Чувство времени

Глава 3. Водяной змей

Луч света коснулся ресниц, защекотал, пробуждая. Разгоряченную кожу взволнованно тронул своим прикосновением ветер, и я подался вперед, ощутив груз тела. Так бывает, когда медленно поднимаешься из воды: вот еще секунду назад ты не весил ничего, чувствовал легкость, но с тем, как тело покидает воду, оно наливается ощутимой тяжестью.

Шаг к свету.

Ступени наверх, площадь, оружейная с ее большими, отражающими солнечные лучи окнами. Меня бесцеремонно выпроводили вон из подземелий Форта, но поверьте, я совсем не расстроен.

Кто знает, сколько прошло времени с тех пор, как Мастер с лязгом закрыл за мной решетку, перегородившую подземелье? Разве это важно теперь? Как не важно и то, что за время моего отсутствия произошло. Я отлично усвоил: нельзя идти против всех, нельзя отстраняться.

Да, душевное равновесие вернется чуть позже, а сейчас не мешает немного отдохнуть, может быть выпить чай с бодрящими травами. Мои энергии текут ровно, я снова полон, и за это благодарить нужно Хозяина города. Это он, или, быть может, Калороне, стер с моей души прикосновения мертвых материй.

Город оживал, радуясь весеннему утру. Монотонный шум волн разорвали ударившие из порта склянки — менялась вахта на кораблях. Уже сейчас там во всю бурлит жизнь, бойко торгуют утренним уловом, примеряются к привезенным товарам и набирают грузы для рейсов. Там бегают мальчишки, кто по поручениям, кто, срезая кошельки у зазевавшихся покупателей; снуют облезлые псы, выискивая, чем бы поживиться, и шныряют ничего не боящиеся, разжиревшие на зерне из хранилищ серые крысы. Там воняет водорослями, рыбой и нечистотами. Там на рейде стоит в ожидании отплытия Бегущая. Ее крепкие паруса подобраны, якоря плотно вбиты в грунт, и корабль с нетерпением покачивается на волнах, ожидая, когда капитан ослабит удила и позволит ей вырваться в открытое море, открывая путь к горизонту.

Я тряхнул головой и решительно направился к себе — сейчас мне не место на улице. Хочется избежать ненужных встреч…

— Вышел?

Я замер, выйдя из-за угла, уже почти добравшись до башни. У стены, расслабленно прислонившись к ней плечом, стоял Мастер. Что же, могло быть и хуже.

— Я разочарован, понял? — отозвался я.

— Ничего страшного, это пройдет, — равнодушно утешил меня маг, делая вид, что не понимает намека. — Через час Бегущая отчалит.

— Имей совесть, — возмутился я, — неужели старик Демиан не заслужил немного покоя?!

— У нас мало времени, — Мастер скривился, потому что двоякий смысл этих слов был страшен. — Не мне тебе объяснять, как важно для нас сделать все необходимое как можно скорее…

— Что-то случилось, пока меня не было?

— Ничего важного, — маг отвернулся.

— Тогда мне не интересно, — я развернулся и, хромая, побрел вверх по лестнице. Я бы поторопился, но опасался, что Мастер примет мою спешку за бегство. Маг на секунду задержался у двери и последовал за мной, бесцеремонно прошел в комнату и присел на край кресла, вглядевшись в подернутые пеплом угли. От них все еще шло ощутимое тепло.

Впрочем, Мастер давно уже мне не мешал. Он частенько приходил без приглашения, и я научился воспринимать его более как предмет мебели.

Я разделся и, подхватив льняное полотенце, вознамерившись пойти принять ванну, когда маг вдруг сказал:

— Твой парень, Ален, он не соврал.

— Он не мой, — резковато отозвался я.

— Тем не менее, ты спас одну жизнь. Сын фермера и вправду издевался над бедной девушкой.

— Что же с ним будет? — вздохнул я, понимая, что придется дослушать историю до конца.

— Рынца все равно требует для раба ссылки в рудники, ведь он нарушил закон о неприкосновенности жителей Форта…

— Я о Фаране, — прервал я мага, заставив посмотреть на себя. В глазах Мастера было раздражение.

— Что ты хочешь услышать от меня, Демиан? Что его повесят?

— Вы сами взращиваете беззаконие и жестокость, — отозвался я. — Выгоните его хотя бы…

— Можешь заняться этим по возвращении, — отрезал Мастер. — Может быть, удастся вырвать и раба из рук палача…

— Я возьму Алена с собой на Бегущую, — согласился я. — Будет прислуживать мне, хотя у меня нет никакой нужды в служках. Для Рынцы пусть это выглядит по-другому: мальчишка откуда-то понимает в мореходстве, и это вполне достойный повод, чтобы забрать его, не вызвав ненужной ряби на воде.

— Ален вырос в рыбацкой деревне, — подсказал Мастер. — И ты прав, это блестящее решение. Что ты видел внизу?

Вопрос был задан с такими напором и быстротой, что я чуть было по инерции не ответил на него. Все же ловко Мастер научился мною манипулировать, с ним всегда приходится держать ухо востро.

— Мы встретимся на Бегущей через час, — сказал я, выдержав короткую паузу. — Мне нужно помыться, и отдохнуть. Если не считаешь зазорным, разожги огонь. Я бы выпил чашечку чая, чтобы успокоить мысли.

— Не знаю, как ты это сделал, — Мастер принялся бросать дрова в закопченное жерло камина, — но я рад твоему благополучию. Иди, намывайся, тем более что в ближайшие дни с пресной водой будут трудности, да и нагреть большой объем морской воды для помывки будет проблематично. Это слишком дорогое удовольствие.

Я вздохнул. Сейчас это меня волновало меньше всего.

— Ты, надеюсь, понимаешь, что мы покидаем материк в самый неподходящий момент? — уже с порога спросил я.

— За делами здесь приглядят, — ответил Мастер равнодушно. — По счастливому стечению обстоятельств ты выложил все, что нужно, и теперь Северный займется этим сам. Морские змеи, Демиан, вот что сейчас важно для тебя, сосредоточься на этом.

Я был не согласен! Драконьи кости, я чуть не швырнул полотенце себе под ноги в бессмысленном проявлении протеста, но сдержался. Ведьма, практикующая древние горские техники, способная обмануть иллюзией мага, жизнь, текущая вспять, магия времени. Все это было во сто крат важнее, чем какие-то водяные твари, скользящие под морской гладью. Да как они не понимают?!

Но я не находил в себе слов убеждения. Никогда не находил.

Запах порта оказался даже хуже, чем мне помнилось. Верно, к этому невозможно привыкнуть, если не бываешь тут каждый день. Удушливый коктейль из нечистот, свежей и коптящейся рыбы смешивался с запахами прогорклого масла и плесени, просыпанных пряностей и пролитого вина. Тяжелый дух немытых, потных тел забивал нос.

Я впервые подошел к кораблям так близко — раньше мне доводилось бывать лишь на окраинах, где в чистых, пахнущих свежей стружкой и смолой закрытых доках на стапелях возвышались костными скелетами остовы будущих кораблей и лодок. Я видел, как мастера распаривают доски, а потом, изгибая их, прилаживают к похожим на ребра мертвого животного шпангоутам.

К докам вел ухоженный, прорытый несколько лет назад широкий канал, по которому подвозили материалы и спускали на воду построенные корабли. Но теперь я прошел мимо дешевых пивнушек, у которых частенько можно увидеть пьяных, дремлющих на земле прямо под стеной матросов, которым не нашлось место в таверне; мимо складов и хранилищ, мимо увеселительного дома, где на крыльце дежурила аляповато раскрашенная и, на мой взгляд, не очень чистая девица с всклокоченными волосами и вызывающим взглядом, к причалам и пирсам, к набережной и торговой площади. Здесь не утихала суета, ржали, переминаясь с ноги на ногу, лошади, обиженно мычали волы, жалуясь на злую судьбу, заставляющую их таскать непомерные грузы. Бойкие торговые дети сновали в толпе, предлагая орехи в меду, брагу, воду или молоко.

Я прошел по пирсу, глядя в сторону горизонта. Бегущую было невозможно спутать с другим кораблем, она разительно отличалась от грузовых судов, стоящих на рейде. Мощное трехмачтовое судно с высоким баком угрожало своим врагам двумя рядами пушечных портов.

По возносящимся на умопомрачительную высоту мачтам, похожие с берега на муравьев, сновали матросы, в который уже раз проверяя крепления канатов.

Для такого крупного корабля бухта порта была мелковата в отлив, и Бегущей приходилось стоять в отдалении от мели. Виной всему были особенности побережья Инуара, в основном своем имеющего изломанную, приподнятую над водой скалистую линию с суровыми волнами, разбивающими о прибрежные, обрушившиеся в воду скалы, любые суденышки, рискнувшие подойти достаточно близко к берегу. Главная бухта же наоборот представляла собой врезавшуюся в сушу длинную дугу с плавным, неторопливо опускающимся дном, непригодным для крупнотоннажных судов.

Я поежился под пронзительным дуновением ветра, поправил заплечный мешок с кое-какими вещами. Рядом со мной натужно закашлялся престарелый рыбак — весеннее дыхание моря ему тоже было не по нутру. Старик сидел на ящике и, ловко орудуя инструментом, чинил порванную сеть.

Я мимолетом пожелал ему здоровья, и старик вздохнул с видимым облегчением, так и не поняв, что произошло.

Порт жил своей собственной, мало знакомой мне жизнью. По берегу вдоль моря сновали дети, переворачивая камни и сдирая с них ракушки; выгоняли из норок съедобных рачков и собирали выброшенные на берег водоросли и плавник. Водоросли шли в пищу, из них готовили гарниры к блюдам и приправы; подтухшие побеги были хорошим удобрением, а высушенные — топливом.

По гладкой воде бухты скользили легкие парусные лодки рыбаков; кто-то только подвозил рыбу, кто-то уже продал свой улов и отчаливал. Разгружались товары, и крепкие, привычные к тяжелой работе мужчины с обветренными после долгой зимы лицами, выгружали на причалы объемные тюки и ящики, выкатывали бочонки и бочки.

— Эй, посторонись! — прокричали из-за спины, сопроводив «просьбу» парой крепких словечек, и я отшатнулся, потому что ждать, когда я уберусь с дороги, никто не собирался. Здесь никому не было дела до уважения, до титулов и статусов. Двое крепышей с вздувшимися на руках мышцами, катили к лодке бочонок, окованный медными кольцами. Докатив до края пирса свой груз, они сноровисто накинули на него петли веревок и спустили вниз прямиком в покачивающуюся между сваями лодку.

— Вот и ты, — я повернулся, коротко взглянув на вставшего за моей спиной Мастера. Зазевался. Что же, бывает.

— Я утрудил себя выполнить твою обязанность и найти того паренька раньше, чем корабль отчалит, — насмешливо сообщил мне маг. — Алена. Пойдем, он ждет нас у лодки. Бегущая готова в любой момент сняться с якоря. Клянусь, капитан уже заждался!

Я поплотнее запахнул плащ, прячась от назойливых ветряных наскоков и брезгливо стряхнул с сапога налипшую на носок перетаявшую со снегом грязь. Ветер внезапно опал и налетел со стороны причала, окунув нас в тошнотворную муть разложения. Идя обратно, я заметил между ящиками и корзинами распухшую тушу собаки.

«Золотари явно не знают своего места, — тоскливо подумал я. — Как же велико их невежество и сопутствующая ему антисанитария».

— Давно сюда не заглядывал, — понимая, о чем я думаю, проворчал Мастер. — Клоака. Этим тоже нужно заниматься. Давно заметил: стоит дать местным волю, ослабить контроль, и все скатывается в грязную сточную канаву…

— Что вполне выгодно магам, — закончил я.

Мастер не возражал. К чему отвергать очевидное?

Он провел меня вдоль торговых рядов и указал на низкую пристань, оказавшуюся вровень с бортом:

— Вон наша лодка.

На мой взгляд это была не лодка, а целый корабль. Возможно, причина такого отношения была в новизне того, что я сейчас испытывал. Всегда считал, что морские прогулки не для меня. Может быть, и зря.

Нас и вправду ждала пятиметровая, наполовину загруженная мешками лодка с четырьмя гребцами. Весла были вставлены в уключины, но подняты и сдвинуты вдоль борта, чтобы не мешали. Рядом стоял, понурившись, Ален.

— Знакомься, — указав на сидящего на носу смуглого уроженца степей, сказал Мастер. — Помощник капитана, Лютер Баст. Очень примечательная личность. Его прозвали Злой Язык за то, что он никогда не ругается.

Услышав эти слова, Лютер приветливо улыбнулся.

— Чистая правда, дори, уж поверьте!

— Парадокс, — хмыкнул я, кивнул сначала Басту, потом Алену. Парень все это время ловил мой взгляд, словно хотел что-то сказать, но я отвернулся.

Мастер махнул рукой и, не качнув суденышко, прошел на корму, где сел на лавку с таким видом, словно плавал каждый день.

— Давай-ка, парень, — позвал он, и мне показалось, что маг этими словами хотел подбодрить Алена. Я внезапно вспомнил себя, вспомнил, как раненый и избитый, ехал через степи в неизвестность, плененный двумя магами, словно вышедшими из самых страшных ночных кошмаров. Тогда Мастер не нашел для меня слов поддержки. Или это я не заметил их. Что же, не важно.

Парень не смог повторить фокус Мастера и, чтобы не свалиться в воду, был вынужден ухватиться за борт.

«Вырос в рыбацкой деревне, — припомнил я. — А по лодке устойчиво пройти не смог. Значит, не так уж и хорошо владеет телом, возможно, виновата порка».

— Демиан! — окликнул меня Мастер, отвлекая от размышлений. Он добавил в голос трагические нотки, чтобы задеть меня. — Сделай же этот решающий шаг!

— «Они идут на войну, позабыв о надежных тылах, — продекламировал я слова из одной песни, некогда услышанной в таверне, — они топчут свой собственный хлеб, взлетая на горных ветрах».

После чего также как и Мастер, не качнув лодку, прошел на корму.

— Твои выступления неуместны, — заметил маг. — И да, безусловно, ты давно не пел на публику…

Это тоже была старая шутка из прошлой жизни, но те времена давно ушли вместе с моими неуместными рефлексиями по этому поводу. Видя мой задумчивый, скользящий вдоль воды взгляд, маг предпринял новую попытку приободрить меня в свойственной ему манере:

— Не думаешь же ты, что я взял тебя в далекое путешествие лишь для того, чтобы утопить?

— Не думаю, — отозвался я. — Так, просто вспомнилось, и эти стихи показались мне вполне уместными…

— Надеюсь, ты не страдаешь морской болезнью, Демиан? — не унимался Мастер.

— Я тоже надеюсь, — согласился я, поймав на себе насмешливый, слегка снисходительный взгляд Лютера. Бывалый моряк, он чувствовал себя на воде как в родной стихии и испытывал пренебрежение к сухопутным крысам вроде нас. И ему было совершенно не важно, что корабль был построен по чертежам из библиотеки и принадлежит магам. Он не задумывался о том, что сотня человек команды кормится за счет Форта, ведь он и его команда все равно сами по себе. Нет, капитан Херт, водящий Бегущую с момента спуска ее со стапелей, никогда не посмеет присвоить корабль себе, но ведь никто и не может запретить ему или его людям считать корабль своей собственностью.

— Правый! Р-раз, — хорошо поставленным голосом скомандовал Лютер Баст, и весла по правому борту послушно ударили в воду, разворачивая лодку.

— Брызги долой! — недовольно прикрикнул на гребцов старпом. — Пагар, будешь языком тереть палубу! Ну, вместе. Р-раз!

Слушая команды, все моряки налегли на весла, и я на секунду ощутил вес груза в лодке — суденышко неохотно пошло с места.

— Что здесь? — указал Мастер на мешки. — Я думал, погрузка закончился еще накануне.

— Черная горная соль, — пояснил Лютер. — Уж и не знаю, от чего она такого цвета, только на островах ее не бывает и она в высокой цене.

— Из-за угля, — подсказал Мастер.

— Что? — озадачился старпом.

— Соль черная, потому что умельцы перетирают ее с углем, а потом продают втридорога, — разъяснил маг, и было видно, насколько потрясен моряк этим откровением.

— Так что же, она порченая? — спросил он растеряно.

— Нет, нисколько. К тому же она не плоха для животов, особенно в теплых краях, где пища зачастую бывает несвежей. Ты же знаешь, что лекари при отравлении часто рекомендуют использовать уголь.

— Ну, — протянул Баст, — я в этом не силен, а мой желудок может переварить и камень, если забить его доброй порцией эля, — он довольно рассмеялся.

— Почему не загрузили раньше?

Улыбка сползла с лица старпома.

— Так только что подвезли, дори. К чему налегке на Тур идти, если можно прихватить груза…

— Налегке? А в трюмах что?

— Ну, так, разное же. Спирты яблочные в дубовых бочках; дерево резное — поделки всякие. И железное дерево. Селитра, линзы для подзорных труб, посуда стеклянная. Мастера Форта очень в этом деле искусны, я когда грузил — каждую вещицу проверял, чтобы была завернута и не разбилась, так у меня дух захватывало. Царские вещи, я вам скажу. Ну, потом там камни конечно, кожа, меха. На теплых островах вроде меха и ни к чему, но их охотно покупают тамошние вельможи.

— Торгаши вы, а не моряки, — проворчал Мастер. — Никак это из вашей крови не вытравишь. Говорил я Херту, что скорость важна…

— Будет скорость, дори Мастер, — торопливо заверил мага старпом. — Бегущая сильна как касатка. Она даже не заметит веса. К тому же мы не первый день ходим с Гарретом, он как даст ветру пинка, и тот летит только в наши паруса.

Я настороженно слушал, глядя, как наперерез нам, поймав ветер, скользит маленький одномачтовый кораблик. Под такими косыми, залатанными парусами ходят рыбаки из тех, что побогаче. Бедняки, перебивающиеся заработками, рыбу ловят с утлых, пропитанных смолой лодок или даже самодельных плотиков.

На секунду мне показалось, что наши лодки непременно столкнутся, но у Лютера все было под контролем. Один из бортов пропустил удар, и лодка легко разошлась с парусником. Вырвавшись на чистую воду, идя курсом к вырастающей на глазах Бегущей, Баст приказал, перебираясь к нам:

— Командуй, Пагар, да не сбивайся с ритма.

— Вы осмотрели корабль? — спросил Мастер, когда старпом сел напротив него боком к движению лодки, чтобы видеть курс и с тем не проявлять непочтения к нам.

— Да, дори, ныряльщики сняли с днища все ракушки, теперь Бегущая лоснится от нашей заботы. Готов поклясться, ей не терпится показать вам, на что способна. Но я бы хотел поговорить с дори Демианом о деле…

Казалось, Баст смущен и подыскивает верные слова.

— Дори Мастер знает меня и мой экипаж, он понимает, что тут к чему на борту и как надо…

Я поднял руку, останавливая Лютера, чем смутил его еще больше. Мастер тоже от чего-то подобрался, видимо ожидая от меня очередной сумасбродной выходки.

— Я не из тех, кто лезет под руку, — сообщил я. — Мое понимание кораблей укладывается в следующее: до недавнего времени я полагал, что на Бегущей кроме парусов есть гребцы…

Старпом глянул на меня со смесью недоверия и легкого сожаления, покачал головой.

— У Бегущей мощное парусное вооружение, дори, да и галеон слишком велик для гребцов. Штиль опасен, но у нас есть Гаррет — колдун по-вашему, отличный ветровой, — старпом застенчиво улыбнулся, словно признавая заслуги магии в управлении судном. — Ну а раньше, когда угрожал штиль, приходилось идти за погодой, меняя курс, или просто ждать, когда вернется ветер. Мы все живем во власти моря, а в отношениях с ним важны терпение и навыки.

— Вон Ален у нас разбирается в мореходстве, — сообщил я.

— Это хорошо, дори, — слишком уж поспешно кивнул Лютер. — Но команда Бегущей давно уже укомплектована, все люди проверены плаваниями. Чтобы управлять галеоном, умения ставить парус на рыбацкой лодке недостаточно. Не зная вашего человека, капитан Херт ни за что не допустит его к такелажу. Ни один невежда, пока я жив, не притронется к парусам!

Я заметил, что от слов Баста на щеках Алена проступил румянец, но парень сдержался.

Метко все же Лютер сказал: «умения ставить парус на рыбацкой лодке недостаточно». Попал в точку и знает об этом, улыбается уголком губ, смотрит на Алена внимательно. Изучает.

— На борту, дори Демиан, — продолжил старпом, помолчав, — все имеет свое мало привычное вам имя, будет сложно ориентироваться в этой сумятице. Ваша каюта будет на полубаке… — он запнулся. — Ну, на вон той надстройке, сдвинутой относительно гальюна…

Баст замолчал, вздохнул, всем своим видом показывая, как ему сложно донести до меня свои мысли.

— Я вас отведу, — нашелся, наконец, старпом, правильно понимая насмешливое выражение моего лица. — Капитан отдает вам свою каюту.

Мастер, улыбнувшись, вернулся к своим вопросам:

— Что, Баст, мы готовы сняться?

— Да, дори, — я почувствовал облегчение старпома, отвечать Мастеру ему было проще, потому что они говорили на одном языке. — Ветер умеренный, штурман уже наверняка проложил предельные курсы. Трюмы заполнены провиантом и товарами, поднимаем эти мешки и, не мешкая более, снимаемся.

— Это хорошо, — хмыкнул маг, о чем-то задумавшись.

— Подходим, — Лютер вновь перебрался на нос, чтобы не дать лодке ударить о борт судна. — Суши весла.

Из пушечных портов уже протянулись багры, притянувшие лодку к Бегущей, наверху заскрипела лебедка. С тихим шелестом развернулись, упав вниз, две веревочные лестницы.

— Прошу на борт, дори, — донеслось сверху.

Голос у капитана Херта был звучный, но с хрипотцой, будто у простуженного человека.

Второго приглашения не потребовалось. Ален, всем видом показывая, что его оскорбили зря, ловко и быстро забрался наверх. Он двигался легко, опровергая мои размышления на счет его спины. Так свободно человек, испытывающий боль, двигаться не в состоянии. Палуя сделала свое дело, раны закрылись, но это означало, что пройти по лодке, не качнув ее, Ален попросту не смог. И как же юноша, выросший в рыбацкой деревне, мог не научиться держаться уверенно на воде? Не ясно.

Следом за Аленом на палубу поднялся Мастер, потом уже я. Мы не торопились и не пытались казаться опытнее, чем были на самом деле. Сдержанность во всем, вот какого принципа придерживался Мастер, я же и вовсе оглядывался с нескрываемым любопытством.

— Старина Соленый Херт, здравствуй! — Мастер радушно похлопал капитана по плечу. Тот и вправду был немолод, особенно по меркам Инуара, где продолжительность жизни редко превышала сорок лет. Чаще всего мужчины погибали в стычках между собой или пытаясь защититься; частенько от хворей — к этому возрасту большинство выглядели глубокими беззубыми стариками.

Наш капитан был сухощавым, похожим на одну из своих мачт, мужчиной с обветренным, изрезанным морщинами лицом. Кривой, сломанный нос и аккуратная бородка делали его подобным остромордой рыбине, поросшей мхом.

— Вы готовы? — уточнил Херт, слегка поклонившись мне.

— Да, Соленый, командуй, — поднимаясь за капитаном на мостик, согласился Мастер. Я замешкался, оглядываясь, но Баст не дал мне этого времени.

— Дори Демиан, сейчас начнется наша работа, — сказал он, стоя у меня за правым плечом. — Моряки — народ несдержанный, прямой и за словом в карман не полезут.

— Не беспокойся, — отмахнулся я. — Мешать не стану.

— Тогда пожалуйста на ют…

Я приподнял бровь, словно говоря: «ткни пальцем и я сделаю».

— На самый верх, на корму, — подсказал Лютер, спохватившись, а я подумал, что книгу «Об управлении крупными парусными судами» буду кропотливо изучать все свободное время в плавании не только для того, чтобы себя занять, но и чтобы закрыть столь явный пробел в собственном образовании.

Поднявшись по лестнице на самый верх, я взялся рукой за перила и взглянул в сторону берега.

— Тащите мешки, да не забудьте закрепить лари и запечатать их воском, олухи. Я проверю, чтобы ни одна капля не просочилась! — донесся голос Лютера, уже затерявшегося среди растянутых канатов. Жизнь на корабле закипала с новой силой.

С воды Форт смотрелся еще более внушительно, чем со стороны равнины. Он венчал своими башнями высокие скалы, и насыщенные, зеленовато-серые волны катились к изломанным камням, вспениваясь, вздымались на огромную высоту, разлетаясь каскадами брызг. Густая пена стекала по матовым серым сколам. Много выше на сером камне мутноватыми потеками соли оставались прикосновения свирепых штормов, нередко бушевавших у здешних берегов. Еще выше камень плавно менял цвет, обретая оттенки влажного песчаника. И оттуда, с умопомрачительной высоты, вглядывались в морскую даль городские шпили.

— Какая честь, — негромко сказал Мастер, встав рядом со мной. Я тоже видел одинокую, стоящую на стене фигуру, но не рискнул протянуть нить сознания и узнать, кто вышел нас проводить. Сильный ветер трепал полы плаща, но не трогал глубоко накинутого на лицо призрака капюшона.

Я слышал, как тихо поднялся и встал в сторонке Ален. Он совершенно не понимал, что ему делать и как себя вести, ему не было определено место на Бегущей, и юноша испытывал смятение.

— Все готово, капитан! — энергично прокричал Лютер, и Херт тут же отозвался:

— Свистать всех на верх! Паруса ставить!

Я обернулся. Еще секунду назад мне казалось, что на корабле царит суета, но с этим выкриком, продублированным несколькими голосами, все изменилось. Здесь каждый знал свое дело. Люди выстроились на палубе, кто-то у мачт, кто-то вдоль бортов, готовые выполнять указания, и капитан не заставил себя ждать.

— Марсовые к вантам. На фок и грот марсели. Паруса отдать!

И вот уже матросы, будто обезьяны, взбираются вверх освобождать паруса. Они ловко и без опаски ходят по реям, как будто корабль неподвижен, и словно не замечают пропасти под собственными ногами, падение в которую непременно закончится ударом о палубу.

— Фок и фор-марсели отданы, грот и грот-марсели отданы… — выкрикивают с палубы, и я улыбаюсь, больше не слушая летящие один за другим доклады. Я чувствую напряжение корабля, уже поймавшего в силки своих парусов дыхание ветра; ощущаю, как натягиваются, выбирая слабину, якорные цепи.

Мастер, неверно истолковав то, что происходит, мягко отвел мои руки, заставляя отпустить борт.

— Вернулись видения? — его вопрос был полон любопытства.

— Нет, задумался…

— С якоря сняться! Пошел брашпиль!

Корабль заворочался, просыпаясь ото сна. Над палубой пролетел крик, с которым матросы вытягивали четырехтонный якорь.

— Целая наука, — хмыкнул Мастер, глядя, как ставят остальные паруса.

— Летать на драконах куда проще, да? — не удержался я от шпильки.

— Каждый делает то, что должно, — философски заметил маг. — Приходя в лавку сапожника, ты не задумываешься о технологиях выделки кожи, искусстве кроя или премудростях пошива обуви. Так что смущает тебя сейчас? Ощущение беспомощности? Зависимость от простых людей?

— Я же могу позвать Мрака, — нехотя отозвался я. Мастер все понимал верно.

— Тур далеко, а драконы не любят так долго парить над водой, но в случае опасности или при острой необходимости, несомненно, ты можешь позвать дракона, — согласился маг. — Но сейчас этот корабль, и ты, и я, и все эти люди — наживка, не забывай. Морские змеи показываются только морякам…

— Никто не гарантирует, что мы встретим их, — напомнил я. — То, что несколько торговых судов пропало без вести, и то, что теперь на Тур суеверно отказываются идти торговые суда, не означает, что змеи постоянно патрулируют пути на юг.

— К чему этот разговор, Демиан? — маг нахмурился. — Я и без твоих доводов вижу, насколько тебе не хочется встречаться с водяными змеями. Ты поставил меня в известность о своем нежелании покидать материк и уверенности, что это путешествие принесет нам больше бед, чем пользы. Но остальные думают иначе, как, впрочем, и я сам. Если не драконы, то колдуны острова Тур и их Оплот могут оказаться нам полезными. Думаю, тебе будет интересно пообщаться с местными ворожеями, ты же любишь приобщаться к чужим знаниям. Мы уже здесь, Демиан, наше путешествие началось, и остается только верить, что мы достигнем успеха. Вера, не она ли определяет победу?

— Дори? — Лютер поднялся к нам, повернулся, удовлетворенно оглядывая вставший на курс корабль. — В течение часа будем идти вдоль берега, потом отвернем в море. Пришло время показать вам каюты, не находите?

— Командуй, Баст, — Мастер шутливо наклонил голову в полупоклоне.

— Тогда вниз! Юноша подождет меня здесь, он устроиться вместе с матросами…

Мы спустились с верхней надстройки, и старпом распахнул висящую на четырех массивных петлях дверь. Здесь, против ожидания, было не темно: в глухих светильниках из толстого стекла тускло горели масляные огоньки.

Пройдя прямо, старпом распахнул еще одну дверь.

— Кают компания, дори, здесь вы будете есть. В назначенное время кок будет накрывать стол. Бегущая живет по расписанию, но, думаю, это вас не смутит. По лестнице наверх каюта навигатора. Ее, как и капитанскую, предоставляют вам. Располагайтесь, а я отлучусь, еще не все дела завершены…

Помощник капитана уже выходил, когда, вдруг что-то вспомнив, остановился.

— Дори, смею напомнить, что на корабле нужно быть особенно осторожными с огнем. Даже юнгам не дозволено подливать масло в светильники. Согласитесь, когда вокруг вода, глупо сгореть до головней.

Я кивнул, соглашаясь, и бросил у лестницы мешок с вещами. Баст хотел сказать что-то еще, но, открыв рот, тут же его закрыл, задумался. Казалось, он забыл нечто важное, но такое бывает со всеми.

— Я пойду, — как-то виновато вздохнул он и поднялся наверх, оставив нас с Мастером в просторном помещении с длинным дубовым столом. Дуб — хорошее дерево, неприхотливое, достаточно твердое и долговечное, с красивым рисунком древесины. Поверхность стола, когда-то покрытая лаком, протерлась, но все равно выглядела богато, как и все окружение. На фасадах шкафов замысловато проступали вензеля и золотые канты, спинки стульев были украшены резьбой. За стеклянными дверцами, закрытыми на вертушки, неровными рядами красовались кожаные книжные корешки с серебряным и золотым тиснением. Почти все светильники в кованых оправах были погашены.

Целую стену занимала большая, добротная карта морского побережья и путей к торговым островам. На ней штрихами и стрелками были отмечены течения и отмели, но, могу поспорить, эта карта по сравнению с теми, которыми пользовались капитан и навигатор, была лишь украшением интерьера.

Лавки, как и стулья, были обтянуты крепкой, натертой воском черной кожей.

Капитанская каюта, в которую прошел Мастер, выглядела скромнее, но казалась достаточно удобной. В корме Бегущей были высокие, расчерченные рамами на квадраты, окна, и под этими окнами стоял стол с развернутыми картами. Поверх бумаг лежали линейки и несколько грифелей. На самом краю — открытый судовой журнал.

Здесь еще был шкаф, за стеклом которого лежали небрежно сваленные свитки и книги с потертыми переплетами. Это то, чем пользовались постоянно, не для красоты.

В углу жалась койка, застеленная безупречно простым серым шерстяным покрывалом.

Мастер по-хозяйски уселся за стол и, сдвинув инструменты, провел рукой по карте.

— Им удобнее, чтобы мы не шатались по кораблю, — пояснил он. — Бегущая не привыкла к пассажирам.

— Я не намерен сидеть в каюте все время, — отмахнулся я.

— Именно это я и имел в виду, — Мастер все еще изучал карту. — Не обращай внимания на попытки Баста указать тебе место. Не пройдет и пары дней, как к нам привыкнут. Меньше будут замечать — меньше чести. Но вот тебе и мой совет… все тебе сегодня что-то советуют: по ночам или если море станет неспокойным, осторожнее ходи по палубе и не брезгуй держаться за что-нибудь. Бегущая, будто лошадь, иногда взбрыкивает корпусом на волнах, и тогда легко можно свалиться за борт. Как ты понимаешь, повернуть галеон не так-то просто, тем более на волнующейся воде, а ты все еще не научился левитировать сам…

— Пойду, посмотрю свою каюту, — дослушав нравоучение до конца, сообщил я.

— Хочешь расположиться здесь?

— Никакой разницы.

Я вышел, подхватив свою сумку, поднялся по лестнице и оказался в каюте навигатора. Вот это по мне. Помещение оказалось значительно меньше, но тоже с окном, узкой кроватью, столом и рундуком для вещей. В самый раз.

— Ты слышал что-нибудь о лунных рыбах? — Мастер тоже поднялся следом и заглянул мне через плечо.

— Нет, а должен?

Маг покачал головой.

— Тогда к чему вопрос? — удивился я.

— Их еще зовут призрачными. Если повезет, нам представится случай увидеть это чудо природы своими глазами.

— Не расскажешь, — утвердительно заметил я.

— Ночью все увидишь сам. Сойдет такая комнатушка?

— Мне решительно все равно где спать, — я пожал плечами. — Качает везде одинаково.

— Зря ты так думаешь, — усмехнулся Мастер. — На носу, который вгрызается в волны, больше.

— Ладно, хватит блистать познаниями, — добродушно огрызнулся я. — Не пора ли нам вернуться на палубу? Я еще не удовлетворил свое любопытство и не прочь посмотреть, что тут как устроено, и заглянуть в трюм.

— О, тебе непременно надо разведать путь до камбуза и гальюна, — хохотнул маг. — Что ж, нанимаюсь к тебе в проводники.

— Надеюсь, твои услуги не разорят меня.

На оружейных деках темно. Пушки, закрепленные пеньковыми канатами, стоят на простых деревянных лафетах. Вдоль бортов по трое притянуты пыжи. Все дерево корабля, умытое соленой водой от проникающих везде брызг, протирается, теряя лак, и сереет.

Когда порты закрыты, внизу сгущается запах пота и немытого тела, сплетаясь с дымом из очага, обложенного обожженной глиной и ароматом еды, готовящейся на огне.

Такой была Бегущая на самом деле.

Поначалу ее такелаж напомнил мне перепутанную ветром гигантскую паутину — такое количество тросов тянулось к бортам и нагелям со всех сторон. Я сразу обратил внимание на кормовой корабельный фонарь — он был сильно закопчен изнутри. И постоянный скрип, будто дыхание живого корабля в такт движениям корпуса, рассекающего легкую, прозрачную воду.

В трюмах оказались очень низкие потолки с выступающими поперечными балками, все помещения были плотно забиты притянутыми к палубам кожаными ремнями сундуками и бочками, закрепленными мешками и коробами. На стенах были развешаны бухты канатов в руку толщиной, какие-то железные кольца и куски цепей.

Оказалось, что Мастер и вправду понимает в приспособах корабля, на многие мои вопросы он давал вполне исчерпывающие ответы. Так он пояснил, что найденный мною под палубой запасной якорь вовсе не запасной и предназначен для снятия корабля с мелей. Его масса много меньше, чем у основного, и этот легкий якорь завозится на шлюпке в сторону от корабля, после чего галеон подтягивают по тросам матросы. Мастер показал мне, где хранятся ядра и порох, щедро сдабривая наши исследования едкими шутками на мой счет.

Он показал места, где в подвесных койках спят матросы, и вывел к Алену, желая, видимо проверить, как устроился юноша. Я терпеливо ждал, пока они перебросятся парой ничего не значащих фраз, и удивлялся тому, с каким вниманием маг отнесся к задиристому юнцу. К чему такое внимание? Мальчишка прекрасно разберется сам со своей жизнью, особенно когда ему перестанут угрожать кнутом маги.

Изучив внутренности корабля, мы снова поднялись на главную палубу. Я обратил внимание, как сильно отдалился скалистый, изрезанный бурями берег. Форт уже давно растаял вдали.

— Уходим в море, — Херт простучал своими жесткими, просоленными сапогами по ступеням, присоединяясь к нам. Улыбаясь ртом, полным подгнивших, торчащих в разные стороны зубов, он протянул мне подзорную трубу. — Можете полюбоваться в крайний раз. Теперь берег мы увидим нескоро. Теперь только небо, облака, горизонт и волны. Вам это не по нутру, дори?

— От чего же? — я взял у капитана трубу.

Мимо корабля, почти касаясь крылом пенных бурунов, скользнула чайка. Прокричала тревожно и повернула к берегу. Следя за ней, я принялся разглядывать отдаляющиеся скалы.

— Дори Мастер, — заняв меня делом, сказал Херт. — Карты, что в каюте. Они останутся на столе. Это самое удобное место для работы с ними. И безопасное от воды.

— Пусть так, — согласился маг.

— Так вам будет удобнее следить за курсом, дори, — видимо, желая оправдаться, привел веский аргумент капитан.

— Совершенно верно, — снова согласился Мастер.

— Херт, это правда, что Баст никогда не сквернословит? — полюбопытствовал я, возвращая капитану подзорную трубу, в которой, признаться, у меня не было особой нужды. Смотреть в направлении суши было особенно не на что, да и мои собственные глаза меня никогда не подводили. То, что казалось недоступным людям, было для меня само собой разумеющимся…

— Точно, дори, он бранится так вежливо, что пробирает до самых костей даже самых деревянных упрямцев…

Херт замолк и внезапно ухватил за ухо пробегавшего мимо мальчишку лет пятнадцати.

— А-а, — протянул он со значением. — Что за малек на моей Бегущей, старпом?

— Юнга, кеп, — отозвался Лютер с бака. Мне показалось, в его голосе появилась тревожная нотка. Я заметил, что даже занятые своим делом матросы навострили уши.

— Как, еще один нахлебник? — Соленый попытался отвести склеившиеся, свалявшиеся патлы с лица мальчика, но тот совсем опустил голову. Видимо, натворил чего-то. — Кто же за него просил?

— Я.

Капитан отпустил пленника, задумчиво почесав бороду.

— Твой приблудыш от очередной береговой девки, Лютер? — уточнил он деловито. Похоже, это было какое-то старое дело между ними.

— Что-то вроде, — согласился Баст без стеснения. Скорее всего, старпом был из тех мужчин, которые не могут пропустить мимо ни одной юбки. — Пусть поучится науке.

— Тогда займись этим! — повысил голос капитан. — Никто не должен бегать без дела на моем корабле!

Появившийся рядом с нами старпом покраснел то ли от гнева на мальчишку, то ли от упрека капитана, отвесил юнге звонкий подзатыльник и потащил его прочь, ухватив за шиворот.

— Я же говорил тебе, что надо делать, негодник! Сидеть на камбузе и тереть кастрюли. Тереть так, чтобы в них твое отражение проступило, и ты увидел, как неопрятен, — возмущенно шипел Баст. Он говорил тихо, но я разбирал слова. — Тереть кастрюли до скрипа!

— Только одним глазком хотел посмотреть, как разворачивают паруса, — расслышал я жалостливые оправдания. Голос у юнги был высокий, ломающийся. Поздновато для его возраста, обычно к пятнадцати уже не бывает такого.

— Вот и зачем мне второй юнга? — проворчал Херт, провожая старпома недовольным взглядом. — Эти бездельники всегда мешаются под ногами, даже когда занимаются делом.

— Все твои моряки когда-то были юнгами, — напомнил Мастер.

— Да я и сам, — капитан поглядел вдаль. — Давно это было, плавал мальчишкой под парусом. Конечно, это был не такой корабль, дори. Ни в какое сравнение наша шхуна не шла с этим потомком драконов! Помню все ясно, как сейчас. На Латире были иные законы, что уж тут говорить. Мне приходилось нелегко, меня не раз колотили, считая, что свою работу я выполняю плохо. Хотя я всегда делал все на совесть. И вот что я вам скажу, дори! Эта наука просолила меня. Значит, пошла на пользу. Суровые законы, да, воспитывают суровый характер.

— Ничего другого я и не ждал, — вздохнул я.

— Он прав, Демиан, — Мастер улыбнулся. — Только дашь слабину, и выйдет такое недоразумение…

«Вроде меня», — закончил я мысленно. Чтобы понимать мага, мне не нужны были слова.

— И от тебя я ничего другого не ждал, — я слегка толкнул локтем Мастера в бок. — Но где же ваш ветровой Гаррет? — я демонстративно оглядел просторную палубу.

— Ну, Бегущая же бежит, — казалось, Херт считает, что удачно пошутил.

Я приподнял бровь, ожидая ответа, и капитан пояснил:

— Наш старина Гаррет может показаться вам странным, очень странным, да мы привыкли. Вы спросите меня, что он тут делает?

— Да он просто воды боится, — хохотнул пробегающий мимо матрос.

— Еще один бездельник, Керси? — грозно осведомился Соленый.

— О, никак нет, капитан, — матроса как ветром сдуло.

— И что все это значит? — полюбопытствовал я, ровным счетом ничего не поняв.

— Наш Гаррет никогда не поднимается наверх, знаешь ли, всегда сидит ниже ватерлинии. Сидит, бормочет чего-то. Мы привыкли, дори, передаем ему указания, какой нужен ветер или там, что на горизонте тучи, а он уж свое дело знает.

— Вот тебе раз, — я покосился на Мастера, — мне казалось, что ветер охотнее повинуется, когда ты смотришь ему в глаза.

— У каждого свои причуды и свои способы, к тому же он не маг, а простой фокусник, но это не делает его заслугу меньше. Как правильно сказал Херт, Бегущая бежит, и это все, что необходимо знать.

Минуло четыре дня. Наблюдения за морем быстро наскучили. Баст был прав: облака, горизонт, да мелкие рыбешки, выпрыгивающие из волны, поднятой килем Бегущей, вот и все, что радовало глаз. Среди едва заметно движущейся морской поверхности взгляду не за что было зацепиться, от чего мысли быстро затихали, но качка не давала полностью отрешиться, как бывает при медитации. От солнечных бликов, пойманных брызгами, в глазах появлялась резь, а ветер по-прежнему нес в себе холодную весеннюю влажность. Не представляю себе, как матросы и вахтенные проводили по четыре часа наверху в ожидании двойного удара корабельного колокола, оповещающего о смене людей.

Впрочем, были и необычайно приятные моменты. Так еда показалась мне королевской для дальнего путешествия — кок Бегущей оказался на высоте, а его искусство смешивания трав — выше всяких похвал. Мясо и овощи были свежими, душистые пряности придавали им пикантности и остроты. На мой вопрос о продуктах прислуживающий у стола мальчик — тот самый, с тонким голосом — пояснил, что в трюме обязательно есть ледник, где на кусках вырубленного в горах льда все отлично сохраняется. Конечно, так питалась не вся команда, а узкий круг верховодящего состава: с нами неизменно разделяли трапезу капитан, старпом, молчаливый штурман Валенсий, от которого за все время плавания мы услышали вряд ли пару слов, и лоцман — полная противоположность навигатору. Он был необычайно говорлив и всякий раз за столом не упускал случая развязано поведать нам очередную морскую байку. Все эти истории, подкрепленные горячим грогом и заверениями в их достоверности, имели, в основном, одни и те же составляющие, переставленные в произвольном порядке. Ирси рассказывал об оставленных на берегу девицах, которые, не дождавшись своих моряков, выскакивали за других; о кровавой мести, о пиратах, штормах и штилях.

— Он у меня вместо попугая, — сказал как-то после ужина Херт, дождавшись, когда Ирси отправится спать. — Знаете, в южных странах есть такие птицы, глупые, но их можно научить говорить. Раньше мы частенько привозили их в узких клетках на материк. Набьешь их, будто в бочку, десяток, они кричат, перья летят из клетки, но птицы живучие очень и приспосабливаются. Торговцы дают за них хорошую цену, а держать у себя цветную птицу с островов считается привилегией.

Он ухмыльнулся.

— Дурачье, конечно, эти вельможи, они готовы тратиться на то, что считается соответствующим их положениям, но кто определяет, что должно быть у них? Торговцы. Они правят государствами, не находите?

— Несомненно, в некотором роде, — согласился я. Мне нравился живой ум Соленого Херта, а его немного ворчливая манера говорить делала сказанное чуть более важным.

— А вообще, вы видели их, дори, попугаев? Их можно научить выговаривать слова, и тогда они будут повторять их часами.

— На самом деле попугаи — очень умные птицы, — заметил Мастер, — не стоит попусту обижать их, сравнивая с Ирси.

Оценив шутку, Херт долго смеялся, а потом с чувством отвесил подзатыльник мальчишке юнге за то, что тот был недостаточно расторопен и еще не убрал со стола грязную посуду. Я заметил у паренька синяк на подбородке, но он не казался мне забитым, хотя и постоянно получал тумаки. Надо полагать, что и капитан и старпом, да и другие моряки, постоянно участвовавшие в процессе воспитания молодого моряка, знали меру и придерживали силу своих рук, награждая юнгу за неизменные огрехи. Пожалуй, на мой взгляд, это был самый обычный мальчишка, который старался делать то, что ему говорят, но частенько отвлекался на то, что его интересовало. Я видел юнгу то в коридорах и на палубах, драившим доски, то поднимающим из-за борта ведро воды, чтобы вычистить гальюн, то подносящим питьевую воду матросам. Второму юнге, который был постарше, доставалось куда меньше поручений и, соответственно, упреков, быть может потому, что он был взрослее и проводил почти все время с матросами, обучающими его уже другому ремеслу: как вязать замысловатые узлы, как натягивать канаты. Думаю, это было не первое его плавание и он знал Бегущую как собственное тело, а с появлением другого мальчика для битья стал практически полноправным членом экипажа судна.

Быстро замерзая на палубе, я проводил много времени в кают компании, вчитываясь в испещренные мелким тестом страницы книги, разглядывая рисунки и схемы, выведенные твердой рукой, и изучая устройство парусных судов. Я следил за работой капитана и штурмана, прокладывающего курс на день, любовался гибкостью и сноровкой матросов, расхаживающих по реям. Бегущая шла ровно и быстро, но я так и не увидел любимого всеми Гаррета, который прятался ото всех под нижними палубами. Думаю, именно за это он и пользовался таким уважением матросов: дело свое знает, но никуда не лезет и никогда не показывается, чтобы мешаться под ногами. Херт попросил меня не отвлекать ветрового, потому что тому нужно полное уединение для сосредоточенности. Что же, в конце концов, Мастер прав — всего лишь сложные фокусы, они мало интересовали меня.

Мы как-то примелькались. Теперь никто не смотрел на меня со снисхождением, а матросы отвечали на мои вопросы с охотой, перебивая друг друга.

Ну и конечно призрачные рыбы, посмотреть на которых высыпала вся команда. Кажется, той ночью на Бегущей никто не спал.

Когда взошла полная луна, огромным блюдом застывшая над горизонтом, и уронила на черную воду свой серебристый свет, Соленый Херт скрипуче, подражая жалующимся снастям, заговорил, заставив прочих людей, да и меня, затаить дыхание в ожидании чего-то мистического.

— Есть у моряков поверье о призрачных рыбах, — начал капитан. — Многие из вас слышали о нем, но для тех, кто не знает, о чем я говорю, вот мой рассказ. Когда умирает моряк и тело его погружается на дно, разлагающуюся плоть объедают рыбы. Эти рыбы разрывают душу моряка на части, давая возможность каждой части свободу плыть куда вздумается. Но в полнолуние, когда приходит весна и отступают зимние шторма, если встать на верный путь, пролегающий западнее наших обычных путей, тот путь, о котором просил дори Мастер, то иногда можно увидеть их, выпрыгивающих из воды. Рыб, которые есть части душ умерших, серебрящиеся в лунном свете.

Все смотрели на воду в томительном ожидании, облепив левый борт и мачты, но ничего не происходило. Кто-то зашептался, сомневающихся тут же приструнили возмущенным шипением.

Шли минуты, и по-прежнему легко дрожала на воде лунная дорожка. Скрипели снасти и шумно дышали люди, терзаемые сомнениями, нетерпением, ожиданием.

И внезапно лунный путь вдруг разлетелся брызгами, мерцающими зеленым, фосфорным светом. Заскользили, вылетая из воды, узкие, просвечивающие тела, и это было поистине захватывающее зрелище.

Той же ночью, перед самым рассветом ветер опал, будто его и не было. Мне показалось, что корабль замер — внезапно стихли все скрипы и скрежеты. Бегущая словно затаила дыхание. Это показалось мне столь противоестественным, что я поднялся наверх выяснить причину случившегося. Херт сам держал штурвал, рядом с ним, шепотом что-то втолковывая, стояло несколько матросов.

— Капитан, — расслышал я, — он давно уже был не в себе, а теперь и вовсе тронулся умом. Не мудрено, если не выходить на свежий воздух!

— Очень не вовремя это случилось, — Херт заметил меня и сделал резкий жест, будто отгоняя матросов прочь.

— Дори Демиан, не спится?

Я подошел ближе:

— Каков наш курс?

— Юго-юго-восток, дори, — чисто машинально ответил капитан. — А вы…

Паруса упруго натянулись, выгибаясь, корабль, уже успевший потерять скорость, вновь заскользил вперед. Я почувствовал отчетливое дуновение мыслей Херта.

«Вот бы еще он не начал задавать вопросов, — с тоской думал тот, — цены бы ему не было».

Я молча кивнул и отошел к борту — на горизонте уже появилась едва заметная светлая полоска…

Мастер в тот день проснулся поздно и, щурясь, поднялся наверх, крикнув свободного матроса, чтобы тот поднял ему из-за борта ведро свежей воды. Я дождался, когда маг подойдет, и осведомился приветливо:

— Как спалось?

— Восхитительно, — отозвался тот, подняв голову, чувствуя, как сместились энергетические токи вокруг корабля. Признаться, все это время я совсем не чувствовал действий этого Гаррета, предположив, что его умение основано на рунической магии, сейчас же любой маг мог ощутить кружащее вокруг нас чародейство. — Соскучился по действию?

— Кажется, их ветровой свихнулся, — будничным тоном сообщил я. — С чего бы это?

— Ох, ты опять меня подозреваешь в страшных зверствах? — насмешливо уточнил Мастер. — Думаешь, его там держали прикованным к стене, а воду давали лишь если он верно выполнял свои обязанности?

Мастер вылил в мою сторону столько сарказма, что мне осталось лишь вяло пожать плечами.

— Херт! — грозно позвал маг. — Надо поговорить.

«Ох, — подумал я, — что за игры?»

Капитан нехотя передал штурвал матросу и подошел к нам, в его глазах плескалось беспокойство.

— Что с ветровым? Показывай. Дори Демиан не намерен все время держать ветер, это не его забота.

— Конечно, дори, пойдемте посмотрим, но это не так чтобы приятное зрелище. Гаррет у нас странный малый, но такого с ним еще не случалось.

Херт повел нас в трюм, ниже, еще ниже ватерлинии, где в тусклом свете лампы доски блестели от склизкой влаги, а запах тухлой воды в душном тяжелом воздухе спирал дыхание.

— Сколько их не латай, они дырявые, будто сито, эти корабли, — ворчливо пояснил Херт ни к кому особенно не обращаясь. — Мы промазываем щели, но вода пробирается везде.

Как тут можно жить? Уже через несколько минут я ответил на этот вопрос. Здесь была разгородка и немного приподнятый над плещущейся водой пол, так что образовывался небольшой, похожий на тупик, закрытый закуток. Все стены были исчерчены углем, на полу стояли два фонаря, давая свету. В углу неподвижно сидел полный юноша с бледным, совершенно бескровным лицом. Когда мы вошли, он даже не пошевелился. Невозможная вонь немытого человеческого тела ела глаза.

— Как мертвец, честное слово, — сообщил Херт. — Ночью бормотал, что он видит страшный шторм, через который нет никому ходу, и что этот шторм вот-вот пожрет его душу. А теперь сидит так неподвижно. Я запретил матросам говорить об этом, нам повезло, что знают немногие: дори Демиан очень нас выручил, появившись вовремя. Так лучше, чтобы избежать глупой болтовни. Но что с ним делать, не пойму.

— Аскетично он тут жил, — я осмотрел голые стены, брошенное на доски одеяло, кишащее насекомыми. Мне не хотелось прикасаться к нему и выяснять причины, по которой ветровой тронулся рассудком.

— Думаешь, это может быть водяной змей? — тихо спросил меня Мастер. Я лишь едва заметно пожал плечами: откуда мне знать? С равной долей вероятности этот человек изжил себя сам, тем более что он и раньше был странным.

— Он мог сойти на берег? — зачем-то спросил я.

— Никто его тут не держал, — быстро ответил капитан.

Правда ли это? Мне не хотелось знать, меня внезапно обуяло неприятное отвращение. В конце концов, ветер — не проблема, лишь бы скорее дойти до Тура и вернуться обратно. Нет здесь никаких змеев, они давно ушли, освободив пути, а моряки, подкрепляя свой страх суевериями, все еще не решаются понять этого.

Я вспомнил записи, которые показывала мне Луретта в Серетили. Последние записи капитана о неотвратимости страшной гибели и унынии, сковавшем людей. Я провел все утро на палубе и наблюдал за людьми — в их поведении не было ничего необычного.

— Пусть останется как есть, для нас не проблема поддерживать ветер, — я торопливо развернулся и бежал из удушающе вонючего трюма корабля. Мастер, похоже, был со мной совершенно согласен.

Расцвел десятый день нашего плавания. Продрав глаза и позавтракав, я поднялся к Мастеру на ют. Теперь мы менялись с магом, постоянно поддерживая ветер, подбадривающий Бегущую. В этом не было особого труда, мы могли есть или читать, или говорить, а паруса натужно выгибались, придавая кораблю резвости, но стоило утомленному разуму погрузиться в дрему и отпустить тонкие нити направляющих энергий, как ветер взбрыкивал, либо вырываясь из созданного нами коридора, либо утихал. Само собой вышло, что ночная вахта до рассвета досталась Мастеру, днем же ветер слушался моей руки.

День был погожим, ощущалось, что весна гонит зиму прочь, и утренний воздух быстро разогревался веселыми лучами солнца. К тому же, мы все больше отдалялись от материка, следуя курсом на южные острова, и это тоже давало о себе знать.

— Тебе повезло, Демиан, — приветствовал меня маг. — Попутный ветер достаточно окреп, чтобы твоего вмешательства не требовалось. Но, признаться, мне осточертело это корыто! Я измерил его длину множество раз и знаешь, что получилось? Если мерить большими шагами, то выходит тридцать четыре, если средними — сорок шесть, если малыми…

Маг задумался, взъерошил черные волосы, из которых совсем исчезла седина, потом в раздражении потер шрам под глазом.

— Забыл, — признался он. — Теперь у меня есть занятие на грядущую ночь, если ветер опадет.

Я молча покачал головой, выражая неодобрение дурачеству мага. Мерить корабль шагами — походило на признаки начинающегося сумасшествия, мне одного дурочка под палубой достаточно. Что должно твориться у человека в голове, чтобы довести себя до подобного состояния? Это и есть ученики прославленного Оплота? Драконьи кости, я не хотел встречать учителей, превращающих людей в такое. И не хотел думать, что это могли сделать маги Форта. Лучше вообще об этом не думать, как и раньше считая, что ничего этого нет. В самом деле, не могу же я поспевать везде и за всем приглядывать!

— Моряки не любят загадывать наперед, — этим утром маг был разговорчив, — но я вытряс из Валенсия, когда он прокладывал утренний курс, что если дело и дальше пойдет так, то мы окажемся на Туре на пятнадцатый день.

— Очень обнадеживает, — согласился я, — но строить планы на этот счет и вправду не стоит.

— Чего мне здесь непонятно, Демиан? — задал неожиданный вопрос маг.

Я лишь удивленно посмотрел на Мастера.

— Вода. Дерево. Воздух. Что может быть мне непонятно? Что может мешать или нести угрозу? Нет, Дем, меня не пугают ни шторма, ни штили; мы идем по проложенному курсу, и я в одиночку, так же как и ты, могу довести Бегущую до Тура.

— Немного самонадеянно, не находишь? — скривился я. — Ты можешь не спать и не есть, удерживая нужный ветер, но никто не знает, что может случиться…

— Змей! — пролетел у нас над головой тревожно звенящий мальчишеский голос. Вытянув вперед дрожащую руку, младший юнга указывал с марсовой площадки в сторону горизонта. — По правому борту змей!

— Это научит тебя уму, — проворчал я, не в силах отказать себе в едкости, хотя и прекрасно знал, что мое злословие сейчас в высшей степени неуместно.

Ударил колокол, по палубе заметались матросы, но чуть раньше, чем движение переросло в панику, до нас донесся звучный голос капитана:

— По местам стоять!

«Незаурядный человек все же, наш капитан, — подумал я удовлетворенно. — Именно такой, на которого можно положиться, когда вокруг лишь вода и небо».

Его умение одним окриком остановить любой переполох и направить движение в нужное русло, вызывало уважение. Он всегда оказывался именно там, где необходимо, и умел подмечать даже малозначительные вещи, будь то настроения людей или самого судна. Вот и сейчас, внешне невозмутимый, он поднимался к нам, держа в руках подзорную трубу. Я видел за плечом капитана бледное лицо Алена, тоже спешащего подняться на ют. Лютер Баст взбежал по второй лестнице, и в его движениях было куда больше нервозности, чем в поведении капитана. Судя по всему, Херт был предупрежден Мастером, что встреча с водяным змеем для нас желательна и является, по сути, одной из целей плавания, а вот остальные оказались к этому не готовы, и я все чаще чувствовал на себе взгляды моряков. В них были страх, надежда, ожидание.

— Сможем уйти, дори? — тревожно спросил старпом.

— Трубу? — Соленый невозмутимо протянул мне медный корпус, начищенный прикосновениями рук капитана, но я лишь покачал головой. Сейчас ни мне, ни Мастеру не нужны были увеличительные стекла, чтобы разглядеть змея. Клянусь, никому они бы не понадобились, даже морякам — водяной змей надвигался на нас столь стремительно, что рос на глазах. Его тело вздымалось над волнами четырехметровыми серыми, будто пролеты моста, арками, а голова была опущена в воду и не видна.

Ален подошел и робко спросил, обращаясь то ли к Мастеру, то ли ко мне:

— Водяные змеи, разве это не легенды?

Никто даже не взглянул на глупого юношу, движения приближающейся твари завораживали, подобно змеиному танцу. Я уже различал срывающиеся с его гладких боков водяные потоки, падающие на поверхность воды и искрящиеся в лучах утреннего солнца. Движения существа были столь стремительны и с тем плавны, что за ним вода оставалась практически такой же гладкой, как и раньше.

— Выйди из-под ветра, Херт, — облокотившись локтями о планшир, велел Мастер. Вся его поза выражала равнодушие, но она не могла обмануть меня: я кожей чувствовал внутреннее напряжение мага, и сам был натянут, будто перетруженная воловья жила.

— Дори, ну как же, — растерялся Херт. Я впервые видел его таким потерянным. — Корабль потеряет ход и, если случится надобность, уже не сможет маневрировать.

— Посмотри на него, Соленый, — Мастер мягко качнул головой в сторону приближающейся твари. — Сколько в нем длинны? Два корпуса Бегущей? Больше?

— Примерно так, но ведь не поймешь, он движется, будто болотная сколопендра, — Херт постарался сосредоточиться. Его голос вновь обрел некое подобие уверенности, но это была не та уверенность, которую я ожидал услышать. Это была не вера в магов, готовых защитить всех от надвигающейся опасности, но осознание того, что никому не спастись, и принятие неизбежности смерти.

— Тогда к чему здесь маневры? — уточнил Мастер. — Выводи судно из-под ветра, Херт, у нас есть против змеев оружие. Он.

Маг непринужденно ткнул в меня пальцем. Капитан сглотнул, глянув на меня со смесью первобытного трепета и надежды, и, спустившись вниз, стал раздавать приказания.

— Выходит, южный путь и вправду перекрыт ими, — задумчиво пробормотал Мастер. — А я ведь всерьез хотел верить, как и ты, что виной всему неожиданные течения или штормы. Посмотри, он приметил нас и не колебался ни секунды. Змеи стерегут каждый корабль, хотя в этих водах полно рыбы и крупных млекопитающих, которыми можно утолить голод. Готов поклясться, эти твари — не просто животные. Они сродни водяным драконам и были здесь задолго до нашего появления.

— Здоровый какой, — хмыкнул я. — Плывет так, будто стоит на месте.

— Это оптический эффект, не верь ему ни в чем. Ну, справишься?

Он ждал от меня честного ответа, но я мог лишь пожать плечами. В его интонации я почувствовал куда больше, чем хотел. Мне казалось, что за последнее время Мастер отстранился, что я сам отодвинул его от себя, становясь другим, но теперь маг вновь обращался ко мне как раньше, подбадривая с отеческой теплотой, которой я от него давно не ждал.

— Надеюсь, ты умеешь плавать, — чтобы что-то сказать, заметил я. — Мы идем восьмые сутки, а это значит, что Ночной подоспеет тебе на помощь лишь через пару дней. Продержишься?

— Не шути так, Демиан, — возмутился Мастер.

— Я и не шучу…

— Ты и в самом деле ничего не заметил? — маг нахмурился, будто я неприятно удивил его. — Ты меня поражаешь. Неужели не чувствуешь? Неужели не услышал?

— Что?

Мельком взглянув на меня, Мастер покачал головой.

— Драконы, их нет. Они улетели в горы. Прошлым вечером он пропал из меня, не осталось даже отголоска. Вскоре родится еще один ящер, и об этом знает каждый маг. Это чувство витает в воздухе уже давно. Страсть, ожидание. Драконы захлестывают магов им до самых краев, но не тебя… Признаться, я никогда не верил, что ты столь искусно закрываешь свой разум от Мрака. Мне казалось, ты просто хочешь верить, что принадлежишь самому себе.

— Теперь придется поверить?

— Это — слабость, Демиан, — Мастер злился, ощущая, что я столь сильно отличаюсь от него. Это расширяло пропасть непонимания, которая всегда стояла между нами, но давние связи не давали нам разрушить то, что можно было бы назвать дружбой. — Делая шаг назад, ты упускаешь знания, упускаешь кое-что важное!

— Полно тебе, — тихо пресек я раздражение мага. — Я могу быть полезен в чем-то другом, вот и все. Сейчас мы с тобой в одинаковом положении, ты и я. У тебя есть возможность прочувствовать, каково это, быть не частью, а целым. Быть отсеченным от Истока.

— Ты забываешь, что это — не первый мой подобный опыт, — я чувствовал, что-то не так, но списал возбуждение Мастера на появление водяного змея.

— Тебе это не нравится, верно? — уточнил я.

— Утерять поддержку? — он хмыкнул. — Лишиться живительного источника, который питает меня? Конечно, нет!

— Теперь ко всему прочему придется искать людей для дракона, — проворчал я.

— Одного мы уже нашли, — легкое недоверие сквозило во взгляде Мастера. — Он здесь, на корабле!

«Ален, — подумал я с тревогой. — Вот почему Мастер не оставил его Рынце, опасаясь, что тот будет издеваться над юношей. Держи возможного союзника поближе к себе — это правило я усвоил уже давно. Теперь магу остается лишь быть внимательным к юноше, завоевывая его расположение, и ждать. Вот оно что!»

Я стоял, плотно сжав челюсти.

— К бою товсь, открыть порты правого борта! — донеслось снизу.

— Херт, — не сдержался Мастер. — Ты собрался воевать с ним? Это же не пиратский корабль, чтобы сдобрить его пушечным залпом.

— Дори, вы не правы, пущенное в упор ядро может перебить его пополам…

— Или разозлить, — неожиданно предложил стоявший рядом со мной Ален. Его твердый голос заставил меня обернуться. Лицо юноши было бледным и очень спокойным.

— Ладно, Соленый, твое дело — корабль, — Мастер продолжал переговариваться с капитаном. — Оставь чудовище тем, кто может с ним совладать. Но, конечно, если тебе так спокойнее, пусть зарядят пушки.

— Уже, дори! — казалось, Хертом завладел пьянящий запал предчувствия хорошей драки. Это возбуждение передавалось матросам и уже не имело ничего общего со страхом.

Я торопливо расстегнул пряжки волчьего жилета, снял его и бросил на палубу под фальшборт.

— Он не поднимет головы, но мне нужны его глаза, — быстро заговорил я, понимая, что времени осталось не так уж много. Еще минута, и змей будет здесь, а Бегущая не выдержит его лобовой атаки. Он пройдет сквозь судно с легкостью, с которой стрела пробивает лист лопуха, а корабль, разорванный на части, опустится на волну изломанными досками и вопящими от ужаса телами. Змею останется лишь выловить свою порцию живого мяса и уйти. — Чтобы заговорить, мне нужно заглянуть в него, а для этого придется окунуться.

— Раздевайся, — согласился Мастер, понимая, что к чему. — В воде любой вес лишний, а одежда стесняет движение.

Пока я стягивал сапоги, маг одним движением освободил меня от поясного ремня с тяжелой стальной пряжкой.

— Демиан, — он внезапно взял меня за плечо и заставил посмотреть на него. — Не надо так, — сказал он глухо. — Ты боишься его? Боишься воды?

— Это из прошлого, — нехотя признался я, — Вердли и его ледяные воды стоят у меня перед глазами. Я боюсь, что не выйду на поверхность, не хватит сил. Но это пройдет, когда придет пора действовать.

Он притянул меня к себе, будто обнимая на прощанье, но я ощутил иное — то, что менее всего ожидал почувствовать. Мощный поток энергии коснулся меня, и я с благодарностью принял этот дар силы, совсем забыв о том, из каких источников сейчас черпаю мощь.

— Давай, это важно, чтобы ты не утонул, — сипло сообщил мне Мастер, отстраняясь. Он выглядел утомленным, и я с опозданием осознал, что взял больше, чем было необходимо и чем следовало. Сейчас подле Мастера нет Ночного, чтобы вновь напитать его силой, а это значит, что мне досталось то, что пополнится еще нескоро. — Если что-то пойдет не так, просто убей. Теперь ты справишься.

— Несомненно.

Я чувствовал в себе такую полноту, которой никогда раньше не знал, и отрицать собственное могущество сейчас было все равно, что отворачиваться от жарко пылающего костра. Если это то, что обычно ощущает Мастер — что же, я готов признать себя невежественным глупцом. Отказываясь от подобного, я одеваю шоры, объясняя все гордостью или уверенностью в себе, но на самом деле руководствуюсь страхом разделить свое сознание с драконом.

Нет, лучше сейчас не думать об этом, вот что!

Босой, в простой рубашке и серых штанах, я спустился на главную палубу, замечая, как подобрались матросы. Все они были вооружены: кто сжимал длинный нож, кто опирался на багор. У других были широкие тесаки и тяжелые топоры на длинных рукоятях.

Никто не смотрел на меня, их взгляды были прикованы к змею. Клянусь, они уже забыли о присутствии на борту двух могущественных магов Форта. В мыслях эти бравые парни уже раз за разом обдумывали, что будет делать водяная тварь и как они смогут защититься.

Утратившие ветер паруса были наспех подобраны, корабль полностью потерял ход. Мальчишка юнга было полез вниз с марсовой площадки, но Лютер окрикнул его:

— Марик, сиди там и смотри в оба! Или клянусь, я прикажу подвесить тебя за лодыжку на рее!

Я отстранил рослого моряка, чьего имени не знал и, ухватившись за канаты, встал на планшир. Не было более ни волнения, ни страха. Против ожидания, грозный вид приближающегося чудовища не пугал меня, а дальнейшее развитие событий не заботило. Это был плохой знак, показывающий, что в моей жизни, на самом деле, нет ни цели, ни смысла. В ней нет того, ради чего рождается в теле жажда во что бы то ни стало продолжать жить. Будем считать, что виной тому энергии, которые я с трудом сдерживаю в собственном теле. Это они выжигают меня изнутри, хотя их прикосновение кажется мне лишь блаженным теплом. Избыток силы так же опасен, как ее нехватка.

Вот о чем я думал, делая шаг за борт.