Чужие маски

— Господин прево, у меня будет небольшая просьба. Вы же понимаете, двум женщинам тяжело вести дела в трактире. А вот если бы вы заходили к нам пообедать, да и стражу мы бы с удовольствием кормили... тяжко ведь беднягам весь день на ногах...

— И сколько будет стоить обед?

— Господин прево, для вас, разумеется, бесплатно.

— А для стражи?

— Медяк. Символически, — назвала цену Лиля.

Учитывая, что самый паршивый обед стоит три медяка, цена была — замечательная.

— И чем угощать будете?

— Фирменным блюдом, — Лиля указала на горшочек с пельменями. — Мы его готовить и будем, в основном. Вот такой обед, только настойку подавать не буду. Или — не больше одной рюмки и за счет стражника. Нечего на дежурстве пьянствовать.

— А цех?

— Кузина уже подала заявку, три года только мы это блюдо подаем, а потом и остальные переймут.

Все верно.

Надолго рецепт не утаишь, поэтому на новые рецепты была квота. Изобрел новинку?Три года ей торгуют только в твоем трактире. Потом и в остальных могут. Как раз ты сливочки снимешь, а уж дальше — не мешай и людям богатеть.

— Что ж...

— Господин прево, если вы откажетесь, я пойму. Порекомендуйте мне тогда, пожалуйста, к кому обратиться. Одиноким женщинам в этом мире тяжело без защиты и помощи.

Прево задумался.

С одной стороны — трактиры в его квартале ходят под Кривым Котом. Платят ему малую долю, и живут спокойно.

С другой стороны... кормят вкусно, разговаривают уважительно, да и — не жирно ли Котяре?

Прево о своих людях думать должен, зима на дворе, раз в день их горяченьким покормить — плохо ли? Обед сытный и вкусный, да и сам он... чего ж не зайти?

Медяк — недорого, а для него и вообще бесплатно — понимает баба...

— Давайте договор составим. Буду к вам стражу отправлять, сначала посмотрим, как в моем квартале дела пойдут, а там и дальше видно будет.

Лиля поклонилась.

Уважительно.

Прево ей понравился. Сидит такой мужчина, лет сорока, по здешним меркам еще не старость для мужчины, но уж семья-то в этом возрасте быть должна, а нету. Это точно.

Или там жена вообще — матерное слово без приставки.

Какая нормальная женщина позволит своему мужчине выйти на улицу с неаккуратно подстриженной бородой, в грязном плаще и в камзоле, на рукаве которого есть подозрительное пятно.

Кровь — или кетчуп?

А, тут помидоров не открыли, значит — кровь.Волосы — то, что называют соль с перцем, глаза неожиданно голубые, но усталые...

Ей-ей, даже если бы Лиля шла ругаться — все равно, хо- телось сначала его накормить, а потом уж ругаться.

— Давайте составлять договор, господин прево. Только трактир не мой, он принадлежит Марион Сали, ей и бумаги подписывать. Так не изволите ли вы к нам пожаловать? К примеру, сегодня на ужин?

Прево подумал, что дома его никто не ждет.

Что еды там тоже нет.

И — согласился.

* * *

Арман Пажо готовился к штурму.

А то ж!

Прошлый раз эти бабы его обвели вокруг пальца, напоили, да и выставили... каким образом Арман оказался дома, он не знал. Но грязные локти, колени, пузо — и след от подошвы на тыльной части штанов свидетельствовали, что ему указали направление к дому, а уж добирался он, похоже, сам.

Какова наглость!

Нет бы позвать сыновей! Пусть бы батьку отнесли... или вообще оставить Армана у себя. Он бы мог и в трактире отоспаться! А уж с утра, похмелившись, там и поговорить можно.

А вместо этого — что?

А ничего. Память не сохранила подробностей. Кажется, его пустили, угостили, потом он что-то горячее съел... а потом?

Хоть «бурого медведя» Лиля состряпать и не смогла, но тоже добилась хорошего эффекта. Полученная ей алкогольная смесь крепко била по мозгам, выбивая из них воспоминания начисто. Жаль, что Арман Пажо не собирался сообщить девушке об этой детали.Сходить, что ли?

❖ X ❖

❖ X ❖

к

к

А что!

Сказать, к примеру, что у него застежка с плаща пропала... золотая! С каменьями!

Неважно, что у Армана отродясь такой заколки не было, не стал бы он деньги на ерунду расфуфыкивать, но ведь это уже не его вопрос! Пусть бабы где хотят, там и ищут! А если что — и к прево обратиться можно...

Надо сходить, надо...

Трактир был еще закрыт.

Пажо это не остановило. Он поднялся на крыльцо и заколотил кулаком по двери. Открыла баба... не рыжая, а другая, ее подруга, что ли? Или служанка?

— Добрый день, — Арман решил не начинать с ругательств, лучше сначала по-хорошему. — Нехорошо это, я к вам с добром пришел, как к соседям, а вы! Напоили, какую- то дрянь в настойку подмешали, да и обобрали! Разве ж так дела делаются?

Девчонка отступила на шаг, но вместо разговоров повернулась и позвала:

— Аля!

Рыжуха ждать себя не заставила. Выплыла честь честью на крыльцо, и уперла руки в бока.

— Чего надобно, соседушка?

Пришлось повторять свою жалобу с самого начала, правда, более агрессивно.

Лиля и не подумала хоть шаг сделать.

— Ты, соседушка, к нам с самого начала без застежки явился. Сам о том знаешь. А сейчас пытаешься нас упрекать — нехорошо это!

— Была застежка! А не отдадите — к прево пойду!

Лиля оскалилась. По-доброму так, как голодный крокодил.

— Так чего тянуть, сосед любезный? Бери, да и заходи, прево как раз у нас. '

Такого поворота Арман не ожидал, но прежде, чем он * успел хоть слово сказать, Лиля отступила в сторону, подтолкнула его — и мужчина почти влетел в трактир.

Внутри все было убрано, чисто и красиво. Арман не понял, что именно поменялось, он в этих бабских рюшечках- занавесочках не разбирался, но было красиво. И Марион сидела за столом, угощая дорогого гостя.

Прево Ларус.

Вот уж кого Арман хорошо знал.

Бывало...

Казалось бы — что такого, если мужчина примет на грудь пару кубков вина?

Ну, и побуянит чуток?

Бывает...

Зачем же сразу руки крутить, ногами бить, к квартальному тащить, да еще и штрафовать? Очень обидно такое отношение...

Последний раз прево вообще Арману пообещал, что если тот еще раз попадется — пусть на себя пеняет. ■ Прево его в колодках выставит на сутки!

Никакого уважения к гражданам! А ведь он не отребье какое, он — мясник, и лавка у него своя...

— Э... кха!

Мужчина прокашлялся.

Ноль реакции.

— Добрый вечер.

Прево соизволил повернуться.

— Арман Пажо? Добрый вечер. Какими судьбами? Пришел соседкам мясо предложить? По-соседски?

-Я...Э...

— Соседушка говорит, что когда последний раз был здесь, да напился в свинью, у него застежка для плащапропала. Золотая, с каменьями, — голосом пай-девочки поведала Лиля.

Прево от души расхохотался.

— Чего у него пропало?

— 3-застежка! — Арман словно даже ростом меньше стал. Нет, не везло ему в этом трактире.

— И откуда у тебя такое добро? Спер у кого?

Арман прокашлялся. Вот уж не такого оборота он ожидал.

— Очень мне ваши слова обидны! Прево Ларус, вы меня не первый год знаете!

— Вот именно! Знаю! Как выпивоху, нарушителя и торговца тухлятиной.

-Я?!

— А кто у вдовы шорника павшую лошадь купил? Для личного пользования, не иначе?

Лиля подняла руку к горлу.

Не то, чтобы она была особо брезглива, и конскую колбасу она тоже употребляла, бывало. Но... неприятно. Если лошадь сама околела...

Фу!

Арман забормотал, что не было там никакой лошади, и он тут ни при чем, и вообще, но прево ему спуску решил не давать.

— Ну-ка разворачивайся и дуй отсюда. Я в приятной компании ужинаю, и тебя слушать не желаю. Застежка попала — приноси жалобу по всей форме да не забудь рассказать, откуда она взялась. Чтобы мы проверить могли. Понял?

— Да, господин прево.

— А раз понял, так и свободен. Я тебя не задерживаю.

Арман Пажо развернулся и отправился восвояси, несолоно хлебавши.

Лиля улыбнулась — и направилась на кухню.

Там, в печи, поспевали пироги по маминому рецепту. С рыбкой, расстегайчики...Замечательная штука, если кто понимает.

Надо и угостить, и с собой мужчине дать. Сразу видно, тоскует человек.

❖ ❖ *

Проводив прево, Марион посмотрела на Лилиан.

— Все так?

— Конечно.

— Алия, а мы не разоримся? Стражу, считай, даром кормить?

— Не разоримся. Заложим в цену для других клиентов, да и раньше твой муж платил за защиту кому-то с городского дна, а сейчас мы сэкономим на этом.

— А если придут?

— Развернутся и пойдут, куда скажем. Ежели у нас стража будет столоваться, хотя бы по разу в день, то здесь и буянить поостерегутся. Пойдет «чистая» публика, а это — доход.

Марион кивнула.

Ей такие высокие материи были недоступны. Она всю жизнь прожила замужем. За Мужем.

За человеком, который принимал решения говорил ей, что делать, куда идти, который заботился, любил, ценил, защищал...

Сейчас вожжи подхватила Лиля. Марион с радостью отдала их, и вздохнула с облегчением. На инстинктах, она понимала, что Лиля ей зла не желает. А если так...

Пусть делает.

Марион соглашалась на все, да и дело было привычное. Трактир держать и обихаживать.

Она привыкла, дело, вроде спорилось, дети выздоравливали, Аля их чем-то растирала, заставляла пить травяные настойки, рассказывала сказки...

Лицензию получили. Рецепты зарегистрировали...

Теперь бы еще не прогореть...

Страшно. Но двигаться — надо.❖ >!< *

Трактир «Рыжий ежик» открывал свои двери.

О чем позаботилась Лиля — так это о рекламе. Она не размещала билборды и не давала объявлений в газеты — до таких высот оставались годы и века.

Вместо этого она прошлась по рынкам.

Там слово, здесь полслова...

Выдала немного мелочи уличным мальчишкам, подбросила денег подмастерьям...

Известно же, что самые достоверные сведения нам дает агентство ОБС¹⁰.

Там скажет служанка, здесь торговка...

И все равно Лиля волновалась.

Но вот горшочки томятся в печи, она проверяет лепешки — не пересушить бы, в деревянных кадушках ждут своего часа соленья-варенья...

Первым клиентом, шагнувшим через порот трактира, стал прево.

— Доброго дня, хозяюшки. Угощайте, что ж...

Марион улыбнулась — и захлопотала вокруг мужчины.

Стражники тоже уселись за столы, получили свои порции, и принялись уплетать.

Атам постепенно и еще народ подтянулся.

Пришли несколько наемников, зашли те же подмастерья, появились три господина в возрасте — по виду из купцов, зашли еще два наемника-

Лари и Лилиан с ног сбивались, да и Марион не отставала. Фиона — и та помогала, насколько могла. И народ... одобрил?

Безусловно!

К концу дня, когда трактир закрыли, Марион пересчитала выручку, и подняла на Лилиан удивленные глаза.

— Алия... тут как у мужа, в лучшие дни.— Вот и замечательно. Давайте тут все отмывать, а завтра опять с утра за готовку.

— А вам деньги?

Лиля помотала головой.

— Марион, деньги будут у тебя. Мне они не нужны... пока. Да и Лари тоже — нам некуда их тратить. Вот рожать буду — попрошу на пеленки.

— Зачем же просить? — не поняла Марион. — На чердаке колыбелька есть, и пеленок у меня много, и одежда какая-никакая для детей — все тебе отдам. Пользуйся.

Лиля благодарно улыбнулась.

— Спасибо.

И пошла заливать водой грязную посуду. Отмывать будем завтра с утра.

Выливая ковш кипятка в чан, Лиля прислушалась к себе.

Как там малыш?

Малыш толкнулся пяткой.

Нормально я, нормально. Но ты, мама, все равно не наглей и не сильно перетруждайся.

Лиля погладила ребенка сквозь тонкую перегородку живота.

— Справимся, детка. Мы обязательно справимся и вернемся домой.

И ребенок отозвался еще одним толчком.

Ты что, мама? Я и так в это верю, меня убеждать не нужно!

* * ❖

Его величество Энтор был в гневе и ярости. Придворных он из тронного зала уже выгнал, лакеи мудро удрали сами, и предусмотрительно закрыли за собой двери. А Энтор швырнул в угол короной, так, что та загремела по мраморным плитам не хуже, чем консервная банка по асфальту. В гневе перевернул роскошные рыцарские доспехи своего деда, турнирные, позолоченные, которые стоялив углу, попинал их ногами, отшиб палец о рога на турнирном шлеме, грязно выругался — и наконец, уселся на подоконник, чего вообще-то короли не делают.

Или — делают, когда никто не видит.

В самом деле, что это за король, если он даже на подоконнике посидеть спокойно не может?

А гнев душил, а ярости билась в виски, накатывала тяжелыми волнами, стискивала сердце, не давала нормально дышать... отдавалась на языке острым привкусом чужой крови и боли.

И было отчего беситься.

Просто представьте — у вас есть Замысел.

Великий и нужный для страны, это же Ваш Замысел!

Замысел, который должен принести вам много денег. И который даже практически осуществился.

Но — потом что-то случается!

Камешек в колесе, и колесница вылетает на обочину.

Почему?! Что происходит?

Его величество получил письмо от Лофрейна, он получил письмо из посольства в Ативерне, все в порядке, графиню схватили, погрузили на борт судна, судно идет уже вдоль берега Авестера — и вдруг пропадает!

Словно и не было!

Как корова языком слизнула! Хотя короли такие простонародные выражения и не употребляют. Хорошо, это была не корона, а геральдическая химера.

А корабля все равно — нет!

Нет в порту, нет в море, о чем доносят господа с Лориса. И не врут, в это Энтор верил свято. Пиратам нужна эта бузу. Ему нужны пираты для оживления торговли, а пиратам нужно единственное место, откуда их не гонят грязной тряпкой. Вымрут они без Лориса, а живут они на своем острове благодаря Энтору. Пиратством столькопродуктов не захватишь, сколько им надо, торговать приходится.

Вот и держится равновесие. Энтор ставит цены хоть • и выше остальных, но не настолько, чтобы пираты махнули рукой на договора и принялись нападать на его корабли.

А пираты служат сторожевыми... собаками?

Нет, скорее, сторожевыми гадами на подходах к его землям. Собаки все же преданные, а эти твари...

Укусят, только дай волю!

Мрази и сволочь, дрянь помоечная, твари пиратские — презирал Энтор своих союзников вполне искренне, но внешне ничего не показывал.

Нет, пираты не врут, он был уверен. Даже скрысятни- чай кто-то один добычу, его остальные не поймут, и рано или поздно информация просочится.

А куда тогда делась «Танцующая русалка»?

И куда делись его люди?

И... они мертвы — или нет?

Энтор отлично знал, что в море возможно всякое. Были легенды и о Морском Змее, и о Великом Водовороте, и о корабле-призраке, который проходит сквозь суда и забирает души моряков, и о русалках...

Корабли — пропадали.

Люди пропадали.

Но это — лучший вариант. Когда все исчезли — и не доставайся ты никому! Может, оно и неплохо!

А если не исчезли?

Если сейчас «Русалка» у тех, кто может получить информацию и применить ее?

Конечно, Энтор от всего отопрется. И доказать ничего не получится. Но в том-то и пакость, что никому те доказательства НЕ НУЖНЫ!

В политике такого уровня всем плевать на дедукцию!

Доказательства?Четкое знание, кому выгодно, плюс свидетельские показания. И пусть свидетелей нельзя тащить в суд, да и не будет того суда.

Но...

Ативерна.

Уэльстер.

Вирма.

Ханганат.

Если эти четыре государства ополчатся на Авестер, Эн- тору придется солоно. И даже очень горько. И морские пути перекроют, и многие поставки урежут, и пошлины поднимут... а злые купцы на всякое способны.

А если он ошибается?

Если лежит себе корабль где-то на дне морском и рыбки матросов кушают?

Хорошо бы...

И графиню... Лофрейн? Этого жалко, из красивого щенка могла вырасти грозная псина. Но — собак много, найдем новых! Может, и не стоило ввязываться в аферу, но так все заманчиво выглядело...

Побег графини с любовником, пощечина Ативерне, а заодно некая практическая польза, потом много-много дипломатии, еще пара пощечин Ативерне и мальчишке Ричарду... жаль, Эдоард подох, но туда ему и дорога! Да, на бумаге все было красиво. А как дошло до реального воплощения...

Никому нельзя доверять! Просто — никому! Никто не способен правильно претворить его гениальные идеи в жизнь... сначала сопляк не смог соблазнить графиню... болван!

Все бабы — шлюхи, сначала ломаются, а потом еще и сами просят. А он чего-то ходил вокруг да около... надо было кого другого взять, этого придворные девки избаловали дальше некуда! Привык, что шлюхи за ним бегают, вот и не справился с задачей!

Вот окажись там Энтор, он бы точно обаял графиню Иртон. Дело-то несложное!Потом это похищение... вроде как прошло гладко, но посол пишет, что им заинтересовались.

Ричард прямым текстом высказал, что знает виновных, и отвечать за наглость придется. А идиот-посол не смог отболтаться!

Хотя что ему стоило?

Доказательств не было, только подозрения... проник там кто-то к нему в спальню... болван!

Вот Энтор не сомневался в себе! Он бы и пытки выдержал! Определенно! А эти...

Никакой стойкости!

Вообще никакой!

А вот что ему теперь делать?

Чего ждать?

Хотя ответ так и так был прост. Не надо ничего ни ждать, ни делать, все равно от его величества Энтора здесь и сейчас ничего не зависит!

Вообще ничего.

Он может только сидеть и ждать. Ну и агентуру свою напрягать, чтобы ловили малейшие слухи, крохотные жесты, шепотки — да все! Все, что только могут!

Ловили, доносили...

Но чего не любил Энтор — так это терпеливо ждать.

Вот и бесился его величество, вот и летела в угол тронного зала корона, вот и пинались ногами рыцарские доспехи...

А ждать все равно придется. Хоть каких-то вестей.

Бирма, земли клана Хардринг

— «Танцующая русалка», значит. Джок Арран, значит...

Олав Хардринг смотрел с таким выражением лица, что Джок чуть палубу не испачкал.

И было от чего.Стоит этакий кошмар, выше самого Джока малым не на две головы, в два раза шире в плечах, улыбается, кровожадно...

А топор?

Да там как посмотришь... таким вековые сосны с одного удара валить!

Жуть — жуткая!

Кошмар кошмарный!

Джок в него мог, как в зеркало смотреться. Поясное. Высотой по пояс...

И чувствуется — это не просто так, это рабочий топор, это оружие, которое регулярно пробует кровь врага. Так что Джок даже немного зауважал себя, когда промямлил... ну, почти внятно спросил:

— Господин, вы — глава клана?

— Бери выше, — не без удовольствия усмехнулся Олав. — Глава Совета Кланов Бирмы.

И довольно погладил медальон на груди.

Это был их с Браном первый шаг. Сразу короноваться? Могут и не понять, и не признать. А вот вести дела, как глава Совета Кланов — так, для начала, это неплохой старт. Лет через десять, когда все привыкнут, и когда на счету Олава будет не одна сытая зима, можно и следующий шаг попробовать. К примеру, передать власть сыну.

Или — короноваться...

Это — потом. А сейчас Олаву было важно другое. Если это — тот корабль, на котором увезли графиню Иртон, считай, он получает преимущество на переговорах с ативерн- цами. Ричард — умный юноша и благодарный. Он оценит...

Поэтому, он перевел тяжелый взгляд на Джока, положил ему руку на плечо, едва не вогнав бедолагу в палубу, и тихо, но отчетливо произнес:

— Рассказывай.Джок сглотнул — и заговорил. Быстро, даже сбивчиво, торопясь рассказать все, прежде, чем Олав действительно разгневается. А то ведь костей не соберешь!

❖ >:< ❖

Спустя два часа Олаф Хардринг сидел за столом и писал письмо.

Хотя... вот топор в его руке смотрелся совершенно органично.

А дорогое золотое перо из Ативерны почти в руке и не виднелось. Но удобное!

На листе сами собой возникали строчки.

Ваше величество.

Волей судьбы, я могу оказать вам небольшую любезность.

В мои руки попал корабль «Танцующая русалка», который принимал самое деятельное участие в похищении ее сиятельства Лилиан Иртон...

Любезность. Не услугу.

Бирмане не прислуживают. Они служат, но об этом речь пока не идет. Да и потом не хотелось бы, Олав хотел сохранить свободу для Бирмы.

Он отправит корабль и свое письмо — Ричарду. И пусть его величество разбирается дальше.

А еще Олав написал, что полсотни кораблей с командами в любой момент будут в распоряжении соседа. Только намекни.

Олав не любил Лорис. И не отказался бы пощипать его, прикрываясь флагом Ативерны. А что Ричард захочет рискнуть...

Захочет.

Авестер, Берма

Авестер, Берма

445

445

444

444

Его величество не из тех, кто утрется и спустит обиду. Да и нельзя ему.

Он только что на трон сел, его каждый на прочность проверить захочет... чем Энтор думал?

Хотя он не думал. Он просто не понял, с кем имеет дело. Видел другого Ричарда: блестящего придворного, танцора, дамского угодника, в чем-то шалопая... Никто не •' объяснил королю Авестера, что это лишь маска. Или даже не так...

Не маска — игру легко разоблачить.

Это та частица Ричарда, которой он практически никогда не дает воли. Легкомысленная, вольная, шальная... сейчас она похоронена под коркой льда, равно как и та часть души Ричарда, которая отвечает за любовь. На свет явился король.

А Энтор попал как кур в ощип. Ох, попал...

И поделом ему.

Олав запечатал письмо своей печатью, и погладил медальон.

Глава Совета Кланов!

Как же приятно...

И взялся за письмо Брану. Гардрену обязательно отписать надо. Авось, посоветует еще чего... он там ближе, ему виднее. Хорошо, когда все так складывается...

Удачно.

Только вот где же графиня?

— Алия, смотри!

— Куда еще смотреть?

Лиля металась между пельменями и печеньем. Первые подходили, но ведь и второе тоже, а промахаешь ушами — либо плюшки пересохнут, либо печенье не укусишь...

— Я послежу. А тебе надо бы в зал.

— Зачем? — Лиля решила все-таки посмотреть на Марион и даже удивилась.

— Там...

"Лицо у Марион было белое. И губа прикушена чуть не до крови — она чего-то сильно боялась.

— Что случилось, Марион?

— Пришел... Кривой Кот!

Лиля подошла к двери кухни и выглянула в зал. Благо, Ром все устроил так, что можно было наблюдать за посетителями, не показываясь им на глаза.

— Та-ак...

Таверна работала уже почти месяц. И надо сказать — процветала.

Пельмени пошли «на ура».

Началось со стражи, и таверна мигом стала пользоваться успехом, как место, где НЕ БУЯНЯТ!

И не напиваются, кстати говоря. Настойки-то подавали, но напиться под пельмени еще суметь надо. Пища сытная, горячая, да еще с соусами, так что алкоголь брал героев далеко не сразу. Уже успевали и расплатиться и уйти. А тех, кто все же пытался побуянить, успокаивали стражники.

Оценив пользу, в таверну потянулись купцы.

Хорошее место — посидеть, поговорить, да и покушать — хорошо покушать, плотно. А то в иных тавернах деньги сдерут, а из еды — два ломтика мяса подадут. А то и таракана можно обнаружить в супе...

А здесь чисто, спокойно, тихо, подают все с улыбкой, да и то сказать — вдове с сиротами помочь — дело крайне богоугодное. Альдонай такое одобрит...

Этот слух тоже запустила Лиля.

А что?

В храм ходим?

Альдонаю жертвуем?А ведь он говорил помогать вдовам и сиротам... оно понятно, не ходить же по городу и не спрашивать, кто тут нуждается! И нищим подавать как-то... купец-то знает, что половина из них далеко не нищая и не бедная, а то и больше.

Недостойно это.

А вот прийти, пообедать, заплатить деньги — и пойти восвояси...

Несложно?

А на душе гладко так, словно медом по ней помазали.

Хорошее дело делаешь, сиротам помогаешь! Без тебя они, может, и вовсе бы по миру пошли, а вот ты — помог. Приятно это! И благодетелем себя чувствуешь, кормильцем, спасителем...

У стражи спросом стали пользоваться гамбургеры, которые Лиля назвала так на чистой ностальгии. Эх, где теперь те Макдональдсы!

Булочки оказались очень удобными, разве что салфеток не было, а потому заворачивать их пришлось в широкие листья салата. Но так и лучше.

Скушал вкусняшку?

Можешь и обертку догрызть.

Петрушку Лиля туда вкладывала, кстати, в обязательном порядке. Вместо помидоров, которые еще не завезли. Пусть жуют, с ними хоть общаться станет приятнее. Она все запахи изо рта отлично отшибает, да и полезна.

Насчет «хот-догов» Лиля тоже подумывала, но там получится чуток дороже. Котлеты-то можно лепить вместе с пельменями, а вот сосиски самим набивать некогда, надо готовые брать.

И надо еще пиццу осваивать. Или пироги с рыбкой, по- осетински. С мясом...

Планов было — громадье.Деньги... нельзя сказать, что они текли рекой или просто — были. Их приходилось вкладывать и очень много. В ремонт трактира.

В заказ продуктов.

Зимняя одежда, кое-какие травы... Лиля еще и к родам готовилась, основательно так. Приданое для малыша шила....

И тут является какая-то помоечная кошка! И пытается ей все испортить! Да она сейчас Кривого Кота переименует в Слепого. Или — безногого.

— Пригляди за всем, — Лиля покинула кухню на Марион, посмотрелась в зеркало, и выплыла в общий зал.

* * *

Кривой Кот сидел за центральным столом, аж на восемь персон, и всем видом показывал, что он тут — человек уважаемый.

Самый дорогой заказ, выдержанное вино, позы, костюмы...

А все равно, хоть ты их трижды бархатом оберни, а на лбу написано: «вор». Как раньше клеймили подобную публику, так и видно.

Вот видно — и все тут!

Или это Лиля пристрастна?

Графиня Иртон не стала разбираться, а подхватила поднос — и кивнула Лари.

— За мной! И ничего не бояться. Оставляешь еду и уходишь.

— Х-хорошо.

За этот месяц Лари отъелась, освоилась и перестала напоминать замученную тень самой себя. Но все же — преступники?

Страшно...А вот Лиля не боялась. Сколько она таких в анатомичке повидала! В морге...

Дело-то житейское, от преступной деятельности до морга рукой подать, а там и студенты-медики свое получат. Внутренние органы, навыки работы...

Так что женщина спокойно прошла к столику, и улыбаясь, принялась расставлять горшочки и плошки.

Лари продолжила вслед за ней, а когда дошли до Кота, запястье Лилиан стиснули холодные пальцы.

— Девушка, хозяйку позови.

— Руку, любезнейший, уберите, — мурлыкнула Лиля в тон собеседнику.

Есть такое у преступников. Классика жанра. Крутятся враги под стенами города, орут: «эй там, рюсски, выходи, сдавайся!!!», а русские смотрят сверху и тяжко вздыхают: «опять нам хоронить... что ж они все шляются-то?!! Хоть бы с лопатами приходили!».

В данный момент решался вопрос, у кого крепче нервы.

Кот, естественно, запястье не отпустил. Только сжал крепче.

— Позови хозяйку. Не поняла?

— Лари, — тихо позвала Лиля. — Ты все сделала?

- Д-да...

— Отлично. Составь с моего подноса горшочки.

-А...

— Давай, быстренько. Видишь, у меня рука занята, я его по назначению применить не могу.

— По назначению? — заинтересовался Кот.

— Конечно, — в тон ему удивилась Лиля. — Вот сейчас подруга все на стол составит, — Лари, кстати, так и поступила, — И я вас этим подносом по голове огрею. А то свой труд мне жалко, и пол пачкать неохота. Вот и терплю...

Кот невольно фыркнул.

Наглость?Э, нет. Видел он и наглость и хамство... женщина даже не думала бояться. И спокойно сообщала о своих дальнейших действиях.

Не боитесь, что отвечу?

Лиля кивнула на поднос Лари.

— Дай мужчине, пусть взвесит в руке.

Поднос был не алюминиевый. Ром заказал деревянные, надежные, не вдруг и разобьешь...

Лари послушно протянула поднос. Кот отпустил руку Лилиан, взвесил поднос на руке...

— И хватило бы решимости?

— Лари, иди, детка. У нас еще гости...

Лари послушно ушла, а Лиля посмотрела Коту в глаза. Глаз.

Один.

Карий и достаточно наглый.

— Я бы вас ударила вот сюда, — кончиком пальца Лиля обвела выбранную зону прямо на лице у Кота. И попробовала бы сломать нос.

— А ребят не боишься?

— Пуганная, — отрезала Лиля.

Что было чистой правдой. Вот когда недоброй память волк на них выскочил или когда бандиты напали...

Вот тут Лилиан боялась. А какой-то кошки с помойки... Понятно, что он может быть опасен. Но терпеть его и бояться?

Вот еще не хватало! Только прогнись один раз перед такими, потом всю жизнь спины не разогнешь!

— Ишь ты... ну, присядь с нами, пуганая.

Лиля покачала головой.

— Давайте лучше я вас приглашу в гости? Вы со мной поговорить хотите — ну так лучше не на людях.

— Не боишься?

— Вас — или ребят?Кот смотрел угрожающе, но Лиля не боялась. Не привыкла она бояться, и это чувствовалось. Так что мужчина медленно кивнул.

— Хорошо. Сегодня вечером в гости ждите, как трактир закроется.

— Приходите. Угостим на славу, — пообещала Лиля. И отправилась на кухню, чтобы обнаружить безнадежно пересушенное печенье.

Что ж.

Народная фантазия и не с таким справлялась — не пропадать же добру? Тем более, кота в гости ждем... как тут не уважить человека?

И Лиля, насвистывая детскую печенку про кота Леопольда, принялась за дело.

— Алия, ты не боишься? — Марион какое-то время наблюдала за ее сиятельством, а потом поняла, что ничего интересного не увидит.

— Нет, не боюсь.

— Амы...

— Марион, успокойся. Я договорюсь с Котом. Мне еще рожать, так что мне лишнего беспокойства не надо, — поморщилась Лиля.

Марион вздохнула — и согласилась. А что ей еще оставалось делать? Только верить подруге. Пока она ведь не ошибалась. И потом не ошибется, правда? Правда же?

« « ❖

Одноглазый, Кот постучал в трактир тем же вечером. Не один, естественно.

Десяток адъютантов пожаловал с ним, но тут уж Лилиан не церемонилась.

— Располагайтесь, господа.

Бандитам были выделены три столика, на которые Лари принесла и выпивку, и закуску. А Кота посадили отдельно.Лиля проследила за сервировкой стола, и присела рядом с ним.

— Вечер добрый, господин Кот. Простите, имени вашего не знаю.

— Котом и зови, не обидно, — хмыкнул покровитель всея квартала. — А ты — Алия. Правильно?

— Правильно.

— А по фамилии как?

— Веска, — Лиля даже плечами пожала. Он что думал — она не спросит, как девичья фамилия Марион. — Аля Веска.

— Ну, со знакомством, Аля. Муж-то твой где? Или так — ветром нагуляла?

Лиля пожала плечами.

— Мужа нет рядом. А я выживаю, как могу.

— Вот оно как... жить, значит, хочешь.

— И хорошо жить, — до какого-то предела Лиля настроена была соглашаться. Но — только до какого-то.

— А платить мне не хочешь.

— Не могу, — спокойно пояснила Лиля. — Мы только начинаем работать, если сейчас и стражу кормить буду почти себе в убыток, и вам платить — по миру пойдем.

— Вы и так пойдете. Если трактирчик ваш заполыхает с четырех сторон.

— Не пойдем, — парировала Лиля. — Выскочить не успеем.

— Может, и не успеете. Смотря, до чего договоримся.

— Смотря, что вам нужно, — парировала Лиля, — у нас двое детей есть, третий на подходе, вот уж велик героизм! С бабами да детьми воевать! Весь квартал ухохочется, а то и весь город! Сам Кот — беременную женщину одолел. Следующий противник, надо полагать, грудной младенец?

— Уж больно ты языката, — нахмурился Кот.

Лиля развела руками, не слишком усердствуя. Беременность же... бюст у нее опять расти начал. Хоть платьеи расставляли, а все равно тесновато, лопнет еще, потом собирай богатство!

— С волками жить — по волчьи выть.

— Хм. Хорошо сказано.

Лиле захотелось добавить, что с кошаками — мяукать по-кошачьи, но пришлось промолчать. И вместо этого...

— Сколько вы хотите с нас получить?

— Два золотых в месяц мне платят. На моей земле стоите...

— А я думала — на королевской, — парировала Лиля. — Ладно... пока мы платить не сможем.

— Могу в долг дать.

— А потом трактир на себя переписать? Небось, процент будет такой, что проще себя запродать, да процент на процент... угадала?

Судя по нахмуренному Коту — угадала.

— И что ты предлагаешь?

Кот дураком не был. Но тоже понимал, когда надо остановиться.

Может, раньше бы надавить и получилось. А сейчас наглая баба в своем трактире всю стражу, считай, прикормила. Попробуй, тронь ее — так из принципа тебя под землей найдут и обратно закопают!

Но и спускать такое...

Нет, никак нельзя.

Проблема?

Для Кота — да. Причем не имеющая решения. Но это для Кота. Не д^я Лилиан Иртон.

— Можем иначе заплатить.

— И как же?

— О деньгах поговорим потом, когда мы сможем их платить. А пока... работа у вас опасная, нервная. А свои докторусы есть?

Попала не в бровь, а в глаз.Отсутствующий.

Кот скривился, ругнулся — и едва не извинился. Лиля смотрела с таким укором...

• Нет, а вы как хотите?

Да, средние века. И матом иногда здесь не ругаются, а разговаривают, вообще, если бы Вальтер Скотт написал своего Айвенго, соблюдая историческую достоверность...

Ах, если бы!

Правы был Марк Твен и его Янки, полностью правы. Первое время Лилю спасало только ее гарнизонное прошлое. Не слышали местные граждане прапорщика Сидоренко! Вот кто на матерном языке смог бы арии петь!

Но дело-то не в прапорщике! Здесь — дети! И если кто думает, что они не подслушивают...

Еще как подслушивают! Вон, глазенки поблескивают! Хоть и прячутся за перилами лестницы, паршивцы... выпорю!

Нет!

Надо сказать Марион — ее дети, ей и пороть!

И нечего тут женщин смущать, а мелких матерщине обучать!

— Я так понимаю, докторусов у вас нет. А травницы?

— За лечение наших людей тоже положено, — хмыкнул Кот.

— А за обучение? Лекарскому делу?

— А ты лекарь?

— Мать у меня была травницей. И докторусу помогала, — Лиля решила, что можно и так сказать. И травницей мать была, и на операциях могла ассистировать... чего не бывало в девяностые!

— И ты умеешь?

— Умею.

— Хм... тогда пошли.

— Далеко? — Лиля подниматься и не думала.— Человечка у нас одного ранили. Посмотришь.

— Куда ранили?

— В руку.

— Тогда пусть идет сюда, — отмахнулась Лиля. — Еще я по вашим дырам и норам не ходила.

Кот с сомнением поглядел на женщина. Лиля покачала головой.

— Мы все у вас на глазах. Пошлите человека, да и пусть сбегает, приведет вашего больного. Чем болезнь-то причинили?

— Собачьими зубами.

Лиля скрипнула своими зубами.

— Паршиво. Ладно, пусть приходит, посмотрим...

Кот подозвал одного из своих людей, отдал короткий приказ — и опять сосредоточился на Лиле.

— Допустим, ты и правда что-то знаешь. И что? Лечить наших людей будешь?

— Нет. У меня ребенок, я скоро не смогу лечить. А вот рассказать и научить... наверняка пара-тройка парнишек у вас есть.

— Кто мне мешает их и так к докторусам пристроить?

Лиля ядовито ухмыльнулась.

— К травницам, разве что. И то — возьмут ли?

Мужчина зло посмотрел на женщину, но спорить не стал. И Кот, и Лиля отлично знали эти истины. Правда, Кот — по жизненному опыту, а Лиля от Ганца Тримейна, но это уже детали.^

Есть те, кто охраняет закон.

Есть те, кто его нарушает.

Первых лечат. Даже подряд есть у городских доктору- сов. Выбираются четверо — и по три месяца в году работают, обслуживая стражников. Лечат раненых, больных, а за это им приплачивают из городской казны. И травы им отпускают по сниженной цене — казна доплачивает. Так что докторусы не против.

И практика хорошая, и учеников натаскать можно, и знакомства завести. А что по деньгам не столь щедро...

Бывает.

А вот преступникам приходится куда как хуже.

Если докторуса поймали за оказанием помощи преступникам, на него наложат большой штраф. Сто раз пожалеет, что попался.

По самому больному месту бьют, по кошельку!

Могут и посадить, могут и казнить — по-разному бывает. Поэтому Лиля не хотела рисковать. Мало ли что?

Но и предложить ей больше было нечего.

Нарываться?

Можно, но ведь и правда подпалят! Очень эти бандиты чувствительны к своему статусу... недаром классический вопрос по пьянке: «ты меня уважаешь?»

И поди, не уважь!

Разговор временно прервался, потому что в таверну ввели под руки человека, закутанного в плащ.

Невысокого, щуплого, судя по всему, и изрядно пошатывающегося.

— Мы его уже докторусу показывали, сказал — руку отнимать надо. Но Ловкач без руки жить не хочет, — пояснил Кот.— Так что...

Лиля уже не слушала.

— Давайте его к свету. Да окна занавесьте, как следует, чтобы и щелочки не было! Лари! Живо горячей воды! Марион! Чистые тряпки! Да те, которые я сложила и воском залила! А не абы что!

Кое-что Лиля уже успела сделать, памятуя, что в доме дети.

Что сделает любой медик после переезда?

Соберет аптечку.— Кладите на стол, вот так... да уберите вы эту тряпку к Альдонаю!

Лиля наклонилась над мужчиной — и сноровисто принялась разматывать грязную повязку. Заскорузлую, в крови...

— Мать-мать-мать...

Кот уважительно присвистнул.

М-да. И это на него косились за грубое слово? Какие сочетания! Какие выражения в адрес сделанного осьминогом головоногого недоумка, который не промыл рану, причиненную близким родственником служебной собаки, зачатым противоестественным образом...

Ругалась Лиля на редкость зло, понимая, что легко не будет. А потом и ругаться не захотелось. С-собаки!

Раны от собачьих зубов бывают колотые или рваные. Колотые — вглубь, равные — считай, шкуру содрали. Но тут зубы еще и кости руки перебили...

Открытый перелом, рваная рана, и все это замотано тряпкой...

— Когда случилось?

— Вчера ночью...

Лиля выматерилась уж вовсе безнадежно.

— Руку соберу, сложу, но сразу говорю — если гниль пойдет, жить он не будет.

— Ты пробуй, дочка, — прохрипел со стола раненый. — Если руку отнимут, я все равно не жилец. А так...

На вид ему было лет сорок — сорок пять. Седая бородка, жидкие волосы, усталые карие глаза...

— Крепленое вино есть?

— Есть, — откликнулась Марион. — Принести?

— Бутылку. Лучше — две.

Лиля вымыла себе руки, вторую бутылку протянула мужчине.

— Пейте. Чтобы отключиться... больно будет.— Потерплю.

— Не вытерпите. Пейте!

— Пей, — вмешался Кот. — Мое слово, руку не отнимут!

— И мое, — огрызнулась Лиля. — Я сказала!

На нее посмотрели с недоверием, но потом мужчина вздохнул — и присосался к бутылке. Пил жадно, некрасиво, большими глотками, проливал на грудь...

Брезгливости Лиля не испытывала. Это — ее пациент. На этом слове брезгливость у врача заканчивается, и начинается работа. Понадобится — она в дерьмо по уши залезет... хотя это лучше после родов.

Лиля бросила в бутылку нитки и иголки, порадовалась, что Лофрейн обеспечил ее шелковыми нитями и тонкими иглами, и принялась обрабатывать операционное поле.

— Выстругайте мне две дощечки. Вот такого размера и формы. А лучше — четыре. И гладенькие, — попросила она, не отвлекаясь от раны. И потянулась за бутылкой.

А что делать, если лучше перегонки под рукой ничего нет? Водкой залить, авось и выживет...

Итак, промыть рану, очистить, где можно — ушить сосуды, где нельзя — иссекаем разлохмаченные, иначе и не скажешь, ткани и ушиваем... он что — крокодилу на зуб попался?

Надо будет потом поинтересоваться...

Но — да.

Такого здесь не делают. Это другая школа нужна, совсем другая.

Лиля уверенно собрала кость, понадеялась, что нервы еще живы, наложила лубок, как могла, ушила рану, вывела дренаж... и спустя три часа буквально растеклась по полу.

Кот уже давно над душой не стоял.

Сидел, жевал что-то...Его люди тоже... один стоял рядом и подавал, что надо, остальные поняли, что работает специалист, и не стали нарываться. Потому как посылала Лиля далеко и виртуозно.

458

458

459

459

В пациента еще два раза пришлось вливать крепкое вино, и то стонал — боль сквозь беспамятство ■ пробивалась. Но характерного запаха гнили Лиля не чувствовала. Видимо чем-то он рану залил, или не успел занести грязи... нет, пока не гнило.

А дальше?

Да кто ж его знает? Это теперь только к Альдонаю!

Увидев, что лекарка почти без сил отваливается от стола, Кот лично подхватил ее, усадил за стол и придвинул рюмку с настойкой.

— Нет. Воды и сладкого, — почти прохрипела Лиля.

Марион метнулась на кухню и водрузила перед подругой большую чашку горячего вишневого компота. О,счастье!

Лиля залпом выпила ее — и откинулась на спинку стула.

— Кто его покусал? Акула?

— Собака. Лично графская...

— Какого графа?

— Марена. Есть тут у нас такой... на золоте пьет-жрет, а поделиться не хочет.

— А вы просили, да? — съязвила Лиля. — Хорошо просили?

— Вот, попробовали, так он собаку спустил, — в тон ей ответил Кот.

— Собачка-то не отравилась?

— Еще отравим...

Прозвучало это так...

Лиле искренне стало жалко собаку. Она ж не виновата! И гадость всякую в рот по службе тянула! А ее — ядом! Но отговаривать сейчас сил у нее не было...

— Теперь следите за ним. А ко мне, если все нормально будет — дня через три.

— А если нет?

* — Руку ему отнимать не надо. Что могла я сделала, но если гниль пойдет...

— Может пойти?

— Я не волшебница.

— Это как сказать. Меня тоже, когда ранили, никто глаз спасти не брался...

Кот снял повязку, и Лиля с интересом исследовала пустую глазницу и шрам.

— Поперек полоснули?

— Кнутом выбили.

Лиля кивнула.

— Сталкивалась. Повезло еще...

— Повезло, — кивнул Кот. — Мог и вовсе не выжить. А ты правда училась...

Лиля кивнула еще раз.

— Училась.

— М-да... но лечить не хочешь?

— Окстись! Мне донашивать месяца три осталось, может, и меньше! Я уже через месяц не смогу ничего делать толком. А вот про травы рассказать, шить научить... видел, как я рану зашивала? Бинтовать, лубки накладывать, рассказать кое-что, может, показать, приглядеть...

— Это тоже немало. Ребят я подберу, тех, кто поумнее.

— Подбери, не сочти за труд. А заодно... пока учить буду — они в трактире помогут. Там подмести, здесь поднести...

— Наглая!

— Ага. Заодно и готовить научатся. Оно тоже не во вред.

Кот прищурился.

— А не боишься? Моих в дом пускать?

— Боюсь, — ответила Лиля, — но надеюсь, что они тебя сильнее боятся.

Кот ухмыльнулся.

— Это верно. Боятся. Видела такое?

Перед носом Лилиан мелькнула синеватой сталью кошачья лапа. Но если бандит надеялся удивить графиню Иртон, или шокировать...

Ага, как же!

Лили перехватила страшноватую игрушку, и принялась разглядывать.

Кошачья лапа, как есть. Только с очень длинными когтями. Такой ударишь — рана страшная будет.

— Хорошая игрушка. Считай, смертельная.

— Очень хорошая.

— Грамотный кузнец делал. Здесь сработано?

Кот едва не сплюнул, глядя, как женщина пробует остроту когтей. Нет бы испугаться! Вон, вторая служанка едва не в обмороке, а хозяйка и вообще стоит, за стену держится...

А эта так сноровисто осматривает его оружие, словно огород им рыхлить собралась.

— Здесь...

— Поговорите с ним. Я вам инструмент для докторуса нарисую, пусть откует. Лучше — из такой же стали. Вам же и пригодится.

— А пока вы попользуетесь?

— Куда мне сейчас пользоваться? Сами видите — Лиля коснулась живота и получила толчок в ответ.

Мама, сколько можно на ногах? Давай спать! Я устал! Я еще маленький... и ты устала! Я точно знаю...

— Закажу. Сколько тебе учеников отобрать?

— Давайте для начала троих, а там посмотрим. К этому делу, как и к вашему, не все годны.

Кот с пониманием кивнул.

— Оно верно. Не все... Ладно! Троих завтра пришлю.

— И скажите, чтобы слушались меня. Это их путевка в жизнь... кстати, можно не только парней, но и девчонок обучать. Если у вас есть кто на примете...

Кот задумался.

— Посмотрю.

— Смотрите. Для всех будут наемные рабочие, а уж что я там им рассказывать буду...

— Что ж. Спасибо за Ловкача...

Лиля кивнула.

— Не благодарите.

— Ну тогда так пойдем, без благодарности...

Лиля задумалась.

— Тогда я вам с собой печенье отдам.

— Печенье? — Кот был поражен. Какое печенье!?

Это она вообще о чем!?

— Лари, сложи печенье с того противня в короб, — попросила Лиля. — Я сейчас не смогу...

Девушка кивнула — и молча метнулась на кухню.

Как же она испугалась! Кто бы знал!

То есть, она знала, что Алия умеет лечить, но чтобы ТАКОЕ!?

Там же кость наружу торчала... девушку опять замутило. Марион сноровисто толкнула ее к поганому ведру, а сама принялась перекладывать печенье.

— Ох, как бы нам эта шуточка боком не вышла...

Не вышла.

Когда она поставила короб на стол, а Лиля подвинула его к Коту...

Когда тот открыл берестяную крышку и заглянул внутрь...

Сделанные из неудавшегося печенья, меда и сахарной пудры, в коробе сидели печенья в форме мышей. Смородинки-глазки, клюковки-носики, и белые шкурки.Сахарная пудра... то есть измельченный в ступке сахар. Кот вытащил одну из мышей, сунул в рот — и зажевал. Облизнулся и взял вторую.

— Ладно! Будешь мне налог платить... мышами!

— Заходите. Гостем будете....

Лиля уже не могла проявлять любезность. Устала, как собака...

Мужчины поняли, и не настаивали. Кот сгреб в охапку короб, поклонился — и первым покинул трактир. Вслед за ним исчезли и остальные. Пациента — и того уволокли. Лиля только надеялась, что осторожно...

Она медленно поднялась, и зашагала в свою комнату. Упала на кровать.

И уже засыпая...

Чужие миры, чужие лица, чужие маски... и только мои знания всегда со мной. Как же была права мама — люди всегда будут учиться, лечиться и судиться. И врачи им будут нужны в любом мире...

Да, чужая маска....

Но умение-то ее. Лилиан Иртон...

Хотя Лилиан Иртон — это, наверное, тоже маска...

Мысли путались. И через десять минут Лари обнаружила крепко спящую подругу. Лиля даже раздеться не смогла.

Лари стянула с нее домашние туфли, укрыла одеялом и покачала головой...

— Мыши для Кота... Отчаянная ты все же, Алия...

Но Аля не слышала.

Она спала —*и во сне ей виделся хоровод масок. И она, примеряющая то одну маску, то другую, и лица менялись и менялись. А белый халат врача оставался все тем же. И его маски не закрывали

.ОГЛАВЛЕНИЕ

Пролог 7

Глава 1 14

Глава 2 50

Глава 3 88

Глава 4 122

Глава 5 149

Глава 6 187

Глава 7 224

Глава 8 265

Глава 9 312

Глава 10 350

Глава 11 382

Глава 12 420

Notes

[

←1

]

А. Грин. «Алые паруса». — Прим. авт.

[

←2

]

Песня о Родине. Слова — В. Лебедев-Кумач, музыка — И. Дуна­евский. — Прим. авт.

[

←3

]

Автор лично до 4 месяца беременности бегала в спортзал. По­том времени стало решительно не хватать, пришлось бросить. Но нее упражнения выполнялись ТОЛЬКО под присмотром тренера с медицинским образованием. — Прим. авт.

[

←4

]

Данный случай произошел лично с автором. Можете не ве­рить, но так и было. — Прим. авт.

[

←5

]

' Боровые — аналог «уголовники», воры и грабители. — Прим. авт.

[

←6

]

Свинорез — убийца. — Прим. авт.

[

←7

]

Птицелов — торговец живым товаром, жаргонное. — Прим. авт.

[

←8

]

Рулатэ. Автор слов — В. Войнович, музыки О. Фельцман. — Прим. авт.

[

←9

]

А. Дюма. Три мушкетера. — Прим. авт.

[

←10

]

ОБС — одна баба сказала. — Прим. авт.