Да не настанет ночь

10. КОПИЯ

— Как видишь, — закончил Элвин, — она выполняет любые мои распоряжения, даже самые сложные. Но стоит задать вопрос о ее происхождении, она просто замирает — вот так.

Машина неподвижно висела над главным ассоциатором, и ее хрустальные линзы поблескивали в серебристом свете, словно драгоценные камни. Навидавшийся на своем веку всякого, Рорден был почти уверен, что эта машина создана нечеловеческой цивилизацией. Неудивительно, что с подобными вечными слугами личность Учителя смогла пережить века.

Возвращение Элвина создало столько проблем, что Рорден боялся о них думать. Ему самому нелегко было признать существование Люса — а какова будет реакция Диаспара? Вероятно, огромная инерция города смягчит удар; возможно, пройдут годы, прежде чем все его жители до конца осознают тот факт, что они не одни на Земле.

Впрочем, при участии Элвина события могли бы развиваться намного быстрее. Порой Рорден сожалел, что план Серанис потерпел неудачу, — все было бы намного проще. Второй раз в жизни Рорден не понимал, что ему делать. И сколько еще раз Элвин поставит его перед подобной дилеммой? Он криво улыбнулся, подумав, что от его выбора ничего не зависит — ведь Элвин всегд а поступает, как считает правильным.

Пока что не более десятка людей, не считая семьи Элвина, знали правду. С родителями он теперь не виделся неделями, а когда виделся, не откровенничал; похоже, они ничего не ведали о его путешествии, считая, что сын просто находился в какой-то отдаленной части города. Единственным, кто реагировал весьма решительно, оказался Джезерак; как только миновал первый шок, он крепко поссорился с Рорденом и они больше друг с другом не разговаривали. О причинах Элвин мог лишь догадываться; к его разочарованию, оба участника конфликта не желали ничего объяснять.

Еще будет время выяснить, решил мальчик, сколь многое стало известно Диаспару; пока же его мало что интересовало, кроме робота. Он подозревал — и Рорден с этим соглашался, — что услышанный в Шалмирейне рассказ был лишь эпизодом весьма длинной и непростой истории. Сперва Рорден отнесся к нему скептически, он все еще считал, что Великие — один из бесчисленных религиозных мифов и не более того. Лишь робот знал правду, но надежно хранил ее миллионы веков.

— Проблема в том, — сказал Рорден, — что в мире больше не осталось инженеров.

Элвин озадаченно посмотрел на него; хотя общение с хранителем записей существенно расширило его словарный запас, многие древние слова оставались непонятны.

— Инженеры, — объяснил Рорден, — это люди, которые проектировали и строили машины. Мы ни одну эпоху не можем себе представить без роботов, но любая из ныне существующих машин когда-то кем-то изобретена, и для ухода за нею требовались люди, пока не были созданы высшие роботы, способные заботиться о себе. Можно лишь догадываться, как выглядела техника древних.

— Например, самолеты и ракеты, — вставил Элвин.

— Да, — согласился Рорден. — И огромные космические корабли, способные достичь звезд. Все они исчезли, когда в них отпала надобность.

Элвин задумчиво покивал.

— Мне почему-то кажется, что исчезновение космических кораблей невозможно объяснить столь просто. Но вернемся к нашей машине. Как думаешь, высшие роботы могли бы помочь?

— Помочь? Каким образом?

— Если бы знать, — вздохнул Элвин. — Я ведь отродясь не видел ни одного высшего робота. Понятия не имею, как они действуют. Но попробовать, думаю, стоит. Может, они как-нибудь заставят эту машину повиноваться всем нашим приказам. Других роботов они чинят, вот и этого пусть попробуют...

Рорден улыбнулся — идея мальчика показалась чересчур наивной, чтобы воспринимать ее всерьез. Однако сам он ничего лучшего придумать не мог, а потому решил: попытка не пытка.

Он подошел к ассоциатору, над которым с безучастным видом висел робот. Когда хранитель записей почти машинально набирал вопросы на большой клавиатуре, его вдруг осенила мысль столь неуместная, что он рассмеялся.

Мальчик удивленно посмотрел на друга. Рорден повернулся к нему.

— Элвин, боюсь, нам еше многое предстоит узнать о машинах. — Улыбаясь, он положил ладонь на гладкий металлический корпус робота. — Они не обладают многими человеческими чувствами, так что вовсе ни к чему обсуждать наши планы шепотом.

Элвин понял, что этот мир не предназначен для человека. В свете трихроматических ламп, ярком до рези в глазах, протянулись в бесконечность длинные широкие коридоры. В конце своей долгой жизни все роботы Диаспара уходили по этим коридорам, но за миллионы лет в них ни разу не прозвучали человеческие шаги.

Не так уж сложно было найти карты подземного города — города машин, без которых Диаспар не мог бы существовать. В нескольких сотнях метров впереди коридор должен заканчиваться круглым залом диаметром более километра, там крыша опирается на огромные колонны, выдерживающие также невообразимый вес энергетического центра. Там, если верить картам, несут свою вахту высшие роботы Диаспара.

Зал был на месте, и он оказался даже больше, чем представлял себе Элвин, — но где машины? Он остановился, зачарованно глядя вниз, на огромную, но бессмысленную панораму. Коридор заканчивался высоко в стене зала — наверняка самой большой из созданных руками человека полостей, — и по обе стороны от выхода по стенам зала спускались к далекому полу пандусы. Все ярко освещенное пространство было покрыто сотнями белых сооружений; Элвину даже показалось, будто он смотрит на подземный город. Впечатление было удивительно ярким и незабываемым. Но нигде он не замечал того, что искал, — блеска металла, по которому с незапамятных времен человек узнает своих слуг.

Здесь завершилась эволюция почти такая же долгая, как и эволюция человечества. Начало ее терялось в тумане Эпохи Рассвета, когда люди обуздали энергию и населили мир своими грохочущими машинами.

Пар, вода, ветер — все это какое-то время использовалось, а потом забывалось. В течение веков миром правила энергия материи, пока ее тоже не сменила иная форма энергии, и с каждой подобной переменой старые машины уходили в забвение, уступая место новым. Никакая машина не должна содержать движущихся частей — вот он, идеал. Когда-то бывший мечтой, затем отд аленной перспективой и наконец ставший реальностью.

И сейчас Элвин видел перед собой окончательное воплощение этого идеала. Чтобы его достичь, человечеству потребовался, вероятно, миллиард лет, но в час торжества оно навсегда отвернулось от своих безупречных созданий.

Искомый механизм был не столь велик, как многие его сотоварищи, но Элвин и Рорден чувствовали себя перед ним карликами. Высотой в пять ярусов, он казался присевшим на задние лапы зверем. Переводя взгляд с него на своего робота, Элвин недоумевал, почему обоих называют одним и тем же словом.

Почти в метре от пола вдоль всего сооружения тянулась широкая прозрачная панель. Прижавшись лбом к гладкому и на диво теплому материалу, Элвин заглянул внутрь машины. Сперва ничего не увидел, затем, притенив глаза рукой, различил тысячи висящих в пустоте едва заметных искорок. Они были расположены упорядоченно, образуя трехмерную сетку, казавшуюся для него столь же бессмысленной, как и звезды — для древнего человека.

Рорден подошел к мальчику и тоже заглянул в чрево монстра. Разноцветные огоньки как будто не двигались с места, и яркость не менялась. Наконец Элвин оторвался от машины и повернулся к другу.

— Что это? — озадаченно спросил он.

— Если бы мы могли заглянуть в свой собственный разум, — сказал Рорден, — точно так же ничего бы не поняли. Роботы кажутся неподвижными, поскольку мы не можем видеть их мысли.

Впервые Элвин с некоторым пониманием посмотрел на длинную шеренгу исполинов. Сколько себя помнил, он принимал как данность существование синтезаторов, которые столетие за столетием бесперебойно производили все, в чем нуждался город. Тысячи раз он наблюдал подобный акт творения, но ни разу не подумал, с чего все началось и где хранится прототип.

Подобно человеческому разуму, способному какое-то время удерживать единственную мысль, этот гигантский мозг умел вечно хранить самые замысловатые идеи. В нем застыли образы всех существовавших в мире вешей, и требовалось лишь прикосновение человека, чтобы сделать их реальностью.

Мир очень далеко ушел с тех пор, когда пещерные люди терпеливо вытесывали наконечники стрел и ножи из неподатливого камня.

— Наша задача, — сказал Рорден, — вступить в контакт с этим созданием. Если моя информация верна, где-то здесь должен быть переводчик, аппарат, преобразующий человеческие слова в команды, понятные высшим роботам. У переводчика мощный интеллект, но малая память, тогда как этот робот обладает гигантской памятью, но относительно низким интеллектом.

Элвин на мгновение задумался, затем показал на своего робота.

— Почему бы не воспользоваться его услугами? Роботы все понимают буквально. Надеюсь, он не откажется передать наши слова. Едва ли Учитель предусмотрел подобную ситуацию.

Рорден рассмеялся.

— Скорее всего, не предусмотрел. Но поскольку здесь есгь машина, предназначенная специально для контактов с высшими роботами, лучше воспользоваться ею.

Переводчик оказался невелик: подкова вокруг экрана, который засветился при их приближении. В огромном зале только эта машина отреагировала на появление человека, хотя ее приветствие выглядело высокомерным. На экране появились слова:

Элвин, нисколько не обескураженный холодным приемом, начал свой рассказ. Он часто имел дело с роботами, командуя голосом или мысленно, но сейчас казалось, будто он обращается к чему-то большему, чем просто машина. Сколь безжизненным ни выглядело это создание, оно обладало разумом, возможно, превосходящим разум Элвина. Но и это предположение ничуть не встревожило мальчика — ведь какой смысл в разуме самом по себе?

Отзвучали его слова, и вернулась гнетущая тишина. На мгновение экран покрылся клубящимся туманом, затем дымка рассеялась и машина ответила:

Элвин разочарованно повернулся к другу, но на экране тут же появилось второе сообщение:

Одновременно замигала красная лампочка над горизонтальной панелью, которую Элвин до этого не замечал. Да и не мог заметить — раньше ее там попросту не было. Он уже было наклонился к панели, но возглас Рордена заставил его удивленно обернуться. Тот показывал в сторону гигантского робота, подле которого Элвин оставил свою машину.

Она не сдвинулась с места, но раздвоилась. В воздухе рядом с ней висела копия, столь точная, что Элвин не мог отличить ее от оригинала.

— Я все видел, — возбужденно проговорил Рорден. — Внезапно по обе стороны от твоего робота возникли миллионы «близнецов». Затем все, кроме этих двух, исчезли. Тот, что справа, — оригинал.