Чужие маски

Хотя...

Есть идея.В шелках ей сейчас ходить не положено, да и на Лари эти платья — с длинными рукавами, со шнуровкой сзади, будут сидеть, как на корове седло.

Так что...

Есть идея!

❖ ❖ #

Вниз Лилиан спустилась в старом тряпье.

Как выглядит трактир, пока еще нет посетителей?

Заброшенным?

О, нет! Не с этим хозяином.

Дядюшка Патни командовал парадом с раннего утра.

Уже на кухне возились девушки, уже мыли посуду... Лиля поняла — ее не моют вечером. Вечером ее просто заливают водой, оставляют на ночь.

С утра, пока кухарка покупает, что надо на рынке — посвежее и подешевле, прислуга отмоет посуду. Оно и проще выйдет — за ночь все отмокнет, даже в холодной воде. Как раз к приходу кухарки все будет чистое, можно готовить.

И поздно не убирать, и так все устают...

Один мальчишка лет двенадцати подметал пол в зале, второй выгребал тростник. Принесут свежего — и насыплют.

Лиля оценила.

— Доброе утро, хозяин.

— И вам доброго утра, коль не шутите.

Лиля улыбнулась.

— Уделите мне пару минут, уважаемый? Если не в тягость?

— Пройдемте.

При всех дядюшка Патни разговаривать не стал, открыл маленькую дверцу за стойкой.

Задняя комната.Такие есть во всех трактирах.

Через них можно выйти на улицу, в таких комнатках можно поговорить, можно держать спиртное — и далеко не ходить, и случись в зале суматоха, не побьют бутылки.

Можно что-то продать, можно кого-то попросить подождать...

Удобное место. И лишних глаз-ушей нет.

Лиля молча выложила на стол платье.

Дорогое, шелковое.

Энтони Лофрейн постарался.

Платье цвета осенних листьев, из дорогущего ханган- ского шелка, с золотыми шнурами, с бантами...

Лиле было его даже немного жалко.

— Не купите?

Дядюшка Патни прищурился на платье. Подумал.

— Ваше, госпожа?

Лиля хмыкнула.

Да, как ни маскируйся, а уши наружу лезут.

— Это важно? Мое.

— Важно. Краденым я не торгую.

От второго многозначительного «хм» Лиля удержалась, хотя и с трудом.

Ага, не торгует.

Трактирщик.

Краденым.

А еще у нас водятся избушки на курьих ножках (бройлерных окорочках?) и порядочные политики. Верю-верю.

Дядюшка Патни ее иронию понял, насупился.

— Ежели мне не верите...

Лиля примирительно подняла руки.

— Я верю. Так как — возьмете не продажу?

— Можно. А можете еще в доме напротив предложить платье-то?

Лиля покачала головой.— Не хочется мне туда. Понимаю, что силком никто не потащит, а все равно не хочется.

к.

к.

Трактирщик хмыкнул.

— За сколько платье продадите?

Лиля прищурилась.

Торговаться она умела, примерную цену знала, но важнее было посмотреть, что ей предложат.

— За сколько вы можете его продать?

— Шелк, шнуры, вышивка — десятку золотых дадут. Моя доля — четверть.

— По рукам.

Лиля думала недолго.

Платье стоило дороже, но то в первоначальном виде. Здесь и сейчас продать его за двадцать монет золотом, а то и дороже — немыслимо. Просто не купят.

Приводить в человеческий вид и тащить на продажу самой?

Она здесь ничего не знает. И обманут, и деньги отнимут...

Цена нормальная. Если ее и обманули — то не больше, чем на двадцать процентов. Это еще по-божески.

— Я сегодня поговорю, — пообещал дядюшка Патни. — Как девочки проснутся... для них еще рано, к полудню глаза разлепят.

Лиля кивнула.

— Согласна. И хотелось бы пару платьев прикупить.

— Таких же?

— Нет. Такие платья мне не по губе будут..., — Лиля покачала головой. — Что попроще, вроде тех, что у вашей прислуги.

— Это можно. У меня даже есть парочка. Хотите примерить?

— и посмотреть, и примерить, и поторговаться, — кивнула Лиля.

Из сундука, стоящего в той же задней комнатке, были извлечены два платья.

Не новые, сразу видно.

Коричневая шерсть, не самого лучшего качества, колючая, но сразу видно, теплая. Плотная такая, ноская, чуть полинявшая...

Лиля прощупала ткань, проглядела швы, довольно кивнула.

Мерить не стала, вместо этого прищурилась на трактирщика.

-А цена?

— По золотому отдам.

— Они что — с изнанки золотом расшиты? А я и не заметила?

Начинался торг.

— Побойтесь бога, госпожа. Им десять лет сносу не будет, платья — новые.

— Для новых их слишком часто носили. Да и не прохожу я в них сто лет, помру раньше.

— В таком платье и к Альдонаю отправиться не стыдно будет!

— Думаете, он меня тут же обратно и выгонит? Чтобы не пугала паству?

Прошло не больше часа, но платья перешли в собственность Лилиан оба — за одну монету золотом.

Лилю это не смутило.

Одежда нынче дорога, пока ткань получишь... это ж не просто так!

Надо лен вырастить, вымочить, ткань из него сделать... с шерстью то же самое. Пока вычешешь, пока спрядешь...

Синтетическое волокно?

Не доросли тут до такого. Все ручками, все тяжелым трудом... иногда платья и от матери к дочери передаются. Уж у аристократок — точно.Это даже не одежда — это вложение денег.

Так что Лиля согласилась, попросила прислать им в комнату бочку и горячей воды побольше, и отправилась обратно.

Да, и завтрак — тоже пришлите, пожалуйста.

Каша с мясом?

Пусть!

Еще не сварилась?

А вы горячей воды пришлите, с кашей подождем. Вымыться хотелось до слез.

❖ >:< >:<

Лари не спала. Сидела, ждала подругу. Вот, Лиля ее и обрадовала новостью.

— Мыться? Зачем?

— Лари...

— Аля, но зачем? И вредно это...

— Лари, мы уже не в деревне. Привыкай. Приводи себя в порядок, если мы решим к кому-то наняться — никто не возьмет в свой дом двоих свиней.

— А мы будем наниматься?

Лиля пожала плечами.

— Я пока думаю над этим. Но у нас сложная ситуация. Ты можешь работать, но не можешь делать то, что пользуется спросом, за что платят, а я не могу работать... скоро не смогу. Но идей у меня хватает.

— Я могу наняться прачкой. — Лари не поняла половину фразы, но предложила свое видение проблемы.

Лиля покачала головой.

Прачкой.

А какая среди них смертность — вы знаете?

Сколько их простудилось и заболело, сколько умерло... Летом еще туда-сюда, а зимой?

Вы пробовали полоскать белье в речке — зимой?На морозе, по несколько часов, согнувшись над корзиной, а пальцы леденеют, а белье тяжелое, не дай Альдонай его упустить...

Лично Лиля этим не занималась. От матери слышала в свое время рассказы.

Было такое, было... -

Сейчас осень. До весны Лари может и не дожить. А еще девушку, кстати, может просто утянуть под лед. Провалится — и мявкнуть не успеет.

— Никаких прачек. Ладно, если не прижмет — никаких. -А...

— Расслабься. У меня есть план.

Лари не поняла, но расслабилась. А куда деваться?

# #

Лиля минут десять отмокала в большой бочке с горячей водой. Потом взяла подобранный по дороге кусок пемзы и принялась оттираться.

Грязь слезала ошметками.

Лохмотьями просто.

Падала, скатывалась...

Кожу саднило, но Лиля продолжала оттираться. Там, где она не смогла достать — спину, к примеру, ей помогла Лари.

— Все же ты из благородных... госпожа.

— Сейчас мы в одном положении. И не из благородных я, мой отец воевал... солдатом был. Мать — травница.

А что в другом мире — кого это волнует?

— Вот оно что. И ты тоже?

— Чему мать научила, то и делаю, — отмахнулась Лиля. — Три,давай.

Потом ее место в бочке заняла Лари, и Лиля принялась оттирать девушку.

М-да...Руки бы вырвать ее муженьку.

И за шрамы от плетки на спине, и за ожоги, и за старый перелом на ноге... сросся, конечно, но в старости он еще доставит Лари хлопот.

Впрочем — до той старости еще дожить надо, а с таким муженьком неясно, кто бы раньше помер. Не он — точно. Садисты — твари живучие.

Альдонай с ним, сдох — и ладно.

Завтрака пришлось ждать долго, женщины успели и в платья переодеться, и кое-как подогнать их под себя.

— Расставлять потом придется, — оценила платье Лилиан Лари.

— Придется, — согласилась Лиля.

Беременность уже была отчетливо видна. Такой животик прослеживался.

— А... когда?

Лиля задумалась.

Забеременела она — конец весны, начало лета.

Сейчас конец лета, начало осени. Считаем?

Получается — конец зимы. Может, начало весны. До этого времени надо устроиться и найти себе работу. Стабильный заработок, жилье...

Работу — для Лилиан.

За неквалифицированный труд много не заплатят, а на другой Лари не способна. Поэтому разделение труда.

Лиля работает и содержит семью, Лари ухаживает за малышом.

У Лари этот план вызвал только одобрение. Но и сомнения были.

Кто ж возьмет Лилиан на работу?

У Лили сомнений не было.

Она знала, что надо делать. Только надо найти человека, который согласится ввязаться в эту аферу и поверить ей.Может, это будет дядюшка Патни. Он выглядит достаточно адекватным — и неудивительно.

Это в сказках трактирщик персонаж комический, глуповатый, попадающий в нелепые ситуации, не способный отличить мальчика от девочки.

А в жизни все не так. Такие пройды встречаются — успевай штаны схватить. Не то прямо на тебе их продадут.

Лиля решила пожить немного в трактире, присмотреться к человеку, потом решить, предлагать ли ему бизнес.

Посмотрим.

Два варианта получения прибыли у нее уже были, посмотрим, какой пойдет.

ГЛАВА 10

Ативерна, Лавери.

Джерисон толкнул тяжелую дверь борделя. И едва не скривился.

Да, а когда-то....

Это старость на подходе?

Нет.

Просто... неохота. И не старость, судя по реакции некоторых органов, просто... просто если он себе что-то позволит, из их отношений с Лилиан уйдет... нечто.

Да, из их отношений!

Его жена жива!

И не простит ему измену!

Или... зная Лилиан — простит, но потом так припомнит, что сто раз пожалеешь. Так что Джерисон решил держаться в рамках. Расправил плечи, улыбнулся...

— Ваше сиятельство! Какой приятный сюрприз!

К нему навстречу спешила мадам Розанна.

— Мадам, — поклонился Джерисон. Поцеловал пухлую ручку...

Вот никогда не подумаешь, что эта дородная, в годах, не слишком красивая женщина — хозяйка борделя. На улице встретишь, так скажешь, купчиха из небогатых. Может, даже и дворянка.

Но мадам Розанна держала бордель вот уже двадцать лет.

Прибыла в столицу давно, когда еще Джерисона на свете не было, сначала была содержанкой у кого-то, потом стала готовить содержанок, завела бордель...

Дама высокого класса.

• Ходили слухи, что она до сих пор может пустить в свою постель, но не абы кого.

Джерисон туда не рвался. Он и в бордель-то не рвался, но Ганц уговорил...

— Вы к нам развеять тоску? — мадам понимающе улыбалась.

Понятно же!

Супруга на сносях, уехала в имение, так что делать бедному мужчине? Пойти по б... борделям! По хорошим, конечно, а то привезешь супруге «подарочек» — и ка-ак получишь ответный. К примеру, рога на стену.

— Да, — Джерисон тоже улыбался. — Мне рекомендовал сюда обратиться знакомый.

— Знакомый?

— Стуан Леруа, — не стал ходить вокруг да около Джерисон. — он сказал, что берет у вас одну и ту же девушку, и так ее расхваливал.... Это нечто!

Мадам подняла брови.

Клиентов своих она знала от и до, но...

— Ваше сиятельство...

— Говорите, как есть, мадам. Неужели Стуан надо мной подшутил?

Выражение лица Джерисона было безмятежным. Этакий великосветский шалопай.

Мадам чуть успокоилась.

Аристократы развлекаются, а ей потом проблемы расхлебывай? Ох, не хотелось бы! Но если...

— Виконт действительно бывает у нас в гостях, и достаточно часто. Но девушек он выбирает разных.— Хм, — задумался Джерисон. — Может, он что-то спутал? Но... не уходить же теперь? Мадам, давайте поступим так? Предоставьте мне девушку, с которой Стуан был в прошлое посещение. А я посмотрю, насколько она умелая?

Мадам даже и не задумалась.

— Это Антуанетта.

— Замечательно. Я буду вам весьма благодарен. Она сейчас занята?

— Нет, что вы.

— Тогда...

— Если вы пройдете наверх, в голубые покои, я пришлю ее к вам. Немедленно...

— Мадам, моя благодарность не знает границ. А это ее скромное выражение. Если вы позволите?

На пухлую ручку скользнуло изделие дома Мариэль. Один из последних вариантов.

Лия позаботилась, чтобы украшения разрабатывались не только для тонких ручек, но и для полных. Тоненькие колечки-цепочки некрасиво смотрятся на дородных, дебелых даже ручках. Нужно что-то помассивнее... тяжелый витой браслет из золота, два аккуратных колечка — на безымянный и указательный пальцы, и все это соединено цепочками в прихотливом порядке. Так, что на тыльной стороне кисти получается изящная сетка.

Конечно, мадам позволила.

И залюбовалась.

— Очаровательно... граф, вы прелесть...

— Мадам, истинную прелесть я вижу перед собой. Ваше обаяние, ваша улыбка, ваша грация... вы, как никто, достойны этого украшения.

— Ах, граф, вы льстец. Была бы я лет на десять помоложе...

— Мадам, вы неправы. Был бы я лет на десять помоложе — когда еще и падать к ногам равно прекрасных и опытных дам.Мадам погрозила графу пальцем. А заодно и вручила ключ от комнаты.

— Поднимайтесь, граф. Я понимаю, вы пришли сюда не ради разговоров со старухой...

— Мадам, женщине столько лет, на сколько она выглядит. А я вижу перед собой чудесную розу.

Еще пара комплиментов — и Джее стал подниматься по лестнице на второй этаж. Сразу, не заходя в гостиную... интересно, а Стуан?

Ладно, расспросим девушку.

❖ * ❖

Красотка, выбранная Стуаном, оказалась, мягко говоря, непритязательной.

Темные волосы, небольшая грудь, слишком худая фигура, длинноватый нос — и громкий голос.

— Ваше сиятельство...

Поклон. И глаза вверх — на графа.

— Что вы прикажете мне сделать?

— Ночь длинная, — протянул Джерисон. — Для начала развлеки меня беседой. Атам... посмотрим.

Шлюха удивления не выказала. Да его и не было.

Мужчины разные бывают. Кто-то с плеточкой, а кто- то, вот, с задушевными беседами... к Лаиссе ходил один — так обожал на девочках тараканов ловить. Клал на кровать, высыпал сверху — и принимался ловить.

Девочки его за тройную плату обслуживали... гадость, все же, эти тараканы!

— о чем прикажете рассказать?

Джерисон протянул даме бокал вина.

— Выпей. И поведай мне о Стуане Леруа.

— Леруа... Леруа...

Джерисон описал виконта.

Девушка задумалась, а потом кивнула.— Да, был такой.

— Вот и расскажи, что ты о нем думаешь.

— Ваше сиятельство, а вы не...

В руке Джерисона блеснуло украшение. На этот раз, для разнообразия, серьги. Кто-то, наверное, опять Лилиан, нарисовал их в виде золотых нитей, свободно спускающихся до плеч. Красиво...

Глаза проститутки алчно блеснули.

— Это мне?

— Если расскажешь, что знаешь. Уверен — вы, девочки, клиентов обсуждаете. Еще вина?

Девушка кивнула.

Потом прошлась по комнате, подумала пару минут — и заговорила.

— Я его, считай, и не знаю совсем. А это подваливает, выбрал, значит, меня на ночь. Поднялись мы в розовые покои, раздел он меня — и сразу на кровать. Словно работу выполняет. Потом полежали немного, он мне вина налил...

— На всю ночь остался?

Серьги перекочевали к проститутке.

Та спрятала их за корсаж, и вздохнула.

— Да, ваше сиятельство. На всю ночь.

Джерисон покачал рукой, в которой появилось, словно по волшебству, колье. Под пару серьгам.

— И всю ночь — как работа? Ты не стесняйся, милая, ты рассказывай. Меня так твои разговоры возбуждают, ты не представляешь...

Проститутка вздохнула.

Раз, второй, поколебалась...

— Не то, чтобы, ваше сиятельство...

— А что?

-Ну...

— Говори, детка. Говори. А за мной благодарность не залежится, — в руки женщине перекочевало и колье.— Ваше сиятельство, не надо мне побрякушек, — вдруг словно решилась женщина. И вытащила их из-за корсажа, протянула Джерисону.

— Вот как? А чего ты хочешь?

— Дочь у меня. Семь лет уже, скоро пора к работе приставлять... я здесь потому и работаю, что мадам добрая, разрешает малышку при себе держать. Только сколько мне еще осталось? Год? Два?

— Чего ты хочешь?

— Не хочу, чтобы моя дочь по моим стопам пошла, ваше сиятельство. Говорят, в замке Тараль девочек в подмастерья принимают?

Джее медленно кивнул.

— Есть такое. Но ты понимаешь, что это отработать нужно?

— Понимаю. Но поклянитесь, что дочь мою заберете? Что пропасть ей не дадите...

Джее кивнул, не особо размышляя.

— Клянусь.

Такие дети, и верно, подходили для замка Тараль. Они знают, откуда их забрали, и знают, от какой судьбы избавили. И работники из них вырастут хорошие.

— Ваше сиятельство, покои тут... Голубые — простые. А розовые для тех, кто уйти хочет незамеченным.

— Вот как?

— Да, ваше сиятельство. Розовые, Изумрудные и Птичьи. Вот, оттуда есть выходы на улицу, в переулок. А я и не знаю, почитай, что там с Леруа. Я как то вино выпила, так утром и очнулась. Мужика рядом нет, на тумбочке монета...

Джерисон не раздумывал дальше. Он видел — женщина не врет. Уж в бабах и дамах Джее разбирался неплохо.

— Ты мадам должна? Много?

— Нет. Двенадцать золотых должна... ну, и за дочку я ей плачу.— Собирайся. И дочку собирай... я вас выкупаю...

Несколько секунд Антуанетта хлопала глазами на графа. А потом...

— Вы...

— Поедете в Тараль. Обе. Она — учиться, ты — работать на кухне. Больше ничего не предложу, но работы там хватает. Крыша над головой будет, деньги платят, дальше видно будет. Долг твой я оплачу.

Антуанетта ахнула — и повалилась в ноги графу.

— Ваше сия...

— Цыц! Не порти мне сапоги, женщина!

Джерисон ловко увернулся от лобызаний его стройных ног и подхватил женщину.

— Ваше... да я... да все... и жизнь... только скажите...

— Живо — за дочкой! Ая к мадам! Кстати... она в курсе? Антуанетта думала недолго.

— Скорее всего — да. Эти покои так и используются. Но для чего... вряд ли.

Джерисон кивнул.

Он понял.

Если Стуан заплатил, чтобы мадам не совала нос в его дела — она и совать не будет. Понадобилось мужчине погулять ночью так, чтобы никто не знал?

Вот и отлично! Пусть гуляет!

А что девушки это обсуждают между собой, и что Стуа- на выдадут первому, кто заплатил...

Стуан не рассчитывал на проверку. А зря...

* # #

— Я своих, — скрипнул зубами Тримейн.

— Сам видишь — упустили.

— Я их... больше — не упустят!

Джерисон хмыкнул.Ганц уже побеседовал с Антуанеттой, и карета унесла дико счастливых женщину с дочкой в Тараль. Джее не жалел о своем решении, и не думал, что будут последствия.

В его глазах все шлюхи делились на две категории.

Первая — которые на панель пошли ради своих родных и близких. Ситуация-то нередкая. И служанок брюхатят, а куда ты потом, с ребенком денешься? И деревенских девчонок так же увозят. И родным деньги нужны на долги или лечение...

Многое бывает.

И женщины продают то, что у них не отнять. Но ДЛЯ родных.

Вторая категория — шлюхи, которые готовы продать и родных. Вот таких Джерисон не уважал. Но Антуанетта была из первых. Почему?

Да потому что. Дочка у нее красивая, семь лет, скоро она сгодилась бы для извращенцев. Да уже, считай, сгодилась бы...

Могла Антуанетта на этом заработать?

Могла.

Денег бы дали много, хватило бы им. А она бьется, рвется, в долги влезает ради дочери... и просила за нее. Не за себя, нет. И золото готова была вернуть...

Стоит это пусть не уважения, но хотя бы шанса на новую жизнь?

Определенно.

— Твое дело.

Хозяйке борделя он сказал, что выкупит бабу с дочкой в свою собственность. И выкупил.

Продали ему все с великой радостью, и пригласили еще заходить. Дело-то житейское...

Джерисон обещал.

Ганц информации обрадовался. Значит, Стуан в чем- то замешан.И огорчился.

А как теперь его ловить?

Надо, надо придумать...

— Спасибо.

— Не стоит благодарности. Помни, ты обещал. Если это он пытался Миранду похитить...

— Не убьешь?

— Нет, — Джее ухмыльнулся так, что Стуана стало заранее жалко.

— Я обещание сдержу. Спасибо тебе.

Джее кивнул. Мол, не за что. Обращайся.

— О Лилиан новостей нет?

— Из Авестера весточка прилетела. «Танцующая русалка» до Авестера доплыла, но пропала на полпути к столице.

— Лорис?

— Пока неизвестно. Узнаем.

Ганц кивнул.

— Я верю, она жива.

Джее ссутулился, на миг закрыл лицо руками. Но — только на миг. А потом опять выпрямился, сверкнули синие иртоновские глаза. Фамильные...

— Я в это тоже верю!

— Выпьем?

— Здоровье Лилиан Иртон!

— И удачи!

Мужчины подозревали, что ей понадобится и то, и другое...

Авестер, Берма.

Увидев своих постоялиц в простых коричневых платьях, дядюшка Патни только присвистнул. И этак оценивающе поглядел на Лилиан.

Не на Лари, та для него была мелковата и не слишком интересна. А вот на Лилиан...Лиля ответила спокойным взглядом.

Она отлично знала — мужчин не обязательно отшивать, надо просто с ними не кокетничать изначально. Если относишься к мужчине, как к другу, это чувствуется. И он ' не станет смотреть на тебя как на женщину.

Может, тебе подадут руку, помогая выйти из транспорта.

Может, поднесут тяжелую сумку.

Но той искры, которая превращает даже самые незначительные действия в любовную игру — не будет. Неоткуда ей вспыхнуть.

Чтобы высечь искру, нужны кремень и огниво.

Чтобы начать отношения — тоже нужны двое. Не всегда, но часто. И Лиля понимала — дядюшка Патни не станет ее принуждать. Не станет насиловать, затаскивать в кровать, шантажировать...

Чувствовалось это.

Основательный такой мужчина, серьезный...

— Все ж таки вы, госпожа, из благородных.

Лиля покачала головой.

— Нет. Отец солдат, мать — травница.

— И росли вы, надо полагать, при ком-то из благородных, — кивнул трактирщик. — Верно?

Лиля хмыкнула.

Благородных?

Может, и так назвать можно. Есть ли призвание выше и почетнее, чем защищать свою родину? Свой дом, свою семью?

Ее отец считал, что любой профессиональный военный уже даст фору разным там шевалье... да ведь и они с того начинали. Тоже воевали.

Это уж внуки кутежами славились, а то и чем похлеще, а начинались дворянские рода с этаких д’Артаньянов из Артаньяна, на лошади и со шпагой, которым только дай повоевать. И которые завоевывали себе королевства и титулы.— И это тоже.

-А...

— Предупреждая еще один вопрос — ребенок у меня от мужа, любимого мужа, и зачат в законном браке. Но... у мужа есть родственники, которым этот ребенок не нужен. И я тоже.

Если уж брать историю...

А чем плоха история Миледи Винтер?

В которой Дюма темнил, как мог.

Она ведь была замужем за старшим братом лорда Винтера, она родила от него сына... и почему тот не стал наследником? Почему вдова, вместо того, чтобы оставаться дома, в Англии, бежала?

Ах, мужа отравила?

Ага, а такого опасного братика пропустила? Да будь Миледи такой злодейкой — отравила бы обоих Винтеров и жила припеваючи. И никаких сложностей, и никаких побегов...

Не все так просто было в известном романе Дюма, ох, не все...⁹

Но это Лиля уже отвлекалась, понимая, что трактирщик ей поверил. История-то совершенно житейская.

Воспитывалась при хозяйской дочке девочка, оттого и держать себя умеет. Замуж вышла, муж уехал, а вот родня не дремала.

Пришлось бежать, потому как лучше быть в дороге, но живой, чем дома и мертвой. Может, и вместе с ребенком.

Знаете, какая в этом времени статистика смертности при родах?

Жуткая.

В двадцать-то первом веке не всегда и не всех откачать успевают, а уж здесь...

Лучше — не рисковать.— И что вы теперь делать будете, госпожа? — поинтересовался уже за завтраком дядюшка Патни

Лиля махнула рукой.

— Какая я госпожа? Зовите просто Алей.

— Как скажете, Алия... так что делать-то будете?

Лиля пожала плечами.

— Денег у меня не так, чтобы много. Надо работу искать.

И почему трактирщик поглядел с таким недоверием.

— И много ли вы умеете?

Лиля пожала плечами еще раз.

— Не так, чтобы очень много. Готовить могу, стирать- убирать...

— Толку-то, когда вы через полгода работать не сможете. И ребенок, опять же, внимания потребует.

Лиля тряхнула головой.

— Дайте мне пару дней оглядеться, а там посмотрим.

Трактирщик пожал плечами, но вся его поза выражала глубокое сомнение в словах дамы.

* * *

Лиля не спешила.

За два дня они с Лари прогулялись по Берме.

Лиля зашла к столяру и заказала скалку и пельменницу. Договорилась, что выполнят быстро.

Осмотрели порт.

Лиля даже поговорила кое с кем. Пока — предварительно.

Побывала на рынке.

Нашла там несколько интересных вещей. Кое-что прикупила.

За трактирщиком она наблюдала — и пришла к грустному выводу.

Они — не сработаются.На то было несколько серьезных причин.

Первая — таверна находилась в порту. Специализировался дядюшка Патни на рыбе во всех видах.

Жареная, тушеная, похлебка...

Дешево, вкусно, далеко ходить не надо: у него договор с несколькими рыбаками, ему каждое утро свежевылов- ленную приносят.

Оно и неплохо.

Но пельмени с рыбой?

На взгляд Лилиан Иртон — это было извращение.

Пельмени должны быть с мясом.

Свинина, говядина, специи... а если в бульон еще и ложку сметаны или майонеза добавить...

Майонез!

Да!!!

Кетчуп Лиля получить не смогла бы. За отсутствием помидоров, увы. Не завезли еще. Не растут здесь помидоры, их и в Европу-то завезли, кажется веке в семнадцатом, а в Россию и того позже.

И здесь — не завезли.

Но для майонеза не нужны помидорки и перчик. Уксус здесь не редкость.

Учтем.

Вторая причина — сам дядюшка Патни.

У такого придется ходить по половице, не дергаться, слушаться, и — увы. Спать с ним.

Гости — одно дело, деньги для него превыше многого, а вот свой персонал он давно подмял. Хоть в буквальном, хоть в переносном смысле.

Лиля видела, как в заднюю комнатку забегали девушки, видела какими они оттуда выходили...

Надо отдать мужику должное — он подобрал тех, кто был не против.Но — так или иначе, девчонки от него зависят. И он с ними спит.

Это плохо.

Вот если бы он себе кого через дорогу выбрал, Лиля бы и слова не сказала. Одобрила бы.

Ханжество?

Да ничуть! Лиля считала, что на работе никаких личных отношений быть не должно. А уж гарем себе устраивать и вовсе некрасиво.

И... на себе она тоже характерные такие взгляды ловила.

Она нравилась этому мужчине.

Приятно, скажем честно. Вообще приятно, когда ты кому-то нравишься. Но на расстоянии его держать долго не выйдет, не тот мужчина. А полезет под юбку, получит отпор — и жесткий, и что?

Деловые отношения разорваны, ищи дальше?

Проще не начинать, чем потом переделывать.

Третья причина отчасти совпадала с первой.

Все же, это портовая таверна. Сюда придет далеко не каждый, «чистой» публике сюда ходить и вовсе зазорно, да и страшновато. А пельмени — это почти ритуал.

Культура, если хотите.

Когда сидишь ты за столом приносят тебе поднос, и на нем горшочек с пельменями, и закрыт он не крышкой, а лепешкой, которая только что испеклась, и аромат от нее...

И рядом вазочка со сметаной, с майонезом, и ты эту лепешку снимаешь, а из горшочка такой пар...

Ложку проглотишь и пальчики оближешь!

А Лиля ведь и другие рецепты знала.

А соус?

Майонез?

Да на нем одном можно состояние сделать, лишь бы рецепт не переняли слишком быстро.Так что выбираем таверну в городе.

Какую?

А вот надо посмотреть.

Лилю идеально устроила бы таверна, в которой хозяин отдал все на откуп слугам. Или что-то в том же духе.

Она ведь не может готовить просто так. И сама таверну открыть не может, расспросила уже.

И даже торговать на улице чем-то съедобным.

Гильдии.

Эти паразиты, которых начал давить Эдоард, в Авесте- ре процветали!

Хочешь вступить в гильдию?

Плати взнос, и весьма крупный.

Нет?

Тогда тебе ничего не дадут делать в обход гильдии. Ни работать, ни учиться, ни...

Задавят.

Лилю это не устраивало.

Отплыли обратно рыбаки, увозя с собой завязанный двумя узлами платок. Дядюшка Патни получил деньги еще за пять дней проживания.

Лиля и Лари продолжали гулять по городу и приглядываться. И их усилия увенчались успехом.

* ❖ *

Таверна «Рыжий ёжик» понравилась Лилиан своим запущенным видом. Она такую и искала.

Таверну, в которой раньше дела шли неплохо, но с какого-то времени начали приходить в запустение.

— Зайдем? — предложила она Лари.

Девушка закивала.

Для простоты, они изображали даму с компаньонкой или служанкой.Лиле было привычно высоко держать голову, не кланяться лишний раз, смотреть спокойно и уверено. Это — не замаскируешь платьем. Разве что замотаться в тряпье по уши, и то, рано или поздно сорвешься. А потому Лиля решила надеть на себя другую маску. Если уж трактирщик поверил, остальные тем более не усомнятся.

А Лари всего побаивалась. Нервничала, ужилась, чувствовала себя неуверенно, и за спиной Лилиан ей было вполне привычно.

Служанка?

Ну так что же? Если у хорошей-то госпожи, оно и правильно будет. И замечательно!

Лиля попала в таверну как раз вовремя.

Огляделась.

Да... ежик, увы, изрядно полысел со времени открытия.

Краска на стенах облупилась, камин дымил, пол был грязноват, равно, как и стулья, а еда?

Еда, к удивлению Лилиан, была выше всяких похвал.

Подавала ее девчушка лет десяти. Поднос в руках подрагивал под тяжелыми мисками, пришлось ходить два раза, прежде, чем она все принесла.

Однако?

Раньше тут дела шли лучше? А сейчас осталась только эта малявка?

Странно...

В средних размеров зале стояли четыре больших стола, шесть маленьких, вдоль стены, большие столы были со скамейками, маленькие — со стульями. Лиля и Лари заняли маленький стол, за одним из больших столов гуляла компания из нескольких... подмастерьев?

Да, похоже на то.

Юношеский возраст, простая одежда, кожаные гильдейские эмблемы на левом плече... у кого они подмасте-рья разобрать не удалось, грязи на эмблемах многовато было. Да и не надо...

Через два столика, еще один маленький стол облюбовал мужчина лет тридцати, по виду явный дворянин.

Он ел что-то из большой миски, не обращая ни на кого внимания, кривился, воздевал глаза к небу... что ему такого подали?

Тушеных тараканов?

Парочку, кстати, Лиля уже увидела. Гадость...

Да, энтомологом она тоже не была. И искренне считала насекомых тварями, которым совершенно не место в доме.

— Еще вина! — рявкнул «дворянин».

Девочка выскользнула из кухни с кувшином, понесла его...

Если бы Лиля не наблюдала, она бы точно не заметила, как мужчина ловким движением выдвинул в проход ножны.

Стоит и удивляться, что девочка споткнулась и полетела на пол.

С грохотом раскололся кувшин.

С грохотом ударился об стену отброшенный стул.

— Ах ты, дрянь!!!

Мужчина навис над побелевшей девчонкой, и кажется, собирался ее ударить.

— Господин!!! — выбежала из кухни белая, словно мел, женщина.

— Я тебя сейчас... и твое отродье...

Женщина упала на колени.

— Господин, помилуйте... она ребенок... ребенок же.... В руке мужчины блеснул нож.

Подмастерья, не сговариваясь, бросились на улицу. Да так быстро и слажено, словно год репетировали. Их бы и на коне не догнали.

Лари, белая, как мел, вжалась в стену.Лиля, пользуясь тем, что в трактире осталось только четверо человек, подхватила кувшин с ягодной водой, который они заказали — и уверенной рукой послала его в голову врага.

Попала, конечно.

Из пращи было бы лучше, но и так неплохо получилось.

Поверьте, глиняная посуда — штука серьезная. И если вам в голову прилетает глиняный кувшин — это не подушкой погладили. Кувшин был хоть и небольшим, но достаточно тяжелым. На взгляд Лилиан пара килограмм в нем была. Плюс жидкость, которая также долетела до адресата. Большей частью.

Мужчина всхлипнул — и осел на пол.

Лиля вскочила на ноги.

— Лари! Живо!!! Помоги девчонкам!!!

Лари подскочила с места, подстегнутая повелительным окриком.

Лиля метнулась к валяющемуся телу.

Р-раз!

Осколки кувшина собраны и выброшены в окно.

Два — у наглеца обшарены карманы и вытащен кошелек. В нем, конечно, негусто, но пара золотых есть. Да и горсть серебра лишней не окажется, и медякам применение найдем.

Обшарить остальные карманы.... Так.

Платок с гербом, кусок хлеба, табакерка — явно дешевая, нож... пригодится, еще один нож...

Отлично!

Краем глаза Лиля заметила, как Лари утаскивает девочку в задние комнаты, женщина смотрит с надеждой...

Лиля махнула ей рукой, чтобы та успокоилась. Сейчас разрулим ситуацию, нет проблем!

Теперь кувшин с водой.

368

368

369

369

Долго звать не пришлось, сражники прибежали, словно уже сюда и шли. Может, так и было.

Глядишь, кто-то из подмастерьев оказался поприличнее, и послал сюда людей, чтобы не допустить смертоубийства?

Четверо стражников ввалились в трактир — и застыли на месте.

Ни драки, не потасовки, ни убийства, сидит мужчина в луже, морщится, за голову держится...

Лиля к стражникам и вообще кинулась, как к родным.

— Господа!!! Господи!! Альдонай милосердный!!! Как же вы вовремя!!!

Тараторила она так быстро, что половину слов просто проглатывала.

Ну и ладно! Стражников ей жалко не было — пока не за что их жалеть.— Господа! Это такой ужас! Просто ТАКОЙ УЖАС!!! Он сидел! А потом как вскочит! Как закричит!!!

— Кто? — перебил один из стражников.

Грубый, черствый человек.

Лиля посмотрела на него с укором.

— Так я же и говорю, разве я непонятно говорю? Я же все понятно объясняю, сидит господин, кушает! Такой важный господин, красивый господин, сразу видно, что благородный господин. А потом как вскочит! Да как закричит!

У стражника, судя по его виду, разом заболели все зубы. Ничего, Лиля ему еще и геморрой обеспечит. Факт.

Стоит при входе, словно ее и ждал. Окатить негодяя — и на улицу.

- СТРААААААЖААААААА!!!

Стоит при входе, словно ее и ждал. Окатить негодяя — и на улицу.

- СТРААААААЖААААААА!!!

— А потом как свалится! Наверное, его от жары удар хватил! Или не от жары, а от холода, но удар же такая сложная штука, может, кого угодно хватить, тут достаточно не; большого полнокровия, вот моей тетке докторус велел от полнокровия пиявками лечиться, так она месяц в озере сидела, а господин за столом сидел, а надо бы пиявками тоже....

— КАКИМИ ПИЯВКАМИ!? - взревел доведенный до психоза стражник.

— Так маленькими такими, черненькими, полезными до ужаса, хотя они и есть самый настоящий ужас, так выглядят, даже смотреть страшно, их Мальдоная создала, наверное, на погибель человеческую, но если ими лечат, то наверное, Альдонай, но как он мог создать такую пакость...

-ЦЫЦ!!!

Лиля посмотрела с искренним возмущением.

— Вы почему на меня цыкаете, я же вам помочь хочу, вот так всегда ты для людей как лучше хочешь, стараешься, упираешься, воздаешь настроение, а они тебя грязной тряпкой да в харю тычут, а ты до ночи не спишь, днем глаз не смыкаешь, все думаешь, чем и как угодить...

Перед носом ее сиятельства красноречиво появился кулак стражника.

Лиля всхлипнула, размазала крокодилову слезинку и замолкла. Со злорадством отметив, что пострадавшему гаду от ее треска стало еще хуже.

А поделом!

Стража кое-как придала невезучему мужчине сидячее положение и принялась расспрашивать.

Бесполезно.

Лиля хорошо его приложила.

Ничего он не помнил, только что орал на женщину — и вот уже темнота.

За что орал?Да кормят здесь всякой гадостью, тухлятину подают.... Ужас!

Лиля внимательно наблюдала за мужчиной, за стражниками...

Не верят?

Нет, не верят, но и спорить с благородным не будут. Мрачно кивают... Лиля поманила одного из них пальцем, самого старшего. Встала так, чтобы пострадавший ее не видел и поманила.

— Чего тебе?

— У меня мать травницей была.

— И чего?

— Удар у него, точно.

— Чего?

Того!

Дубина! Охранная!

— Удар, говорю, пояснила Лиля. — Кровь в голову бросилась, вот он и сознание потерял, и об стол навернулся башкой-то... А если нервничать будет, так и вовсе может не дожить до старости. Видите, какой он красный, им лицо такое... полнокровное. Ему бы пиявок посадить, чтобы дурную кровь вытянули, травок попить... может, и встречали такое? Кровь к голове приливает, к сердцу, и помирает человек — жалко.

-Хм?

Лицо стражника на глазах светлело. Оно и понятно — кому ж хочется связываться? А тут все ясно, все просто...

Удар?

А и правда, такое бывает. Что инфаркт, что инсульт — не редкость, только кличут их одним и тем же словом — удар. Чем-то оно похоже.

— Вы при этом были?

— А то как же, — Лиля затараторила вновь, но стражник ее уже не слушал. Вместо этого он подошел к старше-му в патруле (старший выделялся наличием кожаного колета и нашивки на груди — белого цвета) и принялся шептать тому на ухо.

Лицо старшего тоже прояснилось.

Не прошло и пяти минут, как был вынесен вердикт.

На сегодня таверна — закрыта.

Господина стража сейчас со всем почетом сопроводит к лекарю, все ж удар — дело серьезное. Да господин еще и головой ударился, когда падал... только к лекарю! Помрет еще не ровен час!

Всем остальным — спасибо, все свободны.

И ушли, забирая с собой аристократа.

* ❖ ❖

Лари выбралась с девочкой из задних комнат.

Женщина, которая ползала на коленях перед негодяем, подошла к Лилиан.

— Спасибо вам, госпожа.

— Я не из благородных.

Ответом Лиле был недоверчивый взгляд.

Да что ж такое? Почему ей никто не верит-то?! Опять нищенкой нарядиться — или в ханганские тряпки замотаться? Там вообще лица не видно, одни глаза — и подошвы, хоть ты королевой будь, тебя не опознают.

— Я. Не. Из. Благородных, — с расстановочкой повторила Лиля.

— Конечно-конечно... благодарю вас, госпожа.

— Мам, — девочка прижалась покрепче к женщине, обхватила ее руками за талию. — А дядя совсем ушел?

Лиля решительно кивнула.

— Совсем. А если придет — я его еще раз стукну.

— Правда?

— Обещаю, — серьезно сказала Лиля.

Она разглядывала и девочку, и женщину.Обе — не слишком высокие, русоволосые, круглолицые и сероглазые,

У женщины маленький упрямый подбородок, у девочки густые темные бровки и реснички. Красиво...

Женщина более тонкокостная, а вот малышка обещает вырасти статной. Чем-то похожей на саму Лилиан Иртон.

— Мое имя Аля, — сказала Лиля. — А вы?

— Марион Сали. И моя дочь — Фиона Сали.

Лиля огляделась вкруг.

М-да.

И кувшин она об голову недоумка разбила, и водой все залила...

— Марион, где у вас ведра, тряпки....

— Госпожа?

— Аля. А это моя подруга — Лари. Предлагаю начать знакомство с уборки.

Взгляд женщины стал уж вовсе недоверчивым. А вот Фиона сомнений не испытывала. Она весело ринулась в угол, выволокла оттуда ведро, выволокла из него тряпки...

Лиля почувствовала, как превентивно заныла поясница.

Так...

Знаете, господа и дамы, что надо изобрести в ближайшее время?

Нет?

Швабру!!!

# #

Уборка заняла два часа. Для трех женщин-то?

Но заодно вымыли окна, отскребли в шесть рук все столы, смахнули паутину и пыль, вымели старый тростник с пола, и щедро полили пол кипятком — аналог мытья полов. Заодно и пару сотен тараканов изничтожили...

А там и разговорились.Какова судьба женщины в мире мужчин?

Весьма и весьма незавидна.

Женщина может прилепиться к мужу и в его тени хоть

• королевством править, но останься она одна...

Сама по себе...

И — увы.

Так и произошло с Марион.

Родилась девочка в семье лавочника, вышла замуж за трактирщика — дело житейское. Потом милый решил переехать в Берму. Семью взял с собой.

После Фионы у них детей года три не было, потом родился мальчик — не выжил. Докторус посоветовал Марион морской воздух и морскую рыбу, и Ром, так звали ее супруга, решил переехать.

Так и поступили.

Продали трактир на старом месте, открыли на новом, дело постепенно пошло...

После Фионы родилась еще одна девочка. Потом мальчик. Тоже Ром.

А потом в город пришла чума.

Лиля хмыкнула.

Ну... чума.

Между нами, просвещенными жителями двадцать первого века, чумой в это время называли половину болезней. Все, при чем образуется сыпь, оспа. Остальное — чума.

Даже если это грипп — все равно чума.

Хотя при местном уровне медицины, один пес что чума, что грипп, шансы помереть равновероятны. Здесь же толком не лечат, окуривают гадкими палочками, молятся над больным... ага-ага...

А Альдонай все слышит, кто бы спорил.

И всех исцеляет....

Лиля язвить не стала.По странному стечению обстоятельств, чумой заболели все, кроме Марион и Фионы. Средняя дочка не выдержала — умерла.

Умер и Ром.

Отец и муж. Сынок, Ром-младший остался жить, но с тех пор не встает с постели. Слабость у него, лекарь приходил, прописал клистиры, еще что-то, порошки, кровь пускал...

Лиля только головой покачала.

Какой крепкий пацан!

Перенес и болезнь, и лечение — и просто не встает! Она бы уже давно на кладбище прописалась, а мальчишка жив! Иммунитет, однако!

Марион в лепешку расшибалась для детей, но много ли могла сделать одна женщина?

На лекарей и докторуса ушли все деньги — и ушли помощники.

Одна Марион не стала справляться, начала терять клиентов.

Меньше клиентов — меньше денег. А их и так-то не было.

Беда не приходит одна — к Марион посватался сосед- лавочник, господин Пажо.

— Как-как? — уточнила Лиля.

— Господин Пажо.

Лиля не смогла бы справиться с собой, даже если бы ей предложили немедля вернуться в Иртон. Только сдержись от хохота.

Бесполезно.

Пажо!

Пажо, пажо, пажо...

Ага, как это напоминает ее ситуацию, по-русски говоря —Ж...а.Успокоилась Лиля только после того, как умничка Фиона притащила ей стакан ледяной воды. Выпила залпом, закашлялась, и кивнула.

— И почему это несчастье?

Марион вздохнула.

— У него своих сыновей трое... долго ли Ром проживет? Не знаю...

Больше она не сказала, но Лиля поняла.

А ведь и верно, очень удобно.

У мужа — лавка, добавляем трактир супруги, и получаем безотходное производство. Что не продалось — то скормим посетителям. А что?

Если в двадцать первом веке гипермаркеты так работают?

Дочку супруги можно выдать замуж. А сыновья помогут управлять трактиром... сын супруги?

Так он уж и не встает, болезный... а он — прямой наследник.

Хм...

Лиля с уважением поглядела на Марион.

— Понимаю.

Марион развела руками.

— Я сначала добром отказывала, потом уж он озлился и угрожать начал. А потом вот... приходит господин, уж не первый раз приходит, скандалы устраивает, посуду бьет, народ пугает...

— То, что было сегодня — это не в первый раз?

— Такое — в первый.

— Я за ним проследила! За этим лэйром! — влезла Фиона. — Он в лавку к Пажо заходил!

— А чем ваш Пажо торгует?

— Так лавка у него. Колбасы — копчености разные...

Лиля задумчиво покивала.

— Понятно все с вами. Что делать будете? Он бы вас сегодня и прибить мог, если что...Марион поежилась.

— Не знаю.

Лиля посмотрела на потолок.

— А ваш сын?

— Спит он целыми днями.

— Хм... осмотреть его можно?

Взгляд Марион выражал сомнения.

— Моя... подруга — травница не из последних! — гордо вставила Лари.

— А что вы теряете? — прищурилась Лиля.

Марион оставалось только развести руками.

Что она теряет?

Ничего.

Пока — ничего.

# #

Лиля не знала, сколько лет мальчику. А оказалось — всего четыре года.

Четыре года.

А выглядел он на два с половиной.

Худой, бледный, съежившийся под одеялом...

Лиля отбросила в сторону тряпку, отмечая, что в спальне душно, надо бы заняться этим вопросом.

Мальчик съежился. Видимо, ничего хорошего не ждал.

— Тетя только посмотрит, тетя травница, — попробовала успокоить малыша Марион.

Ага, успокоила.

Мальчика свернулся так, что броненосцы позавидовали бы. От визита травницы он тоже ничего хорошего не ждал.

Лиля ласково коснулась темных растрепанных волос. Фиона была копией матери, а мальчишка явно пошел в отца. Некогда яркие, а сейчас словно пленкой подернутые карие глаза, темные волосы, широкие брови...Красивый?

Сложно сказать, слишком уж он сейчас замученный...

Лиля пожалела, что не может взять его на руки. Но сейчас ей поднимать тяжести нельзя. А потому...

' С Мирандой сработало, и с этим малышом сработает.

— Ты знаешь? Я не только травница, я еще и сказочница. Мальчик молчал.

— И сейчас я расскажу тебе сказку. Про волшебную щуку.

Лиля удобно вытянулась рядом с малышом на кровати — и тих заговорила.

Она не замечала, как ее восторженно слушает Фиона.

Как присела прямо на пол Лари, как прикрыла глаза, хоть на миг отрешаясь от забот и проблем, Марион.

Лиля смотрела на мальчика.

И только для него рассказывала, как выловил волшебную щуку дурачок Емеля, как вырезал волшебную дубинку, как подбил глаз иностранному принцу, как женился на принцессе, как правил долго и счастливо...

Мальчик слушал.

И про гусей-лебедей тоже.

И про Машу и медведя.

И худенькое тельце постепенно расправлялось.

А Лиля потихоньку взяла его за руку и посчитала пульс.

Осмотрела слизистые.

Послушала сердечко.

И пришла к простому выводу.

Солнце, море, витамины — для болезней нет причины.

Этот лозунг висел в одной из поликлиник, в которых они были на практике. И в принципе...

Лиля была с ним согласна.

И солнце, и море, и витамины... ладно, с солнышком плохо, но остальное...

Не лечить ребенка надо!Ему надо другое. Потому что малыш, в общем-то здоров. Но температура пониженная, у малыша явная анемия, отсюда и утомляемость, и сонливость, и многое, многое другое...

На третьей сказке малыш уснул, а Лиля потихоньку поднялась и вышла из комнаты.

Все остальные потянулись за ней.

Внизу Лиля уселась за стол и собралась уже было вынести свой вердикт, как в дверь забарабанили. Марион побледнела.

-Он...

— Ваша личная ж...а? — без лишних обиняков уточнила Лилиан.

— Пажо...

— Не вижу разницы, — отрезала Лиля. И строевым шагом направилась к двери, которую и распахнула со всей дури, благо, дверь наружу открывалась.

# # *

Распахнула она дверь удачно, стоящий на крыльце человек едва отпрыгнуть успел, и смотрел на Лилю без особой приязни.

Она на него — тоже.

С такой, простите, харизмой, к Марион свататься?

Да ему срочно в столицу нужно, в зоопарк! Говорят, там обезьяны грустят, неприкаянные!

Больше всего Пажо напоминал питекантропа. Вот как хотите — но именно его, разве что в одежде.

А так налицо были все признаки.

Коренастость, волосатость, длиннорукость, низкий лоб, глубоко посаженные глаза, выдвинутая челюсть...

Формалину мне!!!

Формалину!

И банку!Заспиртовать и отправить Ричарду. Пусть Кунсткамера пополнится еще одним образцом.

Увы...

Образец не торопился помещаться в банку. Он стоял и неодобрительно разглядывал Лилю. Та, впрочем, долго на возможный экспонат глядеть не собиралась.

— Закрыто сегодня! Завтра приходите!

От такого напора Пажо даже растерялся. И брякнул первое, что пришло в голову.

— Я не в трактир.

— Тем более! Не подаем, самим жрать нечего!

Пажо открыл рот, продемонстрировав век нечищеные огрызки зубов. Лилю аж замутило.

Так, спокойно, еще спокойнее... не надо на него тош- ниться. Иначе не выгоним...

— Я не...

— Я уже сказала — все завтра!

— Я к уважаемой Сали.

Лиля решительно качнула головой.

— Не принимает. И вообще — вы по какому праву позволяете себе так компрометировать вдову?

— Так я и это... с предложением.

— Люди добрые! Полюбуйтесь на него! С предложением он! — ахнула Лиля. — Да сестрица Марион мужа оплакать не успела, а уже слетелись стервятники на поживу?! Все, все мужу отпишу! Он вас, негодяев, на чистую воду выведет, дайте только приехать!

Пажо сделал шаг назад.

— Сестрица?

— Вот я еще вам про наши семейные дела не докладывала!

Голос у Лилиан был вполне себе командный, громкий, звонкий, и сейчас вся улица наслаждалась неожиданнымспектаклем. Потому, собственно, Лиля и верещала так, что у самой уши закладывало.

На виду у всех ее бить не будут.

Наверное.

Как известно, есть одна категория людей, перед которыми отступают практически все. Это дура-баба.

Принцип: «Что с нее возьмешь?» или «Чего с ней связываться?», или попросту: «Баба-дура». Но кто тут дурак — неизвестно, баба-то своего добивается, а вы остаетесь мало того, что без штанов, так еще и облаянным с ног до головы.

Здесь и сейчас другого выхода у Лилиан не было. И женщина всей грудью (а сейчас там было чем) пошла на Пажо.

— Явился, понимаешь! С предложением чего? Колбасы по сниженным ценам?! Не нужна нам та тухлятина, здесь трактир, а не уборная! И ветчина не нужна! Как от вас несет, так та ветчина небось еще вашего прадеда помнит! Предложение! Альдонай милостивый, да в таком виде только места на кладбище и предлагать! Борода нечесана, по голове вши размером с кулак ползают, одежда в пятнах... Марион, — это уже за спину, — ты как хочешь, сестрица, а мужу я напишу! Немедля! Как обоз придет, так сразу же он сюда и поедет! Пусть порядок наводит!

— А ну молчать, баба языкатая! — рявкнул колбасник.

Ага, напугал козу капустой.

Лиля только подбоченилась понахальнее.

— Ты мне рот не затыкай! Я твою породу насквозь вижу, понимаю, чего тебе надобно! Небось, шестерых жен уморил, так мою сестру в гроб загнать хочешь? Не пойдет она за тебя, и за сына твоего не пойдет! И за брата! Иди отсюда подобру-поздорову, не то хуже будет!

— Ах ты шильда!— Я шильда?! Люди добрые, да что ж это делается-то?! При всем честном народе позорят! Да я сей же час в храм пойду! Я тебя, негодника, на чистую воду выведу! Оклеветать меня решил, колбаса ушастая!? Да на такое, как ты, ни одна шильда не позарится, а и позарится, так ее по дороге блохи съедят!

Лиля верещала так возмущенно, что колбасник пробормотал нечто непечатное, плюнул ей под ноги (хотел попасть на подол, но его графиня Иртон вовремя отдернула) и ушел.

Лиля победно хлопнула дверью и вернулась в трактир.

— Ну что, сестрица Марион, поговорим?

ГЛАВА 11

Марион смотрела с ужасом, Фиона — с восхищением.

— Вы...

— Можешь называть меня тетя Аля.

— Тетя Аля... вы его прогнали?

— Боюсь, ненадолго. Скоро он вернется, может, даже и со стражей.

— Это он нанял того... которого вы кувшином, — подала голос Марион. Поежилась, словно опять хватала за плечо безжалостная рука, без нужды поправила чепчик. Лиля погладила ее по спине.

— Не переживай. Все будет хорошо...

— Если бы...

Лиля пожала плечами.

Она не торговка, даже ни разу. Но...

На ее стороне опыт другого мира. С рецептами, распродажами, скидками, акциями и операциями. Уж на что Лиля все это не любила, но — запоминала. Поневоле запомнишь.

— Сколько вам осталось до банкротства?

— Банк...

— Разорения? — выразилась попроще Лиля.

Марион поникла еще сильнее.

— Может, месяц или два. Продукты заканчиваются, новых закупить не на что...

— А потом?— Не знаю, — по лицу женщины покатились одна за одной, крупные слезы. — Я уж и родным написала, может, кто нас принять согласится. Я не знаю...

Лиля почувствовала себя окончательной скотиной.

Но — она же не просто так спрашивает? Не из природного садизма! Она по делу интересуется.

— У меня есть немного денег. Марион, если я помогу тебе — ты поможешь мне?

— Чем? — безнадежно всхлипнула женщина. — Чем я могу помочь?!

Вопрос оборвался слезами.

Марион плакала тихо и безнадежно, словно скулила маленькая собачонка. Фиона прижалась к матери и тоже собралась, было, заплакать, но Лиля кивнула Лари на девочку.

Лари поняла все правильно, подхватила малявку и увлекла за собой на кухню, что-то приговаривая о том, что мама устала, мы ей сейчас дадим пару минут отдохнуть, а еще при усталости хорошо помогает сладкое, к примеру — хлеб с вареньем...

Лиля покачала головой, подошла к Марион и крепко обняла бедолагу.

Вот оно — обратное плечо «замужа».

В этом мире все решают мужчины. А вот такие, как Марион — они охотно живут за сильным и надежным плечом. И рады, и счастливы...

А как быть, если кормилец-поилец умирает?

Искать нового?

Это дело небыстрое и серьезное, а с возрастом никто моложе и симпатичнее не становится. Увы...

Марион осталась одна, на нее навалился весь тот груз, который вез ее муж — и женщина не выдержала. Пока было необходимо, она старалась быть сильной. А сейчас ря-дом появился хоть кто-то, Лиля заступилась за нее — и Марион почувствовала опору.

И — хрустнула спина, словно веточка.

Лиля гладила бедолагу по спине и плечам, понимая, что Марион надо сначала выплакаться. А уж потом с ней разговаривать.

Выплакаться, выспаться, прийти в себя.

И — с новыми силами драться за себя и своих детей. Драться уже не в одиночку, потому что Лиля точно знала — она отсюда не уйдет.

Вот как их бросить — таких?

И совесть съест, и предки проклянут...

Веник ломают по прутику, ну так Лиля начнет заново связывать себе веник! Она, Лари, Марион... мало?!

Это вы просто не знаете, на что способны женщины ради своих детей. А Лиля не просто знает — она способна. И сделает.

Итак...

— Тшшшшшш, девочка. Не плачь. Ты больше не одна в этом мире. Ты больше не одна.

* * *

Марион проревела минут срок, до всхлипываний и хрипов в груди, страшноватых таких, сухих...

Но — Лиля не боялась. Это бывает, она знала. И средство знала.

Умыть.

Напоить горячим.

Уложить спать.

А под бочок к матери — Фиону. Ей тоже сегодня досталось. Сначала девочка понервничала, потом Лари от души накормила ее, и малышка захотела спать, спать...

Вот и пусть отдохнут и отоспятся.Лиля отправила Лари наверх, к малышу и девочкам, а сама решила вернуться в трактир.

Ей требовалось поговорить с дядюшкой Патни, организовать переезд, и все это провернуть до темноты.

# * *

Дядюшка Патни принял Лилиан достаточно радушно. Потом заметил выражение ее лица — и чуточку помрачнел.

— Уезжаете, стало быть...

— Уезжаю, — не покривила душой Лилиан. — Переезжаю к подруге. И хотела с вами посоветоваться.

— Это потом... так, стало быть, за три дня у вас еще заплачено...

Лиля покачала головой.

— Пусть эти деньги пойдут в уплату за добрый совет? Или ответ на вопрос?

Жаба давила.

Жирная и зеленая, она уселась Лилиан на грудь и давила, давила... денег нет, деньги надо экономить, пробросаешься, о чем ты только думаешь...

Лиля мысленно придавила наглое земноводное каблуком и улыбнулась.

— Коли совет — это хорошо, — кивнул дядюшка. — А что за вопрос?

— Дядюшка Патни, в Гильдию ведь вступают люди, а не трактиры?

— Люди...

— Допустим, трактир содержали хозяин и хозяйка. Хозяин помер, хозяйка стала вести дело. Она должна вступить в Гильдию?

Дядюшка Патни почесал в бороде.

— Тут ведь как... патент гильдии выдается, да...

Лиля слушала внимательно.Как графиня Иртон — да хвост она положила на цеха и гильдии. А вот как обычный человек...

Закон и только закон!

Только знание закона освободит тебя от ответственности!

Как оказалось, она немного перепутала цех с гильдией — у трактирщиков был именно что цех трактирщиков. В чем разница?

Да особо ни в чем.

Сначала были гильдии, в основном — купеческие. Потом мастера начали объединяться по признаку мастерства и выходить из гильдий. Основывали цеха, а принцип оставался тот же.

Но для трактирщиков многие правила е срабатывали и цех у них был особый.

Тут была своя тонкость.

Вот если для других цехов — к примеру, чесальщиков, сукновалов, прядильщиков, красильщиков и прочих требовалось обучение...

Там мальчик должен был идти в ученики к мастеру, потом проучиться сколько-то лет, овладеть основами мастерства, дать клятву мастеру...

Ограничений там было много.

Например, не жениться до окончания обучения, не ходить по тавернам, не совершать преступлений (отвечать- то мастеру)... ограничения могли быть любые, вплоть до самых забавных. Например, красильщикам запрещалось стрелять из лука.

Почему?

Да кто ж его знает?

Сейчас и ответа не доискаться, и не нужно это. Понятное дело, нарушались и клятвы, и запреты, и неоднократно, но на это поглядывали сквозь пальцы. Иной человек,может, до смерти в подмастерьях проходит, так что ж ему — помереть одиночкой? Без жены-детей-семьи?

Неправильно так-то будет.

Итак, ребятишек учили, потом подмастерья сдавали экзамен, платили вступительный взнос и становились мастерами. И могли работать самостоятельно.

А как быть с трактирщиками?

К ним такое было неприменимо.

Трактирщик мог купить трактир. А как его обучать?

Тут уж или выплывешь, или прогоришь, поэтому для цеха трактирщиков правила были чуточку другие.

Подмастерьев среди трактирщиков не было, мастеров — тоже. Какое тут мастерство? Есть свои тонкости, свои ухватки, но и только.

Поэтому в цеху трактирщиков были ежегодные взносы — раз в году, на праздник середины зимы. Оплачиваешь — и год живешь спокойно, хотя взносы были достаточно велики, и могли достигать до нескольких золотых с трактира.

Были уговоры, касающиеся спиртного — не торговать безакцизным спиртным. Существовал договор с королевскими винокурнями, вот, на них и покупали вино. А если кто-то брался торговать чем-то контрабандным — исключительно на свой страх и риск...

Могли и оштрафовать, и выгнать из цеха.

Нельзя было ставить цены ниже установленных. Выше — пожалуйста, а вот демпинговать цены не стоило.

Нельзя было нанимать слуг, переманивая людей из других гильдий и цехов.

Нельзя было нанимать вышибал, минуя цех...

Нельзя покупать продукты, минуя цех. Есть свои договоры, свои правила, также свои установленные цены на продукты... да, и у рыбаков тоже договор с трактирщиками. У них можно брать рыбу, но не у всех артелей.Свои законы, свои ограничения, свои правила...

Лиля внимательно слушала.

Выходило не слишком радужно, но терпимо.

По деньгам...

Вот тут была проблема.

Лиля уже прикинула, что ее имущества хватит на что- то одно.

Либо заплатить взнос в цех, и тогда на прожитье им останутся медные монетки. Либо — привести в порядок трактир и попробовать нечто принципиально новое.

Тогда на взнос в цех не остается, но если они не заработают, им и так и этак деваться будет некуда.

Лилиан склонялась к тому, чтобы рискнуть. И хотела для начала заручиться поддержкой мужчины, сидящего напротив.

— Дядюшка Патни, я благодарна вам за совет и помощь.

— Не стоит благодарности.

Мужчина напоминал ей медведя. Был такой у них в гарнизоне, полковник Кравчук. Здоровущий, громадню- щий — и не жирный, нет. Та же мягкая мощь, что и у трактирщика.

— Могу ли я рассчитывать на ваши добрые советы и впредь?

Дядюшка Патни медленно кивнул.

— Да, пожалуй. Если найдете, что предложить взамен. И взгляд трактирщика остановился на груди Лилиан.

Женщина даже не поежилась. Вместо этого она глубоко вздохнула, заставив платье пойти волнами. А что?

Мужчинам можно, а ей запрещается пользоваться тем, что дала природа? Пусть смотрят на грудь и не думают о том, что у женщины на уме. Раз уж так сложилось, и ей есть, что показать.

388

к— Разумеется, — мурлыкнула графиня Иртон. — Вы мне не выделите слугу, для помощи? Хочу перенести свои вещи на новое место жительства.

— Конечно.

Трактирщик и свое любопытство удовлетворял. Но Лиля и не собиралась скрывать, где будет жить.

Скоро, очень скоро о таверне «Рыжий ежик» заговорят по всему городу. Лиля была в этом уверена.

# *

Когда Марион утром открыла глаза, она даже себе не поверила.

Солнце светило, заглядывало в окно, ласково касалось лучиками щек. И ее — и Фионы.

Дочка спала у нее на груди, пригревшись, словно котенок..

Как давно они так не спали!

Со дня смерти мужа...

Марион помнила свое отчаяние, когда ушла дочь.

Помнила черное горе, когда уходил муж — он, такой сильный, такой надежный, сдался перед злой хворью, и она была бессильна ему помочь.

Собой бы заслонить — да только это не тот враг, от которого есть заслон.

Закричать?

Но и кричать бесполезно...

А что было потом?

Марион осознавала происходящее умом, а вот в памяти ничего не откладывалось

Серые дни, черные ночи...

Труд, труд, труд, отчаяние, горе, безнадежность, глаза детей, и снова — работа.

Для них, все для них...Болезнь сына и горе от осознания своей беспомощности — неужели она потеряет еще частичку своей жизни, своего сердца?

И снова чернота...

Марион знала, что с утра она просыпалась, она занималась птицей, она занималась двором, хозяйством, она убирала, готовила, она...

Это — действительно было?

Да.

А память не удерживала происходящее.

Словно и не с ней, с кем-то другим оно случилось, словно это была совсем посторонняя женщина...

Так странно...

Так страшно...

И ее отчаяние вчера. И страх за дочку.

И...

И вспышка света.

Зеленые глаза женщины, которая оказалась рядом, и ее уверенный голос, когда она в чем-то убеждала стражника, и странные, чудные сказки, рассказанные сыну, который впервые за столько времени спокойно уснул...

Это — было?

Марион потянула носом.

Откуда-то удивительно вкусно пахло. И женщина тихонько, чтобы не разбудить, переложила дочь на подушку. Та зарылась носиком в ткань, но не проснулась. Только муркнула, словно котенок и попробовала заползти глубже под одеяло.

Марион прикрыла ей плечики, погладила по волосам...

Дочка тоже выросла за этот страшный год.

Пусть поспит.

Так всегда бывает, дети приходят спать с родителями, вдыхают их запах, греются их любовью — и знают, что все будет хорошо. Рядом есть кто-то настоящий, большой,

сильный, кто-то, кто защитит, справится, укроет от любых невзгод...

Она была плохой стеной своим детям.

Но — разве она могла сделать лучше?

На кухне кипела работа.

Вчерашняя женщина с зелеными глазами повернулась к Марион, когда та зашла внутрь.

— А, доброе утро.

Д-доброе...

Вторая женщина, которая раскатывала на столешнице тонкий-тонкий пласт теста — пироги делать? — тоже улыбнулась.

— Выспались, госпожа?

— Меня Марион зовут, — решила познакомиться женщина.

— Вот и ладно. Я — Аля, а это — Лари, — зеленоглазая улыбалась, кивая на подругу. И улыбка у нее была хорошая. Добрая, спокойная, уютная... — Выспалась?

Д-да.

— Тогда садись — и кушай.

Марион послушно опустилась за стол. И перед ей поставили маленький горшочек, на котором вместо крышки была лепешка.

Марион сняла ее с горшочка, и облизнулась, когда оттуда выбрался ароматный вкусный парок.

Как давно она не ела что-то, приготовленное посторонними?

Год?

Десять лет?

После брака готовила только она, это было хорошо и правильно, но... иногда хотелось и отдохнуть. А все не получалось и не получалось.

— Сметанки брось, — зеленоглазая подвинула к Марион еще один горшочек, на этот раз со сметаной.-Да?

Запах определенно был незнакомым, хотя и приятным.

— Не бойся. Хочешь, я у тебя пельмень утащу? Чтобы ты спокойна была?

Аля на глаза Марион залезла ложкой в горшочек, вытащила что-то небольшое, белое, и сунула в рот.

Разжевала, проглотила с видимым удовольствием...

Марион махнула на все рукой — и последовала ее примеру.

Ой...

Такого она раньше точно не пробовала.

Это оказался миниатюрный пирожок с мясом, только не печеный и не жареный, а вареный. Он расплылся на языке вкусным мясным соком, согрел горло, приятной тяжестью провалился в желудок...

Уммм...

— Со сметаной точно вкуснее будет.

Марион сунула в рот второй пель... паль... как она их назвала?

Неважно!

Сначала она все съест, а уж потом...

Но со сметаной точно было вкуснее. Горшочек кончился быстро, и Марион осознала, что наелась на десять лет вперед. Сытно было так, что хотелось развалиться на стуле... и лучше даже не на стуле. На кровати.

И опять подремать...

Марион лениво принялась отщипывать кусочки от булки.

— Вкусно?

— Очень, — искренне ответила Марион. — Что это такое?

— Пельмени.

— Пе-ли-ме-ни...— Пе-ль-ме-ни

— Никогда раньше ничего подобного не пробовала.

Лиля ухмыльнулась.

— Ну так попробуешь. Лари, что там со второй порцией?

— Готовлю!

— Отлично. А то сейчас еще один детик проснется...

— Ой!

Марион подумала, что забыла про Рома!

Про сына!

Альдонай, как она могла!?

— Спокойно! — зеленоглазая словно мысли читала. — Ребенок сыт, доволен и накормлен. Сейчас пойдешь к нему?

— Д-да...

— Тогда держи.

В руки Марион опустился поднос.

На подносе была странная бордовая масса, тарелка с кусочками чего-то непонятного, перемешанного с морковкой и луком, кажется... Печень? Да, похоже на то. И вазочка со смесью орехов и меда.

— Скажи мелкому, чтобы все съел. Не то больше сказок не будет.

— А что это?

— Салат из свеклы под майонезом, печенка с морковкой и лучком, и орехи с медом. Ему необходимо, у малыша явное малокровие.

-Ох...

— Ты иди, иди...

Марион послушно взяла поднос — и пошла.

# # #

Перед дверью детской, она оглянулась — и подцепила чуть-чуть салата с каждой из тарелок, попробовала.

Вкусно.Совершенно незнакомый вкус, остренький такой, пикантный... сама бы съела, даже несмотря на то, что больше не лезет. Очень вкусно!

Ром сидел на кровати и увлеченно что-то складывал.

Марион подошла поближе.

Ее ребенок забавлялся с кубиками, на боках которых чья-то уверенная рука выжгла буквы. Строил домик, потом разрушал, снова строил...

— Сынок!

— Мама!

И у Марион едва слезы не потекли.

Ром — улыбался!

Он улыбался... впервые за последние пару месяцев.

Какое же это было счастье!

Марион присела рядом, обняла сына — и едва опять не разревелась. Но кое-как справилась с собой...

— Ты поешь, малыш! Покушай...

Стоит ли говорить, что салатики были съедены без остатка?

* * *

Вниз Марион спустилась уже серьезная и собранная.

Женщины продолжали что-то делать на ее кухне. Туда она и направилась.

И посмотрела прямо в глаза старшей.

— Кто вы такие? И что я вам должна за это.... За все это?

Лиля фыркнула.

— Что ж. Поговорим?

— Поговорим...

— Тогда предлагаю присесть. Меня зовут Аля, это Лари, я уже говорила. Тебя мы тоже знаем... что мне надо? У меня сложная ситуация, Марион. Я беременна, как ты видишь...— Ох... действительно.

На живот гостьи Марион внимания и не обратила.

И то сказать — дама крупная, серьезная, животик особо в глаза и не бросался.

— Мне нужно место, чтобы спокойно пожить год. Родить моего ребенка, переждать, пока он подрастет, заодно заработать денег — и побольше. Лари нужно место, чтобы жить. Больше года. Сама видишь, руки у нас из нужного места растут, помочь мы готовы... если пустишь нас на постой — добром отплатим. И тебе поможем, и дети присмотрены будут.

Марион прикусила губу.

Эх, парой бы месяцев раньше. А сейчас...

— Вы нарушили закон?

— Нет. Я бегу от родственников мужа Лари — тоже. Нам не хочется в клетку, так уж случилось, что мы встретились, а вдвоем и выживать легче.

— Вы... ты...

— Ты. Можно — ты.

— Ты не из простых. Из благородных, да?

Лиля покачала головой.

— Не вполне. Дочь солдата и травницы. Но росла при благородных, это верно.

Марион задумчиво кивнула.

Да, похоже на то. Очень похоже.

А теперь настало время отплатить откровенностью за откровенность.

— Я разорена. Подозреваю, что через месяц-два меня здесь просто не будет. Мне придется продать трактир и убираться на улицу вместе с детьми. Я не то, что вам дать приют, сама ничего сделать не смогу....

— Ты об этом вчера говорила, — фыркнула зеленоглазая.

-Да?

Вроде бы на дуру эта женщина похожа не была.

Так что происходит?

Почему разговор все еще продолжается?

— Марион, — Аля посмотрела серьезно и даже чуточку грустно, — у нас у всех сложная жизненная ситуация. Но у нас с подругой есть немного денег. Этого хватит, чтобы начать плавание, а там... там будет видно!

— Д-денег? Я не смогу отдать долг.

— А никто и не говорит про долг. Нас здесь трое, мы либо вместе выплывем, либо вместе утонем. Наших денег тоже не хватит, чтобы прожить достаточное время... это как весла.

— Весла?

— Мы в одной лодке. Одно весло у тебя, второе у меня. Не будем грести — потонем. Будем грести одним веслом — с места не тронемся. Поработаем вместе... и выгребем, и деньги будут... предлагаю, если что — делить на троих. Тебе пятьдесят процентов, нам по двадцать пять.

Марион ответила горькой усмешкой.

Деньги?

Откуда деньги...

Их еще заработать надо...

Лиля ухмыльнулась.

— Есть у меня парочка идей. Итак, предлагаю на десять дней закрыть трактир.

— А потом?

Лиля улыбнулась еще веселее.

— О, а потом! Потом — будет сложно, но вкусно и интересно. Вопрос на засыпку. У тебя ледник есть?

-Да.

— А лед в нем?

— Да, еще Ром закладывал...

— Отлично! Тогда — сегодня и начнем.

Арман Пажо чувствовал себя отвратительно.

Бывает такое ощущение, вроде бы и не побили вас, и не убили, а словно в помоях вывалялся. Или помоев наелся...

А кто всему виной?

Ответ он знал точно. Рыжая баба с зелеными глазами. Жирная такая, наглая...

Трактир «Рыжий ежик» ему нравился давно. И хозяйка его... нравилась.

Еще при жизни хозяина Арман на нее засматривался. Бывают такие женщины...

Нет, не яркие, не сексуальные, не сногсшибательные красавицы. А вот именно что уютные, домашние, тихонькие, спокойные...

С такой не будешь блистать на балах, да и куда нам до тех балов?

А вот дом вести, детей растить, самое то. И мужа она слушаться будет беспрекословно, и никуда ее не потянет, и изменять не станет — Арман наблюдал. Заходил по- дружески, и поглядывал.

Марион прислуживала в зале, разносила тарелки, и Арман знал — женщины в такой ситуации частенько кокетничают, позволяют себе больше необходимого... у него, вот, жена позволяла.

Но Ром был полностью спокоен. Если он и приглядывал за женой — только чтобы ее не обидели ненароком. Да никто и не пытался, у Рома было чистое заведение.

Пьяная матросня сюда не ходила, и от порта далековато, и дороговато, и девок нет. Не то.

А вот чистая публика трактир жаловала.

Арман и сам похаживал, пропустить стаканчик-другой винца под настроение. Посидеть, поболтать с кем- нибудь... дело такое, житейское.У него-то дома... м-да...

Жена была, да померла. Остались сыновья, и Арман чувствовал, что им уже становится тесновато. Чай, он не дворянин, каждому выделить кусок не сможет. Ну, старший унаследует лавку. Средний и младший могут ему помогать, но тесновато,тесновато.

А расшириться?

Так конкуренция какая!

И... перед собой можно быть и честным. Даже не в конкуренции дело, а в страхе.

Расширяться-то надо, но ведь и прогореть можно? Тогда вовсе уж все потеряешь... страшно! Это лавку покупать, деньги вкладывать... Арман был скуповат и трусоват. Оно и не самые плохие качества в торговле, но и золотых гор с ними не сделаешь.

А тут неожиданная удача!

Когда Ром Сали помер во время лихорадки, Арман даже обрадовался. Понял свое счастье!

Вот ежели он на Марион Сали женится, так у него все будет. И послушная и ласковая жена под боком (опять же, деньги на веселых девочек не тратить), и трактир сам ему в руки упадет, и продукцию туда сбывать можно, и среднего сына поставить за стойку, а младшего — товар закупать, тоже дело...

Хорошее?

Беспроигрышное!

И считай, никаких расходов! Красота!

Осталось только жениться.

Арман и разлетелся, и подкатил...

Куда там!

Бледная как мел, Марион попросту отказала ему. Раз. И второй тоже.

На третий она высказалась намного резче (у нее как раз сильно болел сын и бедной женщине было не до любезностей с повадившимся соседом).Арман услышал, что будь он последним мужчиной на земле — и тогда бы Марион за него не вышла. Зачем этот брак нужен Арману — она понимает. Не понимает, зачем брак нужен ей.

И это, как ни крути, было справедливо. А оттого — вдвойне обидно.

Арман и обиделся.

Но как заставить упрямую бабу выйти за тебя замуж?

Казалось бы, дело простое. Найми кого, пусть в трактире побуянят, стекла побьют, мебель разнесут... ага? А чинить потом кому?

Это ж дважды платить получится — сначала за погром, потом за ликвидацию его последствий. Такими словами, Арман, конечно, не думал, но и платить не хотел. Чай, свои денежки, не казенные...

Идею подсказал средний сын — весь в отца пошел.

Франс предложил нанять кого из бретеров, или наемников, пусть приходят, но не буянят всерьез, а так!

Придираются к стряпне, посетителей распугивают, на хозяйку ругаются, пугают... оно и недорого встанет, и действенно окажется. Ну а если увлекутся чуток — так что же? С бабы оно и не отломится! Да и потом с ней всяко проще разговаривать будет. Бабы — они трусливые, сама прибежит...

Так Арман и сделал.

Но

вее шло хорошо несколько недель. А потом...

Потом что-то пошло не так.

Прибежала стража, из трактира вытащили его наймита, причем в плохом состоянии, тот и сам-то не шел, висел на стражниках, пошатывался, на крыльцо вышла какая-то незнакомая рыжуха, провожать стражу...

Это еще кто такая?

Что происходит?Конечно, Арман не утерпел, и отправился проверять, что происходит в его трактире. А то в чьем же? Вот выйдет Марион Сали за него замуж...

Дети?

Да, есть у нее дети... и что?

Девка, как подрастет, может за кого из его парней замуж выйти, может, что и за младшего, а парень все равно не жилец, сам уберется. Да и Арман мужчина в самом соку, у них еще могут дети быть с Марион...

Прекрасные мечты были вдребезги разбиты наглой рыжухой.

На мужчину накричали, даже не пустили в трактир, и более того! Оказалось, что это родня Марион!

Арман задумался.

Вот этого он не знал... есть у Марион родня или нет?

Мужчина подумал еще немного, а потом улыбнулся. Нехорошо так, пакостно...

А не сходить ли ему в гости еще раз?

Для начала — к Марион, посвататься по всем правилам, посмотреть на родню.

А если ему еще раз откажут... тогда — к десятнику стражи. Знакомый ведь, не чужие...

* « ❖

Идею Марион приняла с сомнением, но лучшей-то точно не было.

Аля говорила уверенно, готовила вкусно и необычно...

Может, и правда? Попробовать?

Сразу рецепт не переймут, не так это просто. А когда начнут...

Ну так Аля и другие знает.

Тот же май-о-нессс...

Странное название. Но вкусно, очень вкусно. А повторить?Марион сделать его смогла не с первого раза. А ведь можно наготовить впрок, и хранить на леднике...

Не так оно просто, как кажется.

~ — Соус Сали, — предложила Аля, хитро улыбаясь.

И Марион согласилась.

Почему нет?

Да, рецепт сказала Аля, но раз она сама так хочет... не отказываться же от выгоды?

Нет, не отказываться.

Но чтобы претворить план в жизнь, надо было сделать очень многое.

Первое — пополнить запасы и наготовить всего впрок.

Второе — отскрести дочиста трактир, который Марион, что греха таить, изрядно запустила за прошедшее со дня смерти супруга время.

Третье...

Третьим были сами женщины и дети. Им нужны были новые платья, желательно единого образца, чтобы сразу было видно — кто, откуда...

Ладно.

Платья осмотрели старые, и решили покрасить в черный цвет. А чтобы было нарядно — повязать белые передники, пришить воротнички, манжеты и надевать чепчики. А то шить платья — это и долго, и дорого, а из готового покупать то же на то же и выйдет.

Так что Марион развела на заднем дворе костер и поставила на огонь старый чан, который для таких дел и использовался. Лиля занялась шитьем передников и чепчиков — все должно быть единообразно.

Лари отправилась за покупками.

Им требовались мука, мясо, яйца... да много всего! А Лари покупать умела, торговаться любила... Лиля только диву давалась. И куда девалась деревенская девчонка?

Хотя, как объясняла сама Лари, в деревне торговаться надо. И с соседями, и с бродячими торговцами, и даже со сборщиками налогов... муж торговался, она следила. Теперь, вот, и сама может.

А что?

В городе такие же люди, чай, не съедят ее...

Итак, мясо...

Отмывать трактир решили не сразу — сначала наготовить все необходимое, а уж потом...

Все равно угваздают все, готовить-то много придется.

* # ♦

Лиля дошивала третий чепчик, когда в дверь постучали.

— Аля, открой! — крикнула Марион.

Она не могла отойти от котла, в котором с черным красителем проваривались три платья. Огонь же! Открытый!

Не досмотришь — без платья останешься, а это большой расход, одежда дорогая...

Лиля ткнула себя иголкой в палец, чертыхнулась, поминая чью-то неуважаемую маму, погрозила пальцем Фионе, которая навострила уши и Рому, который попробовал повторить за доброй тетей, и вовремя отложила чепец.

Сильно ткнула иголкой, аж до крови. Не успела бы — было бы на ткани кровавое пятно, считай — работа... ладно, не насмарку, но стирать надо, отбеливать... зачем так усложнять себе жизнь?

Кого там черти принесли, а? Да еще так неудачно!

Лиля поднялась — и распахнула дверь.

Опа!

На пороге стоял господин Пажо собственной неуважаемой персоной. Весь нафабренный, разодетый, кончики усов вверх, голова и борода зализаны чем-то вроде сала, аж лоснятся, одежда...

М-да.

Если вы укладываете волосы с помощью масла, одевайтесь осторожнее. Вон, весь воротник жирный, да и плечи тоже...

Фу!

• А что это у него в руках?

Колбаса?

Как интересно...

— Что вам угодно? — сухо спросила ее сиятельство.

— День добрый, госпожа, — попробовал протянуть «зеленую ветвь мира» Пажо. — Я к госпоже Сали.

Лиля не собиралась забывать, что здесь зеленый цвет — символ не мира, а траура.

— Марион занята. Что вы хотели?

— Повидаться, госпожа.

— Приходите через два дня, — и не подумала сделать шаг назад Лиля. Тоже мне, проблема — мужик! Даже если он выше тебя на голову и толще в два раза! Даже если ты — не тростинка.

Господин Пажо сделал шаг вперед, рассчитывая надавить авторитетом.

Ага, как же!

Лиля даже с места не тронулась. Смешной человек...

Она с вирманами дело имела, а там один Лейф, как глянет, так у более слабонервных и ноги подгибаются, и энурез открывается. Там ко взгляду еще и топор прилагается. Та-акого размера!

А тут...

Пффф!

Лиля не боялась, не стеснялась и не собиралась уступать. Это отчетливо читалось в ее взгляде. Даже язык жестов...

Закрыться?

Спрятаться?

Вот еще!Лиля наоборот — выдвинула вперед бюст, уперла руки в бока и всем видом показывала, что ей плевать, кто тут пришел.

Она здесь главная.

Господин Пажо даже чуток растерялся. Ну не положено так себя бабам вести! Они тихие, скромные, домашние, мужчин боятся... ну, хотя бы стесняются... его жена боялась. Сколько пощечин и оплеух он отвешивал бедняжке за день, мужчина, конечно, не помнил.

— Так что вам от сестрицы Марион нужно!?

— Сестрицы? А родители ваши живы ли?

Пажо вдруг подумал, что можно и с родителями договориться. Те-то свою выгоду завсегда поймут! Это не дурные бабы, которым прекрасных дворян подавай...

— Ваше какое дело, любезнейший? Приходите, хотите чего-то, а чего — непонятно! Вот я сейчас стражу кликну, да скажу, что вы меня ссильничать пытались! — поперла грудью на баррикады Лиля.

— Не льстите себе, — огрызнулся Пажо.

Лиля даже рот открыла.

Оп-па!

А мужик-то у нас зубастый пошел, мужик интересный... даже жаль. Но мужики в ее круг интересов сейчас не входят.

— Ага. А сестрица, значитца, не льстит? Или ее трактир?

Пажо сделал шаг назад. Он что — такой легко просчитываемый?

Лиля мило улыбалась. Скалилась так, что голодные волки позавидовали бы.

— Вы, любезнейший, на что рассчитываете? Коли на сестрице женитесь, так и трактир к рукам приберете, и деток ее приморите? А у сестрицы родня есть. Как началисьгорести да беды, она и отписала, значит, в семью, чтобы приехали, да помогли.

— Я не знал...

• — А чего это вам говорить должны были? Ром знал, а вы тут кто? Не муж, не сват, не брат!

— А чего это вас раньше тут не видно было?

— Так семья и нужна, чтобы в трудную минуту помогать! Пока все хорошо, о родных не вспоминают, а как беда припрет, так и бегут. Защити, поддержи, денег дай, да побольше, побольше!

Какая-то правда в словах рыжухи определенно была. Но это что ж? Получается, у Марион родня есть? Да какая- то сложная...

Тут узнать надо, как бы неприятностей не накликать на свою голову!

Пажо подумал, и отступил еще на шаг.

— Говорите, через два дня?

— Заходите. Посидим, вина выпьем, поговорим по- хорошему, — кивнула Лиля. — А то что ж? У Марион дома бардак, дети болеют, не прибрано, дорогого гостя и угостить нечем. Куда это годится? Уж коли гость на порог, так голодным он уйти не должен.

И опять — правда в ее словах была.

Пажо подумал еще пару минут.

— Так я зайду?

— Ага, — кивнула Лиля. И дверь закрыла.

Остался Арман стоять посреди улицы дурак дураком.

Нет, какая женщина! Какая женщина!!!

Сволочь, а не женщина!!! Упаси Альдонай на такой жениться!!!

Лиля хлопнула дверью им вернулась к детям. — Что там? — крикнула Марион.— Жених твой заходил!

— Пажо?

Лиле очень захотелось ответить в рифму, да некрасиво получится. И при детях ругаться такими словами нельзя, они мигом все подхватывают. Пришлось говорить вежливо.

— Он самый.

— Аты?

Марион по старой памяти еще побаивалась негодяя.

Лиля фыркнула.

— Обещал дня через два зайти. Выпьем, поговорим...

— А что через два дня будет?

— Пельмени.

Марион только вздохнула.

И продолжила следить за краской. Страшно там, не страшно — само дело не сделается.

* * *

— Как ты только не боишься, — Лари помогала Лиле расчесывать волосы.

Лиля посмотрела на подругу.

— Чего?

— Ну... этого мужчину. Он такой большой... и страшный.... И сильный, наверное...

Лиля смотрела недоуменно.

— И что?

— Он же может тебя ударить, убить... да что угодно!

— Я тоже могу его ударить и убить, — Лиля даже не сомневалась в себе.

Лари поежилась.

— Все равно... страшно!

Руки бы оторвать ее мужу.

И ноги тоже.

Ну... ну хотя бы на могилку плюнуть... раз сто!Лиля погладила подругу по руке. Лари мытье тоже украсило, но...

Раньше она походила на грязного испуганного воробья. А сейчас на отмытого воробья, но испуг никуда не делся. И пройдет ли то — Бог весть.

К психологу бы ее, но до появления первого психолога тут еще лет триста. И Лиля тут не помощник. Одно дело — что-то отрезать или пришить, другое — исцелить человеческую душу.

Сложно это. Очень сложно.

— Не переживай, Лари. Мы справимся.

— Правда?

— Конечно, — как можно более убедительно произнесла Лиля. — Не сомневайся. Потихоньку дело наладим, вас замуж выдадим — хочешь?

— Не хочу!

— Тогда не выдадим. Не переживай, подруга. Все наладится, просто иногда в жизни бывают сложности. Но надо жить. И двигаться вперед. Тогда будет и дорога, и попутчик, и рассвет, и дом, в котором тебя встретят с любовью — но только если ты не сдашься в минуту, когда было особенно темно и плохо.

— Ты так говоришь...

— Я точно знаю. От нас мало что зависит, но наша честь, наша вера и наша любовь — всегда с нами.

— Красиво...

— Красиво. Жить надо, Лари. Жить — иногда и вопреки всему. Стиснуть зубы и жить, любым путем выдержать, на коленях ползти, а потом — подниматься. Иначе ты не человек.

— А потом?

— А потом будет новый день. И новое испытание. И его тоже надо пройти достойно.

— И вся жизнь состоит из испытаний?-Да.

— А почему Альдонай их посылает?

— Чтобы проверить, сможем ли мы остаться людьми.

— Сложно-то как...

Лиля улыбнулась, поднялась, обняла Лари и погладила по волосам.

— Не переживай, подружка. Просто помни, что никогда не надо сдаваться. А остальное — будет.

— Что — будет?

Лиля фыркнула.

— Для начала — пельмени.

# # *

Лепка пельменей — это священнодействие.

Тесто замешивается с полным осознанием процесса.

Мука насыпается на столе горкой, в углубление выливаются яйца и подсоленная вода, добавляется растительное масло, и вымешивается, собирая муку со всех сторон.

Постепенно, медленно, со вкусом...

Получившийся ком теста делят на более мелкие части — и раскатывают по одной.

Проворачивают фарш из разных сортов мяса. Иногда в дело идут и птица, и рыба, но Лиля предпочитала пополам свинину с говядиной. Чесночка, перца, соли, лука...

Получалось вкусно.

Мясорубки здесь не было, пришлось обходиться сечкой. У Лари получилось неплохо.

Лиля раскатывала пласт теста, клала его на пельменницу, потом в углубления засовывала фарш, накрывала сверху вторым пластом теста и начинала раскатывать.

Потом обрезала излишки теста, выкладывала пельмени на большие доски...На кухне вкусно пахло тестом, фаршем, а потом, когда Лиля положила пельмени в горшочки и поставила их томиться...

Кругами заходили дети, заинтересованно поглядывала Лари, даже Марион — и та облизывалась.

Горшочки Лиля прикрыла сверху кусочками теста, так и подавала. С вкусными булочками вместо крышек.

— Надо бы еще крепкую настойку, — задумалась Лиля. — Но и так неплохо.

Лари как раз зачерпнула ложкой горячий пельмень, попробовала, потом утащила еще один...

— На пробу. Сметана, майонез, — настоящий майонез Лиле сделать не удалось, где вы тут найдете оливковое масло, но его можно и на основе сметаны приготовить. Растительное масло не редкость, яблочный уксус тоже, а уж чеснок-то везде есть!

Взбить яйцо, масло, уксус, соль и сахар по вкусу, добавить сметану и чеснок — и готово. И вкусно получается. Лиля таких соусов много знала.

Вот весна будет — можно вообще смешать редис, укроп и кинзу. Измельчить и добавлять соусом. Вроде и невелика хитрость, но сразу же тоже не додумаешься!

А вкусно.

На какие только изжоги не шли женщины в гарнизонах, чтобы вкусно накормить мужей и детей! И Лиля, как ребенок из военного городка, могла приготовить что угодно. Надо только начать, потом руки сами дело вспомнят.

И три женщины бодро принялись за работу.

Но требовалось и еще кое-что...

>:< ❖ *

Гильдия.

Лиле светиться было не с руки, а Марион...Марион с ее робостью, просто не смогла бы прийти, стукнуть кулаком по столу и потребовать лицензию. А надо было.

Трактирщики — тоже гильдия.

И нравы там...

Кожевенному делу надо учиться. Пекаря, корзинщика, углежога — учат, как правило, берут детей с малолетства, приставляют сначала к подручным работам, а потом уж и начинают передавать секреты мастерства.

А вот трактирщики...

И ремесло это не самое спокойное, и в гильдию приходят люди из разных слоев общества.

Наемники, купцы, мещане, да кто угодно! Объединяет их всех одно.

Характер.

Жесткий, в чем-то даже жестокий, попробуй быть добрым и доверчивым, мигом без штанов останешься. Ром, кстати, был именно таким. Это в семье он старался помягче, а с клиентами...

Трактир же!

Не будешь свое требовать и чужое прихватывать — так и по миру пойдешь!

А лицензия у Марион была не так, чтобы надолго. И продлять ее следовало сейчас, лучше уже на ее имя.

Если пойдут доходы от их маленького дела...

Если пельмени станут популярны...

Кто сказал, что их не постараются выжить, разорить, или попросту — содрать три шкуры? Ну зачем бабам деньги? Мужчины же ими куда как умнее распорядятся?

Лиля подумала, и отправилась к единственному трактирщику, которого знала в городе.

Дядюшка Патни был на месте. Распекал нерадивого помощника, осторожно, по отечески, тыкая его носом в капусту.Кочан уже был покрыт соплями и кровавой юшкой.

— Я тебе сколько раз говорить буду? Не покупай гнилье, дурак! Душу выну!

_; Увидев Лилиан, дядюшка Патни отпустил болвана и улыбнулся. Получилось достаточно опасно.

— Мое почтение, госпожа.

Лиля улыбнулась и поклонилась. Да, не привыкла она к этому.

— Господин...

И улыбку. Нормальную, а не на барабан натянутую, что тебе зубы без наркоза сверлят?

— Что вас привело сюда, госпожа?

Лиля вздохнула.

— Я пришла с просьбой. Не безвыгодной и для вас, и для меня.

— Уже интересно. Может быть, присядем, выпьем вина и обсудим? — дядюшка Патни улыбался, всем видом показывая, что он хороший. Помощника он, кстати, так и не выпустил. Проследил взгляд Лилиан, и последний раз впечатал мальчишку носом в кочан.

— Чтобы сегодня всю телегу заменили! Найду хоть одну гнилуху — сожрать заставлю!

И вышло это очень убедительно.

Парень подхватил капусту — и убрался восвояси, а дядюшка Патни кивнул Лилиан на столик в углу. И вскорости служанки принесли туда кувшинчик с вином, немудреную закуску из соленой рыбы с лучком, морской капусты и моченых яблок.

Лиля вежливо сделала глоток и пожевала капусты.

Дядюшка Патни наблюдал за ней внимательно и серьезно. Молчал. И Лиля начала первой.

— Дядюшка Патни, я походила по городу. Сама я работать не смогу.

Трактирщик молчал. Лиля и не думала смущаться.— Мне нужно будет вступать в гильдию. Чтобы вступить — надо заработать денег. А заработать я их могу только в Гильдии, иначе тюрьма. А вот вы — уже состоите в гильдии трактирщиков.

— Верно.

— Я договорилась, меня возьмут кухаркой...

— Да ты сможешь ли? Алия, ты ж в тягости, а это — труд!

Лиля пожала плечами.

— Знаю. И все же другого я не умею. Трактир хороший, может, слышали? «Рыжий ежик».

— Ром Сали? Хороший человек был, жаль, сгорел в одночасье...

— Вот, его вдова дело мужа бросать не хочет.

— Не бабье то дело — трактир держать! Уж точно не ее. Видел я Марион — мухе слова не скажет, чтобы ту не обидеть!

Лиля тряхнула головой.

— Правильно. Вместе с ней мы справимся, а одна она точно прогорит...

Трактирщик подумал. Погладил короткую бородку.

— Так что вы хотите?

— Она пойдет взнос в цех платить. Я с ней пойти не смогу, да и не послушают меня. Мужчина должен рядом быть. Солидный, серьезный... Чтобы и кулаком по столу стукнул, и постоял за бедную женщину.

— И вы меня таким видите, — кивнул трактирщик. — Это понятно, а мне-то что с того будет?

— Поделимся.

— Чем вы таким поделитесь?

Лиля пожала плечами.

— А вы в гости приходите? Завтра, с утречка. Угостим вас, да и поговорим, что дальше делать.

— Могу и прийти.— Раз можете — так и приходите. Рады будем.

Лиля встала из-за стола, коротко поклонилась и направилась к двери.

Мужчина смотрел ей вслед.

❖ « *

К приему дорогого гостя готовились заранее.

Поставили томиться коронное блюдо, Лиля поколдовала еще на кухне, и сделала несколько соусов, все карты на стол они выкладывать не собирались.

А вот сладости...

Пирожки здесь знали, плюшки, ватрушки...

Не додумались до хачапури.

А ведь вкуснейшая вещь, если разобраться. С утра Лиля потратила немного времени, приготовила их штук двадцать, и теперь следила чтобы не пригорели.

Так что дверь отправилась открывать Лари.

Дядюшка Патни прибыл при полном параде.

Надел свою лучшую одежду, кожаный камзол, широкополую шляпу, перепоясался поясом с пряжкой в виде головы медведя...

Да, служил в наемниках.

Дослужился, вышел в отставку, скопил денежку, открыл трактир...

Многим ли такое удается?

Немногим. И самым умным. Есть, чем гордиться.

— Здравствуйте, господин.

Лиля старательно отучала Лари от страха. А чего бояться?

Страшно, когда о тебе никто не позаботится и ты в полной власти подонка, а когда за тобой семья, и когда любого негодяя призовут к ответу...

Ладно, Лиля — не семья.

Но оторвать голову мерзавцу она сможет. ЛюбомуПривыкнув в Ативерне отвечать за своих людей, графиня Иртон и в Авестере себе не изменяла.

Себе?

Когда-то давно Аля Скороленок надела маску ее сиятельства Лилиан Иртон. А сейчас постаралась вернуться к прежней Але... и с удивлением обнаружила, что ее... нет?

Она есть.

Но стала совсем другой...

Чужие лица?

Чужие маски?

Или просто — мы меняемся с годами? И наша душа меняется, и наша сущность, и наши мысли...

Лиля не знала. Но ей казалось, что Алевтина Скороленок была другой, совсем другой...

— Добрый день, Лари.

— Прошу вас, проходите в зал. Попробуете нашего скромного угощения...

— Благодарствую. Рад буду.

Мужчина отдал Лари шляпу, и прошел внутрь.

И присвистнул.

Что могла за это время — Лиля сделала.

Чистые полы, чистые столы, чистые стены и окна. Побелить все она не успела, но стены и потолки уже подверглись обработке кистью. А чего там?

Дело-то нехитрое! Только шею потом сильно ломит... и отмывать тяжко.

Но — оно того стоило.

Развесить по углам дома пряные травы, которые пахли свежо и остро, разбавить светлую картину цветными пятнами — ветками рябины в глиняных вазах, и готово!

Смотрится.

А один стол и вовсе накрыли белой скатертью.

За него дядюшка Патни и уселся.

И тут же Марион лично вынесла поднос.Большой такой, основательный....

Горшочек с пельменями, горькая настойка, закуски, заедки, маринованный лучок, огурчики, тертая редька, свеколка, с чесноком и маринованная, рулетики из ветчины, обычно такие из баклажанов готовились, но где ж их взять? Пришлось потоньше напластовать свинку...

Вроде бы и долго готовится, так ведь во все блюда почти одно и то же идет. Только соусы разные, ну и само приготовление. Что жарить, что запекать, что мариновать...

Дядюшка Патни смотрел с удивлением. Понятно, горшок. А пахнет незнакомо...

Лиля появилась из кухни королевой, поправила прядку волос...

— Не побрезгуйте, господин.

И уселась напротив

Разлила по маленьким рюмкам из толстого стекла горькую настойку, уверенно подняла рюмку.

— Ваше здоровье!

Дядюшка Патни кивнул и тоже опрокинул рюмку.

— Ваше здоровье, Алия.

— Да вы закусывайте. Вот, возьмите, попробуйте...

Рулетики пошли «на ура». Да и остальные блюда не остались без внимания. А уж когда дело дошло до главного...

Лиля показала пример лично.

Открыла такой же горшочек, только раза в три поменьше, выловила ложкой один пельмень, положила в мисочку рядом, повозила в сметане — и с удовольствием скушала.

— Уммм... под горькую оно чудесно идет, вы уж поверьте. Мне много нельзя, а то б не удержалась.

— Не любите вино?

— Вино делает мужчину глупым, а женщину — распутной. Не люблю, — отрезала Лиля.— Надеюсь, я с такого количества не поглупею, — улыбнулся трактирщик. И тоже попробовал пельмень.

Сначала один.

Потом еще один.

Потом с разными соусами...

Лиля смотрела, как мужчина уплетает приготовленное ей блюдо за обе щеки — и испытывала такую гордость... вот не зря старалась! Молодец она все-таки!

Уплетя все, что было на столе, дядюшка Патни откинулся назад и посмотрел на Лилиан.

— И эти вы торговать будете?

— Будем.

— Рецепт быстро переймут.

Лиля пожала плечами.

— Пусть перенимают. Вы же не думаете, что у меня только один рецепт?

— У вас их много?

Трактирщик явно что-то прикидывал.

Лиля хмыкнула.

Погодите, она еще суши в моду введет! Водоросли здесь есть, рыба тоже, рис...

Вот с рисом сложнее. Оризу здесь выращивают, но не в тех количествах. Культура это сложная, достаточно привередливая, и вообще — гречка и пшеница куда как удобнее.

Но купить немного и подавать для «чистой публики» — почему нет? И закусывать или удобно...

Ладно, это скорее, мечты.

— Нам хватит. И вам останется, если поможете.

— А кто мне мешает перенять твои идеи, а тебя — да на улицу?

Лиля фыркнула.

— Я и так задерживаться не планирую. Скорее уж, вы просто не успеете все перенять.

— Вот даже как?— Давайте попробуем, а там посмотрите, — предложила Лиля.

Трактирщик соглашаться не спешил.

— Я так понимаю, готовить на два трактира будете? На свой — и на мой?

Лиля покачала головой.

— Невыгодно.

— Тогда что я получу от вас? Я понял, что вам надо. Чтобы продлили лицензию. Сейчас.

-Да.

— А мне что будет?

Лиля пожала плечами.

— Готовить будем здесь. Будете своего человека присылать за соусами и закусками. Основным блюдом позднее поделимся, когда сливочки снимем.

-Хм...

— А для вас у меня другое блюдо, которое в вашем трактире лучше пойдет. Опять же, и дешево, и удобно, и все в дело...

Лиля кивнула Лари — и та вынесла гамбургеры.

А что?

Идеальная штука, между прочим!

Булка — несложно.

Котлета? Тоже можно сделать.

Зеленушка, салат, сыр, соус...

Вкусно, сытно, не особо дорого, а главное — отлично идет! Если уж целую планету завоевало... Лиля и сама, в бытность еще Алей, обожала Макдональдсы.

Вредно?

Зато вкусно! И вообще, есть вещи, которые НАДО!!!

А картошка фри!

Лиля едва не застонала от воспоминания. Но... здесь ее сделать пока нельзя. Увы. Зато хот-дог можно! Хотя и не с сосиской... а почему — нет? Надо просто над этим подумать.— Ну-ка...

Мужчина откусил чуть ли не половину гамбургера, прожевал...

— Вкусно. И?

— Сами видите, готовить несложно. Соус сделаем, сколько надо, — делиться майонезом Лиля не боялась. Везде есть свои хитрушки, сразу ничего не сделаешь!

Даже Марион, уж на что была ловкой на руку, но загубила несколько бадеек со сметаной. И то — рядом с ней стояла Лиля, учила, подсказывала...

Свои первые опыты Лиля и вспоминать не хотела. Смешно даже говорить...

И расслаивался вкусный соус, и белки каким-то образом сворачивались, а уж когда тухлое яйцо попало однажды...

И кто бы объяснил, почему сметана становится дико кислой? Ведь все делалось правильно!

Дядюшка Патни подумал еще немного, набивая себе цену. И медленно кивнул.

— Ладно. Овощи квасить будете и на мой трактир...

— Поставлять их будете сами, — тут же внесла предложение Лиля.

— Хорошо. Булки эти... пришлю к вам повара, чтобы все перенял, да и сам приду, посмотрю.

— Пожалуйста. Договоримся о времени — и будьте гостями.

— А завтра сходим в гцех. Оплатим лицензию на год.

Лиля мило улыбнулась.

— И сразу же начнем. И у меня будет повод задержаться в городе...

Намек мужчина понял.

Если лицензию не продлят, Лилиан уезжает. А он остается без верной прибыли.Это кажется, что все просто. А поди, сделай! Кашу варить можно, да хорошо сварить — сложно. И на несколько человек готовить проще, чем на целый трактир, и... да много чего!

Лучше уж помочь бабам. А он свое еще возьмет!ГЛАВА 12

Ровно через два дня Арман Пажо таки постучал в дверь трактира.

Лиля открыла ему, и приветливо улыбнулась.

— День добрый. Проходите, гостем будете.

Арман Пажо даже удивился такому неожиданно доброму приему. Он-то ждал...

— Добрый. Поздорову ли?

— И по добру, и поздорову, — таким же простонародным говором отозвалась Лиля.

— А Марион...

— А госпожа Сали скоро придет. Проходите, подождете ее. У нас и обед готов.

Арман хмыкнул — и прошел внутрь. Авось, не отравят?

Точно же?

Не отравят?

Приторная любезность Лилиан наводила на самые худшие подозрения.

Зал Арману понравился. И гирлянды из лука, которые пустили по стенам, и чеснок, развешанный по балкам, и выскобленные до светлого дерева столы...

Лари выглянула из кухни, округлила глаза — и скрылась.

Лиля извинилась и на минуту вышла на кухню. Пару слов, потом она вернулась, усадила мужчину за стол — и принялась выставлять перед ним напитки и закуски.Горькая настойка душевно пошла под огурчики и капустку, салат из морской капусты Лилиан тоже удался, она ее перемешала с куриным мясом, морковью и яйцами, и заправила майонезом. Салат с кальмаром, салат с простой капустой и опять же, яйцами...

Майонез пошел «на ура».

Еще одна рюмка настойки, и еще одна...

Попробовать хотелось все, но ведь не насухую?

Арман Пажо напробовался так, что, когда в трактир под руку с дядюшкой Патни вошла довольная Марион, даже зад поднять не смог. Кажется, шестая рюмка была лишней... или нет?

Шестая-то хорошо пошла, а вот восьмая...

Лиля ядовито ухмыльнулась.

Именно она подлила в горькую настойку самогона. И искренне жалела, что нельзя здесь изобрести газировку. Но — она не знала как.

А хорошо бы!

Коктейль «бурый медведь». Коньяк с шампанским — вырубает начисто. И мозг, и ноги... играл бы Пажо сейчас в медведя — лежал и лапу сосал.

Лиля даже спрашивать не стала, как все прошло — и так видно, что замечательно.

— На год?

— На год!

— Это надо отметить!

— Н-надо! Отмечаем! — рыкнул Пажо — и треснул по столу рюмкой.

Стекло чудом выдержала, но рюмку Лиля отобрала и заменила стаканом. Оловянным, без затей. Перебьется! Казенное имущество колоть... ну уж — нет!

И принялась выставлять на стол горячее.

Она нафаршировала несколько тыкв, срезала верхушку, засунула внутрь тыквы кашу с мясом, добавила майо-неза, перемешала и запекла в печи. Сделала пельмени. Ну и салаты, конечно...

Под вино для дам и настойку для мужчин — все «на ура» пошло.

Но если дядюшка Патни наливал себе умеренно, а закусывал как надо, то Армана Пажо зеленый змий одолел основательно. Мужчина добавил еще рюмку, потом парочку — и грохнул кулаком по столу.

— Эт! М-рыон! Выххх-ды з м-ня эттта з-муж?!

Лиля поняла по примерному смыслу. Дальше стало еще интереснее.

— Б-шь мнэ г-товыть!

Ага, понятно. Путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Вот Пажо и наладил дорожку. А мозг...

А в поговорке про мозг ничего не сказано. Видимо, он в диалоге не участвует.

Дядюшка Патни прищурился на конкурента. Оценил «опасность»

Подумал, встал и сгреб Армана за шиворот.

— Ты бы хоть проспался, свинья, прежде, чем к приличным женщинам лезть!

Легким движением руки...

Лиля только вздохнула восхищенно.

Пажо донесли до двери, выставили из трактира — и даже ногой подопнули в нужном направлении. Так сказать — дорогу показали к светлому будущему. Туда он и направился... наверное.

А Патни вернулся в трактир и посмотрел на Лилиан совершенно трезвыми глазами.

— Должны будете.

— Вы не дворянин, — грустно вздохнула Лиля. — Как же подвиги во имя прекрасных дам?

— Давайте еще по рюмке — был ответ.

Дворянин...

Скажи еще — благородный... нашла дурака!Ровно через две недели, Лиля считала, трактир «Рыжий ежик» снова начал работу.

Поменял вывеску — теперь ежик сидел на пеньке, вскрывал горшочек и держал на вилке пельмень. Запасы, кстати, были наготовлены на неделю вперед.

Кое-как подремонтировали внутренности трактира, а что не смогли отремонтировать, то отмыли.

И самое главное!

Договорились со стражей.

Из своего опыта Лиля точно знала — главное в ресторане «крыша». Не та, которая над зданием, а та, которая отвечает за безопасность.

Ресторан — в любом мире дело хлопотное. Тут и пьяные, и не желающие платить, и такие умники, как Пажо... иные схемы еще до Христа появились.

Сначала спровоцировать у соседа кризис в бизнесе, а потом аккуратно прибрать его под свою ласковую руку — ничего нового под солнцем.

А чтобы исключить таких провокаторов, должна быть защита.

В идеале — вышибала.

Но этого мало, не со всеми он справится.

А кто тогда?

Лиля попыталась узнать у Марион, кому она платит за защиту, но женщина только головой мотала. Вроде как Ром что-то такое говорил, но она не в курсе. Было ли, не было... с ней супруг подробностями не делился. Не для женского ума.

Спрашивать у соседей? А кто скажет?

Лиля бы точно промолчала, мало ли что?

Пажо?

Ага, этот скажет.Дядюшка Патни? Лиля спросила, подумала — и вздохнула. Не пойдет.

В том-то и дело, он в порту работает, и платят они Портовой Чайке. М-да, другой мир, а ворье везде себе красивые прозвища выдумывает. Можно подумать, их вешать не будут!

Еще как будут!

Можно бы и с Чайкой договориться, и с рыбкой, но это стопроцентный конфликт. На чужую территорию полезет — кто? Какое-то портовое отребье?

Лиля бы точно обиделась. И постаралась наказать наглого трактирщика.

А кто еще может быть в курсе дела?

Да стража, конечно!

Стражники! Которые патрулируют весь город, которые в курсе дел, и которых побаиваются. Потому как градоправитель разрешил им стрелять без предупреждения и бить морды, кому надо.

Беспредел?

Да нет, портовый город, верфи, моряки, трактиры... тут поневоле озвереешь. И начнешь стрелять без предупреждения.

Это Лиля как раз понимала. Как в Америке времен ковбоев и индейцев — шериф носил оружие и стрелял без предупреждения. А частенько еще и потом за трупы не отписывался. Как иначе поддерживать порядок среди людей, которые и свою-то жизнь не ценят, не то, что чужую?

С другой стороны — что они могут предложить стражникам? Деньги?

Ага, тут только начни платить... во-первых, дело это противозаконное.

Во-вторых, денег у них пока и нет особо, все, что было — все в дело пошло. Пока взнос в Гильдию уплатили, пока закупили кое-что нужное — и то! Кое-что!Не все, а так, на первое время!

Так что Лиля может им предложить?

Ответ появился сам собой.

• Стража же!

В городе стражники дежурили в три смены, по восемь часов. В патруле шесть стражников, вот, они обходят улицы, следят за порядком, улаживают конфликты, находят, а иногда и хоронят трупы...

Восемь часов.

На улице.

А кушать хочется...

Есть оговорка — стражникам нельзя сидеть в трактирах. Если кого обнаружат во время дежурства за столом, сразу штрафуют на половину жалования. Вторая оплошность — штраф на все жалование и вылет из стражи. Им разрешен только получасовой перерыв на обед. И то — по одному.

Лиля довольно потерла руки. И направилась к квартальному.

❖

Прево Ларус сидел за столом и готовился обедать.

Миры, может, и разные, а суть одинакова. Прево без всякого вдохновения взирал на хлеб и мясо, на кувшин с кислым вином и не первой свежести пирог в качестве десерта, но... а что делать?

Увы — жены у него не было. И кормить мужа обедом, ждать его со службы и вдохновенно ругаться было некому. Сорок лет уж — и все равно некому.

Работа собачья, деньги маленькие, единственное утешение, если с тобой что случится, город твою вдову будет содержать вместе с детьми. Если она второй раз замуж не выйдет.Но женщин это почему-то не вдохновляет. Не особо-то градоправитель раскошеливается, с голоду не помрешь, но и не пожируешь на такие деньги. Разве только семья богатая, но кто ж из богатой семьи в стражу идет? Это, считай, вовсе удивительный случай.

Начальниками идут, а улицу топтать...

Нет, не дождешься.

А Мартин Ларус свой чин честно выслужил. Начинал простым стражником, стал начальником патруля, потом в управу пересел — не по своей воле, подстрелили. Вот, и нога теперь болит. Не только к непогоде, а и вообще, и шрам на бедре...

Потому и не любят бабы стражников. Юбку задрать — могут, а чтобы семью создавать — нет.

Грустно это, на самом деле, полезное и хорошее дело парни делают. И люди они неплохие. Только вот если огурец в рассол засунуть, он просолится. А стражники тоже не с храмовниками дело имеют.

Ворье, нищие, убийцы — какой только твари не встретишь.

Вот и характер у ребят не лучший.

И у прево, кстати, тоже.

Стук в дверь он воспринял, как издевательство.

Но — не гнать же...

— Войдите!

Дверь скрипнула, открылась — и в кабинет вошла корзина.

То есть сначала корзина, а потом — женщина. Корзину она, кстати, несла не сама, ее тащил мальчишка лет двенадцати.

— Доброго вам дня, господин прево.

— И вам, — кивнул прево Ларус, размышляя, что в корзине. Долго гадать ему не пришлось.Лиля, а это была именно она, подошла к столу, покачала головой и принялась сдвигать все в сторону.

Прево так ошалел, что даже рявкнуть не успел. А потом и поздно было.

— Это есть нельзя. Вы себе желудок испортите.

-А...

— Приятного аппетита.

На стол перед прево опустился горшок, вместо крышки закрытый пышной плюшкой и укутанный для тепла в полотенце. И такой от него шел запах...

Рядом, на холстинке, сноровисто появились перышки зеленого лука, нарезанное ломтиками сало, какой-то соус в плошке, и даже — даже! Рюмка и бутыль с чем-то прозрачным.

Женщина сноровисто плеснула настойку в рюмку.

— Вы откушайте, а уж потом поговорим.

Прево хотел, было, отказаться, но...

Оно ТАК пахло...

Голодному и усталому мужчине больше и не надо ничего было.

Он плеснул в рот настойку, сноровисто зажевал кусочком сала, потом открыл горшочек — и посмотрел на ложку.

— Похлебка?

— Лучше. Вы кушайте, господин прево. Кому еще и пробу снять, как не вам...

Непонятный комок не вызвал сначала особого интереса. Но потом...

Мужчина разжевал пельмень, оценил вкус, потом уже смелее положил в рот второй, третий... Лиля подвинула еще рюмку настойки — и Ларус впервые за весь день ощутил подобие тихого счастья.

Оно — есть.

Настойки хватило аккурат на три рюмки, да больше и не надо было. Что это для крепкого мужика, да под обильную и хорошую закуску...Лиля тем временем вышла за дверь, в приемную, туда, где сидели обычно стражники, и чем-то там зашуршала. Подниматься было откровенно лень, но когда женщина вернулась, мужчина через приоткрытую дверь увидел что в руках у подчиненных нечто...

— Угощаете, госпожа?

— Кормлю мужчин. Дело сие богоугодное и Альдонаем одобренное, — парировала Лиля.

— Согласен.

— А вот еще десерт.

С десертом Лиля и вовсе заморачиваться не стала. Шарлотка — наше все. Делается мигом, печется быстро, сохраняется долго, крем для нее и вовсе сбить — пять минут. Не тащить же мужику — безе? Это для дам, хрупких и нежных, а для работающих мужчин — пища должна быть сытной, вкусной и обильной.

Прево скушал кусок пирога, потом второй, и дружелюбно поглядел на Лилиан.

— Говорите, госпожа, в чем дело? Муж сбежал? Так бросьте дурака, если он вас не оценил, так ему и надо.

Лиля улыбнулась.

— Дело не в муже, господин прево. У моей кузины здесь в городе трактир. «Рыжий ежик», может, слышали?

— Есть такой.... Семейство Сали. Ром помер в поветрие... Марион Сали — ваша кузина?

— Да, господин прево.

Вот память! И картотеки не надо, все на своей земле знает!

— И что вы от меня хотите?

— Я, господин прево, долго в Эльване жила, кое-какие рецепты переняла, немножко денег заработала. А тут у кузины муж умер. Мы с ней и решили — может, с меня деньги и умения, с нее трактир, да и будем вместе детей поднимать? — Лиля выразительно погладила свой животик,который начал потихоньку расти. Сейчас-то уже было видно, что она беременная.

— Вот как. А ваш супруг?

— Господин прево, мне тяжело об этом говорить, — Лиля потупила бесстыжие глазки.

Прево понимающе покивал.

— По крайней мере, у вас остался ребенок.

— Мое сокровище, — Лиля коснулась живота еще раз — и получила ответный пинок. Ты чего, мама, лезешь? Я спать изволю!

— А от меня вы чего хотите?