День Откровения

14 августа 2025 года 16 часов 50 минут

Напряжение истекших суток сменилось глубоким и покойным сном, в который Джейн погрузилась больше, чем на десять часов. Проснувшись, она резко встрепенулась, вспомнив об обещании Эда Бартона. Вскочив с кровати она бросилась в ванную умываться и приводить себя в порядок. Компьютер вежливо посоветовал ей:

– Джейн, если вы хотите выглядеть красивой, то позвольте мне самому позаботиться об этом.

Последовав совету своего электронного мажордома, который в ответ на вопрос, как его следует называть, посоветовал Джейн выбрать ему любое имя, девушка вскоре убедилась, что оказывается можно одновременно: принимать душ, делать макияж, укладывать волосы и даже завтракать, да еще при всем этом ни разу не пошевелить рукой, если не считать того, что ножом и вилкой она все-таки орудовала сама, хотя поднос с завтраком порхал перед ней без какого-то её участия. Помимо этого, компьютер соединился, между делом, с Эдвардом Бартоном и договорился с ним о встрече.

Ровно через шестнадцать минут она была одета в деловой, строгий, темно-синий, с красной искрой, костюм и выходила из своего номера, цокая по жесткому, похожему на камень, пластику пола прихожей высокими каблучками изящных туфелек. На плече у нее висела элегантная черная сумочка в которой лежал её диктофон и несколько новых мини-дисков памяти к нему. Кофр со своим профессиональным оборудованием она тоже нашла в гостиной, в шкафу, но взяла из него только свой цифровой диктофон, несколько мини-дисков и очки, которые вручил ей ещё на Киносе Эд Бартон. Компьютер-мажордом, которому Джейн, не долго раздумывая, дала звучное имя Элвис, подсказал девушке не только где найти свои вещи, но и рассказал, что Эда Бартона ей следует искать в парке на самом верхнем уровне и подробно объяснил, как туда пройти.

Джейн находилась на пятом жилом уровне и ей следовало пройти по коридору до ближайшего телепорт-лифта, миниатюрной копии больших нуль-трансов, войти в один из них, набрать несложный код и, встав на оранжевую линзу, быть перенесенной прямо наверх. Выйдя в просторный, ярко освещенный коридор, она направилась к ближайшему телепорт-лифту. Не смотря на множество дверей, в коридоре, ей никто не попался на глаза. Коридор был уставлен большими кашпо с живыми цветами и увит зеленью, на полу лежали среди плит красноватого пластика, большие, причудливой формы, изумрудные лоскутки живого газона, придававшие интерьеру довольно необычный вид. Несколько часов назад Джейн чувствовала себя слишком уставшей, чтобы обратить на это внимание и теперь она невольно замедлила шаг.

Когда Джейн подходила к двери телепорт-лифта, ей навстречу попалась молодая девушка, которая приветливо с ней поздоровалась, хотя она никогда не видела её раньше и не была с ней знакома. Девушка же, наоборот, похоже, знала о ней достаточно много, раз предложила Джейн, прежде, чем проводить её к Эду Бартону, сначала пройтись по базе. На её вопрос, не сочтет ли Эд такую прогулку оскорблением для себя, девушка, которую звали Джулия, рассмеявшись, сказала:

– Джейн, мы так долго искали вас, что полчаса уже совершенно ничего не решают.

Удивившись такому ответу, Джейн, все-таки, вежливо отказалась и девушка, нисколько не огорчившись этому, не только помогла ей разобраться с кодами в кабине телепорт-лифта, но и проводила её к беседке, в которой сидел с бокалом в руках Эд Бартон, одетый в кремовую тенниску и легкие брюки бежевого цвета. При виде Джейн и Джулии, он так резко вскочил из пластикового кресла, что залил коньяком свои брюки. Сердито посмотрев на Джулию, он изобразил на своем лице кривоватую улыбку, и проворчал недовольным тоном:

– Джулия, по-моему, ты сейчас должна находиться совершенно в другом месте?

Одарив Эдварда Бартона томным взглядом своих огромных серых глаз, Джулия с вызовом ответила ему:

– Не волнуйся Эд, как раз сейчас у меня время отдыха, я заглянула на базу только на несколько минут, чтобы повидать Лилею. Все в порядке, я уже возвращаюсь обратно.

Девушка, с неожиданной для Джейн нежностью, вдруг обняла её и, поцеловав в щеку, попрощалась:

– До свидания, Джейн. Мы скоро увидимся с тобой.

Эд при этом, смутился едва ли не больше, чем сама Джейн и облегченно вздохнул, когда девушка удалилась. Приблизившись к Джейн Коллинз, он, все еще натянуто улыбаясь, поинтересовался:

– Вы хорошо отдохнули, Джейн? У вас хватит сил на долгую беседу?

Джейн смущенно ответила ему:

– Да, Эд, я прекрасно выспалась, но, кажется, заставила себя ждать. О чем же вы хотите мне рассказать?

Эдвард Бартон тотчас засуетился, не зная куда усадить Джейн. Для долгого и откровенного разговора это место, похоже казалось ему совсем неподходящим. Оглядевшись вокруг, он сказал ей:

– Джейн, для меня будет гораздо удобнее, если мы спустимся в мой кабинет. Вы не будете против?

Джейн показалось весьма разумным, если Эдвард Бартон будет находиться в более привычной обстановке. Исходя из своего опыта журналиста, она знала, что люди становятся куда более откровенными, когда находятся в своем кабинете и сидят в любимом кресле, нежели на открытом пространстве или в непривычной обстановке. Когда человек чувствует себя хозяином, он склонен говорить спокойно и обстоятельно.

До кабинета они добрались в три минуты и на протяжении этого времени Эд сказал ей не более десятка слов, да, и те были произнесены только в порядке вежливости, проявляемой джентльменом по отношению к своей спутнице. Кабинет Эда Бартона, по сравнению с теми, в которых ей уже доводилось бывать, оказался весьма небольшого размера, довольно уютным, хотя и показался Джейн несколько странным, так как в нем вместо письменного стола, перед удобным креслом был расположен большой, сложный пульт, а противоположная стена представляла из себя огромный аквариум с фрагментом настоящего кораллового рифа внутри. Эд усадил её не напротив своего кресла, а рядом с пультом, слева от себя.

Пока он превращал часть пульта в стол и выставлял на него, доставая откуда-то из недр две чашки с горячим кофе и вазочки с печеньем, Джейн установила между ним и собой диктофон и, достав из сумочки очки-фотоаппарат, сделала несколько снимков. Эд при этом вел себя так, словно он не замечал этих приготовлений. Пододвинув ей чашечку кофе, он погасил в кабинете верхний свет, оставив гореть только один единственный светильник, который освещал ровным, приятным светом их самих и импровизированный столик. Вслед за этим Эд нажал несколько клавиш и аквариум превратился в телевизионный экран, на котором появилось изображение какой-то, медленно вращающейся вокруг своей оси, галактики.

Для того, чтобы взглянуть на экран, Джейн было достаточно, лишь чуть-чуть повернуть голову налево. Астрономия никогда не была для нее тем коньком, на котором она могла бы выехать, но и того что она увидела на экране, ей сразу же хватило для того, чтобы понять очевидный факт, это была чужая галактика. Прежде всего потому, что это гигантское скопление звезд имело форму косматого шара, сложенного из миллиардов золотых искорок, разделенного черными полосами с неровными краями и какими-то завихрениями на четыре слоя, разной толщины. При этом центральный слой звезд в этом шаре, еще и имел округлое утолщение в середине, а верхний, самый тонкий, был, словно бы сдвинут набекрень. Еще раз посмотрев на изображение чужой галактики, она вновь, уже удивленно, взглянула на Эда Бартона, который слегка покачивался в кресле и потирал пальцами лоб. Демонстративно включив свой диктофон, Джейн сказала:

– Сегодня четырнадцатое июля две тысячи двадцать пятого года. Начало интервью Эдварда Бартона. Запись производится в его личном кабинете на секретной антарктической базе Института Человека.

Убрав руку ото лба, Эдвард Бартон улыбнулся, как-то робко и неуверенно, а затем принялся негромко рассказывать: