Дети Железного царства

Глава двенадцатая. За Кощеевой смертью

Добромир сидел у костра, с тревогой прислушиваясь к звукам леса. Уже стемнело, сквозь ветви глядел на богатыря тонкий серп молодого месяца, высоко в небе сияли звёзды. Тихо было кругом, только изредка подрагивали под слабым ветерком листья на деревьях, да Булат вздыхал во сне, переступал с ноги на ногу, и снова затихал. Добромир поднялся, прошёлся туда-сюда. Вот и второй день заканчивается, а вестей от Ярослава всё нет. Хоть срок оговорённый ещё не вышел, нехорошо как-то на душе, неспокойно. Ну как беда случилась? Ведь не узнаешь, а хоть и узнаешь, так помочь не сможешь. Всё-таки надо было настоять на своём, ехать вместе, с боем прорываться, если придётся, но сообща. Сиди вот теперь как дурак, жди непонятно чего. А вдруг Ярослав обманет? Не Горлицу привезёт, а приведёт дружинников кощеевых? Нет, нельзя так думать, нельзя сразу обвинять в коварстве человека, который помощь предложил. Матушка всегда говорила, что людям верить надо. Даже если человек не очень хороший, вера другого человека может его поддержать, как дощечка на топкое место положенная, помочь на твёрдую землю выбраться. Ярослав не плохой, только закрытый какой-то, будто в клубок свернувшийся. Нет, не должен подвести. Он же и дорогу до Железного царства Добромиру рассказал, про все препятствия, и на другое место перейти посоветовал, чтобы трудней было отыскать, если что. Богатырь потряс головой, словно это могло прогнать тревожные мысли. Снова прислушался. Потом лёг на землю, припал к ней ухом. И почувствовал, что она вздрагивает, как могла бы вздрагивать под ударами копыт. Прижался сильнее. Так и есть: стучат копыта двух скачущих лошадей, всё ближе, ближе.

Добромир поднялся, чуть вытянул из ножен меч: мало ли кто там скачет.

Вот из лесной чащи выбежал буланый жеребец, неосёдланный, без узды. Остановился в двух шагах от богатыря, склонил голову до самой земли.

— Ярослав, что случилось? Где Горлица, она цела?

Конь взглянул в лицо человеку, глаза его были словно бы затуманены. Он явно не понимал, о чём его спрашивают, слыша только свою внутреннюю боль. Тут Добромир заметил Горицвета, вышедшего следом за хозяином. Обратил внимание, что седло пустое, но повод и стремена болтаются. Ни один всадник не позволил бы лошади бежать с опущенными стременами: ведь могут зацепиться за что-нибудь. Значит, стряслась какая-то ужасная беда. Повернулся к Ярославу. Тот уже вернулся в человеческий облик, но стоял неподвижно, словно каменное изваяние.

— Ты что? — Добромир подошёл к парню, встряхнул за плечи, — да говори же!

— Прости, богатырь, — глухо произнёс кощеев сын, — не сумел я царевну выручить. Только Зоряну погубил.

Он покачнулся, рухнул на колени, закрыл руками лицо.

— Я должен был умереть, а не она, меня отец хотел убить!

— Зоряна убита? Погоди, а Истислав где? — богатырь решил, что от пса сейчас скорее можно добиться связного рассказа.

— Истислав? Да здесь где-то, он за мной бежал, — Ярослав огляделся, — в самом деле, его нет.

— Вот незадача! Заблудился он что ли?

— Собака не могла заблудиться. Если бы он отстал от меня, то догнал бы по следу. Наверное, он там остался. Возле неё…

Юноша не выдержал и разрыдался. Добромир обнял его за плечи, погладил по спине.

— Ох, горе-то…

Ярослав почти не помнил, как покинул Железное царство. Память словно дымкой туманной подёрнулась. Вроде бы сначала он шёл пешком, потом шёлковый лошадиный нос ткнулся в его руку. Горицвет. Не оставляет хозяина значит. Только он всё равно верхом сейчас ехать не сможет, не соображает ничего. В таком состоянии опасно на лошадь садиться, передастся коню растерянность всадника, тогда он может даже с хорошо знакомой дороги сбиться. Лучше на своих четырёх. Обернулся жеребцом и поскакал к границе. Горицвет бежал следом. Превращение немного притупило душевную боль: Зоряна ведь не заботилась о брате, когда тот менял облик, и теперь отсутствие привязанности при нахождении в лошадиной шкуре помогло собраться, он сумел отыскать дорогу к тому месту, где три дня назад встретил Добромира, потом прошёл чуть дальше, и учуял Булата. Запах указал, где теперь богатырь.

Слезы, наконец, иссякли. Глаза побаливали, зато туман в мыслях развеялся. Ярослав встал, оперевшись на могучее плечо витязя. Заметил, что тот тоже вытирает лицо тыльной стороной ладони.

— Горе большое, Ярослав, только жить дальше всё равно надо, — мягко сказал Добромир, — с ужина немного каши осталось, пойди, поешь.

— Не хочется.

— Знаю, что не хочется. Нужно. Нам всем теперь силы потребуются, если хотим Кощея победить.

В потухших глазах юноши блеснул огонёк.

— Да. Смерть его непременно надо сыскать.

— Сперва поешь хоть немного.

— Горицвет не рассёдлан…

— Я сам о нём позабочусь.

Ярослав с сомнением покачал головой.

— Он может не позволить. Люди его сильно обидели.

— Позволит, уговорю. Я же в деревне вырос, лошадиные повадки хорошо знаю. Поймёт твой рыжий, что я зла не сделаю. Ужинай спокойно.

Ярослав чувствовал неловкость оттого, что перекладывает на другого заботу о своём коне, но несколько шагов, которые пришлось пройти до тлеющего костра отняли последние силы. Их едва хватало на то, чтобы удержать в руке ложку да зачерпнуть каши. Ел через силу, не ощущая вкуса. Горицвет вроде не возражал против того, что его чистит малознакомый человек, ни разу не послышалось недовольного всхрапывания. Вот и хорошо. Страшно хотелось спать, свинцовая тяжесть давила на веки. В конце концов, устав ей сопротивляться, парень свернулся калачиком, закрыл глаза. И сразу погрузился в сон, словно в тёплую воду нырнул. Не проснулся даже когда Добромир подошёл и подложил под голову спящего седло вместо подушки.

— Поспи, — тихонько сказал витязь, — утром горе отступит.

Когда Ярослав проснулся, солнце было уже высоко. Сел, потянулся, расправляя плечи.

— С добрым утром, — послышался голос Добромира, — я уж думал тебя будить.

— Доброе утро.

— Ну, как ты? Полегче стало?

Ярослав прислушался к себе. Чёрная тоска, вчера тисками сжимавшая сердце, не дающая дышать, отступила. Хотя до конца она видимо не уйдёт никогда.

— Да, легче. Спасибо тебе.

— Вот и хорошо, — завтрак давно готов, подкрепись, — послушай… Ты уверен, что с Горлицей ничего плохого не случится? Все-таки попытка бежать.

— Думаю не случится. Отец сейчас наслаждается тем, что подверг меня наказанию хуже смерти. Пока срок, данный на раздумье, не кончится, ничего царевне не грозит.

На самом деле Ярослав не был в этом уверен, но зачем давать богатырю лишний повод для тревоги?

— Раз так, надо кощееву смерть добывать — произнёс Добромир, — ну-ка, давай вместе думать над загадкой. Ты можешь подробнее герб описать?

— Зачем описывать? Моё седло клеймом помечено, а это как раз изображение герба.

Ярослав задрал крыло седла, и богатырь увидел небольшой аккуратный рисунок: высокая гора с дубом на вершине, змей, обвивший подножие кольцами тела. Добромир поскрёб в затылке.

— Где же тут отгадка? Картинка как картинка. Гора, змей, дуб… Может, смерть Кощея на горе спрятана? Вот на такой, где дуб растёт на вершине?

— Так близко? В Железных горах? — засомневался кощеев сын, — не слишком ли легко найти? Хотя с другой стороны, за тем, что далеко спрятано, труднее уследить. Надо ехать в горы и самим смотреть. Вот только как мимо Змея пройти?

— Ты как хочешь, а я не верю, что на Змея управы найти нельзя. Вон, у самого Кощея Бессмертного и то смерть есть, а слуга не может быть сильнее хозяина. Справлюсь со стражем.

— Угу, если Булат позволит, — фыркнул юноша.

— Причём здесь Булат? — удивился витязь, — как это он не позволит?

— Очень легко. Испугается и встанет. А то вовсе развернётся да назад поскачет. Коню до чужой любви дела нет, ему жить хочется.

Богатырь задумался. Верно, жаль коня-то.

— Булат, почуяв Змея, может попросту не подойти к мосту, — продолжал кощеев сын, — а если даже получится одолеть стража, деревенский тяжеловоз не слишком подходит для узких горных тропок.

— Другого-то коня всё равно нет.

— Будет, — сказал Ярослав, — я тебя повезу.

— Ты, — изумился витязь, — ты готов меня на своей спине нести?

— А что особенного? — пожал плечами юноша, — я резвее и выносливее обычных лошадей, хорошо знаю Железные горы, в конском облике не раз по скалам тамошним прыгал.

— Но ты же человек всё-таки. Неудобно как-то.

— Брось. Ведь не ты меня заставляешь, а я сам предлагаю. Решайся, время дорого.

— Да, времени у нас мало, это ты верно говоришь, — согласился Добромир, — только как же с лошадьми быть? Бросить тут, а ну как волки или нечисть какая-нибудь захочет ими полакомиться?

— Мы не в лесу их оставим. Выведем на дорогу, пусть там пасутся. Булат сможет если что вернуться обратно к Разумнику, а Горицвет за ним пойдёт. Ведь если нам с тобой не повезёт, то кони уже не понадобятся.

— Раз так, поедем, — кивнул богатырь, — видно нет у нас другого выхода.

Сборы не заняли много времени. Ярослав двинулся шагом по лесной дороге. Нести на себе закованного в доспех воина было с непривычки тяжеловато, но довольно скоро жеребец приноровился к тяжести. Остановились только раз, чтобы проститься с лошадьми. Добромир похлопал Булата по шее.

— Прости, друг, что так получилось. Только со мной тебе будет куда опасней, чем без меня. Ждите нас оба, глядишь, дождётесь, — в последний раз погладил серого, и вскочил на спину Ярослава.

— Выше нос, брат. Мы теперь вдвоём, и никакой враг нам не страшен. Вперёд!