Via de Catta

Улица в Боотисе, по большому счету, была всего одна, и шла она плавным зигзагом, серпантином взбираясь по склону кальдеры. Однако для пешеходов существовали переулки, зачастую представлявшие собой лестницы.

Пройдя по набережной почти через весь город, Ильма и Анджей поднялись по таким лестницам на два витка серпантина и оказались в довольно необычном районе. Здесь, как и везде в городе, тротуар был отделён от дороги рядом довольно внушительных раскидистых деревьев. Но если в остальном городе по другую сторону тротуара стояли почти символические заборчики из дикого камня в половину человеческого роста или живые изгороди, то здесь возвышались заборы из прозрачного пластика в два человеческих роста.

За первым же забором Анджей увидел лужайку, ярко освещённую лучами Арктура. Деревья росли только в глубине сада и были аккуратно подстрижены, чтобы их ветви располагались не ближе пяти метров от забора.

А на траве лужайки расположился прайд. Добрый десяток котов и кошек всех расцветок — рыжих, серо-полосатых, мраморных. Присмотревшись, Анджей по пропорциям понял, что это примерно трёхмесячные котята. Размерами они могли поспорить с крупным обычным котом, но это были тагарцы. На огромном валуне, видимо, специально поставленном для этой цели посреди участка, гордо возлежала кошка-мама размером с хорошую лайку.

На следующем дворе кошки были уже обычного размера. Но тоже прозрачный высокий забор и лужайка с кошками перед домом.

— Это Via de Catta, Улица кошек, — обратила внимание Ильма на удивление своего спутника. — Здесь почти в каждом доме cattery, то есть кошачий питомник. Разводят кошек на продажу — охотничьих, пастушеских, сторожевых. А такие заборы, во-первых, чтобы кошки не бегали налево, а то наплодятся тут гибриды тагарской пастушеской с кантольской мышеловной, во-вторых, живая вывеска, поскольку на лужайке всё время ошиваются хоть какие-то звери.

С этими словами Ильма нажала на кнопку звонка, установленную рядом с калиткой прямо на прозрачном заборе. Кошек с лужайки как ветром сдуло. Какие-то из них залезли на деревья, какие-то попрятались в подпол, какие-то в домики-вольеры, прикреплённые к стене дома на разных уровнях.

— Почему-то они всегда принимают меня за ветеринара, — ухмыльнулась Ильма.

Тут прямо в прозрачной панели забора над кнопкой звонка появилось изображение хозяйки. Технология совмещения окна с экраном была известна чуть ли не с XX века, но использовать её для домофона…

— Привет, Ильма. Заходи, пока брось вещи на террасе, да проходи на задний двор к дастархану. Мы там как раз обедаем.

На заднем дворе, под решёткой, увитой виноградной лозой, располагался уже привычный Анджею дастархан, застеленный ковром. На нём разместились хозяева дома, примерно ровесники Ильмы, и десяток кошек. Котят здесь практически не было — только солидные кошачьи матроны и парочка столь же солидных котов. Вели они себя исключительно прилично и в тарелки носами не лезли.

Хозяева накормили гостей обедом, после чего Ильма взялась за подготовку ответов на королевские вопросы, а Анджей отправился в одиночестве гулять по Боотису.

Очень скоро он добрался до королевского дворца. На дневной развод караулов он, конечно же, опоздал — тот состоялся, пока они обедали у Сейбертов, — но вот вечерний королевский приём, по случаю хорошей погоды проводившийся в дворцовом парке, увидел во всей красе.

Не знай он, что тот человек, с которым они общались на пляже, и есть король, вряд ли ему пришло бы в голову отождествить типа в соломенной шляпе и совершенно простецкой одежде с повелителем Волопаса, восседающим на троне в короне и мантии. Вокруг него стояли гвардейцы в парадной форме, а за спинкой трона две полуобнажённые девушки приводили в движение опахала. В общем, картина представляла собой абсолютно эклектичную коллекцию наиболее зрелищных атрибутов монархии, собранных по всей земной истории.

Наверное, на туристов из других углов Лемурии это должно было действовать ошеломляюще, ведь там никогда не видели даже живого губернатора. Как объяснила в своё время Сесилия, спейсиане не видели необходимости избирать человека, который отвечает за всё сразу и ни за что конкретно, и на региональном уровне власти существовали только начальник полиции, главный врач и главный дорожный инженер.

На Анджея, которому уже приходилось иметь дело с земными королевскими домами, причём с принцем Брунея он был довольно коротко знаком, приём в Боотисе тоже произвёл огромное впечатление, но иное. Всё-таки на Земле самые что ни на есть природные короли относятся к своей должности как к анахронизму, этакой ролевой игре-переростку. Король же Боотиса был абсолютно серьёзен в своей роли. Более того, все остальные участники церемониала — и гвардейцы-телохранители, и девушки с опахалами, и герольд, объявлявший имена посетителей — не демонстрировали ни малейшей наигранности. Они участвовали в церемонии абсолютно искренне.

Когда на тронной лужайке появились тиссинцы, похожие на золотистые еловые шишки ростом по пояс взрослому человеку (хотя, приглядевшись, скорее можно было сказать, что они похожи на бобра, нарядившегося в шкуру панголина), одежда которых состояла в основном из разноцветных лент, они тоже как-то ухитрились совершенно естественно вписаться в церемонию. Пожалуй, если бы сюда вдруг припёрся наглый серо-полосатый тагарский кот размером с хорошую пуму, уселся посреди лужайки и начал гипнотизировать короля взглядом, никто бы и бровью не повёл. Кошка? Кошка. Значит, имеет право.

Но боотисские кошки, вероятно, тоже были мастерами этикета. Поэтому ни одна из них не нарушила праздника, видимо, терпеливо дожидаясь, пока король соблаговолит посетить её родную сattery.

Полюбовавшись на королевский приём, Анджей двинулся дальше.

Королевский дворец находился на самой бровке склона кальдеры. Если ниже дворца располагался типичный курортный городок, тихий и зелёный, единственной серьёзной индустрией в котором было кошководство, то на поверхности плато совсем уже маленькие домики плавно сменились огромными индустриальными комплексами, хотя тенистые деревья вдоль тротуаров никуда не делись.

Вдруг на воротах огромного пакгауза журналист обнаружил яркую афишу, изображавшую кошку с мышью в зубах. Текст гласил «Соревнования по котелковому мышеловству, открытый старт» и был помечен сегодняшней датой. Он заглянул в открытые ворота. Во дворе толпилось некоторое количество зрителей, при этом толпа была необычайно тихой.

У ворот склада стояли в ряд два десятка небольших, примерно литровых котелков с номерами. Время от времени из темноты склада появлялся кошачий силуэт, подбегал к одному из котелков и исчезал обратно во тьму. Рядом с воротами Анджей обнаружил огромный плакат, где были перечислены участники этих странных соревнований.

Открытый старт, видимо, означал, что к соревнованиям допускаются кошки разных пород. Журналист шёпотом попросил одного из зрителей объяснить, что к чему. Тот несколько удивился, но потом понял, что видит перед собой инопланетянина, и рассказал правила, видимо, известные каждому лемурийцу с детских лет. Полем соревнований является большой продовольственный склад или ещё какое-нибудь помещение, где в большом количестве развелись грызуны. Победителем становится кот, который первым сумеет наполнить добычей стандартный котелок. За попытку подраться ради добычи дисквалифицируются оба участника драки.

Собеседник Анджея рассказал про некую кантольскую кэттери, которая выставила котов с номерами 8 и 14, будто бы один из котов у них борется за победу, а задача второго — вовремя устроить драку с фаворитом и таким образом избавить своего сопрайдника от опасного конкурента. Но пока оба кота честно работали и не пытались устроить драку.

Вдруг толпа болельщиков, до того сосредоточенно соблюдавшая тишину, разразилась аплодисментами. К котелкам выбежала девочка лет двенадцати и подхватила на руки серо-полосатую пушистую кошку, которая на этот раз не стала убегать за следующей добычей, а осталась у котелка.

— Первое место заняла кошка Стелла, кэттери Сейбертов, Боотис. Порода — боотисская норная, — объявил в микрофон судья. — Лоиса Сейберт приглашается к судейскому столу.

Услышав знакомую фамилию, Анджей вгляделся в лицо девочки, которая с кошкой на плече подошла за призом. Действительно, она была похожа на Эмили Сейберт, парой часов раньше угощавшую Анджея и Ильму обедом на дастархане в окружении точно таких же кошек, как победительница.

Призов было два: хозяйке полагался диплом, а кошке — что-то похожее на сосиску. Стелла немедленно ухватила этот предмет зубами и начала с урчанием грызть. Обычная сосиска вряд ли вызвала бы такой энтузиазм.

Анджей подошёл к девочке и представился как земной журналист Краковски.

— А, вы тот самый журналист, который должен приехать к нам в гости вместе с тётей Ильмой? — ничуть не удивившись, спросила Лоиса. — Найдёте дорогу до нашего дома, или вас проводить?

Естественно, Анджей выбрал «проводить» и за полчаса неторопливой прогулки до дома Сейбертов, задавая наводящие вопросы, узнал уйму ценной информации о жизни Виа де Катта вообще и семейства Сейбертов в частности. В том числе то, что Лоиса совершенно серьёзно намерена унаследовать родительскую кэттери, потому что её старший брат подался в полевые экологи, а сестра учится в колледже дизайна и тоже вряд ли свяжет свою судьбу с кошководством. На Земле, пожалуй, подобная открытость со стороны девочки-подростка была бы несколько безответственной, но здесь… Почему-то Анджей был уверен, что у такого короля маньякам-педофилам уж точно не разгуляться.

— А что это за приз был выдан кошке? Это ведь не сосиска.

— Это специальная угрызательная колбаска с кошачьей мятой. Она теперь часа три будет её грызть, — Лоиса оживилась. — А вообще у нас теперь замечательная реклама. Боотисская норная ведь не чисто мышеловная порода, она в основном для охоты на пернатую живность. Но многие сельские жители берут породистую кошку как универсальную — и амбар от крыс охранять, и за птичками в лес ходить. Поэтому котят боотисской норной, которая в котелковом турнире обошла восемь кантольских мышеловных, оторвут с руками. А у Стеллы как раз котята доросли до возраста продажи. Она их уже всему научила, и про мышей, и про птиц.

Тут они как раз дошли до ворот дома Сейбертов. Лоиса ткнула пальцем в папиллярный датчик на заборе, и калитка открылась. Сейберты сидели на лавочке перед домом, при этом на лужайке почему-то не было ни одного зверя.

— А где кошки? — удивился Анджей.

— Вокруг дастархана, на короля смотрят, — ответила хозяйка и повернулась к дочери: — Лоиса, ты пока не ходи на задний двор. Там тётя Ильма обсуждает с Его Величеством какие-то секретные вопросы.

Девочка спустила с плеча кошку, и та моментально удрала куда-то по лесенкам и балкам, приделанным к стене дома — видимо, на какую-то высоко расположенную площадку, где можно было без помех догрызть приз. Король Стеллу сегодня явно не интересовал. Сама же Лоиса торжественно вручила родителям диплом и исчезла в доме.

Старшие Сейберты обсуждали какие-то местные новости. Анджей уселся рядом, не особо вмешиваясь в разговор, поскольку не имел никакого представления об обсуждаемых проблемах. Но вот в разговоре всплыло имя Питера кхе-Чьоля, который, оказывается, недавно опубликовал эссе с критикой традиционных правил кошачьих соревнований. Причём, хотя Сейберты были профессиональными кэттерами, и их кошка только что выиграла подобный турнир, они не могли не признать определённой логической красоты за его аргументами.

Загрузка...