Демон Жадности. Книга 2

Глава 15

— Силар! Главный — твой, держи его любой ценой!

Ледяной клинок уже рассекал воздух перед моим лицом. Татуировка «Энго» на правом предплечье вспыхнула маной вместе со взмахом самой сабли. Сталь встретилась со льдом с оглушительным звоном, и волна пронизывающего холода, не физического, а магического, пронзила руку до самого плеча, заставив зубы стучать.

Моим противником стал мужчина в черной броне. Его доспехи были гладкими, словно отполированными, без лишних заклепок, выступов и каких-либо украшений, только тонкие, пульсирующие синим светом прожилки, бегущие по нагруднику, наплечникам, наручам.

Шлем скрывал лицо, оставляя лишь узкую прорезь, из которой струился холодный пар. Его оружием был не меч, а кристаллический коготь длиной в локоть, выросший, казалось, из самого наруча.

С каждым взмахом он оставлял за собой шлейф инея, оседающего на камнях под нами мертвыми белыми узорами. Каждый блок «Энго» отбрасывал меня на шаг назад.

Сабля звенела от ударов, вибрируя в костяшках пальцев, которые быстро теряли чувствительность. А когда я пытался контратаковать, синие прожилки на его броне вспыхивали ярче, и пространство перед ним сгущалось, как студень, гася и отклоняя мои выпады.

Значит «Грюнер» был бесполезен. Только сталь на сталь, но как тягаться с Хроникой на его поле? Скорость падала, пальцы превращались в сосульки, и даже активация всех дублирующих татуировок не спасала…

Слева грянул гром. Силар, в разорванной до почти полной наготы одежде, стоял перед живой горой в латах. Его противник был еще на голову выше и так немаленького пирата, шире в плечах, закован в пластины металла, покрытые сложными гравировками, мерцавшими кроваво-красным.

Двуручный молот в его руках выглядел не просто оружием — это была дубина бога войны, с шипастым набалдашником размером с баранью тушу. И он обрушивал ее на Силара с силой, способной расколоть скалу пополам.

Однако Силар не отступал и не уклонялся. Он принимал удар за ударом, мастерски перенаправляя атаки тяжеленного молота своими мечами. Руки — могучие, жилистые, с переплетенными венами — мелькали в воздухе, металл клинков искрился энергией Хроники. Однако, даже не беря в расчет разницу в стадиях, оружие Силара было лишь на уровне Сказания, тогда как его противник явно орудовал Хроникой.

БУУУМ! Звук ударил по барабанным перепонкам. Силар, не сумевший вовремя перенаправить удар, был вынужден принять атаку в жесткий блок.

Его тело дернулось, как под током, они оба рухнули на землю Изнанки, ноги Силара проехали назад по камню, оставив борозды. Каждая мышца на его торсе и руках вздулась, напряглась до предела, дрожа от нечеловеческого усилия. Сухожилия на шее выступили как канаты.

Но он выдержал. Выстоял под чудовищной мощью. Из-под его ладоней пошел пар — то ли от трения, то ли от перегрева артефакта. Гигант в латах рыкнул от удивления и ярости.

— Ты… силен… — прошипел гигант сквозь шлем, его голос был низким, как скрежет камней. — Но недостаточно!

Резкая вспышка маны из молота — и Силара отбросило в сторону, спиной он сбил несколько острых скальных выступов. И, хотя быстро снова принял вертикальное положение, тут же сплюнул хорошую порцию крови.

Справа металась Ярана, как загнанная лань перед гепардом. Ее противником был тонкий и стройный Артефактор в странных доспехах, переливающихся подобно ртути. Они не просто сияли — они переливались, то и дело сливаясь с ночным небом, делая его очертания размытыми и нечеткими.

Вообще, броню Артефакторы использовали довольно редко, тем более на высоких рангах. Энергетические щиты были прочнее большинства металлов, тяжелые доспехи сковывали движения и осложняли полеты на «Прогулках», и хотя в более массивные предметы можно было запихнуть более мощные зачарования, у подобного был предел, ограниченный уровнем артефакта.

Однако, похоже, эти трое, посланные «Балом Невинности», были и укомплектованы в соответствии со статусом «Бала», то есть по полной программе.

Парные клинки в руках противника Яраны не просто светились — они горели ядовито-зеленым пламенем, оставляя в воздухе шипящие следы. Каждая капля этой зеленой энергии, упавшая на камень, тут же начинала его разъедать с противным шипением и дымом.

Ярана отстреливалась из своего пистолета, пытаясь поддерживать максимальную дистанцию, ее лицо было бледным как мел, губы плотно сжаты, глаза широко раскрыты от концентрации.

Пули летели точно, но противник уворачивался с кошачьей грацией, а то и просто рассекал выстрелы клинками. Дистанция, на которой Ярана была сильна, таяла с каждым мгновением.

— Коалиция! — крикнула Ярана, попытавшись хоть как-то остановить напор. — Вы атакуете офицера Коалиции!

Хриплый, насмешливый смешок был ей ответом. Похоже, ей не поверили.

Противник сделал молниеносный выпад. Один клинок прошипел в сантиметре от горла Яраны, заставив ее резко откинуться.

Второй, в тот же миг, блеснул зеленым пламенем и вонзился в щит ее защитного артефакта. Раздался звук, как от раскаленного железа, опущенного в воду.

Кислота клинка быстро прожгла энергетический щит и, хотя удар потерял семьдесят процентов импульса, лезвие-таки прошло сквозь защиту и вонзилось Яране в плечо. Девушка вскрикнула от боли, резко дернула руку.

Кровь, алая и горячая, брызнула на серый камень, смешавшись с зеленой жижей и зашипев едким дымом. Пистолет выпал из ее онемевшей руки, звякнув о камни.

Развязка Сказания против Хроники… даже Пролога… Это был не бой. Это была казнь.

И у меня, несмотря на то, что дублирующие татуировки и высочайшие навыки контроля маны делали меня ощутимо сильнее не только обычного артефактора стадии Кризиса Сказания, но и сильнее Яраны, все было далеко не радужно.

Мой «ледяной джентльмен» не давал передышки. Его кристаллический коготь снова взметнулся, на этот раз в низком, подсекающем ударе под колени.

Я едва успел подставить «Энго», отбивая клинок вниз. Удар пришелся по лезвию, и новая волна леденящего магического холода пронзила пальцы.

Я отпрыгнул назад, пытаясь создать дистанцию, но он был словно моя тень. Его свободная рука (вернее, наруч, из которого тоже торчал короткий кристаллический шип) взметнулась.

Не удар — выдох. Сгусток сконцентрированного холода, видимый как искажающий воздух поток, ударил мне прямо в центр груди.

«Лисфаль»! Магический щит — полупрозрачный, желтоватый — вспыхнул передо мной. БАМ! Удар был чудовищным. Щит треснул, как стекло, и разлетелся осколками света. Остаточная сила удара врезалась мне в грудь, как кувалда.

Воздух с хрипом вырвался из легких. Я полетел назад, потеряв ориентацию, и всей спиной, а потом и затылком, врезался в острый выступ скалы. В глазах помутнело, во рту заблестел медный привкус крови.

Грохот слева перешел в рев боли. Силар не удержался. Гигант в черно-красных латах рванул молот на себя с рычащим торжеством, используя инерцию и превосходство в силе.

Потом, сделав шаг вперед, он развернулся всем корпусом и нанес не вертикальный, а сокрушающий горизонтальный удар, бичом проходящий на уровне пояса. Силар, все еще пытавшийся восстановить равновесие, успел лишь подставить меч, держа его плашмя.

Звук ломающейся стали был ужасающе громким и четким. Силар издал короткий, заглушенный стон, больше похожий на хрип. Несмотря на то, что он сумел воспользоваться импульсом удара и отскочить в сторону, осколки его меча вонзились ему в руку.

Гигант неспешно, с тяжелой поступью, пошел на него, занося свой чудовищный молот двумя руками для финального, добивающего удара. Красные гравировки на его латах пылали зловещим светом.

Мы проигрывали и по рангам, и по качеству артефактов. Даже если у наших противников было меньше боевого опыта, чем у нас (что было далеко не фактом), шансов на победу не было никаких.

Оставался один вариант и одна возможность спастись и победить. Я повернул голову.

Мерцание. Тусклое, но упорное. Не магическое свечение, а отблеск дорогой, коричневой кожи на фоне серой, пористой поверхности Изнанки. Кейс. Проклятый кейс с деньгами и… сокровищем.

Он лежал в нескольких шагах, выпущенный сразу после начала боя, будто дразня. Крышка отскочила при ударе, приоткрыв содержимое. Среди вылетевших из своих ячеек слитков густой маной пульсировало оно. Ядро артефакта.

Не просто уровня Хроники или Сказания. Предание.

Ядра Историй должны были быть сделаны из материалов, проводящих ману. Ядра Сказаний — из материалов, накапливающих ману. Ядра Хроник —из материалов, порождающих ману.

В ядрах Преданий не было каких-то новых функций. Но эти три были в них выведены на качественно новый уровень. И самым большим бонусом лично для меня было то, что такие ядра могли накапливать в себе ману в огромных количествах, в теории куда больших, чем было даже у самих Артефакторов Предания.

Насколько мне было известно, сделано это было для того, чтобы в артефактах Предания можно было запечатывать полноценные боевые техники и использовать с минимальным применением собственной маны. По сути полностью экипированный Артефактор Предания был как сразу несколько «голых» Артефакторов Предания сразу.

Сейчас, правда, мне на это было глубоко наплевать. Куда важнее было то, что в ядре содержался огромный запас маны, в десятки раз больший, чем в безоаре шиваро-матриарха и куда больший, чем эквивалент тех трехсот семидесяти тысяч золотых, за которые это ядро купил бабуин.

Правда, подобное количество маны с высокой долей вероятности просто выжгло бы меня изнутри. Вот только выбора не было. Ни секунды на раздумье. Либо безумие сейчас, либо смерть через мгновение.

Я действовал на остатках рефлексов и чистой животной ярости. Мышцы ног, игнорируя протест связок и ледяную слабость, сжались как стальные пружины. Проигнорировав своего противника и его атаку, я рванулся вперед, к кейсу.

Движение было резким, некрасивым, всем телом, с расчетом на инерцию. «Энго» в моей правой руке даже не поднялся для парирования — я просто отчаянно махнул им в пустоту слева от ледяного Хроники, широко и неуклюже. Финт. Жалкий, последний.

— Глупец! — раздался из-под шлема голос, лишенный даже презрения — лишь холодная констатация.

Ледяной клинок, уже коснувшийся кожи моей шеи тонкой ледяной иглой, плавно скользнул вниз, следуя за моим падением. Острие прошило ткань моего мундира чуть ниже ключицы, вонзилось в мышцу, зацепилось за кость с хрустким скрежетом.

Боль! Острая, обжигающе-холодная, выворачивающая нутро. Но я уже катился по камням, кувырком, прямо к кейсу. Моя левая рука, окровавленная, с потемневшими от холода пальцами, судорожно рванула крышку до упора.

Маска на моей груди взревела внутри черепа немым воплем. Она не спрашивала. Она требовала.

Я не думал. Не колебался. Пальцы сжались на ядре Предания.

— МОЕ!

Мир взорвался белым светом и абсолютной тишиной.

Это не было поглощением. Это было… вселенское сжатие и последующий Большой Взрыв. Сфера не растворилась — она коллапсировала мне в руку, будто Маска просто проглотила ее целиком.

Я услышал кости. Свои собственные. Ребра трещали, как сухие ветки под сапогом. Грудина прогнулась внутрь от фантомного удара, а потом выгнулась наружу от распирающей силы.

Боль была не белой — она была абсолютной. Исчезли зрение, слух, тактильные ощущения. Осталось только всепоглощающее пламя чистой энергии, пожирающее меня изнутри.

Это длилось всего мгновение, иначе я бы точно умер. А затем вся чудовищная, запредельная энергия, скрытая в ядре, устремилась в мое собственное ядро маны из золотых линий на моей груди. Не потоком — сверхновой звездой, вспыхнувшей в моей грудной клетке.

Мое ядро — крошечная, хрупкая сфера на Кризисе Сказания — встретило этот потоп. Оно не поглощало — его раздувало, как пузырь, растягивая тончайшую оболочку до прозрачности.

Стадия Кризиса Сказания? Она промелькнула как миг, оставив лишь ощущение лопнувших магических капилляров.

Развязка? Эпилог? Они слились в один сплошной вопль перегруженных плоти и духа.

Дымная мана Сказания начала сгущаться с дождевую ману Хроники, но, в отличие от прошлого прорыва в туше матриарха шиваро, сейчас все происходило настолько стремительно, что конденсирующиеся капельки маны не выдерживали и снова распадались на дымные вихри.

К тому же часть энергии я в принципе не мог удержать в ядре, она изливалась наружу неконтролируемым потоком. Впрочем, я быстро нашел этому потоку применение.

Я не контролировал его — направил. Эту ярость, этот хаос, я влил в свои артефакты и татуировки. Они были моими шлюзами в бушующее море.

«Энго» в моей правой руке взревел в агонии. «Грюнер» в левой раскалился докрасна, обжигая ладонь.

По эфирному лезвию сабли поползли черные, зловещие трещины, как по перекаленному стеклу. Я даже не ударил — я просто толкнул ею в сторону ледяного Хроники, который уже делал новый выпад.

Звук был чудовищным. Не звон металла, а грохот артиллерии. Кристаллический коготь противника не просто отлетел — он испарился на глазах от точки удара вверх, превратившись в облако сверкающей пыли.

Волна, видимая как сфера искаженного воздуха, ударила в черную броню. Синие прожилки на ней вспыхнули панически ярко, создавая многослойный, мерцающий щит.

Хронику отшвырнуло назад, как пушинку в урагане. Он врезался в острый выступ скалы в десяти метрах, упал на колени, тяжело дыша.

Я не чувствовал победы. Я чувствовал, как моя правая рука горит изнутри. Боль вернулась, уже физическая, смешанная с опьяняющим, головокружительным приливом неукротимой силы, какой я не испытывал никогда в жизни.

Мана бурлила во мне, как расплавленная лава в тонком сосуде, ища выхода, сжигая все на своем пути. Я стремительно поднялся. Каждое движение давалось мучительно.

Тело горело изнутри, кости ныли от перегрузки, из раны на плече хлестала алая струя. Однако при всем этом я будто бы никогда не чувствовал себя лучше, хотя и понимал, что эта эйфория временна.

— ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ, УРОД⁈ — голос, прежде ледяной и безэмоциональный, теперь был хриплым воплем безумия и боли.

Он не понимал. Как? КАК Артефактор Сказания мог… ЭТО? Ну, что же. С учетом того, что мне эту способность дала Маска, я тоже не особо понимал.

Я не ответил. У меня не было воздуха для слов, только для хриплого, кровавого дыхания.

Я поднял левую руку. Выплеснул накопившийся хаос в его сторону. Сгусток белесого, слепящего пламени, перевитый живыми, извивающимися молниями черной, нестабильной маны вылетел из «Грюнера».

Хроника вскинул руки, снова поднимая защитный барьер. Сгусток ударил в него, мана артефактной брони взвыла, стремительно испаряясь. Щит не развалился — уровень Хроники и его артефакты все еще были крайне могущественны.

Но он прогнулся внутрь под чудовищным давлением неконтролируемой мощи. Белесое пламя и черные молнии лизали его поверхность, прожигая дыры, вырывая куски защитного поля.

Синие прожилки на броне Хроники темнели, трескались и гасли одна за другой, как перегоревшие лампочки. Я шел на него. Шаг за шагом. Каждый шаг отдавался новой волной мучительной боли в перегруженном теле.

Каждая атака — новый выстрел «Грюнера» — выжигала меня изнутри, ускоряла разрушение татуировок-артефактов, отрывала кусочки от ядра. Золотые линии на груди пылали, как каленое железо, вытягивая последние соки из поглощенного ядра Предания.

Однако я теснил его. Артефактора Завязки Хроники! Его безупречная защита, его холодная уверенность — все трещало по швам под бешеным напором мощи, купленной ценой моих артефактов и моего собственного тела.

Он больше не нападал. Он отчаянно оборонялся, продолжая отступать.

Вот только это не могло длиться вечно. Мне нужно было завершить прорыв и в какой-то момент, когда стало понятно, что противник подавлен и не станет контратаковать, даже если я слегка снижу напор, я переключил почти все внимание на происходящее в ядре маны.

Чудовищная энергия Предания, втиснутая Маской в мой хрупкий сосуд, рвалась наружу через артефактные татуировки и артефакты, но они уже были на грани распада.

А ядро, переполненное чужой, неукротимой силой, не было способно нормально пройти этап конденсации из-за слишком огромного объема энергии. И даже то, что я, наконец, соизволил сосредоточиться на разрывающих его силах, не особо-то помогало.

Этот процесс должен был занимать месяцы, годы медитативной концентрации, подготовки тела и духа, накопления ресурсов. Тончайшая работа по преобразованию пара в жидкость под контролем воли.

Я же втискивал его в долю секунды, под аккомпанемент рева боя, стона собственной плоти и душераздирающего звона распадающихся артефактов. Дымчатая мана Сказания, переполнявшая ядро, сжималась под невыносимым давлением внешней энергии Предания.

Первые капли дождевой маны Хроники начали формироваться в эпицентре вихря — не капли, а скорее зерна. Тяжелые, невероятно плотные, мерцающие холодным белым светом.

— ГРАААА! — я выпалил очередной сгусток хаоса из «Грюнера».

Боль в моей левой руке достигла апогея, ощущение было такое, будто запястье стало стеклянным и его разбивают на мельчайший песок ударами сотен молотков. Она мешала сосредоточиться, сбивала концентрацию, замедляла процесс.

Но я не мог прекратить стрелять. Если я замедлюсь — Хроника опомнится, контратакует. Если я не прорвусь сейчас — Силар умрет под молотом гиганта, Ярана падет от зеленого клинка.

Я сжал волю в тисках, заставив вращение ядра ускориться до безумных оборотов, игнорируя треск ломающихся магических структур внутри. Давление внутри стало запредельным. Грудная клетка скрипела, ребра угрожающе расходились под кожей, как сломанные зонтики. Казалось, вот-вот лопнет грудная пластина.

Дождевая мана Хроники конденсировалась теперь не зернами, а тонкими, холодными струйками. Белоснежные ручейки кружились внутри оставшихся дымных вихрей, сдавливаемые со всех сторон алой, густой и плотной массой маны Предания.

Я продолжал подталкивать процесс все дальше и дальше, надеясь на чудо, надеясь, что сумею выдержать, что тело, дарованное Маской, выдержит…

Не выдержало.

Ядро не просто перегрузилось. Оно заклинило. Трещины на его стенках расширились, залились странным, нездоровым светом. Давление внутри достигло точки невозврата… и не нашло выхода через плавную трансформацию или контролируемый сброс.

Вместо того чтобы рассеяться, отдав избыток силы для завершения конденсации… ядро взорвалось.

Свет погас. Звук исчез. Боль отступила. На одно невыразимо долгое мгновение я исчез. Существовала лишь точка абсолютной пустоты, тишина после финального аккорда мироздания. Я был нигде. Я был ничем. А потом…

Боль вернулась. Но это была не боль. Каждая молекула моего тела взорвалась изнутри. Я не чувствовал тела. Я был болью. Я был хаосом неконтролируемой маны всех трех уровней — дымчатой серости Сказания, белой текучей холодности Хроники, багровой ярости Предания, — вырвавшейся на свободу из разрушенного сосуда и смешавшейся в безумном вихре разрушения.

Сознание угасало, растворяясь в этом магическом шторме, как сахар в кипятке. Но в этом угасающем разуме вспыхнула безумная, но и гениальная мысль.

Ядро… уничтожено. Сосуд… разбит вдребезги. Но Маска… она же кормила меня, возродила меня. И если она может отдавать ману… почему не может… ЗАБРАТЬ НАЗАД?

Это был не расчет. Это был вопль. Последний, отчаянный жест обреченного. Никаких нормальных выходов не существовало. Только авантюра ценою в то, что от меня осталось.

Я собрал клочья воли — не для управления хаосом, это было невозможно, а для… команды. Приказа Маске. Не мольбы. Императива. Я вцепился мысленными когтями в жгучую пустоту в груди, в эти пылающие золотом линии узора, и из последних сил, со всей яростью и безнадежностью, толкнул внутрь:

ВОЗЬМИ! ВСЮ ЭНЕРГИЮ! ВСЮ МАНУ! ЗАБЕРИ ОБРАТНО! СЕЙЧАС ЖЕ!