Дети, сотканные ветром.

Глава 6. На крыше.

Лев попытался перевернуться набок, как вдруг кто-то, зарываясь в бельё, протрусил по его спине и спрыгнул. После воздух в комнате перестал выдавать чьё-либо присутствие. Мальчик проверил под кроватью, столом и комодом – пушистый хулиган исчез, не сделав по полу и двух шагов.

Лев прислушался, он жаждал звуков, что разбавят тишину.

Старые дома обретают душу, говаривала мама. По сравнению с ними любая новостройка – это хранилище одного воздуха. Красная коммуналка была неизменно возбуждённой. Шёпот, крики и смех денно и нощно наполняли шахты вентиляции. Дом Бабы Яры же имел мирную натуру. Он спал вместе с хозяйкой, тихо дышал, отчего иногда стены поскрипывали.

Утро пришло заодно с истаявшими тучами. Через ячейки окна виднелся значительный кусок хмурого неба и ковра из крыш домов. Пасмурность не портила город, а наоборот делала его цельным. Или так мерещилось, поразмыслил мальчик, ведь личную печаль легче нести тогда, когда и погода откликается на неё.

Дабы пригубить утренний час, Лев провёл пересчёт скудного имущества, между делом припоминая мысль, какую сотворил сон и прогнал пушистый гость. К рюкзаку, фляжке, сломанному компасу и одежде чуди добавилась хорошо сохранившаяся овсяная лепёшка.

– Негусто.

В коридоре заскрипели половицы, и забарабанили мягкие лапки. Отворив дверь, Лев наткнулся лишь на Проповедника. Тогда мальчик предложил ему подсохшее лакомство Добряка. Кот принюхался, и чтобы не стеснять усатого караульного, Лев вышел на балкон.

Тупик на «Носу у мельника» посапывал порывами ветра. На другой стороне дороги, в колпачной пристройке на крыше потух свет. Наверное, чудаковатый старичок только-только закончил трудиться.

Услышал ли он этой ночью музыку звёзд?

Неожиданно для себя Лев почувствовал любопытство к тому, что может открыться в новом месте. Мозг, опомнившись, уничтожил его мыслью: я здесь не по своей воле, я здесь чужой.

Мальчик быстро озяб и вернулся в комнату. Лепёшка и серый кот пропали. Отсутствие надзирателя подбивало желание пройтись по дому. Из четырёх дверей на втором этаже не похоже, чтобы одна из них вела в комнату хозяйки. Тем не менее, мягко ступая, дабы не потревожить ничей сон, Лев спустился в гостиную.

Прозвучал короткий бой часов, таившихся под лестницей. После острыми щелчками механизм завёлся заново.

Лев принюхался. Травяной запах, пронизывающий тонкими нитями дом, усиливался у часов. Мальчик приблизился к двери под лестницей и занёс руку над дверным замком. Сквозь замочную скважину задувал воздух, будто чьё-то дыхание. Лев в нерешительности отошёл от двери. Мало ли кто обитает в чулане под лестницей.

После двух ночей здорового сна и заботы престарелой чаровницы чувства воскресли, и вместе с ними неуверенность в причине, по которой Лев находился здесь. Знания, какие удалось уловить из разговоров каравана, составляли скудный запас. С ними не уйдёшь далеко от приюта, где терпят причуды юного гостя.

В переполненной мебелью гостиной мальчик выбрал кресло по вкусу.

– Ах, моё потёртое, – сказала Баба Яра. – Удобное и приятное на ощупь место, для тех, кому ценен домашний уют.

Она вышла из кухни в халате и тёплых тапочках.

– Сперва думал сесть туда, – мальчик указал на ампирное кресло с резным подлокотником.

– Не более чем прикрас в облик. Как посижу, в нём спину заламывает. Давно бы с ним рассталась, но ко мне заходят гости, которым стульчик впору. Недаром же я изъездила все Осколки в поисках утвари под стать любому гостю.

– Правда?

Хозяйка слабо улыбнулась будто поднадоевшей шутке:

– Правда всегда нескладней. С уходом мужа в моё владение достался никчёмно большой дом, и я пыталась заполнить его пустоту, – она обвела рукой комнату. – Получалось в основном ненужным барахлом. Была слабоумна, вздумала человека заменить вещами. В то время друзья весьма помогли мне, их усердием в доме стало просторнее.

– Ваши друзья часто навещают вас?

– Нет. Почти все они ушли вслед за мужем.

– Простите.

– Ничего. Где бы ни странствовали друзья, они всегда найдут приют в моих мыслях и снах.

У Льва внутри что-то болезненно ёкнуло. Яркое сновидение грелось в голове и будто бы ждало, чтобы о нём вспомнили. Мальчику захотелось рассказать, что и ему порой снятся странные сны.

– Наверняка я вас разбудил? – взамен поинтересовался он.

– Куда там, милок. Просиживала ранний час в кабинете. И раз никто в доме не лежебока, придумаю-ка нам завтрак.

Баба Яра потрепала гостя за волосы. Нудящий ком в груди, от которого мальчику не спалось, распался. Он не понимал, отчего старушка, вселяющая покой другим, сама искала спасение за коврами и подсвечниками.

После завтрака Лев сослался на недомогание и отправился к себе в комнату. Уже привычная, она четырьмя стенами успокаивала, даровала чувство защищённости. До встречи с деревянным дворником у мальчика в голове была ясная цель и перед глазами пернатый хвост проводника.

Теперь же?

На грудь мягко давил камень. Лев достал его на свет. Янтарь чуть блеснул, и деревце внутри будто дрогнуло.

Теперь же у него есть ключ к прошлому мамы и временное убежище. О таком после побега из красного дома мальчик помыслить не смел.

– Единственный в своём роде, – прокрутил Лев янтарь. – Значит, есть с чего начать.

Подобная мысль обрадовала мальчика. Оставалось найти сведения о камне. Вот только наполнение его комнаты было скудным на любые знания о мире чаровников.

По коридору разнёсся скрежет.

– Ух, надоеды! Хвосты вам отдавить, чтоб неповадно было?!

Лев выглянул за дверь. Баба Яра вытаскивала кресло из комнаты по соседству, а хвостатых жильцов уже и след простыл.

– Я помогу, бабушка, – Лев закатал рукава и на предостерегающий жест хозяйки твёрдо возразил: – От безделья голова идёт кругом.

– Ты прав, милок. Порядок в жилище – почин порядка в голове. Помнишь, болтала о просторе в доме? – Баба Яра пристыженно улыбалась. – Я немного слукавила.

– Ого, – обронил Лев. Соседняя комната оказалась под завязку забита ветхим хламом.

Немало времени ушло на перетаскивание ненужного имущества в сад, где должен был свершиться над ним суд. Настрой Бабы Яры сулил топор и огонь. Хотя часто твёрдость в ней пропадала, и Лев замечал, как хозяйка украдкой перетаскивала очередную вазу в другую комнату. Что до него самого, то он, изрядно пропотев и измазавшись в пыли, радовался ясности ума, пришедшей во время уборки. Какая, к сожалению, испарилась, когда в комнату ворвалась бадья с водой. Носясь за хозяйкой словно, радостный пёс с паучьими ногами, она подставлялась под швабру.

Заметив испуг мальчика, старушка дотронулась до гребня в волосах и бросила бадье:

– Тише ты!

Ходячий механизм потерял рабочий пыл, и в ту секунду янтарь под рубашкой Льва мигнул. Баба Яра удивлённо опустила швабру так, что ноги бадьи разошлись по сторонам.

– Откликается на мои чары, – выговорила она.

Лев готов был поспорить, как сам их ощутил. Яркие точки или же волны прошли сквозь его тело. Он достал из-за пазухи камень. В сумраке комнаты его зеленоватое свечение тускнело.

– Янтарь притягивает к себе свет, – в потёмках Баба Яра вновь преобразилась, а её голос отвердел. – Подобные силы существуют только в космосе, и они отнюдь не ручные. Заряжай свой камень время от времени. Впрочем, как и себя, милок. Не вечно же тебе пребывать под крышей.

– Вы что-нибудь знаете о подобных камнях, бабушка?

Старушка мрачно нахмурилась:

– Кое-что… Пока ступай во двор, с полами я управлюсь.

Солнце заливало сад мерцающим светом, что напомнило Льву вчерашний сон.

– Уже два раза я был там, – прошептал мальчик, подставляя янтарь под лучи, льющиеся сквозь яблоневую листву.

Тут он и заметил особенность жилища Бабы Яры. Дом мал в сравнении с соседскими. Мальчик прикинул размеры его комнаты с другими на втором этаже и охнул. Они попросту не могли уместиться в стенах покосившегося домика. По словам хозяйки, у неё также имелась мастерская, и окон её спальни Лев не заметил.

Обойдя жилище в безуспешных поисках намёка на потайной этаж, Лев вернулся к завалу старой утвари, который уже привлёк соседское внимание. У калитки стоял сухопарый мужичек, чьи брови когда-то повисли в удивлении и не захотели опускаться обратно. Мальчик не успел испугаться, как явилась хозяйка и незаметно указала на янтарь. Лев без промедления засунул его под рубаху.

– Гляжу, госпожа, затеяли вы приборку! – помахал мужчина у калитки.

– Здравствуй, сосед! – поприветствовала Баба Яра. – Намереваюсь всё пустить в топку, но жалостно. Забирайте. Вам оно нелишне, особенно после той оказии с вашим домом.

Сосед в знак согласия покивал головой, и нагрузив себя хламом, поспешил восвояси.

– Задача разрешилась сама собой, – обрадовалась хозяйка. – Полагаю, к вечеру двор удастся освободить.

Лев, видя, куда направляется мужичек со стульями, спросил её:

– Что случилось с его домом?

– Перемудрил наш сосед и на сей раз его обитель словно всосала внутрь.

Обыденность тона Бабы Яры подсказывала, что её соседям свойственно периодически разрушать собственные жилища, так же как слышать музыку звёзд. При подобных мыслях Лев отбивал от пыли старый ковёр, когда к ним подошли соседи неожиданно привычной наружности пожилой пары.

– Смотри, Флор, наша соседка обзавелась подмастерьем, – объявила женщина. – Вот бы и нам найти помощника в дом.

– Не завидуй, Дина, – обнял её муж. – Я всю жизнь орудовал пером, однако нашёл же общий язык с бройлерной машиной, заодно с молотком поупражнялся.

– Говорила же, милок, что твоё появление наделает шуму, – улыбнулась Баба Яра и Лев против воли залился краской.

– Хорошая прялка, Антонина, – подметила Дина. – Ручная.

– Редкая ныне вещица, да. Жаль поломана…

– Её можно починить. Нужны только инструменты, – приценился Лев.

– Уже впрямь завидую, Флор! – воскликнула Дина.

Мальчик зарделся пуще прежнего.

- Дома всё постоянно ломалось, приходилось как-то выкручиваться, – сказал он и нисколько не привирал. В красном доме жило много стариков без поддержки государства или же собственных детей. Лев не ленился в очередной раз починить часы старушке из соседнего подъезда.

– Здорово, а я покуда займусь обедом, – предложила Баба Яра и пригрозила соседям. – Не смейте завлекать Льва на чай, пусть придержит место в животе.

К калитке подходили другие чаровники. Совершенно разные, но Лев не видел в них чужеродности. Скоро мальчик понял, что соседей Бабы Яры больше, чем хлам заинтриговал он сам. Однако Лев усердно копошился над ветхим имуществом, дабы его не отвлекали расспросами. Гора мебели таяла на глазах, благодаря усердию соседа с удивлённым лицом. Последний предмет, какой поддавался починке – треснутая ступа ушла к Дине и Флору под цветочный горшок, и мальчик, распрощавшись, поспешил со двора.

Не успел Лев заступить за порог кухни, как под ногами проскочили кошачьи тени. Их бегство вызвала печь, которая пыхтела сажей на хозяйку. Баба Яра уже потушила огонь и тряпкой выгоняла дым через окно.

– Удивила всех стряпнёй, – в расстройстве она присела на стул. – С весны печи не касалась, и вот как рухлядь мстит.

– Если труба забилась, то чем-то тяжёлым на верёвке я бы мог прочистить её, – предложил Лев.

– Верно, неспроста ты был вымазан с ног до головы сажей, – недолгая улыбка сошла с лица хозяйки, она тревожно теребила ветошь. – Признаюсь, когда тебя принесли, твой вид и янтарь навевали на мысль о тёмных делишках. Его благородие Боремир был уверен, что ты связан с кражами домов, какие участились летом. Подлецы разных мастей давненько взялись обучать сироток залазить через каминные трубы к состоятельным хозяевам. Теперь-то я вижу, что ты не жертва воров. Камень, безусловно, твой.

Лев был ошарашен. Он понимал, что с такими подозрениями редкий человек откроет дверь страждущему.

– Спасибо вам за помощь, – искренне проговорил мальчик.

– Поблагодаришь городового Сухого, когда он будет стеречь нашу улочку. Ему придётся туго, если кто-то прознает про тебя. Что до меня, то я выгодно нашла себе помощника. Будь осторожен на крыше, милок.

На стороне дома, где располагалась кухня, стояла лестница, захваченная в плен кустарником малины. Там же Лев нашёл булыжник, который послужил бы утяжелителем. Подъём не составил труда, Лев по коньку мансарды вскарабкался на крышу. Собственность Бабы Яры давно требовала ремонта. Местами глиняная черепица, горящая всеми оттенками оранжевого, приютила под собой мох, а кое-где ростки деревьев.

От навязчивого ветра и глаз соседей Лев укрылся за печной трубой. Тупик на «Носу у Мельника» находился на холме, благодаря чему мальчику открылся вид на едва ли не весь город. С родным Петербургом, конечно же, не сравнить по масштабам, однако плотность застроек поражала. Самые широкие улочки не выдержали бы двухстороннего потока машин. Дома умудрились зайти даже в реку, делящую город пополам. Словно на деревянных ходулях они укрылись у двух огромных мостов, которых облепили жилые постройки.

Вдруг помимо колкой и настроенной сверх меры архитектуры мальчик увидел над башнями с «луковыми» шапками воздушные шары.

– Пожарные, – прошептал Лев. – Помни картины мои, они память моя.

И он помнил пожарных, как мотыльки, подлетавших к огню, на небольшом ярком холсте, который был продан им за бесценок.

– Почему ты молчала об этом?

Слова подхватил ветер.

«Неужели, – думал Лев, – всё мамино творчество, которое было для меня окном в прекрасный мир, не оставалось лишь её фантазией?».

Софья Лукина красками на холсте запечатлела путешествие, которое выпало на её долю.

Настырный ветер загудел об печную трубу, и Лев увидел внутри неё набросанный хворост и мусор.

– Вот в чём дело.

Баба Яра так давно не пользовалась печью, что в трубе под чугунным зонтом соорудили убежище от непогоды. Опутанное паутиной гнездо хранило три небольших яйца. Видимо, их мама улетела из дома и тоже не возвратилась обратно. Лев вытащил плетёное жильё из трубы, с трудом сдерживая дрожащие плечи. Встреча с караваном и открытие мира, затаённого от людей, приглушили горечь утраты. Та часть мальчика, что боялась признать правду, подавила остальные мысли, потому как происходящее тогда и сейчас не укладывались в рамки действительности. Мозг Льва был уверен, что Софья Лукина жива и просто ушла на петербуржскую площадь рисовать портреты туристов.

В столь ветреный день глаза высохли быстро. На уютной улочке изредка появлялись пожилые чаровники, не замечая подростка на крыше, который сам был к ним безразличен. И оттого необычнее было ощущение, пробившее тело Льва, когда к тупику поднялся некий господин, заметный в своей стати. Лёгкая хромота не мешала изящным манерам в походке. На худом теле он носил тёмный сюртук сдержанного покроя, однако щегольства в мелочах господин не чурался. Чем дальше мужчина углублялся в улицу, тем слышнее становился ритм, отбиваемый его тростью, и тем понятнее для Льва была конечная цель его пути.

У калитки сада Бабы Яры господин обстучал трость и снял с головы шляпу. Лев в попытке нырнуть за трубу сдвинул брошенное гнездо и только огромными усилиями остановил его на полпути с крыши, зато пара черепиц устремились вниз.

– Моё почтение! – заслышал мальчик голос. – Могу я узнать, пребывает ли у себя госпожа Вежда?!

Мужчина прохаживался по саду и высматривал того, кто едва не скинул на его голову глиняные осколки. Поборов трусливое желание, затаиться за трубой, Лев накренился вниз и отозвался:

– Извините, я не знаю кто это!

И только Лев понял, что «госпожой Веждой» могут звать его добрую хозяйку, как черепица под ногой поползла вниз. Мальчик с лёгкостью выровнялся, однако янтарь, выскочив из-под сорочки, едва не слетел с шеи.

– Осторожно! – прокричал господин снизу.

Лев готов был убедить его в своей безопасности, но, увидев выражение лица мужчины, подумал, что с земли всё выглядело на порядок страшнее. Гость поднёс монокль к глазам, видимо, намереваясь лучше рассмотреть Льва.

Тем временем дверь дома распахнулась и на пороге показалась хозяйка.

– Милости просим, сударь, – коротко приветствовала она мужчину и переключилась на Льва. – С тобой всё в порядке, милок!

Баба Яра выглядела взволнованной, но отнюдь не так испугана, как мужчина с тростью.

– Всё в порядке, я спускаюсь, – успокоил мальчик.

Он хотел переждать появление гостя в своей комнате, но как только очутился на земле, его поманила хозяйка. Мужчина устроился на скамейке под яблоней, а стоявшая рядом Баба Яра выглядела раздосадованной.

– Ещё раз прошу простить меня, – проговорил мужчина.

– Отказ от моего вишнёвого чая требует куда больших извинений, – Баба Яра при приближении Льва сразу поменялась в лице. – Позвольте представить вам моего работника – Льва. Умелец на все руки. Лев, господин перед тобой не кто иной, как сам Феоктист, именуемый Киноварным. Простите мою нескромность, если вы против того, как вас величают.

Гость сухо улыбнулся:

– К такому имени я привык. Вы же простите мне любопытство, госпожа. Неужели вы встали на стезю вольного мастера?

Хозяйка рассмеялась:

– Не вас одного ввели в заблуждение, сударь. Лев помогает мне исключительно по хозяйству, с которым по возрасту мне не управиться. Ныне я даже не помыслю обучать молодёжь.

– Жаль, – сказал гость. – Сам бы не преминул случаем напроситься в ученики.

– Вы мне льстите, сударь? Неужели дело, с которым к нам пожаловали настолько серьёзное. Быть может, оно требует частного разговора?

Гость взглянул на Льва, словно оценивая. Рука мальчика дёрнулась к янтарю под рубахой, но он вовремя спохватился. Весь облик Киноварного противоположен добродушным соседям Бабы Яры. Никакая вещь в его наряде не выбивалась из общего впечатления, и он смутно напоминал Льву кого-то. Тёмно-русые волосы с плохо запрятанной сединой теряли сочность уже на бровях, а заострённая бородка по окраске граничила с рыжими тонами. И только когда господин вложил во внутренний карман монокль с изящной оправой, в памяти всплыл портрет вальяжно восседающего на кресле писателя.

– Совсем того не требует, – ответил мужчина и отвёл взгляд от мальчика.

– Вам нездоровится? Вы бледны, – интересовалась Баба Яра.

– Кому как не вам, госпожа, знать, какая наступила пора.

– Ваша правда, для Поверенного Собора открытие врат – самое сумасбродное время. К тому же вы вряд ли пожаловали к нам прямиком из Собора.

Гость устало усмехнулся:

– Мне месяц не доводилось гулять под тенью Трезубца. Своё послание отправил вам, находясь на Центральном вокзале, со Снежной ветки пересаживался на Закатную. Провёл день в Краю поместья Коркуновых, и через нору Липы прибыл в Златолужье.

– Внушительный срок в разъездах, – покачала головой старушка. – Зря рассчитывала узнать о делах мастерских.

– Скорей вы, госпожа, более осведомлены в обстановке башни, чем ваш покорный слуга.

– До меня доходят лишь неизменное сетование стариков о том, что подмастерья пошли пожиже.

Они оба посмеялись будто давней шутке. Баба Яра выдержала паузу, прежде чем продолжить:

– Что и говорить, крюк через нору Липы странный выбор. Неудобный и опасный путь, хотя Управление Маревой дорогой убеждает в обратном.

– Зато самый короткий, госпожа. Главы Собора посчитали, что мне необходимо как можно скорей очутиться в вашем Крае. И это как раз относиться к предмету моего появления.

– Я уж решила, вы соскучились по моему чаю. Что же хотят от меня Главы Собора, – интонация Бабы Яры на последние слова показались Льву наигранными.

– Главы наслышаны о том, что по пути в Собор у вас останавливается один из наших подмастерьев.

– Внук моей бывшей ученицы.

– Поэтому мы бы хотели, госпожа Вежда, попросить вас приютить до открытия врат нескольких особых подмастерьев. Как вы, вероятно, слышали…

– Возрождается страта Ветра. Буквально вчера прочитала в газете. Кажется, там писалось так: «Мальчики тринадцати вёсен по роду немощные, но по умению одарённые объявлены в набор, какой проводит Собор».

– Именно. За четыре дня до открытия врат мы продолжаем разыскивать тех, кто нам подходит. В скором времени соискатели страты Ветра будут стекаться к ближайшим станциям края Трезубца. Вы же знаете Собор не в ответе за тех детей, кто ещё не является подмастерьем. У многих из отроков не будет средств на постоялый двор.

– Вполне в духе Собора. Дать цель, но не предложить возможность достичь её. Тогда прошу, сударь, передайте Главам Собора… – Баба Яра встряхнула головой, словно отмахнулась от надоедливой мухи. – Скажите Кагорте, что будущие подмастерья будут обеспечены всем необходимым. Ради подобной мелочи не стоило лично приезжать, сударь. С вашей занятостью следовало бы послать просьбу с рассыльным.

– В указах Глав Собора в отношении вас редко имеется место для самовольства.

– Меня прельщает особливая забота, – серьёзность гостя не сочеталась с улыбкой хозяйки. Она перевела взгляд на Льва и будто что-то вспомнила. – Ах да. В любое другое время я бы исполнила вашу просьбу бескорыстно, любезный друг. Сейчас же прошу рассмотреть мольбу старой женщины.

Киноварный с готовностью согласился.

– Тогда скоро ждите от меня весточки, сударь.

Поднявшись со скамейки, гость поклонился:

– На днях мои дела вновь привлекут меня в царский град. Буду всецело в вашем распоряжении, госпожа.

Баба Яра тоже поклонилась:

– В таком случае ждём к чаю без предварительной договорённости.

Когда хозяйка ушла проводить гостя, Лев завалился на скамейку. От напряжения выступил пот, и рука сама поднялась к камню на шее.

– С такими нужно быть настороже, – сделал вывод мальчик и уловил на себе взгляд мужчины за забором.

Феоктист Киноварный тщательно протёр монокль платком и только тогда отошёл от калитки. Некоторое время слышалось выстукивание трости, но переживание от встречи с ним давило на Льва намного дольше.

– Выходит, ждём-с гостей, – по-доброму сказала Баба Яра, подошедшая под яблоню. – Завтра освободим из-под завалов ещё пару комнат.