Джони, оу-е! Или назад в СССР 2

Глава 4

«Там» тоже слушали плёнку, но не выступления «группы Дряхлова», а прослушки спортзала между ними и после того, как новогодний вечер закончился.

— Они там, что убили кого-то? — спросил полковник поднимая взгляд на подчинённого.

— Похоже, что сами поранились. На стекло разбитое «Семёныч напоролся», а объект оказал ему первую помощь. На следующий день «объект два Семёныч» обратился в травмпункт. Ему оказали медицинскую помощь: порезы от стекла и перелом обеих костей правого предплечья. Сказал, что поскользнулся и упал.

— Закрытый перелом… — продолжил полковник.

— Врач травматолог обратил внимание на то, что шина наложена из подручных материалов, но профессионально.

— И тут, он, шельмец, профессионал, — покрутил головой полковник. Какой-то пионер-герой из… из… сказки про Мальчиша-кибальчиша. Хотя… Нет там никакого пионера-героя. Ну, ты понял, короче. Это в детских рассказах про войну пионеры пускали под откос поезда. Но мы знаем, чем они по-настоящему занимались. Герои — да, но не… Ах!

Полковник нервно махнул рукой.

— Не о том говорим… Значит, как я понял из записи, новогодний вечер у них удался?

— Более чем! В восторге все: дети, учителя, подростки. Дряхлова после той песни, иначе, как Джони, и не называли.

— И как воспринята песня?

— Нормально воспринята. Всеми. Никто, в общем, и не понял ничего. Все были весёлые, радостные.

— То есть навеселе? — хмыкнул полковник.

— Не без этого.

— Не заметили никого, кто бы интересовался выступлением со стороны?

— Там сложно было выявить заинтересованного человека. Много людей стояло перед окнами спортзала со стороны улицы. Дети из младших классов, взрослые. Всех привлекла громкая необычная музыка. Многие взрослые гуляли на улице с детьми суббота всё-таки.

— Да-а-а… Пятидневка же. Всё, представляешь, привыкнуть не могу. Мы-то работаем почти без выходных…

Подчинённый мысленно хмыкнул.

— Всех сфотографировали, отрабатываем.

— С Семёнычем больше не говорили?

— После того, как он спустил нашего сотрудника с лестницы, нет.

— Понятно. Не трогали его?

— Как можно, товарищ полковник? Уважаемый человек… Хоть и не из нашего ведомства… Да и вы особо подчеркнули.

— Молодцы. С ним уже те, кому он доверяет, пообщались. И со вторым Халулаевцем тоже. Пусто всё. Сказали, пришёл уже не только с идеями, но и с эскизами абсолютно технически подготовленным. Кстати, знаешь, как он магниты резал? Электрической дугой двести двадцать вольт. Трудовик сообщил, а с ним поделился Дряхлов. Оказывается, если начертить грифелем на магните линию и коснуться с её концов электродами, подключёнными в сеть через лампу накаливания, то дуга режет магнит по этой линии. Представляешь? Вот ты, майор, знал это, имея электротехническое образование?

— В принципе знал, но точно бы не догадался, если бы пришлось.

— Во-о-о-т… А он догадался. Он, двенадцатилетний пацан, догадался.

— Этого не может быть, — покрутил головой майор. — Кто-то его ведёт.

— Зачем, майор? Зачем кому-то его вести? И как мы не можем этого кого-то обнаружить, если это мы ведём мальчишку уже пять месяцев.

— Значит, кто-то расписал все процессы изготовления оборудования, а мальчишка просто следует написанному. Отец не может как-то в этом принимать участие?

— Мы не знаем. Ты же в курсе, что он в негласном розыске?

Майор покрутил головой.

— Из «шаражки», где содержался и работал, Дряхлов Виталий Романович исчез, совершив побег, более двух лет назад. Он вполне себе может находиться рядом с семьёй и иметь с ними контакты.

— Не клеится, — покрутил головой майор. — Не может он поддерживать с ними контакты.

— Почему это? — удивился полковник.

— Из последних разговоров понятно, что мальчик не против, чтобы Семёныч жил с его матерью. Да и она, вроде, как испытывает к старику симпатию.

— Да какой же он старик? Ему пятьдесят только. И мне пятьдесят. Я, что, старик?

— Ну, — тридцатилетний майор смутился. — Пьёт он. Выглядит на все семьдесят.

— Это да… А может наоборот, так отец задумал. Женить жену на Семёныче. Теперь после его побега им точно не светит увидеться. Дурак… Досидел бы в шаражке свои семь лет. Это же не зона и не тюрьма. Я узнавал… Их даже на волю отпускали… С сопровождающим, конечно…

— Не-е-е… Не похоже. Поведение мальчика адекватное. Только умный слишком стал. Хотя… Так говорят окружающие, а кто его хорошо знал? Может он и раньше таким был? А сейчас проявилось. У меня так с математикой было. Надоело двойки получать и разобрался. Пятёрку в аттестате имею.

— Бывает, согласен. В курсе, с каким предложением наши партийные отцы-командиры выступили? Пи*дец живодёры. Мальчонку в дурдом отправить…

— В курсе, читал рапорт куратора.

— Мальчонка им в районе наделал шороху с РОНО, теперь со своими песнями. Они просто не знают, что с ним делать и что от него ждать. Боятся ЧП районного масштаба, блять. Посмотрели бы, что у них комсомольцы на своих слётах творят и в кабинетах райкома! В одном же здании находятся! Пусть блядство в своём доме прекратят пока ЧП не произошло! Даже если малец папкины тетради нашёл и в них разобрался, его в школу с физико-математическим уклоном отправлять надо, а не в дурдом.

Он закашлялся. Перевёл дух и продолжил.

— А вот идея с инопланетянином мне понравилась. Проведите обследование. Пусть школьный врач выявит, э-э-э, шумы сердца, там… Допустим… И направит его в больницу ДВО РАН. Там наши специалисты посмотрят. Чем чёрт не шутит. А вдруг?

— Вы всерьёз верите в пришельцев? — удивился майор.

Полковник вздохнул.

— Ты молод ещё. Я в них не только верю, я их видел.

Полковник вдруг развеселился.

— Знаешь, есть одна притча. Поп рассказывал… Люди поймали чёрта и спрашивают, ты в Бога веришь? Тот — верю, а в Христа? — Верю. О! обрадовались попы, так ты значит христианин⁈ Чёрт покрутил головой. Но ведь ты в Христа веришь! А чёрт возьми и скажи: Я не верю, а сам лично его видел. Как и Бога. Сказал и исчез. Ха-ха-ха… Здорово, да?

Майор задумчиво покрутил головой.

— В каком смысле, вы их видели?

— В прямом. Это очень давно было. Ну, и сам понимаешь, подробности я рассказать не могу.

— И каком виде? — недоверчивым тоном спросил майор.

Тот пристально, слегка сдвинув брови, посмотрел на подчинённого

— Да, в таком же, в каком и ты сидишь передо мной. Тут в Приморье после войны столько их было. Летали, как у себя дома. Мы думали, что это американцы такие шустрые. Всё сбить их не могли. А сбили — они уничтожили наш аэродром под Славянкой.

— Какой аэродром? Там нет аэродрома.

— Вот с тех пор и нет, — вздохнул полковник. — Оплавленная территория осталась. Тогда и поняли, что это ни хрена не американцы. Не было у них тогда такого оружия, чтобы оплавить тысячу гектар одним залпом. Да и ни у кого не было. Потом и закрутилось… Гонялись за этими «тарелками» на мигах, пытались сбить, не получалось, но и они не отвечали. Ну, а потом нашим надоело тратить горючку и боезапас. Гонки запретили. Запретили даже упоминать про НЛО в журналах дежурств и рапортах пилотов.

— А ПВО? — с недоумением спросил майор.

— Наши перестали пытаться сбить объекты после того, как две установки взорвались при пуске.

— Но так можно было и американцев пропустить! — возмутился майор.

— А вот тут самое интересное, — хохотнул полковник. — Объекты стали излучать очень характерный радиосигнал-маску. А когда американцы попытались его сымитировать, их самолёты стали взрываться прямо после пересечения нашей воздушной границы. В них стреляли откуда-то с земли. Представь себе! С территории Северной Кореи, представляешь! Американцы пытались туда проникнуть по земле, мы не пустили, но и сами туда не лезли. Это началось летом сорок девятого.

— Разрешите спросить?

— Спрашивай.

— Война в Корее в пятидесятом…

— Да-да. Американцы бросили все силы, чтобы проникнуть на ту территорию. Они думали, что это мы наше новейшее оружие испытываем. Причём двойного действия: земля-воздух и воздух-земля. Мы ввели свои войска в сорок седьмом, вслед за американцами. Ким потребовал и у нас и США войска вывести. Мы вывели, США наоборот приблизились к границе. Ну, тогда и началось.

— А «эти»? — майор показал глазами в «небо». — Помогали?

Полковник отрицательно покрутил головой.

— Продолжали летать, но не вмешивались, если американцы не пересекали определённую линию. Причём нас не сбивали, даже если мы летали прямо над «точкой». Тогда и американцы поняли, что это не наше ПВО.

— А куда они летали? И зачем?

— А хрен их знает! Определили три «базы» инопланетян: В Корее, на востоке Приморья и в Хабаровском крае. Куда они девались, подлетая, так никто и не понял. Нырял объект в горы или сопки, и всё… Никаких следов, или аномалий. Много экспедиций ходило, на вертолётах высаживались… Ничего не нашли. Спутники специально «повесили» в космосе. Ничего по сей день.

Оба помолчали. Полковник задумчиво, майор недоверчиво.

— Разрешите ещё вопрос, товарищ полковник?

— Спрашивай.

— Вы это, действительно, серьёзно, или, всё-таки, шутите.

Полковник нахмурился.

— Я, по твоему, на Тарапуньку со Штепсюлем похож? Или на Аркадия Райкина?

— Никак нет, товарищ полковник! Но…

— Чего но? Совсем уже… Что?

— Вы сказали, что подробности не расскажете, так как…

— Конечно, не расскажу. Это всё сказки и байки, которые лётчики и ПВОшники рассказывают новобранцам, а продолжение истории под жёстким контролем.

— Это всё так неожиданно, — с трудом выдавил из себя майор. — Но причём тут Дряхлов старший?

Полковник поморщился и достал из сейфа небольшой журнал, что-то написал на чистой странице и передвинул к майору.

— Подписывай.

Майор прочитал, хмыкнул и, написав фамилию, расписался.

— Дряхлов Виталий Романович был одним из контактёров. Техническим экспертом. А я был приставлен к их группе. Ты думаешь, почему я тут сижу столько лет? Да-а-а…

Они помолчали.

— Так вот. Теперь тебе понятен наш интерес к Дряхлову младшему и следующий вопрос: — Александра нашли?

— Дряхлова Александра не нашли. После посёлка Тындинский следы его теряются. То ли он уехал обратно на «большую землю», то ли сгинул. Там имел место бунт заключённых БАМлага.

— Ну, зачем вы так, майор? Нет уже БАМлага. Не поминай, как говорится, в суе! Думаете мог сгинуть?

— Мог. Без вести пропавших гражданских поначалу было двенадцать человек. Хотя… Некоторые потом нашлись. Прятались в тайге… Дряхлова и ещё пятерых не нашли.

— Во-о-от! — полковник поднял вверх указательный палец. — Возможно, мы имеем звенья одной цепи. Слишком много совпадений. Уезжает старший сын, младший начинает демарш. Иначе я его поступки назвать не могу. Дескать, вы все даже моего мизинца не стоите, не то, что моего отца.

— Но вы сами сказали, что он ничего сверх естественного не сделал.

— Не сделал, да. А представляешь, что было бы, если бы сделал? Мы и так засуетились, как наскипидаренные. А если бы вдруг что-то из разработок своего отца он влепил в свои схемы, вот тогда бы мы забегали.

— Так может не знает он ни про какие разработки? И возможно ли в домашних условиях собрать что-то инопланетное? Я же правильно понял вашу мысль про разработки?

— Правильно-правильно, — буркнул полковник. — Только у «НИХ» ни хрена не техногенные «разработки». И Дряхлов старший не просто так контактёром стал. Отбирали «ОНИ» из многих. Как? Мы так и не поняли. Они не гуманоиды. Их наши учёные назвали энергетами. Почему я и за то, чтобы провести медицинское обследование пацана. В его теле, если имел место контакт, должны произойти изменения. И мы знаем, где искать и какие. Семья ежегодно в течении пяти лет после контакта отца с НИМИ тоже проходила диспансеризацию: и мать, и сыновья. Потом, как старшего закрыли… Почему закрыли, лучше не спрашивай. И вообще… Информации для вашей работы более, чем достаточно. Работайте майор! Мы должны чётко понимать, с чем столкнулись. Отчёт ежедневно.

— Да что ж такое с этими «Акаями»? — костерил я их, едва сдерживая высокие чувства.

Причина поломок усилителей, чаще всего, была, действительно, «обычная» японская безалаберность. Вплоть до не правильно нанесённой на плату маркировки, например, полярности электролитических емкостей. Естественно, при первом же включении происходит «бах» со вскрытием крышки конденсатора и, возможно, выход из строя еще нескольких деталей на плате. Так получается, что они не только лепят, что попало, но и не проверяют каждый аппарат на простую исправность. Что это? Я знал японцев, как «самураев», готовых совершить сепуку, если пострадает честь, а тут… Или они так выказывают к нам своё неуважение? Но я не особо рефлексировал. Хорошо, когда узнаёшь слабые стороны противника.

Я и раньше знал нюансы ремонта японской техники, но то были, чаще всего ломаные-переломанные агрегаты. А это, прямо из японских белых ручек, мать их так. Но, как говорится, не бились бы стёкла, не было бы работы у стекольщика.

— Странно, что магазинный «сервис-менеджер» не справлялся с такой работой. А может и справлялся? Тогда почему мне отдали его работу? — думал я, едучи на автобусе домой. — И вовремя с деталями «подвернулся» Андрей. Так бывает? Слишком легко у меня всё получается. И музыканты «ведутся» на мой диктат. Только клавишник Александр отчего-то возмутился. И резко так возмутился! Вроде я и не давил на него, а он вспылил. Что я не так сделал? Но эти слушаются меня, как куклы. Даже страшно. Что во мне не так? Напор взрослого? Безапелляционность? Уверенность в результате? А вот Александру «не вкатило». Сам лидер? Они все сами себе лидеры, Александры. Хе-хе…

Я подумал, что надо бы ужесточить нагрузки на тело. Пора переходить к настоящим кроссовым забегам. По выпавшему снежку в самый раз. Главное, что далеко бегать не надо. Зигзагом по лесочку пробежался вверх-вниз-вверх-вниз, и нормально. Я попробовал намедне…

И тут я вспомнил, что еду не домой, а к Семёнычу. О, блин, чуть не пропустил пересадку на трамвай… Та-а-а-к… А на Семёновской, где прикажете, бегать? По набережной круги нарезать? Можно, конечно. Почему, нет? Вдоль моря… Но тогда уж по стадиону Динамо! Но это с Юдиным придётся договариваться, а с ним у меня не очень ладится в последнее время. Не нравится ему, что я прихожу на тренировки только спарринговать.

С Городецким у меня тоже не заладилось. Он молчал-молчал, а после того, как я сходил на вечернюю тренировку к Ибраеву и настучал его ребятам по разным частям тела, он ко мне некоторое время приглядывался, а потом стал придираться: «Почему пропускаешь?», «Или ходи или не ходи!». То ничего, а то вдруг… Возможно, он понял, что я «слил» свою полуфинальную схватку на «городе». А возможно Ибраев ему что-то наплёл. Очень мне он не понравился. А я ему, так как камня на камне не оставил на разработанном им лично «боевом стиле».

Я вспомнил, что встречался с ним в своей молодости и даже спарринговал с его «учениками». Ни тогда, ни сейчас они меня не впечатлили. Обычный челнок с качанием маятника и бесполезными шарообразными движениями руками, имитирующими «домик» Алексея Кадочникова. Но и всё. Вспомнив, с кем имею дело, я настучал «ибраевцам» по рукам и ногам, отсушив конечности, а потом стал ловить на подсечки и другие броски. Причём, как оказалось, это были ребята-самбисты, которых Георгий Григорьевич отдал Ибраеву в аренду, для обкатки его «системы».

Что это был за Ибраев, я так и не понял ни в свои годы, ни теперь. Особенно меня «возмутила» откляченная задница «учителя». И требование делать «так, как он». Где это видано в боевых искусствах? Даже со стороны это выглядело пошло. Поэтому к Городецкому мне ходить, что-то совсем расхотелось. Может перейти в Динамо к Полукарову? Или в Буревестник? Возьмут ли? А если возьмут? Полукаров соки выжмет. Да и Сарванов не откажется сделать из меня чемпиона. Правда уже сейчас у него в моём весе есть перспективные ребята. Потом можно и в Политех поступить по «спортивной льготе». Дилема… Да-а-а…