Чудовища в янтаре-2. Улица моя тесна

Глава IV ГОП-СТОП, МЫ ПОДОШЛИ ИЗ-ЗА УГЛА…

Дурацкая веревочная лестница уже давно ушла в прошлое как отживший этап первых недель чуть ли не художественной самодеятельности. Спуск на Ту Сторону сделался гораздо более комфортабельным: одну из толстых, каменных, выщербленных балясин перил давно заменили ее точной копией, маскировавшей не особенно и сложное устройство из арсенала мирной имперской техники. Еще три других убрали вообще и заменили точными голографическими копиями, через которые человек проходил, как сквозь туман или дым. Достаточно нажать кнопку на балясине — и возникает идущая от балкона к земле лестница, по которой могли идти в ряд два человека, не задевая друг друга плечами, — да вдобавок снабженная удобными перилами. Если возникала такая необходимость, лестницу можно было вызвать снизу, нажав ногой на ничем не примечательный короткий толстый корень одного из ближайших кустов — понятно, не корень, а педаль. Ею же лестница убиралась наверх, до поры до времени таяла в воздухе после визита на Ту Сторону очередного командировочного или группы.

Так что Сварог спустился на Ту Сторону с максимальным комфортом. В любой конторе, любом человеческом сообществе есть ветераны и новички. В данном случае ветеранами считались он с Элконом, Яна с Каниллой, Брагерт и еще с дюжину человек — первопроходцев, так сказать, Людей Веревочной Лестницы (Яна, правда, никогда лестницей не пользовалась, она летала, что ее из числа первопроходцев не исключало). Как водится, у первопроходцев возникли свои неписаные традиции. Одной из них было — спустившись на твердую землю, неторопливо выкурить сигарету или трубочку, стоя у подножия лестницы, — а то удачи не будет. Этакое профессиональное суеверие, вроде бытовавшего на Земле во времена Сварога обычая летчиков-истребителей, уходя в очередной полет, оставлять в буфете недопитую чашку кофе, чтобы допить по возвращении. Понемногу эту традицию здесь переняли и все остальные сотрудники Проекта — чему «старички» великодушно не препятствовали.

Столько изменилось за эти полтора года, такой размах приобрело… Как издавна повелось, мероприятие такого масштаба просто не имеет права обойтись без наименования «операция» или «проект». После недолгих размышлений пришли к выводу, что это все же не операция, а проект, получивший название Проект «Изумрудная тропа». Изумруды здесь были совершенно ни при чем, но, как часто случается, не стали долго этим заморачиваться, а утвердили первое же прозвучавшее название, выглядевшее достаточно благолепно и красиво.

Всякий раз, попадая сюда, Сварог испытывал одни и те же чувства. Он ни за что в жизни не стал бы пыжиться, надуваться самомнением, но все же ощущал что-то вроде законной гордости: весь нынешний размах, привлекший тысячи людей и превеликое множество самой разной аппаратуры, начался с того, что он велел каменщикам взломать дверь, а потом провел пару примитивных экспериментов с крысой и щенком. И из истории это не выкинешь.

Многое изменилось за полтора года, многое… Хаотические поиски наугад сменили обширные, четко проработанные программы. После долгих обсуждений с участием немалого числа специалистов в самых разных областях (от Магистериума все засекретили и в игру не взяли) в рамках проекта программ было сформировано две: «Сеть» и «Раритет». Первая заключалась в том, чтобы выкачать как можно больше научных и технических знаний, какими располагали предки до Шторма — иные их достижения, вроде кораблей Длинного Прыжка, в Империи так и не удалось пока повторить. Информацию добывали главным образом путем беззастенчивого проникновения в компьютерные сети — из-за чего «хозяйство Элкона» занимало теперь не одну большую комнату, как встарь, а все три этажа левой половины здания, и в подчинении Элкона было целых девять компьютерщиков.

Правда, они очень быстро столкнулись с неожиданным препятствием. Компьютерная сеть Империи была глобальной, охватывающей все без исключения учреждения и маноры. Разве что иные ее кусочки были надежно защищены от визитов посторонней публики, да и своих, но не обладавших должным уровнем доступа.

Здесь тоже имелась своя глобальная сеть, охватывавшая четыре планеты. Однако существовали еще «локалки», компьютеры того или иного серьезного ведомства, связи с Глобалом (как он здесь официально именовался) не имевшие. И потому проникнуть в них снаружи было решительно невозможно, даже Элкону. Однако он не опускал рук: рассказал как-то Сварогу, что в Музее Техники отыскались и устройства для дистанционного съема информации с «изолированных» компьютеров, — нужно только знать, где они расположены, и суметь приблизиться на должное расстояние. Над чем сейчас лихорадочно и трудилась особая группа.

Программа «Раритет» заключалась в спасении возможно большего числа достижений культурных. Целые бригады агентов, прикинувшись безобидными посетителями музеев и картинных галерей, миниатюрными аппаратами запечатлевали полотна лучших художников, скульптуры, другие копировали книги, в основном старых времен, погибшие при Шторме, но и современные, по отзывам здешних литературоведов, особо талантливые. Охапками приобретали фильмы, делая упор опять-таки на высокохудожественные (что никаких подозрений не вызывало — мало ли на свете киноманов с огромными фильмотеками?). В «санатории» их копировали на принесенные с Нашей Стороны носители. Наконец, старательно запечатлевали на видео памятники архитектуры и просто памятники. Всем этим было занято около двух тысяч человек — благо подавляющее их большинство состояло не из ученых (откуда взять столько ученых? Да и незачем), а из обычных спецназовцев и гвардейцев. Они прекрасно справлялись — для неглупого человека не составляло никакого труда после подробного инструктажа сфотографировать картину или скульптуру, проникнув ночью в библиотеку, до утра копировать книги, и вовсе уж просто было под видом туристов средь бела дня снимать на видео старинные здания, мосты и памятники. Самое безобидное поведение, от туристов ничего другого и ждать не следует — разумеется, от тех, кто занимается именно этим, а не болтается весь отпуск по ресторанам и прочим увеселительным заведениям.

Действовала еще пара-тройка программ гораздо меньшего размаха. Люди Мистериора всеми доступными им способами изучали, насколько удавалось, здешнюю магию. И пытались установить, что это за твари наподобие той, что напала на Яну, болтаются над планетой.

Увы, здесь успехов пока что не было. Парочка отчаянных магов помоложе, добровольно выразивших желание стать подсадными утками, много времени провела в Саваджо, но атаке помянутых созданий так и не подверглась, а сама их не зафиксировала. Руководивший ими напрямую мэтр Тигернах высказал предположение: эти твари охотятся за обладателями строго определенного вида магии, например, Древнего Ветра, так что люди из Мистериора в качестве добычи их не привлекают. В этом был резон — вот только проверить пока что нельзя.

Сварог хорошо помнил машину с желтыми мигалками, подозрительно быстро возникшую на том месте, где Яна прикончила-таки непонятного монстра. Работать в этом направлении начали очень быстро, и Элкон собрал достаточно косвенных упоминаний (часто в открытом доступе), чтобы доложить со всей уверенностью: в Дорлиорне существует какая-то спецслужба, аналогичная Свароговой Багряной Палате. Вот только ее компьютеры (а они в этом компьютеризованном мире обязаны быть), несомненно, являют собой «локалку», а значит, и здесь придется ждать, когда будут готовы к работе «дистанционщики».

Особая — и немаленькая — группа отправилась на Нериаду, интересовавшую всех больше всего, — единственная планета, где не осталось ни малейшего следа ни от людей, ни от всего ими созданного.

Над всеми четырьмя планетами повисли сотни две орбиталов, которых здешние системы космической разведки ни за что не могли зафиксировать. Принадлежали они самым разным ведомствам (пришлось еще создать и собственный, самый настоящий, немногочисленный, но серьезный отдел безопасности, зорко следивший за тем, чтобы в Магистериуме ни о чем не узнали, а если и узнают, далеко продвинуться ни за что не смогут, раз уж Магистериум всегда стремился быть «вещью в себе», да порой приносил крупные неприятности, то и отношение к нему было соответствующее).

Наконец, Сварог, прекрасно помнивший о моральных и материальных стимулах, легко пробил устройство в «санатории» компьютерной комнаты, которую в виде поощрения отличившиеся (или просто ударно трудившиеся) сотрудники, не обязательно те, кто работал в Проекте, могли использовать в личных целях. Каниллу в Проекте Сварог занимать не стал, ей хватало дел и в девятом столе, — но она по-прежнему лазала по закромам домов высокой моды. Один из людей лорда Галана, завзятый гурман, занимался тем же самым касаемо здешней кулинарии. Другие тоже находили себе занятие по интересам.

Так уж вышло, что в работе Проекта участвовала исключительно мужская часть Бравой Компании. Все три девушки работали на Нашей Стороне, а вот парням там серьезной работы в последнее время как-то не находилось — и они с превеликой охотой ринулись на Ту Сторону, едва услышали о ней. Маркиз Шамон, увалень, предпочитавший сидячий образ жизни (и неплохой компьютерщик), нашел себя в качестве заместителя Элкона. Граф Родрик умственным упражнениям и возне с техникой всегда предпочитавший дела в хорошем стиле «плаща и кинжала», наподобие Брагерта или Гаржака, наоборот, был посажен резидентом в Саваджо, где половину времени посвящал безопасности приставленного к Удаву «племянника», а оставшееся время руководил тамошней агентурой, насчитывавшей уже человек двадцать, — в Саваджо порой приезжали отдохнуть крайне интересные для Проекта персоны, и это следовало использовать. Уже три раза туда под надежным прикрытием выезжала Яна и, вмиг сделав очередного такого человечка годным к употреблению, часа два-три выкачивала из него нужную информацию — о чем данный экземпляр, естественно, совершенно забывал. Маркиз Палем улетел на Нериаду руководителем группы — он всегда питал склонность к аналитической работе и кропотливому сбору информации. Одним словом, все были при деле, работали здесь еще и несколько монахов из всех трех Братств, и люди отца Алкеса — в той программе, что занималась магией и загадочными тварями. Даже старуха Грельфи сюда собиралась, но в последнее время то ли прихворнула, то ли чуточку сдала по причине преклонных лет — и Сварог, вызвав к ней врачей из восьмого департамента, настрого велел пару-тройку дней полежать. Не чуждая дисциплине старуха согласилась (правда, не без ворчания). Однако отправиться в «Лазурную бухту» или другой схожий курорт она отказалась категорически, бурча:

— Не с моим рылом, светлый король, по господским курортам разъезжать, да еще в виде пучка костей. Вот будь я молодой, обязательно б поехала, нацепила бы купальник, как на тамошних вертихвостках — в три лоскутка, три ниточки — да порадовалась бы жизни всяко. Но кто б мне тогда такое предлагал, тогда меня Багряная Палата вовсю ловила, чтобы к столбу над поленницей примотать, — и добавила с неприкрытым сожалением: — Поздно мы с тобой встретились, светлый король, развело нас во времени. Хрен бы ты мимо меня двадцатилетней прошел, верно тебе говорю…

(Сварог с этим вполне согласился мысленно, он видел портрет Грельфи в двадцать лет — она тогда, хорошо подзаработав на каком-то колдовском деле, заказала хорошему мастеру миниатюру на эмали. По ее словам, чтобы в случае чего осталась память: «Тряпка порвется и истлеет, а такая долго продержится». В самом деле, редкостной красавицей была старая колдунья в двадцать лет, ничего удивительного, что один из подчиненных отца Алкеса во время той приснопамятной истории с облавой забыл служебный долг и все остальное…)

Одним словом, «на больничном» она лежала в собственной квартире, располагавшейся в том же уединенном домике посреди старого парка, где размещалась ее контора. При ней почти неотступно пребывал кто-то из врачей, а снаружи, у дверей квартиры, сменяли друг друга часовые из ратагайцев или гланских гвардейцев — чтобы сотруднички не беспокоили. Не удовольствовавшись этим, Сварог собрал всех ее сотрудников в небольшом зальчике для совещаний и настрого предупредил, чтобы ни одна живая душа с делами любой срочности больную не беспокоила, иначе он осерчает не на шутку. Если будет что-то по-настоящему серьезное, пусть идут к нему.

Он, в общем, не особенно за семижильную старуху тревожился — просто впервые в здешней жизни случилось так, что кто-то из его сподвижников не ранен был, не в серьезные жизненные горести угодил — заболел (случившаяся однажды трехдневная простуда Каниллы не в счет). Вот и старался изо всех сил — полный покой, имперские врачи, экзотические яства и фрукты (правда, Грельфи в первую очередь потребовала бесперебойных поставок «Кабаньей крови», в чем ей Сварог по размышлении и консультации с врачами отказывать не стал).

В общем, вместо кудлатого щенка в корзинке теперь был громадина Проект «Изумрудная тропа»: едва ли не три тысячи человек задействовано (для чего и Канцлеру, и Марлоку и ему самому пришлось провести форменную мобилизацию, оторвав от второстепенных, рутинных дел всех, кого только было возможно), куча всевозможной техники, включая две сотни орбиталов для наблюдения за планетами и десяток выдвинутых далеко в космос, чтобы следили за передвижением Багряной Звезды, ежедневно докладывая о ее скорости и остававшемся до Талара (вообще-то сейчас Котейра) расстоянии, чтобы с максимальной точностью вычислить конец.

Руководил Проектом лорд Ойлен из третьего бюро Кабинета Канцлера, то бишь его личной спецслужбы. Сварогу он был незнаком, но Канцлер заверил, что лучшей кандидатуры не найти. Сам Сварог нисколечко не рвался в руководители, наоборот, стал бы отбиваться руками и ногами, вздумай ему Яна или Канцлер такое предложить, — на земле дел было невпроворот, особенно теперь, когда в неизвестной дали замаячил Гремилькар. Он только выговорил себе право при необходимости появляться на Той Стороне ради каких-либо собственных дел и действовать самостоятельно — каковое ему предоставили моментально, без малейших возражений. И пошли даже дальше…

Лестница была убрана. Стояла спокойная тишина, полная умиротворяющих лесных запахов, вечерние сумерки уже сгустились, и возле «санатория» вспыхнули синие и оранжевые уличные фонари. Дороги он отсюда не видел, но слышал, как в сторону Саваджо уехала машина. Торопиться было некуда, и он зажег вторую сигарету, ухмыльнулся, глядя на близкий лес.

Чтобы посторонние здесь не шлялись вообще, весь лес площадью югера в два попросту купили. Один из людей Родрика навел справки и выяснил, что лес — муниципальная земля. После чего к мэру пришел «племянник» Удава, респектабельности для работавший под личиной адвоката, и сообщил, что некий крупный воротила из столицы хочет данное муниципальное имущество приобрести, построить здесь дачу, чтобы было где развлекаться вдали от ревнивой супруги. Городу этот лес, если по правде, и так был без надобности — а уж когда «адвокат» изящно сунул немалую взятку (хапал мэр, хапал, вовсю и насколько удастся), все необходимые документы были и вообще оформлены уже к вечеру. Насчет дачи в чем-то была чистая правда — посреди леса имелась обширная поляна, вполне подходящая для строительства солидного коттеджа. Предстояло лишь вырубить совсем немного деревьев, чтобы туда могли проехать автомобили. Разумеется, проще всего было бы пустить в ход таларские технологии, но вот этого делать как раз и не следовало: обязательно пошли бы пересуды о возникшем за одну ночь роскошном доме. Так что «адвокат» вполне легально подрядил одну из солидных строительных фирм Саваджо, как раз на таких домах и специализирующуюся, обговорил надбавки за круглосуточную ударную работу, и она должна была закипеть уже с завтрашнего дня.

Об этой сделке прознала «городская общественность» — из разряда малость скорбных на голову, какие встречаются в любом достаточно развитом государстве, где бы во Вселенной оно ни располагалось. У мэрии несколько часов нес грозное дежурство пикет аж из девяти человек с корявыми самодельными плакатиками на шее. Мэр, политик из изрядных, велел полиции их не трогать, а вечером выступил по местному телевидению и говорил, в принципе, резонные вещи: для отдыха горожан есть еще немаленькие леса, причем примыкающие к Саваджо, и вот их-то продавать никто не собирается. А Гарантельский лес (как он здесь именовался) из-за своей отдаленности давно стал головной болью полиции: с начала этого года там случилось добрых два десятка драк, иные с увечьями, три изнасилования и даже одно убийство. Есть еще и финансовый аспект: новоиспеченный владелец-миллионер будет платить немаленькие налоги в городскую казну. Все это было правильно — вот только мэр, разумеется, ни словечком не упомянул, насколько потяжелел его карман после этой негоции.

Короче говоря, завтра же лесорубы начнут прокладывать просеку к поляне, а строители в первую очередь вокруг леса качественную ограду, чугунную, ажурную, высотой в добрых два уарда. Что займет у них недели две. Учитывая размеры леса, «миллионеру» это само по себе влетит в неслабую копеечку — но какой смысл скопидомничать над здешними фантиками, от которых не менее чем через полгода не будет никакого толку? Как только начнут строить ограду и завозить технику, в лесу появится неслабая охрана (одно из частных охранных агентств Саваджо хорошо проплачено). И полностью прекратятся на территорию чужой частной собственности визиты веселых компаний и романтических парочек. Они и прежде все это время часто болтались в непосредственной близости от балкона, могли ненароком увидеть и лестницу, и тех, кто по ней спускается-поднимается. Какое-то время их стоически терпели, но чашу терпения переполнил произошедший на прошлой неделе случай: отправившийся на Ту Сторону Брагерт, почти уже спустившись по лестнице, вдруг услышал и увидел буквально в десятке уардов от опушки очередную парочку, твердо державшую курс к балкону. Он кубарем слетел по лестнице, вмиг ее убрал, и, поскольку был не антланцем (они составляли добрую половину действовавших здесь агентов), а ларом, и непростым ларом, моментально стал невидимым и нырнул в заросли кустарника. Где и вынужден был просидеть не менее часа, пока под самым балконом парочка на разостланной куртке парня общалась пылко и бурно.

Это ЧП, пусть и невеликого масштаба, моментально стало предметом обсуждения в руководстве Проекта. Кто-то предлагал устроить еженощное ночное патрулирование леса поблизости от балкона — силами своих людей, одетых в полицейскую форму. Ему резонно возразили, что последствия возможны самые непредсказуемые: новость быстро облетит Саваджо, и кто-кто, а полиция будет точно знать, что своих мундирных патрульных она туда не посылала…

Вот тут Сварога и осенило. Он чуточку гордился тем, что затея со строительством была исключительно его идеей. Конечно, даже работая ударно, строители не успеют за оставшиеся до Шторма неполных полгода построить и полностью отделать виллу по переданным им чертежам — но в этом и нет никакой надобности. Главное, лес будет полностью окружен изгородью, и еще до того его станет патрулировать частная охрана. Так что — никаких посторонних глаз и ушей отныне. А чтобы ими не стали охранники, в дополнение к ним ввели своих (люди Родрика с полгода как прикупили другое частное детективное агентство, вдруг да пригодится чем в хозяйстве — и внедрили туда, ни у кого не вызывая подозрения, десяток своих новобранцев). Каковые и будут посменно патрулировать ту часть леса, что примыкает к балкону.

Швырнув окурок под соответствующий куст (где он тут же исчез в тусклой синей вспышке), Сварог направился к бывшей гостинице. Приложил большой палец правой руки к соответствующему участку замка, обозначенного кружочком, и калитка исправно распахнулась.

Внутри давно уже все перестроили самым решительным образом. На месте прежней стойки портье красовалась другая, гораздо больше набитая сложной аппаратурой, моментально засекшей бы проявленный к санаторию интерес с помощью электронных средств наблюдения или шатанье в непосредственной близости субъектов, которым здесь решительно нечего делать.

Молодой человек в легком костюме, при полосатом галстуке проворно встал из-за стойки:

— Рад приветствовать, господин генерал…

Сварог кивнул в ответ. Спросил:

— Императрица?

— В Саваджо. Должна вернуться часа через четыре. Очередная «охота». Ее сопровождают шофер из нашего спецназа (дежурный служил в девятом столе), мат из Мистериора, брат Роман и двое «абертанских школяров», мальчик и девочка.

Сварог недовольно поморщился. «Абертанскими школярами» среди посвященных именовались юные выпускники того учебного заведения, что окончила Мара (оно располагалось в антланском местечке Абертан). У Сварога их было восемнадцать — и еще двенадцать учились. Вот только работы для них находилось мало, сейчас они главным образом охраняли Яну во время ее визитов сюда.

Однако сейчас «абертанские школяры», способные вдвоем моментально пустить клочками по закоулочкам десятка два нападающих, были бесполезны. Потому что Яна уже не в первый раз устраивала «охоту на живца», где живцом была она сама, а охотились на тех тварей, что однажды уже на нее напали. Яна загорелась желанием (которое горячо поддерживали и маги Мистериора, и боевые монахи) захватить очередную тварь целехонькой и переправить на Нашу Сторону для вдумчивого изучения, если это возможно. Она уверяла Сварога и Канцлера, что отыскала в Древнем Ветре ухватки, позволяющие это проделать относительно легко, что достоверно выяснено: эти твари всегда летают в одиночку, а уж с одной-то она справится, как показал прошлый случай. И тем не менее Сварогу с Канцлером эта задумка крайне не нравилась — но бывают ситуации, когда с Яной не поспоришь, если она стопроцентно уверена в собственной правоте…

Вот только все охотничьи вылазки, числом уже перевалившие за дюжину, оказались бесполезными. Яна ни разу не почувствовала присутствия твари. Нельзя исключать, что она тут обитала одна-единственная, что они живут каждая на своем строго определенном участке, подобно иной ямурлакской нечисти, каталаунским тиграм и медведям. И опустевшая после гибели «хозяина» (или «хозяйки»?) территория пока что никем не занята…

— Лейтенант Элкон на дежурстве.

— Да, я знаю, — кивнул Сварог.

— Капитан Брагерт просил передать, чтобы вы его приняли, как только у вас будет время. Ничего, требующего срочного вмешательства, — но что-то крайне интересное у него есть. Он у себя.

— Скажите ему: как только освобожусь, тут же вызову, — кивнул Сварог и направился на первый этаж. Встретившаяся в коридоре парочка незнакомых, как и подавляющее большинство всех остальных сотрудников Проекта, приветствовала его с должным решпектом.

Обернулось все так, что он все же занял в Проекте высокое положение. Канцлер ничего не имел против, если Сварог будет при необходимости вести здесь свои собственные работы, но тут же уточнил: с бюрократической точки зрения какой-то официальный статус просто необходим. Те, кто подчиняется непосредственно Сварогу, составляют менее четверти сотрудников Проекта (пусть даже Элкон и Брагерт занимают два ключевых поста из восьми). Поскольку бюрократия никуда не делась и присутствует в Проекте в полной мере, если Сварогу понадобится какая-то информация, добытая людьми посторонних контор, она ляжет ему на стол не моментально, а не менее чем через час, когда будут проведены необходимые, увы, в таких случаях ведомственные и межведомственные согласования.

Канцлеру в таких делах следовало верить безоговорочно. А потому Сварог, нимало не прекословя, наоборот, принял пост куратора Проекта от Кабинета императрицы (никаких натяжек: он и там официально состоял на службе помимо Канцелярии земных дел). Канцлеру следовало в очередной раз мысленно поаплодировать: на этом посту Сварог не занимался никакими текущими делами, но любую информацию получал бы тут же, да вдобавок мог внедрить своих людей в любую из программ, и крупных, и помельче. Как ни крути, а есть в бюрократии и свои положительные стороны…

Прежде всего он направился на первый этаж. К стыду своему, он не сразу спохватился. Узнав, что внешняя магия ларов здесь совершенно не действует (как и направленная внутрь), он какое-то время с этим мирился. А потом в голову вдруг стукнуло: черт побери, но ведь Хелльстад к магии ларов не имеет отношения, как и хелльстадская техника далеко не во всем схожа с техникой Империи!

Первые опыты принесли блестящие результаты. На Той Стороне исправно действовала и личная магия короля Хелльстада, и Золотые Шмели (другое зверье привлекать не стоило), и средства наблюдения Велордеранского компьютерного центра. А потому в одном из бывших гостиничных номеров давно обосновались с аппаратурой два Золотых Обезьяна под номерами Четыре и Восемь. Правда, особого толку от них пока что не было — не находилось места для применения сил. Сварог как-то пару-тройку раз «заглянул» и в кабинет президента, и к премьеру, и к военному министру, и еще к парочке высших сановников государства, но всякий раз речь шла о каких-то сугубо местных делах, которых он просто не понимал, гораздо больше пользы было бы, навести он контору, занятую проектированием и возведением Крепости Королей — но до сих пор не удалось выяснить, где она расположена, засекречена намертво…

Вот и сейчас Обезьяны не смогли его порадовать ничем интересным — разве что сообщили (и показали), что Яна по-прежнему мотается по пригородным дорогам в роскошной машине, где с комфортом разместились все четверо. И, судя по ее хмурому личику, охота и на сей раз ни к чему не привела по причине полного отсутствия дичи…

Не дав Обезьянам никаких новых указаний (которых попросту не было), он поднялся на третий этаж, к Элкону. Здесь он никогда не видел молодого сподвижника бездельничавшим — вот и сейчас он следил сразу за тремя экранами, где мельтешили какие-то чертежи, улицы городов, вовсе уж непонятные узоры.

— Что-нибудь срочное? — спросил Сварог, присаживаясь рядом и кивая на экраны.

— Рутинный поиск, командир. — Элкон развернулся к нему в вертящемся кресле. — Человеческого надзора не требует. Срочное и интересное у меня уже есть.

— Да, я помню ваше сообщение… — сказал Сварог. — Ну что ж, как говорят в Каталауне, валите, как с моста…

— По степени важности?

— Конечно.

— По степени важности на первом месте сведения о Багряной Звезде, — прилежно доложил Элкон. — Давно установлено: как и в нашем случае, она и здесь собственной скоростью не обладает, не способна ни замедляться, ни ускоряться. В нашем мире она резко ускорилась, попав в гравитационное поле Семела. Здесь произошло то же самое, разве что гравитационное поле было не Семела, а Винторла (так здесь именовался Сатурн). Сложилось так, что оно ее раскрутило даже почище, чем в нашем случае — поле Семела. Словно камень из пращи. Она так рванула… У нас нет пяти с половиной месяцев, командир. Трижды проверенные расчеты показывают: Талара… тьфу ты, в данном случае Котайра, если она не изменит скорость — а мы пока что не видим причин и факторов, заставивших бы ее изменить скорость, — она достигнет через три месяца и семнадцать дней. Точно рассчитаны даже часы. Такие дела…

— Ну что же… — сказал Сварог. — Не смертельно — для нас, я имею в виду. Разве что чуточку напряжно. Придется максимально ускорить все работы, только-то и всего… Директору Проекта доложили?

— Конечно. Теперь — об Огненном Куполе. Нет совершенно никаких сомнений, что он существует и выполняет практически те же функции, что ваша Багряная Палата. Вот только местонахождение установить пока что не удается. Их компьютерная сеть — безусловно, «локалка». Если только она существует. Эксперты допускают и вариант, что ее нет. Даже у нас несколько учреждений держат всю «особую секретную часть» в бумаге. Так может оказаться и здесь. Гаражи «желтых мигалок» нами обнаружены — практически в каждом крупном городе и не в одном помельче, общим числом около двухсот… по крайней мере, именно столько мы пока нашли. Но совершенно непонятно, как они связываются со штаб-квартирой, которая просто обязана существовать. Никакого радиообмена гаражей с кем-то извне мы пока что не зафиксировали. Должна быть штаб-квартира, должна…

— Безусловно, — сказал Сварог, задумчиво почесал в затылке. — Учитывая, что у них есть кое-что, чего нет у нас, например, корабли Дальнего Прыжка… А что, если у них есть и связь с помощью чего-то, чего в нашем мире не знают? Наподобие того, как в нашем мире возможна связь с помощью «ручейков», которых здесь нет по причине отсутствия апейрона…

— Канилла вчера высказывала ту же мысль, и мы ее подробно обсудили. Вот только ни она, ни я не представляем, как можно перехватить передачу, ведущуюся аппаратурой с совершенно нам неизвестным принципом действия. О «ручейках», по крайней мере, было известно заранее, потому и была создана нужная аппаратура. Тогда знали, что искать. Сейчас — решительно не представляем.

— Ну что ж… — сказал Сварог. — Подготовьте мне координаты нескольких гаражей, попробую хелльстадскую магию… И знаете что? — Он ухмыльнулся. — Это, конечно, насквозь ненаучно, но я, когда разделаюсь здесь с текущими делами, переправлю сюда одного ратагайского шамана. Интересный старик и многое умеет. Помогая мне, кстати, в истории с Радиантом, о чем я в отчетах упоминать не стал, чтобы не дразнить вопиющей антинаучностью иных гусей… Авось и на этот раз чем поможет. У вас все?

— Нет, — мотнул головой Элкон и добавил как-то буднично: — Мы нашли Анеллу.

К стыду своему, Сварог не сразу вспомнил, о ком идет речь, понадобилось несколько секунд. Он прямо-таки выдохнул:

— Анеллу? Подругу Горонеро?

— Ее самую, — сказал Элкон. — Это оказалось не так уж и трудно — то есть времени заняло не так уж много. Один из моих подчиненных высказал толковую мысль — что искать нужно в первую очередь в тех городах, что ближе всего к базе «Стагар». Гораздо больше вероятность, что морской офицер познакомился с девушкой где-то не особенно далеко от расположения, а не в какой-то дальней поездке в отпуск.

— Логично, — сказал Сварог. — Как старый офицер вам скажу: господа офицеры не любят мотаться куда-то далеко, если есть возможность найти красоток поближе… И что было дальше?

— Я начну чуточку издалека, — сказал Элкон. — Вы ведь помните, что паспортизация здесь всеобщая, и паспорта всякий обязан менять раз в пять лет…

— Помню, помню, — нетерпеливо сказал Сварог. — Дальше!

— Ближе всех, в каких-то восьми лигах, от базы «Стагар» расположен немаленький город Кардоталь. Двести тысяч населения, крупный торговый порт… и самый крупный в Дорлиорне морской курорт, рассчитанный на любой кошелек, от тощего до туго набитого. Как обычно в таком месте, буквально набит всевозможными увеселительными заведениями, ресторанами и кабачками — все опять-таки рассчитано на любой кошелек. Большинство моряков с базы, как установили люди капитана Брагерта, предпочитают проводить выходные и отпуска именно там — я о холостых говорю, женатые-то в отпуска едут к семьям, хотя выходные проводят тоже в Кардотале, главным образом в местах, о которых супругам как-то не принято рассказывать, как и о характере иных развлечений. Вот с Кардоталя мы и начали. И буквально через полчаса отыскали Анеллу.

— Каким образом?

— У них здесь есть своего рода аналог наших Гербовых Книг — паспортное управление департамента полиции министерства внутренних дел. Там хранятся фотографии всех получивших паспорта, архив регулярно обновляется каждые пять лет… Точнее, дело каждого клиента. Компьютер ее сразу опознал. Хотите посмотреть?

— Естественно!

Сварог развернул кресло к ближайшему экрану. Элкон с обычным проворством и изяществом хорошего пианиста прошелся по клавишам. Сварог ее моментально узнал: красивая светловолосая и черноглазая девушка, в точности такая, как на той фотографии. Разве что там она весело улыбается, а здесь, как и положено на паспортной фотографии, смотрит серьезно. Лицо и имя — на совпадение не похоже…

— Фотография всего месячной давности, — сказал Элкон. — Ей исполнилось двадцать два, и она меняла паспорт — их здесь выдают в семнадцать. Анелла Сабиташ, родилась в столице, сюда переехала два года назад после окончания Художественного лицея. Художница, ага. Начинающая, но вроде бы отнюдь не бездарная, уже два раза выставлялась, сейчас готовит небольшую персональную выставку, продала несколько картин, есть пара вполне доброжелательных отзывов столичных критиков. Живет одна — родители люди не бедные, коммерсанты средней руки, купили ей квартирку в приличном районе. Вот пока и все, что нам о ней известно. Капитан Брагерт вчера отправил в Кардоталь группу, чтобы провела углубленную разработку.

— Великолепно, — сказал Сварог, ощутив знакомый охотничий азарт. — Кажется, мне будет здесь чем заняться… Кардоталь далеко отсюда?

— Двести семь лиг.

Пустяки, подумал Сварог. Минут двадцать полета. Еще полгода назад, чтобы не зависеть от регулярных рейсов, люди Проекта создали в Саваджо, опять-таки не считая местных фантиков, еще одну частную фирму авиаперевозок — из тех, что рассчитаны на особенных толстосумов. Два десятка небольших реактивных самолетиков — проворные птички со скоростью лиг девятьсот в час вмещают от четырех до дюжины пассажиров. Подобных фирм здесь имелось с полдюжины — но следовало иметь полную свободу рук. Так что для посторонних складывалось так, что все самолеты новоиспеченной фирмы постоянно оказывались забронированы кем-то другим — и возили исключительно своих, и по Дорлиорну, и в другие страны. Дела обстоят так, что придется прикупить еще десяток аэропланов — тем более это важно теперь, когда Шторм грянет чуть ли не на три месяца раньше расчетного срока, и работать придется в три смены…

— Великолепно, — повторил Сварог. — Найдется для меня самолет на завтрашнее утро? Точнее, два. На одном полечу я с Яной, на втором — еще восемь человек.

— Сейчас посмотрим. — Элкон прошелся по клавишам. — В аэропорту целых три. Два четырехместных и один на двенадцать мест.

— Отлично, — сказал Сварог. — Сейчас же закажите два, соответственно «четверку» и «дюжину». Если кто-то их уже заказал, отмените им заказ. Моей властью куратора. Сошлитесь на Белую Тревогу. Если…

Он замолчал — над дверью замигала зеленая лампочка — кто-то просил разрешения войти.

— Впустите, Элкон, — распорядился Сварог. — Я не знаю, где у вас клавиша…

Элкон протянул руку, нажал клавишу слева — там, снаружи, должна была замигать такая же зеленая лампочка. Через пару секунд дверь открылась, вошел еще один подтянутый незнакомый молодой человек, нашел взглядом Сварога, коротко поклонился:

— Господин генерал… Дежурный по зданию. Следом за вами прибыл пакет для вас. Поскольку на нем не было пометок особой срочности и немедленного вручения, я отнес его в ваш кабинет.

— Правильно, — сказал Сварог. — Можете идти.

Четко повернувшись через правое плечо, как было принято у здешних военных, земных и имперских, молодой человек вышел и бесшумно притворил за собой дверь.

— Хорош… — сказал Сварог. — Гвардия, а?

— Да. Я не интересовался точно, какой именно полк, но Канцлер распорядился откомандировать сюда некоторое число младших гвардейских офицеров. — Элкон легонько усмехнулся. — На те места, где не требуется ни малейшего проявления инициативы, исключительно безукоризненное выполнение приказов…

— Да, в некоторых случаях гвардейские офицеры незаменимы… — серьезно сказал Сварог. — Ну, что там?

— На все три в самом деле была броня на завтра. Две я отменил, с той мотивировкой, что вы предложили.

— Дискуссий не было? — усмехнулся Сварог.

— Ни малейших. Диспетчером там сидит тоже гвардейский лейтенант.

— Прекрасно, — сказал Сварог. — Я надеюсь, Яна не намерена разъезжать до утра?

— Нет, она говорила, что вернется часов в восемь вечера.

— И это хорошо, — сказал Сварог. Достал из кармана кителя книжку размерами побольше обычного блокнота. Аккуратно оторвал по перфорации лист с эмблемой Проекта вверху и печатью внизу (приличный широкомасштабный проект не обходится без эмблемы и печати). Размашисто написал несколько строк, расписался, протянул листок Элкону.

— Немедленно отправьте с фельдъегерем на Нашу Сторону, когда я пойду к себе.

Несмотря на повсеместное торжество научно-технического прогресса, в одном-единственном случае Проект пользовался архаичнейшим способом. Просто-напросто не существовало аппаратуры, способной обеспечить связь меж двумя мирами, — а потому в случае срочной депеши туда или оттуда к балкону с той или другой стороны отправлялся человек-курьер. И никуда не деться от этой архаики…

— Особый конверт? — спросил Элкон.

— Нет, запечатайте в обычный, — сказал Сварог, не раздумывая. — Адресуйте дежурному на нашей Стороне. Ну вот, с делами все… А теперь, Элкон, что у вас стряслось?

— У меня? — Элкон с определенно наигранным удивлением пожал плечами. — Ровным счетом ничего.

— Не врите командиру, — наставительно сказал Сварог. — Я вас успел хорошо узнать, как и всех из Бравой Компании… и даже лучше, вы ко мне пришли даже раньше, чем Бравая Компания стала работать в девятом столе… Вы отлично держитесь: собраны, энергичны, исполнительны, как обычно… Но сейчас я голову готов прозакладывать, что вас что-то грызет, что душа у вас не на месте. Слишком хорошо я вас знаю, и не пробуйте отрицать, что у вас какой-то камень на душе. Что? Служебных неприятностей у вас быть не может. С невестой поссорились? Извольте отвечать командиру, вы же знаете, я терпеть не могу, когда у моих ребят объявляется какой-то камень на душе, и всегда стараюсь помочь… причем очень часто мое вмешательство помогает. Ну?

Элкон молчал, глядя в сторону, став таким понурым, что Сварог просто не мог ошибаться.

— Вы правы, командир, — сказал он глухо, все так же отворачивая лицо. — Я все равно собирался с вами поговорить, когда вы будете совершенно свободны от дел… Я просто не имею права это от вас утаивать, здесь и личное, и служебное…

— Вот и отлично, — сказал Сварог, встав и ободряюще похлопав его по плечу. — Я так полагаю, освобожусь через часок и тут же с вами свяжусь, идет?

— Идет, — со вздохом отозвался Элкон, все так же не глядя на него.

«Что же такое могло случиться? — ломал голову Сварог, шагая в свой кабинет в другом крыле, на втором этаже. — Поссорился с невестой? Ну, помирили бы, молодежь без серьезнейших поводов не ссорится насмерть. Но он сказал ведь — здесь и личное, и служебное. Значит, что-то другое. Невеста оказалась подставой какой-то спецслужбы? Чушь, проверяли… Какой-то промах в работе уже здесь? Но у Элкона не бывает промахов и упущений… Ладно, не стоит сейчас гадать, через часок сам расскажет…»

Резиденцию ему сделали из двухкомнатного номера — кабинет и комната отдыха, то бишь спальня. Последняя была как нельзя более кстати — и ему, и Яне предстояло здесь пробыть еще дня два-три…

Включив все системы, в том числе и ту, из-за которой никто не мог войти сюда без предупреждения, он уселся за стол и придвинул к себе большой конверт — тоненький на вид, светло-голубой с золотой эмблемой Проекта и алым знаком, означавшим, что конверт как раз из особых. Следовало, прежде чем его вскрыть, приложить большой палец правой руки к черному квадрату в левом верхнем углу. Если этого не сделать, или палец приложит кто-то другой, конверт, не причиняя вреда никому и ничему окружающему, попросту рассыплется пригоршней легкого серого пепла… Тем же закончатся и любые попытки как бы то ни было его вскрыть. Незатейливо, но надежно.

Внутри показался один-единственный лист бумаги. Как полагается, эмблема Проекта, документ подписан профессором Марлоком. Печати нет, всего-то несколько строчек — но бумага была важнейшая и секретнейшая…

Двое суток, с коротким перерывом на сон (а обедали, ужинали и завтракали непосредственно в ходе заседания), в Технионе шла, смело можно сказать, ожесточеннейшая дискуссия по одному-единственному вопросу: можно ди забрать из прошлого человека, а то и нескольких? Причем спорили так, словно такая возможность реально существовала, и не было барьера, не пропускавшего на нашу Сторону и спички. В дискуссии использовались и мощные компьютеры (на иных работали прямо в ходе дискуссий), и самая что ни на есть высокопробная математика с парочкой других наук. Сварог посетил этот парный диспут лишь однажды и высидел не более квадранса — он чувствовал себя так, словно вокруг говорили на португальском или китайском (по тем же причинам туда заглянули лишь разок Канцлер с Яной — и покинули зал еще раньше Сварога).

Зато предмет дискуссии был ему понятен, как таблица умножения. Спорили об одном: окажет такое изъятие какое бы то ни было влияние на здешнее настоящее или нет? Последуют ли какие-то изменения Истории, неважно, глобальные или незначительные?

Спорщики разделились на две группы. Накал страстей был такой, что однажды, как раз когда Сварог там сидел, ему показалось, что дискуссия вот-вот сорвется в те диспуты, что нередки в земных университетах — когда в ход идут не только кулаки, но и лавки с табуретками, а то и лекторские кафедры, в зависимости от комплекции диспутантов. Обошлось, но было близко к тому…

Одни (слыхом не слышавшие ни о классическом рассказе Брэдбери, ни о нем самом) отстаивали как раз «эффект бабочки», считая, что изъятие вызовет не просто серьезные — именно глобальные изменения Истории. Ну в точности по Брэдбери! Путешественник во времени случайно раздавил миллионы лет назад бабочку — а когда вернулся, оказалось, что на недавних президентских выборах теперь победил не вполне себе демократ, а фашист, без сомнения, собиравшийся ввести лютую диктатуру.

Другие (возглавляемые Марлоком) столь же упорно держались теории «флакона чернил». Выражаясь столь же образно, как в предыдущем случае — если вылить в Ител в паре сотен лиг выше по течению от Латераны флакон чернил, в Латеране это пройдет совершенно незамеченным. Могучий водный поток на протяжении этого пути просто-напросто быстро чернила растворит не то что на капли — на молекулы…

Кипели страсти, компьютеры едва не дымились от нагрузки, в ход шли с обеих сторон легионы вычислений и формул, непонятных простому смертному… И вот, наконец, великая битва подошла к концу. Марлок кратко сообщал: победила его группа, которой все же удалось убедить оппонентов, что все ограничится «флаконом чернил». Что могучая река Времени справится с мелкими изменениями. Что первые две-три сотни лет после Шторма — времена, собственно говоря абсолютно «неисторические», о них не сохранилось практически никаких сведений даже у ларов, все знания о том периоде умещались страниц в полсотни, да и то половина из них носила пометки «предположительно», «вероятно» и тому подобные. Что следует всего лишь тщательно проверить, где будут находиться «кандидаты на изъятие» в момент Шторма. Если на тех землях, что опустились на дно океана или подверглись совершеннейшему разрушению, при котором погибло все живое, проблема снимается сама собой.

И это послание вновь натолкнуло Сварога на определенные мысли, посещавшие уже не раз…

Он вызвал Брагерта, и тот появился буквально через полминуты — растрепанный, как всегда, с печатью вечного шалопайства на лице, надежно маскировавшей толкового и умного сотрудника. Судя по улыбке, дела в отведенном Брагерту секторе шли прекрасно. Впрочем, и во всех остальных.

— Рад вас видеть, командир, — сказал Брагерт (он как-то незаметно перенял у Бравой Компании их обычное обращение к Сварогу. Сварог не имел ничего против).

— Садитесь, — сказал Сварог. — Келимаса хотите?

— А когда это я отказывался от генеральских келимасов?

Сварог пошел к бару за всем необходимым. Бар ему соорудили роскошный — и резиденция тоже была отделана весьма роскошно, что в данных условиях выглядело чуточку нелепо: всей этой роскоши через несколько месяцев предстояло рассыпаться прахом. Но таковы уж законы бюрократии: где бы ни происходило дело, генерал, камергер и прочая и прочая просто обязан восседать в роскошном кабинете.

Разлив по стопкам нектар происхождением с острова Ройге (и в самом деле генеральский), Сварог, чуть подумав, протянул Брагерту послание Марлока:

— Вот, ознакомьтесь.

Ни на письме, ни на конверте не было ни единой пометки секретности, даже самой низшей — а в Проекте Брагерт относился к тем, кто имел право на высшую степень доступа.

Брагерт пробежал глазами письмо словно бы небрежно, сказал:

— Это я уже знаю, командир. И знаю обо всем последовавшем — о чем вам сейчас расскажу. Канцлер решил вас ознакомить, когда прибудете сюда — несколько часов никакой роли не играет. Вы ведь не в претензии? Это вовсе не срочная информация.

— Ну, если не срочная, тогда не в претензии, — сказал Сварог. — У меня и на Нашей Стороне вплоть до отбытия хватало дед, пришлось, коли уж мне тут сидеть пару-тройку дней, кое-что закончить, распоряжения отдать… Рассказывайте.

— После того как все определилось и группа Марлока одержала решительную победу, меня вызвали туда. Канцлер там уже был. Меня как раз и назначили главой спецкоманды, которая будет собирать намеченных к изъятию, как грибы…

— Подождите, подождите… — сказал Сварог. — Но ведь преграда непроницаема… Что, отыскали какой-то способ с этим справиться?

— Все оказалось еще проще, командир, — сказал Брагерт прямо-таки торжествующе. — Один из молодых, но чертовски способных ребят Марлока высказал идею. Достаточно элементарную. Ну, знаете, как это бывает — в сущности, простая мысль, но никому прежде она в голову не приходила. И все дружно стенают: где были наши мозги? Это же элементарно… Короче говоря, «завеса» задерживает исключительно неорганические предметы. Этот ученый парень оттолкнулся от простой мысли: многие ведь едят и пьют здесь, но с чужеродным содержимым в желудке через «завесу» преспокойно проходят. И сделал вывод: очень похоже, органику здешнего происхождения «завеса» пропускает свободно. Еда и питье — это ведь тоже органика. Коньяк в здешней бутылке «завесу» ни за что не преодолеет, а вот в желудке — запросто. Кстати, это означает, что мы можем проносить отсюда к нам и еду, и напитки, достаточно их переложить или перелить в нашу посуду. Есть один ресторанчик…

— Не отвлекайтесь, — сказал Сварог служебным тоном.

— Ох, у нас столько свободного времени впереди…

Сварог усмехнулся:

— А вам не приходит в голову, что я сижу как на иголках? Что мне хочется побыстрее узнать обо всем, что за победой Мардока последовало?

— Извините, командир, — сказал Брагерт без особого раскаяния на веснушчатой физиономии. — Я как-то не подумал… В общем, проверить эту гипотезу поручили мне — а я задействовал людей Родрика в Саваджо. Мы с самого начала решили не размениваться на пустяки вроде котов и прочей подопытной живности — мы, в конце концов, не ученые, мы спецслужбисты, и мне была предоставлена полнейшая инициатива. А потому я приказал провести опыт сразу на человеке. Благо человеку это абсолютно ничем не грозило. Парни Родрика вечерком подыскали в одном из кабаков подходящего туриста — приехал без жены или любовницы, а здесь еще не успел найти ночную пташку и отчаянно скучал. Они представились такими же туристами, знающими нужные места, вмиг подружились — он уже принял на грудь изрядно — и очень быстро подкинули ему в очередной бокал таблеточку, которая его моментально вырубила на пару пасов. Как вы понимаете, не было ничего из ряда вон выходящего в том, что подвыпившая компания уволакивает из кабака вовсе уж вырубившегося друга. Мы его привезли сюда, раздели догола и подняли по лестнице, к «завесе» подносили довольно медленно — чтобы в случае чего не набил шишку и носа не разбил… Командир, он прошел! Без малейшей задержки! Он лежал голый на балконе и мирно храпел, а мы чуть не плясали от радости… Я не думаю, что мы наткнулись на какого-то уникума. Вывод однозначный: совершенно голый человек на Нашу Сторону пройдет, как нож через подтаявшее масло. Конечно, надо проверить, как обстоит дело с пломбами в зубах и искусственными зубами — полагаю, в этом случае «завеса» не пропустит, поскольку — неорганика… У меня по этому случаю родилась версия… Точнее говоря, я укрепился во мнении, что «завесу», а то и сам проход мастерили на Нашей Стороне. Ведь если подумать, «завеса» — идеальная защита от вторжения с Той Стороны, она не пропустит не то что пулю или снаряд, но и камешек из рогатки. Вздумай кто-то отсюда вторгнуться на Нашу Сторону, ему пришлось бы посылать ораву совершенно голых вояк с голыми руками — но у любого хватило бы ума этого не делать, ясно, что с такой «армадой вторжения» случилось бы на Нашей Стороне…

— Что-то в этом есть… — кивнул Сварог. — Дальше.

— Ну, а дальше у них началась долгая и азартная дискуссия — кого именно следует спасать из ученых. Сгоряча насчитали с полсотни кандидатов, но по размышлении остановились на дюжине. Вот тут слово взял Канцлер. И сказал: несмотря на все кажущиеся выгоды, он категорически не поддерживает идею забрать сюда тамошних ученых. Поскольку палка о двух концах. Невозможно предсказать, какие именно последствия вызовет их работа, идеи, не открытые нами самостоятельно, а занесенные извне. Возможно, одну пользу. А возможно, и неприкрытый вред — вполне может оказаться, что наши ученые, воспользовавшись чужими, заемными научными мозгами, пройдут мимо чего-то крайне важного, что уже не смогут вовремя заметить и открыть, увлеченные разработкой «заемных» знаний. Сначала они там взвились, словно уколотые шилом в известное место. Потом, когда гомон малость приутих, Марлок первым сказал: Канцлер может оказаться совершенно прав. Последствия внедрения в нашу науку «заемных» умов непредсказуемы. Они еще с полчаса дискутировали, мучили компьютеры, перекидывались вычислениями — но потом все же большинством голосов признали правоту Канцлера. Канцлер умеет убеждать…

— Да, есть у него такое обыкновение, — сказал Сварог. — Что же, из затеи с вашей спецкомандой ничего не вышло?

— То-то и оно, что вышло! Канцлер предложил другой вариант — спасти определенное количество людей искусства: в этом случае наше искусство — откровенно говоря, не такое уж развитое — нисколечко не пострадает, а вот обогатиться кое-чем может. На сей раз обошлось без долгих дискуссий. «Ну, хоть так… — проворчал Марлок. — Хоть какая-то польза…» После консультаций с искусствоведами, привлеченными в Проект, отобрали девять кандидатур — три художника (впрочем, мужчин только двое, третья — женщина), три скульптора, три композитора. Все — по-настоящему выдающиеся в своем деле. О восьмерых я услышал только на совещании, а вот Галета Сумбарата точнее, его музыку, подхватил вскоре после того, как сюда попал. Вы, наверное, тоже ее знаете. «Осенняя рапсодия», «Корабли в гавани», «Очаровательная беда». К тому же он написал музыку к доброй половине песен Тарины Тареми.

— Ну как же, знаю, — сказал Сварог. — Все, что вы назвали — и еще многое крутят в Академии Боярышника… куда, хочу вас обрадовать, Канилла решила вас принять. Вот только насчет Тарины я не знал, я как-то не интересовался происхождением стихов и музыки ее песен…

— Кстати, вся музыка к концерту «Печальные рыцари» — его.

— Ну, такого человека безусловно нужно вытаскивать, — сказал Сварог. — Всех мы все равно не можем спасти, попробуем хотя бы нескольких… Ученые и творческие люди — те, кому хуже всего придется в века Хаоса. Да и их собратья появятся сотни лет спустя — насколько я помню, зачатки науки и искусства стали появляться лишь лет четыреста после Шторма…

— Вот именно. Правда, изъять нам предстоит не девять человек, а шестьдесят три. Сами понимаете: жены и дети, родители, кое у кого — по-настоящему любимые братья и сестры, их мужья или жены, дети. Было бы слишком жестоко забрать сюда самих творцов, а их родных и близких бросить там. Со статусом все определилось: учитывая особые обстоятельства, императрица распорядилась сделать их всех ларами со всеми вытекающими отсюда правами: маноры, титулы, долголетие, бытовая магия…

— Неплохо, — сказал Сварог. — А как насчет технической стороны дела?

— Все проработано в хорошем темпе. В день, предшествующий Шторму, наши группы всех аккуратненько возьмут, в бесчувственном состоянии привезут самолетами в Саваджо и, все так же не приводя в сознание, переправят на Нашу Сторону. Даже если случится какая-нибудь «засветка» и полиция что-то узнает, они не успеют ничего предпринять, у них попросту не будет времени. Это — базовая, так сказать, теория. А операции для каждого конкретного случая у нас будет время разработать — в спецгруппу мне выделили триста человек, люди Элкона проведут компьютерные расчеты… Командир…

— Да?

— Канцлер просил вам передать: он не будет возражать, если внесете в список Тарину Тареми. Что вы молчите? — Брагерт подался вперед и напористо продолжал: — Никак нельзя допустить, чтобы такая певица погибла в двадцать четыре года! А она непременно погибнет — расписание концертов, вообще жизни у нее составлено на несколько месяцев вперед, и секретом для репортеров не делается, наоборот. В день Шторма она будет на курорте в Кардотале. А Кардоталь провалится на морское дно вместе с базой «Стагар» и изрядным куском земли. Мы обязаны ее спасти, если есть такая возможность! Я…

Он замолчал так, словно спохватился и боится наговорить лишнего. Глядя на его упрямое и отчаянное лицо, Сварог не сомневался: даже если не будет такого разрешения, Брагерт наплюет на все приказы и своей властью Тарину Тареми вытащит…

— Бросьте, Брагерт, — усмехнулся Сварог. — Можно подумать, я против. Наоборот, я как раз собирался уговаривать Канцлера спасти и ее, и вдруг оказалось, что упрашивать не придется, все и так решено. Онемеешь тут от радости… Значит, к нам переезжает не только она, но и ее композитор… Вообще прекрасно. Там тоже есть родные и близкие?

— Никого, что облегчает дело, — сказал Брагерт. — Отец с матерью лет пять назад погибли в авиакатастрофе, братьев и сестер нет, возлюбленного нет — так, мимолетные редкие любовники, она чертовски занятой человек. Значит, я выделяю для нее отдельную группу?

— Ну, разумеется, — сказал Сварог.

Он нисколечко не сомневался, что Тарину Брагерт увезет на Нашу Сторону первой — учитывая, как он любит ее песни и украдкой вздыхает по ней самой. К тому же наверняка очередность составляет он сам…

— У вас есть еще что-то касательно здешних дел?

— Нет, — сказал Брагерт. — Все, что следовало, обговорили. Ну, а что касается Анеллы Сабиташ, мои люди уже там и работают. Я сам туда отправлюсь перед тем, как в Кардоталь полетите вы с Яной. Кажется, все о делах…

— Тысячу раз простите, но в таком случае я вас должен со всей деликатностью выставить, — сказал Сварог. — У меня еще одна срочная и чертовски деловая встреча, так что, сами понимаете…

— Конечно, командир, какие тут обиды! — Брагерт взмыд со стула, явно обрадованный тем, что прозвучало в конце разговора. А ведь точно, подумал Сварог, провожая его взглядом, — непременно пустился бы в своевольство, и понять его можно, я и сам готов был пуститься с его помощью, пойди что-то не так. Тарину Тареми просто необходимо спасти. Сотни других талантов погибнут — но мы ничего о них не знаем, а вот Тарину знаем отлично… Погибни она в Шторме — все равно что потерять кого-то близкого…

…Элкон вошел понурый, да что там, откровенно угрюмый. Выглядело все так, словно на рабочем месте, за пультами, он старательно держался изо всех сил, а теперь словно выдернули некий стержень, на котором все и держалось. Уселся, опять-таки стараясь не встречаться взглядом со Сварогом, ссутулившись, уронив руки меж колен. Положительно, тут что-то крепенько не так…

Сварог сказал мягко:

— Элкон, если уж решились со мной говорить о ваших сложностях, не тяните. Черт побери, вы офицер и спецслужбист, давно уже не мальчишка…

— Все верно, — тусклым голосом отозвался Элкон. — Я просто никогда не думал, что произойдет такое… Душа пополам разрывается…

— Рассказывайте, — сказал Сварог уже с приказными нотками в голосе.

— У меня есть старший брат, работает в Магистериуме. Три дня назад он прилетел поздно вечером ко мне в манор… и принялся уговаривать немедленно подать в отставку и уйти из девятого стола. — Элкон наконец поднял на Сварога тоскующие глаза. — Знаете, он старше на одиннадцать лет, всегда видел во мне несмышленого малыша, даже теперь. В этом ключе и вел разговор, как я ни пытался ему объяснить, что давно уже не малыш. Изрекал с непререкаемым видом: ему, мол, лучше знать, я, сопляк, должен послушать умудренного житейским опытом старшего брата, желающего только добра… Как будто у меня теперь так уж мало жизненного опыта… Одно твердил: в отставку как можно быстрее, и прочь от девятого стола, как можно дальше от него держаться…

— Интересно, — тихо сказал Сварог. — Очень интересно… Вы ведь не могли не поинтересоваться, что его побудило сделать такое предложение… даже, я так понимаю, требование…

— Категорическое требование… Конечно, я спросил. Он отделался одними намеками, иногда, впрочем, довольно прозрачными. По его словам, в ближайшее время произойдут крайне серьезные перемены — и в системе управления, и в самом образе жизни. Не одна «значительная сейчас персона» утратит свой пост, слишком многое изменится и в Империи, и на земле. Девятый стол будет попросту распущен, и мне лучше держаться подальше от него. Ну, а я твердил одно: я давно уже не мальчишка, повидал кое-что в жизни и не собираюсь ничего предпринимать на основании одних лишь туманных намеков. Он ничего не прояснил, вел разговор в том же ключе — старшему брату, взрослому и опытному, виднее, он мне только добра желает… Он гнул свое, я — свое. В конце концов он дошел до белого каления. Прямо-таки взревел: «Пойми ты, идиот, молокосос! Может случиться так, что оставаться в девятом столе будет смертельно опасно!» Посоветовал мне как следует подумать, выбежал в ярости и улетел… Я и в самом деле долго думал, но вовсе не над его требованиями… Над тем, чем они могут быть вызваны… Командир, вы и не представляете, как мне было скверно. В каком-то смысле это означает предавать родного брата. С другой стороны… — В его страдальческом взгляде полыхнула упрямая решимость. — Черт побери, я ведь гвардейский офицер и сотрудник девятого стола! Всем, чего я достиг в жизни, обязан вам, но дело тут не в одной личной преданности. Речь ведь явно идет о государственных интересах — и в этом нет никакой высокопарности… Это ведь не просто Агора, да? Это… это заговор?

— От вас, Элкон, у меня секретов нет, — сказал Сварог. — Как от любого из Бравой Компании. К тому же никто меня не обязывал хранить это в тайне от своих… Заговор. И серьезнейший. Если кратко, если брать требования умеренного крыла… Задумка такая: полностью отстранить от всех дел меня и Канцлера, еще нескольких человек из армейского и гражданского руководства, разогнать девятый стол, заставить меня отречься от всех земных престолов, передать Хелльстад для вдумчивого изучения Магистериуму, свернуть на земле все реформы, запретить самолеты и прочую технику… одним словом, вернуться к заветам далеких предков, когда Империя во многом напоминала музыкальный ящик с марионетками, а на земле тормозился любой прогресс. Вот такие дела…

Элкон выразил свое мнение кратко, но смачно, теми самыми словами, каких мог нахвататься только от гвардейцев во время горротского похода.

— Совершенно с вами согласен, — сказал Сварог. — Эти планы и эти люди именно такого определения заслуживают, вот только эмоциям предаваться не стоит. Я вам озвучил намерения умеренной части заговорщиков. А там есть еще, мы точно знаем, и радикальное крыло. Эти намерены пойти гораздо дальше. Меня, императрицу и Канцлера предполагается попросту убить… и не только нас троих. Судя по заключительной реплике вашего брата, он, даже если и не принадлежит к «радикалам», об их планах хорошо осведомлен. Подозреваю, в их списке на устранение есть и вы. Несмотря на молодость, вы занимаете довольно серьезные посты… и уж безусловно в случае каких-то серьезных… событий не стали бы сидеть сложа руки, как и вся Бравая Компания.

— Да я бы зубами грыз…

— Зубами — не следует, — серьезно сказал Сварог. — Это примитивно и нерационально.

— Я в переносном смысле… Что же, даже так?

— Даже так, — кивнул Сварог. — Вы бы обо всем все равно узнали, разве что чуть попозже — вы в списке тех, кто будет организовывать противодействие. Имеете что-нибудь против?

— Я гвардейский офицер, — упрямо повторил Элкон.

— Планы ответных мер будут разрабатываться в самом скором времени, как только мы с императрицей вернемся на Нашу Сторону. Так что соберитесь и будьте готовы. Угроза, серьезнейшая, Элкон. Какой только сволочи туда ни сползлось… Остатки «Черной благодати» и «Черной радуги», убийцы императорской четы… Да, вот именно, Элкон. Я вам выдаю одну из важнейших государственных тайн, но верю, что дальше вас это не пойдет. Есть серьезнейшие основания полагать, что отец Яны был отравлен, а ее мать не погибла в результате несчастного случая на охоте, а была убита. Теперь кое-кто хочет убить и Яну, и еще немало людей… Вы и теперь думаете, что, рассказав мне все, предаете брата?

На лице Элкона не отражалось ни малейшего «борения чувств». Он выпрямился в кресле и отчеканил:

— Я перестал так думать еще до того, как пришел к вам. Я в вашем распоряжении, командир.

Сварог не в первый раз подумал с оттенком законной гордости — а ведь сумел воспитать настоящих людей из сопляков и соплячек, выросших в роскоши, какую только в состоянии обеспечить Империя…