Что такое повезло, и как с этим бороться

Глава третья

Поскольку ехать долго, наслушался разговоров камерадов. Речь, конечно, зашла об новой точке.

…- И вот за каким хреном там кого караулить? Не пойму я… Степняки чтоль?

— Степняков еще Орбель окоротил знатно. Сразу следом за Вольными. Так-то их поди-гоняй, для того Вольные и были — так-то тоже не бойцы на войну, хоть и служивые, а вот мелкие группы гонять — самое оно, охотники. А тут той Орбель Вольных собрал, чтоб легче бить было — да на них со степняками и насел. А потом також и степняков, пока те гуртом были — шрапнелями да ракетами, говорят и картечниц притащил где-то — в общем, сильно пощипал, не до набегов им стало. Говорят, и пару поселков их спалили тогда валашцы, а один крупный форт осадили, да не по зубам оказался — ну напоследок так искрошили артиллерией, что тоже забот вовсю хватит… Повезло им, что у степняков артиллерии нету.

— Ну так и кого ж мы сторожить станем? А главное — зачем? Там же Студеная непроходима, считай от самой новой границы? А если севернее обойти по Вала… Риссу то бишь — то на границе и надо держать.

— Так то и дело, что не так уж она и непроходима… Там, если так сказать — например пустить отряд охотников через… север значит, чтоб переправились и по той стороне, например, прошли — то потом им по течению какую веревку передать — так в иных местах можно и мост проложить. Ну, конечно, такой уж мост. Лошадь и не пройдет. Только на себе груз перенести, и, конечно, только летом переправа — как дождями вздует, так и не пройти. Вот как раз два таких места с той заставы и можно контролировать. Для того она там и появилась лет двадцать назад, рассказывали…

— Да ладно! Кто ж пойдет охотником по тому берегу идти… да потом обратно, раз лошадей не переправить — и ради такого мосту, чтоб только пешим пройти?

— Дак может, никто и не пойдет… степняки сами придут.

— Чего это б степнякам на то идти?

— Да всяко ж было… Отец рассказывал, что как раз лет сорок назад, когда я еще совсем малой был — со степняками вовсе замириться хотели, и торговать начать.

— Иди ты!

— А то. Там у них как раз новый Круг выбрали — ну, раз в двадцать лет они стариков собирают самых дряхлых, да старшими ставят, править, значит… дикари же. Ну вот, как раз новые старики пришли… молодые, хе-хе. И решили было и не воевать более, а торговать. Вот тогда и начали даже мост через Студеную строить, уже даже с нашей стороны быка, да посередке опору вгрохали, с бетону и камней. Говорили — мост с чугуна сделать даже хотели, как в старое время….

— Это ж сколько металлу!

— Именно! А иначе и никак, деревом там, даже мачтовой сосной — не обойтись. Но, вишь, хотели. Канала-то тогда еще не было, только строить начали — Студеная ниже в течении была и вовсе широка… А там, где сейчас застава — граница с Валашем шла. По правде сказать, никто точно ее там и не знал, где шла, но в те годы со Старым Князем-то отношения хороши у наших были. Вот и хотели там строить мост на ту сторону. Торговать все хотели, мирились… золотое, батя говорил, времечко было. Жаль, не долго.

— А чего ж так?

— Да… всякое говорят. Так-то, конечно — степняки. Все зло — от них. Ясно же, дикие люди. Ну старики там в страшном почете, их пальцем тронуть не моги, а промеж себя их старишие и на ножах порой дерутся. Говорят, побили тех стариков, кто за мир был, победили те, кому старый нрав был лучше. Но, слухи ходили — и у нас новой торговле… НЕ ВСЕ были рады. Да и в Валаше, поди, тоже. В общем — тем все и кончилось, а там наши и Канал достроили, а Старый Князь себе Вольных на присягу взял… они и до того там на границах жили, но так… то ли банда, то ли кто… А при том князе служба им стала, да туда любого вписать разрешалось после княжеской службы — да известно что: воля, да освобождение от любых налогов, только военная повинность. Но и то, вишь как ножом по сердцу иным оказалось, и поди тоже не одному лишь Орбелю…

— Да уж, куме… Вот расскажешь ты такое и после сиди и думай, отчего человек такая паскудная животная, что мирно жить не хочет.

— Да чего тут думать-то, куманек. Жадность все, а еще пуще — зависть…

Под эту нехитрую жизненную философию я и задремал, успев только подумать, что здешние степняки как-то несколько выбиваются из того образа полудиких малограмотных кочевников, что у меня сложился. даром, что живьем я их и не видал ни разу. Как те хазары, чьи села и нивы за буйный набег, ага. Надо будет поинтересоваться…

***

Служба на новой точке оказалась отнюдь не скучна и крайне утомительна. Оно и понятно — ничорта нет, топлива мало и взять особо негде, из еды только привезенные с собой сухпайки, отовсюду дует, даром что по ночам уже почти тепло, но сырость от реки тянет… Под общее ворчание старший смены пообещал накатать огромный рапорт, ибо это бардак и вообще-то даже нарушение контракта налицо. Из разговоров понял, что это может оказаться вовсе и не бесполезным — тут, конечно, все вскоре подправят и наладят, а вот нам за эту неделю докинут полуторную ставку. Я еще желчно заявил насчет оплаты дороги, и старший, чуть подумав, согласился и это добавить. Торгаши, город такой, да.

В остальном же оказалось достаточно спокойно все и неинтересно. С пригорка, на котором располагался блокпост, форменный блокгауз, обнесенный валом, с вышкой-башней и образующими небольшой внутренний дворик хозпристройками, видно было и ту самую условно-проходимую излучину Студеной, где она играла перекатами, и остатки старинного недостроя, впрочем, неплохо сохранившиеся, и все подходы с обеих берегов. На Канале, к примеру, и то опаснее потенциально. Там степняки могут, теоретически, подойти камышами на вполне винтовочный выстрел и например срезать часового. Смысла в этом никакого нет… но тут даже теоретически такое малореально — местность полностью лишена укрытий. Да и вообще, сдается мне, нас сюда поставили стеречь не оттуда сюда, а наоборот… Однако, это не особо моего ума дело.

Как обычно, когда дел много и сильно устаешь, без дураков — неделя промелькнула быстро, и вот мы, злорадно сдав вахту столь же неоснащенным сменщикам, да еще заранее настращав их тяготами и лишениями — уже катим, ежась от утреннего сырого сквозняка к городу. Я уже выстраиваю себе планы — ну, естественно, по приезду — устрою себе баню, отосплюсь… но не сразу… тут мысли пошли совсем в другую сторону, но я взял себя в руки. В общем, сегодня отдохну, а завтра — отправлюсь к оружейнику. Пора делом заняться. Тем более — несмотря на довольно плотный график, сглаживали мы неровности бытия разной болтовней, и об семействе Варенгов я сумел наполучать массу интересной, и, возможно, полезной информации.

В общем, семейка в своем роде интересная. Одни из градообразующих людей. Концерн и впрямь мощный, не сказать что самый сильный — но в городах Союза крайне суровые антимонопольные законы, потому быть ОДНИМ ИЗ сильных — это в общем и есть высший результат, ибо первенство часто и без особых эксцессов переходит от одного промышленника к другому, и ни на что всерьез это не влияет. Концерн по сути поделен между двумя старшими братьями. Все производство — механический завод (он же и оружейный, и машиностроительный, он же судостроительный, кстати) а так же лесные склады, лесопилки и подобное — в ведении старшего, Дорана. А вот вся торговля, даром, что все на тех же площадках часто происходит — под началом среднего, Витуса. Ну а младшенький ими обоими признан малопригодным для управления бизнесом, но ему отдана мастерская, да пособляют братья младшенькому как чем могут. И дело тут вовсе не в корысти старших, а скорее наоборот. Местные законы, опять же, крайне негативно относятся к факту разбазаривания капитала. То есть, конечно, гулять на свои деньги можешь как угодно, но вот коли ты это в ущерб производству начнешь творить… нет, никакой национализации. Просто признают недееспособным, и отстранят. Поставят городского управляющего, да будут всю выручку отдавать. Ну, почти всю. А потом или подберут кого из родни или наследнику по вхождении того в права передадут. Так что и дай братья младшему больше воли — скорее всего, из того что о нем известно — вскоре отобрали бы производство, да тем же братьям бы и вернули. Да и дробить капитал, разделяя его на всех наследников тут тоже законы не особо позволяют. В общем, Хуго не бедствует, но без помощи, или точнее сказать — покровительства братьев, пожалуй дело его было б вовсе худо. Концы бы с концами. наверное, свел, но уж точно пришлось бы ему хвататься за любую работу. А так братья, пользуясь положением, сбагривают ему «невыгодные подряды» — то, что формально на крупном производстве не интересно делать, да отправляют к нему всяких заказчиков со странностями — когда даже на заказ заводские не берутся ладить. Но такое бывает не часто и не регулярно, вот и перебивается Хуго как может. Сам, конечно, тоже ищет клиентов, но получается не очень. Выживает в основном за счет художественной отделки оружия — хотя и в этом у него полно конкурентов, так что и тут многие клиенты приходят «из уважения» к старшим братьям, рекомендовавшим Хуго.

В чем еще была эта семейка интересна, так это их дела семейные и родственные. Старший брат был остальным не родной. Довольно сентиментальная история, какие и в жизни бывают, не только в романах. Молодой купец, ныне давно покойный Варенг-отец, повстречал когда-то красивую молодую вдову с малым ребенком. Наплевав на все, в том числе и на попреки родных — оженился, и признал дитя своим, хотя все знали, что он там не при делах. Любил он эту барышню сильно, и сына ее растил и впрямь как своего. Однако и своих детей хотел, да не сложилось. Померла его жена при родах, да и ребенок не выжил. Говорят, чуть с ума не сошел тогда бедолага-купец. После этого забросив все, ушел в дела, и за считанные годы, выкупив пришедшую в упадок литейку — превратил ее в пусть небольшой, но крепкий завод. А дальше и понеслось, купчина словно спасения в работе искал, никому спуску-продыху не давал, но к двадцати годам своего приемного сына уже выбился в Почетные граждане и был членом Совета. Тут-то его и накрыло — расслабился видать, да и повстречал ненароком немолодой уже дядька какую-то девчонку. Даже версий много разных, откуда она взялась — кто говорил — рыбачка из бедной семьи, кто — что из каких обнищавших благородных, кто и вовсе поговаривал о романтической истории про разбойницу или пиратку — чисто Сабатини, куда там. Да только зацепило по новой заводчика — да так, что плюнул он даже на мнение «общества» — иные-то и морды кривили (в основном конечно папаши девок на выданье, которым обломилось по всей морде). Женился снова, как в омут с головой. Что интересно — никакой неприязни промеж Дораном и мачехой не случилось, приемный сын больно уж уважал отца, и, похоже, вполне искренне радовался его счастью. А когда тот наконец смог обзавестись сначала Витусом, а спустя пять лет и Хуго — братьев принял как родных, и всячески их опекал. Говорят, даже на дуэли с кем-то дрался, хотя может это просто городская легенда.

Но старику-Варенгу как-то фатально не везло в жизни. Едва Хуго стукнуло два года, как в Рюгеле разразилась эпидемия какой-то дряни, что-то вроде пресловутой испанки, или еще чего. Не то чтоб совсем уж мор, но болел почти каждый, и смертность была довольно высока — ведь пусть и несколько процентов, но от всего населения. В общем, и вторая жена Варенга-отца покинула сей мир сильно до срока. Ну, тут уж старик взбеленился, и отыграл остаток жизни на всю катушку, грызя всех волчьей хваткой, создав детишкам неплохой задельчик. Собственно, с тех пор, как старик пять лет назад отправился догонять своих торопливых женушек, детишки ничего особо и не приумножили — да и трудно это сделать, коли и двигаться-то почти некуда.

В общем, как ни странно для семей деловых, бизнесменов всяких — все братья живут душа-в душу, младшие старшего уважают, старший младших всячески опекает и поддерживает, и отношение скорее отеческое. Раз в месяц собираются все в родовом гнезде у старшего на посиделки, и никакой вражды промеж их нет, что, на мой взгляд, в таких семьях — редкость. Другое дело — что станет, как их уже дети подрастут — но то еще не скоро, у Дорана двое сыновей и старшему едва пятнадцать, а младшему и вовсе семь, у Витуса трехлетняя девочка, а Хуго еще и не приступал даже. Ну, остается только надеяться, что счет своим неизвестным прегрешениям старик-Варенг закрыл полностью, и этим ребятам не придется наследовать что-то от родни по причине безвременной и непредсказуемой…

Вот такой, в общем, томик Шекспира в мягком переплете изготовления местной театральной фабрики с этими Варенгами получился.

***

Долго ли, коротко ли — а всеж приехали мы, наконец, в город. Ну, старший смены, по должности — побежал докладываться и жалобы излагать. Вот собачья ж работа, всего-то за лишний полтинник в месяц. Ну, правда что, и премии у них пожирнее, и всякие формовые-оружейные им платятся чутка поболее… Ан все равно — не тянет в начальство, ну его так убиваться — так ведь и убиться можно.

Наши, все разом, в ближайший кабачок, прямо у Заставы — как раз тот, где наша бывшая рота расходнУю праздновали. Я от винопития отмазался, резонно заявив, что им-то всем, почитай, до дома от силы четверть часа идти, а мне на Примор добираться аж пару часов. Посочувствовали, может даже и не притворно, да и разбежались.

Всю дорогу домой, а если честно, то еще и с подъезда к городу мысли у меня крутились препохабные. Все как-то в голову лезла Милка в ее ночнушке. И воображение всячески разыгрывалось, что едва под дилижанс утренний не попал — эти парни гоняют лихо, и даже в городе хрен остановятся, во избежание ограблений. Переедут нахрен, раздавят, как лягуху. Но все равно, сплюнул только, и далее поплелся, мечтая и картины всякие себе из чешского кино вырисовывая… Вот, дождусь только как из школы вернется, и начнем занятия по патриотическому воспитанию молодежи…

… - Ну-с, барышни, и как у нас дела в школе обстоят? — больше для проформы вопрошаю — надо ж как-то пообщаться, раз уж заявились 'поздороваться'. Восседаю я в столовой, чай пью из шиповника, да от скуки книгу только-только взял полистать. 'Обширное описание прибрежья Рюгеля, а так же лоция с островами и подходами'. Солидный фолиант, самое то под настроение сейчас.

— Все в порядке, дядя Йохан! — Алька рапортует а Милка просто стоит и кивает, улыбаясь. Веселые обе такие, понимаешь, а у меня тут вот горе…

— Это хорошо — бурчу в ответ. Припомнив, что на той неделе Мора обмолвилась, мол приставали поначалу, дразнили и-за ошейников, спрашиваю — Как остальные-то там в школе? Не задирают более?

— Нет, дядя Йохан! — воодушевленно вопят обе — А некоторые еще и завидуют!

— Опа… С чего это?

Из сбивчивого рассказа девок понял — теперь у них в школе офигенно высокий статус получился, и в плане безопасности тоже. Теперь все в курсе что они пусть и рабыни, но собственность дикого на расправу контуженного ветерана АТО, которого сам барон Верген из войска выгнал за жестокость, и который половину Улле спалил, когда там бунт усмирял. Лично, ясное дело. А вот к ним контуженый отморозок благоволит, и даже купил им вот такие серебрушки. Что и вызвало зависть некоторых девчонок. Ну, тут в школе довольно строго, как у нас при Союзе еще было, при коммунистах то бишь — никаких украшений, школьная форма неброская и строгая. А у этих — серебрушки на шее, и довольно изящные. И, вот ведь выверт местного закона — эту серебруху не то чтоб учитель им повелеть снять не имеет права — грабитель на улице иной и то три раза подумает — снять ли. Ибо вроде как совсем другая статья ломится враз — незаконное освобождение раба. Ну а эти, как же, хоть и мелкие, но бабы — конечно так и норовят показать, то-то не как раньше, все башку опускали — теперь гордый вид что герцогиня иная позавидует. Ох, порожденье крокодилов… Уяснив все, напутствовал не выделываться сверх меры, и милостиво отпустил, с сожалением посмотрев вслед Милке… Хороша конечно девка но…

В общем, этая гадость, Мора, то бишь, устроила мне натуральную тихую истерику по приходу. Ну, они ж так умеют. Не, я понимаю, что ждали-то как обычно вчера вечером, кто ж знал. Но её-то какое собачье дело?! Она мне, бля, жена что-ли?! Какого, спрашивается, хрена?

Нет… ну, чего уж там так врать — отчасти даже было немного глубоко в глубине глубин чуточку приятно. Ну, самую малость. Чуть-чуть. Ну… лет наверное сорок уже, как меня никто никогда вообще не ждал домой, вот так вот. В лучшем случае — со скандалом, где мол шлялся. Да… Но это все равно не повод! В общем — бесит.

Ну а потом, оказалось, что всю ночь подтапливалась баня, и там и тепло и вода нагрета. Баня, баня… какая там нахрен баня. Даже не сказать, чтоб помылся толком, так, ополоснулся. Хорошо, что девок дома не было, не переживал насчет звукоизоляции. Не переживали, точнее. Как говорится — потом снял лыжи. То есть пожрать пошел, на всякий случай не обременяя себя одеждой, обойдясь полотенцем. Эта зараза поступила аналогично, и всякий случай естественно случился. Нет, я, конечно, взрослый мужчина, и ничто человеческое мне не чуждо, и вообще, что естественно то не безобразно и грех бы жаловаться…

Но когда, после непродолжительного сна меня разбудили в третий раз самым нескромным образом, я, естественно был возмущен до глубины души и потому не стал возражать. Дурак я, что ли, возражать-то… Вот только — к приходу девок со школы на Милку я смотрел с толикой легкой грусти и почти отцовской нежности. Вроде того — 'эх, вдул бы я тебе, да сегодня я добрый'. М-да. В другой раз. Наверное. Потом, как-нибудь.

А с бабой этой надо что-то думать. Затрахает же. На кумыс, как теи пионеры того жеребца, изведет. Подумалось еще — может она — того? Главою скорбная малость? Оттого и злоебуча? Это бывает — как мой друг один любил говорить: 'Коли у бабы крыша течет — то подвал завсегда мокрый'. Охохонюшки, этого мне только и не хватало…

***

К Хуго отправился вырядившись, для солидности, по форме. Да и не ландмилицкой, а старую 'парадно-выгребную'. С рыгалиями, для авторитету. А то еще разговаривать не станет, сам-то из вон каких людей знатных. Хотя, конечно, иду-то я к нему скорее как заказчик, а заказчику смотрят только в одно место — в кошелек. Но — все же. Предварительно метнулся до банка, снял бабла на заказ, благо все ж Бару подливает средств не самым тонким ручейком, там же, заодно, и письмо ему отправил с очередными согласиями на выдачу лицензий. Подумав наперед — заказал себе у местного стряпчего нотариальную копию моего секретного патента — всеж, если что, будет какой-никакой козырь в разговоре с изобретателем — мол, мы тоже не лыком щи хлебаем, могем иногда.

… - И Вам доброго дня. Балкен мне о Вас передал, что Вы хотели непременно встретиться — Хуго оказался весьма аккуратного вида молодым человеком, не какой-то там взлохмаченный мэд-саентист, или высокомерный баловень из богачей. Вполне арийской внешности, гладко выбрит, одет аккуратно. Странно, что бабы у него нет. Не оказался бы, чего доброго, из этих, что ли. Так-то на морду вполне, девки-то должны б были давно охомутать. Разве что для того круга, где с братцами пересекается — неприлично беден, а в иных местах и не бывает? Может и так… Да и дом, по крайней мере, то что я уже видел — не впечатляет. Принимал он меня в обширной комнате, которую можно было бы посчитать лавкой… или студией художника по оружию. Ничего лишнего, добротный стол со скамьями, и стойки с несколькими образцами всякого стреляющего железа — не так и много, если присмотреться. Но наверняка это не все, и больше так сказать антураж. А Хуго тем временем продолжает: — Что же Вам угодно? Художественную отделку оружия:? Гравировка, насечка, серебрение? Лак под роспись? Накладки с перламутром? Есть очень красивое дерево на ложе — горный орех. Кость на рукоятки. Что-то еще?

— М… Нет, уважаемый — отвечаю, а сам примечаю — морда лица у него, когда он все это великолепие отделки описывал — как-то поскучнела, хотя и полная доброжелательность, что в общем и иного менеджера по продажам переплюнет. И голос как положено поставлен. В общем — рекламирует хорошо. Однако от моего отказа чуть удивился, смотрю — Мне бы, знаете ли, другое надо. По, так сказать, механической части. Без украшательства даже и вовсе. Понимаю, что это не так и выгодно, но, в разумном пределе — я готов платить… а главное — подпускаю заслуженной лести — главное, мастер Хуго, если позволите, идти мне более куда, как к Вам — не к кому.

— Хм… однако… Это интересно — как-то эдак осмотрел меня с ног до головы, словно в первый раз видит, Хуго — Позвольте, как Вас зовут?

— Йохан… Я сам с севера, в Рюгеле недавно, знаете ли, осел тут после войны…

— Да-да, Балкен мне о Вас говорил, Вы были офицером… Знаете, это очень интересно! Вам приходилось сталкиваться с картечницами в бою?

— Еще как, уважаемый Хуго, еще как… и с той и с другой стороны дула, так сказать…

— Это замечательно! Просто великолепно! — молодой человек довольно сильно разволновался, аж глаза загорелись — Знаете…ммм… Йохан… Независимо от Вашего заказа — не откажетесь ли потом побеседовать со мной? Мне хотелось бы узнать кое-что… Не возражаете? Потом, разумеется потом! И да — я Вас внимательно слушаю, что же Вы хотели бы заказать?

— Знаете ли, я хотел бы приобрести Вашу самострельную винтовку. Да, я ее видел… в Улле, там, знаете ли, во время войны… Слышали, да? Ну, вот, я там тоже был. Так уж вышло. И видел вашу винтовку в действии. И очень, знаете ли, впечатлился.

— Ну, любезный Йохан, зачем же заказывать? У меня есть сразу три готовые винтовки, и я с радостью готов продать вам любую, на выбор!

— Понимаете ли… мастер Хуго… Ваша винтовка великолепна. Но, уж простите меня — не лишена недостатков. И, я хотел бы, чтобы Вы сделали для меня, на заказ, немного усовершенствованную винтовку… Нет, ничего такого… просто кое-что немножечко улучшить…

— Ого! Вот как! — похоже, его зацепило и он если и не обижен, то изрядно раззадорен, перейдя на есколько даже ядовитый тон — И что же вы, мастер Йохан, желаете там у л у ч ш и т ь?

…Выслушав заказ Хуго уселся, смотря в одну точку где-то на плинтусе. Я малость занервничал, и начал суетливо излагать, что деньгами я, в общем, располагаю, и если цена не окажется заоблачной…

— К демонам деньги! — хрипло вскрикнул Хуго — Вы, вы… Сколько Вы хотите за патент? На паях, поровну, оформим прямо сейчас!

— Хм… Мастер Хуго… Я ведь еще не уверен, что все это у НАС получится…

— Получится!!! — я аж вздрогнул, как Хуго треснул кулаком по столу — Получится! У меня — получится! И как Вы только такое придумали?! Патент, давайте срочно оформим патент! Где ж Вас раньше демоны носили! Чтоб вот Вам оказаться у меня, скажем, год назад, до войны!

— Ну, это не имеет значения, где носили — хмыкнул я (ну откуда Хуго знать, где такое место — Запорожье? Все равно не поймет и не оценит…) — А насчет патента… Если Вы так настаиваете — давайте оформим секретный патент. Уж какую долю, то Вы сами считайте, все ж производство-то ляжет на Вас…

— Секретный патент? А Вы откуда о таком знаете? Нет, это не редкость, но…

— Да, вот… — не удержался я бросить свой главный козырь — Сподобился, как раз там, в Улле…

Хуго сцапал бумагу, едва не смяв, а прочитав снова впал в легкую задумчивость, потом посмотрел на красовавшиеся у меня на руке 'Бару', и хмыкнул — А я-то думал это дурацкая мода… А это, значит, и вправду удобно?

— Крайне удобно. Сейчас на войне без часов плохо — а при этом винтовку или пистолет порой из рук ни на секунду выпускать не стоит.

— Хм… Представляю, сколько это приносит Вам дохода…

— Больше, чем я мог бы надеяться, но меньше, чем хотелось бы — усмехнулся я.

— Так значит, Вы согласны на патент?

— А чому бы ни? Давайте так: десять процентов мне, остальное Ваше — так Вас устроит?

— Вполне!

Неделя пошла кувырком. Уже к вечеру среды мы с Хуго успели три раза наорать друг на друга и перешли на 'ты'

В четверг я ушел от него в пятницу утром, сильно на кочерге. Затянулось обсуждение, перейдя в ужин с пивом, а затем и на более крепкое перешли, сгоняв того местного беспризорника, что сигареты продавал, благо тут вам не там, продают спиртное круглые сутки и без предъявления паспорта, только плати. Хорошо вдели, чоуштам. Когда вернулся, Мора, такое впечатление, что обнюхала даже — ну чисто ревнивая жена! Хотя чего там было нюхать, перегар и так на весь дом, а не был ли я у бабы она проверила другим способом. Нет, эта кобыла меня точно заездит. Впрочем, когда я засел за стол с чертежами и несложными расчетами — смотреть стала как-то даже с уважением. Уселся я по началу в столовой, но потом прибежали девчонки. Я и мяу сказать не успел, как они сунули свои любопытные мордочки в бумаги, и радостно заверещали, увидев расчет объема тел, что они это проходили, и начали всячески показывать свои знания. А потом Милка натурально мне на колени уселась, отчего все мои конструкторские потуги пошли прахом и в паху дыханье сперло. Я еще сдуру автоматически ей лапу на бедро примостил, чисто на рефлексе. И даже благодарен был, когда эта мегера ворвалась, и нашипела на малых, загнав делать уроки. Чорт, так же и дуба дать можно, пульс, поди, за сотню точно. Нет, я эту Милку точно трахну, вот только не сейчас, но обязательно… Чортова зараза, ну как тут считать объем, массу и импульс откатных частей, если в мыслях только всякая похабень…. Так, Мора чего-то в спальню пошла… Надо срочно проверить, какого чорта она там делает. А расчеты подождут… Ага, ну так я и думал — вишь ты. Переодевается она тут! А ну, иди-ка сюда… Еще и трепыхается, зараза, специально, что ли, дразнишься? Ну я тебе устрою…

В субботу концепция была готова, и Хуго согласился с планом — пока я на службе — провести опытно-теоретическую часть, отработать и проверить расчеты. В том числе и со стрельбой — оказалось, у него есть и свой полигон. Свой в прямом смысле — выкупленный на пару с каким-то фермером кусок невысоких безлесных дюн на самом берегу одного из притоков Студеной, недалеко от начала Канала. По согласованию фермер пас там своих коровок, уступая нужное место для пострелять Хуго. Выгода фермеру была весьма немалая, даже если б Хуго наладился кататься пулять через день. Из-за такого сомнительного гешефта, как с улыбкой поведал сам Хуго, братцы на него очень долго ругались, а потом все сидели, с сожалением вздыхая да укоризненно покачивая головами. Впрочем, пока до стрельбы на полигоне дело и не дойдет — у Хуго оказался и маленький тир — подвальная галерея метров на пятнадцать. Все отработки и тут вполне можно провести. Перед отъездом удалось только вытребовать с него обещание не гнать слишком темп, не торопиться, и временами все же ложиться спать. А то и так глаза как у кролика.

Неделя пролетела незаметно, тем более что мы снова помогали жандармам гонять кого-то в предгорьях. Кого они гоняли мы так и не поняли, но нам-то какое дело — просто стояли постами и ходили на прочесывание без малейшего результата. А у меня башка была вовсе другим занята. И вовсе не вожделением малолетней рабыни. Ну, то есть — не только. Все еще раз просчитывал-пересчитывал, нашел, кажется, пару ошибок (интересно, Хуго обнаружит их?), и придумал пару интересных мелочей. Интересное оказалось дело, пришлось вспоминать школьные знания — институтов по этим тонкостям я не кончал, но стрелковое оружие-то вещь довольно примитивная, если, конечно, не гнаться за рекордами. Да и придумано все до нас, мое дело только вспоминать да на бумажке рисовать пытаться. Что я и делал. Товарищи даже начали интересоваться, что я там карябаю на бумажке — но отбился, заявив, что пытаюсь написать мадригал одной барышне. Посмотрели с разными выражениями морд, от сочувствия до легкого уважения — и отстали. А еще меня терзали мысли, что вообще-то, считай, третью неделю как все хозяйство в доме на бабу брошено, и надо бы им заняться, и самой бабой, кстати, тоже — при всем при том понедельная вахта имеет свой плюс в плане отдыха организма от нехороших излишеств… но и к Хуго надо обязательно наведаться! А еще Милку… нет, это точно потом — ну не разорваться же мне!

***

Не знаю и сам, каким образом, но как-то удалось оптимизировать все, уладив и хозяйственные дела, и все прочие, и в итоге, спустя еще две недели я заявился к Хуго в понедельник, довольно свежим (а вот хрен у этой козы что выйдет — организм как-то стал даже привыкать!) и полным надежд. И они таки оправдались.

Хуго таки смог. Сделал он то, что я так вожделел получить. Натуральный самозарядный карабин, причем приличного вполне качества. Не зря мы спорили до хрипоты — он переработал свое ружье полностью, и теперь его было не узнать. Хотя основные черты сохранились. Разбиралось оружие как и раньше, подобно известным мне помповым муркам — отвинчиванием гайки на конце цевья и снятием вперед из коробки ствола и затвора. Затвор так же остался свободным, тяжеленным, и так же взводился за выступающую пуговку, ходившую в пазу цевья, снизу, как на американских автоматах. Ложа и приклад теперь были отдельными частями, между которыми стояла ствольная коробка со спусковой скобой и торчащим магазином. Внешне теперь ружье напоминало помесь французской винтовки и английского ли-энфильда. От ли-энфильда я беззастенчиво спер двухрядный магазин, набиваемый с обоймы без всяких проблем и хитростей с отсечками. Чем вызвал дикий восторг Хуго. Вторым подобным решением, вызвавшим сначала жаркие споры, потом долгие эксперименты а потом снова восторги — было внедрение опять же спертых мною по памяти 'канавок Ревелли' — продольных рисок в патроннике, на уровне дульца гильзы. Не долго думая Хуго нарезал их так же, как нарезал канал ствола, словно продолжая нарезы — и надежность работы оружия резко выросла. Ну, пока патронник относительно чистый, конечно. Сам ствол остался относительно коротким, как у карабина — две с половиной пяди всего. Еще и мушку я уговорил Хуго перенести к узлу крепления ствола, на конец ложа — чем еще больше придал ружью 'современный' для меня вид. Все одно дальше трехсот метров и стрелять-то смысла нет. Мы и прицел поставили перекидной на сто и триста, без всяких волюнтаристских цифр на планке. Кроме того, добавил в конструкцию рычажок взвода курка — как на советском ижике-одностволке. Теперь и предохранитель не нужен — курок всегда можно спустить а если надо — моментально взвести. Этим же рычагом можно было и снять с затворной задержки. Оригинальное решение Хуго, что после выстрела затвор оставался в заднем положении, пока не отпустишь спуск — оставили. Теперь винтовку можно, при некоторой сноровке, дозаряжать, стреляя не торопясь и пихая свежий патрон в магазин после выстрела. Сам магазин сделали съемным, но больше для удобства обслуживания — делать сменные магазины казалось слишком дорого. И так-то выходило дороговато. Но и без этого емкость магазина была вдвое больше обычного тут — десять патронов против пяти.

Отстрел провели в этот же день, на холмах, в итоге вернувшись запоздно. Домой отправил смску, чтоб не ждали. Тем более обмыть придется, хотя и в меру. Было за что. Ружье показало себя достаточно надежным — причем теперь на вычищенном стволе удавалось при любых патронах без задержек отстрелять сотню пуль. Потом начинались клины и застревания гильз. Патроны ручной сборки Хуго — давали в тех же условиях еще два-три десятка выстрелов сверх. С точностью, конечно, было не ахти, и бултыхавшийся внутри затвор, весом за килограмм не добавлял управляемости — но все равно с карабином обычным не сравнить по скорости прицельной стрельбы накоротке. А одиночными на триста метров — какая разница, как подбрасывает и уводит ствол. Ну, конечно, кучность отнюдь не снайперская, но на триста метров в грудь кладет весь магазин. Хватит для реального применения. Одно не радовало. Цена.

… - Скажи мне, Ху, какого демона винтовка вышла такой дорогой? Что там такого стоит? Мы же договорились — коробку заказать у твоего брата на заводе, там у него мощный механический молот… Ствол из стандартной заготовки для карабина, даже дешевле выходит. Ложа и приклад тоже дешевле — не надо длинного куска без сучков искать. Что же еще.

— Йо, ты конечно хорошо придумываешь механизмы, но ничего не смыслишь в технологии. Металл, Йо. Металл. А самое дорогое — пружины. Ты же знаешь, что в армейской винтовке боевую пружину меняют три раза за срок службы — а служит она пока не расстреляют ствол, что на сотню шагов в полуаршинный круг попасть не могут. Воооот. А уж револьверную пружину, те кто часто стреляет, например жандармы и рейтары — они много тренируются — едва ли не каждый год меняют. Металл, все металл. Старого металла не стало лет сто назад. И сейчас-то пружины даже ломаные идут в переплавку отдельно — давно известно, что если много раз плавить, смешивая разный металл — в конце-концов он становится значительно хуже. Потому у нас такие слабые патроны — сто лет назад они еще были гильзы длиннее на полдюйма, и сами патроны мощнее раза в полтора! Но если ствол можно сделать потолще, а патрон послабее — то с пружинами и вовсе плохо. Ты сам мне рассказывал про валашские картечницы — они в первую очередь избавились от пружин в конструкции. Ты знаешь, я ведь пытался построить когда-то автоматическую картечницу. Как раньше. Даже чертежи старинные искал, но потом сам сделал — ну, потом вот в ружье переделал… Так вот, ничего не вышло! В нашем ружье и то пружина, даром что делают ее у брата на заказ, и стоит она ой как немало — думаю тысяч пять выстрелов выдержит. Это точно, а потом еще сколько-то, но я бы больше пяти не обещал. Но это только потому, что стреляет ружье не быстро. А когда я пробовал сделать картечницу… Пружина ломалась после пары сотен выстрелов. Лопались одна за одной, заказные, из лучшей стали! Как на меня тогда братья сердились!

— Знаешь, Ху… Тогда у меня для тебя печальная новость. Ничего мы с тобой на этом не заработаем.

— А вот и нет! Ты просто не знаешь. У меня со старшим братом уговор. Если я улучшу ружье, то он постарается посодействовать, чтобы его закупил город. Для жандармов или пограничной стражи. Или для охраны магистрата и личной охраны членов Совета. Он обещал, а он слово держит.

— Ну… Весь вопрос в том, что он понимает под словом 'улучшить', и насколько улучшить…

— То, что у нас получилось — это уже очень хорошо! Брат точно должен оценить!

— Ну… дай-то Боги… только, все же, ты уж полностью отстреляй, да хоть бы и у себя в подвале — но те самые пять тышь выстрелов сделай… патронов я привезу, куплю в ландмилиции на складе. Полтыщи мы сегодня уже отбили — вот еще пять тышь, и будет славно. А теперь давай еще по одной, за успех!

Вкушали мы в гостиной у Хуго, расположившись прямо на полу напротив камина. Стол имелся, но мы оба как-то решили, что на устилавших пол шкурах будет удобнее и к огню поближе — день выдался ветреный и пасмурный, хотя лето уже начинает вступать в права, и в целом тепло. Шкуры эти, кстати, как поведал Хуго, ему презентовали клиенты (по совместительству — друзья и коллеги старших братьев), все как один — члены Рюгельского Охотничьего Клуба. Как и полагается, в подобных местах, где с дичью и охотугодьями плохо, охотой занимались исключительно богатеи и сплошь ради развлечения. Ну и чаще всего эти охоты обставлялись серьезно — выезд на дальняк в угодья, масса народу, егеря, обслуга (и охрана — как без нее), разбивка лагеря на несколько дней минимум, банкет, облавы с уничтожением зверья… Все как у людей, короче… Вот эти благодарные клиенты и притаскивают в подарок шкуры волков да медведей. Уже хорошо вкусив, я заявил, что если Хуго не против, на этих шкурах я прямо тут и заночую. Уже засыпая упустил какую-то мысль навеянную беседой, решив, что авось на утро вспомню.

Но на утро ничего не вспомнилось. Не беда, если умное чего — само всплывет. Расстался с Хуго, уговорившись, что он сам уже, не спеша, довершит полный цикл испытаний, и соберет еще несколько штук винтовок, отладив всякие мелочи, прежде чем пойдет разговаривать с братьями. А я покуда ему мешаться не стану, разве что, как и обещал, пришлю закупленный по льготе в ландмилиции ящик патронов. Или даже не один — на будущее пригодится. Больше я пока, пожалуй, ничем не полезен.

По дороге домой завернул в ту же оружейную лавку, что посещал, когда был тут в первый раз. И прикупил на радостях себе тот самый малокалиберный револьвер. Копию боевого, как выяснилось — попросту старый револьвер, списанный по негодности уже (ствол, наверное, истерт весь, а на барабане в паре мест явные трещины видны), нехитрым путем установки вкладыша в ствол и втулок в каморы, превратили в малопульку. И патронов взял с запасом. Душа требовала пострелять на радостях, но от вчерашних испытаний в ушах звенело и винтовочных выстрелов не хотелось. В таком вот настроении и потащился домой, обреченно предвкушая встречу с Морой.

***

Редкий лес за ручьем оказался очень полезным объектом. Мало того, что там оказалось просто хорошо гулять, так там еще можно было и охотиться. Не сказать, что кишел, но кроликов в нем водилось изрядно, и птички какие-то имелись. А чуть выше по ручью, похоже живут какие-то бобры. Но там, правда, дома рядом. Да и на что мне бобер. Мне и кролик-то не нужен. Убил одного просто так, из интереса — и как-то даже стыдно стало. После войны убивать просто так становится особенно мерзко. Ладно, если на пожрать — но Мора говорила, что мясо у этих кроликов невкусное, и костей мелких много, готовить плохо. Хотя вон собак — жреть их сырьем, и ничего… В общем, собак меня и выручил — отдал я ему добычу, угасив тем самым свои моральные терзания. Но зато пришла мысль оборудовать себе что-то типа стрельбища — хотя бы для револьверов. Не сильно далеко от дома, тут никаких таких норм нет, хоть сразу за город выйдя стреляй — но решил что метров триста отойти и хватит. Найти между дюн поуютнее распадок, да и оборудовать самую чуть.

От скуки обмолвился сей мыслью за ужином — и внезапно оказалось, что у этих уже имелось эдакое 'семейное' место для пикников. И для пострелушек тоже. Покойник-то любил пострелять, оказывается, и что удивительно — оказывается не только эта, но и мелкие — стрелять умеют. Причем, с удивлением узнал — в местных школах вполне имеется урок физкультуры — где учат всякому и разному. Без излишней толерантности — и начальным навыкам мордобития, и как ножик держать, и как стрелять. Причем и девчонок тоже учат, с согласия родителей, но за дополнительную плату. И мелкие тут же взвыли, что они уже полгода не ходили. Ну, еще бы — денег-то откуда взять. Мора опять на них нашипела, и девки сразу заткнулись. Кстати сказать — вот еще месяц, и учебный год закончится — а осенью уже мне придется за них платить, обучение тут бесплатное только самое начальное, три класса. Мда, а оно мне надо? С другой-то стороны… как-то нехорошо получается. Ладно, посмотрим. Девки все сидели дулись на мать, что мне даже их стало жалко, и когда расходились — я из вредности прихлопнул по жопке Милку. Пусть этая мегера помучается, на такое глядя. Правда Милка эдак картинно скорчила мордочку, вздохнув и закатив глазки, типа: — 'Ой, ну опять!'. А эта ессесно задергалась. Ничего, усугубим… Будешь знать как выделываться. Из вредности же, уже на ночь, когда Милка традиционно уже вылезла спокойноночничать в своей аморальной ночнушке (а нервы-то у меня крепчают, хе-хе! Уже почти и не переживаю от сего зрелища) — я ее в ответ легонько чмокнул в щечку… а потом снова шлепнул по заднице. Надо сказать, силы свои я чуть переоценил — в смысле, вот тут я снова разволновался, конечно, надо как-то постепенно, что ли… Но зато на нервах этой поиграл знатно. За что и был буквально спустя час подвергнут всяческим моральным разложениям в особо извращенных формах. И очень даже с удовольствием.

***

Местечко для пикничка оказалось самую чуть дальше, чем я рассчитывал — но тоже неплохо. Обычный 'шашлычник' — три бревна вокруг кострища, подобие стола на козлах рядом. Ну и метрах в тридцати, у довольно обрывистого склона — несколько столбиков вкопано. Как оказалось — для мишеней. Подумалось, что надо бы заказать пару гонгов, это здесь дорого, но для револьверов, особенно мелканов, не такое и толстое железо надо. Зато удобно, не надо бегать смотреть, если попал — сразу слышно. Ну а пока по деревяшкам…

Стреляли все трое на удивление более-менее. Не блистали, но даже мелкая пистоль держала уверенно. Вообще, Алька какая-то более подвижная и резкая, а Милка наоборот с интересом всякими ученостями интересуется, пару раз заставал ее за чтением книг в столовой, в то время как сестренка носилась с собакой, вытаптывая огород. Уже чисто из интереса попросил их показать, чему там в школе учили прочему — ну, конечно девочка с ножом в руке смотрится смешно, но тыкать более-менее правильно ножиком их научили, хоть не порежутся. Ну и насчет морду бить… смешно, конечно, но тоже учат. Все лучше чем никак вовсе. Пообещал потом еще подучить — чисто так, от скуки пообещал — а эти сикухи аж запрыгали от радости. Особенно младшая. А Мора рядом сидит и даже эдак прижалась по домашнему, словно прям законная супруга. И собака ошалев от радости вокруг всего этого кругами носится. Идиллия и пастораль, мать их. Отчего-то сразу выбесился, не наорал, конечно, но веселье прервал, велев устраивать пикник. Тоже мне, развели тут понимаешь. Сразу, видно от нервов, голова заболела. В общем, дальше как-то скомкано все пошло.

А по пути домой выяснил, что это еще покойник и девок подучил и Мору, и кстати одно время Мора и старшая носили везде с собой малокалиберные пистолетики двуствольные. Какой-то там у Торуса был конфликт, и одно время он всерьез опасался. Потом, правда, разрулилось все, а пистолеты те они продали едва ли не первым делом, как тяжкие времена настали.

До дома догребся уже с дикой головной болью. И тут сорвался — по какой-то мелочи наорал на девок, самую чуть промахнулся чтоб не дать пинка собаке, наорал на Мору. Потом уселся на крылечке, держась за голову — виски ломило и затылок — аж зубы стонут. И в дом идти не охота и сидеть плохо… в погреб, что ли, пойти? Там хоть прохладно. Только как-то притупилась боль, слышу дверь открывается. Только подумал — хорошо, что велел им пистолеты в дом унести, а то пристрелил бы сейчас запросто. Впрочем, эта сзади подошла, присела — и давай мне затылок массажировать. Дернулся было послать, но до того хреново было, что даже лень. Так посидели минут пять — вроде полегчало. Встал я, буркнул что-то благодарственное. Мол, я не просил лезть не в свое дело, и вообще спасибо — и свалил в дом, спать.

***

Патроны Варенгу-младшему я отправил, как и обещал. Прикупил за копейки классического сюрпласа — десяток ящиков патронов военного выпуска, годных к использованию ближайший год — а потом разве на переснаряд, потому как стрелять ими станет опасно. А нам в ближайшее время как раз надо много отстреливать — половина считай сразу уйдет в испытании на ресурс нового ружья. Впрочем, пусть с братцев вытрясет хоть что-то — меня на складах заверили, что такого дерьма у них навалом, и чем дальше, тем дешевле. Надо будет, и будут деньги — хоть фургонами будем оттуда возить. Но в остальном помогать ему мне было нечем, только разве не мешать. В конце-концов, он все же взаправдашний мастер-оружейник, и своими руками не один десяток ружей построил, это не то что я, мне только чужие идеи по памяти воровать.

Потому я до следующей смены и прохлаждался делами домашними, да прогулками в лесу. Насчет охоты больше как-то не складывалось, хотя собак и смотрел намекающе. Видел во множестве сусликов, из интереса попытался стрельнуть — не годится револьвер, не только мелкан, но и армейский наган не катит — не подпускает на точный выстрел зверюга. Осторожные. Задумался насчет винтовки-мелкашки, надо будет потом провентилировать вопрос с Хуго. На неделе дома еще дважды прихватывало головной болью — погода меняется, облака так и крутит, даже первая гроза была. Оба раза начинал психовать, и оба раза эта приходила и массажем немного успокаивала боль, после чего я мог нормально заснуть, и отоспавшись приходил в норму. И надо сказать, меня это дико выбешивало. Тоже мне, народная бля целительница на мою голову. Ничего, ничего — еще меньше трех лет потерпеть — и выпру к чортовой матери… До чего же она меня все-таки бесит. И дочки ее такие же. Особенно старшая. Впрочем, по попке я ее регулярно похлопываю, когда мамашка смотрит, иногда на ночь в щечку целую, а порой и за талию прихватываю. Должен же и я как-то этой бабе мстить за все ее гадости, что она мне делает.