Демон Жадности. Книга 2

Глава 14

Мы вернулись обратно в основной зал, где воздух стал еще гуще от смеси запахов разгоряченных тел.

— Ты понимаешь, что нас сейчас могут разорвать на куски? — ее шепот напоминал шипение раскаленного металла. — Если они поймут…

Я не дал ей закончить, жестом подозвав к себе одного из слуг. Отдав ему номерок бабуина, я кратко распорядился, вкладывая в голос все нотки высокомерия, какие только мог изобразить:

— Кейс. И не заставляй нас ждать.

Слуга слегка склонил голову, но его глаза за маской внимательно изучили наши фигуры. Я почувствовал, как Ярана непроизвольно прильнула ко мне, то ли подражая выдре, то ли пытаясь скрыть нервозность.

Когда слуга растворился в толпе, Ярана резко развернулась ко мне:

— Ты вообще представляешь, что будет, если они поймут подмену?

Я лишь усмехнулся.

— Прекрасно представляю. Так что лучше бы тебе успокоиться и не дать им понять.

Слуга вернулся быстрее, чем я ожидал, неся черный кожаный чемодан с серебряными застежками.

— На оплату, — бросил я, ощущая неестественную тяжесть чемодана.

Кабинет клерка аукциона оказался небольшим, освещенным тусклыми матовыми лампами, заставленным ящиками и шкафами с документами.

Сам клерк, такой же голый, как и все, но с поразительной белизной кожи, сидел за столом из темного дерева. Его стальная маска отражала искаженные очертания наших тел.

Я отдал ему аукционную табличку, он быстро сверился со своими записями.

— Общая сумма покупок, — его голос звучал механически, — три миллиона семьдесят три тысячи золотых. Оплата?

О как. Похоже, бабуин купил сегодня что-то кроме пиратского капитана.

Я щелкнул застежками чемодана, и крышка с характерным шипением откинулась, обнажив ряды золотых слитков, уложенных в бархатные ложементы. Каждый слиток размером с ладонь сверкал холодным блеском, его поверхность была покрыта тончайшей паутиной магических рун — защитных чар высшего порядка.

Сорок слитков по сто тысяч. Четыре миллиона. Охренеть, конечно. Куда лучше, конечно было забрать все себе. Но мне бы не позволили уйти, оставив выкупленные бабуином лоты.

— Тридцать один, если мои расчеты верны, — произнес я, начав выкладывать слитки на полированную поверхность стола. Каждый раз, когда металл касался дерева, раздавался мелодичный звон, словно кто-то ударял по хрустальному бокалу.

Клерк за столом специальным артефактом быстро проверял слитки на подлинность.

— Сдачу можете оставить себе, — сказал я, кладя на стол тридцать первый слиток, намеренно сделав голос томным и пресыщенным. — В качестве благодарности за… исключительный сервис.

Я небрежно обнял Ярану за талию, чувствуя, как ее мышцы напряглись под моей ладонью. Ее кожа была влажной от пота, но холодной, как мрамор.

— Раз уж мне посчастливилось найти столь восхитительную спутницу, — продолжил я, целуя ее плечо, — мы бы хотели получить наши покупки и удалиться. Надеюсь, это не проблема?

Клерк улыбнулся, и его губы растянулись неестественно широко, обнажив ряд идеально ровных белых зубов:

— О, конечно же нет, уважаемый господин! — Его голос стал слащавым, как переспелый фрукт. — Ваш кейс будет ждать вас в такси. А машина с… особым грузом… — Он сделал многозначительную паузу, — последует за вами куда угодно.

Его пальцы скользнули по слиткам, собирая их сейф:

— Могу ли я предложить вам эскорт? Наши стражи обеспечат…

— Не стоит, — резко прервал я, чувствуя, как Ярана незаметно прижимается ко мне. — Мы ценим уединение. Особенно в такие… интимные моменты.

Клерк склонил голову, его глаза за маской сверлили меня:

— Как пожелаете.

Спустя несколько минут мы уже вернулись в раздевалку, правда, не ту же самую, через которую заходили. Еще через минуту слуга принес два комплекта одежды, которые обменял на наши номерки.

Бархатный костюм глубокого синего цвета оказался настолько темным, что казался черным при определенном освещении. Серебряные пуговицы были выгравированы миниатюрными львиными головами. Рубашка из шелка скользила между пальцами, как живая.

Бабуин был у́же меня в плечах, но при этом толще, так что идеально костюм не сел, но, придав себе немного неопрятный вид, не удивительный после того места, где мы побывали, я смог добиться достаточной естественности облика.

Выдра явно была куда субтильнее и ниже Яраны, но ее платье оказалось настолько откровенным и открытым, да к тому же обтягивающим, что в любом случае выглядело бы маленьким. На подтянутых мышцах Яраны, по моему субъективному мнению, оно смотрелось даже лучше, чем смотрелось бы на тонкой выдре.

Однако туфли растянуть было невозможно и Ярана не смогла даже вставить в них свои ножки, не то, что нормально ходить.

— Просто не надевай их, — ответил я. — Возьми в руку и сделай вид, что слишком пьяна, чтобы ходить на каблуках.

Ярана кивнула, тяжело вздохнув. Ее рука обвила мою шею, а тело обмякло, будто лишенное костей.

Мы оставили маски внутри, я взял кейс с почти миллионом золотых и мы вышли обратно в зал ресторана, слегка покачиваясь от наигранного опьянения.

Ярана прижималась ко мне всей тяжестью, ее горячее дыхание обжигало шею. Она играла свою роль безупречно — если бы не стальная хватка ее пальцев, впившихся мне в бицепс, я бы и сам поверил в этот спектакль.

Холодный ночной воздух ударил по лицу, освежая и смывая запахи секса, роскоши и вседозволенности. Я сделал глубокий вдох, осмотрел площадку перед рестораном, где стояло несколько десятков одинаковых машин.

На лобовом стекле одной из них заметил изящное стилизованное изображение головы бабуина. Глаза зверя были сделаны из золотой фольги и мерцали в свете уличных фонарей, создавая жутковатую иллюзию, что изображение следит за нами.

— Наш экипаж, — указал я на машину Яране.

Дверь такси открылась с тихим шипением, выпустив волну теплого воздуха. Внутри пахло дорогой кожей и чем-то химическим — слишком сладким освежителем, пытавшимся перебить более темные, животные запахи.

Таксист, коренастый мужчина с бритой налысо головой и шрамом через левую бровь, повернулся к нам. Его пальцы с обкусанными ногтями и татуировкой в виде паука на тыльной стороне правой руки нервно постукивали по рулю.

— Добрый вечер, господа, — поздоровался он. — Как мне к вам обращаться?

Я вздрогнул. Было очевидно, что он спрашивал не настоящие имена, а пароли, причем те, которых мы не могли знать.

Ответом стал мой кулак, со всей силы врезавшийся таксисту в челюсть. В момент удара я активировал ту же комбинацию из пралича и «Сотни порезов». Тело мужчины задрожало, а затем обмякло, как тряпичная кукла. Тонкая струйка слюны потекла по его подбородку.

— Быстро, — бросил я Яране, стягивая с себя бархатный мундир. — Одевай его.

Ткань шипела, скользя по вспотевшей спине, а серебряные пуговицы с львиными головами звякали, как кандалы.

Я перетащил обмякшее тело таксиста на заднее сиденье. Вместе мы натянули на него мой мундир.

— Ложись головой ему на колени, — отдал я следующую команду, перелезая за руль. — Притворись, что… занята.

Ярана скривила губы в гримасе отвращения, ее нос сморщился, будто она учуяла тухлятину.

— Ты серьезно? — она бросила на меня взгляд, полный немого ужаса и обещания будущей мести.

— Чем реалистичнее и стыднее, тем меньше вопросов, — прошипел я, заводя машину и выруливая к выезду со стоянки, где под навесом маячила коренастая фигура охранника.

Когда мы подъехали, он шагнул навстречу машине, однако не стал именно преграждать нам дорогу и это было его ошибкой.

— Остановитесь для проверки, — донесся глухой голос.

Но я лишь замедлился, открыв свое стекло, а также, протянув руку в щель между водительским сиденьем и боковиной, заднее стекло, открывая вид на якобы старающуюся над таксистом Ярану.

На моем лице, обращенном к охраннику, в этот момент четко читалось: «Ты же понимаешь, что если я сейчас остановлюсь, то мы оба останемся без работы?». Эту гримасу я сопроводил выразительным вздохом.

Охранник замер на секунду, оценивая обстановку в машине, а затем с таким же тяжелым вздохом кивнул и отошел в сторону. Следом за нами с парковки выехал черный грузовик, очевидно, с капитаном Силаром на борту.

Я вжал педаль в пол, и такси покатило по улицам ночного города.

Остановился, добравшись до того самого дома, где месяц назад мы захватили Зарога. Тут скорее всего в ближайшее время не будет никого. Перебрался обратно на заднее сиденье, чтобы выйти из машины, как пассажир, а не как водитель, открыл дверь.

Выйдя под начавшийся мелкий дождь, я зашагал к фургону.

— Хочу проверить груз, — сказал я водителю. — Открой.

Он недовольно поморщился, но вылез из кабины, подняв воротник, подошел к кузову, открыл ключом замок. Через минуту обездвиженный водитель уже лежал в том же кузове.

Против Хроник, мана которых начинает естественным образом пропитывать тело, этот трюк потеряет всякую эффективность. Но против Историй и Сказаний это была беспроигрышная комбинация.

Забравшись в кузов, я сразу почувствовал запах — смесь соленой рыбы, дешевого табака и чего-то непонятного. Пустые деревянные ящики, обитые изнутри грубой мешковиной, занимали большую часть пространства. Я принялся швырять их на дорогу, освобождая место перед клеткой с человеком внутри.

Силар Демиан, известный как Бешеный Медведь, сидел на корточках, клетка была слишком маленькой, чтобы он мог встать в полный рост. Его могучие плечи едва помещались между прутьями.

Артефактные кандалы на запястьях и лодыжках мерцали тусклым синим светом, подавляя его ману. Кляп из грубой холстины впился в уголки рта.

Протянув руку через прутья, я сорвал клям одним резким движением.

— Я слышал о тебе, Бешеный Медведь, — сказал я, глядя в его налитые кровью глаза. — Знаю, что, несмотря на прозвище, ты предпочитаешь относиться к пленникам гуманно и никогда не убиваешь без необходимости.

Силар хрипло закашлялся, его пересохшие губы покрылись свежими трещинами. Кашель перешел в рвотные спазмы — судя по всему, его не кормили несколько дней.

— Но теперь дороги назад нет, — продолжал я, указывая на клеймо раба, выжженное на его плече. — Даже если я отпущу тебя, в пиратство тебе дорога закрыта. Ни один экипаж не примет бывшего раба. И тем более никто не пойдет за «ошейником».

Он попытался что-то сказать, но выдал лишь хрип. Я достал флягу и поднес к его губам. Он жадно глотнул, вода стекала по его заросшей щеке, смешиваясь с грязью и потом.

— Что ты… — он снова закашлялся. — Что ты хочешь сказать?

— Я предлагаю тебе другой путь, — сказал я, показывая ключ от его кандалов, найденный в конверте в такси. — Слышал о Мидасе?

Его глаза округлились.

— Недавно был слух, что главы Перекрестка объединились против предателя по имени Мидас и убили его. Это ты? Ты выжил?

— Да, и никогда никого не предавал. Скорее уж меня предали. И судя по тому, что тебя загребли на каких-то вшивых окраинных Руинах, дело тоже было не в одной твоей глупости.

— Да, — рыкнул Силар. — Не в ней.

— Понимаю, что ты можешь сказать. Но, чтобы получить шанс на возмездие, я вступил в Коалицию. И предлагаю тебе сделать то же самое. Присоединяйся ко мне и мы сможем вдвое быстрее наказать и твоих, и моих предателей. Других шансов у тебя не будет. Бывший пират и бывший раб больше нигде не найдет себе места. Можно, конечно, присоединиться к чему-то наподобие «Непроглядной Ночи Исхаки». Но что-то мне подсказывает, что методы таких кортелей и синдикатов тебе настолько же противны, насколько они противны мне.

Это был очень рискованный шаг. Раскрытие Силару моей истинной личности (Гильом был не в счет, как, разумеется, и мое земное прошлое), могло поставить под угрозу все мои планы по разгромному возвращению в Перекресток.

Но я понимал, что такой как Силар не будет слушать ни случайного человека, пусть даже спасшего его от участи раба, ни тем более случайного Артефактора Коалиции. Ему было нужно что-то, что нас объединяет, чтобы хотя бы допустить идею о присоединении ко мне.

Силар поднял на меня взгляд. В его глазах читалась ярость, но и понимание. Он знал — я говорил правду. Его могучая грудь вздымалась, мышцы напряглись, заставляя клеймо растягиваться, как живое.

— Выбирай сейчас. Я не буду заставлять тебя, хотя твой рабский ошейник тоже в моих руках. Но если ты откажешься, то я простой развернусь и уйду.

Он закрыл глаза. Затем медленно, с трудом, кивнул.

— Надеюсь, даже после того, как ты стал рабом, твоя честь осталась при тебе, — хмыкнул я.

Ключ повернулся в замке с металлическим щелчком, который отозвался эхом по всему кузову грузовика. Кандалы разомкнулись, с грохотом упав на ржавый пол.

Силар вздрогнул всем телом — его мышцы, долгое время скованные артефактными оковами, наконец-то освободились. Через окуляр я наблюдал, как по его телу бежит мана.

— Вот, — я швырнул ему сверток, который нашел на одном из ящиков. — Твои вещи, судя по метке.

Силар развернул холщовую ткань, облачившись в просторные кожаные штаны, грубую рубаху, простые сапоги и подвязавшись широким кушаком.

Мы выволокли водителя такси из машины, немного испугав Ярану. Силар подхватил его под мышки с легкостью, с какой обычный человек поднимает котенка.

— В кузов? — хрипло спросил он.

Я кивнул. Силар швырнул тело в грузовик, к водителю этого же грузовика. Дверь захлопнулась с громким металлическим эхом, я повернул ключ в замке и выбросил его в канаву.

— Знакомься, Ярана, — сказал я, когда Силар опустился на водительское сиденье такси. Его огромные ладони с трудом обхватывали руль — пальцы, каждый толщиной с хорошую сардельку, сжимали кожаную оплетку. — Наш новый боец. Бывший капитан Силар Бешеный Медведь, теперь добровольно вступает в Коалицию.

Ярана, вздрогнув, осмотрела Силара. Было очевидно, что ей, мягко говоря, не по себе, но она постаралась этого не показывать.

— Трогай, — сказал я, — я скажу куда.

Тем временем мои пальцы нащупали под сиденьем органично встроенный ящик. Выдвинув его, я достал небольшую шкатулку.

Замок открылся с тихим щелчком. Внутри, на черной бархатной подкладке, лежало оно. Ядро Предания.

Оно пульсировало мягким алым светом, наполняя салон такси теплым мерцанием. Маска на моей груди вздрогнула, а затем начала вибрировать, словно мурлыча от удовольствия.

— Черт возьми… — прошептал я. Мои пальцы непроизвольно сжались на крышке шкатулки. Ядро было размером с кулак ребенка, его поверхность покрыта сложными узорами, которые переливались в такт пульсации.

Это определенно стоило тех трехсот семидесяти трех тысяч, что заплатил бабуин.

Вернувшись в отель, быстро забрав наши артефакты и переодевшись в привычную одежду, мы поспешили в доки, по пути заскочив в артефактную лавку и купив Силару «Прогулку» и пару двуручных мечей-Сказаний, которые он явно намеревался использовать одновременно.

Вот только катер «Летучий Лис», на котором мы прибыли, стоял на ремонтной платформе с открытыми панелями корпуса. Механик в заляпанном маслом комбинезоне что-то ковырял внутри двигателя, разбрасывая вокруг инструменты.

— Ремонт ещё на два дня, — буркнул он, не отрываясь от работы, когда я спросил о сроках. — Турбина треснула.

Я выругался про себя и повернулся к причалу с арендой. Там болталась жалкая небесная лодчонка с потрёпанными бортами и ржавым двигателем. Максимум на что она годилась — это недолгие выходы в Небо в непосредственной близости от Руин.

— Нам это не подходит, — прошипела Ярана, осматривая потрёпанное судёнышко.

— Выбора нет, — ответил я, отсчитывая арендную плату. — Нам нужно исчезнуть, а это самое незаметное и непримечательное, что тут есть.

Мы погрузились и отчалили. Лодка дрожала, как в лихорадке, когда я направил её вдоль стены Руин вниз. Перевернувшись в полете, мы вскоре увидели изрезанную ущельями и истыканную скалами поверхность Изнанки.

Пролетев над ней пару километров, я опустил лодку в не слишком широкую расселину, поставив ее на якорь.

— Что дальше? — поинтересовалась Ярана.

— Два дня не высовываемся, — сказал я, выключая двигатель. — Пока не починят «Лиса». А потом валим.

Вот только мирно отсидеться нам не дали.

Спустя полчаса грохнуло. Взрыв разметал носовую часть лодки, дестабилизировав ее парение и заставив перевернуться. Подхватив кейс с деньгами и ядром Предания, я взлетел на «Прогулке» вверх, к Небу, понимая, что, раз уж нас нашли, смысла прятаться не было никакого. Ярана и Силар последовали за мной.

Выбравшись наружу, я увидел их. Трое. Судя по показателям окуляра, все трое — Хроники, причем один на более высокой, чем Силар, стадии.

— Думали, что можно обокрасть «Бал Невинности» и уйти безнаказанными? — поинтересовался сильнейший и, видимо, главный из троицы.

— Похоже, придётся драться, — пробормотал я, активируя татуировки.