Чингисхан. Пядь земли

Глава шестая Деньги и целесообразность

Телеги, гружённые добычей, стояли во дворе стабулы, вновь освобождённого специально для воинства готов.

— Всё это наше, — ещё раз повторил Эйрих. — Но пойдёт в пользу готского народа.

— Вот сейчас не понял, — признался Хумул.

— Я тоже не понял, — поддержал его Наус.

— Это значит, что кольчуги и оружие пойдут новым воинам, — вздохнул Эйрих. — А всякие ценности мы продадим, превратив их в серебро и золото, чтобы закупить побольше полезных вещей, которые понадобятся обычным готским селянам.

— Но зачем? — недоуменно спросил Хумул.

— Затем, что так мы станем сильнее, — прикрыл глаза Эйрих. — Ты сам участвовал в бою против вандалов. Мы бы не достигли и половины, не будь на вас качественных римских кольчуг и шлемов. А на что, по-твоему, я покупал эти брони?

— На серебро, — пожал плечами бывший охотник.

— А откуда серебро? — усмехнулся Эйрих.

— Мы взяли его в прошлых набегах, — ответил Хумул.

— Что было бы, раздай я всё серебро воинам? — задал вопрос Эйрих.

Хумул задумался, представляя себе эту картину.

— Хрен бы я дал серебро, чтобы покупать всем кольчуги вскладчину, — произнёс он. — И тогда мы пошли бы на вандалов в том, что есть.

— И потеряли бы много воинов, — добавил Ниман, тряпкой стерев с лысины пот. — Нет, так-то ты прав, Эйрих, но что с бою взято — то свято.

— Больше так не будет, — мальчик покачал головой. — Не нравится — отдавайте выданные броню и оружие, после чего идите на все четыре стороны.

— Вообще-то, мы же договорились, как бы, — встрял в разговор дружинник Аравиг. — Эйрих платит деньги за каждый день, а мы не разеваем роток на добычу с боя…

— Ты вообще за нас или как?! — резко развернулся к нему Хумул. — А я тебя ещё от дротика щитом прикрывал…

— И я благодарен тебе за это, — приложил руку к груди дружинник, — но мы ведь дали клятву…

— Я не помню в клятве слов, что я не имею права подходить к Эйриху и ворчать, — усмехнулся Хумул.

— Вот это было упущение… — посетовал Эйрих.

— Хах! — хохотнул Ниман Наус. — Ладно, не получилось, но мы попробовали. А я уже понадеялся, что вернёмся с похода обеспеченными людьми…

— Ладно, пойдём, старик, — позвал его Хумул. — Молодёжь нынче упёртая и жадная, а ещё его щедрым прозвали…

Старшие дружинники вошли в стабуларий, где уже накрывали стол.

— Ты не обижайся на них, — попросил Аравиг. — Просто, они привыкли, что…

— Знаю, — сказал на это Эйрих. — Привыкли к щедрым трофеям, привыкли воевать по-старому, привыкли, что вождь должен прислушиваться ко мнению дружины…

— А не должен? — поинтересовался Аравиг.

— У римлян плохо пошли дела именно в тот момент, когда от мнения простых легионеров стало зависеть слишком многое, — произнёс Эйрих. — Так рухнула республика, так возвысилась империя.

— Я в этих делах не разбираюсь, — признался дружинник.

— Вот именно, — усмехнулся Эйрих, после чего бросил свой потрёпанный щит на телегу и пошёл к выходу из стабулы.

В резиденции Соломона тоже была своеобразная неразбериха. Рабы бегали с подносами и амфорами, ходили какие-то важные люди.

— Кто ты, легионер и что забыл здесь? — придержал уверенно идущего к триклинию Эйриха какой-то римлянин в нарядной тоге.

— Я не легионер, — ответил Эйрих. — Мне назначено у Соломона Приска.

— Негоже случайным людям входить в дом уважаемого человека без приглашения, — римлянин проигнорировал его слова и дал знак охране.

— Альвомир, — произнёс Эйрих. — Не убивай их.

Гигант, ступающий следом за мальчиком, повернулся к охране дома и недобро улыбнулся. Римские охранники опустили руки к ножнам с мечами.

— Прекратить! — вбежал в коридор Соломон. — Что здесь происходит? Эйрих, друг мой!

— Рад видеть тебя, Соломон, — кивнул мальчик знатному римлянину. — Этот человек хотел, чтобы мы ушли.

Викарий перевёл взгляд на притихшего мужчину в нарядной белой тоге.

— Я… я не знал… — заговорил тот.

— Это претор Эйрих, сын Зевты, также известный по прозвищу Ларг, — представил Эйриха Соломон. — А это — Вергилий Кунктатор Мозон, прокуратор диоцеза Фракия,[19] очень уважаемый человек.

Ларг — это «щедрый», если переводить с латыни. Римляне склонны переводить на свой манер даже прозвища. В этом они все — перенять и адаптировать под себя, чтобы было просто, понятно и привычно.

— Приятно познакомиться, уважаемый прокуратор, — изобразил полупоклон Эйрих.

— Взаимно, — ответил слегка нервный Вергилий Кунктатор. — Так это ты тот самый гот, что разбил вандальских налётчиков?

— Остгот, — кивнул Эйрих.

— Да-да, конечно, остгот, — вильнул правой рукой перед своим лицом прокуратор. — Прошу простить меня за то, что я обознался.

— Не стоит внимания, — ответил Эйрих. — Мы не были представлены, а одет я просто — можно принять за обычного воина.

— Качество истинного римлянина: когда все утопают в роскоши, одеваться просто и аскетично, — произнесла подошедшая к ним женщина.

Пожилая и чуть полноватая женщина, одетая в шёлковую стулу, дружелюбно улыбнулась Эйриху. Каштановые волосы её уложены в сложную причёску, увенчанную золотой диадемой. На шее её висела прекрасная золотая диадема с прозрачными драгоценными камнями.

«Алмазы», — идентифицировал камни Эйрих. — «У китайцев они были в ходу, но для надёжной драгоценности они слишком хорошо горят…»[20]

— Это моя жена, Юлия, — представил женщину Соломон Приск, после чего посмотрел на неё. — А это претор Эйрих Ларг.

— Ещё и щедрый, — окинула Эйриха оценивающим взглядом Юлия. — Мне начинает казаться, что передо мной истинный римлянин.

— Я остгот, — сказал на это Эйрих. — Но культура Рима мне близка.

Жена викария посмотрела на него с удивлением. Причины удивления предельно ясны: чистый, безбородый, облачён в образцовый римский доспех, говорит на чистейшей высокой латыни — совершенно не похож на обычного варвара.

— Люди есть люди, откуда бы они ни пришли… — философски произнёс прокуратор.

— Ты сумел удивить меня, Эйрих, — покивала Юлия. — Не ожидала от… от иноземца такой чистоты латыни и такой…

— Пройдём в мой кабинет, — решил прервать неловкость Соломон. — Нам есть о чём поговорить.

Гости собирались, кто-то уже начал есть, лёжа на лектусах и принимая от рабов яства, но Эйрих никогда не был ценителем вкусной еды, чего нельзя сказать об Альвомире.

— Мой человек может отведать угощений? — спросил Эйрих у викария.

— Конечно же! — заулыбался тот, после чего посмотрел на ближайшего раба. — Афр, позаботься об этом великане! Сразу видно, что он славный воин!

— Слушаюсь, господин…

Альвомир, после сигнала от Эйриха, направился вслед за рабом. Он подпрыгивал в нетерпении, потому что уже понял, что скоро можно будет наесться вдоволь и не абы чем, а изысканной пищей римлян.

Минуты спустя, после коротких остановок рядом с уважаемыми людьми города, они оказались в кабинете Соломона.

Западная часть стены кабинета была посвящена стеллажам с пергаментами. Эйрих упустил этот момент — можно ведь купить что-то полезное и у Соломона. И вообще, он слишком сильно зациклился на Константинополе, упуская из виду возможность того, что сокровища знаний могут таиться и в маленьких городах. Просто в столице их будет гораздо легче найти.

— Альвомир действительно славный воин, — произнёс Эйрих, садясь на резной табурет без спинки. — Вооружившись секирой, он отправил к праотцам многие десятки вандалов. И после него даже не пришлось никого добивать…

— Так вы добивали раненых? — удивлённо спросил Соломон.

— Да, — ответил Эйрих.

— В следующий раз, а такой точно будет, — викарий дал знак рабу и тот начал разливать вино, — собирайте раненых врагов и везите сюда. Мы заплатим за потенциальных рабов хорошие деньги. Я думал, ты знаешь, что мы всегда испытываем потребность в рабочей силе…

— Как-то даже не подумал о таком, — признался Эйрих.

Вот ещё одна ошибка из-за узости мышления. Можно было заработать хорошие деньги на вандалах, но Эйрих не пожелал тратить время на пленных, которые ему совсем не нужны, поэтому приказал добить всех вандалов, кто имел несчастье пережить ту ночь. Эйрих чувствовал, что ему нужен хороший учитель, кто-то вроде Аристотеля или Платона…

— У вас продают рабов-учителей? — поинтересовался он.

— Да, продают, — кивнул викарий.

— А, если не секрет, где вы используете рабов из пленных? — спросил Эйрих.

— На латифундиях и в шахтах, — пожал плечами Соломон. — Не сомневайся — денег выручишь много, это стократно перекроет сложности и расходы в доставке.

— Буду иметь в виду, — Эйрих принял кубок с вином. — Теперь касательно оплаты…

— Даже не беспокойся! — замахал руками Соломон. — В честь столь блистательной победы над кровожадным варварами я решил увеличить награду до двух с половиной талантов!

— Но… — Эйрих чувствовал, что есть какое-то «но».

— Никаких «но»! — заулыбался викарий. — Мы заинтересованы в дружеских отношениях с остготами и видим в вас отличных союзников Рима. Хотя кое-что есть…

Эйрих так и знал.

— До нас дошли слухи, что вы собираетесь исходить из своих поселений и двигаться на запад, в Италию… — заговорил Соломон.

— Если это создаёт какое-то напряжение… — начал Эйрих.

— Ты сначала дослушай, а потом говори, — попросил его викарий.

Эйрих замолк.

— Пока ты занимался проблемой асдингов, к нам прибыл особо важный гонец из Константинополя, от самого консула Флавия Антемия, — продолжил Соломон. — Консул хочет устроить аудиенцию с полномочным лицом, представляющим остготов.

— Цель аудиенции? — заинтересовался и одновременно напрягся Эйрих.

Определённо, запахло жареным. Слишком уж большая фигура этот Флавий Антемий, чтобы устраивать аудиенцию с представителем остготов. И это совершенно точно не в характере римлян — приглашать варварского представителя в Константинополь на официальную аудиенцию. Аудиенции у самого консула — удел цивилизованных и влиятельных народов, а для варваров сойдёт какой-нибудь уполномоченный военный трибун…

И то, что поступило приглашение — это верный знак того, что в Константинополе заметили Эйриха и он там кого-то заинтересовал. Более того, гонец точно знал, где можно найти полномочного представителя остготского племени, претора Эйриха Щедрого.

Непонятно, какие последствия всё это принесёт, но игнорировать столь высокое приглашение будет глупо и опасно.

— Не имею представления, чем ты заинтересовал консула, но даже не думай игнорировать это приглашение, — произнёс викарий. — Больно уж чревато.

— Я это прекрасно понимаю, — вздохнул Эйрих. — Это приглашение ведь как-то связано с повышением награды, ведь так?

Соломон Приск молчал. Он смотрел на Эйриха пристально, будто пытаясь что-то понять на его счёт. Эйрих сидел с непроницаемым лицом — в пути он практиковался в контроле эмоций, часами держа мышцы лица в напряжении, чтобы обрести контроль над каждой из них. Успехи есть, но впереди ещё много работы.

— Да, ты догадлив, — вздохнул викарий, не распознав, что за каменным лицом Эйрих прячет полное непонимание. — На самом деле, он сказал удвоить награду, но у меня в казне не так много серебра, чтобы позволить такой щедрый жест. Ты ведь прощаешь меня?

Эйрих ненадолго задумался. Как минимум, остатки совести у Соломона Приска есть — он мог «зажать» вообще всю надбавку, но выделил целых полталанта.

— Прощу только после того, как ты выпишешь разрешение на покупку восьми сотен кольчуг, такого же количества шлемов и двух сотен аркобаллист, — нашёл он приемлемое решение.

— Ты выкручиваешь мне… — начал викарий. — А, знаешь, так и быть! Будет тебе разрешение! Так серебро хотя бы останется в городе.

— Видишь, получилось даже лучше, чем ты ожидал, — заулыбался Эйрих. — Два с половиной таланта, так?

— Да, так, — погрустнел викарий. — Это всё, что может позволить казна диоцеза.

— Не сделай я свою работу, город мог сгореть дотла, — напомнил Эйрих.

— Это уже ничуть не важно, работа сделана — об оплате мы уже договорились, — произнёс Соломон. — Думаю, минуту назад ты не ожидал удвоения оплаты, рассчитывая на два таланта. Я был бы рад, дай мне кто-нибудь половину таланта серебром.

— Я рад, — улыбнулся Эйрих. — Хороший ты человек, Соломон Приск. Для римлянина.

— Не знаю, это комплимент или оскорбление, — произнёс викарий. — Буду считать, что комплимент. О чём ещё мы должны были поговорить?

— Мне бы не помешало несколько десятков хороших центурионов и деканов, — сказал Эйрих.

— Это невозможно, — сразу же ответил викарий. — Я потеряю должность, если устрою такое — Константинополь не простит.

— Что ж, не буду настаивать, — вздохнул Эйрих.

— Слышал, что твоя сестра участвовала в бою, — Соломон дал знак и ему обновили кубок.

— Участвовала, — подтвердил Эйрих. — Даже убила нескольких вандалов.

— Даже так? — удивлённо спросил Соломон. — Поразительно.

— Эрелиева — это редкость даже для готов, — усмехнулся Эйрих. — Девы щита — это почётно для семьи, но очень опасно для женщины, потому что в походе и в бою никто не будет снисходителен. Берёшь топор и щит — будь готов убить или умереть.

— Ваши нравы… — Соломон приложился к кубку. — У римлян такое считается недопустимым и позорным для семьи. Я даже не могу представить свою дочь в рядах легионеров!

— Она так захотела — кто я такой, чтобы останавливать её? — развёл руками Эйрих.

— А что об этом думает ваш отец? — поинтересовался викарий.

— Он поддержал её, — ответил мальчик. — Я уже говорил, что дева щита в роду — это почётно?

— Да, говорил, — кивнул Соломон. — А знаешь… слышал о гладиаторских боях?

— Конечно, — усмехнулся Эйрих.

— В Константинополе они до сих пор проводятся, даже у нас, иногда, дают гладиаторские бои в амфитеатре, — продолжил викарий. — На западе их запретили где-то четыре года назад, из-за монаха Телемаха, выбежавшего на арену, чтобы остановить бой гладиаторов. Его забила камнями толпа или зарезали гладиаторы — не помню точно, но император Флавий Гонорий решил, под впечатлением от увиденного, что гладиаторские бои надо прекращать.

— К чему ты это вспомнил? — поинтересовался Эйрих.

— К тому, что были, когда-то давно, женские гладиаторские бои, — ответил Соломон. — Но свободным женщинам до двадцати лет было запрещено выступать на арене. А император Септимий Север вообще запретил участие женщин в гладиаторских боях. Это должно показать тебе, как у нас относятся к женщинам с оружием.

— Полезная информация, — кивнул Эйрих. — И раз уж мы заговорили о гладиаторах. Слышал что-нибудь о гладиаторах-крупеллариях?

— Конечно, слышал! Ха-ха! — хохотнул викарий и залпом выпил остатки вина в кубке. — Закованные в броню с ног до головы, они были практически неубиваемыми! Я искренне жалею о том, что больше никогда не смогу увидеть боёв с участием крупеллариев и ретиариев…

— Почему? — поинтересовался Эйрих.

В кабинет вошёл раб с подносом и расставил на столике у лектусов блюдца с деликатесами.

— Потому что доспехи для крупеллариев больше не делают, — вздохнул Соломон с сожалением. — В юности я, как горячий поклонник гладиаторских боёв, пытался вызнать, почему больше не проводят бои с мурмиллонами, фракийцами, скиссорами и крупеллариями… Ответ был в том, что утрачено мастерство изготовления цельных шлемов и панцирных лат — ты мог видеть, что шлемы сейчас делают из кусков металла на каркасах, а из нательной брони есть только чешуя или кольчуга.

Скрипнула дверь и в кабинет вошла жена Соломона. Она улыбнулась мужу и Эйриху, после чего прошла к свободному лектусу и привычно разлеглась на нём.

— Поэтому многие виды гладиаторов просто исчезли, — продолжил викарий. — Сейчас это некогда изысканное развлечение превратилось в нечто безвкусное, вульгарное и бессмысленное: плохо обученных рабов кидают на арену, где они должны убивать друг друга как умеют. Никаких тебе красивых серий ударов, никакой драмы, ничего личного — зачем на это вообще смотреть? А где кровь? Где страшные и зрелищные раны, вопреки которым гладиатор продолжает мужественно сражаться?

— Да, культура гладиаторских боёв безвозвратно утрачена… — с наигранным сожалением вздохнула Юлия, дабы поддержать разговор.

— А кто может возродить мастерство изготовления прочных доспехов? — поинтересовался Эйрих.

— Думаешь, можно просто задать правильные вопросы и всё само собой наладится? — усмехнулся викарий. — Пробовали и до тебя, причём влиятельные и могущественные люди.

— Но что помешало? — заинтересованно спросил Эйрих.

— Деньги и целесообразность, — ответил Соломон. — Это всё очень дорого, а ради не особо-то популярных гладиаторских боёв разводить эту деятельность бессмысленно.

Эйрих уже знал, что сердца римлян давно и надёжно завоевали гонки, поэтому да, удорожать и без того не самые дешёвые гладиаторские бои никто не будет.

— А легионы? — спросил Эйрих. — Неужели никто не пытался воссоздать броню времён принцепса Октавиана Августа?

— Деньги и целесообразность, — повторил Соломон. — Больше никто не умеет делать такую хорошую броню, а потребности легионеров отлично закрывают чешуя и кольчуга. Ты мог видеть, что у большинства варваров нет даже кольчуг, не говоря уже о чешуе, а если и есть, то почти всегда худшего качества. Если острой необходимости в очень хорошей броне нет, то зачем тратить на неё много денег?

Эйрих уже смирился с тем, что готские кольчуги уступают римским, но тычок в это со стороны римлянина всё равно был неприятен. Тем не менее, нужно будет, когда позволит обстановка, провести проверку лучшей готской кольчуги против лучшей римской. Лучшую римскую кольчугу он собирался взять в Константинополе, где такие точно есть.

— Логично, — согласился Эйрих. — Но если мне нужна броня как у древних легионеров?

— Тут тебе никто не поможет, — произнёс Соломон. — В юности я спрашивал у лучших мастеров в Риме, справлялся у лучших мастеров в Медиолануме и в Константинополе — кто-то говорил, что на такую ерунду нет времени, а кто-то признавался, что просто не может сделать ничего подобного. Увы, это невозможно.

Неприятная новость. Мечты Эйриха о создании железного легиона старого Рима придётся оставить.

Это его не сильно расстроило, потому что он рациональный человек и понимает, что просто так римляне от качественных броней бы не отказались. Значит, были объективные причины. Собственно, он их и услышал только что.

Но есть ведь ещё и чешуйчатая броня, известная Эйриху ещё в прошлой жизни.

Худесуту хуяг[21] — доспех из относительно крупных стальных пластин, скреплённых кожаными ремнями. Делали его со сплошной юбкой до колен, но с разрезом между ног, чтобы можно было ездить на коне. Так он давал надёжную защиту тела со всех сторон, включая спину и плечи. Сам Темучжин обзавёлся таким сразу же, как стал богатым и влиятельным полководцем, потому что было бы очень глупо, умри он от случайной стрелы или подобравшегося слишком близко врага…

Что-то наподобие есть у римлян, правда, доминирующее положение у них занимает простая кольчуга, потому что Соломон прав — если её хватает для надёжной защиты воина, то зачем делать что-то более сложное и дорогое?

А Эйрих хотел себе не достаточное, а лучшее. И он не пожалеет денег, чтобы получить это для себя и своих воинов.

— Жаль слышать такое, — произнёс Эйрих с искренним сожалением, а затем посмотрел на стеллажи с пергаментами. — Я вижу, что ты не чужд постижению сокровенных знаний древних.

— А, это… — посмотрел на стеллажи викарий. — Тут больше о налогах и долгах, нежели о ценных знаниях. Выходит, что ты умеешь и любишь читать?

— Да, есть такой грех, — с улыбкой признал Эйрих.

— Постигать знания — это не грех, а добродетель, — сказала Юлия. — Я слушаю тебя, вижу тебя и всё больше убеждаюсь, что в тебе гораздо больше черт истинного римлянина, чем во многих обитателях этого города…

— Приятно слышать столь изысканную лесть, — кивнул ей Эйрих. — Но я не римлянин.

— У меня есть «Записки о Галльской войне», — сообщил Соломон. — Ты, наверное, слышал о них?

— «Образец лаконичности и достойный пример аттической прозы», — процитировал Эйрих Аммиана Марцеллина. — Я готов купить этот труд у тебя, ты только назови цену.

— Муж мой, негоже требовать плату за знания, — сразу же вмешалась Юлия, не успел Соломон и открыть рта. — Пусть это будет подарком от нас.

Викарий задумчиво пожевал губу, затем приложился к кубку.

— Хорошо, подарок, — решил он. — У меня, как раз, есть законченная копия.

— А греческим языком ты владеешь? — поинтересовалась Юлия.

— К сожалению, ещё не успел в должной мере освоить язык Сократа и Аристотеля, — ответил Эйрих. — Мне нужен учитель и я, если появится возможность, куплю себе такого.

Виссарион, конечно, пытался учить его греческому, но сам знал он его не в совершенстве, поэтому Эйрих прекратил занятия до появления хорошего учителя.

— Надо помочь ему, Соломон! — обратилась к мужу Юлия. — Отличный стратег, победитель варваров, говорящий на чистой латыни, читающий труды древних — будет преступлением не помочь ему!

— Да-да, ты, безусловно, права, — не стал спорить Соломон. — Поможем.

— Буду безмерно благодарен, — кивнул ему Эйрих.

— Но тебе нужно отправляться в Константинополь, дабы не заставлять консула ждать, — викарий вновь залпом выпил вино. — Флавий Антемий — это очень опасный человек, Эйрих. Не знаю, чего он хочет от тебя, но будь предельно осторожен.

— Я буду, — пообещал Эйрих.