День Откровения

17 июня 2009 года, 19 часов 35 минут

После стольких дней нервотрепки, мы с Ольгой, наконец, оказались в спокойном, тихом и безлюдном месте, где можно было не думать ни о какой опасности и предаваться созерцанию природы. Разумеется, это место не было таким безопасным, как подземный бункер в лесу, – по лесу изредка шастали контрабандисты, но даже они старались обойти наш хутор стороной, так как в трех километрах позади нашего хутора, ближе к границе, было большое, практически непроходимое болото. Поэтому в нашем направлении к границе почти никто не шел. Мы бродили по окрестностям, понемногу занимались хозяйством и готовились перейти границу, чтобы в конце лета уйти в Эстонию, которая хотя и не отличалась особой гостеприимностью, но все же была в то время куда более спокойным местом, нежели моя бедная Россия.

К счастью, Старик уже успел подготовить для меня свой британский паспорт, который я нашел в джипе и теперь я мог свободно передвигаться по всему миру, стоило мне только выбраться за пределы Российской Федерации. Документы Ольги тоже были в полном порядке и нам не угрожали никакие неожиданности, если мы сможем незаметно перебраться через границу. Эстония была свободной и открытой страной, из которой без визы можно было выехать практически в любую страну мира. В общем, никаких особенных проблем не предвиделось, кроме того, что эстонские пограничники, когда они не помогали контрабандистам, очень бдительно несли службу и поэтому большую часть времени я посвящал сенсетивным тренировкам.

Для меня явилось полным откровением, что я, оказывается, могу тренировать свои экстрасенсорные, или сенсетивные, как их называла моя Вирати, способности. Она подробно объяснила мне, как её учили этому мать и бабка и я часами заставлял различные предметы двигаться в воздухе, левитировал сам, доводя продолжительность полета сначала до трех минут сорока секунд, потом до пятнадцати минут и вскоре дошел до того, что мог летать больше часа. Именно это должно было помочь нам беспрепятственно пересечь пограничные кордоны и углубиться на территорию Эстонии. Вместе с тем я впервые попробовал телепортом преодолеть сначала расстояние в пять метров, а потом и гораздо большее. Ольга тренировалась вместе со мной и делала основной упор на развитие сверхзрения, учась этому у меня. После месяца изнурительных, ежедневных тренировок, мы оба добились значительных результатов.

Единственное, что не давало мне покоя, так это участившиеся у меня приступы полной невменяемости, когда я пялился вокруг и не мог узнать ничего. Благо эти приступы длились недолго, но уж больно регулярно они на меня накатывались, практически каждое утро и вечер. Настолько регулярно, что я уже стал к этому привыкать и порой смеялся, пытался предугадать, что именно я не смогу угадать в следующий раз. У меня складывалось такое впечатление, что в моей голове дремал какой-то тип, который изредка просыпался и высовывал нос наружу, где все для него оказывалось незнакомым. Когда я рассказал о своих фантазиях Ольге и назвал этого типа Оорком, она рассмеялась, хотя впоследствии оказалось, что так оно на самом деле и было.

Пожалуй, мы так бы и просидели в этом тихом местечке все лето, если бы в один прекрасный июньский вечер, меня не тряхнуло особенно сильно и я не отключился почти на полчаса. Приступ был особенно сильным и, в отличие от всех предыдущих, окончился тем, что я полностью потерял сознание, но когда очнулся, то знал абсолютно точно, что мне нужно было теперь делать. Я так и сказал об этом Ольге:

– Вирати, теперь я знаю, что действительно являюсь Оорком. Наконец настал День Откровения.

Видимо, я сказал это слишком мрачным тоном, раз Ольга так испугалась моего сообщения. В эти полчаса в моей памяти, вдруг, всплыли, как бы географические координаты нескольких мест и в одно из них я должен был обязательно прийти. Причем я должен был добраться туда, как можно скорее. Взяв в руки географический атлас, я стал внимательно рассматривать карту европейской части России. Самым близким местом, до которого я непременно должен был добраться, находилось в Латвии. Это было Киж-озеро небольшое, озеро, похожее на восьмерку, и расположенное в Латвии близ местечка Вецаки, о котором я раньше знал только то, что его происхождение вызывало массу споров среди ученых. Теперь я знал, что в глубинах этого озера скрыто подземное убежище и именно до него я должен был добраться. Указав пальцем на это место, я торопливо сказал:

– Вирати, я должен срочно добраться до этого места и погрузиться в воды озера, чтобы проникнуть в подземное убежище Интайра. Там я открою Дверь и получу Знание. Собирайся, через два часа мы уходим.

Мы покинули свой лесной хутор около десяти часов ночи, но в это время года в этих местах было еще светло. Пока мы шли к границе, немного стемнело, но не настолько, чтобы переходить границу под покровом ночи, а ждать я не мог. До границы мы дошли прямо через болото, ловко прыгая с кочки на кочку и лишь изредка позволяя себе особо длинные прыжки, больше похожие на короткие подлеты летчиков, испытывающих самолет новой конструкции, чтобы преодолеть самые топкие и опасные места.

С российской стороны граница охранялась из рук вон плохо, зато эстонцы выстроили на своей стороне почти непреодолимый заслон. Нам очень повезло, что мы уже могли левитировать с изрядной прытью, иначе мы ни за что не смогли бы преодолеть несколько рядов высоких заграждений из колючей проволоки и почти сотню метров малозаметных заграждений, которые хотя и назывались так, тем не менее были прекрасно видны в невысокой траве. Пролетая над этим кошмаром на высоте двух метров, я с трудом представлял себе, как бы мы смогли перейти через эти дьявольские спирали из колючей проволоки, разложенные на земле.

Пролетев на бреющем полете метров двести, мы набрали высоту перед лесом и пролетели еще около полутора десятков километров. Если бы не необходимость лететь над самыми кронами деревьев, я бы, пожалуй, восхитился этим изумительным чувством свободного полета, когда тебе в лицо бьет свежий ветер, а тело наполнено энергией движения. Ольга могла летать намного быстрее и маневреннее, чем я и потому иногда залетала вперед, чтобы осмотреть местность. Мой полет в отличии от её, похожего на полет стремительной и ловкой ласточки, больше напоминал полет фазана и был на редкость неуклюжим. Удалившись от границы на приличное расстояние, мы опустились на землю и пошли быстрым шагом, изредка переходя на бег. К утру мы забрались так глубоко на территорию этой небольшой страны, что сочли себя в полной безопасности. Зато и устали мы просто невообразимо и потому, найдя остатки стога на краю поля, немедленно зарылись в солому и уснули.

Проспав до четырех часов дня, я, пользуясь своей способностью видеть сквозь любые преграды на очень большое расстояние, тщательно оглядел все вокруг и только потом разбудил Ольгу. Мы распаковали свои рюкзаки, сняли с себя черные комбинезоны с масками и переоделись в одинаковые джинсы, байковые рубахи, яркие куртки-анораки и бейсболки. Наши комбинезоны я закопал под стогом глубоко в землю, после чего мы выбрались наружу и надев рюкзаки, не спеша пошли краем поля к дороге, ведущей в Тарту.

Пройдя по дороге километра полтора, мы сели в попутную машину. Мужская одежда на Ольге смотрелась немного вызывающе, но её красивое лицо с очаровательной улыбкой вызвало у водителя-эстонца яркий румянец на лице. По-эстонски я знал всего лишь несколько слов, но зато почти безупречно говорил по-немецки, который хорошо знал и наш водитель. С Ольгой же я все время разговаривал то по-английски, то по-французски и это, вкупе с тем, что мы сразу показали водителю свои паспорта, настроило его на самый благожелательный лад и он согласился довести нас до Тарту, тем более, что я пообещал заплатить ему за это пятьдесят долларов.

Добравшись до города, мы, в первую очередь, зашли в ресторан и там хорошо поужинали, а заодно пообедали и позавтракали. Пока Ольга меняла доллары на евро и покупала нам одежду, я взял напрокат новенький "Фольксваген", чтобы доехать на нем до Риги. Переодевшись прямо в примерочной кабинке магазина, я сел за руль автомобиля и поехал в Латвию самой короткой дорогой. Ольга, одетая в дорогой шерстяной костюм красного цвета и широкополую черную шляпу, выглядела ослепительно и приковывала к себе взгляды мужчин. Теперь у нас были с собой элегантные чемоданы и поэтому вы выбросили свои рюкзаки в ближайший мусорный контейнер. Из оружия я взял с собой только пистолет "Глок", но и то лишь потому, что это было оружие целиком изготовленное из пластика и керамики, что давало возможность пронести его через пункты проверки на границе.

Эстонско-латвийскую границу мы проехали под утро и нам даже не пришлось выходить из машины, я только предъявил подошедшему к машине офицеру наши паспорта и он, бегло взглянув на них, взял под козырек и пожелал нам доброго пути. После России это было довольно непривычно, но мы уже были в западноевропейском государстве, где одного взгляда на британский или французский паспорт было достаточно для того, чтобы вызвать к себе должное уважение. Чем ближе я подъезжал к Риге, тем сильнее меня тянуло к заветному озеру. Видя, что я начал увеличивать скорость, Ольга решительно потребовала от меня остановить машину, строго сказав мне:

– Оорк, пожалуйста, остановись. Дай я сяду за руль, ты едешь слишком быстро. Нас может остановить полиция и это только задержит тебя, любимый.

Как только я уступил место Ольге, меня начала колотить крупная дрожь, которую я никак не мог унять. Ольга, с тревогой поглядывая на меня, проехала почти через весь город, однако не стала покидать его пределов и вместо этого заехала в агентство проката автомобилей и сдала машину. Мы сели в такси и поехали в отель, где сняли номер и уже после этого, переодевшись для прогулки, наняли такси и отправились за город, к круглому озеру. Отпустив машину не доезжая до озера километров пять, мы пошли к нему пешком, изображая из себя неспешно прогуливающуюся парочку. К счастью, возле озера, на том берегу который мне был нужен, никого не было и я уже был готов немедленно прыгнуть в воду прямо в одежде, но Ольга остановила меня:

– Оорк, не бросай меня одну. Я тоже пойду с тобой и если я увижу, что смогу пройти вместе с тобой, то мы войдем в это место вдвоем.

Возразить мне было нечего и мы стали раздеваться. Раздевшись я с трудом сдерживал желание немедленно нырнуть в темные, мрачные воды озера, чтобы опустившись на глубину тридцати метров, увидеть красные огни, размещенные треугольником. Там должен быть вход в подземное убежище, в котором мне должно было открыться Знание. Ольга, сложила нашу одежду в большие пластиковые пакеты, тщательно завязала их, нашла неподалеку два больших булыжника и утяжелила ими наш багаж, после чего сказала мне:

– Оорк, если я не смогу войти вместе с тобой, то вернусь в гостиницу и буду ждать тебя там. Возьми с собой одежду и документы, они тебе еще пригодятся.

Кивнув головой, потому, что я в тот момент уже не мог вымолвить ни единого слова, я взял свой сверток и пошел к воде. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы повернуться к Ольге и еще раз кивнуть ей головой. Ольга спокойно и ободряюще улыбнулась мне и я все так же молча нырнул в холодные воды озера. Камень, привязанный к пакету скотчем, увлекал меня на дно озера и мне почти не приходилось прилагать усилий, чтобы опуститься под воду на сорокаметровую глубину. Прежде мне никогда не приходилось нырять так глубоко, но я знал, что смогу без особого труда сделать это. Вскоре я увидел внизу, слабое, красноватое свечение. Дальше я уже действовал чисто автоматически. При моем приближении красные огни засветили ярче и стали мигать.

Доплыв до них, я сорвал скотч с пакета и выпустил из рук камень, тянувший меня ко дну. Освободившись от груза, я быстро прикоснулся ладонью последовательно к каждому из огней, горящих прямо в черноте базальтовой тверди. В середине треугольника стало разгораться красновато-оранжевое свечение и спустя несколько секунд я понял, что могу войти в этот треугольник, не рискуя разбить себе голову. Как только я коснулся рукой середины треугольника, она вошла во что-то мягкое и меня стало засасывать внутрь. Последнее, что я почувствовал, это то, что Ольга обхватила меня руками за талию и крепко прижалась ко мне. Она ни за что не хотела расставаться и последовала вслед за мной в подземное убежище Интайра.

После этого я провалился в какой-то кошмар. В моей голове все закружилось с калейдоскопической быстротой и я увидел вокруг себя странные картины. Я видел перед собой бескрайние просторы африканской саванны и это были места знакомые мне с детства и я узнавал людей, которые были вокруг меня, я видел океанские волны огромной высоты, которые грозились утопить пароход, на котором я плыл и видел старинный поезд, в который должен был сесть, чтобы покинуть Российскую Империю. И хотя все эти зрительные образы, я видел всего лишь одно мгновение, я успевал полностью осознать их. История пошла для меня в обратном порядке и я погружался в прошлое все глубже и глубже. Вот я крепостной крестьянин, который поджег барскую усадьбу и ушел с семьей в глухие леса, а вот я уже охотник, вооруженный луком со стрелами и рогатиной, которую я вонзаю в грудь воина, закованного в латы, который пришел набирать себе ратников.

Погружаясь все глубже в прошлое, я вспомнил те дни, когда вместе с другими людьми, одетыми в шкуры, я скакал по степи на лошади и мои спутники были высокими и светловолосыми людьми с налитыми силой, светлыми телами. Я охотился на огромных медведей и зубров, ставил силки на лисиц и палкой сбивал взлетающих с воды жирных гусей. У моего отца были жены и много детей, но всегда он берег только одного меня, своего первенца, а на остальных смотрел ласково только тогда, когда я был в безопасности и не нуждался в еде или питье. Со мной всегда были отец и дед, самый могучий воин и самый мудрый человек. Но никогда я не помнил себя отцом ребенка, никогда не держал на своих руках крохотное дитя и из моих глаз не текли слезы счастья, я всегда был только сыном и я всегда видел перед собой мудрые глаза Патриарха и добрый, но строгий и требовательный, взгляд Старика.

Еще я узнал о том, что никогда не вставал ни под чьи знамена, чтобы служить кому-либо и сеять вместе с другими воинами смерть и разрушение, но довольно часто уходил от врага тайными лесными тропами и вместе со мной шли старики и дети, мужчины и женщины, а мои отец и дед сдерживали тем временем натиск врага и сокрушали его своими отвагой и силой, хитростью и волшбой. Мне приходилось сражаться со многими врагами, но самыми опасными и свирепыми были коренастые волосатые люди с покатыми низкими лбами, вооруженные примитивными дубинами и обладающие чудовищной силой. Мне не пришлось слишком долго гадать, чтобы понять, что это были неандертальцы, которые были способны преследовать нас сутками напролет по много дней подряд и лишь хитрость позволяла нам спастись.

Вспоминая все дни прожитой мною жизни, я все же ни на мгновение не забывал, что я Эдвард Бартон являюсь последним в этой длинной цепочке. И я, наконец, дошел до самого конца. Это был трудный, непосильно трудный путь. И ужасно долгий. Но я прошел его и донес нечто очень важное до сегодняшнего дня. Никогда я не болел ни одной из тех болезней, которые выкашивали людей, живущих с нами бок о бок и очень часто я выживал только потому, что, закрыв глаза, ел даже падаль или насекомых. Во мне всегда был огромный заряд живучести, начиная с тех времен, когда я первый раз открыл глаза и увидел, как странные, очень похожие на людей существа в темно-красных просторных одеждах, достают меня из уютной, теплой жидкости, которая дала мне жизнь.

У этих существ были удлиненные лица со светлой кожей цвета нежнейшей бирюзы и большие темно-фиолетовые глаза с зеленоватыми белками и волосы странного цвета, от красивого золотисто-зеленоватого оттенка, до почти зелено-травяного, глубокого цвета. Они показались мне не только очень необычными, но и красивыми. Лица у всех были радостными и взволнованными. Они обнимали друг друга, пожимали руки, весело кричали и хлопали по плечам своего друга, который только кивал головой и улыбался в ответ. Он погладил меня по голове и я увидел, как у него на глазах навернулись слезы.

Мы находились в огромном помещении, заставленном тысячами небольших установок, длиной чуть больше метра, накрытых прозрачными колпаками. То существо, которое погладило меня по голове, взяло меня на руки и показало мне длинные ряды этих инкубаторов, в которых выращивались младенцы, подобные мне, которым уже очень скоро заселить сначала континент, называющийся сейчас Африкой, а затем и всю Землю. Я как бы открыл глаза, увидел перед собой улыбающееся лицо и услышал слова:

– Оорк, ты готов к началу записи?

– Да, старина Эмиил, готов.

В этот момент я понял, что Эда Бартона больше нет, а на свете есть только Оорк Элт, главный гражданский администратор отряда колонистов, направившегося с Интайра на планету Фроймил на новом, недавно построенном космическом корабле, сверхтяжелом крейсере освоения "Уригленна", да, так и не долетевшем до места своего назначения. Придя от этого прозрения в жуткую панику, я в ужасе закричал:

– Нет! Я Эдвард Бартон, сын Сэмюэля Бартона и внук Бенджамена Бартона! Я не Оорк! Оорк умер десятки тысяч лет назад! Я не хочу ничего знать ни о каком Интайре! "Уригленна" вморожена в лед на спутнике пятой планеты и пусть она остается там на вечные времена. Ольга! Ольга! Где ты, где ты, моя любимая Вирати!

Чьи то теплые руки гладили меня по лицу, обнимали меня, чей то голос говорил мне что-то на незнакомом, певучем языке и мне становилось тепло и покойно в этих объятьях. Застонав от невыносимой тоски я открыл глаза и увидел незнакомую мне женщину с яркими волосами, непривычно розовым лицом и зелеными, как трава, глазами. Мне стало страшно, хотя эти глаза смотрели на меня с теплым участием. Я попытался оттолкнуть её и вдруг увидел, что моя рука темна, как старое дерево. Видеть на своей руке пять пальцев с бледно-сиреневыми ногтями, было выше моих сил и я потерял сознание.

Галактика "Млечный Путь", планета Земля, государство Латвия, подземное убежище Интайра, 39 база, расположенная на берегу Киж-озера, на глубине 150 метров от поверхности земли, неподалеку от города Вецаки.