Дакия

Глава 31

Ира повела Шпеенхофа вглубь особняка. Когда их шаги стихли, я проскользнул через незапертую дверь. Денисов был на втором этаже, на подстраховке. Аня вызвалась встречать и даже успела переодеться в костюм прислуги. Планируя нашу маленькую операцию, мы рассудили, что встречающая девушка вызовет у австрийца меньше подозрений.

К счастью, у нас было время подготовиться. Ира сама отпустила прислугу, едва Матильда отбыла на очередной званый ужин. Воспользовавшись ментальными способностями, она убедила слуг, что они в этот вечер более не потребуются.

Аня осталась в особняке — помочь Ире подготовиться и поколдовать над парочкой артефактов, что могли нам пригодиться. А мы с Денисовым были своего рода охраной — на случай, если Шпеенхоф станет распускать руки или попытается разрушить наш план.

Впрочем, австриец оказался до обидного предсказуемым. Стоило Ире покрутить перед ним аппетитной задницей, как он поскакал за ней, позабыв об осторожности.

Что ж, тем проще.

— Поднимаются, — почти беззвучно шепнула Грасс, когда я зашел в дом.

Я кивнул.

«Ира отведет его в будуар. Я принесу кофе туда», — продолжила Аня ментально. — «Костя будет за дверью для подстраховки. А ты…»

«Я все помню, Ань», — перебил ее я. — «Все будет в порядке, не нервничай».

Я должен был войти вслед за Грасс. Никаких долгих прелюдий не предполагалось — просто зайду, сломаю ментальные защиты Шпеенхофа и вытащу все, что можно. Оставалось надеяться, что до его разума не добралась Аспида, и никаких сюрпризов нам не уготовили.

Аня тем временем сварила две чашки кофе и шлепнула меня по руке, когда я машинально потянулся к одной из них.

— Ша! Потом себе сваришь. Сперва работа.

— Извини. Я на автомате уже.

Грасс сервировала чашки на подносе, для убедительности добавила сахарницу и даже какую-то вазочку с печеньем.

«Смотрю, ты любишь игры с переодеваниями», — не удержался я. — «Сперва костюм официантки на вечеринке у Юсупова, сейчас — костюм горничной…»

«Ага. Косте тоже нравится», — огрызнулась она и, перехватив поднос покрепче, направилась к лестнице.

Я последовал за артефакторшей. Безукоризненно ориентируясь в «служебных» помещениях, она вышла к основной лестнице. Вряд ли Матильда приобрела этот дом — наверняка арендовала у местной аристократии на несколько лет. И все же рука баронессы здесь чувствовалась. Чувство стиля, присущее старшей Штофф, прослеживалось в каждой детали — от дизайна мебели до всяких безделушек и статуэток в стенных нишах.

Поднявшись на второй этаж, Аня замедлила шаг и прислушалась. Из конца коридора доносился смех Ирины и низкий шепот Шпеенхофа. Ну, тварь, только попробуй перейти границы — сделаю имбецилом до конца жизни. И хотя Ирка могла и сама за себя постоять, но меня замучает совесть — ведь это я толкнул ее на эту авантюру.

Грасс постучала.

— Кофе, госпожа.

Смех прекратился, и я услышал голос Ирины:

— Входи, Аннушка.

Ловко придерживая одной рукой поднос, словно заправская официантка, Аня повернула круглую дверную ручку и потянула на себя. Я прижался к стене, на всякий случай сконцентрировав силу в районе ладоней. Благодать рвалась наружу, руки зудели и чесались.

Аня медленно вошла в покои Иры — я услышал мягкий шорох ее туфель по ковру.

— О, эспрессо, — оживился Шпеенхоф. — Понимаю, пить со сливками ночью — дурной тон, но может у вас найдется…

— Боюсь, сливки закончились, господин, — ответила Грасс и слегка обернулась в мою сторону. — Но если вы желаете, я пошлю шофера в ближайший магазин… Однако придется немного подождать. Увы, кухарка не предупредила меня…

Австриец отмахнулся.

— Полно вам! Уверен, черный тоже получился роскошным! Прошу, добавьте в мою чашку ложку сахара.

Пока Аня отвлекала его разговором, я скользнул в комнату и, сконцентрировав силу на Шпеенхофе, отвел ему глаза. Ира меня увидела — и едва заметно кивнула. Пока Аня размешивала сахар в чашке гостя, я переместился ближе. Будуар представлял собой небольшую комнатку, предварявшую спальню, и здесь он был оформлен совсем уж по-девичьи. Ира и Шпеенхоф развалились на диванчике перед низким столиком на тонких металлических ножках.

Я обошел их и оказался прямо за спиной Шпеенхофа. Он только было потянулся к чашке, которую протягивала Грасс, как я положил руки ему на макушку.

— Тихо, господин Шпеенхоф, — шепнул я ему на ухо. — Сопротивление бесполезно.

Дальше все происходило стремительно, всего за какие-то секунды, но мне казалось, что я видел течение самого времени. Так бывало всегда, когда приходилось прибегать к мощной силе.

Аня резко поставила чашку на стол и на всякий случай активировала «Берегиню». В следующий момент она метнулась к двери, преграждая выход нашему пленнику. Для надежности еще и барьер поставила.

Ира резко развернулась, треснувшись ногой о столешницу, и влепила ему пощечину.

— О, весь вечер этого хотела!

Когда ее ладонь коснулась щеки австрийца, тот вздрогнул — со стороны это выглядело обычным рукоприкладством, но я ощутил резкий выброс силы. Ира таким образом повесила заклинание. Шпеенхоф снова содрогнулся и оцепенел.

— Ты что с ним сделала?

— Парализовала, — спокойно ответила подруга. — Чтобы не рыпался. А то ручки начал распускать.

Шпеенхоф в ужасе вращал глазами, и в его взгляде читались растерянность, смертельный испуг и мольба. Он не мог произнести ни слова — воздействие Иры оставило ему лишь возможность дышать и моргать.

— Приступай, — велела девушка. — Времени не так много. Матильда не останется там до утра.

— Угу.

Первым делом я начал искать возможные сюрпризы от Аспиды — уже был научен горьким опытом. На аспидовцев работали отличные менталисты, и мне пришлось прибегнуть ко всей своей силе и внимательности, чтобы попробовать отыскать ментальную «бомбу».

— Ну как? — стоя у дверей, спросила Грасс. — Есть чего?

— Есть. И даже больше, — отозвался я и засопел от напряжения.

Все-таки Юсупов — или его неизвестный патрон — подстраховался. Очень тонкая работа, вряд ли даже Корф заметил бы этот узелок, не знай он, что искать. Совсем небольшое ментальное уплотнение на одной из естественных защит, но оно играло роль растяжки для разрывной гранаты. Не заметишь, не обезвредишь, заденешь при сломе защиты — и объекту конец.

Я ощутил прикосновение женской руки. Ира. Ее сила.

— Давай вместе, — потребовала она. — Я тоже хочу все увидеть. Мне это важно.

Я не стал спорить, лишь коротко кивнул, позволяя ей войти в ментальный план Шпеенхофа.

«Видишь этот узелок?» — спросил я и указал на «бомбу». — «Пока не трогай. Это внедренная хреновина может сжечь мозги быстрее, чем мы проломимся».

«Не видела такой раньше».

«Полагаю, нечто подобное стоит и на разуме твоей тетушки. Хотя наверняка у нее что-то посерьезнее будет. Здесь, скорее, защита от дурака».

«И как это убирать?»

«Следи за руками и не повторяй в домашних условиях».

Ирка чуть отстранилась — я почувствовал, что она соединила свою силу с моей и ощутил щекотание бурного потока потенциала Романовых. Казалось, он даже немного раскрылся и стал ярче с прошлого раза. Хотя может тогда я просто не понимал, куда смотреть и что отслеживать. С тех пор все-таки немного поднаторел.

«Работай. И пользуйся моей Благодатью, если понадобится».

«Спасибо».

Я приблизился к узелку, чтобы рассмотреть его детальнее. Инородное вмешательство, но завязано на разум. Соединено тонкими, едва различимыми нитями с основным ментальным планом, словно даже вплавлено в него. Значит, нужно выжигать вокруг с небольшим запасом, как хирурги удаляют опухоль. Насколько я знал, обычно всегда прихватывают немного здоровой ткани, чтобы уж наверняка.

Так я поступил и сейчас. Соединив ментальный поток с боевой силой, я конфигурировал его в подобие ментального «Кладенца» — только обычный был силовой проекцией боевого оружия, а я сделал его ментальный аналог. Осторожно вонзив острие в ментальную материю, я принялся вырезать защиту.

«Кто-то научил или сам догадался?» — спросила Ирина.

«Сам, но помогли. В Отделении много думали, как справляться с этой хренотенью. Решили, что только резать. Развязать может лишь тот, кто вешал эту защиту».

Осторожно, словно работал с высокоточным лазером, я резал дальше. Хорошо, что для этого не требовались руки — наверняка они бы у меня сейчас дрожали. А так концентрация разума спасала, хвала выдержке, кофе и стащенному у Денисова куреву.

«Таааак… Сейчас будет момент истины».

Я замкнул круг и принялся осторожно отделять пораженный участок от остального ментального плана. Ира напряженно молчала, но ее сила передала мне беспокойство девушки.

«Оп!» — узелок вместе с небольшим куском ментала отвалился, и я мгновенно его испепелил. И лишь после этого вспомнил, что вообще-то должен дышать.

Шпеенхофа затрясло. Быть может, он знал, что за предохранитель защищал его тайны.

— Расслабься, мужик, — улыбнулся я. — Не помрешь. По крайней мере, не от этого.

Австриец судорожно вздохнул и хотел что-то промычать, но из спазмированного горла вырвался лишь хрип.

Зато протрезвеет.

— Теперь работаем, — распорядился я. — Ира, помоги с защитами. Так будет быстрее.

Подругу не пришлось уговаривать. С хирургической точностью она пробивала один слой неповоротливого природного барьера за другим. На такую работу было любо-дорого смотреть. Сразу чувствовалась работа щепетильного менталиста. Если так пойдет дальше, то со временем она могла бы добраться до уровня Радаманта. Способная девушка, хотя порой это и напрягало.

— Готово, — сказала она, когда в последнем слое образовалась дыра, достаточная для нашей работы. — Идем в воспоминания?

— Ага.

— И что ищем?

— Все. Все, что пригодится.

Пролистывая слои, словно страницы фотоальбома, мы искали знакомые лица, декорации, места.

И, наконец, одновременно остановились на воспоминании в каком-то очень дорого обставленном зале. Я считал память — это было примерно два года назад.

На длинной столешнице из мрамора вперемешку лежали бумаги, папки, карты, писчие принадлежности и несколько гаджетов. Тускло светился монитор дорогого ноутбука, мигал сообщением на немецком мобильный телефон. Совещание было в самом разгаре, но затянулось глубоко за полночь.

Шпеенхоф опустил взгляд вниз, на свои руки, и отметил, что испачкал чернилами манжет своей сорочки. Пятна всегда его бесили, но сейчас требовалось сосредоточиться на деле.

— Вы считаете, время подходящее? — спросил он хмурого человека, сидевшего во главе стола.

Говорили по-немецки, но я понимал смысл. Воспоминания так работали — передавали образы и смысл, и знание языков не требовалось. Человек, к которому обращался Шпеенхоф, был канцлером. Второе лицо после императора в Австро-Венгрии.

— У нас появился могущественный союзник в России, — ответил канцлер. — Конечные интересы у нас разнятся, но вот в некоторых промежуточных целях мы совпадаем. Настало время оказать помощь повстанцам в Дакии. Чем сильнее они станут, тем нам же лучше.

— А чего хочет союзник из России?

— Власти. Могущества. Быть может, даже трона — кто знает? Для нас важно лишь то, что этот союзник готов настолько дестабилизировать обстановку в своей империи, что ей станет попросту не до Дакии. Мы же получим превосходную возможность укрепить свое влияние на этой земле. В конце концов, не одной же Екатерине Великой реализовывать давние проекты. Нам интересен выход к Черному морю.

— И вы полагаете, что НОАРД способны долго удерживать власть? — спросил человек, которого воспоминания Шпеенхофа идентифицировали как старшего Круппа.

Канцлер устало улыбнулся.

— С нашими деньгами и вашим оружием они способны продержаться столько, сколько потребуется. Но их будущее будет зависеть от их сговорчивости. Поэтому, господа, я объявляю о начале подготовки. Дозволение императора получено, тайный указ подписан. Более нет смысла медлить.

Крупп откинулся на кресло с высокой резной спинкой.

— Значит, вы так решили помочь мне с моей проблемой…

— Почему нет? Вы жаловались на сокращение заказов. Сетовали, что заводы простаивали. А так вы получите большую войну и многократно покроете все убытки, господин Крупп.

Магнат уставился на Шпеенхофа.

— Что скажете, Теодор? Как обстановка в Дакии? Они готовы?

Дипломат пожал плечами.

— Дакия всегда беременна войной, вы же знаете. Недовольства имеют место во все времена. Да, ряды НОАРД здорово проредило новое правительство, но они взяли далеко не всех. У меня остались полезные знакомства. А что до революционных настроений… Не мне вам объяснять, как легко их можно подогреть при наличии денег и оружия.

Я вышел из образа и почувствовал волнение Иры.

— Значит, это настоящий международный заговор? Где Дакия — предмет желаний австрийцев?

— Выходит, так, — ответил я. — Причем санкционирован он на высочайшем уровне. Наш Шпеенхоф действует от лица канцлера и Круппа, дорогая. Ему дали карт-бланш. И им не нужна наша империя сильной — потому что, насколько я понимаю расстановку сил сейчас, текущее правительство запросит помощи именно у нас.

— Да, это так. Парламент Дакии — пророссийский. И если НОАРД удастся совершить то, что они намерены… Будет гражданский конфликт, Миша!

— Тихо, Ир. Ищем дальше. Нам нужно нарыть как можно больше. И хорошо бы спрятать Шпеенхофа и передать в руки…

А кому его передавать?

Правительству? Нет гарантий, что они не выдадут его австрийцам. Наверняка там тоже есть заинтересованные в перевороте люди, и мы не знаем, кому из них доверять. Ладно, об этом подумаем позже, когда перестанем копаться в голове у дипломата и вырубим его.

Я начал копаться дальше и вскоре нашел другое важное воспоминание — заинтересовался знакомой обстановкой и вскоре понял, что чутье не подвело.

Теодор фон Шпеенхоф спешно покидал украшенный фресками зал Русского дома — торопился в одну из комнат отдыха, куда не было доступа остальным приглашенным. Было душно, пахло женскими духами и сухим розе. Австриец промокнул испарину на лбу носовым платком, но легче не стало. Он нервничал. Эту встречу пришлось готовить много недель, и даже сейчас все могло сорваться и пойти прахом.

Если он ошибется на этот раз, Крупп, этот старый маньяк, сотрет его в порошок. Нет, провала допускать нельзя. Слишком много средств вложено, слишком много сил потрачено. От того, сумеет ли он договориться, сейчас зависела его, Теодорова, жизнь.

Чрезвычайный посланник тоже незаметно покинул бал и уже ждал его перед входом. Рядом с ним попивала вино роскошная платиновая блондинка в эффектном наряде. Тоже русская?

Посланник положил руку на дверную ручку.

— Предупреждаю, его сиятельство — человек крайне своеобразный. И все же вам нужно ему понравиться, если вы надеетесь на сотрудничество.

— А люди из НОАРД будут?

Чрезвычайный посланник усмехнулся.

— Мой дорогой Теодор, разве печеный поросенок получает приглашение на ужин?