Демон отверженный

Глава третья

Я поставила на исцарапанные половицы святилища стопку настольных органайзеров, купленных в прошлом месяце, вздрогнула от пронзительного писка пиксенят, рванувшихся в тумбу моего стола, как только я ее открыла. Они еще не переехали ко мне на зиму, но Маталина уже лихорадочно готовила мой письменный стол. Не могу обвинить ее за эту генеральную уборку — столом я пользуюсь нечасто, и там больше набирается пыли, чем делается работы.

Мне неудержимо захотелось чихнуть, и пришлось со слезящимися глазами задержать дыхание, пока желание не прошло. Слава тебе, боже. Я посмотрела на Дженкса, который возился у двери, задав приличному числу своих детишек работу по украшению святилища к Хеллоуину. Он хороший отец — что очень легко не заметить, когда он работает вместе со мной, вышибая мозги злодеям. Мне бы хоть вполовину такого хорошего найти, когда я наконец созрею для создания семьи.

Всплыло воспоминание о Кистене — смеющиеся синие глаза — и сердце у меня сжалось. Полгода прошло, но каждое напоминание о нем было еще резким и болезненным. А откуда взялась мысль о детях, я вообще понятия не имела. С Кистеном у нас бы их и быть не могло, разве что я вернулась бы к древней традиции одалживать на ночь брата или мужа подруги — практика, появившаяся задолго до Поворота, когда быть ведьмой или колдуном означало смертный приговор. Но даже этой надежды уже не было.

Мы с Дженксом встретились взглядами, и легкая золотистая пыльца умиления поплыла от него, когда он посмотрел на Маталину. А его красавица-жена отлично сегодня выглядела. Она все это лето была в добром здравии, но я знала, что с наступлением холодов Дженкс следит за ней, как ястреб. С виду Маталине нельзя было дать больше восемнадцати, но у пикси срок жизни всего двадцать лет, и у меня сердце болезненно сжималось при мысли, что скоро мы будем такими глазами смотреть и на Дженкса. Безопасность территории и достаточное питание могут продлить жизнь пикси, но чуда не творят. Мы надеялись, что избавление от зимней спячки пойдет им на пользу, но хорошая жизнь, ивовая кора и споры папоротника могут сделать не больше, чем могут.

Отвернувшись прежде, чем Дженкс увидел горе в моем взгляде, я уперлась руками в бока и уставилась на загроможденный стол.

— Пардон, — сказала я, повысив голос и просовывая руки среди носящихся в воздухе дочерей Маталины. Они так быстро трещали, что казалось, будто говорят они на другом языке. — Дайте-ка я уберу с дороги вот эти журналы.

— Спасибо, миз Морган! — радостно завопила одна из них, взлетая, и я осторожно вытащила из-под нее стопку журналов «Современное колдовство для современных девушек». Я их не читаю, но не смогла прогнать девочку, которая принесла их к моему порогу. Сейчас я застыла со стопкой журналов в руках, не зная, выбросить их и пи положить возле кровати, чтобы почитать при случае. В конце концов я их бросила на вращающийся стул — потом разберусь.

Взвилась, трепеща, черная бумага, и Дженкс взлетел к балкам с бумажным нетопырем на длинной нитке. Запах резинового клея мешался с острым ароматом стоящего на малом огне чили в медленноварке, которую Айви купила на дворовой распродаже. Дженкс приклеил нитку к балке и тут же нырнул за другим нетопырем.

Вихрь шелка и четырехголосная гармония заставили меня снова повернуться к столу, уже пустому — его уголки и ящики представляли для пикси рай, сделанный из дуба.

— Все готово, Маталина? — спросила я, и маленькая женщина улыбнулась, держа в руке метелку из пушинок одуванчика.

— Это чудесно, — ответила она, сливая крылышки в исчезающий вращающийся круг. — Ты так великодушна, Рэйчел, — я же знаю, сколько от нас беспокойства.

— Я люблю, когда вы у нас, — ответила я, зная, что чаепития пикси у меня в ящике со специями начнутся еще до конца недели. — От вас обстановка куда живее.

— Скорее шумнее, — сказала она, вздыхая и глядя на газеты, которые Айви расстелила для защиты паркетного пола от последствий бурной деятельности.

Пикси в нашей церкви — это та еще докука, но я на все готова, чтобы отсрочить неизбежное еще на год. Если бы существовали для этой цели чары — хоть земные, хоть линейные, — я бы пустила их в ход, не думая, законные они или нет. Но их не существует. Я проверяла, не раз. Хреновый у пикси срок жизни.

Я грустно улыбнулась, глядя на Маталину и ее дочерей, занятых обустройством жилья, а потом, опустив крышку стола вниз так, что остался ставший уже традиционным дюйм, я взяла планшет и поискала взглядом, куда бы мне сесть. На планшете был закреплен растущий список способов обнаружить вызов демона. На полях — краткий список тех, кто мог желать моей смерти. Но есть куда более безопасные способы убийства, чем послать демона, и я была уверена, что к имени вызывающего Ала меня приведет первый список, а не второй. Истощив местные ресурсы, буду искать за пределами штата.

Свет был включен полностью, работало отопление, отгоняя тень прохлады в воздухе, и осенний вечер превратился в летний полдень. Святилище нашей церкви уже не было святилищем в строгом смысле слова: скамьи и алтарь убрали еще до того, как я сюда переехала, и остался просторный зал с узкими витражными окнами, тянущимися от высоты колена под самый погодок. Мой стол стоял на низком алтарном возвышении впереди, справа от места, где раньше был алтарь.

Ближе к темной прихожей стоял кабинетный рояль Айви, на котором играли редко, а впереди напротив моего стола — свежеобставленный уголок, где можно было беседовать с возможными клиентами, не таская их через всю церковь в наши личные комнаты. Айви поставила на журнальный столик тарелку с крекерами, сыром и маринованной селедочкой, но мой взгляд привлек прежде всего бильярд. Когда-то он принадлежал Кистену, и поэтому я на него и смотрела.

Айви и Дженкс подарили мне его на день рождения. Больше ничего от Кистена Айви не взяла, кроме пепла и воспоминаний. Я думаю, она отдала мне стол как безмолвное свидетельство, что Кистен много значил для нас обеих. Он был моим бойфрендом, но до того они с Айви были задушевными друзьями и даже жили вместе, и только они оба могли понять, какой ад устроил для каждого из них их мастер-вампир Пискари — так он любил их. По-своему.

Все радикально переменилось за три месяца с тех пор, как бывшая любовница Айви, Стриж, убила Пискари и оказалась в тюрьме по обвинению в противоправных действиях, повлекших за собой смерть потерпевшего. Но вместо ожидаемой войны за передел, когда вампиры второго уровня дрались бы за власть, явился мастер-вампир из другого штата — с такой харизмой, что никто не решился бросить ему вызов. Я с тех пор узнала, что привнесение свежей крови — обычная практика, и что в хартии Цинциннати есть глава о том, что делать при внезапном кризисе власти в городе.

А что было необычным — это что новый мастер принял на работу всех до единого смещенных вампиров Пискари, а не привел свою камарилью. Это проявление заботы о кадрах резко прервало полосу грязной неразберихи у вампиров, которая представляла опасность и для Айви, и для меня. А то, что новым мастером оказался Ринн Кормель — тот самый, который правил страной во время Поворота, наверное, сыграло решающую роль в том, что Айви так быстро подчинилась. Обычно она скупа на уважение, но как не восхититься вампиром, который написал руководство по вампирскому сексу, разошедшееся в большем числе экземпляров, чем пост-Поворотная Библия, и который даже президентом побывал.

Я с ним еще не виделась, но Айви говорила, что он держится скромно и формально-вежливо, и она была бы рада лучше его узнать. Раз он ее мастер, то в какой-то момент кровавое свидание им положено — уж такое правило. Я думаю, что его еще не было, но Айви такие вещи держит про себя, вопреки своей вполне оправданной репутации. Наверное, я должна быть рада, что он не назначил Айви своей наследницей и не превратил мою жизнь в ад. Ринн привез свою наследницу, и эта женщина, кажется, была единственным живым вампиром, прибывшим с ним из Вашингтона.

Так что после смерти Кистена у Айви появился новый мастер-вампир, а у меня — бильярдный стол в прихожей. Я знала, что целомудренная в смысле крови ведьма и живой вампир надолго друг с другом не останутся, но несмотря на это я Кистена любила, и когда я узнаю, кому Пискари отдал Кистена как отдают в благодарность поросенка, я наточу колья и приду разбираться. Поисками занималась Айви, но власть Пискари над ней была так велика, что почти ничего, относящегося к последним дням его существования, она не помнила. Зато хотя бы сейчас она не думала, что сама убила Кистена в слепой и дикой ярости.

Я села на край бильярда, вдыхая как благовония вампирский аромат и сигаретный дым, въевшиеся в сукно стола. Они соединялись с запахом томатной пасты и меланхолическими звуками джаза из глубины церкви, приводя мне на ум те утра, которые я проводила на чердаке танцевального клуба Кистена, неопытной рукой гоняя шары и дожидаясь, пока он закроет заведение.

Закрыв глаза и ощущая ком в горле, я подтянула колени к груди, поставила пятки на борт стола, обняла колени руками. Длинная люстра ар-нуво, которую повесила над столом Айви, жарко и близко грела мне голову.

Глаза наполнились слезами, и я оттолкнула от себя боль. Плохо мне без Кистена. Без его улыбки, его уверенного, надежного вида, просто без его присутствия. Мне не нужен мужчина, чтобы чувствовать себя полноценной, но взаимное чувство двоих — это то, что стоит страдания. Может быть, пора перестать говорить «нет» каждому, кто меня приглашает. Уже три месяца прошло.

Так мало значил для тебя Кистен? — безмолвно прозвучал обвиняющий вопрос, и я задержала дыхание.

— Не сиди на сукне, — произнес голос Айви, выдернув меня из водоворота чувств, и я сразу открыла глаза.

Айви стояла у начала коридора, ведущего вглубь церкви, держа в одной руке тарелку с крекерами и маринованной селедкой, а в другой две бутылки воды.

— Не порву, — ответила я, садясь по-турецки. Мне не хотелось двигаться, потому что единственное место, где еще можно было бы сесть, было напротив нее. И проще сохранять дистанцию, чем бороться с нарастающим желанием Айви всадить в меня зубы и моим желанием, чтобы она это сделала — мы обе знали, что этого не надо. Один раз мы попробовали, и получилось не очень. Но я из тех девушек, которым обязательно надо снова забраться на норовистую лошадь — даже понимая, что не стоило бы.

Мои пальцы почти по собственной воле поднялись к шее, к почти незаметному бугорку шрама, отметившего безупречно гладкую кожу. Увидев это движение руки, Айви грациозно уселась в кресло за тарелкой с крекерами, покачала головой в мой адрес, отчего короткие и черные, как грех, на зависть прямые волосы ее вспыхнули золотом на кончиках, и поморщилась, как рассерженная кошка.

Я опустила руку и сделала вид, что читаю лист на планшете, лежащем теперь у меня на коленях. Айви, хотя и скривилась, но не помрачнела. Она опустилась на черную кожу кресла с видом приятной усталости от дневного фитнеса. На ней был длинный серый бесформенный свитер поверх облегающего трико, но он не мог скрыть ее подтянутой, спортивной фигуры. Овальное лицо еще розовело от усилий, а карие глаза не отрывались от меня: при ее неожиданном появлении я не успела скрыть испуг, и это вызвало у Айви легкий приступ жажды крови, который она сейчас пыталась подавить.

Айви — живой вампир, последний живой наследник состояния Тамвудов, предмет восхищения всех живых вампиров своего клана и зависти всех неживых. Как у всех высокородных живых вампиров, у нее приличная порция сил, свойственных неживым, но ни одного из их недостатков — вроде уязвимости для света или непереносимости освященной земли и освященных предметов. Она даже живет в церкви, чтобы вызывать раздражение неживой матери. Зачатая как вампир, она превратится в нежить в мгновенье ока, если умрет невредимой — чтобы вирусу вампиризма не пришлось залечивать повреждения. Только низкорожденным, они же гули, нужна дальнейшая помощь при этом прыжке в бессмертие проклятых.

Мы с Айви все время ведем рожденный феромонами непрекращающийся танец желания и долга, жажды обладания и воли. Но мне нужен защитник от неживых, которые могут меня себе подчинить из-за моего «ничейного» шрама, а ей нужен кто-то, кто не жаждет ее крови и у кого хватит воли сказать «нет» соблазну восторга, который несет в себе укус вампира. Ну, и еще — мы просто друзья, еще с тех пор, когда вместе работали в ОВ — опытный оперативник показывал чайнику, чего как делать. Ну, да, чайником была я.

Жажда крови у Айви вполне настоящая, но кровь для нее хотя бы не жизненная необходимость, как для нежити. Меня вполне устраивало, что она удовлетворяет свои инстинкты на стороне: Пискари так вывихнул ей душу, что теперь Айви не может отделить любовь от крови или секса. Она бисексуальна, так что для нее тут препятствий нет. Сама я натуралка — ну, насколько я помню, — но теперь, когда я узнала, как восхитительно бывает кровавое свидание, все как-то запуталось.

У меня на это ушел год, но наконец я призналась себе, что не только уважаю Айви, но и люблю ее — в каком-то смысле. Однако я не буду с ней спать лишь для того, чтобы она всадила в меня зубы — если только меня не потянет к ней по-настоящему, а не просто, чтобы она заставляла гореть мою кровь в мучительном желании заполнить дыру, которую прогрызал Пискари у нее в душе год за годом, укус за укусом…

Наши отношения сильно усложнились. Либо мне придется с ней спать, чтобы делиться кровью безбоязненно, либо мы сведем наши отношения к обмену кровью, рискуя, что она потеряет самообладание и мне придется вмазать ее в стену, чтобы она меня не убила. Говоря словами Айви, либо мы будем делиться кровью без травм, если будет любовь, либо делиться кровью без любви, но будут травмы. Середины нет. И как это вам понравится?

Айви кашлянула — очень тихо, но пикси замолкли сразу же.

— Сукно порвешь, — почти прорычала она.

Я приподняла брови и повернулась взглянуть на стол, хотя знала его уже как свои пять пальцев.

— А то оно в таком отличном состоянии? — спросила я сухо. — Вряд ли будет хуже. На борту возле левой передней лузы вмятина будто от локтя, а здесь в середине заштопано — дырки полукругами были, как от ногтей.

Айви покраснела и уткнулась в старый номер «Стервы-вамп», который держала для клиентов.

— Бог мой! — ахнула я, расплетая ноги и спрыгивая со стола — представила себе, как могли образоваться такие следы от ногтей. — Никогда мне теперь на нем уже не играть. Спасибо тебе большое.

Дженкс рассмеялся — как ветровые колокольчики, и подлетел ко мне — я как раз брала себе селедку. Кожа кресла уютно вздохнула — это я хлопнулась на диван напротив Айви, бросив рядом с собой планшет, и потянулась за крекерами.

— Ну, мы и кровью делились тоже, — пролепетала она смущенно.

— Избавь меня от подробностей! — крикнула я, и она спряталась за журналом. На обложке был заголовок: «Шесть способов заставить свою тень стонать от восторга и при этом не убить». М-да.

В разговоре наступила пауза, но без неловкости, и я заполнила ее, отправляя себе в рот селедку Терпкий уксус напомнил мне об отце — он как раз и приохотил меня к этой кислятине, — и я устроилась поудобнее с крекером и планшетом.

— Что ты пока нарыла? — спросила Айви, явно желая сменить тему.

Я вытащила из-за уха карандаш:

— Обычные подозреваемые. Мистер Рей, миссис Саронг. Трент…

Любимый сын нашего города, плейбой, скользкий, как лягушка под ливнем, убийца — вот кто такой этот паразит Трент.

Но я сомневалась, чтобы это был он. Трент ненавидел Ала еще больше, чем я: он когда-то столкнулся с ним и отделался сломанной рукой — ну, наверное, еще и повторяющимися кошмарами. Кроме того, у него есть куда более дешевые способы от меня избавиться, только если он это сделает, его секретные биолаборатории попадут на первые полосы газет.

Дженкс тыкал острием шпаги в дырки крекеров, разламывая их на куски, подходящие для пикси.

— А это не могут быть Уитоны? Ты сорвала их планы дочку замуж выдать.

— Не-а, — ответила я, не думая, что кто-то мог затаить за это такую злобу. И вообще они эльфы. Не будут они на меня демона напускать, демонов они ненавидят больше, чем меня. Так ведь?

Крылья Дженкса слились в круг, и оставленные им крошки смело со стола. Приподняв брови в ответ на мое сомнение, он начал укладывать на свои крошечные крекеры кусочки селедки размером с перечное зерно.

— А Ли? Миниас сказал, что ему не верит.

Я поставила пятки на край журнального столика.

— А потому верю я. — Я его буквально вырвала из рук Ала. Все-таки это чего-то стоит, тем более что после смерти Пискари Ли захватил в Цинциннати игорный бизнес. — Может, надо с ним пообщаться.

Айви нахмурилась над журналом.

— Я думаю, это ОВ. Эта контора была бы рада твоей смерти.

Карандаш в моей руке оставил неровный след на желтой дощечке.

— Охрана Внутриземелья, — сказала я, дописывая контору в список и ощущая, как течет через меня тягучий страх. Если, блин, это и правда ОВ, то проблем у меня выше крыши.

Дженкс загудел крыльями и переглянулся с Айви:

— Есть еще Ник. — Я успела разжать зубы почти в тот же момент, как их стиснула. — Ты знаешь, что это он, — продолжал пикси, держа руки на бедрах. Айви глядела на меня поверх журнала медленно расширяющимися зрачками. — Почему ты сразу не сказала Миниасу? Он был у тебя в руках, Миниас бы все сделал! А ты молчала, как рыба!

Крепко сжав губы, я подсчитала шансы попасть в него карандашом, если бросить неожиданно.

— Я не знаю, Ник это или нет. А если даже это он, я бы не отдала его демонам. Я бы сама им занялась, — мрачно сказала я. Рэйчел, головой думай, а не сердцем. — Однако, может, я этого типа навещу.

Айви хмыкнула и вернулась к журналу.

— Нику ума не хватит. Его бы демон уже давно слопал.

Ума ему хватало, но я не собиралась открывать охоту на ведьм. Или, точнее, на глупых людей. Но от ее низкого мнения о Нике злость у меня поутихла, и я неохотно добавила его в список.

— Это не Ник, — сказала я. — Не его стиль. Вызов демона оставляет след, либо при сборе материалов для вызова, либо в виде причиненного демоном вреда, либо вдруг растет число молодых обученных колдунов и ведьм, умирающих насильственной смертью. Надо будет, кстати, поинтересоваться в ФВБ, не было ли чего-нибудь необычного в последние дни.

Айви подалась вперед, скрестила ноги и взяла себе крекер.

— Газеты посмотреть не забудь, — подсказала она.

— А, да, спасибо.

Я пополнила список. Заметка «Мое дитя забрал демон!» вполне может оказаться правдой.

Дженкс поставил шпагу острием на стол, оперся на деревянную рукоять и издал пронзительный скрежет, потирая крылья друг о друга. Его дети взлетели у двери шумным вихрем, и я задержала дыхание в страхе, что они тут же на нас обрушатся, но только трое из них опустились в стрекоте крыльев, улыбаясь невинной радостью свежих лиц. И все они способны на убийство — вплоть до самой младшей девочки.

— Вот, — сказал Дженкс, протягивая крекер одному из сыновей. — Отнеси маме, проследи, чтобы она съела.

— Несу, па, — ответил мальчик и тут же исчез, даже не коснувшись ногами стола. Остальные двое разобрали оставшиеся порции и унесли — отличная демонстрация эффективной работы пикси. Айви заморгала, глядя, как нектарноядные пикси бросаются на маринованную селедку, будто это кленовый сироп. В прошлом году они съели целую рыбу — дополнительный запас белка перед зимней спячкой, и хотя в этом году в спячку впадать не собирались, тяга к белку осталась.

Мрачно глядя на дополненный список, я вскрыла бутылку воды, которую принесла мне Айви. Подумала было сходить в кухню за стаканом вина, но посмотрела на Айви и решила примириться с тем, что у меня есть. Феромоны, которые она испускала, в смысле расслабиться, вполне заменяли для меня порцию виски, и если еще добавить, то я свалюсь спать раньше двух часов ночи. А так я чувствовала себя отлично, и совсем не собиралась горевать, что хорошим настроением обязана феромонам Айви. Тысячи лет эволюции выработали у вампиров такую способность, чтобы они легче находили добычу, но я считаю, что заслуживаю такого хотя бы в компенсацию за всю ту мороку, которая происходит от жизни с вампиром.

Впрочем, со мной жить тоже не сахар.

Постукивая резинкой по зубам, я просмотрела список. Так, вервольфов, пожалуй, можно исключить, и Ли тоже. Уитоны — не могу себе представить, чтобы они так взбесились, пусть я даже сорвала свадьбу их дочери с Трентом. Сам Трент, конечно, может беситься, поскольку я его упрятала в тюрьму — аж на три часа. Я вздохнула. Да, сумела я нажить врагов среди больших людей, и причем в рекордно короткие сроки. Это только я так умею. Нет, надо мне сосредоточиться на следах вызова демона и от этого плясать, а не копаться в тех, кто может иметь на меня зуб.

Нас вывел из размышления обеденный колокольчик, который мы с Айви используем как дверной звонок. Я дернулась от прилива адреналина, а у Айви зрачки расширились почти до полной черноты.

— Я открою, — сказал Дженкс и взлетел со столика. Его слова едва были слышны за шумом, которые подняли его дети в переднем углу застеленного газетами святилища.

Айви пошла вглубь церкви сделать музыку потише, а я отерла рот от крошек и быстренько прибрала стол. Пусть Айви берет, если хочет, работу за два дня до Хеллоуина, но если этим клиентам нужна я, их ждет глубокое разочарование.

Дженкс запустил сложную систему блоков, которую мы для него соорудили, но как только в двери появилась щель, туда бросилась оранжевая кошка.

— Кошка! — заверещал пикси, а кошара направилась прямо к его детям.

Я резко выпрямилась — но все юные пикси уже взвились футов на восемь. Эхом отдавались крики и визги, а воздух вдруг наполнился нетопырями из черной бумаги, заманчиво повисшими на тонких нитках.

— Рекс! — крикнул Дженкс и стрелой приземлился прямо перед черноглазым зверем, который застыл как вкопанный от сенсорной перегрузки — двадцать одна бумажная мышь на веревочке. — Сволочная ты кошка, ты меня напугала, как фейрийскую старуху! — Он посмотрел вверх, в перекрестье балок. — Вы все там?

У меня глаза заболели от пронзительного хора «Да, па!», и со стола взлетела Маталина. Уставив руки на бедра, она резко свистнула — и под хор разочарованных жалоб летучие мыши попадали вниз. Стайка пикси скрылась внутри стола, и только трое старших детей остались сидеть на балках, болтая ногами, как ленивые сторожа. У одного из них была разогнутая скрепка Дженкса, и я не могла сдержать улыбку. А кошка Дженкса играла с бумажной летучей мышью и на хозяина не обращала внимания.

— Дженкс! — начала Маталина тоном предупреждения. — Мы ведь договорились?

— Лапонька-а-а! — завыл Дженкс. — Там же холодно! Она с тех самых пор, как мы ее взяли, живет в доме! Это же нечестно — оставлять ее снаружи, когда мы сами внутри.

Ангелоподобное личико Маталины стало суровым, и она исчезла в столе. Дженкс — одновременно и мальчишка, и солидный отец семейства — бросился за ней. Я широко улыбнулась, подхватила с пола Рекс по дороге к двери и двум теням, неуверенно стоящим у меня на пороге. Вот теперь ломай голову, как разруливать этот новый конфликт. Может быть, удастся узнать, как поставить защиту, которая пропускает приматов, но удерживает кошачьих. Это просто модифицированный лей-линейный круг — я однажды видела, как его ставили по памяти. Ли ставил подобную защиту на окно у Трента. Интересно, насколько это трудно.

В свете нашей вывески я увидела, кто стоит за дверью, и заулыбалась шире. Это не был потенциальный клиент.

— Дэвид! — воскликнула я, разглядев его рядом с кем-то смутно знакомым. — Я же говорила тебе, что у меня все в порядке. Чего тебе было тащиться?

— Я знаю, как ты умеешь преуменьшать, — ответил тот из двух, кто был моложе, и тоже улыбнулся. Рекс рвалась у меня из рук. — «В порядке» — это у тебя может быть все, от синяка до комы. Когда меня запрашивают из ОВ по поводу моей самки альфа, я тебе на слово верить не собираюсь.

Его взгляд задержался на следах у меня на шее, где побывали пальцы Ала. Выпустив извивающуюся кошку, я порывисто обняла Дэвида. Ноздри наполнились сложным ароматом вервольфа — густой, природный, полный экзотических оттенков земли и луны, которых у большинства вервольфов нет. Я отодвинулась, не снимая руки с его плеч, заглядывая ему в глаза, чтобы оценить его состояние. Дэвид хранил для меня один древний магический предмет, хотя он говорил, что фокус ему нравится, я волновалась, как бы однажды эта штуковина, обладающая разумом, не подчинила себе Дэвида, пусть даже рискуя навлечь на себя мой гнев.

Дэвид стиснул зубы, подавляя желание тут же сбежать, исходившее не от него, а этого самого фокуса. Потом он улыбнулся. Эта штука меня боялась.

— Все еще держишь у себя? — сказала я, выпуская его, и он кивнул:

— И люблю по-прежнему, — ответил он, на миг наклоняя голову, чтобы скрыть желание бежать, мерцающее в темных глазах. Потом повернулся к своему спутнику: — Ты помнишь Говарда?

Я вскинула голову:

— Ну конечно! С прошлого зимнего солнцестояния. — Я отпихнула ногой Рекс, вдруг пожелавшую участвовать в рукопожатии. Ладонь у Говарда была холодной от ночного воздуха и, наверное, плохого кровоснабжения. — Как вы?

— Стараюсь находить себе занятие. — Концы седых волос шевельнулись от тяжелого вздоха. — Не надо было мне соглашаться на раннюю отставку.

Дэвид переступил с ноги на ногу, пробормотав вполголоса:

— А я тебе говорил.

— Заходите давайте, — сказала я, снова отодвигая ногой возмущенную кошку. — Быстрее, пока Рекс за вами не увязалась.

— Мы на минутку. — Дэвид поспешно шагнул внутрь, его прежний партнер тоже не замешкался, вопреки грузу лет. — Мы едем за Сереной и Калли, Говард везет нас в Боумен-парк для пробежки по Ликинг-ривер. Я могу у тебя оставить машину до утра?

Я кивнула. Длинный участок железной дороги между Цинциннати и Боумен-парком вскоре после поворота был превращен в безопасную беговую дорожку. В это время года по ночам там бегают только вервольфы, и двухрельсовый этот путь проходит очень близко к церкви, а потом уже уходит на мост, ведущий в Цинциннати. Дэвид не впервые использовал нашу церковь как исходный пункт, но впервые с ним были дамы. Интересно, не первая ли это их долгая осенняя пробежка. Если так, то им позавидовать можно. Бежать с полной нагрузкой и не обливаться потом — это наслаждение.

Я закрыла дверь и провела гостей из темного вестибюля в святилище. Пыльник Дэвида задевал потертые ботинки, а шляпу он снял на пороге — ему было неловко на освященной земле. Говарду, колдуну, это было все равно — он улыбнулся и помахал в сторону потолка в ответ на тонкие приветственные голоса. У меня, наверное, долг благодарности перед Говардом — это была его идея, чтобы Дэвид взял меня в партнеры по бизнесу.

Поношенную кожаную шляпу Дэвид положил на рояль и покачался с пятки на носок — с ног до головы самец альфа, пусть даже несколько смущенный. От его плотной, но грациозной фигуры чуть веяло мускусом, рукой он задумчиво потирал намек на щетину, вызванную почти полной луной. Для мужчины он был не слишком высок — почти глаза в глаза со мной, но это компенсировалось чистой мужественностью. «Поджарый» — наверное, таким словом я бы его описала. Или «соблазнительный» — если он в своем беговом трико. Но у него, как и у Миниаса, сложности с межвидовыми контактами.

Он был вынужден по-настоящему принять титул самца альфа, когда случайно обратил двух человеческих женщин в вервольфиц. Считалось, что такое невозможно, но в тот момент Дэвид был владельцем очень мощного вервольфовского артефакта. При виде Дэвида, принявшего на себя эту ответственность, я испытывала и гордость, и вину, потому что все это отчасти случилось из-за меня. Ну, ладно — в основном из-за меня.

На зимнее солнцестояние будет год, как Дэвид создал со мной стаю — этого требовал его босс, но Дэвид уперся и выбрал колдунью вместо вервольфицы, таким образом не приобретя никаких новых обязанностей. Для нас соглашение было взаимовыгодным: Дэвид сохранил работу, а я получила скидку по страховке. Но сейчас он стал альфой взаправду, и я гордилась тем, как он красиво это принял. Изменил свой образ жизни, чтобы две женщины, которых он обратил с помощью фокуса, чувствовали себя желанными, нужными и приятными; использовал каждый шанс, чтобы помочь им исследовать их новые возможности с радостным удивлением.

Но больше всего я гордилась тем, как он скрывает постоянно грызущее его чувство вины. Ведь если бы они узнали, как он переживает, что обратил их без из согласия, у них могло бы возникнуть чувство, будто это превращение — вещь плохая. Еще круче его благородство проявилось, когда Дэвид взял на себя вервольфовское проклятие, спасая мой рассудок. Меня бы это проклятие убило в первое же полнолуние, а Дэвид говорил, что ему оно нравится. Я ему верила, хотя и беспокоилась. Дэвида я ценила полностью такого, как он есть. И такого, в какого он постепенно превращался.

— Дэвид, Говард, привет! — поздоровалась Айви с конца коридора. Она была уже причесана и обута. — Останетесь ужинать? У нас там тушится полный котелок чили, его много.

На самом деле Айви просто хотела забраться Дэвиду в штаны.

Дэвид встрепенулся, услышав ее голос, запахнул пыльник поплотнее, отступил на шаг, поворачиваясь к ней.

— Спасибо, не получится, — ответил он, не поднимая глаз. — У меня пробежка с дамами. Но Говард, если хочет, может нас забросить и вернуться.

Говард что-то промямлил про деловое свидание. Айви отвернулась к витражу и луне, уже почти полной, но сейчас скрытой за облаками. Вервольфы умеют превращаться в любой момент, но три дня полнолуния — единственное время, когда разрешено бегать по улицам города на четырех лапах. Такова традиция, параноидальными людьми превращенная в закон.

Это у себя дома вервольфы могут делать что хотят. Сегодня лунная дорожка будет забита.

Садясь в кресло, Айви дернула ножкой, как кошка хвостом, и перевернула журнал, чтобы не было видно заголовка. Мне стоило труда сохранить серьезную физиономию. Мало кто может произвести на Айви такое впечатление, чтобы она выглядела как влюбленная школьница. Нет, не то чтобы она была вся нараспашку — наоборот, так сдержанна, что малейший признак увлеченности виден яснее, чем была бы груда любовных записок на полу ее комнаты. Наверное, Айви узнала звук его машины и под предлогом сделать музыку тише бегала прихорашиваться.

— Надо было меня позвать, когда показался демон. — сказал Дэвид, бочком отступая к двери.

Дженкс, треща крыльями, взлетел со стола к середине помещения.

— Там был я, и этого хватило, — заявил он воинственно, потом добавил запоздало: — Привет, Дэвид. А кто твой друг?

— Это Говард, мой старый партнер, — ответил Дэвид, и Дженкс кивнул:

— Ага, понял. Колдуном от тебя за версту несет. Чем это ты таким занимаешься?

Говард расхохотался. Смех эхом отдался под балками, пикси отозвались смешками.

— То тем, то другим, помаленьку. Спасибо, мистер Дженкс, я считаю ваши слова комплиментом.

— Просто Дженкс, без мистера, — буркнул пикси и приземлился на мое плечо, с непривычной опаской поглядев на Говарда.

Айви строила Дэвиду глазки над крекерами, и вервольф уже всерьез пододвигался к двери.

— Не хочешь, чтобы я остался до восхода? Просто на всякий случай?

— Господи, да зачем? — воскликнула я. — Мы на освященной земле, я тут в безопасности, как у мамочки на дачках!

— Твою мамочку мы знаем, — отмахнулась Айви. — Она не внушает уверенности.

— Ты что, хочешь устроить «ночные дежурства при Рэйчел»? — спросила я. Надоела мне эта забота. — Как-нибудь сама могу о себе позаботиться.

Никто ничего не сказал. Тишину нарушил подавленный смех с балок. Я посмотрела вверх, но пикси попрятались.

— А знаешь, что она сегодня делает? — спросил Дженкс, слетая с моего плеча и провожая быстро отступавших Дэвида и Говарда к двери. — Составляет список тех, кто хочет ее убить, а также список способов обнаружить вызов демона.

— Она мне говорила. — Дэвид завязал пояс плаща и остановился в дверях. — Не забудь туда внести Ника.

— Он там есть. — Я плюхнулась на стул, хмуро глядя на Айви. Чуть ли не каждый раз она вот так отпугивает Дэвида. — Спасибо тебе, Дженкс, — бросила я пикси, но он меня не слышал — открыл дверь Дэвиду и взмыл вверх от холодного сквозняка.

На пороге Дэвид обернулся. У него за спиной Говард шел к незнакомому мне фургону, стоявшему рядом с серой спортивной машиной Дэвида.

— Рэйчел, пока. — Свет из дверей блестел на его черных волосах. — Позвони мне завтра, если не увидимся. Вызов демонов обычно порождает одну-две страховых претензии. Когда буду в офисе, посмотрю, нет ли чего необычного.

Я приподняла брови и мысленно сделала заметку — добавить в список страховые претензии. Дэвид работал в одной из самых больших — в теории — страховых компаний в США и мог раскопать что угодно, только дайте время. И надо бы позвонить Гленну в ФВБ проверить, нет ли там каких-нибудь недавних жалоб. ФВБ компенсирует недостаток внутриземельских талантов тщательной регистрацией всех событий.

— Обязательно, спасибо, — ответила я.

Дэвид вышел вслед за своим старым партнером и закрыл за собой дверь.

Айви хмуро сидела в темном вестибюле, потягивая из чашки и качая ногой — перестала, увидев, что я смотрю. Я вздрогнула от взрыва пискливых голосов с моего стола и круглыми глазами проследила за полетом четырех серебряных метеоров вглубь церкви. Обернувшись на звук чего-то разбитого, подумала, что это сейчас упало с верхней полки в кухне.

Ну, началось…

— Джек! — донесся визг Маталины, и она вылетела из стола вслед за детьми. Ее перехватил Дженкс, и они тонкими голосами завели в коридоре жаркий спор, переходящий временами почти в ультразвук, от которого у меня голова болела.

— Милая, — ворковал Дженкс, когда они заговорили чуть медленнее и я снова могла разобрать слова. — Мальчишки, чего ты от них хочешь? Я с ними поговорю и заставлю их извиниться.

— А если они это сделают, когда в доме будет твоя кошка? — заверещала она. — Что тогда?

— Они же этого не сделали? Они подождали, пока ее уберут.

Дрожащей рукой показав вглубь церкви, она вдохнула полной грудью, готовая разразиться очередной тирадой, но проглотила заготовленные слова, когда Дженкс звучно поцеловал ее, охватив ее всю руками — при этом почему-то крылья их не перепутались, и они парили над полом.

— Я все сделаю, любимая, — сказал он, когда они прервали поцелуй.

Глаза его были так серьезны, что я в смущении отвернулась. Маталина полетела к столу, рассыпая красную пыльцу, а Дженкс, улыбнувшись нам в этакой маскулинной демонстрации… собственной маскулинности, полетел вглубь церкви.

— Джек! — крикнул он, и пыльца с него сыпалась ярко-золотистая. — Ты же знаешь, что этого делать нельзя! Собирай братьев и убирайтесь оттуда. Если мне придется вас оттуда выковыривать, я вам крылья пообрезаю!

— Хм-м… — Айви взяла длинными пальцами очередной крекер. — Надо будет попробовать.

— Что именно? — спросила я, снова пристраивая планшет на колени.

Айви медленно моргнула:

— Поцелуем превратить приступ злобы в блаженство.

Она улыбнулась чуть шире, показав полоску зубов, и струйка льда пробежала у меня по позвоночнику. Во мне смешались страх и предвкушение, такое же неодолимое, как потребность выдернуть руку из пламени. Айви так же ясно это чувствовала, как видела, что я покраснела.

Она встала, выпрямилась, прошла мимо меня волной вампирского аромата к двери, где как раз зазвенел звонок.

— Я открою, — сказала она, провокационно покачивая бедрами. — Дэвид шляпу оставил.

Я выдохнула — медленно, долго. Нет, черт побери, я не адреналиновая наркоманка! И Айви знает, что мы не будем менять наших отношений ни в ту, ни в другую сторону. Но все же… возможность существует, и мне было очень неприятно, что она нажимает на мои кнопки так же легко, как я могу нажимать на ее. Но если ты что-то можешь, это же не значит, что ты это сделаешь?

Сердитая на себя саму, я подхватила пустую тарелку из-под крекеров и пошла на кухню. Может, мне самой нужна полуночная пробежка, чтобы очистить голову от всех вампирских феромонов.

— Кошка в доме! — донесся голос Айви, а потом другой, от которого я застыла как вкопанная.

— Привет! Я Маршал.

Если бы я не застыла от этого медоточивого, соблазнительного голоса, то застыла бы, услышав имя. Я резко повернулась.

— Вы, очевидно, Айви, — добавил пришедший. — А Рэйчел дома?