Дерево красной птицы

Глава 15. Кымлан

После битвы в ущелье Пёнхо Кымлан пребывала в растерянности. Она раз за разом прокручивала в голове последний разговор с Мунно, чувствуя, что простилась с чем-то очень важным. У них все получилось: они расправились с киданями, рабы теперь были свободны, а она сама в скором времени увидится с Сольдан и наконец-то вернется домой. Но почему-то эти мысли уже не приносили прежней радости. В памяти стояло лишь искаженное отчаянием лицо Мунно и его последние слова. В груди жгло, становилось тяжело дышать, и Кымлан гнала от себя эти мысли, пытаясь сосредоточиться на предстоящем пути домой.

Целый день она плутала по лесам. Таилась в пещерах, опасаясь передвигаться в открытую. Несколько раз ей попадались бежавшие из лагеря кидани, но сильнее всего она боялась мохэсцев – своих недавних союзников. Кымлан не знала, что Мунно скажет подчиненным, как объяснит всем ее отсутствие. Сообщит ли, что она погибла или сбежала? Откроет ли кому-то из приближенных тайну, что сам отпустил ее? Проклятие, она снова оказалась у него в долгу, который вряд ли когда-то отплатит.

Она переждала тревожную ночь в одной из многочисленных пещер и на рассвете отправилась к Пяти холмам, где должна была встретиться с Сольдан. Она верила слову Мунно и знала, что он отпустит рабов. Но как подруга, которая не знала здешних мест, найдет ее? Разве что – от этой мысли ее сердце подпрыгнуло в груди – ее привезет сам Мунно.

Притаившись за деревьями, Кымлан настороженно всматривалась в вороного коня с двумя всадниками. Прищурившись, она пыталась понять, кто это, и в глубине души надеялась, что один из них – Мунно. Ей хотелось увидеть его. В последний раз. Не оформленные в слова чувства рвались наружу. Что ему сказать? Она не знала, но потребность сказать хоть что-то была непреодолимой.

Однако когда всадники приблизились, Кымлан разочарованно вздохнула. Это был вовсе не Мунно, а Даон. Позади него сидела Сольдан. Ее руки обхватывали его торс, а голова доверчиво лежала на спине. Они выглядели очень трогательно, и Кымлан впервые подумала о том, что для Сольдан это расставание тоже будет болезненным. Теперь она была свободна и могла бы остаться в племени, чтобы быть с Даоном.

Даон спешился и помог Сольдан спуститься с Исуга.

Кымлан вышла из-за деревьев и быстрым шагом направилась к ним.

– Кымлан! – Подруга прижалась к ней, мелко подрагивая. – Как хорошо, что ты жива! Я так боялась за тебя…

Даон отвернулся, давая девушкам выплеснуть накопившееся волнение.

– Ну что ты, не плачь. – Кымлан осторожно обняла ее, боясь потревожить рану на плече. – Что со мной может случиться?

– Ты не представляешь, что творилось в лагере после возвращения отряда, – прошептала она ей на ухо. – Солдаты были в ужасе, говорили, что ты дьявол во плоти!

«Они правы», – с горечью подумала Кымлан, вспоминая полыхающее ущелье и вопли горящих киданей. Ее передернуло.

Даон поднял голову и посмотрел ей в глаза.

– Расстроен, что не удалось меня убить? – едко усмехнулась Кымлан. После их разговора в карауле она решила, что неприязнь между ними немного уменьшилась. Но, видимо, она ошибалась, раз они с Мунно планировали от нее избавиться.

– Я не желаю тебе зла. И надеюсь, что мы больше не встретимся. – Даон выглядел настороженным и будто бы расстроенным.

Он практически повторил слова Мунно. Почему они оба так боятся вновь столкнуться с ней? Все из-за ее силы? Боятся, что однажды она обратит огонь против них? Но неужели для этого есть повод? Нехорошие мысли закрались ей в голову, но Кымлан гнала их прочь. Мохэ ведь не посмеют напасть на Когурё. Мунно не сумасшедший.

Сольдан отстранилась и посмотрела на Даона.

Догадавшись, что им нужно попрощаться, Кымлан отошла на несколько шагов, но все равно слышала их разговор.

– Может, останешься здесь? – тихо спросил он, неловко переминаясь с ноги на ногу.

Сольдан покачала головой.

– Не могу. Да и среди мохэ у меня больше никого нет.

– Я помогу тебе устроиться, ты не останешься на улице, – возразил он и сделал маленький шаг к ней.

Некоторое время Сольдан молчала, как будто на что решаясь. Это был сложный выбор, и Кымлан не осуждала ее за колебания, особенно когда любимый мужчина предлагал остаться. Но Кымлан все же с замиранием сердца ждала ее ответа. Эта девчонка стала ей сестрой, и мысль о расставании причиняла сильную боль.

– Спасибо, господин, но я уеду в Когурё.

Кымлан облегченно выдохнула, хоть и почувствовала себя эгоисткой.

Даон молча кивнул, снял с себя теплый плащ, подбитый мехом, и накинул на плечи Сольдан.

– Будь счастлива, – прошептал он. На мгновение задержал руки на ее плечах, а затем опустил вниз. – Мунно отдал тебе Исуга, – обратился Даон к Кымлан. – Пусть он будет тебе верным другом. Береги его.

Эти слова принадлежали Мунно.

Кымлан подошла к коню и взяла его под уздцы, принимая от сына вождя бесценный подарок. Как будто он хотел, чтобы у нее осталось какое-то напоминание о нем. Символ их противоестественной, но тесной связи.

Даон коротко поклонился девушкам, а затем развернулся и ушел, рассекая ногами высокие колосья желтой овсяницы. Глядя на его удаляющуюся спину, Кымлан наконец-то в полной мере осознала, что все закончилось, и она может спокойно вернуться домой. Сольдан рядом тихо всхлипывала. Обняв ее за плечи, Кымлан почувствовала, что они свободны. Но эта свобода отдавала горьким вкусом утраты.

Спустя несколько дней пути выяснилось, что Кымлан была неважным охотником, а хорошие навыки в стрельбе не всегда помогают поймать кого-нибудь на ужин. После пары тощих и очень жестких куропаток она решила попробовать охотиться на земле.

Она ходила с отцом на охоту всего однажды и сейчас пыталась вспомнить все, чему он ее тогда учил. Кымлан в очередной раз с благодарностью подумала о его бесценных уроках, которые уже не раз спасали ей жизнь, и стала обращать внимание на следы в лесу. Недалеко от того места, где они с Сольдан сделали привал, она обнаружила заячьи петли. Оставив подругу, ослабшую после целого дня в седле, греться возле костра, Кымлан отправилась к заячьей лежке и стала ждать, когда зверек выберется на кормежку после дневного отдыха. У нее не было гончих, с помощью которых можно загнать зайца, и оставалось только охотиться из засидки. Это было похоже на обычную засаду во время боя, и поэтому поначалу ее не очень беспокоило ожидание.

Однако солнце уже клонилось к закату, и осенний вечер укутывал деревья в серые сумерки. Становилось все холоднее. Зима подобралась совсем близко, и Кымлан всерьез забеспокоилась. Сольдан еще не оправилась от раны и быстро уставала, отчего они продвигались довольно медленно. По ночам было по-настоящему холодно, и Кымлан понимала, что в таких полевых условиях зиму они не переживут.

Ее тело затекло и окоченело, но нужно было сидеть неподвижно, чтобы не спугнуть дичь. Ивовые кусты, рядом с которыми она притаилась в засаде, почти скрылись в темноте. Еще немного, и охотиться станет невозможно. Им снова придется ложиться спать голодными. Они с Сольдан практически не ели уже вторые сутки. И хотя подруга стойко переносила тяготы и лишения, Кымлан все равно чувствовала вину за то, что не может как следует позаботиться о ней. Иногда она думала, что лучше бы Сольдан осталась в рабстве: по крайней мере, в деревне кормили довольно сносно и, что самое главное, регулярно.

Слева послышался шорох, и Кымлан мгновенно вскинула лук, перестав вдруг обращать внимание на усталость и боль в затекших мышцах. Крупный заяц стремительно двигался в ее сторону, но, услышав чужеродные звуки, настороженно замер, а затем пустился наутек.

«Не уйдешь!»

Сердце Кымлан екнуло от напряжения. Она должна во что бы то ни стало добыть сегодня еду. Она напряженно целилась, боясь промахнуться в полумраке. Зверек длинными прыжками убегал от опасности, однако Кымлан родилась в стране конных лучников. Через несколько прыжков заяц рухнул замертво, и она побежала за долгожданной добычей. Наконец-то им улыбнулась удача, и они смогут поесть! Она взяла животное за уши и понесла «улов» подруге, ждавшей ее на крошечной поляне в лесу.

Сгорбившись, девушка сжалась возле костра и не сразу заметила подошедшую Кымлан.

– Смотри, что у нас есть! – Бросив тушу на землю, Кымлан присела рядом и протянула над огнем замерзшие руки.

– Слава Небесам! А то я уже почти смирилась с голодной смертью. – Сольдан воспряла духом и с любопытством посмотрела на мертвого зайца. – Надо его разделать.

Поскольку ножа у них не было, пришлось воспользоваться мечом Кымлан, который был не очень удобным. Они провозились до самой темноты, но все же справились, и вскоре девушки, затаив дыхание, следили за жарящимися кусками мяса прямо на углях. Через некоторое время они с жадностью вонзили зубы в сочные, немного обгоревшие куски.

После ужина Кымлан поманила Сольдан ближе к себе.

– Давай осмотрю твою рану.

Все было гораздо лучше, чем она думала. Повезло, что киданьская стрела вошла не глубоко, а с помощью целебных трав рана быстро затягивалась. «Чтобы все поскорее зажило, ей нужно хорошо питаться!» – подумала Кымлан и протянула еще один кусок мяса, который та с удовольствием съела.

Другую половину отложили на завтра: неизвестно, удастся ли поймать кого-нибудь еще, а до Куннэ было далеко. Они только вчера пересекли границу с Пуё, и им предстоял еще долгий путь.

– Вкуснотища! – Сольдан облизала пальцы и довольно улыбнулась. Сегодня она выглядела лучше: ее щеки порозовели, а потухшие глаза вновь наполнились жизнью.

– Отдохни. – Кымлан погладила ее по руке и кивнула на застеленную еловыми ветками землю.

– Разбуди меня, я тебя подменю. – Сольдан зябко поежилась и плотнее закуталась в теплый плащ.

Кымлан хмыкнула, глядя, как она пытается устроиться так, чтобы не уколоться иголками. Сольдан уснула сразу, стоило только закрыть глаза. Долгий путь ее вымотал.

Еще хуже дело обстояло с Исугом. За прошедшие два дня они проехали не один постоялый двор, но у них не было ни денег, ни каких-либо ценностей, чтобы обменять на овес или хорошее сено. Вся трава почти засохла или вымерзла от холодов, и приходилось долго искать места в лесу, где Исуг мог поесть. Вода в реках ночами покрывалась тонким слоем льда, и только днем, когда разогревало, Кымлан водила его на водопой. Она с жалостью смотрела на впавшие бока животного, не зная, что делать. Им нужно оказаться в Куннэ как можно скорее. Но Исуг и так нес большую ношу в виде двух девушек и ехать быстрее просто не мог. Кымлан старалась большую часть дороги идти пешком, оставляя в седле только Сольдан, но тоже чувствовала себя вымотанной прошедшими днями.

Оказалось, вырваться из мохэского плена было только началом. Впереди их ждали большие испытания.

Кымлан подошла к мрачно жующему траву Исугу и виновато погладила черный бок.

– Прости, что не могу позаботиться о тебе, – прошептала она. – Обещаю, когда мы прибудем в Когурё, я накормлю тебя самым вкусным овсом, какой только есть в стране!

Конь продолжал трапезу, не поднимая головы, будто обиделся на свою новую хозяйку, которой теперь вынужденно служил.

Холодный ветер ледяными пальцами проникал за ворот и практически задувал костер. Кымлан протянула руку, чтобы огонь разгорелся ярче. Единственной радостью в их кочевой жизни оказалось то, что благодаря ее способностям они в любой момент могли согреться.

– О чем думаешь? – спросила Сольдан, осторожно приподнимаясь на подстилке. Дрожа от холода, она придвинулась ближе к огню.

Кымлан задумчиво смотрела на плясавшие ярко-оранжевые языки.

– Почему ты не осталась с мохэ? Ты смогла бы быть ближе к Даону. Кажется, он тоже испытывает к тебе чувства.

– Ох, Кымлан… Вот во всем ты хороша, кроме любовных дел! – Сольдан нарочито весело рассмеялась, скрывая тем самым душевную боль. – Ну сама посуди, зачем ему я? Нищая, безродная бродяжка, которая всю жизнь провела в рабстве.

– Глупости! Ты просто сокровище! – возразила Кымлан. – И Даон, я уверена, считает так же, иначе не стал бы предлагать тебе помощь.

Сольдан вздохнула, неосознанно водя пальцами по меховой оторочке плаща.

– Наверное, пожалел меня. И, возможно, чувствовал ответственность за меня после того признания. Смешно тогда получилось, правда? – Она улыбнулась, но ее улыбка вышла печальной. – Хотела бы я родиться в знатной семье. Тогда было бы не стыдно стоять рядом с таким благородным человеком.

– Глупости говоришь. Уверена, Даону безразлично твое происхождение, – отозвалась Кымлан. – Он не тот мужчина, для которого родословная имеет значение.

– Возможно. – Сольдан неопределенно качнула головой. – Но дело не в этом. Посмотри на нас. Я ему не ровня. Мы слишком разные. Вы с Мунно одного поля ягоды, а мы с Даоном – из разных миров. Но я сделаю все, чтобы измениться и встать с ним на одну ступень.

За прошедшие дни Сольдан тоже изменилась. Детская веселость уступила место взрослому осознанию собственного пути, на котором у нее появилась цель. К сожалению, такой путь Кымлан не подходил. Как бы ей ни хотелось провести всю жизнь с принцем Науном, это была лишь несбыточная мечта.

Дни шли своей чередой. Горные переходы сменялись обширными равнинами, и девушки почти привыкли к своему временному образу жизни без нормальной еды и крова. Время от времени им удавалось остановиться в крестьянских домах, обменяв пойманную дичь на ночевку под крышей. Спать в тепле, а не под открытым небом, оказалось настоящим блаженством. Иногда добросердечные хозяева кормили их, и тогда казалось, что в мире нет ничего вкуснее простой рисовой похлебки.

Однажды после особенно удачной охоты Кымлан договорилась с владельцем постоялого двора. Это было большой удачей, потому что он накормил Исуга и оставил его на ночь в стойле. Впервые за много дней девушкам удалось помыться и хорошо поесть. А мягкие матрасы на теплом полу казались верхом блаженства.

Кымлан уже проваливалась в сон, когда услышала снаружи ржание лошадей, топот копыт и крики:

– Воры! Воры!

При мысли, что злоумышленники похитят Исуга, Кымлан в ужасе подскочила с кровати и кинулась из комнаты, на ходу хватая меч. Без коня им не выжить.

Жена владельца вместе со слугами в слезах металась по двору.

– Что случилось? – Кымлан схватила ее за руку.

– Нашу лошадку… Саму… Саму украли! – ответила несчастная женщина, размазывая слезы по щекам.

Кымлан метнулась к стойлу и с облегчением вытерла ладонью вспотевший лоб: Исуг стоял на месте и удивленно смотрел на нее, будто ничего необычного не произошло. Она вывела его наружу, вскочила в седло и пустилась вдогонку. Хозяева были хорошими людьми, и ей хотелось им помочь.

Она видела далеко впереди темные очертания украденной лошади и двух всадников на ней. Судя по тому, как они держались в седле, наездники были неопытными. Но зачем красть коня, если не умеешь на нем ездить?

Расстояние между беглецами и Кымлан быстро сокращалось.

– Стоять! Остановитесь! – выкрикнула она. – Стой, кому говорю!

К ее удивлению, конь замедлил ход и вскоре совсем остановился. Кымлан выхватила из ножен меч и, поравнявшись с ворами, наставила на них.

– Слезайте. Живо! – приказала она, а в ответ услышала:

– Кымлан… это ты?

Женский голос показался ей смутно знакомым, но в темноте она ничего не могла разглядеть.

– Кымлан, это мы! Юнлэ и Акин! О боги, неужели! – С радостными возгласами девушки неуклюже спрыгнули на землю и через несколько мгновений уже сжимали Кымлан в объятиях.

– Как вы здесь оказались? – Она никак не могла поверить, что перед ней стоят ее подруги, с которыми они совсем недавно таранили скамьей дверь барака.

– Мы ехали в Когурё, хотели найти тебя! Какое счастье, что мы встретились! – наперебой восклицали девушки. – Ты… возьмешь нас с собой?

– Святые Небеса, конечно! Сольдан ждет на постоялом дворе… – Кымлан осеклась, смущенно посмотрев на похищенную лошадь. – Зачем вы ее украли?

В деревне рабов помимо Сольдан Кымлан наиболее близко общалась с Юнлэ и Акин. Она много рассказывала им про Когурё, но не думала, что они решат последовать за ней. Девушки поведали, как добирались сюда. Иногда их подвозили на телеге крестьяне, но основную часть пути они проделали пешком. В какой-то момент они поняли, что такими темпами приедут в Когурё через много месяцев, а по дороге просто умрут от голода. Именно поэтому они решились на отчаянный поступок и выкрали хозяйскую лошадь.

Кымлан была очень рада встретить подруг и уже продумывала, как их устроить в родной стране. Юнлэ хорошо и быстро справлялась с бытовыми делами, любила готовить и умела шить. Акин была сильной, выносливой и не чуралась любой работы. Как бы ей ни было жаль бедную хозяйку, другого выхода не было – вчетвером на одном Исуге не уедешь. Поэтому Кымлан вернулась на постоялый двор и сказала, что не сумела догнать воров.

Ранним утром они с Сольдан встретились с девушками в условленном месте и продолжили путь вместе.

Радость от неожиданного воссоединения прибавила сил, и дела пошли лучше. Помимо охоты, Кымлан также собирала травы и успешно обменивала их на деньги у лекарей в деревушках, встречавшихся по пути, а подруги брались за любую разовую работу. На вырученные деньги они могли позволить себе человеческую еду и ночлег.

В один из вечеров, когда девушки сытно поужинали наваристым куриным супом и уже собирались ложиться спать, Юнлэ вдруг заговорила:

– Кымлан, мы хотели тебя попросить, если ты согласишься… – Она замялась, стесняясь высказать свою мысль.

Кымлан сонно приподнялась на локте и с любопытством ждала продолжения.

– Ну, что вы мнетесь, как не родные… В общем, мы подумали и решили, что нам нужно научиться себя защищать, – высказала Сольдан то, на что не решались подруги.

– Вы хотите научиться драться? Владеть мечом и стрелять? – поразилась Кымлан.

Это было неожиданно. Она думала, что устроит девушек служанками в хорошие семьи, Сольдан оставит у себя, а в будущем выдаст замуж за трудолюбивого крестьянина. Если она того захочет.

– Именно! – Юнлэ закивала, радуясь, что непростую просьбу за нее выразил кто-то другой. – После случившегося мы поняли, как важно уметь защищаться. Мы ведь ничего не знаем, только и умеем готовить да стирать. Даже сейчас, оказавшись на воле, мы бы не выжили без тебя.

– Будущее нам не известно, поэтому мы хотим уметь и знать как можно больше, – подтвердила Акин, видимо, обрадовавшись, что им не отказали. – И хоть как-то отплатить тебе за то, что ты для нас сделала.

Кымлан задумалась. Тренировать трех девушек, которые никогда в жизни не держали в руках меч и к тому же выросли в рабстве, которые даже не понимали, как принимать решения самостоятельно, будет трудно. Но ее сердце грела мысль, что они хотят пойти ее путем. Пусть нетрадиционным, трудным, но важным для их дальнейшей жизни. Она загорелась этой идеей, сразу представила, как меняются ее подруги, превращаясь в сильных и смелых женщин, которые не боятся трудностей и могут защитить себя. Вместе всегда легче противостоять враждебному миру.

– Конечно, я научу вас всему, что умею сама. Только вы должны быть готовы к трудностям. Сначала вы можете не видеть результатов, и это будет расстраивать вас. Но главное, не останавливаться и идти до конца, преодолевая себя. – Кымлан улыбнулась, чувствуя гордость за этих несчастных девушек, которые стремились к лучшей жизни, несмотря ни на что. – А теперь давайте спать. По моим расчетам, через несколько дней мы подойдем к границе Когурё.

Не привыкшие к конному ходу рабыни тяжело переносили дорогу, но мужественно держались за мечту жить в лучшем мире. И Кымлан хотела сделать все возможное, чтобы у них получилось.

После пересечения границы с Пуё они вздохнули с облегчением и ускорились: до Когурё осталось совсем немного. Кымлан подхлестывало нетерпение, и во снах она уже видела просторы родной страны, высокие ворота Куннэ и лица любимых людей. Она сотни раз представляла их радостную встречу и тихо улыбалась от счастья, которое в полной мере смогла оценить, лишь потеряв его.

Они проехали несколько пуёских городов. В отличие от Кымлан, девушки давно позабыли, каково это – улыбаться и свободно гулять по улицам, не чувствуя за спиной постоянного кнута надсмотрщика. Подруги пораженно рассматривали кипящую вокруг них жизнь, отмечая красивые наряды и интересные вещицы на рынке. Свобода поистине самое важное, что есть в жизни человека. Без нее все остальное теряет смысл.

Прохожие провожали девушек недоуменными взглядами. Они и правда выглядели странно – чумазые оборванки верхом на хороших, дорогих конях. У многих наверняка возникали вопросы, где эти замарашки взяли таких роскошных скакунов. Но, слава Небесам, ни один стражник не остановил их, и девушки спокойно продолжили путь.

Последний город Пуё была пройден, и, преодолев горы, девушки оказались на границе с Когурё. Обширные равнины расстилались до самого горизонта, а за ними виднелись снова туманные пики гор.

Кымлан на мгновение замерла, вслушиваясь в песнь ветра. Ее сердце встрепенулось, забилось в груди, как птица в клетке. Она обвела взглядом бескрайний простор, чувствуя каждую травинку, каждый лист дерева, распахнутой душой встречая свою родину. И та приветствовала свою вернувшуюся дочь шумом ветра в кронах и шелестом высокой травы.

Сольдан за ее спиной притихла. Молчали и Юнлэ с Акин, будто стеснялись стать свидетелями этой сакраментальной встречи.

Глубоко вдохнув аромат родной земли, Кымлан пришпорила Исуга и помчалась вперед, словно у нее выросли крылья. В ее глазах стояли слезы – не то от ветра, не то от неописуемого, чистейшего счастья.

Мрачные вершины гор стремительно приближались. Величественные и мощные, как и сам Когурё. Грозные и устрашающие для чужих, но такие восхитительные и ласковые для своих.

Даже воздух здесь был другим. Свободным. Чистым. Непокорным.

Словно чувствуя настроение новой хозяйки, Исуг ускорил бег.

– Это моя страна! Сольдан, это Когурё! – выкрикнула Кымлан, задыхаясь от переполнявшего ее счастья. Ее голос прокатился над равниной, отражаясь от разрисованных последними осенними красками склонов, разнося этот безудержный восторг по огромной территории древней земли, пропитанной духом гордых предков.

Жадно глотая ртом воздух, Кымлан, как никогда остро, осознала, что находиться вдали от Когурё равносильно смерти. И то время, что она провела в чужом краю, она не жила. Все здесь было дорого сердцу настолько, что за это было не жалко умереть. Оторвать Кымлан от этой страны можно было, только вырвав ее сердце. Что бы ни говорил Даон, она была уверена, что в глубине души он тоскует по родине. Он родился когурёсцем и останется им навсегда.

Осенняя ночь стремительно опускалась на землю, и девушки спешились, остановившись на ночлег. Завтра днем они уже достигнут Куннэ. Кымлан даже удалось подстрелить двух куропаток на ужин, – видимо, родная страна помогала ей. Впервые со дня побега подруги смеялись и шутили, вспоминая редкие забавные моменты из жизни в деревне рабов. Напряжение спало, и даже неудобства и лишения сейчас не имели значения. Восторг Кымлан передался всем, и девушки крепко уснули впервые за множество ночей.

Однако Кымлан не сомкнула глаз и смотрела на усыпанное звездами небо. Ее сердце заколотилось как сумасшедшее, когда она представила, как зайдет в родной дом, как встретится с отцом, Ансоль и Науном. Она так долго этого ждала! И хотя она пробыла в плену всего два месяца, они показались ей вечностью.

На рассвете она разбудила подруг, и они снова двинулись в путь.

Миновав горный хребет, Кымлан узнала широкую дорогу, ведущую к Куннэ. Не удержавшись, она пустила Исуга галопом и вскоре увидела величественные Северные ворота: грубая кладка крепостной стены, три арочных прохода, сквозь которые медленно проходили люди, и огромный желто-красный флаг с трехногим вороном, горделиво развевающийся наверху. Сердце билось так, что готово было вот-вот остановиться.

– Куннэ… Ты так долго этого ждала, – шепнула сидящая сзади Сольдан.

Кымлан дрожала от переполнявших ее чувств. Холодными ночами в бараке она сотни раз представляла себе этот момент, и даже сейчас, глядя на суровых когурёских стражников, которые проверяли поклажу и тележки входящих в столицу людей, Кымлан не могла поверить, что все это не сон. Она вернулась домой. Сколько всего ей пришлось пережить, сколько всего потерять, чтобы снова оказаться здесь! И в этом приправленном грустью счастье она чувствовала себя одинокой, потому что ни Сольдан, ни Акин, ни Юнлэ, ставшие ей по-настоящему родными, не понимали, что она переживает в этот момент.

Сморгнув слезы, Кымлан спешилась, кивнула подругам и повела Исуга к воротам. Возле них толпился народ с именными табличками. На всякий случай Кымлан придумала историю, что они служанки, которые ведут коней, присланных в подарок начальнику дворцовой стражи от его двоюродного брата.

Стражники смерили девушек подозрительным взглядом, но пропустили.

Кымлан шагала по знакомым улицам и, хотя за два месяца здесь ничего не изменилось, чувствовала себя так, будто все стало чужим. Вот лавка мясника, а вон там – кузница, куда они с Чаболем бегали смотреть, как мастер выковывает мечи. За поворотом начинался рынок и стоял трактир, где они с принцем Науном частенько праздновали день сбора урожая и праздник Солнца.

Слезы застилали глаза, и Кымлан не сразу заметила странное оживление на улицах столицы. Тут и там раздавались взрывы смеха, шутки, веселье и песни. Переглянувшись с восхищенными и притихшими девушками, Кымлан удивленно пожала плечами. Вдруг ее толкнул пожилой крестьянин, судя по исходившему от него запаху, уже успевший набраться посреди дня. Скосив глаза на чумазую Кымлан в местами обугленной одежде, он широко улыбнулся и сказал:

– Вот оборванки! Голодные небось?

– А вам что за дело? – холодно отозвалась Кымлан. Она не хотела нарываться на ссору сразу по возвращении.

– Так идите поешьте! Сегодня еда и выпивка бесплатная! Пейте и ешьте, сколько влезет! Указ Владыки, да будет его царствие вечно. – Старик почтительно поклонился непонятно кому и пошатнулся, едва не упав.

Кымлан удивленно переглянулась с подругами.

– Указ? Сегодня какой-то праздник? – спросила она. Такую щедрость она видела всего дважды: после покорения Пэкче и в день свадьбы наследного принца Насэма.

– Ба! Да вы, видать, не местные! Не знаете, что ли? – Старик недоверчиво прищурился.

– Мы только прибыли. Не были в Куннэ несколько месяцев, – призналась Кымлан.

– Так ведь принц сегодня женится! – Мужчина поднял руку к небу и заулыбался, обнажая две крупные прорехи на месте передних зубов.

– Принц? – Кымлан нахмурилась. – Его Высочество Насэм женат уже два года.

– Э-э… Так ведь женится-то младшенький, Наун, что ж ты такая недогадливая! А еще меч носишь… Вот в честь этого и праздник. Идите скорее в трактир, пока вино не закончилось.

Кымлан будто ударило молнией в разгар солнечного дня. Она растерянно уставилась на подруг и поймала испуганный взгляд Сольдан.

– А вот и они! – Старик кивнул за спину Кымлан.

Вдалеке послышались торжественные звуки труб и зычный голос провозгласил:

– Дорогу! Дорогу Его Высочеству принцу Науну и принцессе Тами!

Толпа пришла в движение, заиграли уличные музыканты, народ радостно запел, а кто-то даже пустился в пляс.

Расталкивая людей, Кымлан кинулась вперед. Она должна увидеть это собственными глазами.

Два роскошных паланкина практически плыли по воздуху – носильщики терялись в огромной толпе людей. Наун, восседая словно на троне, снисходительно оглядывал подданных.

Кымлан так соскучилась по нему, что первым чувством, пронзившим сердце, стала бесконечная радость от долгожданной встречи. Она смотрела на его благородное лицо и понимала, как сильно, беззаветно любит его.

Тут он слегка повернул голову и посмотрел на свою невесту. На его губах заиграла счастливая улыбка. Кымлан хорошо знала эту улыбку, видела ее не один раз. Открытая, искренняя, и которая всегда принадлежала только ей. А теперь предназначалась для другой женщины.

Ревность пронзила сердце, потому что невеста была прекрасна. Красное шелковое платье идеально сидело на худой фигуре, горделивая осанка выдавала в ней знатную особу, понимающую свою значимость, а высокая прическа оголяла белую шею – настоящая принцесса, благородная дама, какой Кымлан никогда не стать. Яркие полные губы, мягкие черты юного лица… она была достойной партией для Науна. Не долговязая худая оборванка с мозолями на руках и грубой, обветренной кожей, а настоящая женщина, которая имела власть над мужскими сердцами. Принцесса нежно улыбнулась Науну и вложила пальцы в его протянутую ладонь.

Кымлан всегда знала, что однажды это случится, что ей придется отпустить принца, но видеть своими глазами, как он счастлив с другой женщиной, оказалось невыносимо больно.

Ради чего она хотела вернуться? Ради чего жила все это время? Ее никто не ждал. Родные люди вычеркнули ее из своей жизни. Кымлан стояла на осколках разбитых иллюзий. Они кололи ей пальцы, резали глаза, которые хотелось закрыть и никогда больше не открывать.

Народ ликовал, танцевал и прославлял новую королевскую чету. А сердце Кымлан крошилось на мелкие кусочки так же, как рушился ее мир.

– Слава принцу Науну! Слава принцессе Тами! – скандировали люди, танцующие на руинах прежней жизни Кымлан.