата свободный ход спускового крючка… Поехали!!!

*Прохождение «по стелсу» — скрытное прохождение игры или какой-то отдельной миссии. Без стрельбы, оставаясь незамеченным врагами.

В столовой меня накрыло второй раз. Первый был возле «детского мира» в «Оазисе». Вот и тут — почти то же самое. Словно щёлкнул внутри какой-то тумблер, выключивший эмоции, отключивший какую-то важную часть сознания. И всё внезапно стало просто. Нет больше вокруг людей, нет детей, нет бывших сослуживцев. Есть кровожадные чудовища, убившие людей и занявшие из тела. Быстрые, безжалостные и смертоносные. Стоит тебе хоть на мгновение дать волю эмоциям, хоть на секунду усомниться в своей правоте, хоть на миг задержать указательный палец, жмущий на спуск… И всё, они тебя сомнут, свалят на землю, растерзают и сожрут. Потому что они уже не люди, а коряво изображающие людей адские твари. И поэтому — огонь!

Грохочут частым перестуком выстрелы, пусть и приглушенные наушниками и «банкой», разлетаются во все стороны звенящие по кафелю пола гильзы, вьются в воздухе спирали порохового дыма. А я иду вперед, и стреляю, стреляю, стреляю… Меняю опустевший магазин на новый и продолжаю стрелять…

Распахиваю левой рукой дверь и проскакиваю из столовой в горячий цех. А там — тихо и пусто, только по полу пляшут тени растущих на улице деревьев, качающих ветками на ветру, да солнечные зайчики от полированных боков здоровенных кастрюль. Красивый и тихий весенний солнечный день, словно и нет никакой кровавой бойни позади, за дверью, не лежат там вповалку тела в разорванном пулями омоновском камуфляже и не валяются россыпью в лужах застывающей и густеющей крови ярко-зелёные автоматные гильзы.

А вот и моя цель. На двери — табличка: «Продовольственный склад». Думаю, живой именно тут прячется, других подходящих мест неподалёку нету.

— Эй! — легонько стучу костяшкой указательного пальца по гулкому металлу. — Есть тут кто?

Тишина. Затем такой же осторожный, негромкий стук изнутри.

— Открывайте, блядь! Милиция! — терять время на перестуки, подобно сидящим царской тюрьме большевикам из детской книжки, у меня сейчас ни малейшего желания.

Дверь приоткрылась. В проёме стоит мужчина в помятом костюме, сжимая в руке здоровенный разводной гаечный ключ. Волосы растрёпанные, недельная щетина на щеках и подбородке уже начала превращаться в полноценную, пусть и неухоженную, бородку, в глазах — надежда и недоверие. Костюм, к слову, неплохой. И мужик — явно не из сотрудников Отряда: высокий, крепкий, но… слишком он… холёный, что ли. Крепыш, но не боец. Да и костюм… У нас в таком вне службы даже комбат не ходил.

— Етит твою мать! Ты и правда живой… — театральным шепотом выдаёт он и пропускает меня в помещение склада. — Я уж думал — всё, кабзда мне тут пришла.

Внутри царит хаос: на полу вскрытые банки из-под тушёнки и ещё каких-то консервов, небрежно сдвинутые в один угол, пустые упаковки сухпайков. Узник здешний, проследив направление моего взгляда, только рукой махнул и поморщился досадливо.

— Ты уж прости за этот сральник. Первые дни ещё пытался поддерживать порядок… А потом понял — бессмысленно это… Ну, и… Махнул рукой, короче и просто

Ага, и загадил помещение. К слову, загадил — выражаясь чисто фигурально, вот чем-чем, а сортиром тут не воняет, хотя — должно бы, всё же неделя прошла, как он тут обретается. И, судя по всему, обретаться мог еще довольно долго: на полках — штабеля мясных и овощных консервов, у стены — шеренга двадцатилитровых баллонов воды для кулера. И коробки сухпайка, где в каждой упаковке — сухое горючее, чтоб холодной перловкой не давиться. Почти нормально, если не принимать во внимание толпу зараженных снаружи. И толстые решетки на окнах, выломать которые, в принципе, можно, но будет это долго и очень громко. К окончанию «работ» под окном как раз успеет собраться оголодавший «комитет по торжественной встрече».

— А я — Максим, — радостно и глуповато скалится во все тридцать два зуба спасённый.

С другой стороны, я фиг знает, как на его месте себя вёл бы. Неделя полной безнадёги: сидения в четырёх стенах с толпой кровожадных упырей в качестве соседей прямо за дверью и без малейшей надежды выбраться… Думаю, тоже улыбался бы, как идиот.

— Сергей, — пожимаю я протянутую руку. — Ты, мил человек Максим, вообще кто и чего тут делаешь?

Максим и рассказал. С явным удовольствием, явно успел за последние дни соскучиться по человеческому общению. Говорил он, пока мы возвращались к Дежурной части, пока грузили через окно в «Соболь» всё мною «нажитое непосильным трудом». Рассказал и про контору свою, в которой уже почти десять лет трудится технологом. И про командировку в Питер с новыми образцами для испытаний «в условиях максимально приближенных к боевым». И про бестолковую «секретутку»… прошу прощения, «проститаршу»… снова пардон муа, про ассистента генерального, которая, овца бестолковая, перепутала даты и умудрилась забронировать номер в гостинице только со второго дня пребывания в гостеприимных окрестностях Питера. Из-за чего в первую ночь пребывания пришлось напроситься на постой в Отряде. Что, по итогам, ему жизнь и спасло.

И лишь когда я уже собирался дать команду на «валим отселя к чёртовой маме», притормозил меня, сообщив, что имеется минимум пара поводов ещё на несколько минут задержаться. И зовутся эти причины «Сотник-СП». Две штуки.

Оказался спасенный мною мужик Максимом Гуровым, представителем фирмы-производителя средств индивидуальной бронезащиты из Подмосковья. Помню я эту контору, они к нам ещё во времена моей службы на обкатку штурмовые щиты привозили. «Веер», вроде. Хорошие, к слову, щиты были, на десяти метрах пулеметную пулю держали. Щит, конечно, потом выглядел печально… Но уж лучше пусть печально выглядит снаряжение, чем боец спецназа, в это снаряжение упакованный. А в этот раз, получается, привезли новую «броню».

— Ты не представляешь, какой отличный защитный комплект вышел, — горячился увлекшийся рассказом про явно любимое детище Максим. — Помнишь, принимали для военных «Ратник»? А потом была его глубокая модернизация — «Сотник». Так вот, наш «Сотник-СП» — это уже модернизация армейского «Сотника» но под нужды полиции… Это тебе не…

Он презрительно фыркнул, глядя на мою «Тактику».

— … не просто бронежилет и несколько подсумков к нему, это целый комплекс…

Дальше даже я, в вопросе разбиравшийся вполне неплохо для любителя, местами откровенно «провисал». Нет, кое-что всё же понял. Этот самый «Сотник» — совершенно точно не «просто бронежилет». Это целый комплекс: защитный комбинезон с встроенными наколенниками-налокотниками, который сам по себе держит девятимиллиметровую пулю или осколок гранаты, бронежилет-«пятёрка», с полным набором дополнительной защиты — воротник, фартук, плечи, бёдра… И шлем, который тоже отлично «дружит с наушниками». Вот дальше начиналась тарабарщина, из которой я едва мог выловить отдельные знакомые слова и словосочетания. Например, что такое «арамидное волокно» или «СВМПЭ», я худо-бедно в курсе, но вот разные «гибридные подложки», «оксиды алюминия» и «карбиды кремния» — это точно мимо. Разобрал только самое важное: при весе по третьему классу защиты — пулестойкость пятого. Что очень круто, нужно признать. Ещё понял, что подсумки разные в комплектацию не входят, но подсумки и с «Тактики» позаимствовать можно, благо, и там, и там — стропы «молле»…

Словом, одно я понял точно: без этого самого «Сотника» я отсюда никуда не поеду. Благо — далеко идти не придется: оба баула, по словам Максима, лежат прямо у нас над головами, на втором этаже в кабинете зампотыла. И если я их тут оставлю, то, как говорится: «жаба не подпишет» и потом удавит насмерть.

— Куда теперь? — спросил Гуров, когда мы выехали за ворота.

— В город, в смысле — в Питер. У меня там… дела.

Он кивнул, не спрашивая лишнего. Хороший человек. Такие в любое время, особенно в сложное — дороже золота. В сторону Питера решил двигаться той же дорогой — через промзоны в сторону Ивангородского проспекта, по нему — на Кронштадт, потом и на Питер, в сторону морского порта и таможни при нём. Теперь уже рассказывал я. Про то, что успел узнать про начало эпидемии, про «Балтику» и даже про стычку с цыганами по дороге в Красное Село. После этого рассказа Максим буквально вцепился в лежащий на коленях АКС-74, хотя поначалу было заартачился и вооружался весьма неохотно. Бронежилет и шлем, к слову, одевал куда спокойнее, всё же к ним он явно был куда более привычен. А вот с оружием у него отношения явно «на вы». В армии, по его же собственным словам, не служил, стрелять умеет, но и только.

Обратная дорога, как не сложно было предположить, пролегала через ту же деревню. Я притормозил «Соболь» ещё на подъезде, сильно жалея, что негде и некогда было зарядить аккумуляторы «Аваты». Вот где она точно могла пригодиться. Но, пришлось по старинке: «калаш» в зубы и пробежаться ножками, поглядеть глазками и послушать ушками. Но уничтоженного мною блокпоста больше не было — лишь вяло дымился обгоревший остов «Тойоты» да серые пистолетные гильзы лежали на асфальте. Ни души. Ни звука. Ни мёртвых тел, которые тут после меня остались.

На выезде заметил свежие многочисленные следы шин, уходящие по просёлку куда-то в лес. Возможно, табор снялся и свалил от греха куда подальше. Или затаился где-то неподалёку. Неважно. Я им кое-что пообещал, и, случись что, обещание своё сдержу, рука не дрогнет. Всё меньше и меньше во мне остаётся от славного парня Серёжи, который даже во время службы а ОМОН стрелял исключительно по бумажным мишеням.