Дети Железного царства

Глава пятая. Дорога

Ярослав проснулся рано. Трава блестела от росы, прозрачные капли переливались в лучах солнца всеми цветами радуги. Красивая картина, жаль только, что недолговечная. Чуть заденешь травинку, и осыпятся росинки. Либо солнце высушит. Жеребец тряхнул гривой. Пойти водицы попить что ли? Он распрямил передние ноги, рывком поднялся с земли, зашагал к озеру. Поверхность воды была гладкой, словно зеркало, растущая по берегу осока слегка подрагивала при дуновении тёплого летнего ветерка. Ярослав наклонился и медленно принялся пить чистую, прохладную жидкость.

— Эй, Ярик! — зычный крик Добромира нарушил тишину утра, — с добрым утром, буланко!

Богатырь шёл по берегу, ведя за недоуздок своего Булата. Мерин негромко заржал, увидев Ярослава. «Просто диву даёшься, до чего они похожи. Что конь, что хозяин — оба здоровенные, но при этом совершенно безобидные».

— Как спалось, сны снились? Жаль не можешь ответить, вот был бы ты как Истислав, так и побеседовать бы могли.

Добромир засучил рукава, зачерпнул озёрной воды, плеснул в лицо, крякнул от удовольствия.

— Хорошо! Искупаться бы, да водица холодновата.

Озорная мысль пришла в голову Ярослава. Богатырь сейчас стоял к нему спиной, и видеть жеребца не мог. «Сравнить меня с этим хвостатым пустомелей! Вот, теперь будешь знать!» Он сделал шаг вперёд и с силой толкнул ничего не подозревающего силача грудью. Добромир плюхнулся в воду, подняв фонтан брызг, Булат шарахнулся в испуге. Богатырь медленно поднялся на ноги, ошалело тряхнул головой. Вид у него был растерянный, и от того невыносимо смешной. Добромир заозирался по сторонам, пытаясь понять, кто так подшутил над ним. Кроме двух лошадей рядом никого не было, а морда Ярослава была так выразительна, что долго раздумывать не потребовалось. Молодец сурово сдвинул брови.

— Так это ты тут озорничаешь? Ух, я тебя!

И плеснул в жеребца водой. Ярослав обиженно затряс чёлкой, затем быстро вбежал в воду, несколько раз ударил задним копытом по зеркально-гладкой поверхности. На Добромира обрушился целый водопад.

— Ах вот ты так?! Получай!

Начался настоящий поединок. Шумное фырканье, ржание, смех и плеск воды в тишине утра разносились далеко. Не прошло и минуты, как дружинники высыпали на берег озера. Разобравшись, что к чему, они моментально разделились на две половины, спорили, победит в странном состязании человек или конь, бились об заклад. Зоряна, оказавшаяся на месте происшествия последней, всплеснула руками. «Ты подумай! — мысленно воскликнула кощеева дочь, — не мог другой забавы себе найти! Да и Добромир тоже хорош. Одно слово — мальчишки». Истислав склонил голову на бок.

— Любопытный способ умывания, — заметил он, — но лично я предпочитаю сразу окунуться.

— Они же простудиться могут! — заволновалась Горлица, — эй, перестаньте! Хватит, вы слышите!

Серебряный голосок царевны, как ни странно, перекрыл шум, царящий на берегу. Оба поединщика остановились. Вода стекала с них ручьями, роскошная чёрная грива Ярослава вымокла до последнего волоска. Добромир почесал мокрую бороду.

— И впрямь, разошлись мы что-то…

— Вода холодная, ты простынешь! — беспокойство в голосе Горлицы усилилось, — вылезай!

Богатырь послушно вышел на берег, девушка подбежала к нему, обтёрла вышитым платком лицо дружинника. Тот смущённо уставился в землю.

— Не надо, царевна, не пачкай платочек свой белый, он ведь дорогой, небось, — забормотал Добромир, — я крепкий, не захвораю.

Ярослав отряхнулся, в последний раз обрызгав противника, и тоже вышел из воды.

— Пошли, герой, — вздохнула Зоряна, касаясь рукой гребня его шеи, — надо тебя высушить.

— Не серчай, гостьюшка, не наказывай Яра, — попросил Добромир, — он ведь сам себя наказал.

— Как это?

— Да вот, — богатырь вынул из-за пазухи раскисший комок теста, который, по всей видимости, когда-то был пряником, — хотел угостить его, а оно вон как получилось.

Ярослав потянулся к лакомству губами, и вмиг слопал сладкую кашицу. «Что сухой пряник, что мокрый, вкус от этого не сильно меняется, — подумал он, — только теперь даже неловко перед Добромиром». Он негромко заржал, закивал головой, благодаря за угощение и одновременно извиняясь. Добромир погладил коня.

— Помирились? Вот и хорошо, а теперь вам обоим нужно себя в порядок привести.

Пока Зоряна металлическим скребком «отжимала» воду с шерсти жеребца, Истислав крутился рядом, и Ярослав впервые был рад этому: звериное чутьё подсказывало, что наедине сестра наверняка высказала бы все свои мысли насчёт «водяного поединка». Впрочем, настроение девушки почуял и пёс.

— Не надо хмуриться, Зоряна, тебе это совершенно не идёт. Глаза красавицы должны сиять как звёзды, а не полыхать пламенем. Так ведь и сердечного друга спалить недолго.

Складки на лбу кощеевой дочери разгладились, губы дрогнули.

— К тому же в данном случае нет совершенно никаких причин для гнева, ничего страшного твой конь не сделал.

— Я бы предпочла не сердить богатыря Добромира.

— Ах, брось, — Истислав даже лапой махнул, — по-моему, этого здоровяка просто невозможно рассердить. Это образец подлинной силы: никого не боится, и потому никого и ни в чём не подозревает.

— По-моему верить всем без разбора не сила, а слабость, — возразила Зоряна, — любой, самый немощный тебя обманет.

— Поверь моему опыту: настоящий обманщик может обвести вокруг пальца любого.

— Откуда же у тебя такой большой опыт? — девушка лукаво улыбнулась.

Учёный сокрушённо вздохнул, уши его поникли.

— Я ведь уже говорил, что вырос в купеческом доме. Торговец должен продать свой товар, даже если это не совсем то, что нужно покупателю. На какие только ухищрения не приходится идти!

— Не думаю, что купца можно так уж сразу назвать мошенником. Расхваливать свой товар не значит лгать.

— Но это всё равно обман, хоть и маленький, и можно сказать, необходимый.

— Думаю, тебе не стоит переживать по этому поводу. Дети не ответчики за отцов, а сам ты ничего плохого не сделал.

— Ты добрая девушка, Зоряна, — пёс преданно заглянул в глаза попутчицы, — я знаком с тобой всего один день, даже меньше, но уже испытываю огромную благодарность судьбе.

— Благодарность?

— Да.

— За что же ты благодаришь судьбу?

— За всё. И за то, что мне попалась на глаза та книга, и за свою ошибку. Но главное за то, что она послала мне тебя. Знаешь, раньше я понятия не имел о том, что значит быть не одному, отвечать за кого-то. Оказывается, это так приятно. Особенно, если рядом такая красавица.

Зоряна почувствовала, как кровь прилила к щекам, сердце заколотилось.

— Ты опять мне льстишь.

— Зоряна, я ведь уже говорил, что не обманываю, — обиделся Истислав, — вот она, награда за преданность!

Пёс улёгся на землю и закрыл морду лапами, жалобно поскуливая. Зоряна отбросила скребок, присела на корточки рядом с лайкой.

— Истислав, не надо. Я и не собиралась подозревать тебя во лжи. Честное слово. Прости меня, пожалуйста, — погладила собаку по голове.

Истислав быстро вытянул шею и лизнул девушку в лицо.

— Прощаю. Хотя признаюсь честно: ради твоего прикосновения к моей шерсти хочется обижаться почаще. Ай! — копыто Ярослава припечатало пышный хвост учёного.

— Яр, не смей! Как тебе не стыдно?!

Жеребец зло взвизгнул и отбежал в сторону, рассерженно прижав уши. «Из-за какого-то паршивого кобеля мне должно быть стыдно?! — бушевал он, — подумаешь, красивые слова говорит, много их таких. Задурят девке голову, а потом ищи-свищи».

— По-моему твой конь ревнует, — произнёс Истислав, облизывая пострадавшее место, — впервые вижу такое.

— У меня есть средство для заживления ушибов. Пойдём, я тебя полечу, — предложила Зоряна.

— Ты не только прекрасна, но ещё и великодушна, юная целительница. С радостью доверю тебе заботу о своём драгоценном здоровье.

Ярослав услышал, как зашелестела трава, девушка и пёс направились к шатру. Через некоторое время Зоряна вернулась, неся мешок с овсом. Молча высыпала зерно на траву возле жеребца, ушла, ни разу не взглянув на брата. «Что б ему пусто было, — подумал парень в адрес учёного, — скотина языкастая, из-за него сестра теперь на меня сердится. Никогда не сердилась раньше, и вдруг… Что на неё нашло?» Вяло, без настроения набрал в рот горсть овса. Есть совсем не хочется, но надо. Надо быстрее восстанавливать силы, чтобы поскорее вернуться в замок. Там не будет Истислава, а, как известно, с глаз долой из сердца вон. Зоряна ведь не какая-нибудь наивная простушка, и поймёт, что у этого пустозвона слова с чувствами ничего общего не имеют. До Ярослава донёсся голос Горлицы.

— Зоряна, ты сейчас верхом поедешь? Может тебе удобнее будет со мной в карете? Она просторная, все разместимся. Неудобно разговаривать, когда собеседница над тобой возвышается. Мне так интересно узнать, каково жить в лесу, вдали от людей. Истислава тоже можно взять, с ним весело.

— Я польщён, царевна.

— Истислав! Будь немного поскромней, пожалуйста.

— Молчу, молчу.

— Пожалуй, я воспользуюсь твоим приглашением, Горлица. Пусть Яр идёт без всадника и седла, вольно. Наезжусь ещё верхом, а в карете, да ещё царевниной проехать, это на всю жизнь запомнится.

Через два часа обоз тронулся в путь. Ярослав понуро плёлся в самом хвосте колонны. Он уже сожалел, что погорячился и невольно обидел сестру. Да, Истислав болтун, из шкуры вон лезет, чтобы привлечь к себе внимание, но ведь это не такой уж большой порок. Наверное, есть в нём что-то хорошее, раз Зоряна к нему тянется. Надо помириться. Объяснить как-то сестрице, что не по злобе, а из-за беспокойства о ней наступил на хвост лайке. Истинную заботу и без слов можно выразить.

Зоряна поудобней устроилась на мягких подушках. Несомненно, карета, даже если она не парадная, а дорожная, ни в какое сравнение не идёт с путешествием верхом. И сесть можно как захочется, и лечь, поспать, если сильно устанешь. Красота! Горлица уселась рядом с девушкой, протянула ей серебряное блюдо, полное орехов.

— Угощайся.

— Спасибо, — Зоряна взяла горстку белых ядрышек, — Истислав, а ты орешков хочешь? Или собаки их не едят?

— Простые собаки может, и не едят, но я-то не простая собака, — вильнул перевязанным хвостом учёный, — к тому же из твоих рук я готов съесть хоть дождевого червя.

В подтверждение своих слов пёс одним махом слизнул орехи с ладони кощеевой дочери.

— Необычайно вкусно, — объявил он, проглатывая лакомство, — кроме того, очень полезно.

Истислав принялся рассказывать истории о том, как мешочек с орехами спасал жизни путешественников. Истории он, как видно, выдумывал прямо на ходу.

— Хорошо быть царской дочерью, — мечтательным тоном произнесла Зоряна, — едешь в карете на мягких подушках, орехи ешь. Не жизнь, а сказка.

Горлица вздохнула.

— Знаю, многие так думают. А я вот наоборот, иногда мечтаю, чтобы батюшка мой был таким же добрым, но не царём, а кузнецом или пахарем. Может, тогда он сейчас был бы здоров, и со свадьбой моей не торопился.

— Голубка моя, что же тебя так свадьба эта страшит? — Забота нежно обняла царевну, — вон, глаза опять на мокром месте. Прежде чем горевать хоть на жениха поглядеть надо.

— Ой, мамушка, не трави мне душу, пожалуйста. Я сама себе много раз те же слова говорила, да только всё равно тоскливо. Не хочется родную сторону покидать.

Царевна быстро провела ладонью по глазам. Забота крепче обняла свою подопечную, погладила по волосам.

— Успокойся, девочка. Ты же своими слезами и мне сердце надрываешь, а плакать-то не о чем. Ну не плачь, не плачь3.

— Я не плачу, мамушка. Видишь, уже совсем не плачу.

Зоряна посмотрела на Горлицу с долей зависти. Кощеева дочь совсем не помнила своей матери, и о материнской ласке лишь слышала. Да и вообще ласку, понимание, любовь видела от одного-единственного человека — Ярослава. Отец, конечно, гордился дочкой, но гордость эта была связана только с её колдовскими способностями, а до того, что у девушки на сердце царю Кощею дела не было. Она и не решилась бы никогда рассказывать батюшке о неудачах, будь то разбитая коленка или упорно не желающий запоминаться заговор. Только брату можно было поплакаться в плечо, не опасаясь при этом услышать: «Если хочешь реветь, то хоть не делай этого при мне». Зоряна отодвинула занавеску, взглянула в заднее окошко кареты. За вереницей повозок не было видно буланого жеребца. Всё ли с ним в порядке? Может, он ногу сбил, отстал, а за помощью не к кому обратиться. Она ведь утром так из-за Истислава рассердилась, что и забыла коня как следует осмотреть.

— Царевна, попроси остановиться на минутку. Мне Яра проверить нужно.

Карета остановилась. Истислав поднялся было с места, но Зоряна положила руку на его загривок.

— Лучше останься здесь. Я скоро вернусь.

Пёс со вздохом подчинился. Девушка со всех ног побежала вдоль обоза. Ярослав при её появлении не издал ни звука, только посмотрел на сестру пристально.

— Яринька, — Зоряна ласково коснулась гривы жеребца, — хороший мой. Давай помиримся, а? Мы с тобой всю жизнь как единое целое, стоит ли из-за ерунды ссориться? Братишка, у меня ведь ближе тебя никого нет. Прощаешь?

Ярослав нежно прихватил губами щёку сестрёнки.

— Ой, щекотно, — засмеялась та, — мир значит?

Конь кивнул.

— Вот и замечательно. Ты иди рядом с каретой, пускай царевна на тебя полюбуется. Завтра мы всерьёз ею займёмся.