Фал­ло­мет­риа́л — де­мон, за­став­ляю­щий муж­чин ме­рять­ся срам­ны­ми уда­ми и вну­шаю­щий по­мыс­лы о не­дос­та­точ­ной ве­ли­чи­не чле­на у муж­чин или гру­дей у жен­щин.

Фин­гер­ци́мус — де­мон жен­ско­го ру­ко­блу­дия с по­мо­щью паль­цев или со­дом­ско­го ру­ко­блу­дия в срач­ный ход с по­мо­щью паль­цев же, со­вер­шае­мо­го как муж­чи­ной, так и жен­щи­ной.

Фис­тен­мо́рз — де­мон за­со­вы­ва­ния паль­цев, ла­до­ней, ку­ла­ков и рук во вла­га­ли­ще и в анус.

Элек­траб­ро́г — де­мон не­ис­то­во­го стрем­ле­ния мо­ло­дых жен­щин и де­ву­шек к взрос­лым и по­жи­лым муж­чи­нам, го­дя­щим­ся им в от­цы и в де­ды; при этом за­час­тую они за­ме­ща­ют от­ца.

Экс­по­за́р — де­мон при­на­род­но­го — как пра­ви­ло, на ко­рот­кое вре­мя, —по­ка­зы­ва­ния сра­мо­ты муж­ской, си­речь муж­ско­го срам­но­го уда или за­да, или сра­мо­ты жен­ской, си­речь жен­ско­го пе­ред­не­го ес­те­ст­ва или сос­цов или за­да же.

»

Ку­ра­ев до­чи­тал до кон­ца спи­сок де­мо­нов и по­ду­мал:

— Хм… де­мо­ны Орал­фик­са­нус и Анал­фик­са­нус… так от­ку­да же док­тор Фрейд взял свои ораль­ную и аналь­ную фик­са­ции и аналь­ное удер­жа­ние? Сам при­ду­мал или… или по­за­им­ст­во­вал?

Позд­нее этот же во­прос за­даст се­бе и дру­гим Юрий Во­робь­ев­ский…

Ку­ра­ев пе­ре­вер­нул лист кни­ги и по­смот­рел даль­ше; он уви­дел кар­тин­ку на по­ло­ви­ну стра­нич­ки: два от­вра­ти­тель­ных и страш­ных де­мо­на шли в об­ним­ку сре­ди са­да; в са­ду бы­ло мно­же­ст­во де­ревь­ев, с ко­то­рых сви­са­ли раз­лич­ные пло­ды, а по тра­ве, по зем­ле, пол­за­ло мно­же­ст­во змей. Под­пись под де­мо­на­ми гла­си­ла: «Пид­рот­рагг и Лес­бо­гог». По­сле кар­тин­ки шёл текст, ко­то­рый по­че­му-то за­ин­те­ре­со­вал Ку­рае­ва — так, что он про­чёл его це­ли­ком:

«

Но ве­дай, всту­пив­ший на до­ро­гу чёр­ной ма­гии и чёр­ных вол­шеб­ных ис­кусств, что по­ми­мо этих блуд­ных де­мо­нов есть и иные блуд­ные де­мо­ны, ко­то­рые силь­нее их и суть их на­чаль­ни­ки — как на­чаль­ни­ки их са­мих, так и мно­же­ст­ва дру­гих де­мо­нов, им под­чи­нён­ных. Этих силь­ней­ших блуд­ных де­мо­нов зо­вут блуд­ны­ми Ар­хи­де­мо­на­ми или блуд­ны­ми Вла­ды­ка­ми. Все­го их чис­лом — три­на­дцать. Упо­мя­ну­ты же они да­лее по по­ряд­ку воз­рас­та­ния их си­лы. Са­мый силь­ный из них — Мас­тур­бо­ка­рон, три­на­дца­тый блуд­ный Ар­хи­де­мон, ко­то­рый есть Царь всех блуд­ных де­мо­нов и Вла­ды­ка блуд­ных Вла­дык. Стра­шен и гро­зен его ог­не­зрач­ный вид! Его бли­стаю­щий и пла­ме­нею­щий меч и его тём­ный лик при­во­дят в со­дро­га­ние ар­хан­ге­лов Гос­по­да! Уви­дев это­го гроз­но­го Вла­ды­ку, тре­пе­щут и бо­ят­ся смер­ти да­же бес­смерт­ные хе­ру­ви­мы и се­ра­фи­мы! Блуд­ные Ар­хи­де­мо­ны вос­се­да­ют на ог­ром­ных и ужас­ных де­мо­нах-дра­ко­нах. Дра­кон Мас­тур­бо­ка­ро­на — са­мый боль­шой и са­мый страш­ный. Ко­гда он ры­чит и ис­пус­ка­ет пла­мя, то со­тря­са­ет­ся пре­стол Бо­га на Не­бе­сах. Все Ар­хи­де­мо­ны об­ла­че­ны в тём­ные дос­пе­хи, пы­лаю­щие ог­нём; из этих дос­пе­хов при скач­ке или при по­лё­те на дра­ко­нах сы­п­лют­ся ис­кры, по­доб­ные рас­ка­лён­ным уголь­ям. Пла­мя из уст дра­ко­нов, на ко­то­рых они вос­се­да­ют, по­па­ля­ет всё. Вот эти три­на­дцать гроз­ных Ар­хи­де­мо­нов и Вла­дык:

»

Ку­рае­ва за­ин­те­ре­со­ва­ли эти сло­ва и он стал чи­тать спи­сок ар­хи­де­мо­нов:

«

1. Сра­кот­ра­хад­до́н — де­мон срач­но­ход­но­го сно­ше­ния — как ме­ж­ду му­жем и му­жем, так и ме­ж­ду му­жем и же­ною.

2. Пе­де­ро­ме́лех — де­мон му­же­ло­же­ст­ва и лес­би­ян­ст­ва, а так­же му­же­ло­же­ст­вен­но­го вле­че­ния к юным и к де­тям.

3. Гее­фа́н — де­мон му­же­ло­же­ст­ва и му­же­ло­же­ст­вен­но­го вле­че­ния к маль­чи­кам и юным, пред­став­ляю­щий это в гла­зах ок­ру­жаю­щих и са­мих гре­ша­щих как не­что воз­вы­шен­ное, ис­клю­чи­тель­ное, слав­ное и дос­той­ное по­чи­та­ния; вдох­но­ви­тель го­мо­эро­ти­ки и го­мо­эро­тич­но­го ис­кус­ст­ва.

4. Хре­ног­ло­то­фо́р — де­мон со­дом­ско­го сме­ше­ния в рот ме­ж­ду муж­чи­на­ми.

5. Минь­е­тиэ́ль — де­мон со­дом­ско­го сме­ше­ния в рот ме­ж­ду муж­чи­ной и жен­щи­ной.

6. Ана­лин­киэ́ль — де­мон ли­за­ния за­да, си­речь жо­по­ли­же­ст­ва, вве­де­ния в срач­ный ход язы­ка и ося­за­ния им пря­мой киш­ки.

7. Дил­диэ́ль — де­мон ис­кус­ст­вен­ных муж­ских чле­нов, стра­по­нов и дил­до; де­мон ис­кус­ст­вен­ных муж­чин и жен­щин, пред­на­зна­чен­ных для по­ло­во­го сно­ше­ния; де­мон про­чих ру­ко­твор­ных ве­щей, по­доб­ных этим.

8. Фель­чин­год­ро́м — де­мон вы­са­сы­ва­ния се­мен­ной сквер­ны из срач­но­го хо­да, вла­га­ли­ща и рта.

9. Рим­мин­гз­мо­да́л — де­мон ли­за­ния за­да, си­речь жо­по­ли­же­ст­ва, вве­де­ния в срач­ный ход язы­ка и ося­за­ния им пря­мой киш­ки; де­ла­ет то же, что и Ана­лин­ки­эль, но го­раз­до силь­нее его.

10. Свин­гер­бра́с — де­мон бес­по­ря­доч­ной сме­ны му­жей и жён и воль­но­го об­ме­на ими — в ча­ст­но­сти, сре­ди му­же­лож­ни­ков и лес­бия­нок то­же; де­мон рас­про­стра­не­ния раз­лич­ных дур­ных бо­лез­ней, пе­ре­даю­щих­ся че­рез сно­ше­ние.

11. Свал­да­бао́ф — де­мон сваль­но­го гре­ха, ор­гий, сно­ше­ний со мно­ги­ми му­жа­ми и жё­на­ми сра­зу — в ча­ст­но­сти, сре­ди му­же­лож­ни­ков и лес­бия­нок то­же; так­же, как и Свин­гер­брас — де­мон рас­про­стра­не­ния раз­лич­ных дур­ных бо­лез­ней, пе­ре­даю­щих­ся че­рез сно­ше­ние.

12. Анал­ла́т — де­мон срач­но­ход­но­го сно­ше­ния — как го­мо­сек­су­аль­но­го, так и ге­те­ро­сек­су­аль­но­го; де­ла­ет то же, что и Сра­кот­ра­хад­дон, но го­раз­до силь­нее его.

13. Мас­тур­бо­ка­ро́н — де­мон мас­тур­ба­ции и мас­тур­ба­ци­он­ных не­ис­товств; Царь и Вла­ды­ка всех блуд­ных де­мо­нов, ко­то­рый один силь­нее всех ос­таль­ных блуд­ных де­мо­нов из чис­ла три­на­дца­ти вме­сте взя­тых. По­мо­га­ет всем блуд­ным де­мо­нам в их де­лах и нау­ча­ет их; мо­жет де­лать поч­ти всё, что де­ла­ют дру­гие блуд­ные де­мо­ны. На­зван так по­то­му, что его лю­би­мое за­ня­тие — обу­че­ние ру­ко­блу­дию от­ро­ко­виц и от­ро­ков, юно­шей и де­ву­шек. Мас­тур­бо­ка­рон — на­ча­ло и ис­ток всех блуд­ных гре­хов; он — пра­вая ру­ка Дья­во­ла и вос­се­да­ет одес­ную Дья­во­ла, ря­дом с его ог­нен­ным пре­сто­лом, стоя­щим в са­мой глу­би­не ад­ской безд­ны.

»

Про­чи­тав спи­сок ар­хи­де­мо­нов, Ку­ра­ев, как ему по­ка­за­лось, на­чал буд­то бы что-то при­по­ми­нать. Но что имен­но он на­ча­ла при­по­ми­нать — это­го Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич ни­как не мог ни по­нять, ни вспом­нить. То­гда он стал чи­тать то, что бы­ло в кни­ге по­сле спи­ска три­на­дца­ти ар­хи­де­мо­нов:

«

Да бу­дет же ве­до­мо уп­раж­няю­щим­ся в чёр­ных вол­шеб­ных ис­кус­ст­вах и то, что вся­кий из блуд­ных де­мо­нов мо­жет де­лать не толь­ко то, о чём на­пи­са­но про не­го осо­бо вы­ше, но и всё или поч­ти всё, что де­ла­ют дру­гие де­мо­ны; он раз­ве толь­ко что сам пред­по­чи­та­ет де­лать то, о чём го­во­рит имя его, то, о чём ска­за­но для ка­ж­до­го де­мо­на осо­бо вы­ше. Раз­ве толь­ко что де­мон от де­мо­на мо­жет раз­нить­ся в си­ле дей­ст­вия: ибо есть силь­ные де­мо­ны, а есть ещё бо­лее силь­ные по при­ро­де сво­ей; и есть де­мо­ны бо­лее силь­ные в оп­ре­де­лён­ном де­ле.

Ве­до­мо же да бу­дет чту­ще­му сие, что ка­ж­дый из оз­на­чен­ных блуд­ных де­мо­нов име­ет в сво­ём ус­лу­же­нии боль­шое ко­ли­че­ст­во млад­ших де­мо­нов. Ка­ж­дый же из Ар­хи­де­мо­нов име­ет в сво­ём ус­лу­же­нии по ле­гио­ну млад­ших де­мо­нов; и из-за боль­шо­го чис­ла слу­жа­щих им млад­ших де­мо­нов этих Ар­хи­де­мо­нов име­ну­ют так­же стра­ти­ла­та­ми. И эти три­на­дцать ле­гио­нов во гла­ве с Ар­хи­де­мо­на­ми-стра­ти­ла­та­ми, над кои­ми цар­ст­ву­ет Мас­тур­бо­ка­рон, суть от­бор­ное и не­обо­ри­мое вой­ско Са­та­ни­но, го­то­вое при­дти по зо­ву ма­га, что­бы по­мочь со­тво­рить ему вся­кое блуд­ное и лю­бов­ное ча­ро­дей­ст­во и вся­кое зло.

Ве­до­мо же да бу­дет чту­ще­му сие и то, что поч­ти вся­ко­го че­ло­ве­ка Ар­хи­де­мо­ны мо­гут скло­нить к лю­бо­му блуд­но­му гре­ху. А ес­ли это не по­лу­ча­ет­ся сде­лать обыч­ным спо­со­бом, то на­до толь­ко лишь со­вер­шить чёр­ную мес­су в хри­сти­ан­ской церк­ви, при­звать Ар­хи­де­мо­на с его вой­ском вме­сте со свя­щен­ни­ком, эту мес­су со­вер­шав­шим, и дать Ар­хи­де­мо­ну за­да­ние. Ес­ли же и это не по­мо­жет, то уд­вой или ут­рой ко­ли­че­ст­во слу­жа­щих мес­су, да ещё, вдо­ба­вок, мо­жет быть, от­слу­жи её в бо­лее важ­ном для хри­сти­ан хра­ме — и на­вер­ня­ка Бог сни­мет свою за­щи­ту с то­го, про­тив ко­го на­прав­ле­но кол­дов­ст­во. Ес­ли же со­бе­рут­ся три­на­дцать свя­щен­ни­ков, а ещё луч­ше — три­на­дцать епи­ско­пов, да ещё в ка­фед­раль­ном хра­ме — то не ду­маю я, что най­дет­ся на зем­ле та­кой че­ло­век, с ко­то­ро­го Бог бы не уб­рал за­щи­ты Сво­ей и ко­то­ро­го бы не сде­ла­ли блуд­ные Ар­хи­де­мо­ны вме­сте со свои­ми ле­гио­на­ми бе­сов за­ко­ре­не­лым греш­ни­ком-блуд­ни­ком и ра­бом сво­им.

»

Про­чи­тав эти стро­ки, Ку­ра­ев, сно­ва на­чал буд­то бы что-то при­по­ми­нать — да­же ещё луч­ше и яс­нее, чем пре­ж­де. Но, опять же, что имен­но он на­чал при­по­ми­нать — это­го Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич ни­как не мог ни по­нять, ни вспом­нить. То­гда он ре­шил про­чи­тать пов­ни­ма­тель­нее те стра­ни­цы кол­дов­ской кни­ги, на ко­то­рых под­роб­но го­во­ри­лось про блуд­ных ар­хи­де­мо­нов и на ко­то­рых при­во­ди­лись их изо­бра­же­ния. Все ар­хи­де­мо­ны бы­ли на­ри­со­ва­ны, как и сле­до­ва­ло это пред­по­ла­гать, вос­се­даю­щи­ми на ог­не­ды­ша­щих дра­ко­нах. Сна­ча­ла Ку­ра­ев про­смот­рел стра­ни­цы с са­мы­ми сла­бы­ми ар­хи­де­мо­на­ми, а за­тем стал по­сте­пен­но до­би­рать­ся до стра­ниц, опи­сы­вав­ших их ца­ря и вла­ды­ку — Мас­тур­бо­ка­ро­на. И по ме­ре то­го, как Ку­ра­ев при­бли­жал­ся к Мас­тур­бо­ка­ро­ну, в Ан­д­рее Вя­че­сла­во­ви­че всё силь­нее на­рас­та­ло внут­рен­нее бес­по­кой­ст­во и да­же тре­во­га. Ка­кие-то тём­ные вос­по­ми­на­ния из про­шло­го рва­лись на­ру­жу, в соз­на­ние Ку­рае­ва. На­ко­нец, он от­крыл стра­ни­цы с опи­са­ни­ем ца­ря и вла­ды­ки ар­хи­де­мо­нов и взгля­нул на его изо­бра­же­ние, ко­то­рое бы­ло сде­ла­но во всю стра­ни­цу…

И тут слов­но мол­ния ещё раз по­ра­зи­ла Ку­рае­ва в са­мую го­ло­ву. Он вспом­нил всё — всё из тех мо­мен­тов, ко­гда он один сто­ял на вер­ши­не хол­ма под до­ж­дём, в бу­рю, сре­ди тьмы, по­крыв­шей не­бо — то­гда, ко­гда мол­ния уда­ри­ла в не­го и ко­гда у не­го слов­но от­кры­лось вто­рое зре­ние. И Ку­ра­ев за­но­во пе­ре­жил то, что бы­ло то­гда.

Не­ко­то­рое вре­мя Ку­ра­ев, слов­но пре­вра­щен­ный мол­ни­ей в ка­мень, не па­дал; за­тем же он на­чал по­ша­ты­вать­ся и по­сте­пен­но осе­дать на зем­лю. Но в то вре­мя, в ко­то­рое он ещё сто­ял, в то вре­мя, в ко­то­рое че­рез не­го про­те­кал за­ряд мол­нии, Ку­ра­ев уви­дел, что во­круг не­го, вос­се­дая на ог­не­ды­ша­щих дра­ко­нах, стоя­ли с де­ся­ток или да­же бо­лее чёр­ных вои­нов-ры­ца­рей в пла­ме­нею­щих дос­пе­хах. Все они дер­жа­ли ог­нен­ные, объ­я­тые пла­ме­нем ме­чи. И дра­ко­ны, и вои­ны-ры­ца­ри бы­ли за­ко­ва­ны в бро­ню; и у дра­ко­нов, и у вои­нов-ры­ца­рей бы­ли кры­лья из ста­ли; пе­рья этих крыль­ев бы­ли по­доб­ны ме­чам. Ку­ра­ев встре­тил­ся взгля­дом с од­ним из этих вои­нов-ры­ца­рей и за­пом­нил его все­ляю­щее ужас и тре­бую­щее по­кло­не­ния се­бе ли­цо. Те­перь Ку­ра­ев не­со­мнен­но знал: да, это был сам Мас­тур­бо­ка­рон, ар­хи­де­мон ар­хи­де­мо­нов, стра­ти­лат стра­ти­ла­тов, царь и вла­ды­ка. По-сво­ему его лик был да­же пре­кра­сен и при­вле­ка­те­лен. Да­лее, за эти­ми вои­на­ми-ры­ца­ря­ми, стоя­ли бес­чис­лен­ные кры­ла­тые во­ин­ст­ва, ожи­дав­шие и жа­ж­дав­шие по­ве­ле­ний сво­их вла­дык; для Ку­рае­ва те­перь ста­ло не­со­мнен­но, что эти во­ин­ст­ва бы­ли те­ми са­мы­ми три­на­дца­тью ле­гио­на­ми, не­обо­ри­мым во­ин­ст­вом Са­та­ны, о ко­то­ром го­во­ри­лось в кол­дов­ской кни­ге. Ли­ки этих вои­нов бы­ли страш­ны: это бы­ли ли­ки кро­во­жад­ных от­вра­ти­тель­ных клы­ка­стых зве­рей и чу­до­вищ. Все эти во­ин­ст­ва бы­ли по­строе­ны так, как и по­ла­га­ет­ся быть по­стро­ен­ным рим­ским ле­гио­нам. Сре­ди этих ле­гио­нов бы­ли и пе­шие под­раз­де­ле­ни­ям, и «кон­ные». «Всад­ни­ки», как и вои­ны-ры­ца­ри, — то есть, как и ар­хи­де­мо­ны-стра­ти­ла­ты, — вос­се­да­ли на ог­не­ды­ша­щих дра­ко­нах, но эти дра­ко­ны бы­ли по­мень­ше и дру­го­го цве­та, чем у ар­хи­де­мо­нов.

Ку­ра­ев сно­ва пе­ре­жил тот мо­мент, ко­гда по ма­но­ве­нию од­но­го из вои­нов-ры­ца­рей — то­го, ко­то­ро­го Ку­рае­ву уда­лось рас­смот­реть луч­ше все­го, а имен­но, са­мо­го Мас­тур­бо­ка­ро­на, — все эти ле­гио­ны од­но­вре­мен­но бро­си­лись на Ку­рае­ва и во­шли в не­го. Ле­гио­не­ры рва­ли его плоть и впи­ва­лись в неё свои­ми зу­ба­ми и клы­ка­ми; они тер­за­ли его мозг и рас­се­ка­ли этот мозг свои­ми ме­ча­ми на час­ти; они вты­ка­ли в те­ло Ку­рае­ва тре­зуб­цы и ко­пья и ме­та­ли в не­го ог­нен­ные стре­лы. Ког­ти­стые ла­пы дра­ко­нов, на ко­то­рых вос­се­да­ли ле­гио­не­ры-всад­ни­ки, рва­ли плоть Ку­рае­ва на час­ти и вы­дав­ли­ва­ли из его го­ло­вы моз­ги; из пас­тей дра­ко­нов ис­хо­ди­ло пла­мя; сво­им ог­нен­ным ды­ха­ни­ем эти дра­ко­ны опа­ля­ли Ку­рае­ву го­ло­ву. На­ко­нец, не­под­виж­но сто­яв­шие и на­блю­дав­шие за всем этим дей­ст­вом ар­хи­де­мо­ны, вос­се­дав­шие на дра­ко­нах, под­ня­ли к не­бу свои ме­чи, при­бли­зи­лись к Ку­рае­ву и на­нес­ли по его го­ло­ве три­на­дцать уда­ров. По­след­ний, три­на­дца­тый, за­вер­шаю­щий удар, на­нес сам Мас­тур­бо­ка­рон. И по­сле это­го, как и то­гда, ко­гда всё про­ис­хо­ди­ло на са­мом де­ле, Ку­рае­ва оку­тал мрак и он упал, вы­пус­тив из сво­их рук кол­дов­скую кни­гу — упал пря­мо на пол бу­ки­ни­сти­че­ско­го ма­га­зи­на.

Бес­па­мят­ст­во Ку­рае­ва про­дол­жа­лось не­дол­го — не бо­лее ми­ну­ты. За это вре­мя вла­де­лец ма­га­зи­на, си­дев­ший за кас­сой, ус­пел под­бе­жать к Ку­рае­ву и при­нес­ти ему бу­тыл­ку с во­дой. Ко­гда он уви­дел, что Ку­ра­ев при­шел в се­бя, то спро­сил его:

— Всё в по­ряд­ки, сэр?

— Все в по­ряд­ке. — от­ве­тил Ку­ра­ев и мед­лен­но встал.

По­сле это­го Ку­ра­ев раз­го­во­рил­ся с вла­дель­цем ма­га­зи­на о кол­дов­ской кни­ге. Ку­ра­ев ска­зал, что эта кни­га на­пи­са­на в кон­це две­на­дца­то­го ве­ка, что она есть ни­что иное, как кол­дов­ская кни­га и, при­том, чёр­но­ма­ги­че­ская, в ко­то­рой опи­сы­ва­ет­ся, как тво­рить кол­дов­ст­во и при­чи­нять зло с по­мо­щью сук­ку­бов, ин­ку­бов и про­чих блуд­ных де­мо­нов. Ку­ра­ев так­же ска­зал, что кни­га эта, на­зы­ваю­щая­ся «Блу­до­де­мо­ний» или «Lecheridemonium», на­пи­са­на на древ­не­сла­вян­ском язы­ке ки­рил­ли­цей и что она долж­на сто­ить на­мно­го до­ро­же то­го, чем ука­за­но на цен­ни­ке. По­сле это­го Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич по­ин­те­ре­со­вал­ся у кни­го­тор­гов­ца о том, от­ку­да у не­го кни­га.

Ока­за­лось, что кни­га эта бы­ла най­де­на очень даль­ни­ми род­ст­вен­ни­ка­ми од­ной оди­но­кой и без­дет­ной ста­руш­ки, ко­то­рая скром­но жи­ла на ок­раи­не Лон­до­на, сре­ди мно­гих дру­гих её книг. Этот «Блу­до­де­мо­ний» был един­ст­вен­ной кни­гой, о ко­то­рой род­ст­вен­ни­ки ни­че­го не мог­ли тол­ком уз­нать: она бы­ла на­пи­са­на на не­по­нят­ном язы­ке. К то­му же, эта кни­га не­мно­го под­го­ре­ла при по­жа­ре, слу­чив­ше­му­ся в квар­ти­ре по­сле смер­ти ста­руш­ки из-за ис­кря­щей элек­тро­про­вод­ки. По­это­му-то этот са­мый «Блу­до­де­мо­ний» род­ст­вен­ни­ки и от­да­ли в бли­жай­ший бу­ки­ни­сти­че­ский ма­га­зин по­де­шёв­ке. Тор­го­вец, при­няв­ший у них кни­гу, сам тол­ком не знал о её на­стоя­щей стои­мо­сти. Из раз­го­во­ров с тор­гов­цем так­же вы­яс­ни­лось, что вро­де бы пред­ки этой ста­руш­ки прие­ха­ли в Анг­лию из Рос­сии — но дав­ным-дав­но, ви­ди­мо, ещё да­же до фран­цуз­ской ре­во­лю­ции; и ни са­ма ста­руш­ка, ни кто-ли­бо из её род­ных не зна­ли не то что рус­ско­го язы­ка, но да­же ка­ко­го-ни­будь сла­вян­ско­го. Ве­ро­ят­но, ко­гда-то рус­ская пра­баб­ка усоп­шей вы­шла за­муж за ино­стран­ца и уе­ха­ла из Рос­сии, при­хва­тив с со­бой кни­гу как при­да­ное; или, мо­жет быть, ка­кой-то рус­ский же­нил­ся на бо­га­той ино­стран­ке и уе­хал из Рос­сии, при­хва­тив с со­бой кни­гу. Мо­жет быть, уе­хав­ший или уе­хав­шая да­же не бы­ли дво­ря­на­ми, а все­го лишь при­над­ле­жа­ли к се­мей­ст­ву куп­цов.

С од­ной сто­ро­ны Ку­ра­ев не хо­тел при­об­ре­тать кни­гу по чёр­ной ма­гии, с ко­то­рой он столь не­ожи­дан­но встре­тил­ся. Ещё с тех вре­мен, ко­гда он был ис­крен­не-ве­рую­щим пра­во­слав­ным, Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич знал, что та­кие кни­ги в до­ме дер­жать нель­зя или, го­во­ря точ­нее, очень не­же­ла­тель­но — ни хри­стиа­ни­ну, ни ко­му-ли­бо дру­го­му, — из-за то­го, что во­круг по­доб­ных книг вьёт­ся не­чис­тая си­ла, а так­же из-за то­го, что, чи­тая по­доб­ные кни­ги лег­ко всту­пить в кон­такт с де­мо­на­ми или под­пасть под их силь­ное вре­до­нос­ное влия­ние. При­знать­ся, Ку­рае­ву бы­ло не­хо­ро­шо, ко­гда он рас­смат­ри­вал эту кол­дов­скую кни­гу — так, у не­го на­ча­ла бо­леть и кру­жить­ся го­ло­ва; а по­том он во­об­ще упал, ли­шив­шись соз­на­ния. Прав­да, упал он и ли­шил­ся соз­на­ния не соб­ст­вен­но из-за кни­ги, а из-за то­го, что, чи­тая кни­гу, вспом­нил о том, что с ним про­изош­ло рань­ше. Но с дру­гой сто­ро­ны… с дру­гой сто­ро­ны ведь мож­но рас­су­дить и так: раз эта кни­га как бы «са­ма при­шла» к не­му, к Ку­рае­ву, и раз эта кни­га так тес­но свя­за­на с его жиз­нью, с тем, что с ним про­изош­ло, а имен­но с на­па­де­ни­ем на Ку­рае­ва три­на­дца­ти ар­хи­де­мо­нов с их ле­гио­на­ми во гла­ве с Мас­тур­бо­ка­ро­ном и, в кон­це кон­цов, с тем, что Ку­ра­ев стал ге­ем — то по­че­му бы не взять эту кни­гу, что­бы ра­зо­брать­ся со сво­ей жиз­нью по­под­роб­нее? Ведь по­лу­ча­ет­ся, что кто-то же да на­слал на не­го эти три­на­дцать ле­гио­нов не по че­му ино­му, как имен­но по этой са­мой кни­ге? Ку­ра­ев дол­го раз­мыш­лял, взве­ши­вал все «за» и «про­тив» и, на­ко­нец, под­дал­ся «ис­ку­ше­нию» ку­пить эту стран­ную кни­гу.

Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич ска­зал кни­го­тор­гов­цу сколь­ко, по его мне­нию, при­мер­но мо­жет «по-на­стоя­ще­му» сто­ить «Блу­до­де­мо­ний». Од­на­ж­ды Ку­ра­ев бро­дил по бу­ки­ни­сти­че­ским ма­га­зи­нам и на­толк­нул­ся на ма­га­зин с древ­ней ма­ги­че­ской ли­те­ра­ту­рой, ку­да и за­шёл для ин­те­ре­са. Там-то он и уз­нал, сколь­ко при­мер­но мо­гут сто­ить кни­ги, по­доб­ные «Блу­до­де­мо­нию». Тор­го­вец со­гла­сил­ся с це­ной, на­зван­ной Ку­рае­вым, и Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич ку­пил кни­гу. Впо­след­ст­вии, прав­да, Ку­ра­ев не ос­та­вил эту кни­гу се­бе — он пе­ре­дал её в биб­лио­те­ку Окс­форд­ско­го уни­вер­си­те­та; од­на­ко же пе­ред этим он пе­ре­снял всю кни­гу фо­то­ап­па­ра­том, при­гла­сив для это­го про­фес­сио­наль­но­го фо­то­гра­фа, и ос­та­вил сним­ки кни­ги у се­бя.

По­куп­ка кни­ги и по­тря­се­ние, свя­зан­ное с на­ход­кой кни­ги и с тя­жё­лы­ми и бо­лез­нен­ны­ми вос­по­ми­на­ния­ми, всплыв­ши­ми у Ку­рае­ва при про­смот­ре кни­ги, вы­би­ли в тот день Ку­рае­ва из обыч­но­го рит­ма жиз­ни. Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич ре­шил от­дох­нуть и рас­сла­бить­ся и для это­го от­пра­вил­ся в рес­то­ран. Там он за­ка­зал се­бе для де­гу­ста­ции око­ло по­лу­то­ра де­сят­ков вин и око­ло двух де­сят­ков плес­не­ве­лых и во­ню­чих сы­ров. Толь­ко к кон­цу по­еда­ния и вы­пи­ва­ния все­го это­го он по­чув­ст­во­вал се­бя не­мно­го луч­ше. По­сле это­го, си­дя в рес­то­ра­не и слу­шая му­зы­ку, он на­чал раз­мыш­лять о том, что с ним про­изош­ло в свя­зи с тем, что ему вспом­ни­лось и в свя­зи с тем, что он се­го­дня уз­нал из кол­дов­ской кни­ги.

— Что же… по­хо­же и в са­мом де­ле со­бра­лось три­на­дцать не­год­ных свя­щен­ни­ков где-то в рай­он­ном цен­тре — ска­жем, в Си­би­ри, — и от­слу­жи­ли там в хра­ме по мне чёр­ную мес­су. Мо­жет быть, да­же с ве­до­ма од­но­го или не­сколь­ких епи­ско­пов, стоя­щих на вто­ро­сте­пен­ных или да­же третье­сте­пен­ных ро­лях. Со­всем они там, вид­но, рех­ну­лись! И вот — что же те­перь? Те­перь я — гей! Есть, по­хо­же ещё у ко­го-то та­кая же кни­га. Ведь, во-пер­вых, у ме­ня все­го лишь спи­сок с «Блу­до­де­мо­ния» — а где, спра­ши­ва­ет­ся, ори­ги­нал? И, к то­му же, Ма­ро­гор мог сде­лать не один спи­сок, а не­сколь­ко. И, к то­му же, кто мо­жет дать га­ран­тию, что у Ве­ле­сла­ва не бы­ло дру­гих уче­ни­ков, ко­то­рые то­же де­ла­ли спи­ски? И кто мо­жет по­ру­чить­ся, что ни­кто не де­лал спи­сков с этих спи­сков?!

Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич не мог и до­пус­тить, что в чёр­ной мес­се и в при­зы­ве ар­хи­де­мо­нов уча­ст­во­ва­ли не ка­кие-то про­вин­ци­аль­ные свя­щен­ни­ки, а две­на­дцать ми­тро­по­ли­тов с еще од­ним, три­на­дца­тым, епи­ско­пом, ко­то­рый был ни кем-ни­будь, а са­мим Пат­ри­ар­хом. Не мог он до­пус­тить и то­го, что мес­са эта про­ис­хо­ди­ла не где-ни­будь в рай­он­ном цен­тре, в глу­ши, а в Мо­ск­ве, в са­мом Ело­хов­ском со­бо­ре!

Да­лее Ку­ра­ев пе­ре­шёл к рас­су­ж­де­ни­ям о Бо­ге. Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич со­всем не ве­рил рас­ска­зу «Блу­до­де­мо­ния» о том, что буд­то бы Мас­тур­бо­ка­ро­на боя­лись и тре­пе­та­ли ан­ге­лы Бо­жии — вплоть до се­ра­фи­мов и хе­ру­ви­мов вклю­чи­тель­но; не ве­рил он и рас­ска­зу «Блу­до­де­мо­ния» о том, что буд­то бы от ры­ка дра­ко­на, на ко­то­ром вос­се­дал Мас­тур­бо­ка­рон, и от язы­ков пла­ме­ни, ис­хо­див­шим из уст это­го дра­ко­на, по­тря­сал­ся сам пре­стол Бо­га на Не­бе­сах. Ку­ра­ев счи­тал всё это пус­тым бах­валь­ст­вом и на­ду­ва­тель­ст­вом. Ку­ра­ев при­дер­жи­вал­ся впол­не пра­во­слав­но­го пред­став­ле­ния о Бо­ге, а имен­но: он счи­тал, что мо­гу­ще­ст­во всех де­мо­нов — ни­что или поч­ти ни­что по срав­не­нию с мо­гу­ще­ст­вом Бо­га. И по­это­му объ­яс­нять то, что с ним про­изош­ло ка­кой-то осо­бой мо­щью де­мо­нов — это Ку­рае­ву пред­став­ля­лось в кор­не не­вер­ным. Мощь де­мо­нов тут бы­ла не при чём. Всё де­ло бы­ло в Бо­ге…

— Всё де­ло в Бо­ге… — рас­су­ж­дал про се­бя Ку­ра­ев. — Ес­ли бы Он не пре­дал ме­ня, не пе­ре­стал за­щи­щать, не на­нёс бы по-под­ло­му удар в спи­ну — ни­че­го бы и не бы­ло! А де­мо­ны? Что де­мо­ны?! Им на ро­ду на­пи­са­но так по­сту­пать! А что ка­са­ет­ся Бо­га — то Он, ско­рее все­го, смот­рел с вы­со­ты сво­его не­бес­но­го Пре­сто­ла на то, как де­мо­ны унич­то­жа­ли ме­ня — смот­рел по­доб­но то­му, как древ­ние кро­во­жад­ные рим­ля­не смот­ре­ли на ра­бов, тер­зае­мых кро­во­жад­ны­ми же зве­ря­ми, смот­рел и за­бав­лял­ся этим зре­ли­щем, за­го­дя за­пас­шись поп-кор­ном… И, хло­пая в ла­до­ши, хо­хо­тал, хо­хо­тал, хо­хо­тал…

Тут Ку­рае­ву за­хо­те­лось вы­ска­зать Бо­гу всё то, что он, Ку­ра­ев, о Нём ду­ма­ет — вы­ска­зать так, как это уже бы­ло сде­ла­но им рань­ше, дав­но, в Трои­це-Сер­гие­вой Лав­ре, воз­ле мо­щей пре­по­доб­но­го Сер­гия… Но Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич вспом­нил мыс­ли, при­шед­шие ему в тот день, ко­гда он воз­вра­щал­ся из Лав­ры до­мой по­сле ис­по­ве­ди у стар­ца Нау­ма и по­сле при­час­тия, по­сле то­го, как он «вы­ска­зал Бо­гу всё, что о Нём ду­ма­ет»: «Про­ти­во­по­лож­но­стью люб­ви яв­ля­ет­ся не не­на­висть, а заб­ве­ние… Пол­ное заб­ве­ние…».

— Про­ти­во­по­лож­ность люб­ви — не не­на­висть, а заб­ве­ние… Пол­ное заб­ве­ние… — по­вто­рил вслух, не очень гром­ко Ку­ра­ев, а за­тем по­до­звал офи­ци­ан­та и за­ка­зал се­бе ещё ви­на и сы­ров.

По­ка офи­ци­ант при­но­сил за­каз, Ан­д­рею Вя­че­сла­во­ви­чу вновь вспом­ни­лось ви­де­ние де­мо­нов во гла­ве с Мас­тур­бо­ка­ро­ном. Ку­ра­ев дос­тал из сум­ки ку­п­лен­ную у бу­ки­ни­ста кни­гу, что­бы ещё раз срав­нить уви­ден­ное с тем, что бы­ло изо­бра­же­но в кни­ге. Да, сход­ст­во бы­ло яв­ное и не­со­мнен­ное. Ри­су­нок, ко­неч­но, был вы­пол­нен весь­ма не­со­вер­шен­но — как и по­ло­же­но для ри­сун­ка в кни­ге две­на­дца­то­го ве­ка — но очер­та­ния де­мо­на и в осо­бен­но­сти вы­ра­же­ние его ли­ца на ри­сун­ке бы­ли схва­че­ны и пе­ре­да­ны уди­ви­тель­но точ­но. И то­гда Ку­ра­ев по­нял по ри­сун­ку, что Ве­ле­слав или, мо­жет быть, его уче­ник, пе­ре­пи­сы­вав­ший кни­гу, дей­ст­ви­тель­но лич­но, сам ви­дел Мас­тур­бо­ка­ро­на — по край­ней ме­ре, в од­ном из тех зра­ков, ко­то­рые этот де­мон мог при­ни­мать.

10. Оби­тель бо­гов

На­ко­нец, за­каз был по­дан. Вы­пив и за­ку­сив, Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич ус­по­ко­ил­ся. Поч­ти со­вер­шен­но. И в этот мо­мент в рес­то­ран за­шёл кли­рик Шот­ланд­ской епи­ско­паль­ной церк­ви Анг­ли­кан­ско­го со­об­ще­ст­ва, епи­скоп Эдин­бург­ско­го дио­це­за Дос­то­поч­тен­ная[8] Диа­на Флет­чер, от­кры­тая лес­би­ян­ка, жи­ву­щая со сво­ей под­ру­гой в цер­ков­ном бра­ке, став­шая епи­ско­пом все­го с ме­сяц на­зад. Дос­то­поч­тен­ная Диа­на из­да­ле­ка за­ви­де­ла Ан­д­рея Вя­че­сла­во­ви­ча и сра­зу же его уз­на­ла. Ку­ра­ев те­перь был зна­ме­ни­то­стью и не вос­поль­зо­вать­ся слу­ча­ем для неё бы­ло не­по­зво­ли­тель­но. Диа­на Флет­чер по­до­шла к сто­ли­ку, за ко­то­рым си­дел Ку­ра­ев и по­про­си­ла при­сесть, что Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич лю­без­но ей по­зво­лил. Даль­ше Диа­на за­ка­за­ла се­бе вы­пить и за­ку­сить и, в ожи­да­нии ис­пол­не­ния за­ка­за, раз­го­во­ри­лась с Ку­рае­вым.

Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич не раз ви­дел храм, в ко­то­ром слу­жи­ла Диа­на, ко­гда та бы­ла ещё не епи­ско­пом Эдин­бур­га, а про­стым свя­щен­ни­ком, а за­тем — де­ка­ном — то есть на­стоя­те­лем. Ку­ра­ев про­ез­жал этот храм, сто­яв­ший поч­ти на са­мой ок­раи­не го­ро­да, вся­кий раз, ко­гда от­прав­лял­ся из сво­его зам­ка на про­гул­ку или по де­лам в Эдин­бург. Ку­ра­ев из ме­ст­ных га­зет знал, что Диа­на ни­ко­гда не скры­ва­ла сво­их сек­су­аль­ных пред­поч­те­ний; она и ру­ко­по­ло­же­на в свя­щен­ни­ки бы­ла, уже со­стоя в от­кры­том бра­ке со сво­ей под­ру­гой. Стать епи­ско­пом Диа­не по­мог­ло то, что жен­щи­ны и, в осо­бен­но­сти фе­ми­ни­ст­ки, дав­но пы­та­лись про­толк­нуть в епи­ско­пы сво­его че­ло­ве­ка, жен­щи­ну же. Од­на­ко по­свя­ще­ние от­кры­той лес­би­ян­ки в епи­ско­пы вы­зва­ло в Шот­ланд­ской епи­ско­паль­ной церк­ви не­до­воль­ст­во тра­ди­цио­на­ли­стов. Из-за это­го по­ло­же­ние и ав­то­ри­тет Диа­ны бы­ли до­воль­но хруп­ки­ми. Что­бы ук­ре­пить по­ло­же­ние Диа­ны как епи­ско­па, как это не­дав­но про­чи­тал Ку­ра­ев в га­зе­тах, с ней ре­шил встре­тить­ся Ар­хи­епи­скоп Кен­тер­бе­рий­ский. Сей­час Диа­на вер­ну­лась до­мой, в Эдин­бург, имен­но с этой встре­чи.

— Как про­шла встре­ча с Ар­хи­епи­ско­пом Кен­тер­бе­рий­ским? — по­ин­те­ре­со­вал­ся у Диа­ны Ку­ра­ев. — Ва­ша по­ло­же­ние уп­ро­чи­лось? Тра­ди­цио­на­ли­сты те­перь не бу­дут столь силь­но бес­по­ко­ить вас?

— Все про­шло как нель­зя луч­ше! — от­ве­ти­ла Диа­на. — Я и не ду­ма­ла, что Наи­поч­тен­ней­ший до та­кой сте­пе­ни раз­де­ля­ет мои взгля­ды на жен­ское свя­щен­ст­во, на бра­ки ге­ев и лес­бия­нок и на фе­ми­низм! Он дос­та­точ­но со­вре­мен­ный по взгля­дам че­ло­век, хоть уже и дав­но в по­жи­лых ле­тах! Его под­держ­ка бы­ла мне очень не­об­хо­ди­ма. Кста­ти — мож­но ваш ав­то­граф?

Ку­ра­ев уже дав­но при­вык к то­му, что у не­го по­всю­ду про­сят ав­то­граф и поч­ти ав­то­ма­ти­че­ски рас­пи­сал­ся в блок­но­те Диа­ны.

— По­слу­шай­те, Ан­д­рей Ку­ра­ев, — спро­си­ла да­лее Диа­на, — я слы­ша­ла, что рань­ше вы бы­ли диа­ко­ном Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви и да­же мис­сио­не­ром. Сан с вас сня­ли за то, что вы гей. Но всё рав­но — раз­ве не ос­та­лось у вас ве­ры в Бо­га? И по­че­му сре­ди ва­ших про­из­ве­де­ний нет ни од­но­го ду­хов­но­го? Прав­да, вы на­пи­са­ли му­зы­ку к филь­му «Ночь вам­пи­ров» — эту зна­ме­ни­тую ме­ло­дию, под ко­то­рую охот­ни­ки на вам­пи­ров во гла­ве с ка­то­ли­че­ским свя­щен­ни­ком-от­ще­пен­цем го­то­вят­ся на бой, го­то­вят­ся вой­ти в ог­ром­ный под­зем­ный го­род… Но ведь вряд ли это мож­но на­звать ду­хов­ной му­зы­кой — не так ли? Не­у­же­ли вы боль­ше не ве­ри­те в Бо­га?

— Хо­тел бы я боль­ше не ве­рить в Не­го… — ска­зал, опус­тив го­ло­ву Ку­ра­ев. — То­гда всё бы­ло бы так про­сто… Но де­ло у ме­ня ху­же… Го­раз­до ху­же…

— То есть вы знае­те, что Бог есть? По­че­му же у вас не вид­но ни­ка­кой ре­ли­ги­оз­но­сти? Ведь за ва­ми — рус­ская и пра­во­слав­ная тра­ди­ция. Рус­ская ду­хов­ность… Утон­чён­ное вос­точ­ное бо­го­сло­вие и фи­ло­со­фия… Ва­си­лий Ве­ли­кий, Па­ла­ма… Афон, мо­на­хи-пус­тын­ни­ки, иси­хи­азм… Дос­то­ев­ский…

— Диа­на… Что по-ва­ше­му яв­ля­ет­ся про­ти­во­по­лож­но­стью люб­ви?

— Не­на­висть? Ну ко­неч­но, не­на­висть!

— Мно­гие так ду­ма­ют. Но я со­гла­сен с те­ми, кто счи­та­ет, что это не так.

— То­гда что же?

— Заб­ве­ние, Диа­на… Пол­ное заб­ве­ние…

— Да… Это не­обыч­ная мысль. И в ней, по прав­де ска­зать, что-то есть… Но по­че­му вы ре­ши­ли за­быть Бо­га? Ведь Он лю­бит всех! Из-за то­го, что цер­ковь сня­ла с вас сан за ва­шу сек­су­аль­ную ори­ен­та­цию?

Ку­ра­ев, ус­лы­шав эти сло­ва, изу­мил­ся: ему по­ка­за­лось, что в го­ло­ве у Диа­ны име­ет­ся ка­кое-то стран­ное раз­де­ле­ние ме­ж­ду цер­ко­вью и Бо­гом — в осо­бен­но­сти же по во­про­су об от­но­ше­ни­ях к ге­ям. Да­лее Ку­ра­ев вспом­нил сло­ва Биб­лии про ге­ев и, в осо­бен­но­сти, про пред­пи­са­ние уби­вать их и изу­мил­ся ещё боль­ше: не­у­же­ли Диа­на, епи­скоп, не чи­та­ла тол­ком Биб­лии? Ко­неч­но, — ду­мал Ку­ра­ев, — она на­чи­та­лась вся­ких фе­ми­ни­сти­че­ских и лес­бий­ских кни­жек, а они «гнут свою ли­нию» — но раз­ве мож­но «гнуть свою ли­нию» до та­кой сте­пе­ни от­ры­ва от ре­аль­но­сти? «Гнуть» Во­пре­ки фак­там и оче­вид­но­сти?

— По­слу­шай­те, Диа­на… Вы что — Биб­лии не чи­та­ли? — спро­сил Диа­ну Ку­ра­ев. — Вы что, не знае­те, что в Биб­лии на­пи­са­но про то, как на­до от­но­сить­ся к ге­ям? И, в ча­ст­но­сти, про то, что их нуж­но уби­вать? То есть будь вы муж­чи­ной, ва­ша па­ст­ва, дей­ст­вуй она по-биб­лей­ски, вме­сто то­го, что­бы слу­шать ва­ши про­по­ве­ди долж­на по­про­сту взять и при­кон­чить вас! Что­бы Гос­подь Бог не по­па­лил ваш род­ной Эдин­бург и всю Шот­лан­дию не­бес­ным ог­нём, по­доб­но Со­до­му, или не на­слал на неё ка­кой-ни­будь чу­мы…

Диа­на ус­мех­ну­лась, по­жа­ла пле­ча­ми и ска­за­ла:

— Чи­та­ла, ко­неч­но… Знаю… Но это бы­ло в Вет­хом За­ве­те. А по­том при­шёл Хри­стос и от­ме­нил его. При­шёл Хри­стос со сво­ей лю­бо­вью — и для всех на­ста­ла эпо­ха люб­ви. К то­му же то­гда лю­ди бы­ли от­ста­лые. Они в по­доб­ных во­про­сах ма­ло что по­ни­ма­ли. Что они там зна­ли про кос­мос? Есть пло­ская зем­ля, ок­ру­жён­ная во­да­ми океа­на, над ней — твердь, как ку­пол на­кры­ваю­щая её… на твер­ди — Солн­це, Лу­на и звёз­ды… А рас­сказ про то, что яко­бы же­на вве­ла в со­блазн му­жа у Дре­ва по­зна­ния До­б­ра и Зла — так это во­об­ще сек­сизм и уни­же­ние жен­щи­ны. Ев­реи не толь­ко у шу­ме­ров ми­фы вся­кие ук­ра­ли о тво­ре­нии ми­ра и про­ис­хо­ж­де­нии бед­ст­вий и бо­лез­ней и да­ли этим ми­фам мо­но­теи­сти­че­скую ин­тер­пре­та­цию — они же ещё и жен­щи­ну как уни­зи­ли! Уни­зи­ли так, как у шу­ме­ров её не уни­жа­ли! Ужас­ный при­ми­тив. Ужас­ная муж­ская зло­ба и сек­сизм! А те­перь у нас есть нау­ка. Она со все­ми эти­ми по­ло­вы­ми про­бле­ма­ми ра­зо­бра­лась. У нас есть фи­ло­со­фия, ко­то­рая про­воз­гла­си­ла ра­вен­ст­во. И у нас, ко­неч­но, есть лю­бовь, ко­то­рую при­нёс Хри­стос. Рань­ше бы­ла од­на эта лю­бовь, а те­перь ещё — нау­ка и фи­ло­со­фия, эти да­ры за­пад­ной ци­ви­ли­за­ции все­му ми­ру. И, ко­неч­но, у нас есть сво­бо­да и вы­бор! И это кру­то!

Ку­ра­ев изу­мил­ся по­доб­но­му хо­ду мыс­лей и, не впол­не се­бя кон­тро­ли­руя, стал с удив­ле­ни­ем смот­реть на Диа­ну, ши­ро­ко рас­крыв гла­за, — слов­но эта Диа­на бы­ла не обыч­ная за­пад­ная фе­ми­ни­ст­ка и лес­би­ян­ка, а за­га­доч­ное и уни­каль­ное су­ще­ст­во с ка­кой-то дру­гой пла­не­ты… «Это уди­ви­тель­но! — ду­мал Ку­ра­ев. — Как про­сто у неё в го­ло­ве ре­ше­ны все эти чёр­то­вы «про­кля­тые во­про­сы»! Она да­же, по-ви­ди­мо­му, тол­ком-то и не ви­дит ни один из них! То есть для неё ни­ка­ких «про­кля­тых во­про­сов» тут во­об­ще нет!». На­ко­нец, Ку­ра­ев по­нял, что так рас­смат­ри­вать со­бе­сед­ни­ка не­при­лич­но и опус­тил гла­за. В это вре­мя офи­ци­ант при­нёс за­каз Диа­ны и стал рас­став­лять та­рел­ки на сто­ле. Это вы­зва­ло вы­ну­ж­ден­ное за­ти­шье в раз­го­во­ре. Во вре­мя не­го Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич не­воль­но вспом­нил за­пись ре­чей пра­во­слав­ных свя­щен­ни­ков на слё­те пра­во­слав­ной мо­ло­дёж­ной ор­га­ни­за­ции «Свя­тая Русь», пе­ре­дан­ные ему та­ин­ст­вен­ным доб­ро­же­ла­те­лем в мо­с­ков­ском су­пер­мар­ке­те на флеш­ке… а за­тем он, ес­те­ст­вен­но, вспом­нил толь­ко что ска­зан­ные сло­ва Диа­ны про лю­бовь, ко­то­рую при­нёс Хри­стос, а так­же про нау­ку и фи­ло­со­фию… и, вспом­нив всё это, Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич горь­ко ус­мех­нул­ся и по­мор­щил­ся…

На­ко­нец, офи­ци­ант ушёл и мож­но бы­ло сво­бод­но го­во­рить.

— Знае­те, — ска­за­ла Диа­на, — ко­гда я ещё бы­ла свя­щен­ни­ком, как-то в Лон­до­не один ка­то­ли­че­ский епи­скоп при­гла­сил ме­ня в храм, на кон­церт ду­хов­ной му­зы­ки. Там же у них ор­ган! И вот, уже по­сле кон­цер­та, этот епи­скоп раз­го­во­рил­ся со мной и стал се­то­вать на то, что та­кие та­лан­ты, как Мо­царт рас­тра­чи­ва­ли своё ис­кус­ст­во на жи­тей­ские и низ­мен­ные ве­щи вро­де опер про лю­бов­ные по­хо­ж­де­ния и ин­три­ги, в то вре­мя как их ис­кус­ст­во долж­но бы­ло при­над­ле­жать це­ли­ком Бо­гу и про­слав­лять Его. Я не при­да­ва­ла этим ре­чам зна­че­ния, но те­перь, уви­дев имен­но та­ко­го че­ло­ве­ка, о ко­то­ром го­во­рил этот епи­скоп, ка­жет­ся, по­ня­ла, что он имел в ви­ду…

Ку­ра­ев на это улыб­нул­ся и ска­зал:

— А как же это — по­след­няя ария Ан­хи­са из «Ио»?

И тут он на­чал петь эту дав­но став­шей зна­ме­ни­той арию:

— Пусть про­кля­ты все бо­ги бу­дут,

Что пра­вят над людь­ми на­силь­ем

И прав­ду по­дав­ля­ют ло­жью

И ни во что лю­бовь вме­ня­ют смерт­ных,

И сле­ду­ют сво­ей пре­зрен­ной стра­сти,

Что за­бав­ля­ют­ся люд­скою му­кой,

В бла­жен­ст­ве свой нек­тар вку­шая…

— Это ведь вы долж­ны знать? — спро­сил Ку­ра­ев Диа­ну. — А ещё — а ещё ведь вы, на­вер­ня­ка, слы­ша­ли «Про­ме­тея»? Как же вы го­во­ри­те, что я про бо­гов не пи­шу?

— Это про язы­че­ских бо­гов… Да и по­том: бо­ги ка­кие-то у вас не та­кие… с не очень бла­го­вид­ны­ми дея­ния­ми…

— Уж ка­кие есть. По край­ней ме­ре, я ста­ра­юсь быть прав­ди­вым… Знае­те, че­му учи­ли гно­сти­ки? Что че­ло­век и наш мир — это урод­ли­вое и злое тво­ре­ние урод­ли­во­го же и зло­го бо­га… И, пре­ж­де все­го, всё это урод­ли­во и зло в нрав­ст­вен­ном от­но­ше­нии… И я на ста­рос­ти лет всё боль­ше и боль­ше скло­ня­юсь к это­му мне­нию. Кста­ти — чем вы­ше во вла­сти че­ло­век, тем он, по-ви­ди­мо­му, боль­ше по­хож на это­го бо­га… Так уж этот бог вы­би­ра­ет сво­их лю­бим­чи­ков. По сво­ему об­ра­зу и по­до­бию…

— И что — я — то­же? — изу­ми­лась Диа­на.

— Ну что вы… Нет. — улыб­нув­шись, ска­зал Ку­ра­ев по­лу­шу­тя и по­лу­шу­тя же про­дол­жил: — Са­ми по­ду­май­те: ка­кая вы власть? Вы ведь по­ка ещё не ос­вои­лись в епи­скоп­ст­ве и по-преж­не­му ду­шой — на­стоя­тель хра­ма в от­да­лён­ном при­го­ро­де в со­вре­мен­ной за­пад­ной де­мо­кра­тии; а это что-то вро­де на­по­ло­ви­ну во­жа­то­го для скау­тов, на­по­ло­ви­ну — си­дел­ки для ин­фан­тиль­ных взрос­лых, а на­по­ло­ви­ну — ар­ти­ста, раз­вле­каю­ще­го поч­тен­ную пуб­ли­ку по вы­ход­ным и празд­ни­кам… Ка­кая же это власть? Но у вас есть все воз­мож­но­сти для рос­та!

Диа­на за­смея­лась и ска­за­ла:

— И что — по-ва­ше­му всё так бе­зыс­ход­но и мрач­но? Те же гно­сти­ки ве­ри­ли, что этот наш мир — ещё не всё су­щее; они счи­та­ли, что есть ме­сто и для хо­ро­ших бо­гов — прав­да, оно вне на­ше­го ми­ра, где цар­ст­ву­ет злой бог, — и что ту­да, в мир этих хо­ро­ших бо­гов, мож­но по­пасть…

— Мне хо­чет­ся ве­рить, — от­ве­тил Ку­ра­ев, — что вне на­ше­го ми­ра есть оби­тель бо­гов све­та и люб­ви, не­под­вла­ст­ных бо­гу это­го ми­ра; и что от­зву­ки этих све­та и люб­ви ино­гда до­ле­та­ют до на­ше­го ми­ра и про­ни­ка­ют в не­го… и что моя му­зы­ка со­дер­жит хо­тя бы не­сколь­ко искр этих от­зву­ков. Но по­рой я ду­маю, что все эти на­де­ж­ды — все­го лишь плод во­об­ра­же­ния мое­го боль­но­го моз­га. И ес­ли это так — то­гда дей­ст­ви­тель­но не­за­чем жить, то­гда луч­ше быть мёрт­вым и ни­ко­гда не ро­дить­ся; и ес­ли есть буд­дий­ская нир­ва­на, то на­до при­ло­жить все си­лы, что­бы уй­ти в неё. И это го­раз­до луч­ше, чем жить так и под­чи­нять­ся за­ко­нам та­кой жиз­ни. А ещё мне ка­жет­ся, что эти бо­ги све­та и люб­ви на­мно­го, на­мно­го сла­бее и, мо­жет быть, да­же на­мно­го млад­ше бо­га это­го ми­ра — в про­ти­во­по­лож­ность то­му, о чём учи­ли гно­сти­ки и ма­ни­хеи. И что эти бо­ги с тру­дом удер­жи­ва­ют от па­де­ния да­же свою соб­ст­вен­ную оби­тель. И что про­ни­кать им в этот мир… и не толь­ко им са­мим, бо­гам, но да­же про­ни­кать от­зву­кам то­го ми­ра в наш мир — очень и очень труд­но. Это что-то вро­де прыж­ка в пасть льву, что-то вро­де смер­ти на за не­сколь­ко ска­зан­ных слов, ес­ли хо­ти­те…

— Так, по-ва­ше­му, бо­ги до­б­ра ро­ди­лись от бо­га зла? И сла­бее его? Как же то­гда Он не по­бе­дил их? — спро­си­ла Диа­на.

— Мо­жет быть, они и ро­ди­лись от бо­га зла. А, мо­жет быть, и нет — мо­жет быть, они, как и Он, бы­ли все­гда. Че­го уди­ви­тель­но­го в не­сколь­ких на­ча­лах для фи­ло­со­фии?! А, мо­жет быть, они про­сто поз­же за­ро­ди­лись в су­щем… Ведь и пер­во­бо­ги во гла­ве с са­мым пер­вым из них — Хао­сом, по ге­сио­дов­ской «Тео­го­нии», не ро­ж­де­ны от дру­гих бо­гов, но как-то за­ро­ди­лись во все­лен­ной… Кста­ти. По той же «Тео­го­нии» бо­ги све­та и дня ро­ди­лись поз­же бо­гов мра­ка и но­чи. Да и сре­ди пер­во­бо­гов Ха­ос, — то есть Бес­пре­дель­ная Пус­то­та, — и Тар­тар поя­ви­лись рань­ше Эро­са… — и Ку­ра­ев стал ци­ти­ро­вать «Тео­го­нию»:

Пре­ж­де все­го во все­лен­ной Ха­ос за­ро­дил­ся, а сле­дом

Ши­ро­ко­гру­дая Гея, все­об­щий при­ют безо­пас­ный,

Су­мрач­ный Тар­тар, в зем­ных за­ле­гаю­щий не­драх глу­бо­ких,

И, ме­ж­ду веч­ны­ми все­ми бо­га­ми пре­крас­ней­ший, — Эрос

Слад­ко­ис­том­ный — у всех он бо­гов и лю­дей зем­но­род­ных

Ду­шу в гру­ди по­ко­ря­ет и всех рас­су­ж­де­нья ли­ша­ет.

Чер­ная Ночь и уг­рю­мый Эреб ро­ди­лись из Хао­са.

Ночь же Эфир ро­ди­ла и сияю­щий День, иль Ге­ме­ру:

Их за­ча­ла она в чре­ве, с Эре­бом в люб­ви со­че­тав­шись…

— По­че­му же этот бог зла и урод­ст­ва не по­бе­дил бо­гов све­та и люб­ви, ес­ли Он силь­нее? — спра­ши­вае­те вы… — про­дол­жал Ку­ра­ев. — Ну, мо­жет быть, не на­столь­ко он силь­нее, что­бы по­бе­дить их окон­ча­тель­но. Ес­ли на­пра­вить один вод­ный по­ток на дру­гой, ме­нее силь­ный, то у по­след­не­го бу­дет ос­та­вать­ся не­боль­шой уча­сток воз­ле ис­то­ка, где он всё рав­но бу­дет пре­воз­мо­гать бо­лее силь­ный по­ток. А сла­бая ар­мия мо­жет так по­стро­ить обо­ро­ну, что силь­ная ар­мия не ри­ск­нёт на­пасть на неё, бо­ясь слиш­ком боль­ших по­терь. Где-то так мне и пред­став­ля­ет­ся эта оби­тель бо­гов…

— Но как же зло и тьма у вас ро­ж­да­ет доб­ро, лю­бовь и свет?

— Ну, мо­жет быть, речь не идет об аб­со­лют­ном зле и аб­со­лют­ной тьме; там есть про­блес­ки све­та, люб­ви и до­б­ра… Из них, как из се­мян, мо­жет быть, эти бо­ги и ро­ди­лись. К то­му же и в ми­ре бо­гов мо­жет про­ис­хо­дить мно­го уди­ви­тель­но­го и слу­чай­но­го. Вы зна­ко­мы с тео­ри­ей о том, что все, что мы ви­дим и мы са­ми, все бо­ги — это лишь сон, сня­щий­ся вер­хов­но­му бо­гу?

— Да.

— Вот, нам снять­ся кош­ма­ры, снят­ся ужас и зло. Пред­ставь­те се­бе, что всё это мо­жет во­пло­щать­ся в жизнь и по­лу­чать своё, не­за­ви­си­мое от нас, бы­тиё, «ро­ж­дать­ся из на­ших снов». А те­перь пред­ставь­те, что зло­му Бо­гу при­сни­лись «до­б­рые кош­ма­ры» — то есть при­сни­лись свет и лю­бовь, ко­то­рые для Не­го — как кош­ма­ры для нас; при­сни­лись и «ро­ди­лись из Его сна» и ста­ли жить са­ми по се­бе — так, что Он по­те­рял над ни­ми власть… Это по­хо­же на то, как ес­ли бы бо­ги-де­ти, по­жран­ные за­ви­ст­ли­вым и злым бо­гом-от­цом, — вспом­ним Ура­на и Кро­на — вос­ста­ли бы внут­ри не­го, рас­по­ро­ли ему чре­во и вы­шли на­ру­жу, по­лу­чив сво­бо­ду от ти­ра­нии от­ца… Но всё это, все эти ре­чи про сны, про про­гло­чен­ных де­тей — это, ско­рее, не фи­ло­соф­ское, а по­эти­че­ское и ми­фи­че­ское объ­яс­не­ние… Это, ско­рее, ху­до­же­ст­вен­ный об­раз…

— Вы очень стран­ный… — ска­за­ла Диа­на. — При­хо­ди­те к нам! При­хо­ди­те в наш Ка­фед­раль­ный со­бор Пре­свя­той Де­вы Ма­рии! Мо­жет быть, вы пе­ре­ме­ни­те своё мне­ние…

Ку­ра­ев улыб­нул­ся и ска­зал:

— Один древ­ний муд­рец как-то го­во­рил, что в од­ну и ту же во­ду нель­зя вой­ти два­ж­ды… А вы, как ка­жет­ся, пред­ла­гае­те что-то по­доб­ное… Вы хо­ти­те, что­бы я сно­ва стал, ска­жем, вос­тор­жен­ным юно­шей-сту­ден­том Окс­фор­да с не­за­пят­нан­ной био­гра­фи­ей, пе­ред ко­то­рым от­кры­ты все воз­мож­но­сти и весь мир… Вы хо­ти­те, что­бы я на мно­гое за­крыл гла­за и мно­гое за­был — как буд­то бы все­го это­го и не бы­ло…

— Но ведь у вас, в Рос­сии, — од­но, а у нас — дру­гое. Вот, на­при­мер, я — жен­щи­на и лес­би­ян­ка. Ни­че­го страш­но­го для ме­ня нет — спо­кой­но жи­ву се­бе епи­ско­пом в Эдин­бур­ге! Нель­зя по од­но­му при­ме­ру де­лать за­клю­че­ние обо всём хри­сти­ан­ст­ве.

Ку­ра­ев на та­кие сло­ва лишь горь­ко улыб­нул­ся. Он, ко­неч­но, знал, что дол­жен от­ве­тить в та­ких слу­ча­ях на­стоя­щий пра­во­слав­ный, а имен­но, что ис­тин­но-пра­во­слав­ный и «срать бы на од­ном по­ле не сел» с анг­ли­ка­ни­ном и что анг­ли­ка­не — ере­ти­ки и по­то­му во­об­ще не хри­стиа­не и да­же ху­же языч­ни­ков. Он, ко­неч­но, всё это знал — но не хо­тел оби­жать ми­ло­вид­ную со­бе­сед­ни­цу от­кры­ти­ем ей горь­кой прав­ды о том, что ду­ма­ет о церк­вях Анг­ли­кан­ско­го со­об­ще­ст­ва со­об­ще­ст­во церк­вей пра­во­слав­ных. По­это­му Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич ис­кал спо­со­ба ска­зать всё это как-то по­де­ли­кат­нее.

— Знае­те, — мол­вил Ку­ра­ев, — а пра­во­слав­ная цер­ковь учит, что толь­ко она — на­стоя­щая и что к вам хо­дить нель­зя… Так что знае­те — то, че­му учит пра­во­слав­ная цер­ковь, в ко­то­рой я вы­рос, — это для ме­ня и есть един­ст­вен­ное ис­тин­ное хри­сти­ан­ст­во. И для ме­ня по­лу­ча­ет­ся, что ту­да-то вы мне и пред­ла­гае­те вер­нуть­ся… Соб­ст­вен­но, будь я сей­час пра­во­слав­ным ак­ти­ви­стом, я дол­жен бы был аги­ти­ро­вать вас по­ки­нуть ва­шу цер­ковь и стать пра­во­слав­ной, что­бы вас дру­гие пра­во­слав­ные при­кон­чи­ли за ва­ши сек­су­аль­ные пред­поч­те­ния…

— Я вас по­ни­маю. — ска­за­ла Диа­на. — Фун­да­мен­та­лизм, фа­на­тизм, чув­ст­во соб­ст­вен­ной ис­клю­чи­тель­но­сти и соб­ст­вен­но­го ве­ли­чия, не­тер­пи­мость, то­та­ли­тар­ный строй, гее­фо­бия… Вы от это­го ото­шли и не хо­ти­те воз­вра­щать­ся об­рат­но. И всё это у вас ас­со­ции­ру­ет­ся с хри­сти­ан­ст­вом. Но вы всё-та­ки за­хо­ди­те к нам! Или к ка­то­ли­кам! Ведь Бог при­зы­ва­ет ка­ж­до­го че­ло­ве­ка и зо­вёт его к Се­бе до са­мой по­след­ней его ми­ну­ты. Вот, вы не ве­ри­те в бла­го­го Бо­га и в Его Про­мы­сел — но что ес­ли Он Сам явить­ся вам, как явил­ся Ио­ву? Что вы то­гда ска­же­те Ему? И что вы ска­же­те Ему по­сле смер­ти, ко­гда яви­тесь к Не­му на суд? Что вы бу­де­те де­лать, ко­гда встре­ти­те Бо­га или ко­гда Он Сам встре­тит Вас? Что бу­дет то­гда? По­че­му вы бе­жи­те от Не­го?

Ку­ра­ев за­ду­мал­ся и от­ве­тил:

— Вы не впол­не по­ня­ли ме­ня. Я во­все не ук­ры­ва­юсь от Бо­га и не бе­гу от Не­го. И я все­гда го­тов из­ме­нить о Нём своё мне­ние. Я не твер­до­ло­бый дог­ма­тик. Но для это­го из­ме­не­ния нуж­ны при­чи­ны — слиш­ком уж мно­го у ме­ня на­ко­пи­лось во­про­сов к ва­ше­му Гос­по­ду Бо­гу. Вот, вы спра­ши­вае­те, что бу­дет, ес­ли я встре­чу Его… Что вам ска­зать? Ес­ли мы по­встре­ча­ем­ся, то­гда для пе­ре­ме­ны мое­го мне­ния Ему при­дёт­ся ос­но­ва­тель­но объ­яс­нить­ся. И я по­рой всё ещё жду этих объ­яс­не­ний…

— По­слу­шай­те! — ска­за­ла Диа­на. — Вам ка­жет­ся, что Бог — ка­кой-то зло­дей; для вас он вы­гля­дит как зло­дей и дей­ст­ву­ет как зло­дей… Но это всё не так! Вам толь­ко ка­жет­ся так из-за сла­бо­сти ва­ше­го че­ло­ве­че­ско­го вос­при­ятия и из-за ог­ра­ни­чен­но­сти спо­соб­но­стей ва­ше­го че­ло­ве­че­ско­го ума! Вы рас­су­ж­дае­те по-че­ло­ве­че­ски… Но всё это на са­мом де­ле не так! И, к то­му же, вы не мо­же­те по­нять Его Про­мы­сел…

— Диа­на, ес­ли кто-то вы­гля­дит для ме­ня, че­ло­ве­ка, как зло­дей и дей­ст­ву­ет для ме­ня, че­ло­ве­ка, как зло­дей — то это для ме­ня, че­ло­ве­ка, и есть зло­дей. И как мож­но уп­ре­кать ме­ня, че­ло­ве­ка, в том, что я чув­ст­вую и мыс­лю по-че­ло­ве­че­ски и, как че­ло­век, че­го-то не по­ни­маю? Как ещё я мо­гу и дол­жен чув­ст­во­вать, по­ни­мать и мыс­лить? И раз­ве мне, че­ло­ве­ку, мож­но по­ста­вить в ви­ну то, что я чув­ст­вую, мыс­лю и по­ни­маю по-че­ло­ве­че­ски? Пой­ми­те это! Пой­ми­те ме­ня! — с гру­стью в гла­зах мол­вил Ку­ра­ев. — И что вы мне — по­со­ве­туе­те за­быть всё, что со мной про­изош­ло или де­лать вид, что я за­был обо всём, что со мной бы­ло?!

На­сту­пи­ли не­лов­кие се­кун­ды мол­ча­ния. Ку­ра­ев да­же по­жа­лел, что вы­ра­зил­ся столь рез­ко. Диа­ну, хо­тя та и бы­ла са­мым на­стоя­щим епи­ско­пом Шот­ланд­ской епи­ско­паль­ной церк­ви, он, ско­рее, вос­при­ни­мал не как епи­ско­па, а как не­смыш­лё­но­го ре­бён­ка и как од­ну из сво­их сту­ден­ток. И в са­мом де­ле — ей не­дав­но ис­пол­ни­лось три­дцать, но вы­гля­де­ла она зна­чи­тель­но мо­ло­же.

— А знае­те, — мол­вил Ку­ра­ев, же­лая сме­нить те­му раз­го­во­ра, — знае­те, что я об­на­ру­жил здесь, в Шот­лан­дии? Что здесь нет при­лич­ных род­ных плес­не­ве­лых и во­ню­чих сы­ров!

Ку­ра­ев и Диа­на по­го­во­ри­ли ещё о ка­ких-то пус­тя­ках, дое­ли то, что им при­нес­ли офи­ци­ан­ты и ра­зо­шлись. А за­тем Ку­ра­ев по­ехал к се­бе до­мой, в Брокс­гейт.

Ве­че­ром это­го же дня Ку­ра­ев си­дел в сво­ём ра­бо­чем ка­би­не­те и пи­сал но­вую опе­ру по про­из­ве­де­нию Тол­кие­на — «Бе­рен и Лю­ти­эн». Ку­ра­ев го­то­вил но­вин­ку к на­ча­лу Вто­ро­го боль­шо­го Ку­ра­ев­ско­го ту­ра, ко­то­рый дол­жен был стар­то­вать спус­тя пол­го­да. Кста­ти — Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич за­ду­мал на­пи­сать не толь­ко опе­ру «Бе­рен и Лю­ти­эн», но и ба­лет. Солн­це за­шло и на­сту­пи­ла ночь. Ку­ра­ев ус­тал, но де­ло не от­пус­ка­ло его. То­гда он ре­шил не­мно­го пе­ре­дох­нуть и по­ла­зить по Ин­тер­не­ту. Зай­дя на сайт од­ной из эдин­бург­ских га­зет, он с удив­ле­ни­ем об­на­ру­жил фо­то­гра­фию се­бя и Дос­то­поч­тен­ной Диа­ны Флет­чер в рес­то­ра­не. На фо­то он и Диа­на мир­но си­де­ли за сто­лом и о чём-то бе­се­до­ва­ли. Из под­пи­си под фо­то бы­ло яс­но, что кор­рес­пон­дент га­зе­ты слу­чай­но ока­зал­ся в рес­то­ра­не и су­мел за­снять ред­кий кадр — Ко­ро­ля Опе­ры, бе­се­дую­ще­го с но­вым епи­ско­пом Эдин­бур­га. Че­рез день эту фо­то­гра­фию по­за­им­ст­во­ва­ли се­бе мно­гие по­клон­ни­ки му­зы­ки Ку­рае­ва и раз­мес­ти­ли её в сво­их бло­гах и на сво­их сай­тах. A ещё че­рез день эту же фо­то­гра­фию пе­ре­пе­ча­та­ли The Times и The New York Times. А спус­тя ещё день фо­то до­б­ра­лось до Рос­сии — «Рус­ская ли­ния», «Рус­ский вес­тинк» и «Тре­тий Рим» при­ве­ли фо­то, од­но­вре­мен­но опуб­ли­ко­вав вме­сте с ним ста­тью док­то­ра фи­ло­ло­ги­че­ских на­ук дья­ко­на Вла­ди­ми­ра Ва­си­ли­ско­ва под на­зва­ни­ем «Эдин­бург­ский пи­дор и Эдин­бург­ская ка­выр­ка-ере­тич­ка на­шли об­щий язык». За­пад во­об­ще и Со­еди­нён­ное Ко­ро­лев­ст­во в ча­ст­но­сти клей­ми­лись в ста­тье как но­вый Со­дом; на го­ло­ву Со­дом­лян при­зы­ва­лись огонь не­бес­ный и гро­мы и мол­нии; там же, в этой ста­тье, при­во­ди­лись ка­кие-то стран­ные про­ро­че­ст­ва о ги­бе­ли Ве­ли­ко­бри­та­нии в во­дах ат­лан­ти­че­ско­го океа­на, а так­же за­яв­ле­ния о том, что Рос­сия не бо­ит­ся вой­ны. В слу­чае не­об­хо­ди­мо­сти, — го­во­ри­лось в ста­тье, — Рос­сия не дрог­нет, да­же ес­ли при­дёт­ся ис­пе­пе­лить весь мир в очи­сти­тель­ном ог­не ядер­но­го по­жа­ра, ко­то­рый, как ут­вер­ждал диа­кон, воз­мож­но, и бу­дет тем са­мым ка­раю­щим Гос­под­ним не­бес­ным ог­нём для бо­го­мерз­ких со­дом­лян. Ра­зу­ме­ет­ся, зна­чи­тель­ное ме­сто в ста­тье уде­ля­лось био­гра­фии Диа­ны Флет­чер и её сек­су­аль­ной ори­ен­та­ции, а так­же па­де­нию со­об­ще­ст­ва Анг­ли­кан­ских церк­вей, до­пус­каю­щих не толь­ко жен­ское свя­щен­ст­во вплоть до са­на епи­ско­па, но и бра­ки ге­ев и лес­бия­нок. Диа­на в ста­тье име­но­ва­лась «ка­выр­кой» бо­лее два­дца­ти раз, в то вре­мя как Ку­ра­ев «пе­ту­хом» и «пи­до­ром» — все­го лишь сем­на­дцать! Ку­ра­ев, ра­зу­ме­ет­ся, име­но­вал­ся в ста­тье не толь­ко так, но ещё и «пре­да­те­лем Ро­ди­ны», «рас­тлен­ным не­го­дя­ем» и то­му по­доб­ны­ми эпи­те­та­ми; его му­зы­ка про­кли­на­лась как бес­та­лан­ная, без­дар­ная, пе­де­ра­сти­че­ская и рас­тле­ваю­щая; мо­ло­де­жи ре­ко­мен­до­ва­лось не слу­шать её.

— Аро­ма­ты Ро­ди­ны… — за­дум­чи­во про­тя­нул Ку­ра­ев, про­чи­тав эту ста­тью. — Их ни с чем не спу­та­ешь!

Ку­рае­ва дав­но уже не раз­дра­жа­ли по­доб­ные ста­тьи; они, ско­рее, за­бав­ля­ли его и воз­вра­ща­ли ему мо­ло­дость. Чи­тая эти ста­тьи, он вспо­ми­нал Со­вет­ский Со­юз вре­мён борь­бы с вра­га­ми на­ро­да, дис­си­ден­та­ми, джа­зом и «Битлз»; он вспо­ми­нал вре­ме­на за­стоя и вспо­ми­нал се­бя мо­ло­до­го и сво­их род­ных, вспо­ми­нал вез­де­су­щее КГБ, пар­тий­ные и ком­со­моль­ские со­б­ра­ния, пер­во­май­ские де­мон­ст­ра­ции, рус­скую служ­бу «BBC», а так­же мно­гое, мно­гое дру­гое и по­смеи­вал­ся.

11. Пуль­са де-ну­ра

В сле­дую­щие не­де­ли и ме­ся­цы Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич про­дол­жал пи­сать свои про­из­ве­де­ния и го­то­вить­ся к сво­ему но­во­му все­мир­но­му ту­ру. Он по­бы­вал за это вре­мя в Лон­до­не, Па­ри­же, Бер­ли­не и не­сколь­ких го­ро­дах Ита­лии. Рос­сий­ская прес­са и про­чие СМИ — осо­бен­но пат­рио­ти­че­ские — не жа­ло­ва­ли его. Он по-преж­не­му иг­рал на их стра­ни­цах роль глав­но­го зло­дея, из­мен­ни­ка и греш­ни­ка, жизнь ко­то­ро­го име­ла ин­фер­наль­ный от­те­нок, роль эта­ко­го «ге­не­ра­то­ра зла», на боль­шое рас­стоя­ние от се­бя из­лу­чаю­ще­го тлен, грех, рас­пад и смерть. Его му­зы­ка то­же не жа­ло­ва­лась.

Ло­гич­но бы бы­ло ожи­дать, что изу­ми­тель­ность и воз­вы­шен­ность му­зы­ки Ку­рае­ва, его та­лант и да­же ге­ний, пра­во­слав­ные и цер­ковь в Рос­сии при­пи­шут Дья­во­лу, ко­то­рый не­зем­ным и не­че­ло­ве­че­ским ис­кус­ст­вом сво­им се­ет со­блаз­ны, не от­ни­мая, од­на­ко, у этой му­зы­ки при­су­щей ей кра­со­ты, ве­ли­ко­ле­пия, гар­мо­нии и изя­ще­ст­ва. Но по­че­му-то всё это, весь то ли ку­ра­ев­ский, то ли дья­воль­ский ге­ний, поч­ти все­гда на­чис­то от­ри­цал­ся: од­ни рос­сий­ские и пра­во­слав­ные кри­ти­ки — в осо­бен­но­сти же пат­рио­ти­че­ские — ру­га­ли му­зы­ку Ку­рае­ва за гру­бость и низ­мен­ность фор­мы, дос­та­точ­но хо­ро­шо при этом от­зы­ва­ясь о со­дер­жа­нии; дру­гие, на­обо­рот, — за ху­дость и ни­чтож­ность со­дер­жа­ния при со­вер­шен­ст­ве фор­мы; тре­тьи же, са­мые хит­рые из них, при­зна­ва­ли и со­вер­шен­ст­во фор­мы, и со­вер­шен­ст­во со­дер­жа­ния, но, од­на­ко, на­стаи­ва­ли на том, что они силь­но не со­от­вет­ст­ву­ют друг дру­гу, дис­со­ни­ру­ют друг с дру­гом, что пор­тит все или поч­ти все ку­ра­ев­ские про­из­ве­де­ния до пол­ной не­воз­мож­но­сти их вос­при­ни­мать утон­чён­но­му слу­ху и утон­чён­но­му вку­су му­зы­каль­ных кри­ти­ков. На­ко­нец, чет­вер­тые, со­вер­шен­но опус­тив­шие­ся кри­ти­ки, пре­дан­ные до­нель­зя по­ли­ти­ке пра­вя­щей пар­тии и «ли­нии церк­ви», ху­ли­ли в му­зы­ке Ку­рае­ва всё: и, фор­му, и со­дер­жа­ние, и их связь и со­от­не­сён­ность друг с дру­гом; му­зы­каль­ные же ус­пе­хи Ку­рае­ва они объ­яс­ня­ли сле­дую­щим об­ра­зом: ко­гда дрян­ная и не­год­ная фор­ма со­еди­ня­ет­ся с дрян­ным и не­год­ным же со­дер­жа­ни­ем, то при этом слу­чай­ным об­ра­зом из­ред­ка воз­мож­но воз­ник­но­ве­ние уди­ви­тель­но-гар­мо­нич­но­го со­от­вет­ст­вия и со­от­не­сён­но­сти од­но­го дрян­но­го дру­го­му, дрян­но­му же. Эта-то слу­чай­но воз­ни­каю­щая ино­гда со­вер­шен­ная гар­мо­ния дрян­но­го с дрян­ным, урод­ли­во­го с урод­ли­вым, как по­яс­ня­ли эти кри­ти­ки, и есть то, что мно­ги­ми вос­при­ни­ма­ет­ся как «тай­на ку­ра­ев­ско­го ге­ния».

На­до ска­зать, что по­сле на­гра­ж­де­ния Ку­рае­ва ор­де­ном Бри­тан­ской им­пе­рии му­зы­ка Ан­д­рея Вя­че­сла­во­ви­ча в Рос­сии ста­ла офи­ци­аль­но за­пре­щен­ной; до это­го, прав­да, она то­же дол­го бы­ла за­пре­щён­ной — но не­офи­ци­аль­но. По­сле же но­во­го за­пре­та пре­по­ны к то­му, что­бы слу­шать про­из­ве­де­ния Ку­рае­ва в Рос­сии, ста­ли по­ис­ти­не гран­ди­оз­ны­ми и уди­ви­тель­ны­ми. Так, Ку­ра­ев со­вме­ст­но с од­ним дру­гим из­вест­ным на За­па­де ком­по­зи­то­ром обыч­но вме­сте пи­са­ли му­зы­ку к ки­но­се­риа­лам «Звёзд­ные вой­ны», «Ко­нан-вар­вар», «Но­вый Фан­то­мас», «Бэт­мен», «Лю­ди Х», «Ко­ри­до­ры вре­ме­ни», «Пи­ра­ты Ка­риб­ско­го мо­ря» и «Ос­тин Пау­эрс»; кро­ме то­го, Ку­ра­ев на­пи­сал му­зы­ку еди­но­лич­но ко мно­гим дру­гим филь­мам и се­риа­лам, ме­нее из­вест­ным. Ко­гда эти филь­мы офи­ци­аль­но до­хо­ди­ли до ки­но­про­ка­та и транс­ля­ции по те­ле­ви­де­нию в Рос­сии, то они пе­ре­оз­ву­чи­ва­лись пол­но­стью так, что ку­ра­ев­ская му­зы­ка в них все­гда за­ме­ня­лась тво­ре­ния­ми рос­сий­ских ком­по­зи­то­ров. Эти стран­ные дей­ст­вия мо­ти­ви­ро­ва­лись тем, что тво­ре­ния Ку­рае­ва раз­вра­ща­ют и рас­тле­ва­ют рос­сий­скую мо­ло­дёжь, про­па­ган­ди­ру­ют со­до­мию и из­ме­ну Ро­ди­не, от­каз и от­рыв от тра­ди­цио­на­ли­сти­че­ских цен­но­стей, не­на­висть к пра­во­сла­вию, са­та­низм, от­каз от жерт­вен­но­сти и люб­ви к Ро­ди­не и ещё мно­гое че­го дру­го­го. С по­доб­ным осу­ж­де­ни­ем му­зы­ки Ку­рае­ва осо­бен­но час­то вы­сту­па­ли вся­кие «ко­ми­те­ты за нрав­ст­вен­ное воз­ро­ж­де­ние оте­че­ст­ва» и «при­пре­зи­дент­ско-при­гу­бер­на­тор­ские со­ве­ты по куль­ту­ре и пат­рио­ти­че­ско­му вос­пи­та­нию», в ко­то­рых ог­ром­ную до­лю за­ни­ма­ли пред­ста­ви­те­ли Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви — за­час­тую, в ли­це та­ких лю­дей, как «пра­во­слав­ные ак­ти­ви­сты».

Ин­те­рес­но, что для пре­дот­вра­ще­ния про­смот­ра филь­мов с му­зы­кой Ку­рае­ва в ино­стран­ной оз­вуч­ке рос­сий­ское ми­ни­стер­ст­во куль­ту­ры по­шло на та­кой шаг, как воз­ро­ж­де­ние со­вет­ской шко­лы дуб­ля­жа. По­сле это­го пе­ред рос­сий­ски­ми ки­но­зри­те­ля­ми реб­ром встал во­прос: смот­реть филь­мы с лю­би­тель­ским од­но­го­лос­ным или двух­го­лос­ным пе­ре­во­дом и слу­шать му­зы­ку Ку­рае­ва или же смот­реть этот же фильм с очень ка­че­ст­вен­ным син­хрон­ным дуб­ля­жом и му­зы­кой рос­сий­ских ком­по­зи­то­ров.

С то­го мо­мен­та, как му­зы­ка Ку­рае­ва бы­ла офи­ци­аль­но за­пре­ще­на в Рос­сии, в кон­сер­ва­то­ри­ях идео­ло­ги­че­ски пра­виль­ные пре­по­да­ва­те­ли ста­ли разъ­яс­нять сту­ден­там всю гнус­ность, мер­зость и тле­твор­ность му­зы­ки Ку­рае­ва. Им обыч­но го­во­ри­лось, что, мно­гие це­нят Ку­рае­ва за то, что он, мол, для них — столп клас­си­че­ской му­зы­ки вро­де Гайд­на или Мо­цар­та, как буд­то жив­ший в их вре­ме­на, нау­чив­ший­ся у них сво­ему мас­тер­ст­ву и став­ший рав­ным им, но на са­мом де­ле это во­все не так. И да­лее шли уже ска­зан­ные сло­ва про фор­му, со­дер­жа­ние и их со­от­вет­ст­вие друг дру­гу. По­сле то­го, как пре­по­да­ва­тель под­хо­дил к ко­неч­ной точ­ке и рас­кры­вал пред слу­ша­те­ля­ми не­за­мы­сло­ва­тую «тай­ну ку­ра­ев­ско­го ге­ния», он обыч­но ста­но­вил­ся в кра­си­вую нра­во­учи­тель­но-на­зи­да­тель­ную по­зу и про­слав­лял «ис­тин­ных та­лан­тов и ге­ни­ев про­шло­го и со­вре­мен­но­сти», ко­то­рые «не в при­мер Ку­рае­ва бо­лее та­лант­ли­вы». И од­ним из та­ких ге­ни­ев со­вре­мен­но­сти не­из­мен­но ока­зы­вал­ся ни­кто иной, как ми­тро­по­лит Ил­ла­ри­он Ал­фе­ев.

Тем не ме­нее, сту­ден­ты кон­сер­ва­то­рий слу­ша­ли и иг­ра­ли му­зы­ку Ку­рае­ва — кон­спи­ра­тив­но. Ан­д­рею Вя­че­сла­во­ви­чу че­рез Ин­тер­нет да­же ста­ло до­под­лин­но из­вест­но, что за та­кие де­ла тро­их сту­ден­тов вы­гна­ли из Санкт-Пе­тер­бург­ской кон­сер­ва­то­рии и дво­их — из Мо­с­ков­ской. А еще на youtube’е он соб­ст­вен­ны­ми гла­за­ми ви­дел, как лю­би­тель­ский ор­кестр, иг­рав­ший суб­бот­ним ве­че­ром в од­ном из мо­с­ков­ских Пар­ков Куль­ту­ры и От­ды­ха его те­му из седь­мой се­рии «Ко­на­на-вар­ва­ра», был жес­то­ко ра­зо­гнан по­ли­ци­ей, ко­то­рая бы­ла на­трав­ле­на на му­зы­кан­тов пра­во­слав­ны­ми ак­ти­ви­ста­ми. Эта по­ли­ция на фо­не цер­ков­ных хо­руг­вей раз­би­ва­ла скрип­ки об го­ло­вы му­зы­кан­тов, оде­ва­ла им на го­ло­вы ба­ра­ба­ны и ора­ла, что за­су­нет этим «иг­ро­кам» в жо­пу их тру­бы и кон­тра­ба­сы, ес­ли они не пе­ре­ста­нут рас­тле­вать мо­ло­дёжь «дерь­мом это­го чёр­то­ва пи­да­ра­са Ку­рае­ва».

Ме­ся­ца за пол­то­ра-два до на­ча­ла ве­ли­ко­го по­ста, про­смат­ри­вая про­сто­ры рос­сий­ско­го Ин­тер­не­та, Ку­ра­ев уз­нал, что из-за бо­лез­ней ар­хи­ман­д­рит Илий пе­ре­стал быть ду­хов­ни­ком Пат­ри­ар­ха Ки­рил­ла. Ку­ра­ев так­же про­чи­тал, что в но­вые свои ду­хов­ни­ки Его Свя­тей­ше­ст­во взял ар­хи­ман­д­ри­та Трои­це-Сер­гие­вой Лав­ры оц­та Нау­ма, из­вест­но­го на всю Рос­сию и за её пре­де­ла­ми на­род­но­го на­став­ни­ка, уте­ши­те­ля, учи­те­ля и, по все­об­ще­му при­зна­нию, про­зор­лив­ца. Ста­рец же Илий ку­да-то дел­ся. Не­ко­то­рые го­во­ри­ли, что он ле­чит­ся где-то за­ру­бе­жом — то ли в Гер­ма­нии, то ли в Из­раи­ле.

Вто­рой боль­шой Ку­ра­ев­ский тур по все­му ми­ру дол­жен был на­чать­ся со вто­ро­го вос­кре­се­нья ве­ли­ко­го по­ста. Имен­но в этот день в Ко­вент-Гар­де­не долж­на бы­ла со­сто­ять­ся пре­мье­ра опе­ры Ку­рае­ва «Бе­рен и Лю­ти­эн». По пла­нам вто­рой тур дол­жен был про­длить­ся поч­ти пол­то­ра го­да. Шла пер­вая не­де­ля ве­ли­ко­го по­ста и на­сту­пи­ло пер­вое вос­кре­се­нье, день «тор­же­ст­ва пра­во­сла­вия», ко­гда в ка­ж­дом хра­ме дол­жен со­вер­шать­ся чин тор­же­ст­ва пра­во­сла­вия, в ко­то­ром пре­да­ют­ся ана­фе­ме вся­кие ере­ти­ки, от­суп­ни­ки и вра­ги пра­во­сла­вия, а так­же вся­кие ере­си и лже­уче­ния. Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич уз­нал, что чин тор­же­ст­ва пра­во­сла­вия, со­вер­шае­мый в Хра­ме Хри­ста Спа­си­те­ля, бу­дет транс­ли­ро­вать­ся в пря­мом эфи­ре по пер­во­му ка­на­лу рос­сий­ско­го те­ле­ви­де­ния — то есть бу­дет транс­ли­ро­вать­ся на всю стра­ну. Это за­ин­те­ре­со­ва­ло Ку­рае­ва и он ре­шить по­смот­реть транс­ля­цию. Ни­что не пред­ве­ща­ло че­го-то не­обыч­но­го… Ка­ко­во же бы­ло удив­ле­ние Ку­рае­ва, ко­гда он ус­лы­шал воз­гла­шае­мую ему ана­фе­му!

Пе­ред чи­ном тор­же­ст­ва пра­во­сла­вия на ам­вон вы­шел сам Пат­ри­арх Ки­рилл и ска­зал про­по­ведь; в ос­нов­ном речь шла о тле­твор­ном влия­нии За­па­да и ли­бе­ра­лиз­ма, о на­са­ж­де­нии За­па­дом лож­ных цен­но­стей че­рез свою куль­тур­ную ге­ге­мо­нию, а так­же о не­об­хо­ди­мо­сти тес­нее спло­тить­ся во­круг церк­ви, пра­вя­щей пар­тии и Пре­зи­ден­та, бо­го­да­ро­ван­но­го во­ж­дя. А по­сле это­го на ам­вон вы­шел дья­кон с очень низ­ким ба­сом и стал со­вер­шать упо­мя­ну­тый чин. Сна­ча­ла шли при­выч­ные всем ана­фе­мы, а в са­мом кон­це не­ожи­дан­но для всех про­зву­ча­ла осо­бая ана­фе­ма в ад­рес Ку­рае­ва:

«

Страх Гос­по­да Бо­га Все­дер­жи­те­ля пре­зрев­ший, час смерт­ный, суд­ный день и гря­ду­щее воз­дая­ние греш­ни­кам за­быв­ший, свя­тую ве­ру пра­во­слав­ную и ус­та­нов­ле­ния ма­те­ри-церк­ви от­верг­нув­ший и клят­ву быть ей вер­ным, упо­до­бясь Иу­де, по­прав­ший, еще же и Ро­ди­не, и при­ся­ге во­ин­ской из­ме­нив­ший и та­ко к вра­гам Оте­че­ст­ва пе­ре­мет­нув­ший­ся и па­ки упо­до­бив­ший­ся тем Иу­де и Да­фа­ну с Ави­ро­ном, под­лый смерд и хо­лоп пи­дор Он­д­рюш­ка Ку­ра­ев, му­же­ло­же­ст­вом сво­им зем­лю Бо­жью сквер­ня­щий и огнь ге­ен­ский с ог­нем не­бес­ным жу­пель­ным и ка­мень­я­ми пы­лаю­щи­ми на нея на­вле­каю­щий, и Са­та­не с бе­са­ми со­дом­ским сме­ше­ни­ем сво­им в рот и жо­пу слу­жа­щий, и му­си­кию со­дом­скую го­раз­дым дуд­цам тво­ря­щий, да те не­вежд прель­стят гре­хом сим чрез дья­воль­ское сквер­ноб­ла­гоз­ву­чие, всем из­вест­ный пре­зъе­сте­ст­вен­ных блуд­ных гре­хов трек­ля­тый по­бор­ник и про­по­вед­ник, из­бран­ный друг и раб Са­та­нин, пи­дор пре­за­кос­нев­ший и пре­за­ма­то­рев­ший в де­лах сво­их пи­дор­ских, клят­во­пре­ступ­ник, на зем­лю Рус­скую и ве­ру пра­во­слав­ную зло за­мыш­ляю­щий, ду­ше­па­губ­ный вор и раз­бой­ник, из­мен­ник и пе­ре­мет­чик и все­го ми­ра со­дом­ски­ми гре­ха­ми раз­вра­ти­тель пре­взо­шел ны­не ме­ру гре­хов, зло­дея­ний и без­за­ко­ний сво­их и ме­ру дол­го­тер­пе­ния Божь­е­го!

Се­го ра­ди мы, ар­хие­реи Бо­жьи, имею­щие власть вя­зать и ре­шить и при­яв­шие ея от Са­мо­го Бо­га и Спа­са на­ше­го Ии­су­са Хри­ста, рек­ше­го апо­сто­лам: «яже аще свя­же­те на зем­ли, бу­дут свя­за­на на не­бе­си, и яже аще раз­ре­ши­те на зем­ли, бу­дут раз­ре­ше­ны на не­бе­си», дерз­но­вен­но и гро­мо­глас­но гла­го­лем и воз­гла­ша­ем, ог­ра­ж­дая ста­до Хри­сто­во от зло­коз­нен­но­го оно­го вол­ка и пи­да­ра­са: вла­стью, дан­ной нам Бо­гом, рас­тлен­ный и со­гнив­ший уд Он­д­рюш­ка Ку­ра­ев, да не все те­ло цер­ков­ное по­гиб­нет, да бу­дет от­се­чен от церк­ви и пре­дан Са­та­не во из­мо­ж­де­ние пло­ти и ду­ха!

Трек­ля­то­му пи­до­ру и му­же­лож­цу Он­д­рюш­ке Ку­рае­ву, все­сквер­но­му и бо­го­про­тив­но­му лю­дей раз­вра­ти­те­лю и со­блаз­ни­те­лю, пи­дор­ско­го мудр­ст­во­ва­ния учи­те­лю, ра­бу и слу­ге де­мо­нов, сы­ну Са­та­ни­ну, ад­ско­му псу, не­ук­ро­ти­мо­му вол­ку, ру­га­те­лю Еван­ге­лия Хри­сто­ва, рас­тли­те­лю хри­сти­ан, змию бе­зум­но­му и без­гла­во­му, зве­рю, гу­бя­ще­му те­ла люд­ские и сквер­ня­ще­му ду­ши их и в про­пасть ада их по­сы­лаю­ще­му, яко яв­но об­на­ру­жив­ше­му се­бя во­ру спа­се­ния люд­ско­го, яко не­ук­ро­ти­мо­му раз­бой­ни­ку, на ду­ши хри­сти­ан и на ве­ру хри­сти­ан­скую по­ся­гаю­ще­му, яко слу­ге пи­дор­ско­го не­чес­тия и раз­вра­та — за все сии злые и гре­хов­ные сло­ва и де­ла его — ана­фе­ма и про­кля­тие на­век три­кра­ты и от нас, сме­рен­ных ра­бов Божь­их, и от всей пол­но­ты ста­да Хри­сто­ва, а та­ко­ж­де пре­да­ние Са­та­не во из­мо­ж­де­ние пло­ти и ду­ха! Да бу­дет он три­кра­ты про­клят по­доб­но Да­фа­ну и Ави­ро­ну и да по­стиг­нет его участь Иу­ды! Да по­се­тят его бед­ст­вия Ио­ва, про­ка­за Гие­зия, участь бес­плод­ной смо­ков­ни­цы, па­ля­щий огнь Со­до­ма и все про­кля­тия, из­ре­чен­ные Гос­по­дом во Свя­том Пи­са­нии!

И па­ки воз­гла­ша­ем: пи­до­ру Он­д­рюш­ке Ку­рае­ву — Ана­фе­ма! Ана­фе­ма, Ана­фе­ма! Да бу­дет про­клят! Да бу­дет про­клят! Да бу­дет про­клят! Да бу­дет пре­дан Са­та­не во из­мо­ж­де­ние пло­ти и ду­ха!

»

Слу­шая ана­фе­му, по­на­ча­лу Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич не ве­рил соб­ст­вен­ным ушам и гла­зам. На­ко­нец, он все-та­ки осоз­нал: да, дей­ст­ви­тель­но, его ана­фе­мат­ст­ву­ют. Эта ана­фе­ма вы­зва­ла у не­го мно­го раз­ных чувств, но глав­ным сре­ди них был не­удер­жи­мый смех. Ку­ра­ев смот­рел на ана­фе­мат­ст­вую­ще­го его диа­ко­на, вос­при­ни­мал это как пля­ски с буб­ном па­пу­ас­ских ша­ма­ном и гром­ко хо­хо­тал. Но за­тем при­ступ сме­ха сме­нил при­ступ зло­сти и оби­ды. В го­ло­ве у не­го про­нес­лась мысль:

— Да что они о се­бе ду­ма­ют, в кон­це кон­цов? Ес­ли они от ли­ца всех пра­во­слав­ных и да­же от ли­ца Бо­га ана­фе­мат­ст­ву­ют и про­кли­на­ют ме­ня, то по­че­му я не мо­гу про­клясть всех их в от­вет вме­сте с их Бо­гом?! Про­клясть всю эту «пол­но­ту цер­ков­ную» — всех пра­во­слав­ных, весь рус­ский на­род, к ко­то­ро­му я се­бя дав­но не от­но­шу, и их Бо­га?! Чем ви­но­ват весь на­род? А кто дер­жит на сво­ей шее всех этих по­пов и епи­ско­пов вме­сте с бла­го­вер­ны­ми вла­стя­ми, ко­то­рым он слу­жит и все за­теи ко­то­рых хо­луй­ски ис­пол­ня­ет?! Да! Про­клясть в от­вет пра­во­сла­вие, пра­во­слав­ных, Рос­сию и Са­мо­го Гос­по­да Бо­га — про­клясть и по­же­лать, что­бы на мес­те Рос­сии не ос­та­лось ни­че­го, но лишь толь­ко ве­тер пе­ре­ка­ты­вал бы там по пус­ты­ням ра­дио­ак­тив­ный пе­сок и пе­пел! Про­клясть так, что­бы всей Рос­сии, всем пра­во­слав­ным и да­же Са­мо­му Гос­по­ду Бо­гу — «ни дна, ни по­крыш­ки»!!!

Ку­ра­ев уже хо­тел на­чать про­кли­нать; сло­ва «Будь­те вы все са­ми про­кля­ты…» так и про­си­лись ему на язык. Но за­тем его по­се­ти­ло ка­кое-то свет­лое не то ви­де­ние, не то вос­по­ми­на­ние… Ку­ра­ев вспом­нил, как пер­вый раз в сво­их меч­та­ни­ях и грё­зах ока­зал­ся на утё­се, на ска­ле, сто­яв­шей у бе­ре­га мо­ря, воз­ле ста­ро­го де­ре­ва. Он вспом­нил, как де­ре­во, мо­ре, тра­ва, пти­цы, гнез­див­шие­ся в вет­вях это­го де­ре­ва, хол­мы, об­ла­ка и гром пе­ли ему в пер­вый раз свои пес­ни… И он чув­ст­во­вал се­бя при­шель­цем в див­ной вол­шеб­ной стра­не, в ка­ком-то мес­те, слов­но соз­дан­ном бо­га­ми люб­ви и све­та… И он ощу­тил, что пре­бы­ва­ние в этой стра­не не­со­вмес­ти­мо с про­кля­тия­ми, гне­вом и зло­бой, что на­до вы­брать что-то од­но и жить даль­ше с этим — жить веч­но. Ку­ра­ев за­ду­мал­ся, опус­тил го­ло­ву и ти­хо про­из­нёс:

— Я, ви­ди­мо, не та­кой как они. И бо­ги, ды­ха­ние ко­то­рых слы­шит­ся в этом мес­те — не та­кие, как их Бог. И из-за это­го мне не пре­ус­петь в зло­бе и про­кля­ти­ях так, как пре­ус­пе­ва­ют они. Глу­по со­стя­зать­ся в том, кто ко­го силь­нее про­кля­нёт с ни­ми и с их Бо­гом… Ведь глу­по со­стя­зать­ся маль­чиш­ке из шах­мат­ной сек­ции До­ма Пио­не­ров с чем­пио­ном ми­ра… Да и про­сто глу­по всту­пать на их по­ле — ведь это всё рав­но, что не­умею­ще­му пла­вать бро­сать­ся в глу­бо­кие во­ды…

А за­тем Ку­ра­ев сно­ва за­ду­мал­ся и ска­зал:

— Мо­жет быть, Ии­сус на са­мом де­ле и был од­ним из этих бо­гов; и он при­шёл из их оби­те­ли, что­бы сра­зить­ся с Ие­го­вой, вла­ды­кой это­го ми­ра, — ко­то­рый, мо­жет быть, и во­все не Его Отец — и по­ка­зать лю­дям луч­ший путь… путь из это­го ми­ра. А ес­ли не был — что же… очень жаль…

На сле­дую­щей не­де­ле, в чет­верг, Ку­ра­ев дол­жен был вы­ехать в Лон­дон, что­бы на­чать свой Вто­рой боль­шой тур. Поч­ти пе­ред са­мым отъ­ез­дом сту­дент мо­с­ков­ской кон­сер­ва­то­рии, тай­ный по­чи­та­тель Ку­рае­ва, при­слал ему пись­мо. В нём со­об­ща­лось, что за ис­пол­не­ние му­зы­ки Ку­рае­ва и за низ­ко­по­клон­ст­во пе­ред его твор­че­ст­вом бу­к­валь­но не­сколь­ко дней на­зад из кон­сер­ва­то­рии бы­ли от­чис­ле­ны ещё трое сту­ден­тов и что ру­ко­во­дство кон­сер­ва­то­рии ста­ло очень мно­го сил тра­тить на борь­бу с Ку­рае­вым и с его по­клон­ни­ка­ми. Сту­дент пи­сал, что в за­па­ле этой борь­бы в кон­сер­ва­тор­ской га­зе­те да­же бы­ла опуб­ли­ко­ва­на вы­даю­щая­ся ста­тья под риф­мо­ван­ным на­зва­ни­ем «Се­го­дня пи­до­ра иг­ра­ешь но­ты, а зав­тра — зад про­дашь, у чёр­та взяв банк­но­ты!». Этот сту­дент да­же от­ска­ни­ро­вал эту ста­тью и при­слал скан в при­ло­же­нии к пись­му. Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич с ин­те­ре­сом от­крыл при­слан­ное ему изо­бра­же­ние и стал чи­тать:

«

Се­го­дня пи­до­ра иг­ра­ешь но­ты,

А зав­тра — зад про­дашь, у чёр­та взяв банк­но­ты!

Бес в мас­ке, де­мон, ада оби­та­тель

Ку­ра­ев пи­да­рас, пре­да­тель

Вле­чёт к се­бе иуд рас­тлен­ный дух —

Для них он — как г… для мух.

Бра­тья и сё­ст­ры! Не да­дим тле­твор­но­му влия­нию са­та­нин­ско-со­дом­ской ли­бе­ра­сти­че­ской куль­ту­ры рас­про­стра­нить­ся сво­ей гни­ло­ст­ной бле­вот­ной пле­се­нью по сияю­щей пра­вед­но­стью свя­тых и вер­но­стью Гос­по­ду Свя­той Ру­си! Наш долг — най­ти ре­ли­ги­оз­ных, идей­ных и куль­тур­ных от­ще­пен­цев и вер­нуть их на путь по­кая­ния, слу­же­ния Гос­по­ду и свя­то­сти, что­бы спа­сти их ду­ши для бу­ду­щей бла­жен­ной жиз­ни!

Ли­бе­ра­сти­че­ский мир За­па­да, объ­я­тый гре­ха­ми и рас­тлен­ный до са­мо­го сво­его нут­ра, уже дав­но ми­но­вал свой рас­цвет и су­до­рож­но ка­тить­ся вниз, в ад, пы­та­ясь при­хва­тить вме­сте с со­бой в пре­ис­под­нюю всё, что под­во­ра­чи­ва­ет­ся ему под ру­ку. При­хво­ст­ням и хо­лу­ям ли­бе­ра­стии, все­мир­но­го Со­до­ма и Ва­ви­ло­на, слу­жа­кам апо­ка­лип­ти­че­ской блуд­ни­цы — не ме­сто в са­мой ду­хов­ной из всех стран ми­ра! Пре­вос­ход­ст­во свя­той пра­во­слав­ной ве­ры и вдох­нов­ляе­мых ею свет­ско­го и цер­ков­но­го ис­кус­ст­ва и куль­ту­ры над ли­бе­ра­сти­че­ской и де­мо­кра­ти­че­ской бо­го­бор­че­ской идео­ло­ги­ей За­па­да, над его упад­ни­че­ским и за­гни­ваю­щим куль­тур­ным на­сле­ди­ем, не­су­щим рас­тле­ние, рас­пад и смерть ду­шам че­ло­ве­че­ским, оче­вид­но и не­ос­по­ри­мо!

Пой­мать и обез­вре­дить низ­ко­по­клон­ни­ков за­пад­ной, либ­ра­сти­че­ско-пе­де­ра­сти­че­ской, со­дом­ской куль­ту­ры — на­ша об­щая пер­во­сте­пен­ная за­да­ча, за­да­ча вся­ко­го соз­на­тель­но­го пра­во­слав­но­го. Пре­да­дим сты­ду и по­ру­га­нию по­клон­ни­ков пе­ту­ши­но­го со­дом­ско­го сти­ля и му­зы­ки, по­кро­ем по­зо­ром рас­тлен­ных и раз­вра­щён­ных! Блю­сти­те­ли пра­во­слав­ной нрав­ст­вен­но­сти! Объ­е­ди­ним­ся в строй­ные ря­ды и прой­дем на­шим ак­ти­ви­ст­ским пра­во­слав­ным пат­ру­лём по всем тём­ным за­ко­ул­кам на­шей ве­ли­кой стра­ны, в ко­то­рых по­рой ещё кое-где у нас пря­чут­ся, пы­та­ясь от­тя­нуть свой не­из­беж­ный ко­нец, по­клон­ни­ки Со­до­ма, ли­бе­ра­стии, Зо­ло­то­го Тель­ца и вдох­нов­ляе­мой ими ан­ти­пра­во­слав­ной, са­та­нин­ской, из­вра­щен­че­ско-пе­де­ра­сти­че­ской ду­ше­па­губ­ной лже­куль­ту­ры! Очи­стим на­шу стра­ну от этой не­чис­ти, что­бы ни­что не ме­ша­ло нам жить свя­той и пра­вед­ной пра­во­слав­ной жиз­нью!

Нет — пи­да­ра­су Ку­рае­ву и его урод­ли­вым и жал­ким му­зы­каль­ным тво­ре­ни­ям, не­су­щим ли­бе­ра­стию, со­до­мию и рас­тле­ние! Нет — его по­клон­ни­кам, ещё гнез­дя­щим­ся на Ру­си! По­зор тем, кто вос­хи­ща­ет­ся его урод­ли­вы­ми по фор­ме и со­дер­жа­нию тво­ре­ния­ми, по­зор тем, кто стран­ную и бо­го­про­тив­ную гар­мо­нию урод­ст­ва фор­мы и урод­ст­ва со­дер­жа­ния, ино­гда слу­чай­но воз­ни­каю­щую в ку­ра­ев­ской му­зы­ке, вос­при­ни­ма­ет за «ис­тин­ное со­вер­шен­ст­во» и на­зы­ва­ет её «тай­ной ку­ра­ев­ско­го ге­ния»! Раз­да­вим и до­да­вим пи­дор­скую га­дю­ку и её га­дё­ны­шей, вы­кор­мы­шей, по­клон­ни­ков и под­ра­жа­те­лей!

Со­об­щай­те о вы­яв­лен­ных по­клон­ни­ках и ис­пол­ни­те­лях ку­ра­ев­ской му­зы­ки пре­по­да­ва­те­лям, свя­щен­но­слу­жи­те­лям и пра­во­слав­ным ак­ти­ви­стам для даль­ней­шей про­ра­бот­ки от­ще­пен­цев и их ис­прав­ле­ния!

»

Да­лее в пись­ме этот же сту­дент пи­сал, что с Но­во­го Го­да в мо­с­ков­ской кон­сер­ва­то­рии от­кры­лась ка­фед­ра тео­ло­гии и что ле­том пла­ни­ру­ет­ся от­крыть ещё од­ну «ре­ли­ги­оз­ную» ка­фед­ру — ка­фед­ру нрав­ст­вен­но­го бо­го­сло­вия; по край­ней ме­ре, — как пи­сал сту­дент, — лек­ции по нрав­ст­вен­но­му бо­го­сло­вию в лю­бом слу­чае нач­нут чи­тать уже со сле­дую­ще­го осен­не­го се­ме­ст­ра. В пись­ме так­же со­об­ща­лось, что, по слу­хам, за­ве­дую­щим обе­их ка­федр дол­жен быть на­зна­чен ми­тро­по­лит Ил­ла­ри­он Ал­фе­ев.

Ку­ра­ев до­чи­тал пись­мо и за­ду­мал­ся. В его го­ло­ву при­шла стран­ная мысль и он стал ду­мать её:

— Дья­вол — это ко­пия Бо­га; толь­ко, мо­жет быть, за­шед­шая в зле и урод­ст­ве ещё даль­ше, чем Он… Хо­тя как знать — ведь, в кон­це кон­цов, Дья­вол, вро­де бы, не так ли­це­ме­рен, как Бог. Дья­вол — это, как и все мы, урод­ли­вое и злое тво­ре­ние урод­ли­во­го и зло­го Бо­га… Дья­вол — это что-то вро­де ра­ба, сбе­жав­ше­го от жес­то­ко­го гос­по­ди­на-са­мо­ду­ра и став­ше­го сво­бод­ным го­ро­жа­ни­ном, но про­пи­тан­но­го все­ми цен­но­стя­ми, стра­стя­ми и за­маш­ка­ми сво­его быв­ше­го гос­по­ди­на и от­то­го не же­лаю­ще­го раз­ру­шить са­мо ра­бо­вла­де­ние и уст­ро­ить луч­шее об­ще­ст­во. Его меч­та — са­мо­му стать хо­зяи­ном мно­гих ра­бов и ти­ра­нить их ещё силь­нее, чем его быв­ший хо­зя­ин. И по­это­му Дья­вол и Бог, во­ж­де­лею­щие вла­сти, сла­вы и стя­жа­ний в этом ми­ре, во­ж­де­лею­щие по­кло­не­ния се­бе — в сущ­но­сти, не так уж и от­лич­ны друг от дру­га… И все они бес­ко­неч­но да­ле­ки и бес­ко­неч­но вра­ж­деб­ны тем бо­гу или бо­гам све­та и люб­ви, оби­тель ко­то­рых вне это­го ми­ра — ес­ли они, эти бо­ги, во­об­ще есть…

По­сле это­го Ку­рае­ву в го­ло­ву при­шла дру­гая мысль:

Хм… — ска­зал про се­бя он. — Всю свою хри­сти­ан­скую жизнь я бо­рол­ся с не­чис­той си­лой. И вот те­перь что же — по­лу­ча­ет­ся, что Бог, Ие­го­ва, — то­же не­чис­тая си­ла? Да и не врёт ли Он всем о сво­ём все­мо­гу­ще­ст­ве и все­ве­де­нии — как это, по­рой, де­ла­ет Дья­вол?!

Чуть поз­же то­го, как в кон­сер­ва­то­рии бы­ла опуб­ли­ко­ва­на ста­тья про Ку­рае­ва, в ВУ­Зах Мо­ск­вы сре­ди сту­ден­тов был про­ве­дён кон­курс по­ли­ти­че­ско­го пла­ка­та. Пер­вое ме­сто за­нял пла­кат, на ко­то­ром Ку­ра­ев, изо­бра­жен­ный весь­ма ужас­но, на фо­не фла­га Со­еди­нён­но­го ко­ро­лев­ст­ва с пе­ре­ко­шен­ным зло­бой ли­цом го­во­рил, уст­ре­мя перст дес­ни­цы на зри­те­ля: «I want you to poo onto your grandpa’s victories!» — «Я хо­чу, что­бы ты на­срал на по­бе­ды сво­их де­дов!». У ав­то­ра это­го пла­ка­та был его вто­рой ва­ри­ант, так­же пред­став­лен­ный на вы­став­ке. На этом пла­ка­те Ку­ра­ев, не­мно­го ина­че изо­бра­жен­ный, го­во­рил на фо­не аме­ри­кан­ско­го фла­га: «I want you to pee onto your dad’s grave!» — «Я хо­чу, что­бы ты нас­сал на от­цов­скую мо­ги­лу!». В ле­вой ру­ке, как пред­ла­гая их зри­те­лю, Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич дер­жал ев­ро и дол­ла­ры.

Спус­тя не­ко­то­рое вре­мя по­сле это­го Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич от­пра­вил­ся в Лон­дон. Вто­рой боль­шой Ку­ра­ев­ский тур на­чи­нал­ся.

Га­ст­ро­ли по Ев­ро­пе име­ли ог­лу­ши­тель­ный ус­пех — как и при пер­вом ту­ре. На свет­лой сед­ми­це Ку­ра­ев­ская труп­па бы­ла в Ве­не­ции и вы­сту­па­ла в «Ла Фе­ни­че». В тот день Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич ди­ри­жи­ро­вал ор­ке­ст­ром. Позд­ним ве­че­ром он вер­нул­ся в гос­ти­ни­цу и пе­ред тем, как за­снуть, стал про­смат­ри­вать ин­тер­нет­ные но­во­сти. На од­ном из пра­во­слав­ных пат­рио­ти­че­ских сай­тов он за­ме­тил ро­лик «Из­гна­ние бе­сов ве­ли­ким по­стом ар­хи­ман­д­ри­том Гер­ма­ном». На ро­ли­ке бы­ла за­сня­та от­чит­ка, ко­то­рую со­вер­шил в пер­вые не­де­ли ве­ли­ко­го по­ста «штат­ный» эк­зор­цист Трои­це-Сер­гие­вой Лав­ры ар­хи­ман­д­рит Гер­ман; он, как ар­хи­ман­д­рит На­ум то­же был из­вест­ным на всю Рос­сию стар­цем. Но от­чит­ка эта про­ис­хо­ди­ла в ча­ст­ной об­ста­нов­ке, все­го для не­сколь­ких че­ло­ве­ка, а не в од­ном из хра­мов Лав­ры, где она обыч­но про­ис­хо­ди­ла для мно­же­ст­ва на­ро­да. Ку­ра­ев дав­но слы­шал, что от­ца Гер­ма­на мож­но бы­ло по­про­сить со­вер­шить об­ряд эк­зор­циз­ма в ча­ст­ной об­ста­нов­ке — ве­ро­ят­но, за до­пол­ни­тель­ную пла­ту или бла­го­дар­ность. Как яс­но, та­кие ус­лу­ги пред­на­зна­ча­лись для лю­дей со­стоя­тель­ных; а в Рос­сии, что­бы стать че­ло­ве­ком со­стоя­тель­ным, как пра­ви­ло, на­до быть или стать ра­бом и слу­гой бе­сов — да­же ес­ли речь идет о со­стоя­нии не очень-то и боль­шом по за­пад­ным мер­кам. Та­ким об­ра­зом, муд­рый че­ло­век, жи­ву­щий в Рос­сии и стре­мя­щий­ся к бо­гат­ст­ву, сна­ча­ла мог стя­жать его раз­лич­ны­ми не­прав­да­ми с по­мо­щью служ­бы бе­сам, а за­тем за то­ли­ку при­об­ре­тён­ных бо­гатств он же мог по­пы­тать­ся из­ба­вить­ся от на­сев­шей на не­го не­чис­той си­лы, об­ра­тив­шись к ус­лу­гам пра­во­слав­ной церк­ви.

Ста­тья, ко­то­рая со­про­во­ж­да­ла ро­лик, со­об­ща­ла, что на этом ро­ли­ке за­пе­чат­ле­но, как отец Гер­ман из­го­нял блуд­ных бе­сов из сы­на и до­че­ри од­но­го вид­но­го без­не­сме­на и чи­нов­ни­ка. Кто это был и кто бы­ли его де­ти — не го­во­ри­лось. Ли­ца этих де­тей так­же не по­ка­зы­ва­лись. Де­ти бы­ли уже взрос­лы­ми и учи­лись в по­след­нем клас­се ка­кой-то элит­ной шко­лы в Анг­лии, го­то­вясь к по­сту­п­ле­нию в Окс­форд или в Кем­бридж.

Ку­ра­ев за­ин­те­ре­со­вал­ся ро­ли­ком и стал его про­смат­ри­вать. Об­ряд эк­зор­циз­ма шёл так, как и дол­жен был ид­ти со­глас­но чи­ну. Сын и дочь биз­нес­ме­на по­рой не­мно­го, са­мую ма­лость, бес­но­ва­лись и мы­ча­ли что-то нев­ра­зу­ми­тель­ное. Но вот, уже бли­же к са­мо­му кон­цу, Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич на­ткнул­ся на что-то стран­ное. Отец Гер­ман от­сту­пил от чи­на и стал «им­про­ви­зи­ро­вать», тво­ря ка­кие-то соб­ст­вен­ные за­кли­на­тель­ные мо­лит­вы:

— Де­мо­ны блуд­ные, де­мо­ны сквер­ные и не­чис­тые! — при­ка­зы­вал ду­хам бе­сов­ским отец Гер­ман. — Изы­ди­те из тво­ре­ний Божь­их! При­ка­зы­ваю вам — ос­тавь­те ра­бов Божь­их Еле­ну и Алек­сан­д­ра и иди­те прочь от них, иди­те к тем, кто не зна­ет ве­ры хри­сти­ан­ской и про­ти­вит­ся ей, иди­те к ере­ти­кам и от­ступ­ни­кам и вхо­ди­те в них, а не в вер­ных Гос­по­ду! Лес­бо­гог и Пид­рот­рагг, иди­те, ку­да вам ска­за­но! Иди­те в Ан­д­рея Ку­рае­ва, в от­ступ­ни­ка, пре­да­те­ля и пи­да­ра­са, вой­ди­те в не­го и му­чай­те его ду­шу и его те­ло, а не те­ла и ду­ши сих не­мощ­ных хри­сти­ан! Лес­бо­гог и Пид­рот­рагг! Слы­ши­те?! Си­лою Хри­сто­вой и че­ст­ны́м кре­стом по­ве­ле­ваю вам!!!

Ко­гда Ку­ра­ев ус­лы­шал зна­ко­мые ему по «Блу­до­де­мо­нию» име­на бе­сов, а так­же от­дан­ное им при­ка­за­ние все­лить­ся в не­го слов­но в ка­кое-то ста­до сви­ней, то спер­ва он опе­шил и край­не изу­мил­ся. Всё это вы­гля­де­ло для не­го стран­но и ди­ко. Ведь од­но де­ло — из­го­нять де­мо­нов и по­сы­лать их в ад, в безд­ну, в мес­та пус­тын­ные и без­вод­ные или, на ху­дой ко­нец, доз­во­лять им вой­ти в жи­вот­ных, но яв­но при­ка­зы­вать им все­лить­ся по­сле из­гна­ния из че­ло­ве­ка в че­ло­ве­ка же — это, из­ви­ни­те, со­всем дру­гое де­ло! Это что-то из ря­да вон вы­хо­дя­щее — пусть да­же этот че­ло­век не­хри­стиа­нин и греш­ник. То, что вы­тво­рял на от­чит­ке ар­хи­ман­д­рит Гер­ман, ни­как не ук­ла­ды­ва­лось в го­ло­ве у Ку­рае­ва и ни­как не со­гла­со­вы­ва­лось с его пред­став­ле­ния­ми не то что о хри­сти­ан­ст­ве, но да­же с его пред­став­ле­ния­ми о бо­лее-ме­нее нор­маль­ной че­ло­ве­че­ской нрав­ст­вен­но­сти.

— Ка­ж­дый день при­но­сит что-то но­вое, ещё бо­лее жут­кое… — мол­вил Ку­ра­ев, про­смот­рев ро­лик с от­цом Гер­ма­ном.

А че­рез па­ру не­дель, в Не­апо­ле, Ку­рае­ва сно­ва «по­ра­до­ва­ла» за­пись с эк­зор­циз­мом, со­вер­шён­ным от­цом Гер­ма­ном. На этот раз это бы­ло не ка­кое-то «ча­ст­ное» из­гна­ние, а из­гна­ние, со­вер­шен­ное в са­мой Трои­це-Сер­гие­вой Лав­ре над мно­же­ст­вом на­ро­да, съе­хав­шим­ся для это­го со всей Рос­сии. Та­кие эк­зор­циз­мы отец Гер­ман со­вер­шал в Трои­це-Сер­гие­вой Лав­ре ка­ж­дый день или поч­ти ка­ж­дый день — он фак­ти­че­ски был «штат­ным эк­зор­ци­стом» Лав­ры — при­чём, по-ви­ди­мо­му, на по­ча­со­вой, а не на сдель­ной оп­ла­те. Мно­гие из уча­ст­во­вав­ших в этих лавр­ских «от­чит­ках» дей­ст­ви­тель­но при­ез­жа­ли в Лав­ру, к от­цу Гер­ма­ну, что­бы из­ба­вить­ся от одер­жи­мо­сти; но боль­шин­ст­во из со­би­рав­ше­го­ся на дей­ст­во на­ро­да под­вер­га­ло се­бя эк­зор­циз­му «ра­ди ин­те­ре­са» или «на вся­кий слу­чай», не имея в се­бе бе­са.

Ко­гда при эк­зор­циз­ме, со­вер­шав­шем­ся от­цом Гер­ма­ном, на­пря­жен­ность дош­ла до край­них пре­де­лов и семь или да­же де­сять одер­жи­мых за­вы­ли, за­ры­ча­ли, за­пля­са­ли и на­ча­ли то гром­ко го­во­рить что-то не­по­нят­ное, то про­из­но­сить вся­кую ху­лу, то уг­ро­жать от­цу Гер­ма­ну, тот воз­вёл свои очи го­ре́, осе­нил бес­ную­щих­ся кре­стом и вла­ст­но про­гла­го­лал, за­кли­ная не­чис­тых ду­хов:

— Име­нем Ии­су­са Хри­ста, Гос­по­да на­ше­го, ис­ку­пив­ше­го нас кре­ст­ной смер­тью и про­лив­ше­го за нас Свою кровь, по­ве­ле­ваю вам, не­чис­тые ду­хи, ос­та­вить сих не­сча­ст­ных ра­бов Божь­их, при­бег­ших ко Хри­сту и к Его церк­ви за ис­це­ле­ни­ем, вый­ти из них и вой­ти в без­бож­ни­ков и от­ступ­ни­ков, вой­ти в лю­дей в не­знаю­щих Хри­ста и церк­ви Его! Изы­ди­те, не­чис­тые ду­хи и вой­ди­те в от­ступ­ни­ка и пи­да­ра­са Ан­д­рея Ку­рае­ва, сквер­ня­ще­го зем­лю свои­ми блуд­ны­ми гре­ха­ми, вой­ди­те в не­го и мучь­те его, из­мо­ж­дая его ду­шу и те­ло, да­бы имел он воз­мож­ность спа­сти свой бес­смерт­ный дух, об­ра­тив­шись и по­ка­яв­шись! Ус­лышь­те, вы, не­чис­тые ду­хи, что бы­ло по­ве­ле­но вам име­нем Хри­ста! Ус­лышь­те вы, сквер­ные блуд­ные ста­рей­ши­ны и ар­хи­де­мо­ны! Ко­про­букк, За­до­дупр, По­по­щип, Со­пле­жуй, При­апо­мон, Фал­ло­мет­ри­ал, Сра­кот­ра­хад­дон, Пе­де­ро­ме­лех, Гее­фан, Свал­да­боф, Анал­лат и Мас­тур­бо­ка­рон! Име­нем Ии­су­са Хри­ста и Его че­ст­ны́м кре­стом, Его кро­вью, из­ли­тою за нас, и Его смерт­ны­ми кре­ст­ны­ми стра­да­ния­ми за­кли­наю вас! Изы­ди­те и вой­ди­те в пи­да­ра­са Ку­рае­ва!

Тут отец Гер­ман ещё раз осе­нил бес­ную­щих­ся кре­стом и от это­го те за­вы­ли и за­скре­же­та­ли зу­ба­ми ещё силь­нее. Ста­ли раз­да­вать­ся хрип, храп, хрю­ка­нье и со­ба­чий лай… Отец же Гер­ман всё про­дол­жал и про­дол­жал за­кли­нать де­мо­нов «по спи­ску», при­ка­зы­вая им вый­ти из не­сча­ст­ных одер­жи­мых и вой­ти в Ан­д­рея Ку­рае­ва, что­бы из­мо­ж­дать его плоть и его дух.

— Не­чис­тые и сквер­ные блуд­ные ста­рей­ши­ны и ар­хи­де­мо­ны! Изы­ди­те из тех, за ко­го хо­да­тай­ст­ву­ет и мо­лит цер­ковь и вой­ди­те в то­го, ко­го она пре­да­ла Са­та­не на му­че­ния пло­ти и ду­ха! Тер­зай­те и мучь­те его, а не этих ра­бов Божь­их, при­бег­ших ко Хри­сту и жа­ж­ду­щих у Не­го по­мо­щи! Лу­па­на­рок, Мо­делд­лет, По­пох­лоп, Бздо­дей, Ден­д­ро­фар, Ву­ай­ер­гор­гон, Скок­то­рот, Хре­ног­ло­то­фор, Гее­фан, Смер­до­дорт и Рим­мин­гз­мо­дал! Все­силь­ным име­нем Ии­су­са Хри­ста и Его че­ст­ны́м и жи­во­тво­ря­щим кре­стом по­ве­ле­ваю вам!

При этих сло­вах с бес­но­ва­ты­ми на­ча­лось тво­рить­ся во­об­ще что-то не­во­об­ра­зи­мое: один из них стал на чет­ве­рень­ки и стал бле­ять, как ко­зёл; дру­гой упал и стал ка­тать­ся по по­лу и бить­ся в кор­чах; тре­тья, да­ма пре­клон­ных лет, дос­та­точ­но пол­ная, на­ча­ла да­вать ка­кое-то не­мыс­ли­мое ак­ро­ба­ти­че­ское пред­став­ле­ние. Про­чие бес­но­ва­тые то­же вы­тво­ря­ли мно­го вы­даю­ще­го­ся.

— Не вый­ду! Не вый­ду! Не бу­дет для Ку­рае­ва спа­се­ния! — ис­тош­но во­пил ка­кой-то бес­но­ва­тый ста­ри­чок.

— Ан­д­рюш­ка Ку­ра­ев — он наш! Дав­но наш! За­чем его му­чить? За­чем по­сы­ла­ешь нас в не­го? М-м-м… М-м… Раз­ве те­бе не жал­ко Ан­д­рюш­ку Ку­рае­ва? Не по­сы­лай нас в не­го, что­бы он не имел воз­мож­но­сти по­ка­ять­ся от мук! По­жа­лей его! По­жа­лей! Пусть по­ги­ба­ет! По­ги­ба­ет! — кри­чал одер­жи­мый юно­ша.

— Ку­ра­ев по мо­ло­до­сти мно­го дро­чил и от это­го стал му­же­лож­цем! Она­низм — это вид од­но­по­ло­го сно­ше­ния! И от не­го ста­но­вят­ся му­же­лож­ца­ми и лес­би­ян­ка­ми! Не го­во­ри­те это­го ни­ко­му! Пусть лю­ди не зна­ют это­го и гиб­нут! Как Ку­ра­ев! Не­на­ви­жу чис­то­ту и дев­ст­во! — вер­тясь во­круг соб­ст­вен­ной оси и кор­чась, воз­гла­шал ка­кой-то бес­но­ва­тый от­рок.

— Твердь! Твердь! Ни­кто ны­не не ве­ру­ет в твердь, ку­по­лом на­ви­саю­щую над зем­лёй! И в не­бес­ный оке­ан над ней! Ад до­вер­ху за­бит та­ки­ми не­ве­рую­щи­ми! И ар­хие­реи не учат на­род, ибо са­ми не ве­ру­ют в твердь, как про это учит Пи­са­ние! И за это они бу­ду в аду! В аду! Не го­во­ри­те ни­ко­му про твердь! И я бы не ска­зал, да че­ст­но́й крест и страш­ные за­кля­тия име­нем Хри­сто­вым, ко­то­рые тво­рит отец Гер­ман, вме­сте с мо­лит­ва­ми пре­по­доб­но­го Сер­гия при­ну­ж­да­ют ме­ня к се­му! — кри­чал муж­чи­на сред­них лет в во­ен­ной фор­ме, вы­да­вав­шей при­над­леж­ность к авиа­ции.

— За­чем бес­по­ко­ишь По­по­щи­па и По­пох­ло­па, зло­смрад­ный ста­ри­каш­ка Гер­ман?! — во­пил ещё один бес­но­ва­тый, че­ло­век лет три­дца­ти. — Вот, сей­час они вый­дут, да вой­дут не в Ку­рае­ва, а в те­бя, ста­ро­го пер­ду­на! И бу­дешь ты бе­гать за по­но­ма­ря­ми-школь­ни­ка­ми, чтоб ущип­нуть их за афед­рон! Ока­ян­ный ни­ко­ниа­нин! Ужо мы до­бе­рем­ся до те­бя! Ты ещё нас по­пом­нишь!

— Умолк­ни, бес! Че­ст­ны́м кре­стом и име­нем Ии­су­са Хри­ста за­кли­наю те­бя! — взре­вел отец Гер­ман, об­ра­тив­шись к это­му бес­но­ва­то­му, и ис­то­во пе­ре­кре­стил его. — Умолк­ни!

— Не умолк­ну! — про­дол­жал ве­щать бес че­рез одер­жи­мо­го. — Ведь те­бя всё вре­мя за­ни­мал во­прос: как бы по­смот­реть на по­ло­вые ор­га­ны маль­чи­ков? И ты спе­ци­аль­но хо­дил для это­го в об­ще­ст­вен­ные туа­ле­ты! Мы все про те­бя зна­ем! Го­реть те­бе аду, дрян­ной раз­врат­ный ста­ри­каш­ка! Пе­дик! Пе­дик! Пе­дик!!!

— Умолк­ни, лжец и ча­до от­ца лжи! — сно­ва взре­вел отец Гер­ман. — Име­нем Хри­ста за­кли­наю те­бя! За­кли­наю те­бя Его че­ст­ной кро­вью! Умолк­ни! За­ступ­ни­че­ст­вом и хо­да­тай­ст­вом Бо­го­ро­ди­цы умолк­ни!

Тут бес­но­ва­тый за­ры­чал, за­тем не­ес­те­ст­вен­но-вы­со­ко за­виз­жал и, взяв не­во­об­ра­зи­мо-вы­со­кую но­ту, упал, по­бил­ся не­сколь­ко се­кунд в кор­чах и по­те­рял соз­на­ние.

Эк­зор­цизм под­хо­дил к кон­цу. Отец Гер­ман ок­ро­пил всех со­брав­ших­ся свя­той во­дой и стал про­из­но­сить за­вер­ши­тель­ную про­по­ведь. В ней он обыч­но го­во­рил о том, как на­до жить по-хри­сти­ан­ски, как ка­ять­ся и бе­речь­ся от гре­хов — в осо­бен­но­сти, от тяж­ких — та­ких, за ко­то­рые лег­ко мож­но по­лу­чить одер­жи­мость. Но на этот раз отец Гер­ман сде­лал не­боль­шое от­сту­п­ле­ние: он объ­яс­нил со­брав­шим­ся, по­че­му по­сы­лал из­го­няе­мых бе­сов все­лить­ся в Ан­д­рея Ку­рае­ва.

— Бра­тья и сё­ст­ры! — на­чал своё объ­яс­не­ние отец Гер­ман. — Все вы знае­те, что апо­стол Па­вел пре­да­вал отъ­яв­лен­ных греш­ни­ков на му­че­ния Са­та­не, да­бы они че­рез стра­да­ние от бе­сов вновь об­ра­ти­лись к Бо­гу, к церк­ви Его, и по­кая­лись. Ны­не свя­тая цер­ковь пре­да­ла отъ­яв­лен­но­го греш­ни­ка пи­да­ра­са Ан­д­рея Ку­рае­ва Са­та­не; пре­да­ла для по­доб­ных му­че­ний, пре­да­ла во из­мо­ж­де­ние пло­ти и ду­ха. И что­бы это пре­да­ние Са­та­не свер­ши­лось, бра­тия и сё­ст­ры, да бу­дем мо­лить о том, что­бы к ока­ян­но­му Ку­рае­ву при­шли бе­сы, во­шли в не­го и ста­ли его жес­то­ко му­чить — для его же ис­прав­ле­ния и его же поль­зы, ко­то­рую он сам по­ка не по­ни­ма­ет. Имен­но это, по­слу­ше­ст­вуя гла­су и су­ду церк­ви, се­го­дня и де­лал я, убо­гий мо­нах Гер­ман. И так по­сту­пал не толь­ко апо­стол Па­вел, но и дру­гие свя­тые.

— Так, на­при­мер, — про­дол­жал отец Гер­ман, — Си­ме­он Юро­ди­вый на­сы­лал мо­лит­вой и за­кля­тия­ми име­нем Хри­ста бе­сов на блуд­ниц, обе­щав­ших ис­пра­вить­ся, но не сдер­жав­ших это обе­ща­ние. И эти бе­сы при­хо­ди­ли к блуд­ни­цам и жес­то­ко их му­чи­ли; и от стра­да­ний блуд­ни­цы по-ис­тин­но­му, а не ли­це­мер­но об­ра­ща­лись на путь ис­прав­ле­ния и бо­лее не воз­вра­ща­лись к преж­ним блуд­ным гре­хам. Лев­кий Ис­по­вед­ник од­на­ж­ды из­го­нял бе­са из хри­стиа­ни­на и бес не хо­тел вы­хо­дить, не по­лу­чив для се­бя но­во­го жи­ли­ща; то­гда свя­той Лев­кий при­ка­зал ему вой­ти в ко­го-ни­будь из не­ве­рую­щих во Хри­ста! Вспом­ним, бра­тья и сё­ст­ры, и Са­мо­го Хри­ста, ко­то­ро­го из­го­няе­мые им бе­сы мо­ли­ли, да доз­во­лит им вой­ти в ста­до сви­ное! А свя­той Ко­нон Исав­рий­ский име­нем Хри­ста свя­зал бе­сов и по­ста­вил их се­бе на служ­бу и бе­сы жес­то­ко из­би­ва­ли ху­лив­ших свя­то­го Ко­но­на! По­доб­но се­му и свя­той Ви­та­лий си­лой Хри­сто­вой по­слал бе­са на­нес­ти удар ос­кор­бив­ше­му его не­чес­тив­цу! Так-то, бра­тия и сё­ст­ры, по­сту­па­ли свя­тые! И цер­ковь, в слу­чае не­об­хо­ди­мо­сти, мо­жет по­сту­пать так же для вра­зум­ле­ния и на­ка­за­ния осо­бо отъ­яв­лен­ных не­чес­тив­цев и греш­ни­ков, сею­щих ве­ли­кие со­блаз­ны! А что ны­не бра­тия, вы слы­шаи страш­ные и ужас­ные име­на де­мо­нов — то не бой­тесь! По­рой, за­кля­тие де­мо­на про­ис­хо­дит ус­пеш­нее, ес­ли зна­ешь его имя; и по­это­му бе­сы за­час­тую от­ка­зы­ва­ют­ся на­звать своё имя. Но опыт­ные эк­зор­ци­сты и ве­ли­кие стар­цы на ос­но­ве сво­его опы­та со­ста­ви­ли спи­сок имён наи­бо­лее злоб­ных де­мо­нов и да­ли этот спи­сок про­чим эк­зор­ци­стам для поль­зы де­ла.

По­сле про­по­ве­ди со­брав­шие­ся ста­ли под­хо­дить под бла­го­сло­ве­ние от­ца Гер­ма­на; об­ряд был за­вер­шён; ви­део­за­пись по­до­шла к кон­цу.

Эти при­на­род­ные дей­ст­вия от­ца Гер­ма­на вы­зва­ли у Ку­рае­ва ещё боль­шее удив­ле­ние. Но те­перь Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич, ус­лы­шав объ­яс­не­ния от­ца Гер­ма­на сво­им дей­ст­ви­ям, хо­тя бы бо­лее-ме­нее по­ни­мал суть и ло­ги­ку про­ис­хо­див­ше­го. И сле­до­ва­ло при­знать, что это бы­ла «впол­не ло­гич­ная» ло­ги­ка.

Сра­зу по­сле то­го, как Ку­ра­ев со­гла­сил­ся, что оп­ре­де­лен­ная ло­ги­ка в дей­ст­ви­ях от­ца Гер­ма­на при­сут­ст­ву­ет, Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич при­пом­нил свою дав­нюю встре­чу со стар­цем Нау­мом, ар­хи­ман­д­ри­том, к ко­то­ро­му он ез­дил на ис­по­ведь по­сле убий­ст­ва Алек­сан­д­ра. Ку­ра­ев уже поч­ти со­всем за­был про эту встре­чу и про ду­хов­ную бе­се­ду на ней про­ис­хо­див­шую; но те­перь, по­сле объ­яс­не­ний от­ца Гер­ма­на, он вспом­нил, что во­об­ще-то отец На­ум, рас­су­ж­дая о дея­ни­ях свя­тых, на бе­се­де го­во­рил при­мер­но то же, что толь­ко что ска­зал отец Гер­ман — при­чём отец На­ум го­во­рил на по­доб­ные те­мы го­раз­до доль­ше и го­раз­до про­стран­нее, со мно­же­ст­вом при­ме­ров. Про­сто то­гда Ку­ра­ев не при­дал это­му осо­бо­го зна­че­ния — по­то­му-то сло­ва от­ца Нау­ма и не вре­за­лись Ку­рае­ву в па­мять.

На сле­дую­щей не­де­ле ку­ра­ев­ская труп­па вы­сту­па­ла в Ми­ла­не. В вос­кре­се­нье, но­чью, Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич сно­ва про­смат­ри­вал рос­сий­ский Ин­тер­нет и со­дер­жа­щие­ся в нём цер­ков­ные но­во­сти и слу­чай­но на­пал на за­пись, ко­то­рая изу­ми­ла его ещё боль­ше, чем за­пи­си эк­зор­циз­мов, со­вер­шён­ных от­цом Гер­ма­ном. Это был ка­кой-то осо­бый мо­ле­бен в Трои­це-Сер­гие­вой Лав­ре, на ко­то­ром при­сут­ст­во­ва­ло мно­же­ст­во на­ро­да и ко­то­рый по­оче­рёд­но ве­ло це­лое мно­же­ст­во се­до­бо­ро­дых ар­хи­ман­д­ри­тов и игу­ме­нов — как на­сель­ни­ков Лав­ры, так, по-ви­ди­мо­му, и при­гла­шен­ных со сто­ро­ны из раз­лич­ных мо­на­сты­рей. Сре­ди них Ку­ра­ев уз­нал от­ца Нау­ма и от­ца Гер­ма­на.

— Свя­той от­че Ва­си­лий Ве­ли­кий! Пре­по­доб­ный Иу­ли­ан! — воз­гла­шал на мо­леб­не ве­ли­кий ста­рец ар­хи­ман­д­рит На­ум. — По­гу­би­те и умерт­ви­те зло­смрад­но­го греш­ни­ка Ан­д­рея Ку­рае­ва, ока­ян­но­го рас­тли­те­ля и раз­вра­ти­те­ля, иже пре­дан бысть ана­фе­ме, яко­же не­ко­гда по­гу­би­ли вы не­чес­ти­во­го ца­ря Юлиа­на-го­ни­те­ля и от­ступ­ни­ка свя­ты­ми ва­ши­ми мо­лит­ва­ми!

— Му­че­ник Гри­го­рий По­бе­до­но­сец! По­ра­зи и умерт­ви греш­ни­ка Ан­д­рея Ку­рае­ва, яко­же не­ко­гда умерт­вил ты оно­го ца­ря Юлиа­на по мо­лит­вам свя­то­го Ве­ли­ко­го Ва­си­лия! — вто­рил от­цу Нау­му бе­со­го­ни­тель отец Гер­ман, то­же ар­хи­ман­д­рит и ста­рец.

Да­лее за воз­гла­са­ми от­ца Нау­ма и от­ца Гер­ма­на по­сле­до­ва­ли воз­гла­сы дру­гих ар­хи­ман­д­ри­тов:

— Свя­той пат­ри­арх Алек­сандр! Мо­ли о по­ги­бе­ли не­чес­ти­во­го пи­да­ра­са Ан­д­рея Ку­рае­ва, яко­же не­ко­гда мо­лил­ся ты о по­ги­бе­ли не­чес­ти­во­го Ария и по­гу­бил его!

— Свя­той юро­ди­вый Си­ме­он! По­ра­зи Ан­д­рея Ку­рае­ва кри­виз­ной очей, рта и ног за пре­мно­гие со­дом­ские гре­хи его! На­шли на не­го тяж­кие бо­лез­ни за те ве­ли­кие со­блаз­ны, ко­то­рые по­да­ёт он всем хри­стиа­нам! На­шли на не­го ко­ро­сту, про­ка­зу, по­че­чуй, рас­слаб­ле­ние, ча­хот­ку, гной­ные ра­ны и мно­гие дру­гие не­ис­це­ли­мые бо­лез­ни и яз­вы!

— Свя­той апо­стол Ио­анн Бо­го­слов! На­шли на ока­ян­но­го Ан­д­рея Ку­рае­ва су­хо­ту рук и ног! Скри­ви ему очи, рот и но­ги, скри­ви ему спи­ну за пре­мно­гие со­дом­ские и блуд­ные гре­хи его и за ве­ли­кие со­блаз­ны, что се­ял он сре­ди пра­во­слав­ных!

— Свя­ти­тель Епи­фан Кипр­ский! Ос­ле­пи и ог­лу­ши ду­но­ве­ни­ем уст сво­их не­чес­тив­ца Ан­д­рея Ку­рае­ва!

— Свя­ти­те­ли Фео­дор Едес­ский и Алек­сандр Кон­стан­ти­но­поль­ский! Име­нем Хри­сто­вым по­ве­ли­те оне­меть не­чес­ти­вым ус­там ока­ян­но­го Ан­д­рея Ку­рае­ва! Да от­ни­мет­ся язык его!

— Пре­по­доб­ные Лу­ка Ефес­ский, Гри­го­рий Пе­чер­ский, Фео­дор Си­ке­от и Паф­ну­тий Бо­ров­ский! Свя­жи­те име­нем Хри­сто­вым не­чес­тив­ца Ан­д­рея Ку­рае­ва, да не воз­мо­жет он дви­гать­ся и да вы­ну ле­жит на од­ре сво­ём и та­ко да не тво­рит ни гре­хов, ни ве­ли­ких со­блаз­нов!

Ан­д­рей Ку­ра­ев вни­ма­тель­нее при­смот­рел­ся к по­ка­зы­вае­мо­му на ви­део­за­пи­си и об­на­ру­жил, что мо­ле­бен со­вер­шал­ся в Ус­пен­ском со­бо­ре Трои­це-Сер­гие­вой Лав­ры. Да­лее он уви­дел, что воз­ле мо­ля­щих­ся спе­ци­аль­но бы­ли рас­по­ло­же­но мно­же­ст­во икон: ве­ли­ко­му­че­ни­ка Гри­го­рия По­бе­до­нос­ца, му­че­ни­ка Елев­фе­рия Ку­ви­ку­ла­рия, Ва­си­лия Ве­ли­ко­го, Ио­ан­на Бо­го­сло­ва, Фео­до­ра Си­ке­о­та и дру­гих свя­тых, ко­то­рых Ку­ра­ев опо­знать не мог. При этом Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич, ко­неч­но, до­га­ды­вал­ся, что эти не­опо­знан­ные им свя­тые бы­ли те­ми свя­ты­ми, к ко­то­рым бы­ли об­ра­ще­ны мо­лит­вы о его по­ги­бе­ли.

По­сле то­го, как ар­хи­ман­д­ри­ты и игу­ме­ны за­кон­чи­ли свои дерз­но­вен­ные мо­лит­вен­ные про­ше­ния, на са­мое вид­ное ме­сто пе­ред ви­део­ка­ме­рой вы­шел мас­ти­тый про­то­диа­кон с по­ра­зи­тель­но низ­ким ба­сом; диа­кон дос­тал бу­маж­ку, от­каш­лял­ся и стал мед­лен­но чи­тать по ней мо­лит­ву:

— Гос­по­ди, не до­пус­ти пи­до­ру Он­д­рюш­ке Ку­рае­ву, ере­ти­ку, слу­ге Са­та­ны, жерт­вы ему при­но­ся­ще­му сме­ше­ни­ем со­дом­ским в рот и в жо­пу, му­же­лож­цу и со­блаз­ни­те­лю, пре­взо­шед­ше­му гре­ха­ми всех му­же­лож­цев и со­блаз­ни­те­лей, дос­тиг­нуть до но­во­го дня Тор­же­ст­ва Пра­во­сла­вия и сле­дую­ще­го за ним свет­ло­го празд­ни­ка Пас­хи, Вос­кре­се­ния Гос­по­да на­ше­го Ии­су­са Хри­ста, Ко­то­ро­го он от­верг де­ла­ми свои­ми! По­ка­рай его, ока­ян­но­го Он­д­рюш­ку, пе­де­ра­сти­ей и со­блаз­на­ми свои­ми ос­к­вер­нив­ше­го и те­ло, и ду­шу свою, ко­то­рые суть оби­та­ли­ще и храм Свя­то­го Ду­ха, по­лу­чен­но­го им при свя­том кре­ще­нии! Возь­ми его с зем­ли — этот труп зло­вон­ный, гор­до­стью сво­ею и ды­ря­вым за­дом сво­им за­смер­дев­ший и про­смер­дев­ший всю зем­лю!

По­сле это­го про­то­диа­кон от­ды­шал­ся, на­брал по­боль­ше воз­ду­ха и стал чи­тать да­лее:

— Да бу­дет он про­клят в до­ме, в го­ро­де и на по­ле; да бу­дут про­кля­ты хра­ни­ли­ща и кла­до­вые его; да бу­дет про­клят плод чре­ва его и плод зем­ли его; да бу­дет про­клят плод ско­та его; да бу­дет про­клят он при вхо­де и при вы­хо­де сво­ём!

Да­лее сле­до­вал длин­ный ряд про­кля­тий из Биб­лии, ко­то­рые Ие­го­ва уго­то­вал Сво­ему из­бран­но­му на­ро­ду на тот слу­чай, ес­ли этот на­род обо­ро­тить­ся к Не­му, к Ие­го­ве, за­дом. Слу­шаю­щие про­кля­тия ар­хи­ман­д­ри­ты и игу­ме­ны из­ряд­но ус­та­ли, по­ка про­то­диа­кон из­ре­кал все эти про­кля­тия. Мно­гие из них в это вре­мя да­же ста­ли по­зё­вы­вать.

— Да бу­дет тре­пе­тать он день и ночь за жизнь свою и ни­ко­гда да не бу­дет уве­рен в том, что ос­та­нет­ся жить. Да об­ра­тит­ся он в ра­ба и да не бу­дет по­ку­паю­ще­го его! И да воз­ра­ду­ет­ся Гос­подь об ис­треб­ле­нии его! Аминь. — на­ко­нец, за­кон­чил про­кли­нать Ку­рае­ва про­то­диа­кон и мо­ля­щие­ся тот­час встре­пе­ну­лись и ожи­ли, об­ра­до­вав­шись пре­кра­ще­нию длин­ной че­ре­ды про­кля­тий.

Мо­ле­бен был окон­чен. Но ок­ру­жаю­щий на­род был, по-ви­ди­мо­му, очень изум­лён уви­ден­ным дей­ст­вом. То­гда на ам­вон хра­ма вы­шел ар­хи­ман­д­рит На­ум, по­до­звал к се­бе со­брав­ших­ся лю­дей и на­чал разъ­яс­нять им пра­виль­ность пред­при­ня­тых свя­щен­но­на­ча­ли­ем мер по про­кля­тию Ку­рае­ва. Ста­рец при­во­дил раз­лич­ные при­ме­ры из жи­тий свя­тых: при­мер мо­литв Ва­си­лия Ве­ли­ко­го о по­ги­бе­ли Юлиа­на От­ступ­ни­ка; мо­литв пат­ри­ар­ха Алек­сан­д­ра о по­ги­бе­ли Ария; про­кля­тия, из­ре­чён­но­го Иа­ко­вом Ни­зи­бий­ским на не­це­ло­муд­рен­но оде­тых де­виц, из-за ко­то­ро­го те во мгно­ве­ние ока по­се­де­ли и по­ста­ре­ли; мо­лит­вы Си­ме­о­на Юро­ди­во­го, по ко­то­рой у блуд­ли­во вед­ших се­бя де­виц скри­ви­лись гла­за, а так­же мно­го дру­гих по­доб­ных слу­ча­ев. Упо­мя­нул отец На­ум и мо­лит­вы Ио­ан­на Крон­штадт­ско­го о по­ги­бе­ли Льва Тол­сто­го. При этом ста­рец на­пом­нил о су­ще­ст­во­вав­шем в гре­че­ской церк­ви чи­не про­кля­тия, от­лу­че­ния и пре­да­ния Са­та­не од­но­вре­мен­но, име­но­вав­шем­ся «псал­мо­ка­та­ра», и ска­зал, что этот чин, хо­тя и вы­шел из упот­реб­ле­ния, но су­ще­ст­ву­ет до сих пор, ибо его ни­кто не от­ме­нял. Да­лее ста­рец до­ба­вил, что этот чин в лю­бой мо­мент мо­жет сно­ва на­чать со­вер­шать­ся.

— О чём, бра­тья и се­ст­ры, мо­лят­ся свя­щен­ни­ки, со­вер­шая псал­мо­ка­та­ру? — за­дал во­прос отец На­ум. — При­мер­но о том, о чём го­во­рит­ся в тех про­кля­ти­ях, ко­то­рые вы толь­ко что ус­лы­ша­ли! А ещё о том, что­бы по смер­ти те­ло греш­ни­ка не рас­сы­па­лось в прах. То есть о том, что­бы он не под­верг­нул­ся тле­нию обыч­ным об­ра­зом, не воз­вра­тил­ся в зем­лю, не стал зем­лёй. А по на­род­ным пред­став­ле­ни­ям та­кое со­стоя­ние срод­ни то­му, в ко­то­ром на­хо­дят­ся вур­да­ла­ки! На­до ли го­во­рить о том, как на свя­той го­ре Афон мо­на­хи тре­пет­но от­но­сят­ся к то­му, что­бы те­ло усоп­ше­го их со­бра­та пре­вра­ти­лось в прах — так, что­бы ос­та­лись од­ни кос­ти? И ес­ли че­рез три го­да это­го не про­ис­хо­дит, то это вос­при­ни­ма­ет­ся все­ми как знак свы­ше о том, что усоп­ший был ве­ли­ким греш­ни­ком; и то­гда все уси­лен­но мо­лят­ся за не­го. Ино­гда это по­мо­га­ет, а ино­гда и нет.

Мо­ле­бен был окон­чен. Вы­слу­шав разъ­яс­не­ния от­ца Нау­ма, на­род стал рас­хо­дить­ся. За­кон­чи­лась и ви­део­за­пись.

Эта ви­део­за­пись ока­за­ла на Ку­рае­ва очень тяж­кое впе­чат­ле­ние. «Они там, в Лав­ре, со­всем с ума по­схо­ди­ли, что ли?» — за­дал сам се­бе ри­то­ри­че­ский во­прос Ку­ра­ев.

Нет, ко­неч­но, Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич, слу­шая всё это, при­по­ми­нал, что на ду­хов­ной бе­се­де с ним отец На­ум ещё дав­ным-дав­но го­во­рил о том же или при­мер­но о том же. Но Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич ни­как не ду­мал, что вы­держ­ки из жи­тий свя­тых, ко­то­рые со­об­щал Ку­рае­ву отец На­ум, и то­му по­доб­ные ве­щи мо­гут по­слу­жить Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви ру­ко­во­дством для дей­ст­вий в на­ше вре­мя. И уже тем бо­лее Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич не мог и по­мыс­лить, что та­ко­вые дей­ст­вия бу­дут пред­при­ня­ты цер­ко­вью по от­но­ше­нию к не­му лич­но.

Как ока­за­лось, «с ума по­схо­ди­ли» не толь­ко в Лав­ре. Не­мно­го поз­же Ку­ра­ев уви­дел ана­ло­гич­ные ви­део­за­пи­си из Ело­хов­ско­го со­бо­ра, из Хра­ма Хри­ста Спа­си­те­ля и из Пе­тер­бур­га, из Исаа­кия. Вско­ре поя­ви­лись и но­вые за­пи­си об­ря­дов эк­зор­циз­ма, ко­то­рые со­вер­ша­ли ар­хи­ман­д­рит Ад­ри­ан из Псков­ско-Пе­чёр­ско­го мо­на­сты­ря и ар­хи­ман­д­рит Вла­сий; в хо­де этих эк­зор­циз­мов Ад­ри­ан и Вла­сий при ог­ром­ном ско­п­ле­нии на­ро­да про­де­лы­ва­ли то же, что и ар­хи­ман­д­рит Гер­ман — то есть пы­та­лись все­лить вся­ких Сра­кот­ра­хад­до­нов, По­по­щи­пов и Со­пле­жу­ев в мно­го­греш­но­го Ан­д­рея Ку­рае­ва. А по­том ста­ли по­яв­лять­ся за­пи­си мо­леб­нов из мест очень от­да­лён­ных — на­при­мер, с Кам­чат­ки, Чу­кот­ки и Са­ха­ли­на. На этих за­пи­сях мас­ти­тые бла­го­чин­ные и на­стоя­те­ли ка­фед­раль­ных со­бо­ров на­стоя­тель­но тре­бо­ва­ли от раз­лич­ных свя­тых, что­бы те скри­ви­ли Ку­рае­ву гла­за, ру­ки, но­ги и хре­бет; ос­ле­пи­ли, ог­лу­ши­ли и сде­ла­ли его не­мым; сде­ла­ли так, что­бы его раз­бил пол­ный па­ра­лич; на­сла­ли на не­го все­воз­мож­ные бо­лез­ни от ра­ка и ча­хот­ки до по­но­са и ге­мор­роя; ис­су­ши­ли ему ру­ки и но­ги и сде­ла­ли мно­го че­го ещё. И то­гда Ку­рае­ву по­ка­за­лось, что Мо­с­ков­ская Пат­ри­ар­хия окон­ча­тель­но рех­ну­лась. Це­ли­ком.

Объ­яс­не­ние про­ис­хо­див­ше­му Ан­д­рей Вя­че­сла­во­вич по­лу­чил очень ско­ро — поч­ти сра­зу по­сле Пас­хи, на Свет­лой Сед­ми­це, ко­гда он и его труп­па вы­сту­па­ли в Мад­ри­де. Кто-то из сто­рон­ни­ков и по­клон­ни­ков Ку­рае­ва при­слал ему по поч­те ска­ны до­ку­мен­тов, ко­то­рые пе­ред на­ча­лом Ве­ли­ко­го по­ста бы­ли ра­зо­сла­ны всем пра­вя­щим ар­хие­ре­ям. Этих до­ку­мен­тов, цир­ку­ля­ров, бы­ло все­го че­ты­ре; один из них был с при­ло­же­ни­ем. Ку­ра­ев, по­лу­чив эти цир­ку­ля­ры, сра­зу же по­нял, что это что-то важ­ное и за­бав­ное и стал вни­ма­тель­но вчи­ты­вать­ся в них.

Пер­вый до­ку­мент был та­кой:

«

Во имя От­ца, Сы­на и Свя­то­го Ду­ха! От­цы и бра­тия! В свя­зи с ши­ро­ким рас­про­стра­не­ни­ем в по­след­нее вре­мя апо­ста­сий­ных яв­ле­ний, все­об­щим рас­тле­ни­ем ду­ха, ум­но­же­ни­ем гре­ха и ве­ли­ким раз­ли­ти­ем со­блаз­нов сре­ди че­ло­ве­че­ско­го ро­да и, в осо­бен­но­сти, сре­ди жи­те­лей Рос­сии и её пра­во­слав­ной па­ст­вы, свя­щен­но­на­ча­лие Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви счи­та­ет сво­им дол­гом ещё раз на­пом­нить, что цер­ковь Хри­сто­ва есть не толь­ко цер­ковь крот­кая, ми­ло­серд­ная и ми­ро­лю­би­вая, но так­же есть и цер­ковь во­ин­ст­вую­щая, низ­ла­гаю­щая на­ве­ты и на­па­де­ния вра­гов — будь это ере­ти­ки, будь от­ступ­ни­ки, будь бо­го­хуль­ни­ки или ко­щун­ни­ки, будь отъ­яв­лен­ные греш­ни­ки и учи­те­ли вся­ко­го не­чес­тия.

В Псал­ты­ри пи­са­но: «Бог пре­поя­су­яй мя си­лою… нау­ча­яй ру­це мои на брань, и по­ло­жил еси лук ме­дян мыш­ца моя… По­же­ну вра­ги моя, и по­стиг­ну я, и не воз­вра­щу­ся, дон­де­же скон­ча­ют­ся: ос­корб­лю их, и не воз­мо­гут ста­ти, па­дут под но­га­ма мои­ма. И пре­поя­сал мя еси си­лою на брань, спял еси вся вос­таю­щыя на мя под мя. И вра­гов мо­их дал ми еси хре­бет и не­на­ви­дя­щыя мя по­тре­бил еси. Воз­зва­ша, и не бе спа­са­яй: ко Гос­по­ду, и не ус­лы­ша их. И ист­ню я яко прах пред ли­цем вет­ра, яко бре­ние пу­тий по­гла­ж­ду я» (Пс.17:33-43). Вспом­ним дея­ния ве­ли­ких свя­тых и под­виж­ни­ков бла­го­чес­тия! Они, как это вид­но из их жи­тий, не толь­ко крот­ко мо­ли­лись о по­кая­нии и об­ра­ще­нии вра­гов церк­ви и Бо­га, не толь­ко про­яв­ля­ли к ним ми­ло­сер­дие, но и из­ли­ва­ли на них со­су­ды пра­вед­но­го гне­ва Божь­е­го! Ибо Гос­подь наш не толь­ко ми­ло­сер­ден и все­про­ща­ющ, но и пра­во­су­ден; Он не толь­ко дол­го­тер­пе­ли­вый, но и воз­даю­щий за зло; ибо и бо­же­ст­вен­но­му тер­пе­нию из-за не­рас­ка­ян­но­сти и зло­дея­ний греш­ни­ка при­хо­дит ко­нец.

Ей, пи­са­но есть: «Что же, ес­ли Бог, же­лая по­ка­зать гнев и явить мо­гу­ще­ст­во Свое, с ве­ли­ким дол­го­тер­пе­ни­ем ща­дил со­су­ды гне­ва, го­то­вые к по­ги­бе­ли, да­бы вме­сте явить бо­гат­ст­во сла­вы Сво­ей над со­су­да­ми ми­ло­сер­дия, ко­то­рые Он при­го­то­вил к сла­ве…» (Рим.9:22,23); и пи­са­но так­же: Гос­подь от­крыл хра­ни­ли­ще Свое и взял из не­го со­су­ды гне­ва Сво­его, по­то­му что у Гос­по­да Бо­га Са­вао­фа есть де­ло в зем­ле Хал­дей­ской. Иди­те на нее со всех кра­ев, рас­тво­ряй­те жит­ни­цы ее, топ­чи­те ее как сно­пы, со­всем ис­тре­би­те ее, что­бы ни­че­го от нее не ос­та­лось. Уби­вай­те всех во­лов ее, пусть идут на за­кла­ние; го­ре им! ибо при­шел день их, вре­мя по­се­ще­ния их» (Иер.50:25-27). И, сле­дуя сим сло­вам, во «вре­мя по­се­ще­ния Бо­жия» и во вре­мя из­ли­тия «со­су­дов гне­ва Го­под­ня» Ва­си­лий Ве­ли­кий мо­лил­ся о по­ги­бе­ли ца­ря Юлиа­на; Пор­фи­рий Газ­ский — о по­ги­бе­ли ере­тич­ки; пат­ри­арх Алек­сандр — о по­ги­бе­ли Ария; и мо­лит­вы их бы­ли ус­лы­ша­ны. По­доб­но, дру­гие свя­тые кри­ви­ли греш­ни­кам гла­за, ис­су­ша­ли им ру­ки, на­сы­ла­ли на них раз­лич­ные му­чи­тель­ные бо­лез­ни и бе­сов — вплоть до одер­жи­мо­сти, а так­же де­ла­ли мно­гое дру­гое по­доб­ное се­му. Да­же апо­стол Па­вел, этот пе­вец люб­ви и сво­бо­ды, пре­да­вал зло­ст­ных греш­ни­ков Са­та­не на му­ки!

Из ска­зан­но­го долж­но ра­зу­меть, что мо­лить­ся свя­тым мож­но и нуж­но не толь­ко лишь об ис­це­ле­нии, вра­зум­ле­нии и бла­го­ден­ст­вии, но и об умер­щв­ле­нии и ра­зо­ре­нии не­чес­ти­во­го греш­ни­ка, о ли­ше­нии его вся­кой вла­сти и си­лы, бла­го­да­ря ко­то­рой тот гре­шит, се­ет со­блаз­ны и вре­дит церк­ви.

Ни­же в на­стоя­щем цир­ку­ля­ре при­во­дит­ся при­мер­ный пе­ре­чень свя­тых и со­от­вет­ст­вую­щих просьб оз­на­чен­но­го вы­ше ви­да, с ко­то­ры­ми к этим свя­тым мож­но и сле­ду­ет об­ра­щать­ся в ча­ст­ных и цер­ков­ных мо­лит­вах и мо­леб­нах в слу­чае со­от­вет­ст­вую­щей не­об­хо­ди­мо­сти и по­тре­бы. Спи­сок со­став­лен на ос­но­ве чу­дес, со­вер­шен­ных эти­ми свя­ты­ми и опи­сан­ных в их жи­ти­ях.

1. О чу­дес­ном умер­щв­ле­нии вра­га Божь­е­го и пра­вой ве­ры, ере­ти­ка, от­ступ­ни­ка, не­чес­тив­ца, ко­щун­ни­ка, бо­го­хуль­ни­ка, блуд­ни­ка и отъ­яв­лен­но­го греш­ни­ка, о ли­ше­нии его вся­кой вре­до­нос­ной вла­сти и си­лы:

— свя­ти­те­лю Ва­си­лию Ве­ли­ко­му (па­мять 1 ян­ва­ря) — мо­лил­ся о по­ги­бе­ли не­чес­ти­во­го ца­ря-му­чи­те­ля Юлиа­на От­ступ­ни­ка и тот по­гиб;

— пре­по­доб­но­му Иу­лиа­ну (па­мять 18 ок­тяб­ря) — мо­лил­ся о по­ги­бе­ли не­чес­ти­во­го ца­ря-му­чи­те­ля Юлиа­на От­ступ­ни­ка и тот по­гиб;

— му­че­ни­ку Гри­го­рию По­бе­до­нос­цу (па­мять 23 ап­ре­ля) — убил не­чес­ти­во­го ца­ря-му­чи­те­ля Юлиа­на От­ступ­ни­ка по мо­лит­ве свя­ти­те­ля Ва­си­лия Ве­ли­ко­го;

— свя­ти­те­лю Алек­сан­д­ру, пат­ри­ар­ху Кон­стан­ти­но­поль­ско­му (па­мять 30 ав­гу­ста) — мо­лил­ся о по­ги­бе­ли ере­ти­ка Ария и тот по­гиб;

— свя­ти­те­лю Ген­на­дию, пат­ри­ар­ху Кон­стан­ти­но­поль­ско­му (па­мять 31 ав­гу­ста) — мо­лил­ся му­че­ни­ку Елев­фе­рию Ку­ви­ку­ла­рию о на­ка­за­нии кли­ри­ка Ха­рис­ма, не­чес­тив­ца и блуд­ни­ка, и тот по­гиб.

— му­че­ни­ку Елев­фе­рию Ку­ви­ку­ла­рию (па­мять 4 ав­гу­ста и 15 де­каб­ря) — по мо­лит­ве св. Ген­на­дия, пат­ри­ар­ха Кон­стан­ти­но­поль­ско­го, на­ка­зал не­чес­ти­во­го кли­ри­ка Ха­рис­ма смер­тью;

— свя­ти­те­лю Пор­фи­рию, епи­ско­пу Газ­ско­му (па­мять 26 фев­ра­ля) — умерт­вил мо­лит­вой ере­тич­ку-ма­ни­хей­ку;

— свя­щен­но­му­че­ни­ку Кор­ни­лию Сот­ни­ку (па­мять 13 де­каб­ря) — мо­лит­вой раз­ру­шил язы­че­ское ка­пи­ще и оно по­греб­ло под свои­ми об­лом­ка­ми же­ну пра­ви­те­ля и его сы­на.

— пре­по­доб­но­му Фло­рен­тию (па­мять 23 ав­гу­ста) — за убий­ст­во сво­его при­ру­чён­но­го жи­вот­но­го с це­лью до­са­дить его хо­зяи­ну про­клял че­ты­рёх мо­на­хов и те умер­ли;

— про­ро­ку Ели­сею (па­мять 14 ию­ня) — про­клял на­сме­хав­ших­ся над ним де­тей и тех ра­зо­дра­ли две мед­ве­ди­цы;

— пре­по­доб­ной му­че­ни­це Ев­до­кии (па­мять 21 мар­та) — ду­но­ве­ни­ем в ли­цо умерт­ви­ла до­са­ж­дав­ше­го ей до­мо­га­тель­ст­ва­ми сво­его преж­не­го мир­ско­го по­клон­ни­ка;

— свя­ти­те­лю и чу­до­твор­цу Спи­ри­до­ну Три­ми­фунт­ско­му (па­мять 12 де­каб­ря) — мо­лит­вой умерт­вил пре­лю­бо­дей­ку и ре­бён­ка в её чре­ве за её не­же­ла­ние на­звать то­го, с кем она пре­лю­бо­дей­ст­во­ва­ла и от ко­го бе­ре­мен­на;

— свя­то­му пра­вед­но­му Ио­ан­ну Крон­штадт­ско­му (па­мять 20 де­каб­ря и 1 ию­ня) — мо­лил­ся о смер­ти ере­ти­ка и сов­ра­ти­те­ля Льва Тол­сто­го;

— ещё не про­слав­лен­ной во свя­тых под­виж­ни­це ста­ри­це де­ви­це Пе­ла­гии Ря­зан­ской — по­стом и мо­лит­вой сня­ла с по­ста го­ни­те­ля хри­сти­ан Хру­щё­ва и со­рва­ла его план за­се­ять по­ля пле­ве­ла­ми из Аме­ри­ки, что­бы умо­рить рус­ских го­ло­дом;

2. О на­ве­де­нии сле­по­ты, не­мо­ты, су­хо­ты рук и ног, преж­де­вре­мен­ной ста­рос­ти, се­ди­ны, кри­виз­ны глаз и иных раз­лич­ных бо­лез­ней и язв на вра­га Божь­е­го и пра­вой ве­ры, ере­ти­ка, от­ступ­ни­ка, не­чес­тив­ца, ко­щун­ни­ка, бо­го­хуль­ни­ка, блуд­ни­ка и отъ­яв­лен­но­го греш­ни­ка:

— свя­ти­те­лю Иа­ко­ву, епи­ско­пу Ни­зи­бий­ско­му (па­мять 13 ян­ва­ря) — про­клял де­виц за не­це­ло­муд­рен­ные вид и оде­ж­ды и те вмиг по­ста­ре­ли и по­се­де­ли;

— юро­ди­во­му Си­ме­о­ну (па­мять 21 ию­ля) — од­на­ж­ды мо­лит­вой скри­вил гла­за де­ви­цам за не­це­ло­муд­рен­ное по­ве­де­ние; мно­го раз мо­лит­вой или по­ве­ле­ни­ем име­нем Гос­по­да на­сы­лал бо­лез­ни на блуд­ниц, обе­щав­ших ему и Бо­гу ис­пра­вить­ся и вста­вав­ших на путь доб­ро­де­те­ли, но за­тем сно­ва воз­вра­щав­ших­ся к блуд­ным гре­хам, что­бы те, стра­дая от бо­лез­ней, ис­пра­ви­лись по-на­стоя­ще­му;

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник