Демон отверженный

Глава восемнадцатая

Я рассматривала приложенный поверх футболки кружевной черный топ, понимая, что при моих размерах понадобится амулет увеличения бюста, чтобы заполнить его как следует и чтобы плотные участки ткани прикрывали стратегически правильные места. Это был слишком сильный риск в случае, если амулет откажет, и я положила вещь обратно на полку, достав вместо нее нечто менее прозрачное. Улыбаясь, я вытащила шелковую серебристо-черную блузу, которая будет смотреться на мне фантастично, спадая изящными складками как раз до сидящих на бедрах джинсов. Та смесь небрежной продуманности и дерзкой скромности, которую бы одобрил Кистен.

Вспомнив его синие глаза, я удержала улыбку, хотя вышла она достаточно грустной при взгляде на эту блузку. Никуда в такие изысканные места я в ближайшее время не попаду.

Подошла Айви, прошерстившая соседнюю полку. Когда она сосредоточится, у нее движения становятся по-вампирски быстрыми, и она перебирает вещи, используя систему оценки, о которой у меня и понятия нет. Нам всегда приятно было вместе на шопинге, но когда я предложила сегодня этим заняться, она согласилась с неожиданной для меня неохотой. Понимала, наверное, что я хочу ее привести в хорошее настроение перед разговором о вчерашнем событии. Она все еще никак не проявила ни малейшей готовности обсуждать эту тему, но чем больше времени пройдет, тем беспомощней покажутся мои рассуждения.

Совместный шопинг вряд ли создаст ей настроение спокойно воспринять мой обет — о том, что никогда больше ей не прокусить моей кожи, — но с чего-то надо начать. Как ни неприятно, но мне пора взрослеть. Я больше не могу рисковать жизнью ради мимолетных восторгов, пусть даже они укрепят нашу с Айви связь. То, что мы все привели к норме до появления Дженкса, уже не казалось таким важным, учитывая, что мне пришлось ей причинить серьезную боль, чтобы она сумела овладеть собой и своей жаждой крови. Дженкс был прав, что она еще не готова, и я не собиралась доводить до того, что опять придется ее ударить.

Она намного лучше теперь владела собой, но все же инстинкты у нее оставались сильнее воли. Этого было бы мало, чтобы я держалась своего решения, но вынудили меня к этому решению те страшные тридцать секунд, когда я думала, что я привязана.

Мне пришлось начать принимать разумные и разрушительные решения. Будь мир идеальным, мы могли бы, наверное, делать то, что хотим, без последствий, но он, мир, не таков. Будь он совершенным, я могла бы сегодня ночью выйти из дома. А в реальности я рисковать не могла — не верила я, что Тому ума хватит.

А когда ума хватает, хреново жить, подумала я, мрачно глядя на серебристо-черную блузку. Куда веселее мне было быть дурой.

Я посмотрела на Айви — она хмурилась. Может, после кофе с пирожным… ну и еще пинту шоколадного мороженого рядом поставить, на экстренный случай.

— Симпатично, — сказала Айви, держа тот самый лоскут черных кружев, что я только что положила. — Не для моего костюма, но все равно мне нравится.

— Примерь, — предложила я, и она направилась в ближайшую примерочную кабинку.

Я перестала улыбаться, когда она скрылась за дверью, но мы могли разговаривать, потому что ее голова осталась видна. Я устало плюхнулась в кресло, которое здесь поставили для утомленных спутников, и уставилась в потолок. Шея ныла от заживающих укусов, и я пошевелила косметический амулет, проверяя, что он на месте.

Айви молча стащила блузку через голову и надела новую. Музыка из соседней лавки бухала, как сердце в груди, и я оглядела довольно оживленный магазин. Никто не спешил нам на помощь после сердитого взгляда, которым Айви окинула первую же поздоровавшуюся продавщицу, и это меня радовало. Как, черт побери, буду я объяснять Айви, что весь прошлый год, оказывается, я ее водила за нос, и никогда на самом деле не всадить ей в меня зубы? Пусть даже наши ауры слились? Как минимум она взбесится — а потом уйдет. А потом Дженкс меня убьет. Может, если я на все это забью, как-нибудь все пройдет само. Звучало разумно — а я знала, что разумным это не было.

Скрипнула дверца примерочной — Айви вышла и повертелась, глядя на меня вопросительно. От едва заметного блеска приглушенных чувств в глазах она стала настоящей красавицей.

— Черт побери, подруга, просто класс! — высказалась я с энтузиазмом, думая, что с этой едва заметной и неуверенной улыбкой она в любой одежде будет классно выглядеть. Блузка сидела на ней идеально, черные кружева резко контрастировали с бледной кожей. — Ты просто обязана ее взять, она на тебя сшита.

Я кивнула, подтверждая свое одобрение. Потрясающе вампирское сочетание — кружева и бледная кожа. Мне в таком никуда не выйти, но Айви! Еще как.

Она посмотрела на черную ткань, едва закрывающую ключевые точки. Колечко в пупке поблескивало серебряным и красным; рука Айви поднялась к шее прикрыть низкий шрам, оставленный Кормелом. Я не могла не задуматься, о ком она вспомнила, когда почти воркующим голосом сказала:

— Очень мило.

Мило, мило, блин, как все мило. Я не смотрела, когда она повернулась и опять пошла в примерочную.

— Ты ничего не берешь? — спросила она от дверей, и звук отрываемой липучки перекрыл стук ударников. — Уже третий магазин, а ты даже не примерила ничего.

Выпрямившись на мягкой коже кресла, я посмотрела на потолок.

— Бюджет, — ответила я просто.

Айви молчала. Я отвела глаза от потолка и увидела, что она смотрит мне на шею и в глазах ее — страдание и угрызения совести.

— Ты мне не доверяешь, — сказала она вдруг ни с того ни с сего, и вдруг ее движение за дверью прекратилось. — Ты мне не доверяешь, тебе за меня стыдно, и я тебя понимаю. Тебе пришлось меня ударить, чтобы привести в чувство. Мне бы тоже за меня было стыдно.

Я напряглась, села ровнее. Две ближайшие покупательницы обернулись к нам, и я уставилась на Айви, не понимая. Какого дьявола?

— Я сказала, что смогу, и не смогла, — говорила Айви.

С голыми плечами, она резкими быстрыми движениями натянула обратно футболку.

Я встала, пытаясь сообразить, что происходит. Не надо было вести ее по магазинам, надо было напоить как следует.

— Ничего там такого не было, чтобы говорить «не смогла». Айви, ну чего ты? Ты потеряла самообладание, но ты же и взяла себя в руки. Или ты даже не помнишь, что было?

Она стояла ко мне спиной, вешая кружевную блузку на вешалку, и я отступила, выпуская ее. Было, да. Это… это была фантастика. Но больше этого не будет.

Наверное, она это увидела у меня на лице, встала неподвижно, блузка уже на вешалке, аккуратно, как была, в ожидании следующей покупательницы.

— Тогда почему тебе за меня стыдно? — тихо спросила она, и пальцы у нее дрожали.

— Не стыдно мне за тебя ни капли!

Она молча прошла мимо меня, повесила блузку туда, откуда взяла, с резким щелчком вешалки о перекладину, и направилась к двери.

— Айви, постой! — бросилась я за ней, не слушая слов идиотки-продавщицы, жизнерадостно приглашающей нас завтра на большую распродажу.

Детектор чар пискнул на выходе на мой косметический амулет, но никто меня не остановил. Айви уже была на магазин дальше, волосы ее блестели на солнце, проникающем через стеклянную крышу, и я прибавила шагу, чтобы ее догнать. Айви в своем репертуаре — бежит от эмоциональных проблем. В этот раз не выйдет.

— Айви, стой! — догнала я ее. — С какого Поворота ты вбила себе в голову такую глупость? Я тебя не стыжусь. Я балдею, как ты научилась брать себя в руки. Ты не заметила, насколько у тебя лучше получается?

Хотя на мое решение это не повлияет никак.

Она замедлила шаг, остановилась, опустив голову. Люди обтекали нас с обеих сторон, но мы были одни. Я подождала, пока она поднимет глаза, и чуть не испугалась, увидев, как они полны страдания.

— Ты прячешь укусы, — сказала она, понизив голос. — Никогда раньше ты так не делала. Никогда. Это было… — Она опустилась на скамейку, потупилась, глядя в пол. — Зачем тебе прятать мою метку, если ты не стыдишься меня? Я сказала, что удержу себя в руках, и не удержала. Ты мне поверила — я обманула доверие.

Боже ж ты мой! Я аж покраснела, поняв теперь, что можно было прочесть в моем поведении. Подняв руку, я сняла амулет через голову, дернув при этом себя за волосы. Какого черта в книге Кормела нет ничего полезного?

— Я не стыжусь тебя, — сказала я, бросая амулет в ближайшую урну. Подняв подбородок, почувствовала, как прекращает действовать заклинание и видны становятся красные края укусов. — Прятала я их, потому что стыжусь себя. Я всю жизнь прожила беззаботно, как играет в видеоигру ребенок, и только страх, что я привязана к убийце Кистена, заставил меня задуматься, что я делаю. Это не из-за тебя.

Карие глаза потемнели от слез, которых она все-таки ни за что не пролила бы.

— Тебе пришлось впечатать меня в стену, чтобы я прекратила.

— Мне очень жаль, что я тебя ударила об стену, — сказала я, подавляя желание тронуть ее за руку, показать, насколько мне жаль. — Мне вдруг показалось, что ты… убийца Кистена. — У нее исказилось страданием лицо, и я разозлилась. — У меня флешбек случился, Айви! — крикнула я. — Ну я же извинилась!

Айви поиграла желваками на скулах.

— Вот об этом я и говорю, — едко ответила она. — Тебе показалось, что я — убийца Кистена. Так вот: насколько похоже на этого убийцу я должна была себя вести, чтобы у тебя включилось воспоминание?

Вот как, значит. Я прислонилась к жесткой спинке и поднесла руку ко лбу — голова заболела.

— Он играл с моим шрамом, Айви — и ты тоже. Я была прижата спиной к стене — и тогда тоже. И оба раза была испугана. Вот и все сходство. Дело не в тебе, просто это вампирское.

Она обернулась ко мне, хотя я все еще смотрела в дальний конец коридора.

— Он?

Я почувствовала, как расплывается перед глазами обстановка, попыталась вспомнить ту малость, которую удавалось вычленить из эмоций.

— Да, — ответила я тихо. — Это был мужчина. Тот, кто на меня напал. — Я почти ощущала его запах, смесь холода и камня… — Старая пыль. Холодная. Как цемент.

Айви охватила себя руками, глубоко вздохнула.

— Мужчина, — выдохнула она. Длинные пальцы так впились в плечи, что костяшки побелели. — Я думала, что это могла быть я.

Она встала, наклонив голову, и я пошла за ней. Мы по молчаливому согласию подошли к кофейной тележке, и я пощупала, где у меня сумка.

— Я же тебе уже давно говорила, что это была не ты.

Расслабившись от облегчения, она налила две чашечки кофе. Пальцы у нее чуть дрожали, когда она подала мне одну — после того, как я расплатилась на кассе. Эти простые действия немножко нас успокоили, и я отпила из своей чашки, медленно идя вместе с Айви по коридору к машине. У Айви будто огромную тяжесть сняли с плеч и выбросили вместе с моим амулетом. Можно было сейчас на этом остановиться и оставить все как есть, но я должна была ей сказать. Тянуть дальше было бы трусостью.

— Айви?

— Дженкс меня убьет, — сказала она, быстро на меня покосившись. В глазах ее сверкнули слезы. Айви горько улыбнулась и стерла их рукой. — Ты ведь уходишь.

О господи! Уж если Айви ошибется, так на целую милю в сторону. И зачем мне бойфренд, если все нужные драмы и трагедии я могу иметь и без него?

— Айви, — тихо начала я, потянула ее за рукав, и мы остановились посреди обтекающего нас равнодушного народа. — То, что было у меня с тобой — самое пьянящее ощущение за всю мою жизнь. Когда наши ауры слились… — Я остановилась, потому что перехватило дыхание. Но я должна быть с ней честной и в хорошем, и в плохом. — Это было, будто я тебя знаю лучше, чем себя. Любовь… — Я шмыгнула носом. — Черт, реву, — сказала я несчастным голосом. — Айви, как бы хорошо это ни было, я никогда больше такого не сделаю. Вот это я и пытаюсь сказать. Ты больше не прокусишь мне кожу — не потому, что я тебе не доверяю или что ты потеряла самообладание. А потому что… — Я уставилась в потолок, не в силах на нее взглянуть. — Потому что я вдруг подумала, что привязана к вампиру, и никогда в жизни я не была так испугана. — Я рассмеялась желчным смехом. — А ты знаешь, что мне ужасов в жизни хватало.

— Значит, ты уходишь.

— Нет. Но пойму тебя, если ты захочешь уйти.

Я стояла в лучах бьющего в окно солнца и искала слова попроще, которые нельзя не так истолковать или не так понять.

— Ты меня прости, — бормотала я неразборчиво, но знала, что она услышит меня за шумом торговли, — я тебя очень люблю, — черт побери, просто я люблю тебя, но… — Я беспомощно развела руками, увидев, как мрачнеет ее лицо от эмоций — это когда мне хватило мужества поднять на нее глаза. — Кистен погиб, потому что я жила так, будто в моей жизни есть кнопка «перезапуск». Я не могу больше сочетать риск смерти с радостью… кого-то любить. Я больше никогда не разделю с тобой эту радость… — я запнулась, — как бы это ни было восхитительно. Больше я не могу так жить. Я рисковала всем, чтобы…

— Не получить ничего, — перебила она сурово, и я покачала головой.

— Чтобы получить все. Вчера я всем рискнула ради всего, но это было то «все», которое я не могу получить, сохранив то, что больше всего люблю.

Она слушала. Слава тебе боже, кажется, теперь я могу это сказать.

— Нашу церковь, Дженкса и тебя. Тебя, какая ты есть. Меня, какая я есть. Мне нравится, какая я есть, мне нравится то, что есть у нас сейчас. А если ты снова меня укусишь… — Я поежилась, крепче сжимая чашку. — Это так прекрасно, — прошептала я, погружаясь в это воспоминание. — И если ты попросишь, я позволю тебе меня привязать, чтобы так было всегда. Я соглашусь. А тогда…

— Тогда ты перестанешь быть собой, — закончила за меня Айви, и я кивнула.

Она погрузилась в молчание. Я ощущала себя выжатой тряпкой. Я сказала все, что должна была сказать, и оставалось только надеяться, что мы найдем какой-нибудь способ существовать.

— Ты не хочешь, чтобы я уходила, — сказала Айви. Я кивнула. — И ты не хочешь, чтобы я тебя кусала, — добавила она, опустив глаза к зажатой между ее ладонями чашке.

— Нет. Я сказала, что не могу допустить, чтобы ты меня кусала. Есть разница.

Она едва заметно улыбнулась, поглядев на меня, и я не могла не ответить ей такой же несчастной улыбкой.

— Есть, конечно, — согласилась она, чуть изменила позу и глубоко, медленно вздохнула. — Еще бы ей не быть. И спасибо тебе. — Я замерла, когда она неуверенно дотронулась до меня — и отдернула руку. — Спасибо тебе за честность.

Спасибо? Я уставилась на нее:

— Я думала, ты будешь рвать и метать.

Она вытерла лицо, подняла глаза к стеклянной крыше, чтобы зрачки сократились.

— Такое чувство тоже есть, — бросила она небрежно. У меня застучал пульс, руки сжали чашку сильнее. Ощутив это движение, Айви посмотрела на меня. Карие кольца вокруг зрачков стали поуже, но она все еще улыбалась. — Зато ты не уходишь.

Я кивнула, но настороженно:

— Айви, я не кокетничаю, не создаю трудностей. Я всерьез говорю — просто не могу.

Плечи у нее слегка опустились, она обернулась, посмотрела на окружающую нас публику.

— Знаю. Я видела, как ты испугалась, когда думала, что привязана. Кто-то пытался взять у тебя кровь насильно.

Я вспомнила свой ужас. Вспомнила, как согревало меня исходящее от Айви ощущение защиты и понимания, успокаивало, шептало, что все будет хорошо. И пережитое в эти краткие секунды было чуть ли не сильнее, чем восторги крови. Может быть, к этому она стремится. Может быть, это для нее и важно.

Устало сгорбившись, что для нее необычно, Айви подалась вперед. Чуть не коснувшись волосами моих плеч, она прошептала:

— Если ты остаешься не для того, чтобы я могла тебя укусить — значит, остаешься потому, что любишь меня.

И она, сделав глоток кофе, зашагала по коридору медленно и уверенно.

У меня рот открылся буквой «о», и я дернулась следом за Айви:

— Погоди, одну минутку…

А она все равно улыбалась.

— Тебе нравлюсь я, а не чертовы вампирские феромоны, которые ты чувствуешь, когда я тебя кусаю. Кровь я могу где угодно получить, но если ты продолжаешь говорить «нет», значит, это меня ты любишь. За это знание стоит вытерпеть фрустрацию.

Она сняла крышку с чашки и бросила в урну, проходя мимо. Я попыталась смотреть и ей в лицо, и себе под ноги, чтобы ни на кого не налететь. Ближе к дверям магазина народ пошел плотнее, а лицо у Айви осталось спокойное и мирное. Морщины заботы и неуверенности, такие неуместные на ее лице, разгладились. Она нашла мир — пусть не тот, что хотела, но все же мир. Но я же никогда никого не могу оставить в покое.

— Значит… все у нас в порядке?

Айви улыбалась чему-то про себя. Уверенно размахивая свободною рукой, она будто силой воли раздвигала перед собой толпу, и на нее оборачивались.

— Ага, — ответила она, глядя вперед.

У меня зачастил пульс, мышцы напряглись.

— Айви…

— Т-с-с, — сказала она шепотом, и я резко остановилась вместе с ней — она обернулась и приложила мне палец к губам. Она смотрела мне глаза в глаза, и я тоже потрясенно смотрела в ответ. — Не ломай все, Рэйчел, — добавила она, отодвигаясь. — Позволь мне верить в то, во что я верю, чтобы я сохранила здравый рассудок, живя через коридор от тебя.

— Я с тобой спать не буду, — сказала я, желая сразу внести окончательную ясность. Проходивший мимо мужчина окинул нас обеих внимательным взглядом.

— Да знаю я, — отмахнулась она, толкнула дверь, и мы вышли. — Как вчера с Дэвидом съездили?

Я посмотрела на нее подозрительно, не веря ее спокойствию. Мы вышли на солнце.

— Дэвид хочет, чтобы я сделала татуировку стаи, — осторожно сказала я, убирая со рта мотающуюся на ветру прядь волос.

— И что тебе нарисуют? — спросила она жизнерадостно. — Летучую мышь?

Я шла рядом с ней и рассказывала, что имею в виду, пока мы искали мою машину. И я теперь понимала, как тяготило ее наше неудавшееся свидание на крови. Но она абсолютно все поняла неправильно. Она думала, что я стыжусь ее и хочу уйти. А на самом деле мы все равно подруги, и ничего не изменилось.

Но когда мы сели в мою машину и опустили верх, радуясь солнцу, у меня пальцы сами по себе полезли ощупывать красные укусы, еще распухшие и саднящие. При воспоминании о слиянии наших аур у меня мурашки побежали по коже.

Ладно: почти ничего не изменилось.