— От­че! Ко­неч­но же, я это де­лал не­воль­но, не­на­ме­рен­но или то­гда, ко­гда уже не бы­ло сил тер­петь и всё са­мо не­умо­ли­мо так и рва­лось на­ру­жу! Что мне бы­ло де­лать? Ра­зу­ме­ет­ся, я ста­рал­ся это де­лать не­при­люд­но, отой­дя ку­да-ни­будь в сто­рон­ку. Но, увы, это не все­гда бы­ло воз­мож­но. Ино­гда при­клю­ча­лось по ве­ли­кой ну­ж­де пук­нуть да­же в ал­та­ре, сре­ди сво­их со­брать­ев, свя­щен­ни­ков и дья­ко­нов… Осо­бо ко­вар­ны бы­ли дли­тель­ные ек­те­нии на ве­чер­нем бо­го­слу­же­нии по­сле пе­ре­еда­ния… Или вот ещё опас­ность — ко­гда из-за от­сут­ст­вия чте­цов по­рой при­хо­дить­ся вы­хо­дить на кли­рос и чи­тать ка­физ­мы. Гре­шен, от­че! Но доз­воль спро­сить: вот, ты во­про­шал ме­ня — бздел ли я по соб­ст­вен­но­му из­во­ле­нию, что­бы бзде­ни­ем при­влечь и скло­нить ближ­не­го к блу­ду и бздел ли я на ближ­не­го сво­его. Но как та­кое воз­мож­но, от­че? Как воз­мож­но бзде­ни­ем при­влечь или скло­нить к блу­ду?

— О лю­бо­пыт­ное ча­до! Во­ис­ти­ну не­уто­мим ты в сво­ём лю­бо­пыт­ст­ве! Есть та­кие гнус­ные греш­ни­ки, до кон­ца рас­тлен­ные в по­хот­ст­во­ва­нии и в лю­бо­ст­ра­стии сво­ём, ко­то­рые для воз­бу­ж­де­ния то­го, с кем они хо­тят со­во­ку­пить­ся, на­при­мер, са­дят­ся на не­го и да­же не ли­цо его и та­ко бздят! И се­го дос­та­точ­но для те­бя! По­нял, ча­до?

— Ей, от­че!

Отец На­ум на па­ру се­кунд умолк, а за­тем как бы не­вз­на­чай спро­сил Ку­рае­ва:

— Да… а смы­вать ты не за­бы­вал?

— Смы­вать? По­сле то­го, как по-боль­шо­му?

— И по­сле то­го, как по-боль­шо­му, и по­сле то­го, как по-ма­лень­ко­му!

— За­бы­вал по­рой, от­че! Гре­шен.

— А ру­ки по­сле мыл?

— То­же по­рой за­бы­вал. Гре­шен!

Ве­ли­кий все­рос­сий­ский ду­хов­ник пе­ре­вёл ды­ха­ние. Ис­по­ведь бы­ла за­кон­че­на. Отец На­ум про­тя­нул не­сколь­ко чё­ток и ска­зал:

— Ну что, ча­до? Се, ны­не ты ис­по­ве­дал­ся в смерт­ных и тяж­ких гре­хах сво­их. Но ведь не толь­ко за этим ты при­шёл сю­да? Ты при­шёл сю­да, ища ду­хов­ной бе­се­ды, ду­хов­но­го раз­ре­ше­ния сво­их во­про­сов и ду­хов­но­го на­став­ле­ния! О чём же с то­бою мне го­во­рить? Спра­ши­вай ме­ня, ча­до!

Ку­ра­ев не­мно­го за­мял­ся, а за­тем спро­сил:

— Стар­че! По­че­му я го­лу­бой?!

— Го­лу­бой? Гей? Му­же­лож­ник? Пе­де­раст? — пе­ре­спро­сил его отец На­ум.

— По­че­му я стал ге­ем? Ведь ещё не­дав­но я был нор­ма­лен! Поч­ти всю жизнь я был нор­маль­ным! За что?! От­че­го это со мной?

Отец На­ум улыб­нул­ся и про­из­нёс:

— Не­ис­по­ве­ди­мы пу­ти Гос­под­ни! Кто мо­жет ура­зу­меть бла­гой Про­мы­сел Его и по­знать ум Его? Это все­гда на­до пом­нить пре­ж­де все­го! И по­это­му за все, что бы ни слу­чи­лось с то­бою, ча­до, на­до бла­го­да­рить Гос­по­да Бо­га. «Сла­ва Бо­гу за всё!» — как го­во­рил мно­го­стра­даль­ный Ио­анн Зла­то­уст! По­это­му, ча­до Ан­д­рее, рас­су­ж­дая о по­доб­ных во­про­сах, все­гда пом­ни об этом! И все­гда пом­ни о том, что мы, как лю­ди греш­ные, все­гда дос­той­ны вос­при­нять по де­лам сво­им са­мые раз­лич­ные ужас­ные бед­ст­вия. Да­же пра­вед­ный Иов — и тот стра­дал; и, при­том, стра­дал ни за что! А нам ли, со мно­же­ст­вом гре­хов на­ших, из­бег­нуть му­че­ний и стра­да­ний в жиз­ни сей?! А те­перь — те­перь что же… имея в се­бе ум Хри­стов, да­вай по­ищем от­вет на твой во­прос…

Ста­рец за­ду­мал­ся на крат­кое вре­мя, про­тя­нул не­сколь­ко чё­ток и про­дол­жил речь, от­ве­чая во­про­сом на во­прос:

— Сам-то ты, раб Бо­жий, как ду­ма­ешь по­че­му?

— От­че Нау­ме! Я знаю, что цер­ковь учит по во­про­су о при­ро­де го­мо­сек­су­аль­но­сти. По уче­нию церк­ви она ли­бо от то­го, что че­ло­век раз­вра­тил­ся — сам или с по­мо­щью де­мо­нов, — ли­бо от одер­жи­мо­сти, ко­то­рая, ско­рее все­го и ча­ще все­го, вы­зва­на уси­лен­ной гре­хов­но­стью. И, ко­неч­но, и от то­го, и от дру­го­го вме­сте. В прин­ци­пе, по уче­нию церк­ви, го­мо­сек­су­аль­ная страсть — это что-то вро­де блуд­ной стра­сти обыч­но­го че­ло­ве­ка или стрем­ле­ния обыч­но­го че­ло­ве­ка красть — на­при­мер, стрем­ле­ния красть в дет­ст­ве. Дос­та­точ­но вос­пи­та­ния и са­мо­кон­тро­ля, дос­та­точ­но по­ста, мо­лит­вы, по­се­ще­ния служб цер­ков­ных, ис­по­ве­ди и при­час­тия, дос­та­точ­но по­ча­ще слу­шать «Ра­дио «Ра­до­неж»»…

— Не пе­ре­хо­ди гра­ни­цу, раб Бо­жий! — мол­вил отец На­ум, не­мно­го по­су­ро­вев. — Не мо­ги дер­зить!

— Я и не дер­зю! — от­ве­тил Ку­ра­ев, раз­ви­вая мысль да­лее. — Так вот, дос­та­точ­но де­лать все это — и от стра­сти не ос­та­нет­ся и сле­да… Она бу­дет по­бе­ж­де­на — ес­ли, ко­неч­но, во­об­ще воз­ник­нет.

— Вер­но ты об этом, рас­су­дил, ча­до! Так и учит свя­тая мать-цер­ковь! По­стись, мо­лись, по­да­вай обиль­ную ми­ло­сты­ню церк­ви и слу­жи­те­лям её, а так­же ни­щим, утес­няй вся­че­ски плоть ины­ми, чем мо­лит­ва и пост спо­со­ба­ми, ча­ще по­се­щай бо­же­ст­вен­ные служ­бы, ча­ще при­ча­щай­ся, по­ча­ще слу­шай ра­ди… ой… — ну, воб­щем, ты по­нял, что на­до де­лать — и эта трек­ля­тая му­же­ло­же­ст­вен­ная страсть от­сту­пит и прой­дет! Или же, ес­ли по бла­го­му про­мыс­лу Божь­е­му это­го не про­изой­дёт, — му­же­ст­вен­но стой в бра­ни сей су­про­тив пло­ти и су­про­тив блуд­ных де­мо­нов до са­мой смер­ти! Под ру­ко­во­дством на­шей ма­те­ри-церк­ви, под ру­ко­во­дством опыт­но­го и муд­ро­го ду­хов­ни­ка!

— Но толь­ко, от­че… Но толь­ко по­сле то­го, что со мной про­изош­ло, я стал ду­мать, от­че, что го­мо­сек­су­аль­ная на­клон­ность у ме­ня поя­ви­лась в ре­зуль­та­те травм моз­га… Ведь до них ни­че­го же не бы­ло! А по­сле это­го я стал ду­мать, что раз мо­жет быть та­кая при­чи­на го­мо­сек­су­аль­но­сти как, на­при­мер, трав­мы моз­га, — то по­че­му не мо­жет быть вро­ж­ден­ной, при­род­ной го­мо­сек­су­аль­ной на­клон­но­сти, пе­ре­даю­щей­ся по на­след­ст­ву? Или об­ра­зую­щей­ся слу­чай­но — на­при­мер, в хо­де ге­не­ти­че­ских му­та­ций… Я дол­го раз­ду­мы­вал над по­доб­ны­ми во­про­са­ми и, в кон­це кон­цов, от­че, ре­шил, что есть ещё и тре­тья при­чи­на го­мо­сек­су­аль­но­сти — вро­ж­дён­ная, при­род­ная го­мо­сек­су­аль­ная по­вре­ж­дён­ность, ко­то­рая мо­жет пе­ре­да­вать­ся по на­след­ст­ву! Или, на­при­мер, как у ме­ня — трав­мы и на­ру­ше­ния ра­бо­ты го­лов­но­го моз­га, вы­зван­ные фи­зи­че­ски­ми по­вре­ж­де­ния­ми.

— Ох, му­та­ции… — с не­скры­вае­мым не­удо­воль­ст­ви­ем про­го­во­рил сквозь зу­бы отец На­ум. — То­же мне — му­та­тор… Пу­та­ник ты ма­ло­вер­ный, а не му­та­тор! По­нял — кто ты, ча­до Ан­д­рее?! За­блу­див­ший­ся и оши­баю­щий­ся пу­та­ник! Нет ни­ка­кой та­кой «при­род­ной» или «вро­ж­дён­ной» го­мо­сек­су­аль­но­сти! Бес, бес, де­мон пря­чет­ся за всем этим — за вся­ки­ми эти­ми «вро­ж­дён­но­стя­ми», «при­род­но­стя­ми» и «му­та­ция­ми»! Бес! Толь­ко он очень хо­ро­шо за­пря­тал­ся — так, что ни­кто — ни ты, ни про­чие ма­ло­вер­ные лю­ди — его не ви­дят!

— Я так не ду­маю, отец На­ум!

— А ты и не дол­жен ду­мать так! Ты дол­жен ве­рить! Ве­рить так, как учит цер­ковь! Всем серд­цем тво­им, всем умом тво­им и всею ду­шою тво­ею!

Здесь на­сту­пи­ла не­лов­кая ми­ну­та мол­ча­ния. На­ко­нец, ста­рец пре­рвал её:

— Раб Бо­жий Ан­д­рей, — мол­вил ста­рец, — на твои во­про­ше­ния я вот что ещё те­бе ска­жу. В древ­но­сти по Ру­си хо­дил пре­муд­рый рас­сказ о том, как не­кая же­на, час­то ин­те­ре­со­вав­шая­ся тем, по­че­му пер­вые лю­ди со­гре­ши­ли, на­ру­ши­ла лёг­кую для ис­пол­не­ния за­по­ведь му­жа сво­его. Оная же­на дол­го раз­мыш­ля­ла на те­му: по­че­му на­ши пра­ро­ди­те­ли, жив­шие в Раю, на­ру­шить по­ве­ле­ние, дан­ное им Гос­по­дом, — по­ве­ле­ние не вку­шать от Дре­ва по­зна­ния до­б­ра и зла. Раз­мыш­ля­ла она над этим и не мог­ла по­нять од­но­го: раз­ве тя­же­ло был же­не не на­ру­шать столь лёг­кую за­по­ведь? Же­на сия час­то го­во­ри­ла му­жу сво­ему: «По­зор Ада­му, по­зор Еве, пра­ро­ди­те­лям на­шим! Ес­ли бы я бы­ла на мес­те Евы, то ни за что бы не па­ла!». И то­гда её пре­муд­рый муж, да­бы нау­чить и вра­зу­мить её, ска­зал ей, что он яко­бы уез­жа­ет по сво­им де­лам на не­де­лю или на две и при этом дал же­не за­по­ведь: она не долж­на бы­ла ва­лять­ся в боль­шой лу­же гря­зи, ко­то­рая бы­ла по­сре­ди дво­ра их до­ма. А по­сле муж ска­зал: «Ес­ли ис­пол­нишь за­по­ведь мою, то щед­ро на­гра­жу те­бя, ко­гда вер­нусь до­мой!». Же­на, ду­мая, что ис­пол­не­ние сей за­по­ве­ди есть де­ло лег­кое — с че­го бы, спра­ши­ва­ет­ся, ей доб­ро­воль­но лезть в лу­жу гря­зи? — со­гла­си­лась на ус­ло­вие му­жа. Муж же, хоть и по­ки­нул свой дом, но не по­ехал по сво­им де­лам, а стал сле­дить за сво­ей же­ной. И что же? Спер­ва же­на не об­ра­ща­ла вни­ма­ния на лу­жу, но по­том в ней воз­ник­ло же­ла­ние из­ва­лять­ся в ней, в её гря­зи! И это же­ла­ние по­сте­пен­но кре­п­ло и кре­п­ло; это же­ла­ние ис­ку­ша­ло же­ну. И, как ни бо­ро­лась она с ним, вско­ре про­изош­ло па­де­ние. Же­на вы­шла из до­ма, уле­глась в эту лу­жу и ста­ла, слов­но сви­нья, ва­лять­ся по­сре­ди неё в гря­зи. Тут-то и вы­шел к ней её муж, сле­див­ший за ней, и ска­зал ей: «По­те­ря­ла ты, о, же­на, на­гра­ду свою — ибо пре­сту­пи­ла ту за­по­ведь лег­чай­шую, ко­то­рую я дал те­бе! И от се­го — от то­го, что бы­ло с то­бой — ура­зу­мей, как па­ли Ева и Адам и не хва­лись пред ни­ми!». По­нял ли ты, раб бо­жий Ан­д­рей, о чём эта прит­ча?

Отец На­ум пе­ре­вёл ды­ха­ние и про­дол­жил:

— Не пом­нишь ли, что гла­го­лал Па­вел-апо­стол? «Я жил не­ко­гда без за­ко­на; но ко­гда при­шла за­по­ведь, то грех ожил, а я умер; и та­ким об­ра­зом за­по­ведь, дан­ная для жиз­ни, по­слу­жи­ла мне к смер­ти, по­то­му что грех, взяв по­вод от за­по­ве­ди, оболь­стил ме­ня и умерт­вил ею. По­се­му за­кон свят, и за­по­ведь свя­та и пра­вед­на и до­б­ра. Итак, не­у­же­ли доб­рое сде­ла­лось мне смер­то­нос­ным? Ни­как; но грех, ока­зы­ваю­щий­ся гре­хом по­то­му, что по­сред­ст­вом доб­ро­го при­чи­ня­ет мне смерть, так что грех ста­но­вит­ся край­не гре­шен по­сред­ст­вом за­по­ве­ди. Ибо мы зна­ем, что за­кон ду­хо­вен, а я пло­тян, про­дан гре­ху» (Рим.7:9-14). Вот об этом и прит­ча сия, раб Бо­жий! Грех и гре­хов­ные стра­сти об­ре­та­ют ве­ли­кую си­лу из-за то­го, что да­ёт­ся за­по­ведь не гре­шить та­ким-то имен­но об­ра­зом и за­тем с ве­ли­ким упор­ст­вом они, грех и стра­сти гре­хов­ные, и де­мо­ны, ко­то­рые их рас­па­ля­ют, пы­та­ют­ся со­блаз­нить че­ло­ве­ка и под­толк­нуть его к то­му, что­бы имен­но этим-то об­ра­зом он и со­гре­шил! И мы гре­шим от это­го не по­то­му, что буд­то бы за­по­ведь са­ма по се­бе зла, а по­то­му, что мы склон­ны ко гре­ху и, по­доб­но ра­бам, на­хо­дим­ся в его вла­сти. Сто­ит толь­ко бла­го­му Гос­по­ду дать бла­гое по­ве­ле­ние не тво­рить та­кой-то грех — на­при­мер, не красть, — как тот­час же грех, гре­хов­ные стра­сти и не­чис­тые де­мо­ны, зная, что мы у них слов­но ра­бы, на­па­да­ют на нас и при­ка­зы­ва­ют нам со­гре­шить имен­но та­ким об­ра­зом — то есть, что-ни­будь ук­расть! Де­ла­ют же они это от­час­ти и для то­го, что­бы над­ру­гать­ся над бо­же­ст­вен­ной за­по­ве­дью, ко­то­рая свя­та; а от­час­ти они это де­ла­ют и для то­го, что­бы силь­нее гу­бить че­ло­ве­ка — ведь мень­ший грех на том, кто со­гре­шил, не имея дан­ной ему Бо­гом за­по­ве­ди не гре­шить, по срав­не­нию с тем, кто со­гре­шил, имя пред со­бой за­по­ведь и зная, что её дал Сам Бог!

— Так это что же?! — ска­зал, не­мно­го по­ду­мав, Ку­ра­ев. — Это же по­лу­ча­ет­ся: ес­ли от­ме­нить за­по­ведь, за­пре­щаю­щую за­ни­мать­ся го­мо­сек­суа­лиз­мом, то ни­кто им за­ни­мать­ся и не бу­дет — так что ли?! В смыс­ле: са­мо при­род­ное стрем­ле­ние к ли­цу сво­его по­ла ис­чез­нет? Но то­гда кто ви­но­вен в том, что это вро­ж­ден­ное стрем­ле­ние есть и что этим го­мо­сек­суа­лиз­мом за­ни­ма­ют­ся — Тот, Кто дал эту за­по­ведь?!

— О ока­ян­ный раб Бо­жий Ан­д­рее! — вос­клик­нул отец На­ум. — Сколь раз­вра­щён и ом­ра­чён плот­ской ум твой стра­стя­ми и бе­сов­ским мудр­ст­во­ва­ни­ем! Ты это­го не ви­дишь, а я ви­жу это — и ви­жу яс­но, как два­ж­ды два! Мудр­ст­во­ва­ние бе­сов­ское твоё ве­дёт те­бя в по­ги­бель; и не при­ем­лешь ты здра­во­го сло­ва! Что с то­бою де­лать, «о, род не­вер­ный и раз­вра­щён­ный» (Матф.17:17)! Не­чес­ти­вый греш­ник! О по­доб­ных те­бе про­ро­че­ст­во­вал Енох, седь­мой от Ада­ма: «Се, идёт Гос­подь со тьма­ми свя­тых Ан­ге­лов Сво­их — со­тво­рить суд над все­ми и об­ли­чить всех ме­ж­ду ни­ми не­чес­ти­вых во всех де­лах, ко­то­рые про­из­ве­ло их не­чес­тие, и во всех жес­то­ких сло­вах, ко­то­рые про­из­но­си­ли на Не­го не­чес­ти­вые греш­ни­ки» (Иуд.1:14-15). Так-то ты спа­си­тель­ное сло­во на­став­ле­ния и по­уче­ния пре­вра­ща­ешь и об­ра­ща­ешь к соб­ст­вен­ной по­ги­бе­ли! Го­ре те­бе! Как ты не пой­мёшь ме­ня, как ты всё не при­кло­нишь ухо своё к мо­им сло­вам о том, что стрем­ле­ние это ока­ян­ное и трек­ля­тое му­же­ло­же­ст­вен­ное к ли­цам сво­его по­ла — не при­род­ное — то есть не вро­ж­дён­ное, — но при­об­ре­тае­мое доб­ро­воль­но че­ло­ве­ком то­гда, ко­гда он раз­вра­ща­ет­ся — или сам или от де­мо­нов — или то­гда, ко­гда он ста­но­вит­ся одер­жим эти­ми де­мо­на­ми! Ты же сам го­во­рил об этом и сам при­зна­ёшь эти при­чи­ны го­мо­сек­су­аль­но­сти! За­чем, ска­жи мне, о ма­ло­вер­ный, ис­кать ещё ка­кие-то дру­гие при­чи­ны, ес­ли эти при­чи­ны всё объ­яс­ня­ют?! Де­мо­ны, де­мо­ны и доб­ро­воль­но при­об­ре­тён­ные му­же­лож­ни­ком стра­сти на са­мом де­ле сто­ят за тем, что он, ма­ло­вер­ный, не­сча­ст­ный и жал­кий, не­чес­ти­во на­зы­ва­ет «ес­те­ст­вен­ным» и «вро­ж­дён­ным» и да­же «ва­ри­ан­том нор­мы»! К свя­то­му Ан­то­нию Ве­ли­ко­му, его­же па­мять сем­на­дца­то­го ян­ва­ря, как по­ве­ст­ву­ет жи­тие его, со­став­лен­ное Афа­на­си­ем Ве­ли­ким, явил­ся низ­ло­жен­ный им, Ан­то­ни­ем, де­мон блу­да и ска­зал ему: «Я — друг блу­да, обя­зан улов­лять юных в блуд, про­из­во­дить в них блуд­ные раз­жже­ния и на­зы­ва­юсь ду­хом блу­да. Мно­гих, же­лав­ших жить це­ло­муд­рен­но, оболь­стил я; ве­ли­кое чис­ло воз­дер­жан­ных до­вел до па­де­ния свои­ми раз­жже­ния­ми. За ме­ня и Про­рок уко­ря­ет пад­ших, го­во­ря: «ду­хом блу­же­ния прель­сти­ша­ся» (Ос. 4:12), по­то­му что я был ви­нов­ни­ком их пре­ткно­ве­ния. Мно­го­крат­но сму­щал я и те­бя, но вся­кий раз был низ­ло­жен то­бою». Слы­шишь, ча­до Ан­д­рее? Есть дух блу­да ес­те­ст­вен­но­го, а есть дух блу­да про­ти­во­ес­те­ст­вен­но­го! Этот-то дух про­ти­во­ес­те­ст­вен­но­го блу­да и на­пал на те­бя! А по сло­ву Спа­си­те­ля, «Сей же род из­го­ня­ет­ся толь­ко мо­лит­вою и по­стом» (Матф.17:21) — си­речь, де­мо­ны и стра­сти! Мо­лит­вою и по­стом и вся­ким иным под­виж­ни­че­ст­вом и по­слу­ша­ни­ем ма­те­ри-церк­ви! А во­все не ге­не­ти­че­ски­ми ма­ни­пу­ля­ция­ми над по­ло­вы­ми клет­ка­ми и за­ро­ды­ша­ми — как про это ду­ма­ют ма­со­ны-от­ступ­ни­ки и жи­ды-хри­сто­убий­цы, за­ни­ма­ясь чёр­ти чем в сво­их тай­ных под­зем­ных ла­бо­ра­то­ри­ях, про ко­то­рые страш­но и по­ду­мать! Что там тво­рит­ся! Ужас! Ужас! Ужас!!!

Ста­рец воз­дел ру­ки вверх, а за­тем об­хва­тил ими свою го­ло­ву.

— Бес хо­чет об­ма­нуть те­бя! — мол­вил, вы­ждав не­ко­то­рое вре­мя, ста­рец На­ум. — Нет ни­ка­кой вро­ж­дён­ной го­мо­сек­су­аль­но­сти. Бес на­сел на те­бя по гре­хам тво­им и со­блаз­ня­ет те­бя к му­же­ло­же­ст­ву, а ты, ока­ян­ный, по раз­вра­щён­но­сти сво­ей, сле­ду­ешь со­ве­там и на­шеп­ты­ва­ни­ям бе­са и рас­па­ляе­мой в те­бе блуд­ным бе­сом блуд­ной стра­сти! И вот гре­хи твои, за ко­то­рые бес по­лу­чил над то­бой власть: ты, раб Бо­жий Ан­д­рей, был мо­дер­ни­стом и сто­рон­ни­ком от­ме­ны мно­гих свя­тых ка­но­нов на­шей церк­ви; ты по­кры­вал и оп­рав­ды­вал эку­ме­ни­стов, вра­гов Божь­их! Ты за­сту­пал­ся за «Pussy Riot»! И эти твои де­ла го­во­рят о том, что ты взра­стил в се­бе ве­ли­кую гор­ды­ню — ты воз­гор­дил­ся так, что вос­стал да­же на свя­щен­ные ка­но­ны и пра­ви­ла, ус­та­нов­лен­ные свя­ты­ми му­жа­ми на свя­тых со­бо­рах и при­ня­тые по­все­ме­ст­но цер­ко­вью от вре­мён древ­них. А эти пра­ви­ла свя­тая цер­ковь за­по­ве­да­ла хра­нить на­век не­из­мен­но! И все ар­хие­реи Бо­жии, кня­зья церк­ви, при по­свя­ще­нии в сан епи­ско­па при­но­си­ли и при­но­сят клят­ву в том, что бу­дут хра­нить всё это не­из­мен­но! Ты же, ча­до Ан­д­рее, по гор­до­сти сво­ей, всё это вме­нил ни во что и вос­стал на цер­ковь и на Бо­га! А ещё, раб Бо­жий Ан­д­рее, ты не по-пра­во­слав­но­му учил на­род о кол­дов­ст­ве — о вся­ких там пор­чах, сгла­зах и про­чем по­доб­ном. Ты учил, что буд­то бы все­го это­го нет или что, по край­ней ме­ре, пра­во­слав­но­му хри­стиа­ни­ну, ко­то­рый ис­тин­но ве­рит в Бо­га и со­блю­да­ет Его за­по­ве­ди и при этом сам не об­ра­ща­ет­ся к ду­хам тьмы и к их слу­гам, ни­че­го по­доб­но­го не гро­зит! И тем са­мым ты по­да­вал ве­ли­кий со­блазн — ибо жи­тия свя­тых яс­но нам го­во­рят, что кол­дов­ст­во, вол­шеб­ст­во, вол­хво­ва­ние есть и что оно дей­ст­ву­ет — и, при­том, не так, как это пред­по­ла­га­ешь ты. По по­пу­ще­нию Божь­е­му, оно дей­ст­ву­ет да­же на та­ких хри­сти­ан, о ко­то­рых ты го­во­ришь, что им не­воз­мож­но под­пасть под кол­дов­ские ча­ры! То есть кол­дов­ст­во дей­ст­ву­ет да­же на ис­тин­ных пра­во­слав­ных хри­сти­ан, не об­ра­щаю­щих­ся к ду­хам тьмы и к их слу­гам! А ещё ты, во­пре­ки уче­нию и пре­да­нию церк­ви, во­пре­ки ви­де­ни­ям свя­тых, учил о том, что и мы­тарств ни­ка­ких нет, на ко­то­рых злые ду­хи ис­тя­за­ют ду­ши усоп­ших греш­ни­ков за со­вер­шен­ные ими при жиз­ни гре­хи! За это-то Бог и уб­рал с те­бя Свою бо­же­ст­вен­ную за­щи­ту и пре­дал те­бя на по­ру­га­ние блуд­ным де­мо­нам и рас­па­ляе­мым ими стра­стям!

— Пом­нишь ис­то­рию с Ио­вом Мно­го­стра­даль­ным? Дья­вол и во­ло­са на го­ло­ве его не смел тро­нуть, по­ка Гос­подь Сам не пе­ре­стал за­щи­щать его и по­ка Сам же Гос­подь не доз­во­лил, си­речь не по­пус­тил, Са­та­не ис­ку­шать его и вре­дить ему!

— Свя­той апо­стол Иа­ков Зе­ве­де­ев, его­же па­мять три­дца­то­го ап­ре­ля, не­ко­гда бо­рол­ся с вол­хвом Гер­мо­ге­ном; и ко­гда при­шли к апо­сто­лу Иа­ко­ву бе­сы, то он при­ка­зал им при­вес­ти к не­му се­го вол­хва свя­зан­ным; при том бе­сы ска­за­ли апо­сто­лу: «В тво­ём до­ме мы не сме­ем и му­хи тро­нуть».

— Так-то, ча­до! Ура­зу­мей из се­го, как Гос­подь хра­нит вер­ных сво­их! Со­тво­ри же дос­той­ный плод по­кая­ния! Ибо гре­хи твои во­зо­пи­ют пред Бо­гом о воз­мез­дии и зем­ля, ко­то­рая ос­к­вер­ни­лась от мерз­ких про­ти­во­ес­те­ст­вен­ных гре­хов тво­их, так­же во­пи­ет к Бо­гу о воз­мез­дии и про­сит Гос­по­да об очи­ще­нии сво­ём чрез про­ли­тие тво­ей ос­к­вер­нен­ной про­ти­во­ес­те­ст­вен­ным не­чес­ти­ем кро­ви! И раз­ве не зна­ешь ты, что есть иное на­ка­за­ние, жут­чай­шее смер­ти, ко­то­рое мо­жет со­тво­рить те­бе Гос­подь? Ведь Он, по сло­ву апо­сто­ла Пав­ла, мо­жет те­бя «пре­дать са­та­не во из­мо­ж­де­ние пло­ти, что­бы дух был спа­сен в день Гос­по­да на­ше­го Ии­су­са Хри­ста» (1Кор.5:5)! По­кай­ся, по­кай­ся — ибо «и се­ки­ра уже при кор­не де­рев ле­жит» (Лук.3:9), и огнь все­по­едаю­щий и не­уга­си­мый ожи­да­ет со­ло­му (Лук.3:17)! И не ищи се­бе оп­рав­да­ний! И пом­ни — бес скры­ва­ет­ся под мас­кой вся­ких травм моз­га и травм пси­хи­ки!

16. Ку­ра­ев у стар­ца Наумa. Кол­дов­ст­во (гла­ва не по по­ряд­ку)

— Но отец На­ум! — ска­зал Ку­ра­ев. — Я, ко­неч­но, прав­да счи­таю, что кол­дов­ст­во не дей­ст­ву­ет или что, по край­ней ме­ре, вер­ным Бо­гу пра­во­слав­ным, ис­тин­ным пра­во­слав­ным, не об­ра­щаю­щим­ся к бе­сам, кол­ду­нам и ведь­мам, его бо­ять­ся не­че­го. И я прав­да счи­таю, что за­гроб­но­го су­да в ви­де про­хо­ж­де­ния воз­душ­ных мы­тарств — по край­ней ме­ре, в та­ком ви­де, в ка­ком про них обыч­но го­во­рят в церк­ви — нет! И, че­ст­но го­во­ря, я не знаю, что мог­ло бы из­ме­нить моё мне­ние — я ведь оз­на­ко­мил­ся со мно­же­ст­вом ма­те­риа­лов и да­же не знаю — ка­кой ма­те­ри­ал ещё мож­но най­ти, что­бы по­ме­нять то своё мне­ние. Вряд ли та­кой ма­те­ри­ал да­же су­ще­ст­ву­ет…

— Мо­дер­нист! Ока­ян­ный мо­дер­нист! — воз­му­тил­ся ду­хом ста­рец. — Как вы­со­ко­ум­но, дерз­ко и гор­до ты го­во­ришь здесь пре­до мною, от­вер­гая то, че­му из ве­ка в век учи­ла пра­во­слав­ная цер­ковь и мно­же­ст­во свя­тых! Но вспом­ни, ча­до, в ка­кие гре­хи ты впал! Вспом­ни и ос­тавь свои вы­со­ко­умие, гор­дость и над­ме­ние! Как он, вы­со­кий ум твой, по­мог те­бе из­бе­жать всех тех па­де­ний, ко­то­рые ты толь­ко что ис­по­ве­дал?! Ты же ведь как сви­нья во ка­лу ле­жишь в гря­зи гре­хов и без­за­ко­ний сво­их! И без­за­ко­ний студ­ных, блуд­ных, срам­ных! Раз­ве это­го не ви­дит вы­со­ко­ум­ный и гор­дый ум твой?! Го­ре те­бе! Ибо ес­ли он не ви­дит се­го, то окон­ча­тель­но пал ты; и как вос­ста­нешь ты от па­де­ния сво­его, не ви­дя и не ра­зу­мея его?! Не зна­ешь ли, что по­рой Гос­подь по­пус­ка­ет под­виж­ни­ку впа­дать в зло­смрад­ные студ­ные блуд­ные гре­хи за его вы­со­ко­умие и гор­дость, что­бы ис­це­лить его от них? Ибо вы­со­ко­умие и гор­дость суть гре­хи злей­шие и гор­чай­шие блу­да; они ве­дут к вос­ста­нию на Са­мо­го Бо­га! Ей, по­рой по­пус­ка­ет Гос­подь по­доб­ные па­де­ния под­виж­ни­ку, что­бы, по­пав в кал и смрад гре­хов блуд­ных, он смог уз­реть это и за­ду­мать­ся: «По­че­му я пал и где я ока­зал­ся?». И что­бы уз­рев своё ни­что­же­ст­во, смог он от­ка­зать­ся от по­ги­бель­но­го вы­со­ко­умия са­та­нин­ско­го сво­его и от гор­до­сти са­та­нин­ской сво­ей! За­ду­май­ся, ча­до: не по этой ли при­чи­не ми­ло­серд­ный и бла­гой Гос­подь по­пус­тил те­бе пасть в зло­смрад­ное бла­то про­ти­во­ес­те­ст­вен­но­го блуд­но­го гре­ха?! За­ду­май­ся: не для то­го ли бла­гой Гос­подь со­де­лал это? Со­де­ла, что­бы пре­дот­вра­тить твоё гря­ду­щее вос­ста­ние на Твор­ца сво­его из-за са­та­нин­ской гор­до­сти и са­та­нин­ско­го вы­со­ко­умия?! Оду­май­ся, ча­до!

Ста­рец сде­лал не­боль­шую пе­ре­дыш­ку и про­дол­жил:

— И смот­ри — как бы за твоё не­ве­рие в дей­ст­вен­ность кол­дов­ст­ва те­бе са­мо­му не при­шлось соб­ст­вен­ны­ми гла­за­ми уз­реть, что оно дей­ст­ву­ет — при­чем са­мым пе­чаль­ным об­ра­зом — на соб­ст­вен­ном горь­ком опы­те! А ещё — не зна­ешь ли ты, что есть та­кая по­сло­ви­ца про гре­хи: «Че­му по­смея­хом­ся, то­му по­ра­бо­та­хом»?! То есть: над ка­ким чу­жим гре­хом че­ло­век по­сме­ет­ся, в та­кой, по по­пу­ще­нию Божь­е­му, сам и впа­дет — что­бы не уни­чи­жал он ближ­не­го и не гор­дил­ся соб­ст­вен­ной пра­вед­но­стью. Так не все­гда бы­ва­ет, ко­неч­но, но ино­гда бы­ва­ет — по­то­му-то и сло­жи­лась эта по­сло­ви­ца. Так и тут, в тво­ём слу­чае, раб бо­жий Ан­д­рей: во что не ве­ришь, с тем, по по­пу­ще­нию Божь­е­му, мо­жет быть, и столк­нёшь­ся на сво­ём горь­ком опы­те — что­бы не по­да­вал бо­лее ты со­блаз­нов дру­гим сво­им не­ве­ри­ем и что­бы не пре­воз­но­сил­ся ты лже­мудр­ст­во­ва­ния­ми гор­до­го и вы­со­ко­ум­но­го ума сво­его. Ведь цер­ковь яв­но учит и про­по­ве­ду­ет, что кол­дов­ст­во есть и что оно дей­ст­ву­ет! И, при­том, дей­ст­ву­ет да­же на ис­тин­ных хри­сти­ан — ра­зу­ме­ет­ся, по Божь­е­му по­пу­ще­нию и по не­из­ре­чен­но­му Про­мыс­лу Гос­по­да, ко­то­рый не в си­лах по­нять ум че­ло­ве­че­ский. И, сле­до­ва­тель­но, мудр­ст­во­ва­ния твои лож­ны.

— Не зна­ешь ли, о ча­до Ан­д­рее, что есть спа­си­тель­ный страх не толь­ко пред Гос­по­дом, но и пред Са­та­ной, бе­са­ми, а так­же кол­ду­на­ми и ведь­ма­ми?! «Ка­кой же мо­жет быть спа­си­тель­ный страх пе­ред Са­та­ной?!» — спро­сишь ты. А вот ка­кой: ко­гда че­ло­век, мо­жет быть, и не бо­ит­ся Бо­га и да­же не ве­рит в Не­го, но, ве­руя в Са­та­ну и злых ду­хов, бо­ит­ся хо­тя бы их и, бо­ясь по­пасть в ад, не гре­шит. «Ка­кой же мо­жет быть спа­си­тель­ный страх пе­ред ведь­мой?!» — сно­ва спро­сишь ты, ча­до. А вот ка­кой: мо­жет быть, че­ло­век дав­но уже не мо­лит­ся и не хо­дит в цер­ковь, да и в Бо­га не очень-то ве­ру­ет, но, ис­пу­гав­шись чар ведь­мы, он и в цер­ковь на­чи­на­ет хо­дить, и ис­по­ве­до­вать­ся, и при­ча­щать­ся, и мо­лить­ся, и кни­ги свя­тые чи­тать, пы­та­ясь об­рес­ти в церк­ви и в её свя­том уче­нии и в свя­тых об­ря­дах её за­щи­ту от сил зла. А что де­ла­ешь ты, о Ан­д­рее?! Ты раз­ру­ша­ешь сво­им не­ве­ри­ем и лже­мудр­ст­во­ва­ния­ми плот­ско­го ума сво­его сей спа­си­тель­ный страх! Но, — ска­жешь ты, — я го­во­рил, не то, что кол­дов­ст­ва нет, а то, что или его нет, или же что на ис­тин­ных хри­сти­ан оно не дей­ст­ву­ет. На это ска­жу те­бе, ча­до: го­во­ря так, ты всё рав­но по­да­вал по­вод мно­гим счи­тать, что кол­дов­ст­ва и та­ких его раз­но­вид­но­стей, как пор­ча и сглаз нет. При­том, го­во­ря, что на ис­тин­ных хри­сти­ан кол­дов­ст­во не дей­ст­ву­ет, ты всё рав­но при­умень­шал си­лу кол­дов­ст­ва и вол­шеб­ст­ва и так ос­лаб­лял спа­си­тель­ный страх пе­ред ним! Сколь­ких лю­дей ты этим уже по­гу­бил и сколь­ких ещё по­гу­бишь — ты не за­ду­мы­вал­ся об этом?! И не за­ду­мы­вал­ся ли ты о том, что за всё это те­бе мо­жет быть ни­спос­ла­но ужас­ное на­ка­за­ние от Гос­по­да Бо­га ещё при этой жиз­ни?! Убой­ся же! Убой­ся и по­кай­ся! Ведь ты же, о ча­до Ан­д­рее, не толь­ко кол­дов­ст­во от­ри­ца­ешь, но и страш­ные не толь­ко для греш­ни­ков, но и для ве­ли­чай­ших пра­вед­ни­ков воз­душ­ные мы­тар­ст­ва! По­кай­ся, по­ка не позд­но! Се­го­дня ут­ром мы есть, а се­го­дня ве­че­ром — всё! — нас уже нет! «Pulvis sumus homo quasi herba dies eius sicut flos agri sic florebit quia spiritus pertransiit eum et non subsistet et non cognoscet eum ultra locus eius» (Ps.102:104-106) — мол­вил, за­быв­шись, отец На­ум. А за­тем, опом­нив­шись и осоз­нав, что все­мир­но-из­вест­но­му пра­во­слав­но­му стар­цу и все­рос­сий­ско­му ду­хов­но­му на­став­ни­ку вряд ли сле­ду­ет го­во­рить по-ла­ты­ни да­же с док­то­ра­ми на­ук и про­фес­со­ра­ми от фи­ло­ло­гии, — хоть пуб­лич­но, хоть на­еди­не — он ска­зал «Тьфу ты!» и по­вто­рил это же са­мое по-цер­ков­но­сла­вян­ски: «Персть ес­мы. Че­ло­век, яко тра­ва дние его, яко цвет сел­ный, та­ко от­цве­тет: яко дух прой­де в нем, и не бу­дет, и не по­зна­ет кто­му мес­та сво­его» (Пс.102:104-106).

Здесь ста­рец сде­лал ко­рот­кую пе­ре­дыш­ку и про­дол­жил:

— Ча­до Ан­д­рее! По­пы­та­юсь убе­дить те­бя в том, что кол­дов­ст­во есть и что оно дей­ст­ву­ет на при­ме­рах из жи­тий свя­тых. Но сна­ча­ла при­ве­ду из них при­ме­ры не соб­ст­вен­но кол­дов­ст­ва, но дей­ст­вий си­лы Божь­ей, с по­мо­щью ко­то­рой свя­тые со­вер­ша­ли раз­лич­ные чу­де­са. Хоть это­го-то ты не бу­дешь от­ри­цать? Нет?! Вот их хо­ро­шо!

— Це­ли­те­ля Па­не­те­ли­мо­на, его­же па­мять два­дцать седь­мо­го ию­ля, за со­вер­шён­ные им чу­дес­ные ис­це­ле­ния об­ви­ни­ли в вол­шеб­ст­ве; но он дей­ст­во­вал не си­лой де­мон­ской, а си­лой бо­же­ст­вен­ной и по­это­му в от­вет на та­кое об­ви­не­ние от­ве­тил: «Моё вол­шеб­ст­во — Хри­стос»! Ей, мно­го вся­ких чу­дес со­тво­ри­ли свя­тые, ко­то­рые мог­ли бы быть при­пи­са­ны де­мо­нам и их дей­ст­ви­ям; но все сии свя­тые дей­ст­во­ва­ли си­лой Бо­га, си­лой Хри­ста и Свя­то­го Ду­ха; и их «вол­шеб­ст­вом» по­ис­ти­не был Сам Хри­стос, Сам Дух Свя­той и свя­тые ан­ге­лы!

— Ва­си­лий Ве­ли­кий, его­же па­мять пер­во­го ян­ва­ря, в ожи­да­нии ве­ли­ких го­не­ний на хри­сти­ан по воз­вра­ще­нии ца­ря Юлиа­на От­ступ­ни­ка с вой­ны с Пер­са­ми, мо­лил­ся пред ико­на­ми Бо­го­ро­ди­цы и свя­то­го Мер­ку­рия, что­бы этот бо­го­про­тив­ный царь по­гиб. В это вре­мя в став­ке Юлиа­на поя­вил­ся не­из­вест­ный во­ин и сво­им копь­ём по­ра­зил Юлиа­на; и ров­но в это же вре­мя изо­бра­же­ние свя­то­го Мер­ку­рия на ико­не, пред ко­то­рой мо­лил­ся свя­той Ва­си­лий, ис­чез­ло; а за­тем оно вновь поя­ви­лось на ико­не — но при этом с ко­пья свя­то­го Мер­ку­рия ка­па­ла кровь. Вот ка­кой мо­лит­вен­ник был Ва­си­лий Ве­ли­кий! Его мо­лит­вой был по­ра­жен не­чес­ти­вый царь!

— Но не толь­ко лишь мо­лит­вой од­но­го Ва­си­лия был по­вер­жен Юли­ан От­ступ­ник!

— Пре­по­доб­но­го Иу­лаи­на, его­же па­мять во­сем­на­дца­то­го ок­тяб­ря, вер­ные про­си­ли мо­лить­ся о низ­ло­же­нии не­чес­ти­во­го ца­ря Юлиа­на, вра­га хри­сти­ан. И ко­гда шла вой­на с Пер­са­ми, на ко­то­рою от­пра­вил­ся сей царь, этот пре­по­доб­ный де­сять дней мо­лил­ся об ос­во­бо­ж­де­нии хри­сти­ан от зло­го му­чи­те­ля. На­ко­нец, его мо­лит­ва — как и мо­лит­ва свя­то­го Ва­си­лия Ве­ли­ко­го — бы­ла ус­лы­ша­на Гос­по­дом: Иу­ли­ан ус­лы­шал сверхъ­ес­те­ст­вен­ный, чу­дес­ный глас: «Не­чис­тое и мерз­кое жи­вот­ное по­гиб­ло». И зе­ло воз­ра­до­вал­ся свя­той Иу­ли­ан от гла­са се­го.

— Не­чес­ти­вый ере­тик Арий об­ма­нул ца­ря Кон­стан­ти­на в том, что буд­то бы он, Арий, мыс­лит по-пра­во­слав­но­му, че­му, кста­ти, са­ми пра­во­слав­ные во гла­ве с пат­ри­ар­хом не ве­ри­ли. Но царь Кон­стан­тин ра­ди ми­ра цер­ков­но­го ре­шил при­ну­дить свя­то­го Алек­сандр, пра­во­слав­но­го пат­ри­ар­ха Кон­стан­ти­но­поль­ско­го, его­же па­мять три­дца­то­го ав­гу­ста, к то­му, что­бы он всту­пил в об­ще­ние с трек­ля­тым ере­ти­ком Ари­ем. На­ка­ну­не то­го дня, ко­гда Ария долж­ны бы­ли вве­сти в пра­во­слав­ную цер­ковь и при­нять в об­ще­ние, пат­ри­арх Алек­сандр мо­лил­ся Бо­гу, что­бы Он взял ду­шу зло­смрад­но­го ере­ти­ка пре­ж­де, чем тот вой­дёт в пра­во­слав­ную цер­ковь. И Гос­подь ус­лы­шал ра­ба Сво­его! Все зна­ют, как по­гиб Арий: по пу­ти в храм он по­чув­ст­во­вал не­об­хо­ди­мость зай­ти в от­хо­жее ме­сто, что­бы спра­вить боль­шую ну­ж­ду; и ко­гда он справ­лял её, у не­го раз­верз­лось чре­во и внут­рен­но­сти его вы­ва­ли­лись на­ру­жу. И от это­го его не­чес­ти­вая ду­ша по­ки­ну­ла ос­к­вер­нён­ное гре­ха­ми те­ло — по­ки­ну­ла, что­бы веч­но му­чить­ся в аду. Так мо­лит­вой пра­во­слав­но­го пат­ри­ар­ха был умер­щв­лён гнус­ный ере­тик, по­гиб­ший по­зор­ной смер­тью в на­зи­да­ние всем!

— Свя­той Ген­на­дий, пат­ри­арх Кон­стан­ти­но­поль­ский, его­же па­мять три­дцать пер­во­го ав­гу­ста, имел в сво­ём под­чи­не­нии кли­ри­ка Ха­рис­ма, ко­то­рый вёл ужас­ный и не­дос­той­ный об­раз жиз­ни: он пре­да­вал­ся ле­но­сти и не­ра­де­нию, а так­же, как го­во­ри­ли, за­ни­мал­ся раз­бо­ем, блу­дом и вол­шеб­ст­вом. Свя­той Ген­на­дий дол­го тер­пел зло­дея­ния Ха­рис­ма и крот­ко уве­ще­вал его пре­кра­тить тво­рить без­за­ко­ния; но это не по­мо­га­ло. То­гда Ген­на­дий стал при­ме­нять к Ха­рис­му на­ка­за­ния. На­ко­нец, ви­дя, что всё это не да­ёт пло­да, свя­той Ген­на­дий по­слал сво­его слу­гу в храм му­че­ни­ка Елев­фе­рия — в тот храм, при ко­то­ром Ха­рисм и был кли­ри­ком, — что­бы этот слу­га от име­ни Ген­на­дия по­про­сил му­че­ни­ка Елев­фе­рия ли­бо ис­пра­вить, ли­бо от­сечь от церк­ви пре­дан­но­го гре­хам Ха­рис­ма. И на сле­дую­щее ут­ро по­сле этой мо­лит­вен­ной прось­бы Ха­рисм был най­ден мёрт­вым.

— Свя­ти­тель Пор­фи­рий, епи­скоп Газ­ский, его­же па­мять два­дцать шес­то­го фев­ра­ля, как по­ве­ст­ву­ет­ся в его жи­тии, умерт­вил сво­ей мо­лит­вой ере­тич­ку-ма­ни­хей­ку.

— Свя­щен­но­му­че­ник Кор­ни­лий Сот­ник, его­же па­мять три­на­дца­то­го сен­тяб­ря, мо­лит­вой сво­ею раз­ру­шил идоль­ское ка­пи­ще; оно рух­ну­ло и свои­ми об­лом­ка­ми за­ва­ли­ло же­ну пра­ви­те­ля вме­сте с его сы­ном.

— Пре­по­доб­ный Фло­рен­тий, его­же па­мять два­дцать третье­го ав­гу­ста, имел руч­но­го мед­ве­дя. Че­ты­ре мо­на­ха-за­ви­ст­ни­ка, что­бы до­са­дить пре­по­доб­но­му, уби­ли это­го мед­ве­дя. То­гда Фло­рен­тий про­клял их за это и все они умер­ли.

— Про­рок Бо­жий Ели­сей, его­же па­мять че­тыр­на­дца­то­го ию­ня, как по­ве­ст­ву­ет об этом Биб­лия, про­клял на­сме­хав­ших­ся над ним из-за его пле­ши де­тей име­нем Гос­по­да — де­тей иу­де­ев же, а не языч­ни­ков — и «вы­шли две мед­ве­ди­цы из ле­са и рас­тер­за­ли из них со­рок два ре­бен­ка» (4Цар.2:24).

— Пре­по­доб­ная му­че­ни­ца Ев­до­кия, ея­же па­мять пер­во­го мар­та, пре­бы­ва­ла в мо­на­сты­ре; к ней про­ник её преж­ний мир­ской по­клон­ник Фи­ло­ст­рат — ес­те­ст­вен­но, во­пре­ки её во­ле. Ко­гда Фи­ло­ст­рат при­бли­зил­ся к Ев­до­кии, она ду­ну­ла в его ли­цо и он умер. Впо­след­ст­вии Ев­до­кия вос­кре­си­ла Фи­ло­ст­ра­та, по­лу­чив­ше­го долж­ный урок.

— Свя­той Спи­ри­дон Три­ми­фунт­ский, свя­ти­тель и чу­до­тво­рец, его­же па­мять две­на­дца­то­го де­каб­ря, при­ка­зал же­не-пре­лю­бо­дей­ке, за­бе­ре­ме­нев­шей не от му­жа и не хо­тев­шей соз­на­вать­ся от ко­го имен­но она бе­ре­мен­на: «Плод не вый­дет из чре­ва твое­го, по­ка ты не ска­жешь ис­ти­ны». И та, не же­лая соз­нать­ся, умер­ла в ро­до­вых му­ках, так и не раз­ро­див­шись.

— Ста­ри­ца Пе­ла­гия Ря­зан­ская, де­ви­ца, ещё ни­где не ка­но­ни­зи­ро­ва­на да­же как ме­ст­ноч­ти­мая свя­тая. Но как я, убо­гий ста­рец На­ум, мню, — и не толь­ко я, но и ве­ли­кое мно­же­ст­во пра­во­слав­но­го на­ро­да на Ру­си — она есть ис­тин­ная свя­тая и ис­тин­ная под­виж­ни­ца Бо­жья, дос­тиг­шая бла­жен­ст­ва; она уже про­слав­ле­на как свя­тая у Бо­га на Не­бе и цер­ков­ное про­слав­ле­ние её на зем­ле лишь до­жи­да­ет­ся сво­его ча­са. Так вот, ча­до. Она го­во­ри­ла, что со­вет­ский гла­ва Хру­щёв был страш­ным ма­гом, за­ду­мав­шим унич­то­жить всё ду­хо­вен­ст­во и ещё при жиз­ни сво­их со­вре­мен­ни­ков по­ка­зать по­след­не­го свя­щен­ни­ка по те­ле­ви­зо­ру — ибо, по сло­ву ста­ри­цы, все кол­ду­ны ужас­но не­на­ви­дят пра­во­слав­ных свя­щен­ни­ков. А ещё, по её же сло­ву, маг Хру­щёв жа­ж­дал унич­то­жить треть на­се­ле­ния стра­ны; и для се­го он при­ка­зал за­се­вать по­ля вме­сто пше­ни­цы пле­ве­ла­ми из Аме­ри­ки. И со­всем бы по­гиб­ли ду­хо­вен­ст­во и на­род, ес­ли бы ста­ри­ца Пе­ла­гия не взя­ла на се­бя под­виг: сто дней она пла­мен­но мо­ли­лась, что­бы Гос­подь уб­рал с пре­сто­ла са­мо­зван­ца Хру­щё­ва. В ка­ж­дый из этих ста дней ста­ри­ца вку­ша­ла лишь по од­ной про­сфо­ре и пи­ла лишь по од­но­му ста­ка­ну во­ды. И Гос­подь ус­лы­шал вер­ную ра­бу Свою: Хру­щёв не­ожи­дан­но для всех был от­стра­нен от долж­но­сти свои­ми же со­рат­ни­ка­ми. Он не был убит: ми­ло­серд­ный Гос­подь ос­та­вил его на по­кая­ние — не­смот­ря на все его зло­дей­ст­ва и не­чес­тия. Так по мо­лит­вам бла­жен­ной Пе­ла­гии ду­хо­вен­ст­во бы­ло спа­се­но от ис­треб­ле­ния, а на­род по­лу­чил ос­ла­бу. Вот что зна­чит мо­лит­ва од­но­го пра­вед­ни­ка пред Бо­гом! Эта ста­ри­ца бы­ла ве­ли­ка пред Бо­гом поч­ти как свя­той Ва­си­лий Ве­ли­кий! По­нял ли ты это, ча­до?

— А что ска­зать о свя­том пра­вед­ном Ио­ан­не Крон­штадт­ском, этом ве­ли­чай­шем дев­ст­вен­ни­ке, ми­ло­сто­раз­дая­те­ле и чу­до­твор­це? Раз­ве не зна­ешь, ча­до, как он мо­лил­ся о по­ги­бе­ли страш­но­го со­блаз­ни­те­ля и бо­го­хуль­ни­ка Льва Тол­сто­го? В вы­пис­ках из по­след­не­го днев­ни­ка от­ца Ио­ан­на за 1907 – 1908 го­ды, из­дан­ных от­дель­ной кни­гой с на­зва­ни­ем «Жи­вой ко­лос с ду­хов­ной ни­вы», в ко­то­рой, прав­да, за­пи­си не раз­де­ле­ны по дням, он со всей убе­ж­дён­но­стью в ис­тин­ность сво­их слов гла­го­лет: ««Ум­рё­те во гре­хах ва­ших, ес­ли не бу­де­те ве­ро­вать в Ме­ня» (Ин.8:24) — го­во­рит Гос­подь фа­ри­се­ям. Го­ре Льву Тол­сто­му, не ве­рую­ще­му в Гос­по­да и уми­раю­ще­му во гре­хе не­ве­рия и бо­го­хуль­ст­ва! Смерть греш­ни­ка лю­та. И смерть его — Тол­сто­го — бу­дет стра­хом для все­го ми­ра. (Ко­неч­но, это скро­ют род­ные.)». Поз­же, в том же 1908 го­ду, в том же сво­ем по­след­нем, пред­смерт­ном днев­ни­ке, в той его час­ти, ко­то­рая ох­ва­ты­ва­ет пе­ри­од с два­дцать чет­вёр­то­го мая по один­на­дца­тое де­каб­ря, отец Ио­анн де­ла­ет дру­гие за­пи­си — за­пи­си, не во­шед­шие в на­зван­ную кни­гу, — в ко­то­рых он соб­ст­вен­но и про­сит у Бо­га смер­ти Тол­сто­му. Так, два­дцать чет­вёр­то­го ав­гу­ста отец Ио­анн пи­шет, как бы на­ме­кая и жа­лу­ясь Бо­гу, что Тол­сто­му уже при­шла по­ра по­гиб­нуть: «До­ко­ле, Гос­по­ди, тер­пишь злей­ше­го без­бож­ни­ка, сму­тив­ше­го весь мир, Льва Тол­сто­го? До­ко­ле не при­зы­ва­ешь его на Суд Твой? [Не Ты ли Сам ска­зал:] «И се, гря­ду ско­ро, и мзда Моя со Мною, воз­да­ти кое­му­ж­до по де­лом его» (Откр.22:12)? Гос­по­ди, зем­ля ус­та­ла тер­петь его бо­го­хуль­ст­во». За­тем шес­то­го сен­тяб­ря он пи­шет: «Гос­по­ди, не до­пус­ти Льву Тол­сто­му, ере­ти­ку, пре­взо­шед­ше­му всех ере­ти­ков, дос­тиг­нуть до празд­ни­ка Ро­ж­де­ст­ва Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, ко­то­рую он по­ху­лил ужас­но и ху­лит. Возь­ми его с зем­ли — этот труп зло­вон­ный, гор­до­стию сво­ею по­смра­див­ший всю зем­лю. Аминь». Да­лее седь­мо­го ок­тяб­ря отец Ио­анн пи­шет: «Гос­по­ди, убе­ри М. Ан­то­ния, Яни­че­ва и про­чих не­вер­ных лю­дей! По­шли твёр­дых в ве­ре и бла­го­чес­тии. Бу­ди! Л. Тол­сто­го возь­ми». Кро­ме то­го, есть ещё со­б­ра­ние вы­дер­жек из то­го же по­след­не­го, пред­смерт­но­го днев­ни­ка от­ца Ио­ан­на, из­вест­ное как «По­след­ний днев­ник», в ко­то­ром днев­ни­ко­вые за­пи­си так­же не раз­де­ля­ют­ся по дням. В этом «По­след­нем днев­ни­ке» отец Ио­анн, вы­ра­жая свою уве­рен­ность в гря­ду­щем на­ка­за­нии Тол­сто­му, пи­шет: «Го­ре Льву Тол­сто­му, не ве­рую­ще­му в Гос­по­да и уми­раю­ще­му во гре­хе не­ве­рия и бо­го­хуль­ст­ва. «Смерть греш­ни­ков лю­та» (Пс.33:22)...». И так свя­той Ио­анн Крон­штадт­ский пи­сал и мыс­лил не в не­ра­зум­ной мо­ло­до­сти и не в рас­цве­те и буй­ст­ве сил, а уже стоя на са­мом краю мо­ги­лы, пе­ред са­мой сво­ей смер­тью, бу­ду­чи умуд­рён мно­гим жиз­нен­ным опы­том и стя­жав мно­го­чис­лен­ные доб­ро­де­те­ли и да­ры Свя­то­го Ду­ха!

— Зна­ешь ли, ча­до, что у иу­де­ев есть об­ряд «пуль­са де-ну­ра» — «удар ог­нём»? Бог есть свет и Он же есть огонь. Бог есть свет, про­све­щаю­щий че­ло­ве­ка и со­гре­ваю­щий его и ми­лую­щий его; и Он же есть огонь, по­жи­раю­щий греш­ни­ка и пра­во­суд­но ка­раю­щий его. Ко­гда Бог яв­ля­ет­ся греш­но­му че­ло­ве­ку «не слиш­ком силь­но», то че­ло­век ви­дит при­ят­ный для не­го свет бо­же­ст­вен­ной свя­то­сти и ми­ло­сер­дия. Ко­гда же «слиш­ком силь­но» — то греш­ный че­ло­век чув­ст­ву­ет, что он ис­пе­пе­ля­ет­ся ог­нём бо­же­ст­вен­ной свя­то­сти и пра­во­су­дия. И ни­кто, ис­пы­тав этот огонь, не мо­жет ос­тать­ся в жи­вых. Ибо кто не гре­шен? И ко­гда кто-то из иу­де­ев силь­но гре­шит про­тив Гос­по­да и про­тив Из­раи­ля, то дру­гие иу­деи со­би­ра­ют­ся и про­во­дят этот об­ряд «пуль­са де-ну­ра», в ко­то­ром про­сят, что­бы Гос­подь явил­ся греш­ни­ку как все­по­жи­раю­щий огонь и ис­тре­бил это­го греш­ни­ка. Но, ча­до Ан­д­рее! Как ты ви­дишь, у нас, у пра­во­слав­ных, есть своя «пуль­са де-ну­ра»! Раз­ве то, что де­лал Ва­си­лий Ве­ли­кий и пре­по­доб­ный Иу­ли­ан — это не «пуль­са де-ну­ра»?! Раз­ве то, что де­лал пат­ри­арх Алек­сандр, же­лая по­гу­бить Ария, или свя­ти­тель Пор­фи­рий, епи­скоп Газ­ский, же­лая умерт­вить ере­тич­ку-ма­ни­хей­ку, — это не «пуль­са де-ну­ра»?! И раз­ве оное слав­ное дея­ние бла­жен­ной де­ви­цы Пе­ла­геи — это не «пуль­са де-ну­ра»?! Но при­ве­дем ещё по­доб­ные при­ме­ры из жи­тий…

— Свя­той Иа­ков, епи­скоп Ни­зи­бий­ский, его­же па­мять три­на­дца­то­го ян­ва­ря, од­на­ж­ды уви­дел де­виц с не­по­кры­ты­ми го­ло­ва­ми и ого­лён­ны­ми но­га­ми. Ему очень не по­нра­ви­лось та­кое не­це­ло­муд­рие и он про­клял этих де­виц. И они тот­час же со­ста­ри­лись и по­се­де­ли, увя­ли как осен­ние ли­стья на мо­ро­зе.

— Свя­той юро­ди­вый Си­ме­он, его­же па­мять два­дцать пер­во­го ию­ля, спа­сая блуд­ниц от веч­ной по­ги­бе­ли, да­вал им зо­ло­то с тем ус­ло­ви­ем, что­бы те не гре­ши­ли бо­лее блу­дом; и ес­ли ка­кая-ли­бо из этих блуд­ниц на­ру­ша­ла клят­ву, то Си­ме­он об­ли­чал её и по­сы­лал на нее ли­бо бо­лезнь, ли­бо бе­са, что­бы тот му­чил её; и та блуд­ни­ца бо­ле­ла или му­чи­лась от бе­са до тех пор, по­ка не да­ва­ла Си­ме­о­ну ис­тин­ных до­ка­за­тельств сво­его по­кая­ния и ос­тав­ле­ния пу­ти тво­ре­ния блуд­ных гре­хов. Од­на­ж­ды этот же Си­ме­он шёл ми­мо ве­се­ля­щих­ся де­виц, ко­то­рые ста­ли из­де­вать­ся над ним и за­зы­вать его в своё со­б­ра­ние. То­гда он, же­лая на­ка­зать их за бес­чин­ст­во и сде­лать це­ло­муд­рен­нее, по­мо­лил­ся Бо­гу и скри­вил им всем гла­за: ка­ж­дая из них ста­ла ко­сой. Впо­след­ст­вии од­них из них он ис­це­лил, по­це­ло­вав в гла­за, а дру­гих — нет — ибо они от­ка­за­лись от то­го, что­бы Си­ме­он це­ло­вал их в гла­за. О тех, кои не бы­ли ис­це­ле­ны, Си­ме­он ска­зал: «Ес­ли бы Бог не ис­кри­вил им глаз, то они пре­взош­ли бы блу­до­дея­ни­ем всех си­рий­ских жен­щин; а те­перь они не бу­дут та­ки­ми».

— Свя­то­му му­че­ни­ку По­ти­ту, его­же па­мять пер­во­го ию­ля, при му­че­ни­ях за­би­ва­ли гвоздь в го­ло­ву; при этом по Божь­е­му дей­ст­вию боль в го­ло­ве на­ча­лась и у им­пе­ра­то­ра.

— Свя­то­го му­че­ни­ка Иу­лиа­на, его­же па­мять два­дцать вось­мо­го ию­ля, под­верг­ли из­бие­нию; и ко­гда му­чи­те­ли би­ли его, то ру­ки у них по Божь­е­му дей­ст­вию раз­бо­ле­лись и от это­го они не мог­ли дер­жать ору­дия пы­ток.

— Ко­гда языч­ни­ки вос­хо­те­ли убить свя­то­го му­че­ни­ка Луп­па, его­же па­мять два­дцать третье­го ав­гу­ста, то по Божь­е­му дей­ст­вию убий­цы, уст­ре­мив­шее­ся на свя­то­го Луп­па, вне­зап­но на­ча­ли по­се­кать друг дру­га и стре­лять один в дру­го­го.

— Свя­тая му­че­ни­ца Ари­ад­на, ея­же па­мять во­сем­на­дца­то­го сен­тяб­ря, убе­га­ла от пре­сле­до­ва­те­лей. При по­го­не свер­ши­лось чу­до: свя­тую Ари­ад­ну со­кры­ла в се­бе ска­ла; пре­сле­до­ва­те­ли же её по чу­дес­но­му Божь­е­му дей­ст­вию на­ча­ли по­ра­жать друг дру­га.

— Свя­той апо­стол и еван­ге­лист Ио­анн Бо­го­слов, его­же па­мять два­дцать шес­то­го сен­тяб­ря, сво­ей мо­лит­вой сде­лал так, что у иге­мо­на, под­пи­сав­ше­го ему не­пра­вед­ный при­го­вор, от­со­хла та ру­ка, ко­то­рой он это сде­лал, а у Про­клиа­нии, ок­ле­ве­тав­шей Ио­ан­на и сво­его сы­на, от­со­хли обе ру­ки и пе­ре­ко­си­лись оба гла­за. Этот же апо­стол не­ко­гда про­по­ве­до­вал Хри­ста и об­ли­чал языч­ни­ков воз­ле язы­че­ско­го хра­ма; при этом он го­во­рил, что идо­ло­по­клон­ни­ки вме­сто бо­га по­чи­та­ют бе­са. От это­го на­род ис­пол­нил­ся яро­сти и стал ме­тать в Ио­ан­на кам­ни; но они ле­те­ли так, что по­би­ва­ли са­мих их ме­таю­щих. За­тем Ио­анн по­мо­лил­ся — и на­ста­ла та­кая жа­ра, что от нее по­па­да­ло и умер­ло две­сти че­ло­век.

— В жи­тии пре­по­доб­но­го Сав­вы Сто­ро­жев­ско­го, его­же па­мять третье­го де­каб­ря, го­во­рит­ся, что один сле­пой, уте­рев­шись по­кры­ва­лом пре­по­доб­но­го, про­зрел; дру­гой же че­ло­век, зря­чий, уз­нав об этом, ска­зал про по­кры­ва­ло свя­то­го: «Этим толь­ко гла­за за­со­ришь» и ос­леп.

— Свя­ти­тель Епи­фа­ний, ар­хи­епи­скоп Кипр­ский, его­же па­мять две­на­дца­то­го мая, как по­ве­ст­ву­ет­ся в жи­тии его, од­на­ж­ды ду­нул на среб­ро­лю­би­во­го ар­хи­епи­ско­па Ио­ан­на и тот ос­леп.

— В жи­тии пре­по­доб­но­го Гри­го­рия Пе­чер­ско­го, его­же па­мять вось­мо­го ян­ва­ря, по­ве­ст­ву­ет­ся, как од­на­ж­ды он уз­нал, что у не­го спря­та­лись во­ры; и свя­той со­тво­рил мо­лит­ву, по ко­то­рой эти во­ры про­спа­ли пять дней и пять но­чей. В дру­гой раз во­ры за­бра­лись к свя­то­му в сад. Взва­лив меш­ки на пле­чи, они не мог­ли дви­нут­ся даль­ше; и так, с меш­ка­ми на пле­чах, они про­сто­яли в са­ду два дня и две но­чи.

— Пре­по­доб­ный Фео­дор Си­ке­от, его­же па­мять два­дцать вто­ро­го ап­ре­ля, мо­лит­вой ос­та­но­вил во­ра, по­хи­тив­ше­го цер­ков­ное иму­ще­ст­во; и вор сто­ял как буд­то свя­зан­ный до тех пор, по­ка не был уз­нан и при­ве­ден в то ме­сто, где он по­хи­тил иму­ще­ст­во.

— В жи­тии пре­по­доб­но­го Паф­ну­тия Бо­ров­ско­го, его­же па­мять пер­во­го мая, по­ве­ст­ву­ет­ся о том, как во­ры по­хи­ти­ли из его оби­те­ли скот, но не смог­ли уй­ти да­ле­ко, ибо за­блу­ди­лись у са­мой оби­те­ли и, буд­то сле­пые, хо­ди­ли но­чью во­круг неё. Ут­ром они за­хо­те­ли бе­жать без ско­та, но, удер­жи­вае­мые Божь­ей си­лой, не мог­ли отой­ти от по­хи­щен­но­го ско­та, по­ка не бы­ли об­на­ру­же­ны и при­ве­де­ны к пре­по­доб­но­му.

— Свя­той Фео­дор Едес­ский, епи­скоп, его­же па­мять де­вя­то­го ию­ля, бу­ду­чи в Ва­ви­ло­не, уча­ст­во­вал в спо­ре ме­ж­ду хри­стиа­на­ми и иу­дея­ми. В хо­де спо­ра он ска­зал про­ти­во­бор­ст­вую­ще­му ему иу­дею: «Да оне­ме­ют ус­та лжи­вые, ко­то­рые про­тив пра­вед­ни­ка го­во­рят злое с гор­до­стью и пре­зрень­ем» (Пс.30:19) — и этот иу­дей оне­мел.

— Свя­той Алек­сандр, пат­ри­арх Кон­стан­ти­но­поль­ский, его­же па­мять три­дца­то­го ав­гу­ста, — тот са­мый, что мо­лит­вой сво­ей умерт­вил Ария — од­на­ж­ды спо­рил о ве­ре с ел­лин­ски­ми фи­ло­со­фа­ми; в хо­де спо­ра он ска­зал од­но­му из них: «Име­нем Гос­по­да мое­го Ии­су­са Хри­ста по­ве­ле­ваю те­бе умолк­нуть!» — и тот­час у это­го фи­ло­со­фа от­нял­ся язык.

— В жи­тии пре­по­доб­но­го Лу­ки Ефес­ско­го, его­же па­мять седь­мо­го фев­ра­ля, по­ве­ст­ву­ет­ся, как од­на­ж­ды оле­ни по­ва­ди­лись хо­дить в его сад; од­но они по­еда­ли, а дру­гое – по­пи­ра­ли. То­гда пре­по­доб­ный Лу­ка, уви­дев од­но­го из этих оле­ней, ска­зал ему: «По по­ве­ле­нию Гос­по­да, не схо­ди с мес­та, на ко­то­ром сто­ишь, но при­ми дос­той­ное на­ка­за­ние!». И олень этот сра­зу же упал на зем­лю, за­лёг и бо­лее не мог сдви­нуть­ся с мес­та.

— Ча­до! Рас­су­ди сам: лю­ди не­све­ду­щие раз­ве не при­ня­ли бы все эти слу­чаи за слу­чаи кол­дов­ст­ва? Раз­ве не по­счи­та­ли бы они этих свя­тых от­цов ма­га­ми? Ей, по­счи­та­ли бы. Но дей­ст­во­ва­ли эти свя­тые от­цы не с по­мо­щью си­лы бе­сов­ской, но с по­мо­щью си­лы бо­же­ст­вен­ной, с по­мо­щью си­лы Хри­сто­вой, си­лою Ду­ха Свя­то­го! Рас­су­ди же о том, что не­об­хо­ди­мо, да­бы чу­до свер­ши­лось — и ты най­дёшь, что для это­го не­об­хо­ди­мы: во-пер­вых, из­во­ле­ние свя­то­го на чу­до, вы­ра­жен­ное в прось­бе или мо­лит­ве; во-вто­рых, Бог или ан­ге­лы, ко­то­рые со­вер­шат про­си­мое и же­лае­мое свя­тым; и, в-треть­их, из­во­ле­ние или по­пу­ще­ние Бо­га на то, что про­сит и же­ла­ет свя­той. При этом на­пом­ню, ча­до: ес­ли речь идёт о вре­де лю­дям и при­чи­не­нии им зла, то мы го­во­рим о по­пу­ще­нии Божь­ем; а в иных слу­ча­ях мы го­во­рим об из­во­ле­нии Божь­ем; по­пу­ще­ние же, как яс­но — это то­же из­во­ле­ние, а имен­но из­во­ле­ние на вред и зло. И без из­во­ле­ния Божь­е­го не про­ис­хо­дит ни­че­го — ибо, по сло­ву Гос­по­да, «Не две ли ма­лые пти­цы про­да­ют­ся за ас­са­рий? И ни од­на из них не упа­дет на зем­лю без во­ли От­ца ва­ше­го; у вас же и во­ло­сы на го­ло­ве все со­чте­ны» (Матф.10:29,30). И ко­гда есть все эти три ус­ло­вия, то­гда-то и свер­ша­ет­ся то, о чём мо­лит и че­го во­лит и же­ла­ет свя­той — свер­ша­ет­ся си­лой бо­же­ст­вен­ной или ан­гель­ской, а не си­лой са­мо­го свя­то­го. И при сем свя­той не тво­рит зла в нрав­ст­вен­ном по­ни­ма­нии это­го сло­ва — в от­ли­чие от кол­ду­на или ведь­мы. Так-то, ча­до!

— Но есть не­что ещё бо­лее уди­ви­тель­ное! Ведь свя­той, же­лаю­щий че­го-то и мо­ля­щий об этом, мо­жет, в ко­неч­ном счё­те, осу­ще­ст­вить же­лае­мое не си­лой бо­же­ст­вен­ной или ан­гель­ской, но дья­воль­ской! Да-да! Ведь Гос­подь или ан­ге­лы, ес­ли бу­дет на то Бо­жье из­во­ле­ние, мо­гут свя­зать бе­са и при­ну­дить его сде­лать то, че­го же­ла­ет и о чём про­сит свя­той! И, при­том, да­же то, че­го этот бес не хо­чет — на­при­мер, доб­рое де­ло! В этом слу­чае свя­той под­виж­ник, Гос­подь и ан­ге­лы Его ис­поль­зу­ют зло­го бе­са как своё ору­дие! В этом слу­чае свя­той под­виж­ник с по­мо­щью Гос­по­да и ан­ге­лов по­лу­ча­ет власть над бе­сом и по­ве­ле­ва­ет им! И не хо­тел бы бес сде­лать то, что ему при­ка­зы­ва­ют — да не мо­жет и под­чи­ня­ет­ся — ибо кто силь­ней Гос­по­да? Как ска­за­но про Гос­по­да Ии­су­са Хри­ста: «Со­звав же две­на­дцать, дал си­лу и власть над все­ми бе­са­ми и вра­че­вать от бо­лез­ней» (Лук.9:1). И жи­тия свя­тых при­во­дят нам при­ме­ры се­го, ча­до! Из них вид­но, что свя­тые да­же на­сы­ла­ли де­мо­нов на греш­ных лю­дей, что­бы те при­чи­ня­ли им стра­да­ния — то есть эти свя­тые дей­ст­во­ва­ли по­доб­но кол­ду­нам — од­на­ко же, с бла­гою це­лью!

— Свя­той Си­ме­он Юро­ди­вый, его­же па­мять два­дцать пер­во­го ию­ля, о ко­то­ром уже го­во­ри­лось, спа­сая блуд­ниц от веч­ной по­ги­бе­ли, да­вал им зо­ло­то с тем ус­ло­ви­ем, что­бы те не гре­ши­ли бо­лее блу­дом; и ес­ли ка­кая-то из этих блуд­ниц на­ру­ша­ла клят­ву, то Си­ме­он об­ли­чал её и по­сы­лал на нее ли­бо бо­лезнь, ли­бо бе­са, что­бы тот му­чил её. И эта блуд­ни­ца бо­ле­ла или му­чи­лась от бе­са до тех пор, по­ка не да­ва­ла Си­ме­о­ну ис­тин­ных до­ка­за­тельств сво­его по­кая­ния, а так­же то­го, что она ос­та­ви­ла путь тво­ре­ния блуд­ных гре­хов.

— Свя­той Лев­кий Ис­по­вед­ник, его­же па­мять два­дца­то­го ию­ня, од­на­ж­ды из­го­нял бе­са из че­ло­ве­ка, го­то­вив­ше­го­ся к кре­ще­нию и уже про­шед­ше­го ог­ла­ше­ние. Бес во­про­сил Лев­кия: «Ес­ли я вый­ду из не­го, то ку­да пой­ду?»; и Лев­кий при­ка­зал ему: «Вой­ди же в тех лю­дей, ко­то­рые не ве­ру­ют в Гос­по­да на­ше­го Ии­су­са Хри­ста и не по­кло­ня­ют­ся Его жи­во­тво­ря­ще­му кре­сту». И бес вы­шел.

— Тот же свя­той Си­ме­он Юро­ди­вый, его­же па­мять два­дцать пер­во­го ию­ля, од­на­ж­ды из­гнал бе­са из не­кое­го мес­та и этот бес, при­няв об­раз ма­ло­го страш­но­го эфио­па, от­пра­вил­ся в овощ­ную лав­ку, ко­то­рой вла­де­ли не­кие суп­ру­ги-ере­ти­ки, дер­жав­шие­ся лже­уче­ния Се­ве­ра. Бес сде­лал в той лав­ке мно­го бес­по­ряд­ков: он всех там пе­ре­пу­гал и раз­бил там всю по­су­ду. Ко­гда Си­ме­он воз­вра­щал­ся до­мой, то, про­хо­дя ми­мо этой лав­ки, встре­тил ис­пу­ган­ную же­ну вла­дель­ца лав­ки. Ко­гда та рас­ска­зал Си­ме­о­ну о том, что со­тво­рил бес, Си­ме­он ска­зал ей: «Это я по­слал его на вас — за то, что вы не при­сое­ди­няе­тесь к свя­той церк­ви».

— Пре­по­доб­ный Фео­дор, инок Кие­во-Пе­чер­ский, его­же па­мять один­на­дца­то­го ав­гу­ста, од­на­ж­ды от­пра­вил­ся мо­лоть зер­но; на мель­ни­це он уви­дел, как жер­но­ва са­ми при­шли в дви­же­ние. Фео­дор ура­зу­мел, что это — коз­ни диа­воль­ские и за­пре­тил бе­су мо­лоть; но бес не по­слу­шал его. То­гда Фео­дор при­ка­зал бе­су име­нем Свя­той Трои­цы не ос­тав­лять ра­бо­ты, по­ка не пе­ре­ме­лет всё — что­бы этот бес по­ра­бо­тал на мо­на­стыр­скую бра­тию. В дру­гой раз этот пре­по­доб­ный уви­дел, как бес сбра­сы­вал в ре­ку брёв­на, ле­жав­шие на бе­ре­гу и за­ста­вил бе­са но­сить эти брёв­на на­верх, на вы­со­кий бе­рег.

— Так-то, ча­до! — мол­вил ста­рец На­ум Ку­рае­ву. — Ты ду­ма­ешь что — рас­сказ Го­го­ля про Пу­за­то­го Па­цю­ка — это вы­дум­ка?! Э, нет! Мню, пре­по­доб­ный Фео­дор, ес­ли бы за­хо­тел, мог име­нем Гос­по­да на­ше­го Ии­су­са Хри­ста по­ве­леть бе­су не­ви­ди­мо об­ма­ки­вать в сме­та­не ва­ре­ни­ки и по­да­вать их за тра­пе­зой пря­мо се­бе в рот! И не толь­ко се­бе, но и всей мо­на­стыр­ской бра­тии — ска­жем, на Пас­ху или на Мас­ле­ную. Ве­ра, ве­ра — вот, что глав­ное! Она, по сло­ву Спа­си­те­ля, го­ры дви­жет!

— Свя­той Ио­анн, епи­скоп Нов­го­род­ский, его­же па­мять седь­мо­го сен­тяб­ря, за­пе­ча­тал бе­са в ру­ко­мой­ни­ке. Во вре­мя мо­лит­вы свя­то­го один бес влез в ру­ко­мой­ник и на­чал гре­меть, что­бы по­ме­шать Ио­ан­ну мо­лить­ся; то­гда-то Ио­анн и за­пе­ча­тал его. По­сле се­го не­чис­тый дух стал гром­ко во­пить и про­сить от­пус­тить его. Ио­анн же со­гла­сил­ся на это лишь при том ус­ло­вии, что тот дос­та­вит его в Ие­ру­са­лим. И он со­гла­сил­ся: де­мон пре­вра­тил­ся в чёр­но­го ко­ня и дос­та­вил Ио­ан­на во Свя­той Град. Ио­анн по­кло­нил­ся там ве­ли­ким свя­ты­ням, а за­тем вер­нул­ся на чёр­те об­рат­но.

— Так-то, ча­до! Свя­той Ио­анн съез­дил на бе­се, обуз­дан­ном дей­ст­ви­ем Божь­ей си­лы, во Свя­той Град по­доб­но то­му, как ведь­мы сле­та­ют­ся на бе­сах на ша­баш на Лы­сую Го­ру! «Всё мо­гу в ук­ре­п­ляю­щем ме­ня Ии­су­се Хри­сте» (Фил.4:13) — как ска­зал апо­стол Па­вел!

— Пре­по­доб­ный Ви­та­лий мо­нах, вра­зу­ми­тель и на­став­ник блуд­ниц, его­же па­мять два­дцать вто­ро­го ап­ре­ля, не­ко­гда не­за­слу­жен­но по­лу­чил ос­кор­би­тель­ный удар в щё­ку от од­но­го юно­ши-блуд­ни­ка; кро­ме то­го, этот юно­ша осу­дил Ви­та­лия. Свя­той не стал от­ве­чать ему уда­ром на удар, но ска­зал не­чес­тив­цу: «За ме­ня сми­рен­но­го по­лу­чишь и ты удар по ще­ке та­кой, что сбе­жит­ся вся Алек­сан­д­рия на твой крик». И дей­ст­ви­тель­но: поз­же, уже по­сле смер­ти Ви­та­лия, это­му юно­ше явил­ся бес и на­нес ему силь­ней­ший удар, ска­зав: «При­ми удар, ко­то­рый при­слал те­бе мо­нах Ви­та­лий!».

— Свя­той му­че­ник Ко­нон Исав­рий­ский, его­же па­мять пя­то­го мар­та, од­на­ж­ды свя­зал име­нем Ии­су­са Хри­ста мно­же­ст­во бе­сов, при­шед­ших к не­му; и они ста­ли мо­лить Ко­но­на не по­сы­лать их в безд­ну. То­гда свя­той за­пре­тил им вре­дить лю­дям и по­слал их на ра­бо­ты: од­ни де­мо­ны ко­па­ли зем­лю в ого­ро­дах и про­па­лы­ва­ли их — вы­рва­ли тер­нов­ник, кра­пи­ву и про­чие тра­вы; дру­гие де­мо­ны па­ха­ли по­ля и сея­ли на них; тре­тьи — ох­ра­ня­ли пло­ды; чет­вёр­тые — пас­ли ста­да и ох­ра­ня­ли их от ди­ких зве­рей; пя­тые — ко­ло­ли дро­ва, но­си­ли во­ду и ис­пол­ня­ли до­маш­нюю ра­бо­ту. Бе­сы, как ра­бы и плен­ни­ки, слу­жи­ли бла­жен­но­му Ко­но­ну, ибо бы­ли свя­за­ны си­лой Божь­ей. Ко­гда к свя­то­му Ко­но­ну при­шли раз­бой­ни­ки, свя­за­ли его и пыт­ка­ми на­ча­ли вы­ве­ды­вать у не­го, где он пря­чет зо­ло­то, по по­ве­ле­нию Божь­е­му яви­лись слу­жа­щие Ко­но­ну бе­сы, схва­ти­ли раз­бой­ни­ков и не­ми­ло­серд­но би­ли их; а по­том они раз­ве­ли огонь в пе­чи и ста­ли опа­лять их те­ла. Свя­то­го же бе­сы ос­во­бо­ди­ли от уз. Де­мо­ны да­же обе­ре­га­ли честь име­ни Ко­но­на: ко­гда кто-то из не­ве­рую­щих ху­лил его, то на не­го не­ви­ди­мо на­па­да­ли бе­сы и из­би­ва­ли его. Од­на­ж­ды волк ук­рал у ма­те­ри ре­бён­ка. Свя­той Ко­нон от­дал при­ка­за­ние бе­сам и те при­нес­ли к не­му это­го вол­ка вме­сте с ре­бён­ком, ко­то­рый ока­зал­ся не­вре­дим. А ко­гда вор про­ник в сад Ко­но­на, что­бы ук­расть пло­дов, бе­сы, слов­но не­ви­ди­мые сто­ро­жи, схва­ти­ли его, из­би­ли и вме­сте с ос­лом и меш­ком ук­ра­ден­ных им пло­дов при­ве­ли к свя­то­му.

— Так-то, ча­до Ан­д­рее! Ду­ма­ешь что — ду­ма­ешь, все эти рас­ска­зы про то, как де­мо­ны ох­ра­ня­ют гроб­ни­цы и со­кро­ви­ща — шут­ка? Нет, это не шут­ка! Жре­цы и кол­ду­ны с по­мо­щью раз­лич­ных жерт­во­при­но­ше­ний и про­чих об­ря­дов дей­ст­ви­тель­но ста­ви­ли бе­сов ох­ра­нять гроб­ни­цы и со­кро­ви­ща! И эти бе­сы дей­ст­ви­тель­но ох­ра­ня­ли всё это от гра­би­те­лей — от­пу­ги­вая их раз­лич­ны­ми ужа­са­ми или да­же на­но­ся уве­чья и уби­вая!

— Вер­нём­ся же к дея­ни­ям свя­тых. Ко­неч­но, ча­до Ан­д­рее, лю­ди не­све­ду­щие, рас­смат­ри­вая по­мя­ну­тые мной слу­чаи, ска­жут, не­ра­зо­брав­шись: «Всё это вол­шеб­ст­во, кол­дов­ст­во, ма­гия!». Мы же, как лю­ди, про­све­щён­ные све­том Хри­сто­вым, ска­жем вслед за це­ли­те­лем Пан­те­леи­мо­ном: «Моё вол­шеб­ст­во — Хри­стос!».

— Кста­ти, ча­до Ан­д­рее! Раз­ве не ви­дишь, что де­ла свя­то­го Си­ме­о­на Юро­ди­во­го и свя­то­го Лев­кия Ис­по­вед­ни­ка, на­сы­лав­ше­го бе­сов на греш­ни­ков для их на­ка­за­ния и вра­зум­ле­ния бо­лез­ня­ми, го­ре­стя­ми и ут­ра­та­ми дей­ст­во­ва­ли со­глас­но со сло­ва­ми и де­ла­ми апо­сто­ла Пав­ла, ко­то­рый ре­шил не­кое­го отъ­яв­лен­но­го греш­ни­ка «пре­дать са­та­не во из­мо­ж­де­ние пло­ти, что­бы дух был спа­сен в день Гос­по­да на­ше­го Ии­су­са Хри­ста» (1Кор.5:5), что и бы­ло сде­ла­но? При сём Па­вел так­же и двух дру­гих тяж­ких греш­ни­ков, Име­нея и Алек­сан­д­ра, «пре­дал са­та­не, что­бы они нау­чи­лись не бо­го­хуль­ст­во­вать» (1Тим.1:20) — так что по­доб­ное пре­да­ние Са­та­не, ко­то­рое тво­рил сей апо­стол, не бы­ло еди­нич­ным слу­ча­ем! Что же сле­ду­ет ра­зу­меть здесь под «пре­да­ни­ем Са­та­не»? Гос­подь за­щи­ща­ет че­ло­ве­ка и не да­ет не­чис­тым ду­хам вре­дить ему; ко­гда же уб­ра­на сия за­щи­та, то не­чис­тый дух мо­жет при­сту­пать к че­ло­ве­ку и вре­дить ему: при­чи­нять ему вся­кие бо­лез­ни и го­ре­сти — как те­лес­ные, так и ду­шев­ные. И ко­гда цер­ковь во гла­ве с епи­ско­пом или епи­ско­па­ми, дей­ст­вуя вла­стью, дан­ной им от Бо­га — по сло­ву Гос­по­да: «Ис­тин­но го­во­рю вам: что вы свя­же­те на зем­ле, то бу­дет свя­за­но на не­бе; и что раз­ре­ши­те на зем­ле, то бу­дет раз­ре­ше­но на не­бе» (Матф.18:18) — вы­но­сит свой при­го­вор: «Да бу­дет пре­дан сей че­ло­ве­ка Са­та­не!», то она на са­мом де­ле по­ста­нов­ля­ет: «Да бу­дет сня­та с че­ло­ве­ка се­го за­щи­та Бо­жия, и да бу­дет чрез по­пу­ще­ние Бо­жье из-за это­го от­крыт к не­му дос­туп Са­та­не, что­бы тот мог вре­дить ему и му­чить его, как он хо­чет и на­сколь­ко ему по­пу­ще­но». И этим дея­ни­ем бла­гая мать-цер­ковь не толь­ко сни­ма­ет с че­ло­ве­ка за­щи­ту и на­во­дит на не­го по­пу­ще­ние Бо­жье и, со­от­вет­ст­вен­но, бед­ст­вия от бе­сов — ес­ли, ко­неч­но, с этим со­гла­сит­ся суд Бо­жий, — но ещё и взы­ва­ет к пра­во­су­дию Божь­е­му, ис­пра­ши­вая ка­ры для греш­ни­ка чрез бе­сов.

— А что ес­ли бес не за­хо­чет? — спро­сил Ку­ра­ев.

— В смыс­ле? — от­ве­тил во­про­сом на во­прос ар­хи­ман­д­рит На­ум.

— Ну, на­при­мер, — на­чал рас­су­ж­дать Ку­ра­ев, — есть ка­кой-то ере­си­арх; цер­ковь пре­да­ла его Са­та­не; а тот не хо­чет его му­чить и уби­вать — по­то­му, что ему, на­обо­рот, на­до, что­бы он был в пол­ном здра­вии да­бы рас­про­стра­нять свою ересь. И по­том: смерть ере­си­ар­ха от тяж­кой бо­лез­ни его по­сле­до­ва­те­ли мо­гут вос­при­нять как ка­ру Бо­жью, как бо­же­ст­вен­ное ука­за­ние на не­пра­виль­ность его уче­ния и из-за это­го отой­ти от ере­си и вер­нуть­ся в ис­тин­ную цер­ковь!

— Хм… — про­мы­чал отец На­ум. — В этом слу­чае, ча­до, сно­ва вспом­ним свя­то­го Си­ме­о­на Юро­ди­во­го, ко­то­рый на­сы­лал на блуд­ниц бе­сов, да­бы те при­чи­ня­ли им за их блуд­ные гре­хи раз­лич­ные бо­лез­ни с тою це­лью, что­бы они, на­ко­нец, пре­тер­пе­вая на­ка­за­ние, от­ста­ли от этих гре­хов. Спро­сим: мо­жет быть, эти бе­сы и не хо­те­ли, что­бы блуд­ни­цы бо­ле­ли и му­чи­лись? Ведь че­рез это они не толь­ко са­ми от­вра­ща­лись от гре­ха, но и из-за сво­их бо­лез­ней и мук не во­вле­ка­ли в гре­хи дру­гих! Но по­сколь­ку свя­той так при­ка­зал им, то бе­сы, свя­зан­ные бо­же­ст­вен­ной си­лой, хоть и про­тив сво­ей во­ли, но шли и при­чи­ня­ли блуд­ни­цам бо­лез­ни и му­ки! Так и в слу­чае твое­го ере­си­ар­ха: ес­ли бы бес не хо­тел ему вре­дить бо­лез­ня­ми и смер­тью, то Бог свя­зал бы это­го бе­са Сво­ей бо­же­ст­вен­ной си­лой и при­ка­зал бы ему ид­ти и вре­дить так, как Бог ему по­пус­тил! И этот бес ни­ку­да бы не дел­ся — по­шёл бы и на­вел на ере­си­ар­ха бо­лезнь, а за­тем за­брал бы его ду­шу. Вот возь­мем тех же блуд­ниц, ко­то­рых на­став­лял и ис­прав­лял Си­ме­он. Ка­кая, в сущ­но­сти, раз­ни­ца — за­бо­ле­ют они дей­ст­ви­ем бе­сов­ским или же, по по­пу­ще­нию Божь­е­му, из-за обыч­ной встре­чи с боль­ным че­ло­ве­ком? А что до твое­го ере­си­ар­ха — то опять же: ка­кая, в сущ­но­сти, раз­ни­ца — убь­ёт его бес или, по по­пу­ще­нию Божь­е­му, ка­кой-ни­будь гра­би­тель, за­брав­ший­ся в его дом? Яс­но ли те­бе это, ча­до?

— Ей, от­че! — от­ве­тил Ку­ра­ев.

— А что до пре­да­ния Са­та­не — про­дол­жал отец На­ум, — то пер­во­го упо­мя­ну­то­го греш­ни­ка апо­стол Па­вел пре­дал Са­та­не «во из­мо­ж­де­ние пло­ти» — то есть, что­бы тот вре­дил не­по­сред­ст­вен­но толь­ко пло­ти его, не ка­са­ясь ду­ши, — по­доб­но то­му, как Са­та­на вре­дил Ио­ву. Хо­тя, ко­неч­но, при этом от стра­да­ния пло­ти ду­ша всё рав­но стра­да­ет. Но ведь мож­но пре­дать не толь­ко во из­мо­ж­де­ние пло­ти, но так­же и во из­мо­ж­де­ние ду­ха! Или толь­ко лишь во из­мо­ж­де­ние ду­ха! В этом по­след­нем слу­чае бес не­по­сред­ст­вен­но бу­дет вре­дить лишь ду­ше греш­ни­ка. Ибо есть бо­лез­ни, му­ки и скор­би те­лес­ные, а есть бо­лез­ни, му­ки и скор­би ду­ше­вые; и од­но­му ду­ше­спа­си­тель­но стра­дать от му­ки и бо­лез­ни те­лес­ной, а дру­го­му — от му­ки и бо­лез­ни ду­шев­ной или ду­хов­ной. Вот, один мо­жет сми­рить­ся от па­ра­ли­ча или от ут­ра­ты чле­нов те­ла сво­его, а дру­гой — от то­го, что по­сто­ян­но на­хо­дит­ся в жут­кой скор­би или же от то­го, что пре­бы­ва­ет одер­жи­мым. Так-то, ча­до! Как спа­си­тель­нее для греш­ни­ка, так и дол­жен он быть пре­дан Са­та­не ми­ло­серд­ной и люб­ве­о­биль­ной ма­те­рью-цер­ко­вью и су­дом цер­ков­ным! Кста­ти: апо­стол Па­вел про Име­нея и Алек­сан­д­ра на­пи­сал, что про­сто «пре­дал их са­та­не», не ска­зав как имен­но — во из­мо­ж­де­ние ли од­ной толь­ко пло­ти или во из­мо­ж­де­ние од­но­го толь­ко ду­ха — то есть ду­ши — или же и во из­мо­ж­де­ние пло­ти, и во из­мо­ж­де­ние ду­ха! И тут на­до ду­мать и ве­ро­вать, что как спа­си­тель­нее и ду­ше­по­лез­нее для них бы­ло — так и пре­дал. Так-то, ча­до Ан­д­рее! И то­гда при­сту­пи­ли к ним бе­сы и тяж­ко их му­чи­ли.

— На­ко­нец, пе­рей­дем к соб­ст­вен­но вол­шеб­ст­ву и кол­дов­ст­ву, о ко­то­ром го­во­рит­ся в жи­ти­ях свя­тых. Я ра­зу­мею те слу­чаи, ко­гда кол­дун или ведь­ма со­еди­ня­ют­ся вку­пе с бе­сом и дей­ст­ву­ют во вред лю­дям при на­ли­чии на то Божь­е­го по­пу­ще­ния. Для ус­пеш­но­сти та­ко­го кол­дов­ст­ва так­же не­об­хо­ди­мо ис­пол­не­ние трех ус­ло­вий: во-пер­вых, на­ли­чие ведь­мы, во­ля­щей и же­лаю­щей со­тво­рить зло и об­ра­щаю­щей­ся для се­го к де­мо­ну как к сво­ему по­мощ­ни­ку и ору­дию; во-вто­рых, на­ли­чие де­мо­на, ну­ж­даю­ще­го­ся для тво­ре­ния зла в ведь­ме как в сво­ей по­мощ­ни­це и, в оп­ре­де­лён­ной сте­пе­ни, как в сво­ём ору­дии; и, в-треть­их, на­ли­чие Божь­е­го по­пу­ще­ния на то, что­бы ведь­ма, за­мыс­лив­шая зло, и бес, взяв­ший­ся ей по­мо­гать в тво­ре­нии это­го зла, мог­ли со­де­лать сие зло. И ко­гда ис­пол­не­ны эти три ус­ло­вия, то­гда ведь­ма при­ка­зы­ва­ет слу­жа­ще­му ей бе­су и тот ис­пол­ня­ет при­ка­зан­ное. Так-то и свер­ша­ет­ся кол­дов­ст­во, ча­до Ан­д­рее! И это — то есть тво­ре­ние кол­дов­ст­ва — очень по­хо­же на то, о чём я го­во­рил вы­ше — то есть на тво­ре­ние чу­дес свя­ты­ми по­сред­ст­вом Бо­га или ан­ге­лов или да­же де­мо­нов. Как об­сто­ит де­ло там — при­мер­но так об­сто­ит де­ло и здесь! И для ве­рую­ще­го здесь не­че­му удив­лять­ся; и для не­го здесь нет че­го-то, че­му нель­зя или не сле­ду­ет ве­рить.

— Вот, ты счи­тал, что да­же ес­ли кол­дов­ст­во и есть, то всё рав­но оно не дей­ст­ву­ет на ис­тин­ных, а не по на­зва­нию толь­ко хри­сти­ан, ко­то­рые не об­ра­ща­ют­ся са­ми к де­мо­нам и к их слу­гам — ведь­мам и кол­ду­нам; ибо, как ты, не­ра­зум­ный, счи­тал, Гос­подь все­гда за­щи­ща­ет та­ких хри­сти­ан. В смыс­ле: за­щи­ща­ет до та­кой сте­пе­ни, что свер­ше­ние кол­дов­ст­ва над ни­ми со­вер­шен­но не­воз­мож­но. О не­ра­зум­ное ча­до! Ты за­был о по­пу­ще­нии Божь­ем! О по­пу­ще­нии Божь­ем, ко­то­рое дей­ст­ву­ет со­глас­но не­из­ре­чен­но­му Про­мыс­лу Божь­е­му — Про­мыс­лу, ко­то­рый не в си­лах по­стичь не­мощ­ный че­ло­ве­че­ский ум! И ес­ли бу­дет по­пу­ще­ние Бо­жье — то кол­дов­ст­во по­дей­ст­ву­ет да­же на ис­тин­но­го, а не по на­зва­нию толь­ко хри­стиа­ни­на, ко­то­рый и не ду­мал, и не ду­ма­ет об­ра­щать­ся ни к бе­сам, ни к кол­ду­нам, ни к кол­дунь­ям! Так-то! Ура­зу­мей сие, не­ра­зум­ное ча­до! Раз­ве ты по­знал Про­мы­сел Гос­по­да?! Раз­ве этот Про­мы­сел от­крыл­ся те­бе, что­бы ты мог ут­вер­ждать, что та­ко­го не бы­ло, нет, не бу­дет и не мо­жет быть?!

— Но ты, о ма­ло­вер­ное ча­до Ан­д­рее, во­про­ша­ешь: раз­ве не хо­чет бес все­гда тво­рить зло че­ло­ве­ку? Раз­ве не все­гда он изы­ски­ва­ет этой воз­мож­но­сти? И раз­ве не боль­ше сил у бе­са, чем у ведь­мы или кол­ду­на? Но то­гда за­чем, спра­ши­ва­ешь ты, о ма­ло­вер­ный, во­об­ще нуж­на бе­су ведь­ма или кол­дун?! По­знай же: не сде­лал бы бес то­го силь­ней­ше­го зла, ко­то­рое он сде­лал, об­ре­тя се­бе со­юз­ни­цей ведь­му, но сде­лал бы мень­шее зло. Рав­но, и ведь­ма, не об­ре­тя се­бе со­юз­ни­ком и ору­ди­ем бе­са, не сде­ла­ла бы то­го силь­ней­ше­го зла, ко­то­рая она сде­ла­ла, но сде­ла­ла бы мень­шая зло — как ли­шён­ная не­ви­ди­мо­го мо­гу­че­го со­юз­ни­ка. Ко­гда же здесь го­во­рим о мень­шем зле, то, яв­но, и на не­го долж­но быть по­пу­ще­ние Бо­жье — как и на силь­ней­шее зло. И ко­гда ведь­ма и бес со­еди­ня­ют­ся вме­сте, то, ко­гда есть на то по­пу­ще­ние Бо­жье, они мо­гут тво­рить боль­шее зло — та­кое, ко­то­рое не мог­ли бы со­тво­рить они, дей­ст­вуя по оди­ноч­ке и без со­вер­ше­ния кол­дов­ских об­ря­дов! По­сред­ст­вом же этих кол­дов­ских об­ря­дов ведь­ма вы­ка­зы­ва­ет своё же­ла­ние, что­бы бы­ло со­вер­ше­но то или иное зло с по­мо­щью бе­са и да­ёт на то свое из­во­ле­ние. И при та­ком кол­дов­ст­ве ведь­ма и бес раз­де­ля­ют от­вет­ст­вен­ность за со­вер­шен­ное ими со­вме­ст­но зло. По­нял ли и ура­зу­мел ли ты сие, ча­до Ан­д­рее? Не при­ка­за­ла бы ведь­ма — и бес не по­ле­тел бы на­во­дить бо­лезнь на че­ло­ве­ка или уби­вать его. Без при­ка­за ведь­мы он не в си­лах ни­че­го ему сде­лать — ибо нет по­пу­ще­ния Божь­е­го, что­бы бес сам вре­дил это­му че­ло­ве­ку без при­ка­за ведь­мы! Или что­бы ведь­ма обыч­ным об­ра­зом уби­ла его — ска­жем, дав вы­пить ему смер­то­нос­ное зе­лье.

— «Но как же ми­ло­серд­ный Гос­подь по­пус­ка­ет про­ис­хо­дить та­ко­му?!» — спро­сишь и воз­му­тишь­ся ты, о ма­ло­вер­ное ча­до Ан­д­рее. А, мо­жет быть, не толь­ко воз­му­тишь­ся, но и ужас­нёшь­ся. От­ве­чу: не зна­ешь ли, что от­ве­чал на по­доб­ные во­про­сы Фео­дор Ми­хай­ло­вич Дос­то­ев­ский? Ве­ли­кий рус­ский пи­са­тель го­во­рил, что мо­гу­ще­ст­во вла­сти Дья­во­ла труд­но осоз­нать, ибо власть Дья­во­ла над тво­ре­ни­ем до­хо­дит до та­ких глу­бин, ко­то­рые че­ло­век не мо­жет се­бе и пред­ста­вить! Ра­зу­мей же, что власть сию — тле­твор­ную власть вре­дить и ис­ку­шать — Дья­вол по­лу­ча­ет по по­пу­ще­нию Гос­по­да; без по­пу­ще­ния же Бо­га Дья­вол нис­коль­ко не вла­стен над тво­ре­ни­ем Божь­им!

— Отец На­ум! — стал спо­рить Ку­ра­ев. — Но ведь что го­во­рит Пи­са­ние? Оно го­во­рит во мно­же­ст­ве мест: «Бо­га бой­ся»; и: «То­гда Ии­сус го­во­рит ему: отой­ди от Ме­ня, са­та­на, ибо на­пи­са­но: Гос­по­ду Бо­гу твое­му по­кло­няй­ся и Ему од­но­му слу­жи» (Матф.4:10). Бо­га дол­жен бо­ять­ся хри­стиа­нин и Ему од­ном слу­жить! Он не дол­жен бо­ять­ся бе­сов и идо­лов! А ес­ли при­пи­сать кол­ду­нам и бе­сам, да ещё и идо­лам ту ог­ром­ную власть, о ко­то­рой вы го­во­ри­те — что же то­гда по­лу­ча­ет­ся? То­гда их на­до бо­ять­ся — да­же ис­тин­но­му хри­стиа­ни­ну! То­гда да­же на ис­тин­но­го хри­стиа­ни­на кол­дун с по­мо­щью бе­сов мо­жет на­вес­ти тяж­кую бо­лезнь и да­же смерть! Или бес­но­ва­ние. В та­ком ми­ре страш­но жить! Про­сто страш­но! Из это­го-то я и де­лаю вы­вод, что Бог за­щи­ща­ет, по край­ней ме­ре, сво­их вер­ных чад и не да­ёт кол­ду­нам и бе­сам вре­дить им с по­мо­щью вол­шеб­ст­ва. И что, сле­до­ва­тель­но, нет по­пу­ще­ния Божь­е­го на то, что­бы кол­ду­ны с бе­са­ми вре­ди­ли им свои­ми ча­ра­ми! Бой­ся од­но­го Гос­по­да и слу­жи ему в ис­ти­не — и Он обя­за­тель­но из­ба­вит те­бя от коз­ней кол­ду­нов и со­дей­ст­вую­щих им бе­сов!

На эти сло­ва отец На­ум лишь улыб­нул­ся и мол­вил:

— А вот ты, ча­до Ан­д­рее, не мудр­ст­вуй лу­ка­во, и, как те­бе и за­по­ве­да­но, бой­ся од­но­го лишь Бо­га и слу­жи лишь Ему од­но­му, во­юя при этом с бе­са­ми и кол­ду­на­ми, но при этом пом­ни: ес­ли бу­дет на то Бо­жье по­пу­ще­ние, то кол­дун и слу­жа­щие ему бе­сы жес­то­ко по­ра­зят те­бя му­че­ния­ми, бо­лез­ня­ми и бес­но­ва­ни­ем. Ли­бо в от­ме­ст­ку, ли­бо про­сто по сво­ей зло­бе. Имен­но так и бы­ло уже мно­же­ст­во раз до те­бя. Но ты и в та­ком бед­ст­вии всё рав­но бой­ся од­но­го лишь Гос­по­да Бо­га и лишь од­но­му Ему слу­жи! И бу­дет те­бе на­гра­да на Не­бе­сах! Ве­руй, что Гос­подь не по­пус­тит те­бе пре­тер­петь ис­пы­та­ние и бед­ст­вие свы­ше тво­их сил по сло­ву Пи­са­ния, а не в то, что ис­пы­та­ний и бед­ст­вий не бу­дет! Где же твоя ве­ра? Ве­руй, и за всё бла­го­да­ри Гос­по­да! «Сла­ва Бо­гу за всё!» — как го­во­рил свя­той Ио­анн Зла­то­уст. На вой­не мно­гие вои­ны имен­но что не бо­ят­ся вра­га или, на ху­дой ко­нец, бо­рют­ся с та­ко­вым стра­хом и по­бе­ж­да­ют его! Но раз­ве это зна­чит, что бес­страш­ный во­ин, пой­дя в ата­ку на вра­га, по Божь­е­му по­пу­ще­нию не мо­жет по­лу­чить пу­лю в лоб? Или тяж­кое ра­не­ние, по­сле ко­то­ро­го он на всю жизнь ос­та­нет­ся ин­ва­ли­дом? Так же и тут — в бра­ни с кол­ду­на­ми и бе­са­ми. По-твое­му из то­го, что в ата­ке мож­но быть уби­тым или по­ка­ле­чен­ным и из то­го, что на­до не бо­ять­ся вра­га сле­ду­ет, что войн, на ко­то­рых уби­ва­ют и ка­ле­чат, не мо­жет быть — ибо Гос­подь, как ты мыс­лишь, про­сто не мо­жет по­пус­тить «та­кой ужас»?! Не­ле­пое умо­зак­лю­че­ние! А ведь ты — офи­цер. Ещё Со­вет­ской Ар­мии, раз­гро­мив­шей Гер­ма­нию! Что­бы ты де­лал в со­рок пя­том — я уже не го­во­рю о со­рок пер­вом?! По-твое­му, ча­до Ан­д­рее, ду­хов­ная брань это что — толь­ко лишь пу­те­ше­ст­вия по бан­ке­там за ар­хие­рей­ски­ми сто­ла­ми, си­де­ние в биб­лио­те­ках и на кон­фе­рен­ци­ях, вы­сту­п­ле­ния за три­бу­ной и на­пи­са­ние кни­жек?! Э-э нет! А по­быть бес­но­ва­тым, по­му­чить­ся, слов­но в аду ещё при жиз­ни от кол­ду­нов и бе­сов ра­ди Гос­по­да — не хо­чешь? Счи­та­ешь, что это — не для те­бя и не для та­ких, как ты? Э-эх… Слаб че­ло­век. И тем бо­лее слаб, ес­ли он сам се­бя рас­слаб­ля­ет. Как ска­зал по­эт: «Да, бы­ли лю­ди в на­ше вре­мя — не то, что ны­неш­нее пле­мя…».

Ку­рае­ву воз­ра­зить бы­ло не­чем. Ска­зав эти сло­ва, отец На­ум не­на­дол­го умолк, а за­тем про­дол­жил:

— А те­перь, ча­до Ан­д­рее, вот те­бе при­ме­ры из жи­тий свя­тых соб­ст­вен­но кол­дов­ст­ва и вол­шеб­ст­ва — си­речь тле­твор­ных и злых дел кол­ду­нов и ведьм, со­вер­шае­мых ими с по­мо­щью бе­сов, ко­то­рые дей­ст­ву­ют как их ору­дия!

— Свя­той апо­стол и еван­ге­лист Ио­анн Бо­го­слов, его­же па­мять два­дцать шес­то­го сен­тяб­ря, как по­ве­ст­ву­ет­ся в жи­тии его, бо­рол­ся с мо­гу­чим вол­хвом Ки­но­псом, ко­то­ро­го языч­ни­ки в ос­ле­п­ле­нии сво­ём по­чи­та­ли за бо­га. Уви­дев то бес­чес­тие сво­им бо­гам, ко­то­рое на­но­сил апо­стол Ио­анн про­по­ве­дью Хри­ста, эти языч­ни­ки по­про­си­ли Ки­но­пса, имев­ше­го в ус­лу­же­нии мно­же­ст­во бе­сов, по­гу­бить Ио­ан­на. И Ки­нопс не­сколь­ко раз по­сы­лал бе­сов, что­бы те уби­ли его — как ска­за­но в жи­тии , что­бы они «взя­ли его ду­шу». Ио­анн же си­лой Хри­ста свя­зы­вал их и из­го­нял — так, что они ни­че­го не мог­ли с ним сде­лать. Один из этих бе­сов ска­зал Ио­ан­ну: «Вся си­ла са­та­нин­ская в нём, в Ки­но­псе, и он име­ет со­гла­ше­ние с на­ши­ми князь­я­ми, а мы с ним — и Ки­нопс слу­ша­ет нас, и мы — его». Из се­го ре­че­ния бе­сов­ско­го мож­но ви­деть, что Ки­нопс по­ве­ле­вал млад­ши­ми бе­са­ми, на­хо­див­ши­ми­ся у не­го в ус­лу­же­нии, от име­ни са­мо­го их, бе­сов, кня­зя — Са­та­ны. Или от име­ни ка­ких-то стар­ших бе­сов. Яв­но же есть яко для об­ре­те­ния вла­сти по­ве­ле­вать млад­ши­ми бе­са­ми Ки­нопс дол­жен был вой­ти в со­гла­ше­ние с са­мим Са­та­ной или с ины­ми стар­ши­ми бе­са­ми, князь­я­ми де­мон­ски­ми. Ио­анн осо­бо спра­ши­вал это­го бе­са: «По­сы­лал ли он, Ки­нопс, те­бя ко­гда-ли­бо взять ду­шу че­ло­ве­че­скую и при­нес­ти ему?» — то есть убить че­ло­ве­ка. Как ска­за­но, бес и при­шёл к Ио­ан­ну для то­го, что­бы «взять его ду­шу». Из се­го ви­дим, что власть кол­ду­нов мо­жет про­сти­рать­ся да­же на то, что­бы уби­вать лю­дей. Этот же Ки­нопс явил пред мно­же­ст­вом на­ро­да при­зрак че­ло­ве­ка, уто­нув­ше­го в мо­ре; или, луч­ше ска­зать, явил бе­са, при­няв­ше­го вид это­го уто­п­лен­ни­ка. Ки­нопс вы­вел это­го че­ло­ве­ка из мо­ря и все ду­ма­ли, что этот волхв мо­жет вос­кре­шать мёрт­вых.

— Апо­стол Иа­ков Зе­ве­де­ев, его­же па­мять три­дца­то­го ап­ре­ля, бо­рол­ся с вол­хвом Гер­мо­ге­ном. Книж­ни­ки и фа­ри­сеи, ви­дя ус­пеш­ную про­по­ведь Хри­ста и не имея си­лы вос­про­ти­вить­ся си­ле сло­ва апо­сто­ла Иа­ко­ва, на­ня­ли вол­хва Гер­мо­ге­на, что­бы тот по­сра­мил его. Гер­мо­ген за­клял бе­сов, слу­жив­ших ему, что­бы они при­ве­ли к не­му Иа­ко­ва свя­зан­ным. Но ко­гда бе­сы при­шли к не­му, то Ан­гел Гос­по­день свя­зал их са­мих не­ви­ди­мы­ми уза­ми и стал му­чить. То­гда бе­сы во­зо­пи­ли: «Иа­ков, апо­стол Хри­стов, будь ми­ло­сер­дым к нам, ибо мы по по­ве­ле­нию Гер­мо­ге­на при­шли свя­зать те­бя и Фи­ли­та, а, вот, ны­не са­ми креп­ко свя­за­ны и жес­то­ко стра­да­ем». Эти же бе­сы ска­за­ли Иа­ко­ву: «Мы да­же и му­хи не мо­жем тро­нуть в тво­ем до­му» — так креп­ко Гос­подь ох­ра­нял свя­то­го апо­сто­ла! По­сле се­го Иа­ков по­ве­лел бе­сам при­вес­ти к се­бе вол­хва Гер­мо­ге­на; и ко­гда они сде­ла­ли это, то ста­ли про­сить Иа­ко­ва, что­бы он доз­во­лил им отом­стить свои оби­ды на Гер­мо­ге­не. Но апо­стол не раз­ре­шил се­го. Не же­лая при­ну­ж­дать вол­хва к хри­сти­ан­ской ве­ре си­лой, Иа­ков хо­тел от­пус­тить его, но тот ска­зал: «Как толь­ко я вый­ду из твое­го до­ма, ме­ня тот­час убь­ют бе­сы, ибо я знаю, как ве­ли­ка их ярость; знаю так­же, что мне не­воз­мож­но из­ба­вить­ся от них, ес­ли ты не за­щи­тишь ме­ня».

— Свя­щен­но­му­че­ник Ки­при­ан, быв­ший волхв, его­же па­мять вто­ро­го ок­тяб­ря, обу­чил­ся в со­вер­шен­ст­ве раз­лич­ным бе­сов­ским пре­муд­ро­стям и вся­ко­му злу. Он по­стиг раз­лич­ные бе­сов­ские пре­вра­ще­ния; он мог с по­мо­щью бе­сов из­ме­нять свой­ст­ва воз­ду­ха, на­во­дить вет­ры, про­из­во­дить гром и дождь, воз­му­щать мор­ские вол­ны, при­чи­нять вред са­дам, ви­но­град­ни­ка­ми и по­лям, на­сы­лать бо­лез­ни и яз­вы на лю­дей; и ещё он мог де­лать мно­гое дру­гое по­доб­ное се­му. Он сам свои­ми соб­ст­вен­ны­ми гла­за­ми ви­дел бес­чис­лен­ные пол­чи­ща бе­сов с Кня­зем Тьмы во гла­ве; при этом од­ни бе­сы пред­стоя­ли пред ним, дру­гие — слу­жи­ли ему, тре­тьи — вос­кли­ца­ли, вос­хва­ляя сво­его кня­зя, а чет­вер­тые бы­ли по­сы­лае­мы в мир для сов­ра­ще­ния лю­дей. Ки­при­ан сам свои­ми соб­ст­вен­ны­ми гла­за­ми ви­дел в мни­мых об­раз­ах язы­че­ских бо­гов и бо­гинь, а так­же раз­лич­ные при­зра­ки и при­ви­де­ния, вы­зы­ва­нию ко­то­рых он учил­ся. Ки­при­ан нау­чил­ся та­ко­му на­ва­ж­де­нию, как вы­зы­ва­ние мерт­ве­цов из мо­гил и раз­го­во­ры с ни­ми. А ещё он изу­чил ас­т­ро­ло­гию в Хал­дее. Был он так­же и в Мем­фи­се, где то­же обу­чал­ся ча­ро­дей­ст­ву. Ки­при­ан дос­тиг то­го, что бе­се­до­вал ли­цом к ли­цу с Кня­зем Тьмы и удо­сто­ил­ся от не­го ве­ли­кой чес­ти. И Князь Тьмы, Дья­вол, дал ему сво­их бе­сов в ус­лу­же­ние. Мно­гих лю­дей Ки­при­ан нау­чил вол­хво­ва­нию: од­них – ле­тать, дру­гих – пла­вать в ладь­ях по об­ла­кам, а треть­их — хо­дить по во­дам. Языч­ни­ки об­ра­ща­лись к Ки­приа­ну за вол­хво­ва­ни­ем для по­мо­щи в сво­их ну­ж­дах и он по­мо­гал им с по­мо­щью бе­сов: од­ним он со­дей­ст­во­вал в блуд­ных гре­хах, дру­гим — в мще­нии, вра­ж­де, за­вис­ти и гне­ве. Этот Ки­при­ан, бу­ду­чи в язы­че­ской сво­ей жиз­ни вол­хвом, со­дей­ст­во­вал сво­им вол­шеб­ст­вом юно­ше Аг­лаи­ду в том, что­бы в не­го влю­би­лась хри­сти­ан­ка — бу­ду­щая му­че­ни­ца де­ва Иу­сти­на. Ки­при­ан вы­звал для это­го де­ла бе­са, ко­то­ро­го он и на­слал на Иу­сти­ну; и этот бес дал Ки­приа­ну не­кий со­суд и ска­зал, что­бы Ки­при­ан пе­ре­дал его юно­ше, а тот ок­ро­пил со­дер­жи­мым со­су­да дом Иу­сти­ны. По­сле то­го, как юно­ша сде­лал это, бес во­шёл в дом Иу­сти­ны и стал ис­ку­шать её: Иу­сти­на ощу­ти­ла в те­ле бу­рю те­лес­ной по­хо­ти и пла­мя ге­ен­ско­го ог­ня. Но му­че­ни­ца су­ме­ла по­бо­роть ис­ку­ше­ние. Не дос­тиг­нув це­ли, Ки­при­ан вол­хво­ва­ни­ем при­дал юно­ше Аг­лаи­ду при­зрач­ное по­до­бие пти­цы и сде­лал его спо­соб­ным ле­тать — ра­зу­ме­ет­ся, с по­мо­щью бе­са, — а за­тем по­слал его в дом Иу­сти­ны, по­со­ве­то­вав ему вле­теть в этот дом че­рез ок­но. Но ко­гда Аг­ла­ид при­ле­тел к до­му Иу­сти­ны, то та слу­чай­но по­смот­ре­ла в ок­но и бес, уви­дев Иу­сти­ну, бе­жал. По­сле это­го тот­час ис­чез при­зрач­ный об­раз пти­цы, ко­то­рый по­лу­чил Аг­ла­ид или, луч­ше ска­зать, за ко­то­рым Аг­ла­ид был со­крыт, а сам он по­ле­тел вниз, на зем­лю и ед­ва не по­гиб из-за это­го па­де­ния. По­сле это­го Ки­при­ан сам, при­ни­мая то при­зрач­ный об­раз пти­цы, то при­зрач­ный об­раз жен­щи­ны, пы­тал­ся про­ник­нуть в дом Иу­сти­ны. Так ни­че­го и не до­бив­шись, Ки­при­ан по зло­бе стал мстить за свой по­зор: он на­во­дил вол­хво­ва­ни­ем бед­ст­вия на дом Иу­сти­ны и на до­ма её род­ных, со­се­дей и зна­ко­мых; он уби­вал их скот и по­ра­жал их ра­бов яз­вам; он на­вёл бо­лезнь да­же на са­му Иу­сти­ну. По по­пу­ще­нию Божь­е­му Ки­при­ан на­вёл бед­ст­вия да­же на весь го­род, в ко­то­ром жи­ла Иу­сти­на — от­час­ти, ви­ди­мо, из то­го со­об­ра­же­ния, что го­ро­жа­не, воз­мож­но, уго­во­рят Иу­сти­ну по­жа­леть их и по­ко­рить­ся во­ле Ки­приа­на и же­ла­нию Аг­лаи­да.

— В «Жи­ти­ях свя­тых» на два­дцать третье ию­ня со­дер­жит­ся по­весть о по­кая­нии Фео­фи­ла, ко­то­рый свя­зал­ся с Са­та­ной и от­рек­ся от Хри­ста, под­пи­сав хар­тию, — сло­вом, «про­дал ду­шу Са­та­не» — ра­ди то­го, что­бы об­рес­ти в церк­ви вы­со­кое по­ло­же­ние. И Дья­вол ис­пол­нил про­си­мое Фео­фи­лом по­сле со­вер­ше­ния этой сдел­ки! Вот ка­кую власть мо­жет во­зы­меть Дья­вол да­же в церк­ви Хри­сто­вой!

— В жи­тии Ва­си­лия Ве­ли­ко­го, его­же па­мять пер­во­го ян­ва­ря, по­ве­ст­ву­ет­ся о ра­бе се­на­то­ра Про­те­рия — ра­бе, ко­то­рый свя­зал­ся с Са­та­ной и от­рек­ся от Хри­ста, под­пи­сав хар­тию, — сло­вом, опять же, «про­дал ду­шу Са­та­не», — что­бы всту­пить в брак с до­че­рью это­го се­на­то­ра. Как толь­ко этот не­сча­ст­ный под­пи­сал хар­тию, Дья­вол на­слал на эту де­ви­цу де­мо­нов лю­бо­дея­ния и они воз­бу­ди­ли в ней та­кую силь­ную лю­бовь к это­му ра­бу, что она, пы­лая стра­стью, упа­ла на зем­лю и ста­ла кри­чать от­цу: «По­жа­лей ме­ня, по­жа­лей дочь твою и вы­дай ме­ня за­муж за на­ше­го ра­ба, ко­то­ро­го я со всею си­лою по­лю­би­ла! Ес­ли же ты это­го для ме­ня, един­ст­вен­ной тво­ей до­че­ри, не сде­ла­ешь, то уви­дишь ме­ня ско­ро умер­шею от тяж­ких му­че­ний и от­дашь за ме­ня от­вет в день суд­ный!».

— В жи­тии пре­по­доб­но­го Ва­си­лия Но­во­го, его­же па­мять два­дцать шес­то­го мар­та, по­ве­ст­ву­ет­ся о кол­ду­нье Ме­ле­ти­нии, о её ма­те­ри, то­же кол­ду­ньи, и об уче­ни­ке это­го пре­по­доб­но­го, Гри­го­рии, ко­то­рый по­стра­дал от чар Ме­ле­ти­нии. Нек­то Алек­сандр, на­ём­ный ра­бот­ник, ра­бо­тав­ший в ви­но­град­ни­ке Гри­го­рия, всту­пил в брак с от­ро­ко­ви­цей Ме­ле­ти­ни­ей, ко­то­рая, как ока­за­лась, бы­ла не толь­ко зло­нрав­ная лю­бо­дей­ка, но и вол­шеб­ни­ца. Она име­ла столь не­удер­жи­мую страсть к пре­лю­бо­дей­ст­ву, что вско­ре по­сле бра­ка с Алек­сан­дром со­вер­ши­ла этот грех поч­ти со все­ми муж­чи­на­ми из ок­ре­ст­ных се­ле­ний. Лю­ди же боя­лись об­ли­чать её без­за­ко­ния — ибо она за это вол­хво­ва­ния­ми на­во­ди­ла на го­во­рив­ших о ней ху­дое бо­лезнь. Ес­ли кто-то смел ска­зать про­тив неё хоть од­но об­ли­чи­тель­ное сло­во, то де­лал­ся рас­слаб­лен­ным в те­че­ние двух или трёх ме­ся­цев; а ес­ли кто ос­ме­ли­вал­ся уда­рить Ме­ле­ти­нию, то уми­рал, ед­ва про­жив по­сле это­го два дня. Она на­ве­ла свои­ми ча­ра­ми бо­лез­ни да­же на сво­его му­жа. Эти бо­лез­ни столь уто­ми­ли и обес­си­ли­ли его, что он сам не мог да­же му­хи ото­гнать от се­бя. При этом го­во­ри­ли, что мать Ме­ле­ти­нии с по­мо­щью вол­шеб­ст­ва мог­ла удер­жи­вать по­лёт птиц, ос­та­нав­ли­вать те­че­ние ре­ки и тво­рить мно­го дру­го­го про­че­го зла.

— Ча­до Ан­д­рее! Вспом­ни жи­тие свя­то­го Ко­но­на Исав­рий­ско­го! Там го­во­рит­ся, что бе­сы ох­ра­ня­ли честь име­ни Ко­но­на — они би­ли всех, кто ос­ме­ли­вал­ся ху­лить его. Что же мы зрим здесь? Вол­шеб­ни­ца Ме­ле­ти­ния с по­мо­щью кол­дов­ст­ва — то есть с по­мо­щью бе­сов — на­во­ди­ла бо­лезнь на тех, кто об­ли­чал её без­за­ко­ния. Но Ме­ле­ти­ния дей­ст­во­ва­ла лишь дья­воль­ской си­лой, а свя­той Ко­нон — си­лой бо­же­ст­вен­ной, ко­то­рая свя­зы­ва­ла си­лу дья­воль­скую, бе­сов, и на­прав­ля­ла их. Во­ис­ти­ну — вол­шеб­ст­вом ведь­мы Ме­ле­ти­нии был Дья­вол, а «вол­шеб­ст­вом» свя­то­го Ко­но­на — Хри­стос!

— Так вот. Эта злая вол­шеб­ни­ца Ме­ле­ти­ния, уви­дев упо­мя­ну­то­го Гри­го­рия, ко­то­рый был юн и кра­сив, ре­ши­ла скло­нить и его к со­жи­тию. По­сред­ст­вом бе­сов она вну­ша­ла ему по от­но­ше­нию к се­бе не­чис­тые мыс­ли. Так, по но­чам она на­сы­ла­ла на не­го сны и в сон­ных ви­де­ни­ях яв­ля­лась пред ним в бес­стыд­ном ви­де, воз­бу­ж­дая в нём не­чис­тую по­хоть. А в то вре­мя, ко­гда Ме­ле­ти­ния, сле­дуя за Гри­го­ри­ем, ви­ди­мо прель­ща­ла его на грех сво­им те­лом и свои­ми ре­ча­ми, бес не­ви­ди­мо раз­жи­гал в Гри­го­рии огонь по­хо­ти — огонь во­ж­де­ле­ния к оной Ме­ле­ти­нии. Гри­го­рий, бо­рясь с блу­дом, хо­тел от­ва­дить вол­шеб­ни­цу от се­бя, но дол­го не про­го­нял её, ибо бо­ял­ся сде­лать­ся жерт­вой её вол­шеб­ной си­лы. На­ко­нец, он не вы­дер­жал и все-та­ки про­гнал от се­бя эту кол­ду­нью, для че­го ему при­шлось по­сту­пить с нею гру­бо. Как он и ожи­дал, по­сред­ст­вом сво­его вол­шеб­ст­ва в от­ме­ст­ку за своё от­вер­же­ние она на­сла­ла на не­го бо­лезнь. Эта бо­лезнь бы­ла очень тя­жё­лой. Гри­го­рий умер бы от неё или по­кон­чил бы с со­бой, ес­ли бы не был ис­це­лён чу­дес­ным об­ра­зом. Сам Гри­го­рий так рас­ска­зы­вал об этой бо­лез­ни: «В один вос­крес­ный день я по­шел к ча­сов­не во имя свя­то­го ве­ли­ко­му­че­ни­ка Ге­ор­гия, на­хо­див­шей­ся по­сре­ди ви­но­град­ни­ка. Стоя­ло жар­кое ут­ро, и я, со­вер­шив мо­лит­ву, не­мно­го по­чил при ча­сов­не. И вот во сне ви­жу, что над­ви­ну­лось чер­ное, смер­дя­щее об­ла­ко, ко­то­рое упа­ло на ме­ня и по­ка­за­лось мне очень тя­же­лым и чрез­вы­чай­но хо­лод­ным; из об­ла­ка был слы­шен го­лос: «При­ми, что при­го­то­ви­ла для те­бя Ме­ле­ти­ния». За­тем это об­ла­ко во­шло в ме­ня. Про­снув­шись, я уви­дел, что одер­жим лю­тою бо­лез­нью, и по­знал, что она на­ве­де­на на ме­ня оз­на­чен­ною вы­ше вол­шеб­ни­цею Ме­ле­ти­ни­ей за то, что я про­ти­вил­ся ее не­чис­то­му же­ла­нию. С тру­дом под­нял­ся я, по­шел к до­му, не имея сил удер­жать­ся от сто­нов, и лег на од­ре мо­ем. День ото дня бо­лезнь моя ста­но­ви­лась тя­же­лее, и уже при­бли­жа­лась кон­чи­на моя. Внут­рен­но­сти мои все бы­ли вос­па­ле­ны жес­то­ким ог­нем, ко­то­рый по­жи­рал те­ло мое, как по­жи­ра­ет су­хой тро­ст­ник. Не имея сил пе­ре­но­сить жар, я вста­вал и бе­гал, ста­но­вил­ся под сень де­ревь­ев, ища про­хла­ды, и уст­рем­лял­ся к ре­ке, что­бы в хо­лод­ных стру­ях ее ос­ту­дить быв­ший во мне пла­мень. Не­од­но­крат­но по­мыш­лял я уто­пить­ся и час­то вос­кли­цал: «О, го­ре, го­ре! Ес­ли та­ков огонь ге­ен­ский, то луч­ше бы че­ло­ве­ку не ро­дить­ся». Не мог я уз­на­вать лю­дей или с кем-ли­бо бе­се­до­вать, и ночь ка­за­лась мне про­дол­жи­тель­нее со­ро­ка лет».

— В жи­тии свя­то­го пер­во­вер­хов­но­го апо­сто­ла Пет­ра, его­же па­мять два­дцать де­вя­то­го ию­ня, по­ве­ст­ву­ет­ся о борь­бе это­го апо­сто­ла с Си­мо­ном-вол­хвом, ко­то­рый свои­ми ча­ра­ми так оболь­стил не­ве­же­ст­вен­ных языч­ни­ков, что мно­гие из них ста­ли по­чи­тать его за бо­га. Си­мон-волхв по­ка­зы­вал лю­дям раз­лич­ные при­ви­де­ния, о ко­то­рых го­во­рил, что это ду­ши умер­ших; по­ка­зы­вал он и яко­бы вос­крес­ших из мёрт­вых лю­дей, ко­то­рые кла­ня­лись ему как бо­гу; а ещё он яко­бы ис­це­лял хро­мых. Но всё это бы­ло не дей­ст­ви­тель­но­стью, а при­зра­ком. Од­на­ж­ды, по­тер­пев по­ра­же­ние в со­стя­за­нии с Пет­ром, Си­мон-волхв бе­жал, при­дав с по­мо­щью бе­сов­ской си­лы сво­ей го­ло­ве вид го­ло­вы со­бачь­ей. В дру­гой раз Си­мон при­ка­зал от­сечь се­бе го­ло­ву ме­чом, обе­щая при этом на тре­тий день вос­крес­нуть. Но вме­сто се­бя он с по­мо­щью вол­шеб­ст­ва под­ста­вил под меч ов­на, при­дав ему спо­соб­ность ка­зать­ся че­ло­ве­ком. Лю­ди же, смот­рев­шие на казнь, не за­ме­ти­ли это­го об­ма­на. А ещё Си­мон-волхв по­обе­щал воз­не­стись пред людь­ми на не­бо, что­бы так до­ка­зать свою бо­же­ст­вен­ность. Он под­нял­ся на вы­со­кое зад­ние, про­из­нёс речь к со­брав­шим­ся лю­дям, а за­тем всплес­нул ру­ка­ми и бро­сил­ся в воз­дух. К все­об­ще­му удив­ле­нию, Си­мон-волхв не упал, но, под­дер­жи­вае­мый бе­са­ми, с их по­мо­щью стал ле­тать по воз­ду­ху, воз­но­сясь вверх. Ви­дя это, не­ве­же­ст­вен­ные лю­ди го­во­ри­ли: «Это де­ло Бо­жье — ле­тать с пло­тью по воз­ду­ху!».

— Так-то, ча­до Ан­д­рее! Па­ки ре­ку те­бе: ду­ма­ешь, что — рас­ска­зы про ведьм, ле­таю­щих на ша­баш на по­ме­ле — это сказ­ки?! Нет! Ей, ле­та­ют ведь­мы на по­ме­ле! Са­дят­ся они на не­го, а по­том и за по­ме­ло, и за са­му ведь­му бе­рут­ся бе­сы и не­сут ведь­му вме­сте с по­ме­лом по воз­ду­ху на Лы­сую Го­ру! Или ещё ку­да.

— Свя­той Силь­вестр, па­па Рим­ский, его­же па­мять вто­ро­го ян­ва­ря, бо­рол­ся с иу­де­ем Зам­ври­ем, ко­то­рый был вол­хвом. Тот го­во­рил, что зна­ет не­кое тай­ное имя Бо­га и этим име­нем мо­жет тво­рить чу­де­са. Так, Зам­врий умерт­вил во­ла, ти­хо про­из­не­ся над его ухом это имя. На са­мом же де­ле этот волхв дей­ст­во­вал по­сред­ст­вом си­лы бе­сов­ской.

— В жи­тии пре­по­доб­но­го Ма­ка­рия Еги­пет­ско­го, его­же па­мять де­вят­на­дца­то­го ян­ва­ря, рас­ска­зы­ва­ет­ся, как один егип­тя­нин за­хо­тел скло­нить к пре­лю­бо­дей­ст­ву за­муж­нюю же­ну, хри­сти­ан­ку, с по­мо­щью вол­шеб­ст­ва. Для это­го он от­пра­вил­ся к вол­хву; волхв же, не пре­ус­пев в этом де­ле, по сво­ей зло­бе оча­ро­вал гла­за всех смот­рев­ших на эту жен­щи­ну так, что они ви­де­ли не жен­щи­ну, а ло­шадь — то есть им эта жен­щи­на ка­за­лась ло­ша­дью. И да­же её муж, то­же хри­стиа­нин, ко­гда смот­рел на же­ну свою, ви­дел не жен­щи­ну, а ло­шадь. И лишь пре­по­доб­ный Ма­ка­рий из­ба­вил не­сча­ст­ную от кол­дов­ских чар. По­доб­ным об­ра­зом он же из­ба­вил от чар и не­кую де­ви­цу, ко­то­рую дру­гой вол­шеб­ник пре­вра­тил в ос­ли­цу — то есть сде­лал с по­мо­щью кол­дов­ских чар так, что эта де­ви­ца ка­за­лась всем ос­ли­цей.

— Пре­по­доб­ный Фео­дор Си­ке­от, его­же па­мять два­дцать вто­ро­го ап­ре­ля, из­гнал де­мо­на из не­ко­ей бес­но­ва­той же­ны. Этот де­мон ска­зал ему: «О го­ре! За что гне­ва­ешь­ся на ме­ня? Ви­но­ват ли я — ибо не по сво­ей во­ле во­шёл в неё? Я по­слан от Фео­до­ра-вол­хва, про­зы­вае­мо­го Ка­рап­пос, ко­то­рый жи­вет в Ма­за­мии». И эти сло­ва де­мо­на бы­ли прав­дой. Впо­след­ст­вии волхв Фео­дор Ка­рап­пос воз­не­го­до­вал на пре­по­доб­но­го за это из­гна­ние бе­са; кро­ме то­го, волхв силь­но за­ви­до­вал пре­по­доб­но­му за то, что тот со­вер­шал раз­лич­ные чу­де­са и был по­чи­та­ем на­ро­дом. То­гда Фео­дор Ка­рап­пос на­слал на Фео­до­ра Си­ке­о­та бе­сов: те долж­ны бы­ли при­дти к не­му и за­му­чить его до смер­ти. Но бе­сы ни­че­го не смог сде­лать пре­по­доб­но­му, ибо его хра­нил Бог.

— Свя­той Лев, епи­скоп Ка­тан­ский, его­же па­мять два­дца­то­го фев­ра­ля, бо­рол­ся с вол­хвом Илио­до­ром, от­ступ­ни­ком от хри­сти­ан­ст­ва, ко­то­рый нау­чил­ся вол­шеб­ст­ву от не­кое­го иу­дея. Этот волхв Илио­дор сво­им вол­шеб­ст­вом мог сде­лать так, что лю­дям ка­за­лось буд­то бы по су­хой зем­ле, по до­ро­гам и по ули­цам, те­кут ре­ки; и лю­ди обое­го по­ла, об­на­жив­шись, пря­мо по­сре­ди го­ро­да пе­ре­хо­ди­ли эти ка­жу­щие­ся ре­ки. Кам­ни Илио­дор об­ра­щал в зо­ло­то — но лишь на ма­лое вре­мя. На тор­жи­щах свои­ми вол­хво­ва­ния­ми он при­чи­нял боль­шие убыт­ки куп­цам; бла­го­род­ных де­виц, до­че­рей че­ст­ных и са­но­ви­тых гра­ж­дан, сво­им вол­шеб­ст­вом он так воз­бу­ж­дал к плот­ско­му гре­ху, что они, за­быв стыд, ос­тав­ля­ли свои кро­вы и ро­ди­те­лей и ра­ди лю­бо­дея­ния бе­га­ли по раз­лич­ным мес­там. Два раза ца­ри за его дея­ния дос­тав­ля­ли его в Кон­стан­ти­но­поль для су­да и при­го­ва­ри­ва­ли к каз­ни — но ка­ж­дый раз пе­ред каз­нью он ста­но­вил­ся не­ви­дим и чу­дес­ным об­ра­зом воз­вра­щал­ся об­рат­но до­мой, в Ка­та­ну. Илио­дор ре­шил про­сте­реть своё вол­хво­ва­ние да­же на са­мо­го ар­хие­рея. Од­на­ж­ды в празд­ник свя­ти­тель Лев пра­вил служ­бу в церк­ви. Ту­да во­шёл Илио­дор и на­чал тай­но со­вер­шать вол­хво­ва­ния. Под воз­дей­ст­ви­ем кол­дов­ских чар лю­ди, на­хо­див­шие­ся в церк­ви, ста­ли вес­ти се­бя бес­чин­но: од­ни то­по­та­ли но­га­ми, слов­но ло­ша­ди и ры­ча­ли по­доб­но зве­рям; дру­гие не­удер­жи­мо хо­хо­та­ли; тре­тьи — гне­ва­лись. Волхв же стал хва­лить­ся, что сде­ла­ет так, что и сам епи­скоп со свя­щен­ст­вом и кли­ри­ка­ми бу­дут, пре­кра­тив служ­бу, ска­кать и пля­сать в церк­ви, слов­но под зву­ки му­зы­ки.

— В жи­тии бла­жен­ной ца­ри­цы Фео­фа­нии, ея­же па­мять ше­ст­на­дца­то­го де­каб­ря, рас­ска­зы­ва­ет­ся о вол­хве Сан­та­ва­ри­не, ко­то­рые в дей­ст­ви­тель­но­сти дер­жал­ся ве­ры ма­ни­хей­ской, но при­тво­рял­ся хри­стиа­ни­ном и да­же был в епи­скоп­ском са­не. С по­мо­щью чу­дес, тво­ри­мых чрез вол­хво­ва­ние, ему уда­лось до­бить­ся рас­по­ло­же­ния ца­ря Ва­си­лия, ко­то­рый из-за этих лож­ных чу­дес по­чи­тал вол­шеб­ни­ка за свя­то­го. Од­на­ж­ды этот Сан­та­ва­рин с по­мо­щью кол­дов­ст­ва пред­ста­вил и по­ка­зал ца­рю его умер­ше­го сы­на, по ко­то­ро­му царь Ва­си­лий очень скор­бел. Царь да­же об­нял это­го сы­на пе­ред тем, как тот ис­чез. На са­мом же де­ле это был не сын, а не­кое при­ве­де­ние, при­зрак или меч­та­ние сы­на.

— В жи­тии свя­ти­те­ля Ни­ко­лая, его­же па­мять шес­то­го де­каб­ря, по­ве­ст­ву­ет­ся о не­ких лю­дях, ко­то­рые ре­ши­ли от­пра­вить­ся в па­лом­ни­че­ст­во к мо­щам свя­ти­те­ля на ко­раб­ле. Пе­ред от­плы­ти­ем к ним по­до­шёл бес, при­няв­ший об­лик жен­щи­ны; она по­про­си­ла от­вез­ти к мо­щам как её дар со­суд с еле­ем. Над еле­ем же тем бы­ли про­ве­де­ны бе­сов­ские ча­ро­ва­ния — так, что он нёс вред и по­ги­бель па­лом­ни­кам. Из-за это­го елея по пу­ти они встре­ти­ли раз­лич­ные за­труд­не­ния — в ча­ст­но­сти, про­дол­жи­тель­ное мор­ское вол­не­ние. Ис­пы­ты­вая эти труд­но­сти, они да­же ре­ши­ли по­вер­нуть на­зад. В это вре­мя к ним на ко­рабль явил­ся свя­ти­тель Ни­ко­лай и по­ве­лел бро­сить со­суд с за­кол­до­ван­ным еле­ем в мо­ре. Ко­гда па­лом­ни­ки ис­пол­ни­ли по­ве­ле­ние, то тот­час из со­су­да вы­шли чёр­ный дым и пла­мя, воз­дух на­пол­нил­ся ве­ли­ким смра­дом, мо­ре раз­верз­лось, во­да за­ки­пе­ла и за­кло­ко­та­ла до са­мо­го дна и под­ня­лись вод­ные брыз­ги, ко­то­рые бы­ли по­доб­ны ог­нен­ным ис­крам. В опи­сан­ном слу­чае со­суд пе­ре­дал па­лом­ни­кам сам бес, при­няв­ший об­раз жен­щи­ны; но ведь со­суд с за­кол­до­ван­ным еле­ем пут­ни­кам мог­ла пе­ре­дать и жен­щи­на-вол­шеб­ни­ца или кто-ни­будь из лю­дей, ко­то­рых она по­сла­ла!

— В жи­тии пре­по­доб­но­го Пу­п­лия, его­же па­мять пя­то­го ап­ре­ля, рас­ска­зы­ва­ет­ся как царь Юли­ан От­ступ­ник, го­то­вя по­ход на пер­сов, пред­ва­ри­тель­но по­слал на вос­ток де­мо­на, что­бы тот раз­ве­дал путь, по ко­то­ро­му сле­ду­ет ид­ти вой­ску. Пре­по­доб­ный же Пу­п­лий, уз­нав ду­хом о при­бы­тии в его стра­ну это­го де­мо­на, встал на мо­лит­ву — и де­мон де­сять дней не смог сдви­нуть­ся с мес­та. Так и не раз­ве­дав пу­ти, бес вер­нул­ся к Юлиа­ну ни с чем. Но ведь ес­ли бы не бы­ло это­го под­виж­ни­ка, то бес на­шёл бы для ца­ря Юлиа­на нуж­ный ему путь для во­ен­но­го по­хо­да на пер­сов! Так, с по­мо­щью бе­сов, ко­то­рых мог­ли по­сы­лать язы­че­ские жре­цы или вол­хвы, язы­че­ские ца­ри мог­ли одер­жи­вать во­ен­ные по­бе­ды! Они мог­ли уз­на­вать от бе­сов луч­шие пу­ти для во­ен­но­го по­хо­да, мес­та рас­по­ло­же­ния вра­же­ских войск и их со­став.

— «Жи­тия свя­тых» так­же учат нас, ча­до Ан­д­рее, что вол­шеб­ст­во мо­жет ино­гда со­вер­шать­ся с по­мо­щью под­бра­сы­ва­ния то­му, про­тив ко­го оно на­прав­ле­но, раз­лич­ных пред­ме­тов. К этим пред­ме­там как бы «при­вя­зан» бес — то есть маг при та­ком кол­дов­ст­ве от­да­ёт бе­су по­ве­ле­ние на­хо­дить­ся ря­дом с этим пред­ме­том и вре­дить жерт­ве кол­дов­ст­ва лишь то­гда, ко­гда пред­мет, на ко­то­рый «на­кол­до­ва­но», на­хо­дит­ся у этой жерт­вы или по­бли­зо­сти от неё. Ко­гда вре­до­нос­ный пред­мет ока­зы­ва­ет­ся, на­при­мер, спря­тан в до­ме жерт­вы или в оде­ж­де, ко­то­рую но­сит жерт­ва, то то­гда-то и при­хо­дит бес, как бы «при­вя­зан­ный» к это­му пред­ме­ту, и на­но­сит жерт­ве вред. Унич­то­же­ние это­го пред­ме­та мо­жет уда­лить и бе­са от жерт­вы; но, впро­чем, бес мо­жет быть уда­лен бо­же­ст­вен­ной си­лой и без раз­ру­ше­ния пред­ме­та, на ко­то­рый бы­ло «на­кол­до­ва­но».

— Так, как уже ска­за­но, ча­до Ан­д­рее, свя­щен­но­му­че­ник Ки­при­ан, бу­ду­чи в язы­че­ской сво­ей жиз­ни вол­хвом, со­дей­ст­во­вал вол­шеб­ст­вом юно­ше Аг­лаи­ду в том, что­бы в не­го влю­би­лась хри­сти­ан­ка — бу­ду­щая му­че­ни­ца де­ва Иу­сти­на. Ки­при­ан вы­звал для это­го де­ла бе­са, ко­то­ро­го он за­тем и на­слал на Иу­сти­ну; этот бес дал Ки­приа­ну со­суд и ска­зал, что­бы Ки­при­ан пе­ре­дал его юно­ше, а тот ок­ро­пил со­дер­жи­мым со­су­да дом Иу­сти­ны. По­сле то­го, как юно­ша сде­лал это, бес во­шёл в дом Иу­сти­ны и стал ис­ку­шать её: де­ва Иу­сти­на ощу­ти­ла в те­ле бу­рю те­лес­ной по­хо­ти и пла­мя ге­ен­ско­го ог­ня.

— Пре­по­доб­ный Ил­ла­ри­он Ве­ли­кий, его­же па­мять два­дцать пер­во­го ок­тяб­ря, из­гнал блуд­но­го бе­са из бес­но­ва­той де­ви­цы. Бес во­шёл в неё так. Не­кий юно­ша силь­но по­лю­бил эту де­ви­цу и хо­тел об­ла­дать ею, но она не хо­те­ла это­го и про­ти­ви­лась ему. То­гда юно­ша по­шёл в Мем­фис к вол­хвам Аск­ле­пия за по­мо­щью. Те да­ли ему мед­ную до­щеч­ку, на ко­то­рой бы­ли на­пи­са­ны ка­кие-то вол­шеб­ные сло­ва, и при­ка­за­ли за­ко­пать её под по­ро­гом до­ма, в ко­то­ром жи­ла эта де­ви­ца, что юно­ша и сде­лал. По­сле это­го бес тот­час же во­шёл в де­ви­цу. Он так силь­но рас­па­лил в ней блуд­ную по­хоть, что она на­ча­ла бес­стыд­но кри­чать и при­зы­вать это­го юно­шу по име­ни для удов­ле­тво­ре­ния стра­сти; она сбра­сы­ва­ла с се­бя оде­ж­ды, об­на­жа­лась, ме­та­лась и го­ре­ла ог­нём лю­бо­дея­ния. Этот бес ска­зал пре­по­доб­но­му Ил­ла­рио­ну: «Я не­во­лей во­шел в сию де­ви­цу и на­силь­но по­слан в неё мо­им вла­сте­ли­ном. Те­перь же я жес­то­ко му­ча­юсь и не мо­гу вый­ти, так как при­вя­зан к мед­ной до­щеч­ке и за­ко­пан под по­ро­гом. Я не вый­ду, по­ка не раз­ре­шит при­вя­зав­ший ме­ня юно­ша!». Но пре­по­доб­ный из­гнал бе­са, не об­ра­ща­ясь к это­му юно­ше.

— Не­что по­доб­ное се­му, ча­до, тво­ри­ли и свя­тые — то есть они чу­до­тво­ре­ние, со­вер­шае­мое си­лой Божь­ей или свя­ты­ми ан­ге­ла­ми, как бы «при­вя­зы­ва­ли» к оп­ре­де­лен­ной ве­щи!

— Апо­стол Иа­ков Зе­ве­де­ев, его­же па­мять три­дца­то­го ап­ре­ля, ос­во­бо­дил уве­ро­вав­ше­го во Хри­ста Фи­ли­та, уче­ни­ка вол­хва Гер­мо­ге­на, ко­то­ро­го этот Гер­мо­ген свя­зал с по­мо­щью бе­сов свои­ми ча­ра­ми, по­слав к Фи­ли­ту своё по­ло­тен­це. Тот, по­лу­чив это по­ло­тен­це, про­из­нес сло­ва псал­ма, ука­зан­ные апо­сто­лом, и бе­сы уст­ра­ши­лись по­ло­тен­ца и этих слов и бе­жа­ли.

— При­ме­ры, по­доб­ные это­му, име­ют­ся в Биб­лии.

— Так, ан­гел по­со­ве­то­вал То­вии взять пе­чень и серд­це ры­бы, что­бы тот вос­ку­рил их пе­ред сво­ей бу­ду­щей же­ной, воз­ле ко­то­рой на­хо­дил­ся де­мон и уби­вал её му­жей. Это вос­ку­ре­ние пе­че­ни и серд­ца долж­но бы­ло из­ба­вить не­вес­ту от де­мо­на (Тов.6:5-8). Как ска­за­но ан­ге­лом: «ес­ли ко­го му­чит де­мон или злой дух, то серд­цем и пе­че­нью долж­но ку­рить пред та­ким муж­чи­ною или жен­щи­ною, и бо­лее уже не бу­дет му­чить­ся» (Тов.6:8). Раз­ве, спро­сим, свой­ст­вен­но пе­че­ни и серд­цу ры­бы про­го­нять бес­плот­ных де­мо­нов? Нет! Но с вос­ку­ре­ни­ем пе­че­ни и серд­ца бы­ло со­пря­же­но дей­ст­вие си­лы Божь­ей, ко­то­рая и про­го­ня­ла де­мо­нов. И сие Бог со­де­лал по осо­бо­му смот­ре­нию и про­мыс­лу Сво­ему для То­вии и не­вес­ты его.

— Так, про­рок Да­ни­ил унич­то­жил дра­ко­на или, вер­нее, де­мо­на, при­ни­мав­ше­го вид дра­ко­на, ко­то­ро­го ва­ви­ло­ня­не чти­ли как не­кое­го жи­во­го идо­ла, бро­сив в его пасть ком из смо­лы, жи­ра и во­лос. Как ска­за­но: «То­гда Да­ни­ил взял смо­лы, жи­ра и во­лос, сва­рил это вме­сте и, сде­лав из это­го ком, бро­сил его в пасть дра­ко­ну, и дра­кон рас­сел­ся» (Дан.14:27). Раз­ве, спро­сим, свой­ст­вен­но смо­ле, жи­ру и во­ло­сам про­го­нять бес­плот­ных де­мо­нов? Нет! Но с этим бро­са­ни­ем Да­нии­ла ко­ма из смо­лы, жи­ра и во­лос в пасть дра­ко­ну бы­ло со­пря­же­но дей­ст­вие си­лы Божь­ей, ко­то­рая и унич­то­жи­ла дра­ко­на, про­гнав изо­бра­жав­ше­го его де­мо­на. И сие Бог со­де­лал по осо­бо­му смот­ре­нию и про­мыс­лу Сво­ему для Да­нии­ла и ва­ви­ло­нян.

— Так, пра­отец Иа­ков, ко­гда же­лал, что­бы за­чи­нал­ся скот та­ко­го ок­ра­са, ко­то­рый был ему ну­жен, клал пе­ред этим ско­том пру­тья; и так Иа­ков обо­га­тил­ся на ско­те Ла­ва­на — ибо Иа­ков и Ла­ван до­го­во­ри­лись о том, как де­лить про­меж со­бой но­во­ро­ж­ден­ный скот из стад, ко­то­рые пас Иа­ков. Как ска­за­но: «И взял Иа­ков све­жих пруть­ев то­по­ле­вых, мин­даль­ных и яво­ро­вых, и вы­ре­зал на них [Иа­ков] бе­лые по­ло­сы, сняв ко­ру до бе­лиз­ны, ко­то­рая на пруть­ях, и по­ло­жил пру­тья с на­рез­кою пе­ред ско­том в во­до­пой­ных ко­ры­тах, ку­да скот при­хо­дил пить, и где, при­хо­дя пить, за­чи­нал пред пруть­я­ми. И за­чи­нал скот пред пруть­я­ми, и ро­ж­дал­ся скот пе­ст­рый, и с кра­пи­на­ми, и с пят­на­ми» (Быт.30:37-39). Раз­ве, спро­сим, свой­ст­вен­но пруть­ям от де­ревь­ев так вли­ять на ок­рас ско­та? Нет! Но с этим по­ла­га­ни­ем пруть­ев пред ско­том в во­до­пой­ных ко­ры­тах бы­ло со­пря­же­но дей­ст­вие си­лы Божь­ей, ко­то­рая и де­ла­ла ок­рас за­чи­нае­мо­го ско­та та­ким, ка­ким нуж­но бы­ло Иа­ко­ву. И сие Бог со­де­ла­лал по осо­бо­му смот­ре­нию и про­мыс­лу Сво­ему для Иа­ко­ва и по­том­ков его. Вот, мно­гие мо­гут ска­зать, что то, что де­лал Иа­ков — это ма­гия, вол­шеб­ст­во. Но нет! Это — не ма­гия! Ибо при вол­шеб­ст­ве дей­ст­ву­ет си­ла бе­сов­ская, а здесь дей­ст­во­ва­ла си­ла бо­же­ст­вен­ная. И не де­мо­ны, а Сам Гос­подь умуд­рил Иа­ко­ва в том, как ему сле­ду­ет по­сту­пать, что­бы ро­дил­ся скот нуж­но­го ему ок­ра­са.

— Так-то, ча­до Ан­д­рее! Ура­зу­мел ли ты из се­го, из мно­го­чис­лен­ных при­ме­ров, ко­то­рые да­ют нам жи­тия свя­тых, что кол­дов­ст­во есть и что оно дей­ст­ву­ет — то есть то, что оно, го­во­ря цер­ков­ны­ми сло­ва­ми, дей­ст­ви­тель­но и дей­ст­вен­но, ко­гда на его свер­ше­ние есть по­пу­ще­ние Бо­жье?! И кол­дов­ст­во это, по по­пу­ще­нию Божь­е­му, мо­жет дей­ст­во­вать да­же на пра­во­слав­ных хри­сти­ан! И, при­том, не толь­ко лишь на но­ся­щих имя хри­стиа­ни­на, но и на ис­тин­ных хри­сти­ан, ко­то­рые ни­ко­гда не об­ра­ща­лись к си­лам тьмы и к их слу­гам! Яс­но ли те­бе сие, ча­до?

— Яс­но, от­че Нау­ме! — ска­зал Ку­ра­ев.

— А раз яс­но, — про­дол­жил ста­рец, — то по­знай так­же и то, что вер­но и ис­тин­но и уче­ние церк­ви о мы­тар­ст­вах! И не смей боль­ше про­ти­во­ре­чить уче­нию се­му! Яс­но ли те­бе сие, ча­до?!

— Яс­но, от­че Нау­ме! — ска­зал Ку­ра­ев.

17. Ку­ра­ев у стар­ца Нау­ма. На­став­ле­ние (гла­ва не по по­ряд­ку)

— Ну, так что, ча­до Ан­д­рее, — дви­нем­ся даль­ше? За­да­вай ещё свои во­про­сы! — мол­вил отец На­ум.

— От­че Нау­ме! Но всё-та­ки — по­че­му я го­лу­бой?!

— О ока­ян­ный! — гроз­но ска­зал ста­рец. — Раз­ве не ура­зу­мел ли ещё ты от­вет на свой во­прос из то­го, что бы­ло те­бе уже ска­за­но?! По­пы­тай­ся же ура­зу­меть его! И пом­ни, что Про­мы­сел Бо­жий не­ис­по­ве­дим! И по­се­му не пы­тай­ся по­стичь его не­мощ­ным и плот­ским умом сво­им! Ве­руй! Ве­руй! Ве­руй! Ве­руй, как учит свя­тая цер­ковь! Ска­жи: «Ве­рую, Гос­по­ди! Гос­по­ди, по­мо­ги мо­ему не­ве­рию!».

— Ве­рую, Гос­по­ди! Гос­по­ди, по­мо­ги мо­ему не­ве­рию! — по­вто­рил вслед за от­цом Нау­мом Ку­ра­ев.

— Вот! Так-то луч­ше! — ска­зал ве­ли­кий все­рос­сий­ский ста­рец и про­дол­жил: — Пи­са­ние гла­го­лет нам: «Ес­ли вы не ве­ри­те, то по­то­му, что вы не удо­сто­ве­ре­ны» (Ис.7:9); удо­сто­ве­ре­ния же ве­ры — си­речь, ве­ры в то, что не­зри­мо — суть чу­де­са и зна­ме­ния — как ска­за­но Гос­по­дом с уко­риз­ной иу­де­ям: «Вы не уве­руе­те, ес­ли не уви­ди­те зна­ме­ний и чу­дес» (Ио­ан.4:48). А раз­ве ма­ло чу­дес явил все­му ми­ру Гос­подь наш Ии­сус Хри­стос? При­том бу­дем пом­нить, что Им же ска­за­но: «Бла­жен­ны не­ви­дев­шие и уве­ро­вав­шие» (Ио­ан.20:29). Мо­жет быть, ча­до Ан­д­рее, от­вет на твой во­прос со­крыт от те­бя для то­го, что­бы ты не ли­шил­ся се­го бла­жен­ст­ва, но явил кре­пость ве­ры, за ко­то­рую по­лу­чишь ве­ли­кую на­гра­ду на Не­бе? Ты не ду­мал об этом?!

Ста­рец за­ду­мал­ся не­на­дол­го, про­тя­нул па­ру чё­ток и про­дол­жил:

— При­том, ча­до, пом­ни ска­зан­ном в жи­тии свя­той Ма­рии Ма­гда­ли­ны, ея­же па­мять два­дцать вто­ро­го ию­ля, а имен­но: бы­ва­ют бес­но­ва­тые не за гре­хи свои, но бес­но­ва­тые по Про­ви­де­нию. А жи­тие Ио­ва Мно­го­стра­даль­но­го нас учит, что и бед­ст­вия, и жес­то­кие ут­ра­ты и бо­лез­ни так­же мо­гут слу­чить­ся с че­ло­ве­ком во­все не за его гре­хи, но по не­из­ре­чен­но­му Про­мыс­лу Гос­под­ню! А по­се­му, мо­жет быть, про­изо­шед­шее с то­бою слу­чи­лось во­все не за гре­хи твои! Но, ча­до, вспом­ни — сколь­ко у те­бя гре­хов! И по­се­му по­чи­тай, что за гре­хи эти тяж­кие ты дос­то­ин вся­че­ско­го ос­тав­ле­ния Бо­гом, а, зна­чит, и вся­че­ских бед­ст­вий, ис­ку­ше­ний, бес­но­ва­ния и бо­лез­ней! При­том, го­во­ря про бо­лез­ни, ча­до, я, уп­ре­ж­дая твои сло­ва, за­ме­чу: под бо­лез­ня­ми я во­все не имею в ви­ду «при­род­ный» го­мо­сек­суа­лизм, но бо­лез­ни вро­де про­ка­зы Ио­ва и Гие­зия, ра­ка, ча­хот­ки, по­че­чуя и иных. Ура­зу­мел ли сие ча­до?

— Ура­зу­мел, от­че!

— А раз ура­зу­мел, то с тер­пе­ни­ем и упо­ва­ни­ем на Гос­по­да, с кро­то­стью и ве­рой пе­ре­но­си ис­ку­ше­ния, на­пад­ки стра­стей и бе­сов, бес­но­ва­ние, ос­тав­ле­ние Бо­гом, ра­ны, бо­лез­ни и по­чи­тай се­бя дос­той­ным все­го се­го по гре­хам тво­им! И за всё бла­го­да­ри Гос­по­да! А ещё пом­ни ска­зан­ное в жи­тии свя­той Фео­до­ры, из­ме­нив­шей сво­ему му­жу, ея­же па­мять один­на­дца­то­го сен­тяб­ря: ино­гда Бог до­пус­ка­ет па­де­ния, что­бы че­ло­век луч­ше осоз­нал своё пла­чев­ное со­стоя­ние и ну­ж­ду в бла­го­да­ти Божь­ей. Впро­чем, про это я уже от­час­ти го­во­рил — пом­нишь сло­ва про вы­со­ко­ум­ных и гор­дых под­виж­ни­ков, ко­то­рым Гос­подь по­рой по­пус­ка­ет впасть в сквер­ные плот­ские гре­хи, да­бы, впав в них, они осоз­на­ли свою не­мощ­ность и ни­чтож­ность и не­об­хо­ди­мость Божь­ей по­мо­щи и что­бы они пе­ре­ста­ли гор­дить­ся и пре­воз­но­сить­ся умом сво­им? По­нял ли сие?

— По­нял, от­че!

Ста­рец На­ум сно­ва за­мол­чал не­на­дол­го, а за­тем про­дол­жил::

— Ча­до Ан­д­рее! Вот, ты все за­да­ёшь­ся во­про­сом: «По­че­му я ока­зал­ся в та­ком пла­чев­ном со­стоя­нии?». Но не луч­ше ли за­дать­ся во­про­сом: «Как вый­ти из это­го пла­чев­но­го со­стоя­ния?». Ей, по­рой без от­ве­та на пер­вый во­прос нель­зя по­лу­чить от­ве­та и на вто­рой. Но твой слу­чай — не та­кой. Да­же не зная от­ве­та на пер­вый во­прос для те­бя впол­не уме­ст­но и да­же нуж­но оза­бо­тить­ся оты­ска­ни­ем от­ве­та на вто­рой во­прос; по­лу­чив же от­вет, сле­ду­ет по­сту­пить так, как этот от­вет го­во­рит. Я ра­зу­мею сие: не по­лу­чив от­вет на во­прос «От че­го имен­но у ме­ня все эти стра­сти, ис­ку­ше­ния и бес­но­ва­ние?» впол­не мож­но и нуж­но за­нять­ся из­бав­ле­ни­ем от все­го это­го. А как от это­го из­ба­вить­ся — об этом из­древ­ле учит цер­ковь. Те­бя му­ча­ют стра­сти и ис­ку­ше­ния, му­ча­ют де­мо­ны, ко­то­рые на­во­дят их, му­ча­ют де­мо­ны, ко­то­рые обу­ре­ва­ют те­бя? Вспом­ни сло­ва Еван­ге­лия: «Сей же род из­го­ня­ет­ся толь­ко мо­лит­вою и по­стом» (Матф.17:21) и вон­ми им! И мо­лит­вою и по­стом, а так­же вся­ким иным под­виж­ни­че­ст­вом и по­слу­ша­ни­ем ма­те­ри-церк­ви дей­ст­вуй су­про­тив де­мо­нов и стра­стей, су­про­тив ис­ку­ше­ний, бе­ря при­мер с мно­го­чис­лен­ных свя­тых! «Ка­ко­вы же эти при­ме­ры?» — спро­сишь ты, о ма­ло­вер­ный! От­ве­чу: все эти при­ме­ры дав­но ука­за­ны нам в жи­ти­ях свя­тых — толь­ко сей­час ма­ло кто чи­та­ет их и при­слу­ши­ва­ет­ся к ним! Вон­мем же то­му, что там на­пи­са­но в на­зи­да­ни­ем и ве­рую­щим, и не­ве­рую­щим!

— Нын­че лю­ди зе­ло воз­лю­би­ли чис­то­ту те­лес­ную и бла­го­уха­ние те­лес­ное. И воз­лю­би­ли оные бо­лее, чем ду­хов­ную чис­то­ту и ду­хов­ное бла­го­уха­ние. Но че­му же учит цер­ковь в ли­це ве­ли­ких под­виж­ни­ков сво­их и ве­ли­ких свя­тых?! Ей, учит она, что долж­но воз­лю­бить смрад и не­чис­то­ту те­лес­ные за­ра­ди об­ре­те­ния Цар­ст­вия Не­бес­но­го! Учит, но ни­кто ны­не не вни­ма­ет ей на соб­ст­вен­ную по­ги­бель!

— Ва­си­лий Ве­ли­кий, его­же па­мять пер­во­го ян­ва­ря, ни­ко­гда не хо­дил в ба­ню!

— Свя­той Фео­до­сий Пе­чер­ский, его­же па­мять третье­го мая, мыл толь­ко ли­цо и ру­ки.

— Свя­тая Олим­пиа­да, ея­же па­мять два­дцать пя­то­го ию­ля, не хо­ди­ла в ба­ню, а мы­лась толь­ко в ван­ной, при­чем в ру­баш­ке, да­бы не ви­деть да­же сво­его на­го­го те­ла!

— Свя­той Ни­кандр Псков­ский, его­же па­мять два­дцать чет­вёр­то­го сен­тяб­ря, умы­вал ток­мо лишь ли­цо и ру­ки.

— Свя­той апо­стол Иа­ков, брат Гос­по­день, его­же па­мять два­дцать третье­го ок­тяб­ря, ни­ко­гда не хо­дил в ба­ню!

— Свя­той Ав­раа­мий, его­же па­мять два­дцать де­вя­то­го ок­тяб­ря, ни­ко­гда не умы­вал ли­ца сво­его!

— Свя­той Ио­анн Мол­чаль­ник, его­же па­мять третье­го де­каб­ря, ни­ко­гда не хо­дил в ба­ню, да­бы не ви­деть на­го­ту не толь­ко чу­жих те­лес, но да­же не ви­деть на­го­ту и сво­его соб­ст­вен­но­го те­ла!

— Свя­тая Ме­ла­ния Рим­лян­ка, ея­же па­мять три­дцать пер­во­го де­каб­ря, то­же ни­ко­гда не хо­ди­ла в ба­ню!

— Бла­жен­ная де­ва Саль­вия, о ко­ей пи­шет в сво­ём «Лав­саи­ке» Пал­ла­дий, епи­скоп Еле­но­поль­ский, ни­ко­гда не умы­ва­ла ни рук, ни ног, ни ка­кой иной час­ти те­ла сво­его, кро­ме кон­чи­ков пер­стов сво­их — да и то лишь то­гда, ко­гда го­то­ви­лась при­нять Свя­тые Тай­ны! А ведь она бы­ла учё­ной, на­чи­тан­ной де­вой — она изу­чи­ла тру­ды всех древ­них тол­ков­ни­ков и тол­ков­ни­ков её вре­ме­ни!

— Свя­той Амон, его­же па­мять чет­вер­то­го ок­тяб­ря, как со­об­ща­ет­ся в его жи­тии, ни­ко­гда не ви­дел сво­его те­ла.

— Нын­че лю­ди воз­лю­би­ли те­лес­ное здра­вие и без­бо­лез­нен­ную и не­утес­ни­тель­ную жизнь. Воз­лю­би­ли их бо­лее, чем здра­вие ду­хов­ное, ко­то­рое по­рою об­ре­та­ет­ся чрез мно­гие бо­лез­ни, зло­стра­да­ния и утес­не­ния! И как ны­неш­ние лю­ди го­нят­ся за те­лес­ным здра­ви­ем и за лег­ким и без­бо­лез­нен­ным жи­ти­ем, так древ­ние от­цы гна­лись за здра­ви­ем ду­хов­ным, пред­по­чи­тая крат­ко­вре­мен­но по­стра­дать те­лом в этой жиз­ни, что­бы не стра­дать веч­но в бу­ду­щей жиз­ни и те­лом, и ду­шой в ог­не ге­ен­ском! Так-то, ча­до! Бе­ри при­мер с древ­них и с тех, кто сле­ду­ет их пу­ти! О! Как они утес­ня­ли се­бя и как му­чи­ли они свою греш­ную и стра­ст­ную плоть, что­бы об­рес­ти Цар­ст­вие Не­бес­ное!

— Се­ра­фим Са­ров­ский, его­же па­мять вто­ро­го ян­ва­ря, об­на­жив­шись, от­да­вал се­бя ко­ма­рам, ко­то­рые во мно­же­ст­ве ку­са­ли его и пи­ли его кровь; те­ло его от это­го си­не­ло, а кровь на его те­ле — за­пе­ка­лась!

— Свя­тая Апол­ли­на­рия, ея­же па­мять пя­то­го ян­ва­ря, со­кры­лась от лю­дей в сре­ди бо­лот и там от­да­ла се­бя на му­че­ния ко­ма­рам, ко­то­рые об­ле­п­ля­ли её. В те­че­ние го­да её ко­жа сде­ла­лась, как ко­жа у че­ре­па­хи.

— Свя­той Ма­ка­рий Алек­сан­д­рий­ский, его­же па­мять де­вят­на­дца­то­го ян­ва­ря, шесть ме­ся­цев про­вел в бо­ло­те на­ги­шом. Он был так ис­ку­сан ко­ма­ра­ми, что его уз­на­ли толь­ко по го­ло­су. Ко­ма­ры, ку­сав­шие его, бы­ли столь ве­ли­ки и силь­ны, что про­ку­сы­ва­ли ко­жу веп­ря.

— Пре­по­доб­ный Фео­до­сий, игу­мен Пе­чер­ский, его­же па­мять третье­го мая, раз­дев­шись до поя­са, са­дил­ся на от­кры­том мес­те и так, от­дав своё го­лое те­ло ко­ма­рам, до ут­ра прял пря­жу. Воз­вра­щал­ся он толь­ко ут­ром, об­ли­тый кро­вью.

— Пре­по­доб­ный Па­хо­мий Ве­ли­кий, его­же па­мять пят­на­дца­то­го мая, на­дев гру­бое шер­стя­ное пла­тье, ухо­дил на всю ночь в жар­кое ме­сто и сто­ял там до ут­ра на мо­лит­ве, про­сте­рев ру­ки к не­бу и не сги­бая ни рук, ни ко­лен. Его но­ги ино­гда пух­ли от на­пря­же­ния; ру­ки же его до кро­ви ку­са­ли мос­ки­ты.

— Пре­по­доб­ный Ни­ки­та Столп­ник, его­же па­мять два­дцать чет­вер­то­го мая, од­на­ж­ды ушёл на бо­ло­то и лёг там. Ко­ма­ры и мош­ки за­еда­ли его три дня; он же по­сто­ян­но во­пи­ял к Гос­по­ду: «Спа­си ме­ня!».

— Пре­по­доб­ный Ни­кандр Псков­ский, его­же па­мять вто­ро­го сен­тяб­ря, на ноч­ное вре­мя от­да­вал своё те­ло на му­че­ние ко­ма­рам, а на днев­ное — ово­дам. Кровь тек­ла струя­ми по его те­лу, а он си­дел и не­воз­му­ти­мо прял шерсть.

— Пре­по­доб­ный Фо­ма Де­фур­кин, его­же па­мять де­ся­то­го де­каб­ря, был му­чим Дья­во­лом в уе­ди­не­нии: не­чис­тый сна­ча­ла три го­да на­пус­кал на не­го ко­ма­ров, за­тем три го­да — мух, а по­сле из­во­дил пре­по­доб­но­го му­равь­я­ми. Ко­ма­ры на­па­да­ли на не­го и ко­гда он ле­жал, и ко­гда он вста­вал на мо­лит­ву; их бы­ло та­кое мно­же­ст­во, что нель­зя бы­ло го­во­рить — ибо они на­би­ва­лись в рот и про­ни­ка­ли да­же до гор­та­ни. Боль­шие му­хи ку­са­ли пре­по­доб­но­го и как бы ост­ры­ми стре­ла­ми прон­за­ли его из­ну­рен­ное воз­дер­жа­ни­ем те­ло. Му­ра­вьи, на­па­дав­шие на свя­то­го во мно­же­ст­ве, за­пол­за­ли к не­му и в гла­за, и в ноз­д­ри. Но пре­по­доб­ный не­по­ко­ле­би­мо пре­тер­пе­вал все эти на­пас­ти. А по­сле это­го Дья­вол мно­гие го­ды му­чил свя­то­го на­ше­ст­ви­ем змей.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник