Что за безумная вселенная!

Глава V Ночевики

Кейт застыл на месте. Шаги приближались. Кто или что бы это ни было, избежать его можно было, лишь повернув вспять. У Кейта внезапно возникло ощущение, что он очутился в одномерной вселенной. Двигаться можно было только в двух направления — либо вперед, либо назад, придерживаясь стены дома; третьего дано не было. Он и незнакомец сейчас напоминали двух муравьев, ползущих вдоль проволоки, встреча которых была неотвратима.

Прежде чем он, путаясь в мыслях, решился развернуться, все уже решилось. Чья-то рука метко коснулась его, а жалобный голос прогнусавил:

— Сжальтесь, ради Бога, не бейте меня! Все равно у меня нет ни единой кредитки!

На душе у Кейта полегчало.

— Ладно, — важно бросил он. — Стою и не двигаюсь. А вы проходите передо мной.

— Спасибо, сэр!

Руки незнакомца бегло скользнули по нему. Кейта обдало сивушным запахом, в то время как встречный на ощупь брел мимо. В темноте слышалось брюзжание.

— Я всего-навсего старый загулявший космоволк. И всего пару часов тому назад меня уже изрядно поколотили. Денег не осталось ни шиша! Послушайте, могу сообщить вам кое-что полезное. НОЧЕВИКИ вышли на охоту. Всей бандой, со стороны Таймз сквера. Поверьте: вам туда лучше не соваться. Предупреждаю.

Человек уже миновал Кейта, но для устойчивости все ещё цеплялся за его рукав.

— Это они вас обчистили? — посочувствовал Кейт.

— ОНИ? Да нет же, старина, сами видите — я живой! А разве, спрашивается, сумел бы я спасти жизнь, попади в руки Ночевиков?

— И то верно, — поспешил поддакнуть Кейт. — Совсем запамятовал. И впрямь, видно, не стоит идти туда. Эй… подскажите: а метро работает?

— МЕТРО? Чего это вы лезете на рожон? Подраться захотелось что ли?

— И все же: куда деться, чтобы почувствовать себя в безопасности?

— Чего? В безопасности? Давненько не слыхивал я этого словечка. А что оно обозначает? — Он заквохтал пьяным смехом. — Так вот, запомните, выражаясь фигурально, перед вами один из самых первых космопилотов на линии Марс — Юп, пионер ещё тех времен, когда, закрывая за нами герметические двери, заранее давали отпущение всех грехов. И должен доложить вам, что очутись я сейчас опять на прежнем месте, то чувствовал бы себя намного лучше, чем плутая в этом тумане и играя в прятки с Ночевиками.

— А откуда вам известно, что я не из их числа? — выпалил Кейт.

— Шутить изволите? С чего бы это я принял вас за Ночевика, когда всем известно, что они охотятся, вышагивая строем, рука об руку и в ночи слышится только постукивание их палочек, которыми они ощупывают свой путь? Оказаться сейчас вне дома — чистейшее безумие. И вы столь же безрассудны, сколь и я. Эх, если бы я не был так мертвецки пьян… Послушайте, а не найдется ли у вас спичек?

— Разумеется, целый коробок. Возьмите. Вы сможете?..

— Руки, черт, дрожат. Это все венерианская лихорадка, пропади она пропадом. Вам не трудно зажечь спичку? Покуривая, я, пожалуй, смогу шепнуть вам, где бы мы с вами могли укрыться на эту ночку.

Кейт чиркнул по коробку. Пламя сразу выхватило в окружавшем их мраке полусерую зону, сантиметров пятьдесят в диаметре.

Кейту бросилась в глаза сведенная в зверском оскале физиономия… и занесенная над его головой, готовая вот-вот опуститься дубинка. Она стремительно заскользила вниз как раз в тот момент, когда затрепетало пламя спички.

Слизком поздно, чтобы избежать страшного удара. Но инстинкт все же не подвел Кейта. Он рванулся вперед, одновременно выстрелив зажженной спичкой прямо в эту кошмарную рожу. Поэтому на голову Кейта обрушилась не дубинка, а предплечье незнакомца. От нелепого удара дубинка вывалилась у того из рук и с глухим шумом покатилась по мостовой.

Они суетились в полной темноте. Крепкие ручищи бандита яростно засуетились в поисках горла Кейта. Его вновь обдало зловонным дыханием. Незнакомец сдавленно матерился. Но Кейту удалось выскользнуть из жадных лап насильника, он отступил и врезал правой прямо перед собой, вложив в удар всю накопившуюся злость. Его кулак наткнулся в ночи на что-то твердое.

Кейт услышал, как его противник мешком рухнул на тротуар, хотя до нокаута дело не дошло, поскольку тот продолжал браниться на чем свет стоит. Кейт, воспользовавшись паузой, быстро отступил назад на три шажка, затем замер, где-то посередине тротуара, стараясь не производить ни малейшего шума.

Он слышал, как бандюга, тяжело дыша, поднялся на ноги. Примерно с минуту его прерывистое дыхание было единственным звуком в стеснившей их со всех сторон тишине.

Но внезапно до слуха Кейта донесся какой-то иной шум, совсем другого характера. То было цоканье где-то вдали о мостовую сотен тросточек, которыми пользуются во время своих прогулок слепые. Было такое впечатление, что в ночной поход выступила целая армия слепцов, нащупывая посохами свой путь. Звук доносился со стороны Таймз сквера, то есть как раз оттуда, куда намеревался направить свои стопы Кейт.

Его противник, как-то сразу успокоившись, резко выдохнул:

— Ночевики! — И тут же стал стремительно удаляться прочь. Лишь донесся его, потерявший всякую агрессивность голос: — Руки в ноги, старина! Удирай! Это же Ночевики!

Шорох его шагов быстро затерялся в ночи. Наоборот, перестукивание палок становилось все более отчетливым. Оно приближалось к Кейту с невероятной быстротой.

Кем были, эти Ночевики? Людьми? Кейт мучительно попытался вспомнить все то немногое, что ему пришлось услышать или прочитать на их счет. Что это сказал о них тот наглец, что пытался его оглушить: «Они идут строем, рука об руку, всей бандой, перегородив улицу, и лишь слышно, как постукивают тросточками по мостовой». Человеческие это существа или нет, но ясно было одно: они должны быть организованы в группу убийц, прочесывавших в черном тумане улицы города сплошной, перегораживающей их во всю ширину цепью, взявшись за руки и нащупывая дорогу палками.

Служили ли им эти последние только тросточками или также и оружием?

Между тем цоканье неумолимо надвигалось, причем со скоростью, похоже, превышавшей даже бег человека в темноте, и до него оставалось всего несколько метров. Видно, у Ночевиков была разработана своя система, позволявшая им перемещаться в этих специфических условиях крайне быстро.

Кейт прекратил резонерствовать и, развернувшись, бросился по диагонали к шеренге домов, пока его рука не дотронулась до фасада одного из них. И тогда он припустился бежать параллельно строениям, что было сил, не взирая на возможность неожиданно споткнуться о невидимое препятствие.

Грозившая ему сейчас опасность, видимо, намного превышала риск растянуться или налететь на что-то при столь сумасшедшем спринте вслепую в сплошном мраке. Страх, который излучал его недавний противник, оказался заразительным. Как бы отвратителен он ни был сам по себе, но трусом этого человека назвать было нельзя. А уж он то знал, кто такие эти неумолимые Ночевики, и был перепуган буквально на смерть. Сам убийца, он при цоканье этих тросточек повел себя как шакал, заслышавший приближение львов.

Так Кейт пробежал шагов сорок, затем остановился и прислушался. Шум позади него несколько стих: было очевидно, что Ночевики не подвигались столь быстро, как это решился сделать он, бросившись бежать, сломя голову. Внезапно с того конца, куда он направлялся, в воздух взвинтился жуткий, сильный вопль. Он готов был поклясться, что узнал голос недавнего своего врага. Крик дикой боли постепенно перерос в хрип агонии, потом разом опустилась тишина, по-прежнему нарушаемая лишь постукиванием тросточек.

В какое же страшное осиное гнездо угодил этот несчастный? И что могло причинить столь чудовищную смерть, поскольку Кейт ни на секунду не сомневался, что человек погиб. Это напоминало ситуацию шакала, который, спасаясь ото львов, прямехонько влетел в сжимавшиеся со страшной силой кольца удава. Именно так ип примерно столько времени должен был бы кричать человек, если бы его кости переламывались неслыханной давленкой складок тела рептильного монстра…

У Кейта волосы встали дыбом. Он позволил бы сейчас отсечь себе правую руку, только бы хлынул поток света. И ему было неважно, что бы он при этом мог увидеть. Он понял теперь, что такое страх, его привкус горчил во рту.

Между тем цоканье посохов позади него не смолкало ни на секунду. Да, он немного отвоевал себе пространства — Ночевики были теперь не в десяти, а где-то метрах в двадцати от него. И стоило ему снова припуститься, чтобы это расстояние сохранилось. Но куда бежать?

Его недавний противник помчался вдоль фасадов зданий, значит, именно там его и подловили. Кейт сошел с тротуара по диагонали на проезжую часть улицы. Затем стремглав бросился вперед, пытаясь придерживаться параллельного бортику курса и оторваться, как можно дальше, от пробиравшейся ощупью банды Ночевиков. Пробежав таким образом тридцать-сорок шагов, он снова остановился и вслушался в темноту. На сей раз стук тросточек позади вроде бы стал потише.

Но что это, не ошибся ли он? В какое-то мгновение ему почудилось, что он непроизвольно развернулся назад в этой непроглядной темноте. Но неожиданно он понял всю жуткую в своей реальности правду: цоканье доносилось как сзади, так и СПЕРЕДИ, то есть в том направлении, куда он так упорно стремился!

Ясно: они двигались двумя шайками с обеих сторон, а он очутился между ними, в загоне. Это и был их метод охоты, способ выкуривать из нор всю дичь на своем пути. А он-то ломал голову, каким образом им удавалось не упускать добычу, полагая, что перестукивание палочек, обшаривающих дорогу, должно было обязательно её спугивать. теперь все стало на свое место.

Он сник. Сердце бешено рвалось из груди. Ночевики — кем бы они ни были — поймали его в ловушку. Выхода не было.

Так он и стоял столбом какое-то время, не зная, что предпринять, пока перестук тросточек не приблизился настолько, что он буквально одернул себя: надо что-то делать. Иначе его накроют через несколько мгновений. Если бежать — все равно в какую сторону — рискуешь, что прихватят ещё раньше.

Он свернул под прямым углом и устремился к тротуару напротив, в сторону, противоположную той, где только что так зверски расправились с человеком. Он не стал даже тратить время на то, чтобы нащупывать ногой бортик, в результате чего растянулся во весь рост на асфальте, но тут же упругим мячиком вскочил и рванулся в подъезд ближайшего дома. Задержался всего на долю секунды, чтобы вслушаться и оценить обстановку. В данный момент он находился где-то посередине между накатывавшимися с двух сторон валов Ночевиков.

Кейт принялся лихорадочно ощупывать стены, стараясь отыскать дверь. Нашел ручку. Он вовсе не надеялся, что она поддастся, а сделал это для того, чтобы знать её точное местонахождение при исполнении задуманного. Резким тычком на её уровне он двинул кулаком по стеклянной двери.

Счастье, видимо, решило наконец-то улыбнуться Кейту. Он рисковал сильно порезаться, но на деле все получилось крайне удачно: вовнутрь помещения вывалился лишь довольно ровный по краям и небольшой кусок. Остальная часть двери осталась целой.

Блеснула узкая полоска света из-за колыхнувшейся при ударе портьеры, закрывавшей вход. Кейт воспользовался этим, быстро просунул в образовавшееся отверстие запястье и повернул дверную ручку с обратной стороны. Шатаясь, он ввалился в здание.

Лавина обрушившегося на него светового потока буквально ошеломила его, ослепила. Сзади с сухим щелчком захлопнулась дверь.

Чей-то голос сдавленно вякнул:

— Ни с места! Иначе — стреляю!

Кейт и не думал двигаться. Послушно поднял руки на уровень плеч. Его глаза, наконец-то, привыкли к освещению, и он огляделся: оказалось, что он проник в вестибюль неказистого отеля. Менее чем в четырех метрах от него за стойкой администратора стоял белый, как мел и до смерти напуганный служащий. В руках у него ходило ружье, зев ствола которого показался Кейту сравнимым по сочившейся из него угрозе с пушкой. Портье дышал не менее прерывисто, чем Кейт, но довольно устойчиво направлял оружие в грудь последнего.

— Не подходите, — несколько дребезжащим голоском взвизгнул он. — Прочь отсюда и немедленно. Не хотел бы оказаться вынужденным пристрелить вас, но…

Кейт, сохраняя полнейшую неподвижность и не опуская рук, проронил:

— Увы, не могу. На улице Ночевики. Стоит мне открыть дверь, и они ворвутся сюда.

Служащий побледнел ещё больше. На какую-то долю секунды его настолько захлестнула паника, что он лишился слова. В наступившей тишине оба отчетливо услышали перестукивание тросточек.

— Прижмитесь спиной к двери, — выдохнул еле слышно визави Кейта. придерживайте тем самым портьеру, дабы свет не проник наружу.

Кейт, отступив на шаг, прислонился ко входу.

Оба молчали. Кейт обливался потом. А вдруг Ночевики увидят — или определят на ощупь — дыру в стеклянной двери? И не вонзятся ли ему сейчас в спину через это отверстие жало кинжала или умело направленная пуля? Кожа пошла пупырышками. Секунды казались часами.

Но через дырку так ничего и не просунулось.

Был момент, когда цоканье тростей заметно усилилось, послышались приглушенные голоса. Вроде бы человеческие, но утверждать этого Кейт бы не стал. Потом воцарилась тишина.

В течение ещё по крайней мере трех минут ни Кейт, ни служащий отеля не шевельнули даже пальцем, не перебросились ни единым словом. Наконец портье проронил:

— Ушли. Теперь убирайтесь вы.

— Но они же совсем рядом, — как можно тише сказал Кейт. — стоит мне выйти, и они меня загребут. Я не вор, не вооружен. И у меня есть деньги. Разбитое стекло я охотно бы оплатил… а если у вас есть свободная комната, то снял бы её. Если таковой нет, то хорошо заплачу за то, чтобы провести ночь в холле гостиницы.

Служащий смерил его взглядом с ног до головы, продолжая держать Кейта под прицелом ружья.

Потом полюбопытствовал.

— И чего это вас понесло ночью в город?

— Я только что прибыл последним поездом из Гринтауна, — начал поспешно объяснять Кейт. — Мне сообщили, что серьезно заболел брат. Посему я рискнул и попытался поскорее проскочить к себе… живу-то я совсем рядом с вокзалом. Я и не знал, что это настолько ужасно — оказаться ночью снаружи. Вот и убедился сам… так что предпочитаю дождаться утра, чтобы вернуться домой.

Все это время портье не спускал с него глаз. В конце концов выдавил из себя:

— Рук не опускать! — С этими словами он положил ружье на стойку, продолжая держать, однако, палец на спусковом крючке. Другой рукой он дотянулся до револьвера, лежавшего в ящике стола за стойкой.

— Повернитесь спиной ко мне, — скомандовал он. — Я должен удостовериться, что вы безоружны.

Кейт повиновался и терпеливо стоял, пока тот ощупывал его карманы, уткнув ему дуло пистолета в поясницу.

— Все в порядке, — констатировал служащий. — Ладно, так и быть рискну. Не хотелось бы выбрасывать вас наружу, в ту жуть, что там происходит.

У Кейта полегчало на сердце, и он обернулся. Портье уже зашел за стойку и не угрожал ему более револьвером.

— Сколько с меня за стекло? — осведомился он. — А заодно и за комнату, если найдется свободная?

— Разумеется, есть. С вас за все причитается сто кредиток. Но сначала помогите мне. Давайте пододвинем этот стеллаж с книгами и журналами к двери. Он достаточно высок, чтобы скрыть то место, где разбито стекло. Одновременно помешает колыхаться портьере, так что свет не просочится на улицу.

— Отличная мысль, — согласился Кейт. Он взялся за один конец стеллажа, портье — за другой, и объединенными усилиями они сдвинули его ко входу.

Внимание Кейта привлекли заголовки некоторых книг на полках стеллажа. Особенно одной, карманного формата и озаглавленной «За» или «против» отуманивания?» Взглянул на цену: две с половиной кредитки. Это подтвердило его предыдущие прикидки насчет того, что одна кредитка в этом мире равноценна десяти центам в его.

Сто бумажек, то есть шесть долларов, за выбитое стекло и комнату цена вполне приемлемая. В сущности ему здорово повезло. Видит Бог, да он с радостью отдал бы всю наличность — свыше тысячи кредиток — только бы не очутиться вновь этой ночью в черном облаке на 42 улице.

Это размышление навело его на другую, полную неясности мысль. Он был совершенно уверен, что на тротуаре 42 улицы, между Шестой авеню и Бродвеем, не существовало никакого отеля. Особенно такого задрипанного, как этот. Но это — в том мире, откуда он заявился сюда…

Прервав бесполезные в данном случае размышления, он проследовал за служащим, который заставил его заполнить фишку. Кейт извлек из портмоне банкноту в сто кредиток и положил её поверх пятидесятикредитной ассигнации.

— Пожалуй, я заберу с собой пару-тройку книжонок для чтива, — пояснил он. — Сдачи не надо. — Таким образом, чаевые портье составили четыре доллара.

— К вашим услугам, мистер Уинтон. И большое спасибо. Книги можете выбрать сами, — залебезил тот. — А вот и ваш ключ — номер 307, это — на четвертом этаже. К сожалению, проводить вас не смогу. Понимаете, мы закрываемся сразу же с заходом солнца, и посыльного с этого момента не держим. А мне надлежит все время бдеть здесь, внизу.

Кейт понимающе кивнул головой и взял ключ. Затем вернулся к стеллажу.

В первую очередь он взял «За» или «против» отуманивания?». Не было сомнений, что прочитать её крайне необходимо.

Кейт обежал взглядом названия других изданий. Некоторые из них были ему знакомы, другие — нет.

Решил взять «Очерк всеобщей истории» Х. Дж. Уэллса. Наверняка там окажется немало ценных для него сведений.

Что выбрать еще? На полках стояло множество романов, но требовалось что-нибудь посерьезнее. Ему ведь нужна была информация, а не беллетристика.

Бросилось в глаза, что по меньшей мере с полдюжины книг были посвящены некоему Допеллю. Где же он видел это имя? Ах, да, в «Нью-Йорк Таймс» — так звали главкома космического флота Земли.

«Подлинный облик Допелля», «Жизнь Допелля», «Допелль — герой Космоса», — и т. д. и т. п.

Если в разделе, отведенном отнюдь не под художественную литературу, рассудил Кейт, столь часто попадается это имя, значит, персонаж заслуживает внимание. И он снял с полки «Жизнь Допелля».

Показав служащему, сколько книг он взял, Кейт поспешил к лестнице, чтобы побороть искушение прихватить ещё несколько. Ведь у него оставались ещё и те два журнала, что он купил в гринтауне, но до сих пор успел только взглянуть на обложки и познакомиться с оглавлением.

Да и не сумеет он все это осилить до утра, даже если уделит сну самую малость времени и будет просто пролистывать.

А выспаться, между тем, было совершенно необходимо, несмотря на весь интерес, который представляла набранная им литература. Поднимаясь по этажам, Кейт убедился, насколько же он выдохся за последние часы. К тому же, разболелось раненое плечо. Болезненно ныли суставы запястья правой руки: если, разбив стекло, он и отделался мелкими порезами, то все равно сгибать сейчас фаланги пальцев было мучительно больно.

При слабом коридорном освещении он разыскал свой номер и, войдя, зажег верхний свет. Комната выглядела довольно приятно, а кровать просто взывала немедленно раздеться и растянуться на ней. Но Кейт, однако, решил не ложиться спать до тех пор, пока, по меньшей мере, не разберется, что полезного он мог бы извлечь из купленных книг. Не исключено, что ему удастся выудить там кое-какие полезные сведения, которые помогут ему завтра избежать грубых ошибок типа допущенного сегодня вечером ухода из надежного вокзала в жуть ночного Нью-Йорка. По правде говоря, он спасся только благодаря невероятной счастливой случайности.

Сняв пиджак, шляпу, он специально устроился в самом неудобном из двух кресел, стоявших в номере, чтобы не тянуло ко сну при чтении. Он отчетливо понимал, что если приляжет на кровать, то через полчаса уснет непременно.

Начал Кейт с книги «За» или «против» отуманивания?». При этом он рассчитывал только полистать её, ограничившись самыми общими сведениями о том, что представляет из себя этот феномен.

К счастью, вся история с отуманиванием была довольно удачно изложена в сжатом виде в первой же главе. Кейт выяснил, что изобрел его один немецкий профессор в 1934 году вскоре после уничтожения звездолетами с Арктура городов Чикаго и Рима. Первый подвергся нападению арков в начале 1933 г., и при атаке погибло свыше миллиона человек. Вскоре та же участь постигла и Рим.

Интересно, что после разрушения Чикаго во всех крупных городах мира были приняты самые жесткие меры по полному их затемнению. Но это не спасло итальянскую столицу от гибели.

Рим, несмотря на абсолютно полное укрытие всех источников света, был атакован беспощадно и прицельно. К счастью, Допеллю удалось захватить в плен наносивший штурмовой удар космолет арктуриан, а вместе с ним и несколько оставшихся в живых членов экипажа.

С помощью кого-то или чего-то, что носило имя Мекки (автор книги исходил из того, что все его читатели прекрасно осведомлены об этом персонаже и каких-либо пояснений на сей счет, естественно, не давал) у уцелевших арктуриан удалось выяснить, что они располагали детекторами лучей не только светового спектра, но и неизвестных землянам, ещё более мощных и порождаемых самим фактом происхождения электрического тока.

Поэтому они легко выявляли крупный город даже в том случае, когда все источники света в зданиях тщательно маскировались, ибо эти так называемые эпсилон-лучи легко пронизывали стены строений, как, к примеру, радиочастоты.

Дело чуть не дошло до того, что уже собирались снова перевести все города Земли на освещение газом или свечами. (Электричество при этом вполне можно было продолжать использовать днем, поскольку эти таинственные лучи эпсилон нейтрализовывались солнечным светом и не выходили за пределы земной атмосферы.)

Именно тогда Допелль уединился в своей лаборатории, чтобы подразобраться с этой проблемой. Именно он постиг природу эпсилон-лучей и каждодневно публиковал коммюнике в адрес ученых всего мира, работавших под его началом над открытием способа, как столь же легко уничтожить их ночью, как это делало днем солнце.

И однажды немецкому профессору удалось найти наиболее эффективное решение — получить эпсилон-газ, выполнявший требуемую функцию. Тогда-то Всемирный Совет и принял решение о неукоснительном отуманивании этим газом всех городов Земли с населением свыше ста тысяч человек.

Диковинную, однако, субстанцию открыл этот герр профессор Курт Эббинг. Газ не имел запаха, не был токсичен ни для одной из форм животной или растительной жизни, был совершенно непроницаем для света и эпсилон-лучей. Добывали его почти даром из гудрона. Одной установки было вполне достаточно, чтобы каждый вечер производить его в количестве, достаточном для того, чтобы покрыть целый город непроницаемой пеленой. С восходом солнца он самоликвидировался в течение 10–15 минут.

Уже после открытия отуманивания некоторым звездолетам арктуриан удавалось несколько раз преодолевать заградительный барьер, но ни один крупный город Земли нападению больше не подвергся. Газ доказал, что является надежным средством обороны.

С тех пор с лица Земли были стерты около дюжины городов меньшего значения. Если исходить из того, что космолеты арков всегда выбирали в качестве объекта атаки самые крупные из засеченных их радарами городов, то можно было считать, что тем самым человечество сумело уберечь от них двенадцать очень крупных населенных пунктов. Другими словами, если сравнить число жертв в результате уничтожения этих сравнительно мелких городов с тем, которые понесли бы крупнейшие, то получалось, что отуманивание спасло жизнь, как минимум, десяти миллионам человек. А если бы в число этих потенциально уничтоженных (без отуманивания) городов отнести Лондон и Нью-Йорк, то этот десятимиллионный показатель следовало бы увеличить в два-три раза.

В то же время отуманивание повлекло за собой и некоторые отрицательные последствия. В большинстве крупных городов силы правопорядка оказались неспособными справиться с разразившейся в этой связи волной преступности. Отуманенные улицы почти всех густонаселенных пунктов стали прибежищем для отребья всех видов. Только в одном Нью-Йорке прежде чем полицейские — или то, что от них осталось — наотрез отказались от ночного патрулирования, от рук бандитов погибло с тысячу копов.

Попытка ввести институт ночных сторожей завершилась не лучшим образом, и от неё в конце концов также отказались.

Ситуацию усугубила и проявившаяся к тому времени среди ветеранов космической службы тенденция после отставки перетекать в криминальные структуры. Примерно треть бывших космобоевиков не смогла устоять против этого психоза.

Поэтому в большинстве крупнейших городов мира — в Париже, Нью-Йорке, Берлине — в конце концов полностью отказались от каких-либо попыток наводить там ночью порядок. Сразу же после заката солнца в них начинали править бал всевозможные банды и вообще криминальный элемент. Законопослушные граждане смирно сидели по домам. Общественный транспорт благополучно простаивал.

Вскрылось одно любопытное обстоятельство. Большинство преступников предпочитали промышлять на открытом воздухе. Число квартирных краж отнюдь не возросло. И добропорядочный гражданин, укрывшийся у себя в гнездышке за прочными дверями и ставнями, не подвергался теперь большей опасности, чем раньше. Так называемый «психоз отуманивания» повелительно требовал от тех, кто страдал им, совершать преступные деяния обязательно под покровом этой сгустившейся тьмы.

Встречались как убийцы-одиночки, так и целые банды. Последние представляли наибольшую опасность. Некоторые из них, такие как «Ночевики» из Нью-Йорка, «Кровопуски» из Лондона или «Красный орды» из Москвы, разработали каждая свою хитроумные тактики действий и, похоже, были прекрасно организованы.

Каждую ночь сотни жителей погибали в крупных городах. И ситуация была бы намного острее, если бы бандиты зачастую не предпочитали грызться между собой и взаимно истреблять друг друга, чем нападать на честных граждан, которые, как правило, уж и не отваживались более высовываться ночью на улицу.

Автор книги признавал, что отуманивание ради спасения крупных городов от агрессии арков в целом обходилось человечеству недешево. Несомненно, не менее миллиона человек уже расстались с жизнью в условиях непроглядного мрака отуманивания. Но оно же одновременно спасло не менее десяти миллионов землян от атак коварных арков. Благодаря отуманиванию после разрушения Чикаго и Рима пострадали лишь городишки, не имевшие большого значения. «За» или «против» отуманивания?» — ставил в конечном счете вопрос ребром автор книги. И твердо выступал «за», приводя в качестве решающего аргумента итоговый результат операции спасения миллионов человеческих существ.

Кейт в легком ознобе отложил сей труд в сторону. Да, если бы он купил его в Гринтауне и успел прочитать в поезде, то ни за что бы не решился покинуть здание вокзала. Он наверняка бы снял кушетку, а если бы к тому моменту все они оказались разобранными, все равно предпочел бы переспать эту ночь прямо на полу зала ожидания.

Стало очевидным, что ночная жизнь на Бродвее в этом мере никак более не походила на ту, что знал он.

Он подошел к окну и посмотрел… не наружу, а в ту невообразимую темень, что начиналась сразу же по ту сторону стекол. Окна не были зашторены, поскольку для четвертого этажа это уже не имело ровно никакого значения.

Никто на улице на расстоянии в несколько метров не мог увидеть освещенного окна. То была ночь бесподобной, ни с чем не сравнимой черноты. Чтобы поверить в это, надо было самому побывать в ней.

Интересно, а что сейчас происходит во мраке Четвертой улицы, в двух шагах от Таймз сквера, в самом бурно пульсировавшем сердце Нью-Йорка?

Немыслимо: 42 улица находится полностью в руках преступников! Какие-то пурпурные монстры с Луны спокойно вышагивают по центральной улице Гринтауна! Генерал Эйзенхауэр командует армией землян на венерианском ТВД против арктуриан!

Что за безумная, немыслимая вселенная!