Чёрный прах

Глава 1 Сухой жар

— Я бл*дь не знаю, где сейчас нахожусь, — признался он, глядя в обе стороны земляной дороги, кажущейся бесконечной. — Ты уверена, что Декс правильно рассчитал координатную сетку? Потому что здесь нет ничего — и я действительно имею в виду «ничего», милая — на сотни километров.

Блэк услышал, как женщина на другом конце линии — Энджел, лучшая подруга его жены — раздражённо выдыхает.

— Иисусе, Блэк. Ты имеешь в своём распоряжении каждый проклятый гаджет на земле, — её голос с-лёгкой-ноткой-луизианского-акцента превратился в ворчание. — С чего ты вообще мне звонишь? С армейского спутникового телефона? И сейчас ты скажешь мне, что потерялся?

В её словах прозвучал юмор, пусть и невольный.

— Почему ты вообще ноешь мне об этом? — добавила она, все ещё ворча. — Разве твои приятели в Пентагоне не передвигают для тебя спутники по щелчку пальца, как только ты им позвонишь? Позвони кому-нибудь, кому есть до этого дело, Блэк.

Он фыркнул, стирая пот с шеи и лица рукавом футболки. Он прищурился, глядя на длинное пустынное шоссе и ища хоть какой-то признак других машин. Но видел он лишь смутные колыхающиеся линии миража, создаваемого жарой, которая исходила от асфальта.

Он провёл здесь уже достаточно времени, чтобы чувствовать, будто он дышит красной пылью, а не кислородом. Каждый вздох, казалось, слоем покрывал его лёгкие, застревал в горле.

— Я не уверен, что планету Марс видно с GPS-спутников, Эндж, — сказал он, глядя в обе стороны на полосу, лишённую машин. — Просто попроси за меня Декса, ладно? Или черт, позвони Нику. Это он устроил этот бардак. Разве не его друг из отделения ФБР в Альбукерке должен был встретить меня здесь? Или один из копов в резервации?

— И то, и другое, — сказала она. — Раньше он работал в ФБР в Альбукерке. Ник говорит, что он перевёлся в БДИ или, может, в полицию Нации Навахо… одно из двух. Он работает с отделом особых расследований.

Блэк кивнул. Он знал, что БДИ означало «Бюро по делам индейцев»[1].

Обычно БДИ работало в резервациях, в которых не было своих полицейских участков. Однако Нация Навахо была огромной и имела своих копов. Все это представляло собой полнейший бардак конфликтующих юрисдикций. Всякий раз, когда дело касалось индейской резервации, БДИ, ФБР, местная полиция и полиция штата за пределами резервации, а иногда даже и военные оказывались втянутыми — в зависимости от вида преступления и места, где оно произошло.

Все ещё глядя на дорогу, он нахмурился, рукой вытирая лоб.

— Я уже пытался связаться с местными мудаками, в Тохатчи и Нашитти, — проворчал он. — Они понятия не имели, о чем я говорю. Сказали мне позвонить в полицию Нации Навахо. Если я не в том месте, или все это уже неактуально, я хочу вернуться на курорт и нырнуть в бассейн, пока не стемнело.

— Не стесняйся и называй их прямо так, Блэк, — фыркнула Энджел. — Местные мудаки. Они будут в восторге.

— Ты меня знаешь, детка. Все от меня в восторге.

Энджел в этот раз подавила искренний смешок, и Блэк невольно улыбнулся.

— И откуда все это нытье? — сказал он. — Я тебе плачу, не так ли? Разве я не предоставил тебе и Ковбою полностью бесплатный отпуск в магическом Нью-Мехико? Я прерываю твой момент личного времени, или что?

Подумав над своими словами, Блэк фыркнул, представляя, как эти двое расслабляются перед тем же бассейном, о котором он только что фантазировал.

— …Или Ковбой достаёт тебя, потому что я монополизировал тебя на целых пять бл*дских минут? — сказал он. — Тысяча извинений, если мои попытки не умереть от обезвоживания в жопе мира прерывают твой отдых у бассейна с твоим новым бойфрендом.

Он буквально видел, как женщина на том конце линии закатила глаза.

— Может, я просто устала служить тебе заменой Мири, Блэк, — фыркнула она.

Блэк напрягся.

— Что?

Она продолжила, точно вовсе его не слышала.

— …Мы же все знаем, почему ты звонишь мне каждые двадцать минут с тех пор как она уехала. Я должна страдать просто потому, что ты слишком, черт подери, трусишь позвонить собственной жене? Позвони ей, Блэк. Просто позвони ей. Или она опять сменила номер из-за тебя?

Челюсти Блэка напрягались все сильнее, чем дольше она говорила.

К тому времени, когда она закончила, его задние зубы болели.

Он постарался сглотнуть, держать эмоции под контролем, хотя бы не дать им просочиться в голос, но злость в его свете только все ухудшала. В конце концов, он мог лишь позволить молчанию затянуться на несколько секунд дольше нормального.

— Она на отдыхе, — сказал он. — На настоящем отдыхе. Я не хочу её беспокоить.

Энджел выразительно вздохнула.

— Побеспокой её, Блэк, — посоветовала она. — Серьёзно. Ты ведёшь себя нелепо.

— Серьёзно, Эндж… Отъе*ись.

Кажется, ничуть не смутившись, она выдохнула.

— Позвони ей, дитя ты великовозрастное. Ещё лучше, прыгай на самолёт и лети к ней. Прекрати сводить нас всех с ума, потому что вы оба ведёте себя как перевозбуждённые подростки с травмирующими проблемами, когда дело касается друг друга, — её голос помрачнел, и она добавила: — Слушай, я знаю, что она на тебя злится. Я знаю, что вам нужно разобраться с кое-каким дерьмом. Я знаю, случившееся в Нью-Йорке было тяжёлым…

— Энджел. Я не стану это обсуждать. Это не твоё чёртово…

— …но тяжело или нет, вы оба сейчас ведёте себя охренеть как глупо, — сказала она, выразительно выдыхая. — И Мири ничуть не лучше тебя. Ну очевидно же, что ты не можешь вынести разлуки с ней, невозможности поговорить с ней, так что просто позвони ей. Странная охота на призраков в пустыне ничего не исправит, Блэк.

И вновь он буквально видел её на шезлонге у бассейна, одетую в бирюзовое бикини и дизайнерские очки, держащую в руке запотевший стакан маргариты.

У бассейна, который принадлежал ему, если так подумать.

— …Ковбой тоже так думает, — добавила она.

Блэк услышал на фоне протестующий вопль и недоверчивый смешок.

— Эй! Не впутывай меня в это, дорогуша…

Энджел продолжала, как будто Ковбой ничего не сказал.

— Просто позвони ей, — сказала она. — Серьёзно. Это «время порознь» не работает и не помогает. Она уехала из злости, а ты ждёшь здесь, притворяешься, что тебя это устраивает, берёшь одиночные работы у черта на куличках, отказываясь от подкрепления… ничто из этого не помогает. Ты теперь проклятая знаменитость, Блэк. Что если там тебя кто-то узнает?

Окинув взглядом пустой ландшафт, лишённый любых машин или грузовиков, Блэк фыркнул.

— Ага, странно, но сейчас это меня не очень заботит.

— Ну, а должно, — парировала она. — Ты хотя бы должен знать, что ты сводишь свой же персонал с ума. Вы с Мири оба сводите с ума себя, друг друга и всех нас остальных.

На мгновение он мог лишь невидящим взглядом смотреть на красный камень пустыни.

Затем, даже не осознавая, он поймал себя на том, что отвечает ей.

— Она предельно ясно дала понять, что не хочет моего общества, Энджел. Когда я предложил поехать, я подразумевал, что мы поедем вдвоём. Она ясно дала понять, что её это не устроит…

Умолкнув, он прикусил губу, осознав, что Энджел хитростью вынудила его говорить об этом.

Он говорил об этом, а ведь он, бл*дь, этого не хотел. Ни с ней. Ни с Дексом или Ником. Ни с кем, кроме самой Мири, и то только если она того захочет.

Вытерев лоб из-за жары, Блэк щёлкнул языком себе под нос.

— Слушай. Я просто хотел, чтобы кто-нибудь знал, где искать тело, если я не приеду обратно в город. Если я через два дня не вернусь в Санта-Фе, тебе лучше послать кого-нибудь. Тем временем, наслаждайся своей маргаритой за меня. И Ковбоем тоже. За мой счёт.

Прежде чем она успела ответить, он повесил трубку, все ещё раздражённо бормоча себе под нос.

Он не хотел раздражаться.

Он не хотел думать обо всем этом, а теперь он ничего не мог с собой поделать.

Весь смысл поездки сюда заключался в том, чтобы не думать о Мири. Блэк согласился встретиться лично только потому, что это было у черта на куличках, где никто не знал его, и всем все равно — потому что тогда он не будет получать постоянных бл*дских напоминаний о своей жене на каждом углу, включая слегка обвиняющие взгляды его сотрудников.

Большинство из них понятия не имело, почему уехала Мири, или почему она так разозлилась из-за Нью-Йорка.

Большинство из них не знало ничего конкретного, потому что Блэк точно знал, что Мири им не сказала.

И все же по выражениям их лиц, по проблескам их мыслей, они все предполагали, что это его вина. Блэк нескольких из них поймал на мысли, что он был неверным. Учитывая то, как Мири интерпретировала его действия на протяжении тех нескольких месяцев операций и внедрения и до, и в то время пока они были в Нью-Йорке, это осознание приводило его в ярость.

Поездка сюда должна была стать перерывом от всего этого.

Она также являлась полной противоположностью всего, что он делал в последнее время, будь то Нью-Йорк или Сан-Франциско. Что бы там ни говорила Энджел, люди здесь скорее всего не узнают его, если только они не любили поздние ночные ток-шоу или очень увлекались рынком акций.

Что ещё важнее, большинству людей здесь будет все равно, даже если они его узнают. Им будет все равно, что его лицо последние несколько недель красовалось в газетах из-за того, что он богатый нью-йоркский засранец. Они определённо не узнают о том факте, что вампиры пытались убить его, его жену и чертовски много других людей в Нью-Йорке.

Полковник должен был похоронить это все.

Даже проблемы с терроризмом закончились, как только Брика взяли под стражу. Новостные программы все ещё крутили спекуляции, в основном нацеленные на Китай, но самые громкие голоса, кричавшие о надвигающихся атаках, в последнее время притихли.

Ничто из случившегося на самом деле не должно попасть в местные нью-йоркские газеты, не говоря уж о национальных или международных.

И все же полковник сказал Блэку, что ему стоит на некоторое время залечь на дно.

Блэк так и сделал. Это самое глубокое залегание на дно, какое он только мог провернуть, оставаясь на территории континентальных Соединённых Штатов.

Он скучал по своей жене.

Он охренеть как сильно скучал по своей жене.

Понимание того, что Энджел могла быть права, что он мог звонить ей чаще из-за этого, тоже не поднимало ему настроение. Но он действительно не мог сейчас позвонить Мири.

Мири высказалась предельно ясно, черт подери.

Она сказала, что ей нужно побыть одной. Она прямо сказала ему не звонить.

Она сказала — никаких телефонных звонков, никаких милых подарков, никаких украшений, никаких пьяных извинений на голосовую почту, никаких телеграмм, никаких цветов, никаких нежданных визитов, никаких вторжений в её сны или попыток поговорить с ней через Барьер, экстрасенсорное пространство, которое делили видящие… вообще никаких широких жестов.

Она не оставила ему пространства для манёвра.

Она не оставила ему никакого бл*дского пространства для манёвра. Он мог лишь быть мудаком и пойти против её чётко обозначенных пожеланий, а он изо всех своих проклятых сил старался этого не делать.

Она сказала ему, что поговорит с ним снова, когда будет готова поговорить с ним.

Она сказала, что когда этот день наступит, она ему позвонит.

Это было больше семи недель назад.

Пока что он не слышал ни единого слова. Он даже не знал бы, где она находится, если бы его служба безопасности не посвятила его.

Однако он не собирался говорить Энджел об этом.

Он не хотел признаваться Энджел в том, как сильно он скучал по своей жене — только не тогда, когда Мири ещё не дала нему настоящего ответа на вопрос, когда ждать её возвращения домой.

Это при условии, что вообще можно было ждать её возвращения домой — или хотя бы к нему.

Выдохнув с раздражением, а теперь ещё и с приливом злобы, который он не мог совсем подавить, Блэк упёрся руками в бедра, глядя на пустыню.

Земля, простиравшаяся до горизонта по обе стороны, была ещё более пустой, чем дорога. Единственное живое существо, которое он видел — это гигантская птица, чернеющая в небе и описывающая ленивые круги над чем-то на поверхности пустыни, чего он не видел.

Супер. Стервятник.

Охренеть как воодушевляет.

Блэк снова вытер лицо футболкой, жалея, что не захватил шляпу или хотя бы бандану. Черт, да даже бейсболка — уже что-то. А сейчас он чувствовал себя муравьём под лупой, хоть он и вырос в куда более жарком климате.

Большую часть своего детства он провёл в Южном Таиланде.

Однако таиландская жара была влажной. Это была жара от близости к экватору.

Что-то в этой ультра-сухой земле и солнце было другим. В каком-то смысле это было не таким дискомфортным как влажность, в которой он вырос, но в то же время это вызывало ощущение, что его жизнь будет в опасности, если он останется здесь слишком долго — как будто воздух и солнце сговорились высушить каждую каплю воды в его теле.

Блэк обернулся на джип, который арендовал для поездки сюда.

Он не перепутал координаты. Он знал, что не перепутал — и Декс тоже сделал все правильно.

Даже если не брать в расчёт инструменты, Блэк это чувствовал. Он находился в нужном месте.

Так где этот засранец?

Он во второй раз просканировал горизонт из красного камня, затем уставился на саму дорогу. Там не было ничего, где бы ни остановился его взгляд.

Ник организовал эту встречу.

Он недавно вернулся в северный участок полиции Сан-Франциско после шестимесячного отпуска для работы на Блэка в Нью-Йорке. Ник сказал ему, что этот парень работал здесь на ФБР, в основном по делам об убийствах, в основном на землях коренных индейцев, но недавно перевёлся в БДИ или полицию Нации Навахо, чтобы быть ближе к семье.

Ник, похоже, считал, что парень заслуживает доверия, пусть и немного взвинчен.

Ник также сказал, что этот парень утверждает, будто знает «старого друга» Блэка, который живёт в резервации и как-то втянут в расследование. Детектив не назвал Нику имя этого старого друга, что странно. Вместо этого он хотел, чтобы Блэк приехал в резервацию лично, и только потом он посвятит его в детали дела.

В нормальных условиях Блэк отказался бы.

Учитывая, какой странной, подозрительной и смутной выглядела вся эта история, он бы хотя бы заставил своих людей выяснить, кто за этим стоит и чего они хотят.

Однако в данном случае он решил просто махнуть сюда.

И да, Энджел была права. Его служба безопасности была не в восторге, когда Блэк объявил, что поедет сюда один.

Энджел была права ещё кое в чем.

Наверное, Мири сильно повлияла на этот его поступок.

Однако вопреки подозрениям Энджел и его службы безопасности, Блэк не испытывал суицидальных наклонностей и даже не вёл себя чрезмерно беспечно. Он решил, что знает, кто этот его «старый друг», который, по словам Ника, как-то вовлечён в дело.

Это должен быть один из парней, которых он вытащил из федеральной тюрьмы в Луизиане.

Истон, Фрэнк, Пёс, Девин и Джозеф все происходили из этой части света. Все они выросли в резервациях, хоть Блэк и не знал точно, в каких именно.

Пока он застрял в той адовой дыре в Луизиане, он заключил союз с «вождями», в основном ради попыток выжить, но также потому, что он думал, что через Мири он действительно вытянет это — в отличие от попыток притвориться мексиканцем или черным, которые только запихнули бы его в тюремный лазарет.

Учитывая, что из вариантов у него было только «попытаться использовать происхождение его жены» или «объединиться с кучкой расистов-психопатов», выбор оказался простым.

Конечно, он все равно сумел нарваться на то, чтобы расисты надрали ему задницу.

Однако вожди не были в этом виноваты.

Блэк все ещё с трудом думал о Луизиане без содрогания. Вся эта история — проснуться в бл*дской тюрьме, с ошейником, терпеть избиения от расистов с кинжалами на костяшках пальцев, оказаться в человеческой лаборатории, где на нем экспериментировали — ничто из этого не стёрлось из его разума, даже после расправы над ответственными за это вампирами.

Однако расправа над ними помогла.

Охренеть как помогла.

И она помогла бы ещё больше, если бы в процессе всего этого Блэк сумел не оттолкнуть свою жену окончательно.

Даже учитывая все то, что ему понадобилось, чтобы выбраться из той тюрьмы, он не забыл о друзьях, которых оставил внутри. После того как весь кошмар с вампирами утих, и в тюрьме, и в лаборатории, и когда Блэк наконец вернул себе свободу, он подёргал за ниточки и вытащил своих друзей из той дыры.

С тех пор он от них ничего не слышал, но он и не ожидал этого.

Они были свободны.

К тому же, он не распространял новости о том, что именно он является причиной их новообретённой свободы, так что, скорее всего, они не знали.

Блэка это устраивало. Они ни черта ему не должны.

С тех пор у него все равно было дел по горло.

Все ещё сканируя горизонт со всех четырёх сторон, Блэк остановился, повернувшись примерно на десять часов от ветрового стекла джипа. Он взглянул повторно, осознав, что кто-то наконец-то появился на горизонт и направляется в его сторону.

Однако не в машине. И не пешком.

Они ехали на бл*дской лошади.

— Фантастика, — пробормотал он.

Он подумывал вытащить свою винтовку с большим прицелом, просто чтобы попугать этого парня.

Конечно, если детектив БДИ послал одного из так называемых друзей Блэка вместо того, чтобы ехать самому, на этой бл*дской лошади мог сидеть Истон или Фрэнк. Зная этих двоих, любой из них или оба могут быть вооружены. Если они увидят отблеск от прицела винтовки, в шутку или нет, они могут начать палить по нему, просто чтобы перестраховаться.

Тюрьма склонна делать людей нервными.

Вытерев лоб, Блэк забормотал себе под нос, подойдя обратно к джипу.

Через открытое окно он потянулся к переднему сиденью, которое уже покрылось знатным слоем красной пыли — как и его волосы, его одежда и все здесь. Пошарив в холщовой армейской сумке, которую он оставил между двумя откидными сиденьями, Блэк схватил бинокль и выпрямился, прихватив по дороге согретую солнцем бутылку воды.

Прислонившись спиной к дверце машины, отчасти чтобы замаскировать блеск стекла и заставить перепутать его с окнами машины, он снова взглянул на пустыню, всматриваясь в мощный бинокль между глотками слишком тёплой воды.

Ага. Лошадь. Ему не показалось.

Что ещё хуже, этот парень вёл вторую лошадь — более высокую серо-белую кобылу аппалуза с темно-серой гривой и хвостом. Поскольку на второй лошади уже было надето седло с уздечкой и двумя седельными сумками, очевидно, что она не просто стадное животное.

Блэк перевёл бинокль обратно на более мелкого коня с белым пятном на морде. Он перенастроил бинокль, чтобы получше рассмотреть ездока.

Не похоже на Истона.

Или Фрэнка. Или Пса.

Пощурившись ещё несколько секунд, Блэк решил, что определённо не знает этого парня — ни по луизианской тюрьме, ни откуда-то ещё.

Должно быть, это друг Ника, коп.

По возрасту он примерно подходил — лет эдак сорока пяти, на несколько лет старше Ника. У него была та иссушенная солнцем наружность, словно он много времени проводил на улице, но он был скорее загорелым, нежели обгоревшим, пусть даже это был красноватый загар.

Привлекательный парень. Он походил на местного туземца по своей одежде и черным волосам до плеч, собранным в конский хвостик. Атлетическое телосложение, но жилистое и практичное, а не как у тех городских спортзальных крыс, которых Блэк обычно видел на побережьях.

Он был одет в рубашку с длинными рукавами и синие джинсы, а также ковбойские ботинки.

Тихонько выругавшись себе под нос и опустив бинокль, Блэк мог лишь стоять там и ждать, делая при этом глотки тепловатой воды.

Чтобы сократить эту дистанцию, казалось, потребовалось длительное время.

Парень подъехал к нему, не заговорив и даже не подняв руку в знак приветствия. Единственным звуком был стук копыт лошадей по утрамбованной красной земле.

Всадник подвёл лошадей достаточно близко, чтобы все трое, две лошади и всадник, заслонили солнце. Тот факт, что он сумели заслонить солнце, лишь послужил Блэку напоминанием, что день уже клонился к закату.

Эта изнурительная пустынная жара скоро испарится, оставив землю замерзать, как только солнце скроется за линией горизонта.

Вот ещё одна разница между этим местом и Таиландом.

В Таиланде ночами обычно не становится холодно.

Это также означало, что этот маленький турпоход, скорее всего, состоится в такой темноте, что хоть глаз выколи.

— Я не поеду на бл*дской лошади, — сказал Блэк прежде, чем парень в темно-синих джинсах успел заговорить.

Мужчина лишь пристально и безвыразительно смотрел на него, достав из своей седельной сумки шляпу — широкополую чёрную ковбойскую шляпу, которая тоже была пыльной, но имела серебристо-бирюзовую полоску под верхушкой. Блэк наблюдал, как он небрежно поправляет хвостик своих волос до плеч, надев поверх чёрную ковбойскую шляпу.

При одном лишь виде на его фланелевую рубашку с длинными рукавами Блэку становилось жарко.

Он нахмурился в ответ на молчание мужчины, на нарочитость его движений.

— Никаких лошадей, — повторил он. — Забудь об этом, Тонто[2]. Эта штука прекрасно преодолеет ваши жёсткие кустарники и песок.

Он неопределённо указал на джип позади себя.

Если слова Блэка оскорбили мужчину, то на его лице ничего не отразилось.

Более того, если у Блэка шарики ещё не зашли за ролики, то этот парень действительно улыбался.

Обычно Блэку нравились парни, способные отплатить той же монетой, но что-то в улыбке этого мужчины задело Блэка совершенно иным образом.

Он знал, что ведёт себя как придурок.

Отчасти это могло быть раздражение из-за разговора с Энджел, но в основном потому, что он думал о своей жене. Вообще он имел склонность поддевать людей, с которыми мог работать, отчасти просто для того, чтобы посмотреть на их реакцию.

С людьми этичность и «расовое» дерьмо было больным местом, но это легко.

Может, он разучился раздражать людей, пока жил в человеческом городе на западном побережье Соединённых Штатов, где все оскорблялись по любому бл*дскому поводу. Тех нескольких месяцев в Нью-Йорке явно оказалось недостаточно, чтобы вернуть его резкие манеры, поскольку Блэк уже чувствовал себя виноватым за то, что вывалил на этого бедного ублюдка, которого даже не знал, какое-то расовое дерьмо, чтобы вывести его из себя.

Опять-таки, это тоже может быть влияние Мири.

Будь она здесь, она бы уже хмурилась на него, и не потому что в её венах текла индейская кровь. Скорее потому, что она знала, что он нёс полную ахинею.

И да, потому что он вёл себя как мудак.

— Прости, — сказал Блэк, когда другой не заговорил. — Здесь жарче, чем в Сахаре. И лошади меня пугают. Меня чуть не убила одна из них и…

— Я знаю, что ты такое.

Блэк нахмурился, поднимая на него взгляд.

— Прошу прощения?

Мужчина улыбнулся ещё шире, глядя на него темно-карими глазами.

Эти глаза содержали в себе резкую нотку, но опять-таки, там было что-то ещё, что-то, что не нравилось Блэку.

— Это хорошо, — объявил мужчина, кивнув один раз. — Нам нужен такой, как ты. Чтобы сражаться с мертвецом, нужен призрак.

Блэк уставился на него, внезапно настроенный уже не так дружелюбно.

Конечно, не существовало никакой вероятности, что этот парень знал, кто он.

Вожди в луизианской тюрьме, бл*дь, совершенно точно не знали, кто он.

Они даже не знали, что он был «экстрасенсом», как их упорно называли люди, включая его собственную жену. Джозеф, их де-факто лидер, мог уловить в Блэке нечто странное, но он совершенно точно, черт подери, понятия не имел, кто он.

Вспомнив Джозефа, Блэк нахмурился.

Был ли Джозеф тем «старым другом», которого упомянул Ник и который вызвал Блэка сюда?

Может, ему все же стоило поручить Кико и Дексу нарыть информацию об этом деле — хотя бы чтобы выяснить, кто эти ребята. Глядя на этого крепкого парня на лошади с его большой ковбойской шляпой, Блэк осознал, что он сделал много допущений.

В то время приезд сюда казался спасением от его постоянной тревоги из-за разлуки с Мири, но может, ему стоило вытрясти из Ника больше сведений.

По меньшей мере, ему стоило удостовериться, что никто здесь не желает его смерти.

Посмотрев в обе стороны на горизонт, Блэк сосредоточился обратно на незнакомце в чёрной ковбойской шляпе и нахмурился. Этот парень никак не мог знать, кто он, но может, самое время выяснить, кто вызвал его сюда и почему.

Однако когда Блэк потянулся своим сознанием и живым светом, пытаясь прочесть мужчину на чёрной лошади, он получил… ничего.

Пустую стену.

Ну, не совсем стену — стена подразумевала сопротивление, а это являлось полной противоположностью. Как будто он провалился сквозь разум мужчины, не встретив на своём пути ничего, за что можно зацепиться — ничего, что его разум или свет могли интерпретировать или хотя бы увидеть.

Блэк нахмурился ещё сильнее.

Ему пришло в голову, что этот парень может быть вампиром.

Однако у него имелись серьёзные сомнения, что это действительно может оказаться правдой. Разум вампиров не ощущался как то, что он только что почувствовал. Более того, этот парень ехал верхом и без шляпы под одним из самых жестоких солнцепёков, с которыми сталкивался Блэк. Солнечный свет не убивал вампиров, как гласили старые мифы, но по опыту Блэка они склонны его избегать.

Он снова попытался прочесть парня, углубившись своим светом.

В этот раз он уловил ощущение присутствия — оттенок самого мужчины и даже его лошади. Он даже уловил несколько отпечатков, но они были блеклыми и относились скорее к царству чувств. Он все ещё не слышал и не чувствовал ничего, напоминающего конкретные мысли.

Он определённо не наткнулся ни на какое подобие щита, и мужчина в чёрной ковбойской шляпе не делал ничего, чтобы вытолкнуть Блэка из своего разума. Не ощущалось никакого перенаправления или даже осознания того, что Блэк делал или пытался сделать.

Придурок просто держал свой разум целиком и полностью пустым, пока им не пользовался.

Единственный знакомый Блэку человек, который способен был делать это так хорошо — это Ковбой.

— Кто ты? — спросил Блэк. — Я тебя знаю?

Мужчина улыбнулся, его тёмные глаза смотрели прозорливо, не дрогнув под жёстким взглядом Блэка или лёгким намёком на паранойю в его вопросе.

— Ты спрашиваешь это сейчас? Почему не сесть сначала на лошадь?

Блэк нахмурился.

— Я не сяду на бл*дскую лошадь. И я предпочту прямо сейчас узнать, кто ты. Прежде чем я последую за тобой Бог знает куда.

Улыбка мужчины сделалась ещё более загадочной.

— Я друг Ника.

— Это я уже понял…

— Думаю, будет лучше, если твой друг расскажет тебе все остальное в резервации. Тогда это будет исходить от источника, доверять которому у тебя больше причин. Ты можешь легче воспринять это.

Блэк помрачнел ещё сильнее.

Он снова попытался прочесть парня и снова получил ничего. Как этот парень держал свой разум пустым в его присутствии? Ник ему что-то сказал? Это казалось Блэку крайне маловероятным, как бы Ник ни доверял этому придурку.

Может, этот парень мог его видеть?

Это тоже казалось Блэку маловероятным.

Конечно, Блэк время от времени натыкался на людей, которые могли немного видеть. Обычно они были старомодными религиозными типами, в основном из Азии, Южной Америки или Африки. Вполне вероятно, что в этом племени имелись один-два члена, которые обладали настоящим экстрасенсорным зрением в человеческой манере, особенно если здесь соблюдались некоторые старые порядки. Блэк уже заметил, что люди в этой версии Земли были в большей степени экстрасенсами, чем там, где он был рождён.

Конечно, большинство из них об этом совершенно не догадывалось.

Что ещё важнее, ни у одного из них не имелось достаточно способностей, чтобы распознать в Блэке то, кем он являлся. 99,9 % из них никогда не узнали, что он вообще мог видеть, не говоря уж о том, что он значительно превосходил их в этом отношении. Они не могли коснуться его щитов или разглядеть его через прикрытие предположительно не-экстрасенсорной личности, или его нежелание идти с ними на этот контакт.

Даже если они могли увидеть намёк на его свет видящего, они никогда бы не узнали, кем он являлся. Как они могли узнать? У людей не было контекста, не было мифов про таких, как он.

Но да, возможно, этот парень кое-чем обладал.

— Ты хоть скажешь мне, куда я направляюсь? — сказал он ковбойской шляпе, все ещё хмурясь. — И почему я не могу просто поехать туда на машине? Как нормальный бл*дь человек?

— У нас есть старейшина. Он просил привести тебя. Я отведу тебя к нему, — губы мужчины приподнялись в лёгкой улыбке. — И нам лучше не рекламировать твоё присутствие здесь. Это маленькое сообщество. Они могут нервничать из-за незнакомцев. Твой друг спрашивал, не можешь ли ты приехать сюда верхом, по крайней мере, пока не примешь решение о работе.

— Старейшина? — фыркнул Блэк.

Джозеф. Может, Истон и Пёс надоумили его на это.

— Старейшина, да? — повторил он. — Просил меня? Как его зовут?

— Идём со мной, — ответил мужчина рассудительным тоном. — Может, ты сам узнаешь, когда его увидишь.

Чувствуя, как укореняется его недружелюбие, Блэк скрестил руки, слегка напрягая их, и выпрямился в полный рост, отойдя от дверцы машины.

— Слушай. Я проделал весь путь досюда, и ты опоздал. Если ты собираешься тратить моё время впустую, я с радостью уеду обратно в Санта-Фе. Проведу ночь, наслаждаясь массажем горячими камнями, текилой и стейком с зелёным чили.

Мужчина в чёрной ковбойской шляпе усмехнулся.

Цокнув языком на лошадь, он начал разворачивать животное.

— Поехали со мной, призрак, — сказал он. — Лошадь, которую я привёл, кроткая. Твой друг сказал мне, что ты их не любишь.

— Мой «друг» тебе сказал, да? — фыркнул Блэк. — Замечательный дружище.

И все же он задавался вопросом, какого «друга» парень имел в виду в этот раз.

Наверное, Ника. Блэк говорил этому засранцу, что не любит лошадей. Это в представлении Ника шутка такая? Если так, то Блэк определённо отплатит той же монетой… с избытком.

Детектив отдела убийств Ник Танака только что открыл огромный бак надирания задницы, если думал, что может затеять с ним такую игру и не получить в ответ.

Мужчине на лошади он лишь покачал головой.

— Я тебе сказал, я не стану садиться ни на что живое. Я последую за тобой в джипе. Или, черт, скажи мне, куда мы направляемся, и мы встретимся там. Может, я сумею припарковаться в амбаре или типа того. Приехать после наступления темноты, чтобы никто меня не увидел, — он взглянул на сумку-холодильник на заднем сиденье. — Я даже оставлю тебе пива, если ты не будешь полным засранцем.

— Нет.

Блэк поднял взгляд, хмурясь.

— Ты глухой?

— А ты? — парировал мужчина, наклонившись через луку седла. — Это земля навахо, друг, и та часть её священна. Ты не можешь ехать по ней на машине… Тонто. Ты, может, и призрак, но твоя кожа бела, так что я бы не советовал тебе разъезжать одному в прокатной машине богача, если не хочешь, чтобы тебя подстрелили. Ты даже ходить в этих местах не можешь без меня или другого авторитетного члена племени.

Откинувшись назад в седле, он цокнул на лошадь, развернувшись до конца.

— …Так что садись на бл*дскую лошадь и прекращай разводить нюни, — добавил он.

Блэк нахмурился, уставившись на темно-серую аппалузу и наблюдая, как та машет хвостом.

Ох, он заставит Танаку заплатить за это.