Чудовища в янтаре-2. Улица моя тесна

Глава III НЕХИТРЫЙ ФИЛОСОФСКИЙ ТЕЗИС И ХИТРАЯ ЗАГАДКА

Брагант несся над облаками, как обычно, напоминавшими снежные заструги самой причудливой порой формы. У Сварога, что в последнее время редко случалось, настал краткий миг безделья.

Каких бы то ни было неприятностей от неожиданного приглашения в Мистериор он не ждал. С Мистериором он давно уже пребывал в самых теплых отношениях. Он и Тигернах довольно часто обменивались информацией о земных делах, собранной на земле их агентами и касавшейся, как легко догадаться, магии, колдовства и прочих подобных практик. Не так уж редко эта информация оказывалась крайне важной для той или другой стороны. Причин для вражды или хотя бы неприязни не было ни малейших — в отличие от Магистериума, где многие Сварога открыто недолюбливали по самым разным причинам.

Что касается предстоящей Агоры и сопутствующего ей заговора, не было ни малейших оснований дергаться. Он попросту ничего не мог сделать собственными силами, все рычаги, вся информация оказались в руках Канцлера. Так что следовало, не накачивая себя, ждать созыва очередного совещания на высшем уровне и в узком кругу — Сварог не сомневался, что оно воспоследует, как всегда бывало в кризисные моменты.

Так что он мог еще раз спокойно и неторопливо подумать о том, что его в данный момент интересовало на земле, — об очаровательной княгине Дали Шалуатской…

Подобно многим, Сварог терпеть ненавидел нерешенные загадки, и как человек, и, что гораздо важнее, как король и глава двух имперских спецслужб. Поскольку иные нерешенные загадки тихонько умирали естественной смертью, но иные становились серьезной проблемой — и никогда нельзя предсказать заранее, с которой из двух категорий столкнулся на сей раз.

Он, фигурально выражаясь, уныло стоял в тупике, уткнувшись носом в стену. Как ни рыли землю все королевские спецслужбы, так и не выяснили, откуда Дали родом, чем занималась до вторжения в Шалуат. Специалисты по акцентам, ученые лингвисты (у Интагара имелись и такие) в сердитом бессилии пожимали плечами, твердили: выговор у нее не ронерский, не снольдерский, безусловно, не гланский, не горротский, не харланский, его вообще невозможно привязать к какой-либо конкретной области Харума. Добавляли еще: такое бывает у людей, проводящих долгие годы в беспрерывных переездах из страны в страну, — и нигде такие люди не живут достаточно долго, чтобы в речи успело привиться местное произношение. Главным образом этим отличаются моряки и купцы, проводящие жизнь в постоянных разъездах по торговым делам. Сыщики начали отрабатывать оба этих варианта, но пока что безуспешно.

Что касается магии… Сварог голову мог прозакладывать, что Дали — самый обычный человек. Встречаются до сих пор, хоть и редко, особенно сильные маги и колдуны, способные поставить вокруг себя непроницаемый для магического прощупывания «экран» — но в том-то и штука, что само наличие такого экрана-панциря умеющие кое-что люди определяют моментально. Сварог этим умением владел — но не почувствовал «панциря».

Эта ее странная способность: как-то так делать, что брошенный в ее сторону магический посыл тонет, словно пущенная в болото стрела. Не так уж мало людей, причастных к магическим практикам, умели такой посыл отбивать — как, например, Старая Матушка, с которой до сих пор многое неясно. Но вот поглощение магического посыла случилось впервые. Прежде о таком не слышали ни в Мистериоре, ни в Багряной Палате, ни в монашеских Братствах, ни где-либо еще. Ну вот не встречалось такого прежде, и все тут! Грельфи, когда к ней приехал Сварог, задумалась не менее чем на квадранс, явно копаясь в своей богатой памяти. Пожала плечами, вызвала своего ближайшего помощника, бодрого старичка, каталаунского белого колдунца и долго с ним говорила в соседней комнате — но вернулась к Сварогу, пожимая плечами еще беспомощнее.

Твердо решив использовать любую возможность, Сварог однажды устроил проверку. Вызвал Дали к себе в Готар и беседовал с ней часа полтора. О насущной проблеме, не вызвавшей бы ни у кого на ее месте ни малейших подозрений — об усилении борьбы с контрабандной тропой (скорее уж контрабандной большой дорогой) Ител — Ронеро. Все это время за портьерой сидела, пустив в ход все свои способности, немаленькая компания: Грельфи и ее колдунец, двое магов Мистериора, трое боевых монахов (по одному от каждого Братства) и человек из Багряной палаты, а также срочно доставленная самолетом из Глана парочка тамошних колдуний. Десять человек общим счетом. После ухода Дали тут же состоялось совещание, на котором все десятеро оказались единогласны: девушка — человек без каких бы то ни было магических способностей. «Поглощение» магического посыла (использованного Сварогом и на сей раз, когда она уходила) они объяснить не в состоянии. И почти все высказали одну и ту же мысль: далеко не впервые в истории случалось, что объявлялся человек с уникальными, неведомо откуда взявшимися способностями, сплошь и рядом не имевшими никакого отношения к магии любой разновидности. Случай, подобный тем, когда рождаются белые титры или двухголовые люди. И привели не так уж мало примеров.

Тем дело и кончилось. Сварог сделал единственное, что мог сделать: установил за замком Дали и за ней самой круглосуточное наблюдение силами Золотых Обезьянов — усталости они не знали, не нуждались ни во сне, ни в подмене. Бесполезно. Ни единого подозрительного слова не прозвучало, ни единой подозрительной встречи не состоялось. Очаровательная Дали Шалуатская вела типичнейший для владетельницы Вольного Манора образ жизни: балы, охоты, фейерверки, плавания по Ителу и прочие доступные развлечения, государственные дела (в отличие от иных собратьев она их вела сама, и довольно толково), борьба с контрабандистами — она честно исполняла данное Сварогу обещание. Ни капелюшечки компромата.

А два месяца назад начались странности. В Шалуате вдруг объявился герцог Орк собственной персоной, представился княгине утром, а вечером стал ее любовником, что было прилежно зафиксировано Золотым Обезьяном под номером одиннадцать. Был у Орка один пунктик — он всегда носил в кармане серебряную цепочку длиной в добрых полтора урда, на которой имелись многочисленные подвески в виде земных дворянских корон (тех дам и барышень, с которыми он крутил романы на земле) и гербы имперских дворянок (соответственно). А также эмблемы Сословий, Гильдий и придуманный им самим знак для крестьянок. Была там и лоранская королевская корона, появившаяся после того, как он крутил с Лавинией. Теперь, надо полагать, прибавилась еще и шалуатская княжеская. Этих подвесок величиной с ноготь мужского большого пальца на цепочке уместилось превеликое множество, но примерно четверть ее оставалась незанятой. Зная Орка, нетрудно предположить: когда свободного места не останется, он попросту закажет новую и примется ее заполнять с тем же усердием.

Странность была вовсе не в быстроте, с какой Орк оказался в постели с очередной красоткой — как раз эта быстрота всегда была ему свойственна. Странность в том, что все эти два месяца Орк безвылазно просидел в Шалуате, практически не расставаясь с Дали ни днем, ни ночью. Меж тем в Империи (да и на земле, что касаемо людей определенной профессии) каждая собака знала: Орк и постоянство — две вещи несовместные. Самый долгий его роман случился два года назад и тянулся целых десять дней. И вот, изволите ли видеть…

Сварог, конечно, не унижался до подглядывания за ними в спальне, да и подслушивания тоже. Он просто-напросто ввел в программу Одиннадцатого слова «Сварог», «мятеж», «заговор», «покушения» и десятка два других, имевших самое прямое отношение к интригам, заговорам, переворотам, мятежам и тому подобным интересным вещам. И дал приказ: если в разговорах Орка и Дали одно из этих слов прозвучит, немедленно сообщать ему и сбрасывать на один из его «портсигаров» запись всей беседы.

За два месяца такое случилось один-единственный раз — когда они ночью лениво болтали после постельных баталий, и прозвучало слово «Сварог». Увы, увы… Дали сказала буквально следующее:

— Милый, я, конечно, не король Сварог, мне до него, как на четвереньках до Фиарнолла, но, согласись, я тоже завоевала себе корону собственным мечом…

И все. Совершенно не к чему прицепиться. Оставалось поверить, что случилось чудо из тех, что все же иногда происходят, и Орк впервые в жизни влюбился по-настоящему, пылко и страстно, так, что два месяца не может расстаться с юной красавицей. В конце-то концов подобное произошло на глазах Сварога не так уж и давно — герцог Лемар, казалось, неисправимый потаскун, все это время жил исключительно с Томи, и не похоже, чтобы они намеревались расстаться. Жизнь порой подкидывает самые неожиданные сюрпризы, в том числе и тогда, когда речь идет об отношениях мужчин и женщин…

Так оно и шло — ни шатко ни валко. Круглосуточное бдение Золотого Обезьяна никаких результатов пока что не дало — как не добились их и люди Интагара. Со свойственным ему здоровым житейским цинизмом Интагар давно внедрил в столицу Шалуата (без затей именовавшуюся тоже Шалуатом) два десятка своих агентов из числа первоклассных, с безукоризненными легендами — не добившись особых успехов и богатства у себя на родине, многие, имевшие законное право покинуть страну, искали счастья в других (впрочем, те, кто такого права не имел, тоже частенько бежали за границу). Благо ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего контрразведку, в Шалуате не имелось — ее функции выполнял довольно дохленький отдел тайной полиции (сама полиция, по меркам Вольных Маноров, одна из самых сильных, занималась исключительно слежкой за подданными). И Дали пока что не предприняла ничего, чтобы ситуацию поправить.

Пятеро людей Интагара внедрились во дворец княгини, что оказалось не столь уж трудным предприятием. Задачу облегчило то, что Дали очень быстро принялась дворец чистить от прежних кадров. Старый метод (который и Сварог использовал в нескольких своих королевствах): подавляющее большинство придворных остается на прежних местах и в прежних чинах. Придворные — народец специфический. Очень немногие из них впутываются в заговоры против узурпатора (и данном случае — узурпаторши), предпочитая и далее получать сладкие пряники. Сварог знал по собственному опыту: в нескольких заговорах, имевших место в Снольдере, Ронеро и Харлане, первую скрипку играли как раз военные и гражданские чины, а вот придворных оказалось крайне мало.

А вот прислугу в таких случаях следует переменить полностью. В первую очередь оттого, что те же лакеи, как ни парадоксально, пользуются при дворе гораздо большей свободой передвижения и имеют доступ туда, куда ни один придворный не попадет, вплоть до спальни властелина. Их слишком много, чтобы при смене власти вдумчиво проверять каждого, — сам Интагар как-то это признал. Рациональнее и проще рассчитать всех скопом и набрать новых. Лакей всегда может пырнуть кинжалом в спину, а повар или кухонный мужик — сыпануть или подлить нечто, несовместимое с жизнью (то же касается и кравчего с его виночерпиями).

Именно потому, что слугам гораздо легче и проще подсматривать и подглядывать, чем придворным, люди Интагара сработали согласно старой традиции спецслужб: только один из них просочился в помощники главного мажордома (крайне полезная для сбора информации должность), а остальные пристроились лакеями.

Вросли, освоились, обжились — но толку от них пока что ни на грош. Ну не было ничего полезного Сварогу, хоть ты тресни…

Брагант пошел на посадку. Окруженное зеленым лесочком здание Мистериора было уникальным в своем роде; все прочие имперские конторы располагались в резиденциях самого современного вида, и только Мистериор, хранитель вековых традиций, обитал в особняке самого что ни на есть старинного имперского облика. Причем это был никакой не новодел — здание и в самом деле построено в незапамятные времена.

Никого не встретив ни на стоянке брагантов, ни по пути, Сварог за минуту добрался до здания (желтый и серый кирпич, стрельчатые окна, красивые башенки, изящные балконы, горгульи над парадным входом), обошел его справа. Там, и точно, обнаружилась дверь, очень похоже, не пластиковая имитация, а натуральная дубовая. Распахнулась она легко. Сварог оказался в небольшом зале со сводчатым потолком и витыми полуколоннами по стенам, никакой мебели здесь не имелось, равно как и украшений в виде гобеленов, картин или ваз с цветами. Этакий прямо-таки монастырский аскетизм.

Он остановился посреди зала, оглядываясь с некоторым недоумением. В противоположной стене — дверь с полукруглым верхом. Нормального размера, как раз свободно пройти человеку — а вот по всем четырем стенам тянулись уже другие, точные копии нормальной, числом десятка полтора, но такой высоты, что через них могла пройти разве что кошка, и то не особенно крупная. Это еще что за архитектурный курьез?

Разгадка обнаружилась тут же — все маленькие дверцы неожиданно распахнулись, словно по некоему сигналу, и оттуда густыми колоннами повалили крохотные человечки размером с мужской палец, одинаково одетые в серо-желтую одежду какого-то старинного фасона. Лица вполне человеческие, но в движениях чувствуется некая механичность, присущая скорее роботам.

Окружив Сварога широким сплошным кольцом, они остановились уардах в полутора, бесстрастно на него таращась.

— Ну здорово, мужики, — сказал Сварог. — Вам, собственно, какого рожна?

Человечек в правом ряду вскинул ко рту вовсе уж крохотный серебряный по виду рог и затрубил. Звук оказался неожиданно громким, ничуть не тише, чем трубят настоящие рога.

Это определенно был сигнал — вся орава стремительно кинулась на Сварога, и было их не менее трехсот. Крохотные ручонки с поразительной цепкостью буквально впились в форменные брюки, человечки лавиной карабкались по его ногам, проворно и быстро, словно взбегающие по стволу дерева лесные ящерицы. За несколько секунд, что Сварог промедлил от удивления, они уже достигли поясного ремня, миновали его, двинулись выше по кителю…

Спохватившись, он принялся их стряхивать обеими руками, сбрасывая ребрами ладоней. Страха не было, он не думал, что в Мистериоре ему что-то может грозить, одно удивление: что еще за паскудные сюрпризы?

Сброшенные шлепались на пол, но тут же вскакивали и вновь кидались к нему. Они прибывали быстрее, чем Сварог успевал их смахивать, — и очень быстро тело Сварога (исключая шею и голову) оказалось словно бы в толстой бугристой накидке. Кисти рук остались свободны, но множество цепких ручонок так вцепилось ему в рукава и брюки, что он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой.

Потом он почувствовал, что ему целеустремленно и старательно подгибают колени, явно стараясь повалить, — и вскоре грянулся навзничь, но не ударился затылком о каменный пол, как следовало ожидать, — под затылком оказалась неведомо откуда взявшаяся большая мягкая подушка. Он лежал, не сопротивляясь, — все равно бесполезно, — только матерился про себя в бессильной ярости. За какое-то мгновение его падения человечки ухитрились с непостижимой быстротой переместиться на грудь, живот и руки-ноги.

Все закончилось очень быстро. Вновь зазвучал рог, человечки волнами хлынули на каменный пол, выстраиваясь в колонны, марширующие к низеньким дверцам. Вскочивший на ноги и подобравший фуражку Сварог нацелился было дать хорошего пинка ближайшему, но удержался все же: какой смысл пинать безмозглого робота? В том, что это не более чем роботы, он уже не сомневался.

Дверь нормального размера открылась, и вошел метр Тигернах — как и следовало ожидать, не в «парадно-выходном мундире» в виде синей мантии, покрытой золотыми каббалистическими знаками, и высокого черного остроконечного колпака, усеянного золотыми звездами с числом лучей от четырех до дюжины и увенчанного золотым полумесяцем. Простая серая мантия, непокрытая голова, дружелюбная улыбка.

— Рад видеть вас вновь, лорд Сварог, — сказал Тигернах тоном гостеприимного хозяина.

— Взаимно, — буркнул Сварог, подумав совершенно противоположное: «И тебя тем же концом по тому же месту». — Я так понимаю, это и была наглядная иллюстрация некоего нехитрого философского тезиса? Не просветите ли, какого?

— Тезис и в самом деле нехитрый, — улыбнулся Тигернах. — Порой и крохотные препятствия, если их достаточно много, способны остановить великого и могучего… Вы сильно разозлились, лорд Сварог?

— Крепко сказано, — проворчал Сварог. — Известное раздражение есть, как у любого на моем месте… К чему эти штучки?

— Честное слово, это не я придумал и не ради вас, — сказал Тигернах. — Мы порой демонстрируем это гостям. Старинная традиция, идущая с незапамятных времен, — наглядные иллюстрации философских тезисов, нехитрых и гораздо более сложных. У нас есть и второй манор, где стоит здание раза в три больше этого, отведенное исключительно под «наглядные иллюстрации», числом около сотни. Вы просто никогда не интересовались… Опять-таки с древних времен заведено, что всякий, желающий стать матом и имеющий к тому способности, проходит Путешествие по всем без исключения комнатам. Обычно это занимает не менее недели — на некоторых этапах при неудаче, неловкости, неправильном поведении ученика, как в компьютерных играх, отбрасывает на другой уровень, к новым испытаниям. Если вам интересно, я мог бы вас туда пригласить. Конечно, полное Путешествие вам проходить не придется, вы ведь не собираетесь поступать в ученики магов…

— Как-то никогда не ощущал в себе такого желания, — сказал Сварог уже спокойнее и миролюбивее. — Увы, вынужден отклонить любезное приглашение: ничего полезного мне это не даст, а хлопот сейчас — выше крыши. Я думаю, вы в курсе… некоторых готовящихся событий?

— Вы об Агоре и заговоре? Конечно. О таких вещах глава Мистериора просто обязан знать. Вы встревожены?

— Скорее напряжен, — признался Сварог. — Заговор мы, конечно, постараемся подавить, у нас это до сих пор неплохо получалось, и опыт есть. Но что касается Агоры… Тут возможны скверные неожиданности.

— Не беспокойтесь так, — мягко сказал Тигернах. — Я уверен, Канцлер — и особенно Императрица — что-нибудь непременно придумают. Я, со своей стороны, сделал все что мог — обеспечил присутствие на Агоре пятнадцати делегатов от Золотых Сотен, твердо стоящих на вашей стороне. Больше, пожалуй что, ничего сделать и не мог… Пойдемте.

Сварог прошел за ним знакомым коридором, обтянутым темно-синим шелком с причудливыми серебристыми узорами, чем-то отличавшимися от используемых обычно в убранстве домов и дворцов. Вошел в знакомый кабинет мэтра, крайне похожий на обычный кабинет одного из многих высоких чиновников. О специфике места свидетельствовали лишь пожелтевший череп неизвестного чудища, раза в четыре поболее бычьего — в одном углу и в другом — картина с изображением воздевшего руки мага в мантии и высоком колпаке, с испускающим зеленое свечение жезлом. Вокруг мага буйствовали стихии, плясали цветные огни, сверкали мблнии.

— Вино или что-нибудь прохладительное?

— Нет, спасибо, — сказал Сварог. — Совершенно ничего не хочется.

— Ну, в таком случае, зная ваши привычки, которых я не разделяю, но отношусь к ним спокойно… — Тигернах достал из ящика стола массивную пепельницу из светло-голубого с золотистыми прожилками муранского стекла, придвинул к Сварогу. — Итак… Вы, прежде всего, я полагаю, хотели бы поговорить о Гремилькаре?

— Пожалуй, — кивнул Сварог.

— К превеликому сожалению, совершенно не в силах вам помочь. Потому что, строго говоря, о Гремилькаре неизвестно ничего. Единственный надежный, можно сказать, базовый источник — одно из Пророчеств Таверо, кои имеют свойство сбываться. Есть еще пара строчек в одной из книг Мане Антекайда, тоже достаточно серьезного астролога и прорицателя, — но это не более чем пересказ Таверо. Конечно, за тысячелетия появилась обширная литература, но она, я буду резок, более чем скопище бесполезного хлама. Потому что представляет собой исключительно толкования пророчеств Таверо, порой весьма и весьма обширные. На сегодняшний день на каждое пророчество приходится не меньше полусотни толкований, а то и побольше, касаемо некоторых. Поскольку все они противоречат друг другу, одни в большей степени, другие в меньшей, полагаться на них нельзя нисколько… Есть еще «Беседы о чудесах земли и неба» Отакара Равеннского в Иллюзоре, но давно и неопровержимо доказано, что Отакар был шарлатаном и фантазером, две трети его книги — пересказ слышанных где попало баек, а оставшаяся треть — его собственные выдумки. Ну, бывают и такие, самое занятное, что разоблачили его лишь лет через сто пятьдесят после смерти, а до смертного часа он процветал, был в большой милости у короля как придворный астролог, немало благ обрел. Хотя астролог из него — как из нас с вами балерины… В общем, о Гремилькаре нет ничего. Невозможно сказать, насколько он для вас опасен. Для вас, конечно, я, как и многие, давно уже не сомневаюсь, что Серый Рыцарь — это вы. Правда… Есть одна обнадеживающая деталь. Если вы запамятовали, о Гремилькаре сказано: «…главной задачей является охота за Серым Ферзем ради возможного его уничтожения». Понимаете? Не более чем возможного. Возможно, он с вами разделается, возможно, вы с ним. Ничего заранее не известно и не установлено непреложно — в отличие от многих других предсказаний, где формулировки четки и недвусмысленны. Это вселяет определенные надежды и дает известные шансы, не правда ли?

— Да, безусловно, — угрюмо сказал Сварог. — И все равно как-то неуютно. Нет, я не говорю, что боюсь. Разучился я как-то бояться после всего, что со мной судьба вытворяла. Тут другое. У всех моих предыдущих противников было имя и лицо, и я кое-что знал о них заранее. Конечно, и о Безумном Зодчем я не знал ничего, кроме имени, — но, по крайней мере, было известно, что он собой представляет. А теперь… Враг без фигуры и без лица, о котором известно только имя и его цель. Это как-то… Не могу даже объяснить словами, если только они есть…

— Я понимаю, — кивнул Тигернах. — В этом деле есть два крайне интересных момента. Первый. Почему он оставил свой знак в Крепости Королей? Подкинул вам ключ, позволяющий не ломать голову, кто стоит за кратковременным снегопадом… Второй — послание вам на дворцовой стене. Зачем он вообще дал знать, что появился и намерен вас убить? У вас или кого-то из ваших людей были какие-то соображения, версии?

— Никаких, — признался Сварог. — Ни спецслужбисты, ни книжники, ни старуха Грельфи — никто не в состоянии придумать ничего мало-мальски дельного. Да, вот именно. Есть только два соображения, высказанные Каниллой Дегро. Касательно первого: не исключено, что он намерен властвовать на Таларе. Именно властвовать. Потому и ограничился демонстрацией, принесшей минимальные жертвы. Ему не хочется уничтожать человечество, над которым он рассчитывает владычествовать. А Крепость Королей он отдал нам так легко, потому что рассчитывает, разделавшись со мной, овладеть ею вновь. Касательно второго: не исключено, что существуют какие-то правила наподобие законов природы или тех установлений, что касаются магии. И Гремилькар просто не может ударить исподтишка, он обязан предварительно сделать нечто вроде вызова на бой, как на дуэли. Канилла — большая умница. Вот только все прежде высказанные ею догадки довольно быстро подтверждались экспериментом, практикой, самой жизнью — а в данном случае никакой возможности проверить нет…

— Да, пожалуй…

— Так что я просто жду, — сказал Сварог. — Крепко сомневаюсь, что он способен причинить мне вред на расстоянии, пребывая где-нибудь за триждысемь земель. Коли уж ситуация сравнивается с партией в шакра-чатурандж — для смертельного удара любая фигура обязана встать с королем лицом к лицу, на соседней клетке. Вот я и жду, когда он наконец появится. А там посмотрим, кто кого…

— Логично и резонно… — сказал Тигернах. — У вас больше нет ко мне вопросов или дел?

— Нет.

— В таком случае будем говорить о деде, ради которого я и просил вас прилететь… Лорд Сварог, в течение последних полутора месяцев в ваших королевствах случилось два крестьянских мятежа: в Снольдере в провинции Лоритан и в Ронеро, в провинции Идьтемер. Что вы сможете о них сказать? Как вы их оцениваете?

Сварог, нисколько не задумываясь, ответил:

— В первую очередь то, что в них есть некая странность и неправильность. Это не просто мои собственные мысли — я просто повторяю мнение моих… специалистов по крестьянским мятежам и бунтам горожан. Каждый мятеж имеет причину. Пусть легковесную, даже пустяковую, надуманную — но причина всегда есть. Как ни рыли землю тайная полиция и соответствующие службы сельской стражи, не смогли отыскать и тени причины. Ну не было ни малейших причин! Вполне благополучные села, наполовину фригольдерские, отнюдь не бедные. Не усмотрели мои люди никаких притеснений, никаких «шалостей» владельцев крепостных крестьян — иногда именно такие «шалости» и вызывают бунт, порой служащий запалом для масштабного мятежа. И не было никаких причин бунтовать у жителей маленького городка в Ильтемере — и тем не менее они сначала устроили бунт у себя, перебив некоторое количество самых зажиточных земляков, чиновников и стражников, а потом присоединились к крестьянскому отряду. Все выглядит так, словно несколько тысяч человек внезапно сошли с ума, их охватила жажда бессмысленных убийств, насилий и разрушений. И еще. Всегда есть какой-то атаман, главарь, предводитель. Здесь же в обоих случаях, как ни старались следователи, не усмотрели и намека на то, что мятежниками кто-то руководил, пытался командовать. Насквозь странные, совершенно неправильные бунты, совершенно не похожие на обычные. И ни следа иностранных происков, иностранных денег — а они порой стоят и за крестьянскими мятежами, и городскими бунтами. Если честно, мои люди тоже дважды проделывали такое в Лоране… Обычная практика меж державами, состоящими во враждебных или напряженных отношениях. Кстати, именно благодаря тому, что не было и намека на руководство и командование, мятежи и удалось подавить так быстро — удар кавалерии, ракетный обстрел, и мятежники разбежались без всяких попыток к сопротивлению, осталось лишь их вылавливать. Следователи в недоумении: никто, ни один человек не сказал слова толкового о причинах, заставивших их участвовать в мятеже его односельчан и его самого. Один из сыщиков мне так и сказал: полное впечатление, что они и сами не понимают, что на них нашло. Потом то же самое повторили еще несколько. Я летал и в Доритан, и в Ильтемер. Короли обычно в таких случаях никогда не ведут расследование на месте сами, ограничиваются тем, что допрашивают захваченных и привезенных в столицу вожаков — но и это делают редко. Но здесь был особый случай. Я допросил десятка три крестьян… Действительно, полное впечатление, что они и сами не знают, что на них нашло. Причем ни один не врет… — Он поднял голову и взглянул в глаза Тигернаху. — Неужели вы хотите сказать, что знаете об этом что-то такое, чего не знаем мы? Иначе зачем вызывали бы меня по этому делу, которое совершенно не в вашей компетенции и вообще не должно вас интересовать…

— Есть кое-что, — с каким-то странным возражением лица ответил Тигернах. — К сожалению, должен честно вас предупредить: наши данные ничего не прояснят, лишь добавят вам загадок… Вы знаете, что у нас есть своя наблюдательная сеть орбиталов. И знаете, что они работают на совершенно других принципах, чем обычные, ваши, и занимаются поиском совсем другого…

Сварог кивнул. Орбиталы Мистериора — и Серебряной бригады, кстати, тоже — занимались исключительно тем, что фиксировали всякий случай применения магии, неважно, черной или белой. Выявляли все подходившее под опредедение магии и колдовства.

— Вы хотите сказать… — Голос у него сорвался, чего он никак от себя не ожидал. — Ваши орбиталы что-то такое…

— Зафиксировали, — кивнул Тигернах с тем же странным выражением лица. — Как утверждают наши эксперты, впервые за всю историю крестьянских бунтов и городских мятежей. Отмечены несколько случаев, когда в крестьянских бунтах участвовали деревенские колдуны — насылали порчу на кавалерийских лошадей, хворь на солдат, закрывали для тех или иных целей туманом местность, дожди вызывали… Но в этих случаях речь шла именно об участии. Здесь мы столкнулись с чем-то совершенно другим. Непосредственно перед восстанием, за какие-нибудь полчаса, в обеих провинциях отмечены явления, для которых я не могу подобрать иного названия, нежели «всплески». Некие всплески, безусловно, имеющие отношение к черной магии — но их природа нам совершенно непонятна, всплески чего-то непонятного — и все тут. Аналоги нам неизвестны, прежде такого никогда не фиксировалось. Вот все, что я могу вам сказать. Мне неловко оттого, что я лишь добавил вам загадок, но утаивать это от вас было бы крайне безответственно…

— Да, конечно, — сквозь зубы сказал Сварог. — Лучше непонятное знание, чем никакого…

Настроение у него упало резко. Пару раз уже случались такие вот «всплески», пусть и не магической природы — и они потом оказывались серьезной угрозой, с которой приходилось бороться с превеликим напряжением сил. А здесь вдобавок — магия, непонятная даже Мистериору, никогда прежде не встречавшаяся…

— Я знаю, у вас есть какая-то система записи, — сказал он. — Пусть и работающая на совершенно других принципах, нежели наши установки.

— Есть, конечно.

— Вы можете дать мне копии?

— Безусловно. В конце концов, такие материалы вы обязаны получать как директор девятого стола и начальник восьмого департамента. Мои люди, кстати, еще с утра начали их готовить… И все же… — В его голосе прозвучала нотка удивления. — Зачем они вам? У вас ведь нет людей, способных в них разобраться…

— То есть как это нет? — поднял брови Сварог. — А Грельфи? А Багряная Палата? А монашеские Братства? И наконец, кое-что у меня имеется в Хелльстаде.

— Да, действительно… — сказал мэтр Тигернах с некоторым смущением. — Инерция мышления, знаете ли. Многим свойственна. Мы совершенно не сотрудничаем с магами и колдунами земли — не видим в этом для себя пользы. Правда, Багряная Палата время от времени с нами связывается, но всегда необходима наша помощь в чем-то. Лишь дважды за восемьдесят последних лет они давали информацию, прошедшую мимо нас. Ну, а Хелльстад… Я на протяжении всей жизни как-то не привык принимать его в расчет в этом плане, и это не мое личное упущение, а повсеместно распространенное убеждение. Ну что ж, еще не поздно ничего исправить… Отправить материалы лично вам?

— Нет, — чуть подумав, сказал Сварог. — Отправьте Канилле Дегро. Она у меня вдобавок ко всему выполняет еще и функции министра связи. И, если уж говорить о Канилле, есть еще одно обстоятельство…

— Вы имеете в виду ее частицу эльфийской крови?

— Вы знаете?

— Ну, разумеется. Такие вещи легко определяет любой маг… и даже не особенно сильный колдун. Определили давно, когда здесь появилась ее бабушка, свежеиспеченная супруга графа Дегро, чистокровная дриада. Полагаете, Канилла может…

— Честное слово, не знаю, — сказал Сварог. — Но о способностях дриад или людей с кровью дриад до сих пор мало что известно. Или вам известно больше?

— К сожалению, нет.

— Значит, мы в равном положении. Мое даже чуточку выгоднее — потому что Канилла служит у меня и полностью мне доверяет, а с ее бабушкой я познакомился, когда узнал, кто она такая. Кстати, я попробую показать и ей материалы — вдруг что-то и получится? Старушка бойкая, живая, до дряхлости ей далеко, и она чуточку скучает после смерти мужа. Одним словом, я использую все возможности, какими располагаю. — Он криво улыбнулся. — В первую очередь мне подобные сюрпризы не то что неприятны, а прямо опасны как земному королю. Чертовски неприятно знать, что существуют непонятные и неизвестные прежде магические практики, способные поднять на бессмысленный бунт население части провинции. А если это не единичный случай и будут другие? Крупнее? Сегодня взбунтовались крестьяне десятка деревень и маленький городок, а если это накроет крупный город? Парочку полков или военных кораблей? Население пары провинций? И потом… Сдается мне, у этих «всплесков» должен быть инициатор. Как вы полагаете? У вас ведь большой опыт в этих делах, а я в них практически ничего не знаю, не было пока что причин интересоваться.

— Что вам сказать… Какой должен быть временной отрезок?

Сварог чуть подумал:

— Ну, скажем… последние сто лет.

Тигернах опустил руку на клавиатуру одного из трех компьютеров, с минуту старательно работал, потом, судя по жесту, отключил невидимый Сварогу экран:

— Итак… в течение последних ста лет — семнадцать случаев. Нынешний — восемнадцатый. Какой-либо регулярности в их появлении нет. Никакой закономерности, связанной бы с определенной местностью, природными условиями, страной, временем года и тому подобным, нет. Все случаи имели самую разную природу, бунт отмечен впервые. Что до статистики… Трижды нам удавалось установить инициаторов и взять. Четвертого взяла Багряная Палата, еще двое попали в руки боевых монахов. Еще в трех случаях были весьма веские основания подозревать существование инициаторов, но разыскать их не удалось. Другая половина появления непонятной, неизвестной прежде магии — так сказать, процесс, вызванный естественными причинами, хотя и не во всех случаях понятно, какими, ну, наподобие известного случая, когда крестьяне чисто случайно выворотили плугом кошку из черной бронзы. Прислать вам и эти материалы?

— Да, конечно, — сказал Сварог. — На этот раз — лично мне. Мэтр Тигернах… Ваши люди не пробовали изучать всплеск?

— Разумеется, они работают. Но дело движется туго. — Он помолчал с хмурым лицом, потом решительно сказал: — То, о чем я сейчас расскажу, государственной тайной или ведомственным секретом, безусловно, не является, но мне чисто по-человечески не хотелось бы, чтобы вы об этом потом рассказывали — ну, разве что своим ближайшим сотрудникам, если это будет необходимо. Раз уж об этом, в общем, давно забыли, не стоит оживлять тему вновь, осведомлять о ней общество. Признаюсь по совести, причины у меня чисто человеческие: ситуация для меня… и для многих в некотором смысле печальна…

— Обещаю, — сказал Сварог.

— Видите ли… И маги, и колдуньи, и прочая близкая к магии и колдовству публика испокон веков делились на две категории. Их принято именовать Пылающие и Пахари — названия появились опять-таки в старые времена, и не было смысла изменять. Пылающие — это творцы. Они не просто изучали магию — обогащали ее собственными разработками и достижениями, развивали. Неважно, шла ли речь о черных или белых магах. А вот Пахари, пусть даже весьма сильные, не в состоянии были создать ровным счетом ничего нового. Пользовались исключительно тем, что достигнуто и сделано предшественниками. Нет, разумеется, многие не раз пытались… но безуспешно. Кстати, и наша добрая знакомая Грельфи в свое время пыталась стать Пылающей, причем по юной глупости — черной. Не получилось, и хорошо… Так вот, все мы здесь, в Мистериоре, до последнего человека — Пахари. В том числе и я. В последние несколько сотен лет число Пылающих по непонятным им самим причинам все падало и падало, пока в конце концов в силу естественных причин не осталось ни одного. На земле происходил тот же процесс — ни одного Пылающего вы там сейчас не найдете. — В его глазах словно бы мелькнула боль. — Будь у нас Пылающие, вполне возможно, мы добились бы больших успехов в изучении не только «всплесков», но и многого другого. Но Пылающих больше нет…

Он выглядел так, что Сварог поневоле почувствовал к нему некую жалость. И поднялся с кресла:

— Позвольте откланяться? Кажется, мы обо всем поговорили…

— Да, конечно, — каким-то тускловатым голосом ответил мэтр Тигернах. — Материалы вам нужны срочно?

— Пожалуй, нет, — сказал Сварог. — Я на несколько дней ухожу на Ту Сторону…