Чёрный прах

Глава 15 Барьерный шторм

— Я посылаю Чарльза и его людей, — сказал низкий мужской голос по телефону. — Они уже в пути. Мы не можем сделать из этого военный манёвр, Мэнни… по многим причинам. Но тот факт, что это происходит на земле резервации, делает это совершенно не подлежащим обсуждению.

Голос полковника сделался мрачным.

— Ещё большая проблема — публичность. Думаю, Счастливчик и его люди лучше подойдут для решения этой проблемы, чем мы. Они также уберут оттуда местных жителей и сделают это более ненавязчиво. Это неидеальный вариант, но если Блэк не может справиться самостоятельно, то есть смысл провернуть это таким образом.

— Счастливчик, — Мэнни фыркнул, качая головой. — Из Вьетнама. Который потрошил людей как мясник. Который работал на русский спецназ и оставлял трупы по половине Тропы Хо Ши Мина.

— Он самый, — сказал полковник, и в его низком голосе слышалось почти раздражение. — Поверь мне, для меня это тоже странно, брат. Но кажется, у Блэка в настоящий момент с ним какой-то мутный союз.

В ответ на молчание Мэнни полковник Харрисон Гамильтон Холмс-третий выдохнул, словно разделял хотя бы некоторые чувства, крутившиеся сейчас в голове Мэнни.

— Мы не можем игнорировать это, Мануэль, — сказал полковник, и его голос звучал почти извиняющимся. — Больше нет. Чарльз, кажется, считает ту аномалию, с которой вы столкнулись у Шипрока, настоящей опасностью, и не только для него, Блэка и подобных им людей. И не только из-за Волка. Чарльз заявляет, что там действительно может быть какая-то «дверь». Нечто, что может пригласить в наш мир тварей ещё похуже.

— Похуже чего? — спросил Мэнни.

— Похуже вампиров.

— Что хуже вампиров?

Полковник не ответил.

Задумавшись над его словами, Мэнни нахмурился. Чуть сдвинув штору в сторону, он выглянул в окно на чёрный внедорожник с тонированными окнами, припаркованный слева от дома, рядом с большой сосной. Его потрёпанный индейский мотоцикл стоял рядом, собирая на себя пыль, а маленький грузовичок Тойота был припаркован с другого бока от него. За рядом автомобилей он видел свою внучку, которая наполняла корыто водой из шланга.

Три его лошади, Печенька, Саманта и Дервиш, смотрели на него с интересом.

Переведя взгляд обратно в тёмный дом, в направлении задней части за кухней, Мэнни на мгновение прислушался.

Там все снова стихло.

Он не слышал, чтобы кто-то из них в последнее время вставал в туалет.

Может, они обратно уснули.

Ранее этим утром, ещё до того, как он осознал, что у него новая гостья, Мэнни услышал из той комнаты несколько вещей, которые он предпочёл бы не слышать.

Однако последние несколько часов все было тихо как в гробнице.

Он гадал, не стоит ли ему постучать. Время приближалось к полудню.

Учитывая все происходящее, а теперь ещё и то, что Счастливчик Люцифер приедет в резервацию через считанные часы, Мэнни гадал, не нужно ли ему силой вытащить Блэка из спячки, чтобы они смогли обсудить, как им с этим разобраться, особенно учитывая, что Волк все ещё бегает на свободе в тех холмах.

Мэнни не хотел войны в резервации, будь то федералы или силы личной охраны Счастливчика и профессиональные охотники на вампиров.

Ему также нужно было заранее предупредить Красного, чтобы они с Элси успели сообщить об этом БДИ и полиции Нации Навахо, пока те не позвонили ФБР в Санта-Фе или Альбукерке.

Как раз когда он подумал об этом, голос полковника раздался у его уха.

— Я могу поговорить с Блэком? — спросил мужчина. — Люди Счастливчика должны прибыть относительно скоро. Они захотят получить брифинг с оперативной информацией, так что мне бы хотелось знать, что именно Блэк намеревается им сказать, — выдохнув, он добавил: — Честно говоря, я начинаю задаваться вопросом, а стоит ли Блэку вообще находиться там, учитывая, как он отреагировал на эту штуку у Шипрока. Он может позвонить кому-то из своих людей, чтобы те присмотрели за ситуацией? Может, Кико из Сан-Франциско? Или Дексу? Кому-то из бывших военных? Мне было бы спокойнее, если бы мы убрали его подальше от этой штуки.

Мэнни фыркнул, отойдя от окна и вернувшись в центр гостиной. Сочувственно взглянув на задний коридор, где находились маленькие спальни дома, он пожал плечами.

— Блэк… эмм, сейчас не здесь. Я скажу ему перезвонить.

— Когда он вернётся? Могу я позвонить ему туда, где он сейчас?

Все ещё глядя по коридору в сторону бывшей спальни его дочери, Мэнни поджал губы и покачал головой.

— Вряд ли, — сказал он. — Но попытаться можно. Я не знаю, когда именно он будет доступен, но я обязательно скажу ему перезвонить, когда в следующий раз его увижу.

— Спасибо, Мануэль. Я отзвонюсь, если узнаю более точное время прибытия людей Чарльза.

Мэнни фыркнул.

— Вот это я оценил бы превыше всего. Признаюсь, я немного в растерянности, как мне справиться с тем, что он явится ко мне на порог.

Полковник усмехнулся.

— Береги себя, дружище. И скажи Блэку позвонить мне.

— Будет сделано.

Мэнни повесил трубку, все ещё глядя на тёмный коридор до спален.

***

Он будил меня, и не раз.

Если честно, я тоже разбудила его как минимум один раз.

Может, дважды.

Может, я разбудила его дважды.

Был по меньшей мере один раз, когда я не уверена, кто из нас проснулся первым, и кто из нас разбудил другого до состояния полного бодрствования.

Честно говоря, это могли быть мы оба по очереди.

Он разбудил меня снова, скорее от боли, которая спиралью выходила из моего света, и от этого я задавалась вопросом, не разбудила ли его эта боль. Затем его рот очутился на мне, пока я лежала лицом вниз на постели, его свет притягивал меня, руки массировали мою поясницу, пока он приподнимал мои бедра. Он издал низкий стон, когда мой свет раскрылся.

Это снова происходило без проблем. Было легко открыться ему.

Меня пугало то, каким лёгким это стало.

Он скользнул выше, на меня, обвивая рукой мою талию и прижимая меня под себя.

Его свет потянул сильнее, прося меня, и я повернула голову, поднимая на него взгляд. Посмотрев мне в глаза, он издал низкий стон, свободной рукой массируя мою шею и прижимаясь членом ко мне сзади.

— Скажи, что мне можно, — произнёс он тяжёлым, грубоватым голосом, которым он говорил всю ночь. Мои веки опустились, когда я узнала этот тон, и боль пронзила низ моего живота. — Я знаю, у тебя все ещё побаливает. У меня тоже болит, но мне похер. Скажи мне, Мири. Скажи, что мне можно.

Он убрал руку из-под меня, обхватив ладонью моё бедро. Он всю ночь меня лапал. Он хватал меня за талию, за задницу, за бедро, прижимая меня к себе с властностью, от которой у меня перехватывало дыхание и становилось тяжело думать.

— Я знаю, что у тебя побаливает, — он издал полу-стон. — Я чувствую, что у тебя побаливает… скажи мне, что ты все равно хочешь. Скажи, что мне можно. Бл*дь, скажи мне, Мири.

Это был Блэковский вопрос, который никогда не звучал как полноценный вопрос.

Теперь я могла его видеть.

Полагаю, наверное, именно так я поняла, что наступило утро, что ночь по-настоящему закончилась. Даже через плотные шторы, висевшие на окнах, в дырочки и просветы просачивалось достаточно солнца, его свет пятнами покрывал стену за окнами, и я видела все его тело.

Я видела его лицо, его высокие скулы, его утреннюю щетину, его губы, его золотые пятнистые радужки. Эти миндалевидные глаза светились, эти кошачьи глаза, которые никогда не казались мне полностью человеческими. Его черные волосы свисали до бровей, выражение лица ожесточилось. Мой взгляд пробежался по его груди, ниже по этой нереальной симметрии, мускулам его рук и живота.

— Я хочу, — выдавила я, и моё сердце уже гулко билось в груди. — Я хочу, чтобы ты это сделал, — поправилась я, все сильнее теряясь в его свете и стараясь подобрать слова. — Сделай это, Блэк… пожалуйста.

Крепче стиснув мою шею, он скользнул в меня сзади.

Я застонала.

Обернувшись в ответ на его молчание, я увидела, как напрягся его подбородок, а лицо оставалось ожесточённым.

Возобновив свою хватку на мне, он вдолбился в меня, из его света исходила жестокость, от которой я ещё сильнее раскрылась для него. Когда я издала очередной невольный звук, он опустил на меня свой вес, скользнув вбок, чтобы поцеловать меня в губы, как только он очутился достаточно близко. Я чувствовала, как он говорит мне, что нам надо быть тише, что мы не можем издавать много шума, что он слышал, как встал Мэнни, и что нам надо вести себя тихо.

Я почувствовала, что его слова разозлили меня, затем смутили.

Я почувствовала за этим иррациональность.

Он сказал мне вместо этого говорить с ним в своём сознании.

Он тянул мой свет, прося говорить с ним в моем сознании, умоляя меня об этом.

Его свет вспыхнул в то же мгновение, как я заговорила.

Я орала на него. Я говорила ему прекратить сдерживаться, прекратить притворяться, будто ему есть дело до того, что подумает Мэнни. Я сказала ему оттрахать меня, или я заставлю его остановиться. Я сказала ему оттрахать меня, или я уйду. Ничто из этого не имело смысла. Говоря почти все это, я притягивала его, использовала свой свет, чтобы притянуть его ко мне, попытаться заставить его сделать то, чего мне хотелось.

Было адски больно. Все адски болело.

— Gaos… — он стиснул зубы, затем ахнул, сжимая мою шею, протягивая руку, чтобы схватить мои волосы, и теряя контроль над собственным светом. — Gaos… Мири.

Раскрыв свой свет ещё сильнее, он снова вдолбился в меня, затем заставил себя замедлиться, вкладывая в каждый толчок намерение. Сама нарочитость, медлительность его движений, и то количество света, что он вливал в меня, пока трахал, вдавливая в матрас — все это погрузило меня в какой-то мысленный туман.

Это также сильнее разозлило меня.

Он нарочно не делал того, о чем я просила. Он нарочно играл с моим светом, с моим телом, пытаясь заставить меня утратить контроль.

Я старалась не шуметь, пока он продолжал. Однако теперь он прислушивался ко мне, отвечая на побуждения моего света, начиная двигаться жёстче, затем быстрее и жёстче, затем жёстче и быстрее.

Я чувствовала, как он хочет поговорить со мной.

Я чувствовала его раздражение, ту мешанину эмоций, которые на самом деле не рассеялись у нас обоих. Я чувствовала и его злость тоже. Это выходило все сильнее и сильнее по мере того, как он расслаблялся со мной, позволял своему свету открыться, показывал свои истинные чувства. Я знала, что большая часть этой злости являлась страхом. Я чувствовала, как даже сейчас его раздражение переплетается со страхом, но кажется, он все ещё не знал, как это выразить.

По правде говоря, ощущение всего этого почти приносило облегчение.

Может, облегчение было вызвано тем, что все это ощущалось более честным.

Вначале он говорил со мной.

Он говорил со мной после первого раза, когда мы занялись сексом. Он сказал мне, что злится. Он сказал, что злится на меня, потому что я уехала и не поговорила с ним, даже не попыталась разрешить ситуацию. Он сказал, что я причинила ему боль, морочила ему голову, что нам понадобится трахаться минимум несколько дней подряд… может, недель… может, месяцев… чтобы он вновь почувствовал себя хоть отдалённо в безопасности со мной, чтобы преодолеть эти семь или восемь недель разлуки.

Я все ещё чувствовала это в нем.

Я чувствовала там насторожённость, нежелание сказать что-то неправильно, отпугнуть меня. Я чувствовала за этим злость, а за злостью — страх.

После первого раза он тоже говорил со мной.

Не так много во время нашего первого или второго занятия сексом, но после.

Он говорил со мной во время последующих раз, и после этих раз, и во время следующих раз. Когда он признался, что он злится, что он сбит с толку, что он не доверяет мне, многие его слова звучали спутанными… не совсем бредовыми, но и не совсем ясными и связными.

Многие его слова казались импульсивными.

Во многом похожими на признания или, может, просто попытки поделиться со мной, установить связь, проложить мост от того времени, когда я видела его в последний раз. Я чувствовала в этом утрату контроля, тягу его aleimi и моего, импульсивное желание втянуть меня обратно в его свет.

Он стиснул руку в моих волосах, и я ощутила очередную волну этих противоречивых эмоций.

Страх, злость на меня.

Я осознала, что во многом я чувствовала его злость на себя.

Я также ощущала собственничество, прилив ревности, которого я не чувствовала накануне.

Его разум отправился куда-то далеко, буквально от небольшого количества секса.

Я чувствовала его желание спросить меня, чем я занималась эти восемь недель, пыталась ли я отомстить ему за то, что он делал с этими проклятыми вампирами. Я чувствовала его желание попросить меня никогда больше так с ним не поступать, никогда не оставлять его вот так.

Я чувствовала его желание обвиться вокруг меня всем телом, приковать меня наручниками к кровати, заставить меня пообещать ему, что я никогда бл*дь больше так не сделаю теперь, когда он дал мне эти обещания.

Он очень хотел спросить меня, что я делала все это время, с кем я была. Он хотел знать, вернусь ли я с ним в Сан-Франциско, буду ли я снова жить с ним, и когда он наконец-то бл*дь сможет сказать людям, что я — его жена.

Он хотел попросить меня вновь довериться ему.

Я чувствовала его недоверие ко мне — из-за того, что ушла, из-за того, что отказалась с ним говорить.

Я чувствовала, как он думает о своём прошлом, о том другом мире.

Я чувствовала, как он думает о Кореке.

Я чувствовала, как он думает об его семье.

Я чувствовала, как он думает, во что все это его превратило. Я чувствовала, как он задаётся вопросом, способен ли он вообще быть с кем-то. Или же он безнадёжно испоганен этим выживанием, и этот импульс настолько вгрызся в него, что стал всей его сущностью.

Я открылась ещё сильнее, в этот раз инстинктивно, и он покрылся потом.

Ещё какое-то время мы трахались, затем он застонал в голос, теряя контроль. Он был громче меня, и я чувствовала, что он осознает это, хоть и отпускает сдержанность. Я почувствовала, как он решает, что это неважно. Он издал очередной надрывный звук, когда я выгнулась под ним, затем он стиснул мою талию так крепко, что причинил боль, затем изменил угол проникновения, чтобы войти ещё глубже.

На долгое мгновение мы оба просто застряли в этом состоянии, затерявшись в движении и свете друг друга. Я чувствовала, как он срывается. Я чувствовала, как контроль опять ускользает от него.

Я чувствовала, как он отпускает себя. Я ощутила его решение отпустить себя.

Он позволил себе отправиться туда…

Раздался резкий стук в дверь.

Блэк издал болезненный звук.

Он не остановился.

Я не уверена, что в тот момент он мог остановиться.

— Отъе*ись, — заявил он. Его голос звучал низко, грубо, и так громко, что я подпрыгнула. — Если только дом не горит… отъе*ись. Мы скоро выйдем.

Последовало молчание.

Затем я услышала, как кто-то уходит, и ковёр приглушает его шаги.

Мне пришлось усилием воли подавить смех, но Блэк крепче схватил меня за волосы, держа другой рукой моё плечо. Когда я застонала, сильнее раскрывая для него свой свет, он издал тяжёлый крик, жёстче трахая меня. На долгое мгновение я снова потерялась, забывшись в том, что, черт подери, происходило вокруг нас двоих.

Я почувствовала, как он по-настоящему теряет контроль, утопая в моем свете.

Секунды спустя он кончил.

Он использовал свой свет и член, чтобы довести меня до оргазма, пока он сам все ещё кончал, и в этот раз я закричала по-настоящему.

Я больше не думала о Мэнни до тех пор, пока не пришла в себя.

Я потерялась в этом смутном состоянии, потерялась в золотом и белом свете Барьерного шторма. Я потерялась в Блэке, в таком большом количестве Блэка и его присутствия, в этой его тянущей, импульсивной нужде, в том, как мой свет реагировал на эту нужду, в своих эмоциональных реакциях… я вообще не могла думать те несколько минут, что понадобились мне, чтобы прийти в себя.

Потом он лежал рядом со мной, обхватывая меня руками сзади и крепко прижимая к себе, к своей груди и животу, все ещё тяжело дыша.

— Я снова хочу трахаться, — пробормотал он, крепче обнимая меня.

Боль скользнула по нему и по мне при этих словах.

Острая боль ударила меня в грудь и потянула за мой свет, отчего перед глазами все померкло. Блэк прижался ко мне всем телом, сбивая моё дыхание, когда он ещё крепче сжал свои объятия.

— Но нам нужно выйти туда, — ворчливо сказал он. — Что-то происходит.

Используя его свет и экстрасенсорное зрение, смешавшиеся с моими, я чувствовала то, что чувствовал он.

Ощущая, как мою грудь сдавливает чувством, в котором я через несколько секунд идентифицировала разочарование, я кивнула, откидывая голову назад и прижимаясь к нему затылком.

Я испустила вздох, стараясь привести мысли в порядок.

Я не осознавала, что прикрыла глаза, пока он не заговорил снова, и я не подняла веки.

— Ты хочешь принять душ? — пробормотал он.

Я посмотрела вверх и назад, обнаружив, что он наблюдает за мной, изучая моё лицо.

— Ты мало спала, — сказал он. — Я так понимаю, ты всю ночь ехала, — его губы изогнулись, почти нахмурившись. — …Вопреки знанию, что в этом городе охотится целый бл*дский ковен вампиров.

Развернувшись в его объятиях, я принялась ласкать его подбородок пальцами, прижимаясь к Блэку.

Его глаза закрылись, но по тому, как его свет искрил от моего прикосновения, я не могла сказать, взвинтило ли это его сильнее или наоборот успокоило.

— Я была осторожна, — заверила я его. — Я была очень осторожна.

Он слегка фыркнул.

Боль выплеснулась из его света, когда я снова вжалась в него.

— Нам нужно вставать, — напомнила я ему. — Хочешь первым пойти в душ? Так ты сможешь найти мне полотенце. И сказать Мэнни, что мы скоро встанем.

— Я думал, мы могли бы вместе принять душ, — сказал он.

Подняв взгляд, я посмотрела ему в глаза. Та сильная тяга все ещё исходила из его света.

Все ещё глядя на него, я невольно расплылась в улыбке.

— Ты думаешь, это хорошая идея? — спросила я. — Насколько прочный у Мэнни душ? — подумав над своими словами, я фыркнула. — И насколько тонкие стены?

— Я буду хорошим.

В ответ на это я открыто фыркнула, но Блэк обвил меня руками.

— Я буду хорошим, — настаивал он. — И ты тоже.

— Вот уж едва ли, Квентин, — сказала я, все ещё забавляясь по какой-то причине.

Очередной прилив боли выплеснулся из его света. Осознав, на что он отреагировал в этот раз, я попыталась вспомнить, называла ли я его ночью по имени. Я решила, что не называла. Он обвил меня руками, вновь подтянув меня ближе, в этот раз лицом к нему.

— Ты счастлива, — пробормотал Блэк, целуя меня в висок, затем в щеку. — Gaos, Мири. Ты ощущаешься счастливой. Ты счастлива прямо сейчас?

От его вопроса мои щеки и шею залило жаром.

Однако я задумалась над этим.

Я даже попыталась ответить.

Прочувствовав свой свет, я нахмурилась при этой мысли, подложив руку под голову и глядя в потолок. Ещё через несколько секунд я один раз кивнула.

— Да, — ответила я.

— Да, ты счастлива?

Я повернула голову, посмотрев на него.

Я невольно улыбнулась при виде недоверчивого выражения его лица.

— Да, — сказала я.

Боль выплеснулась из него очередным мягким облаком.

Его пальцы запутались в моих волосах, притягивая мои губы к его рту. Он целовал меня несколько долгих секунд, тянул за мой свет, уговаривая его раскрыться. Ещё через несколько секунд, за которые он потерялся в этом ощущении, Блэк отстранился. Из его пальцев сочилось нежелание.

— Бл*дь, — проворчал он, прислоняясь своим лбом к моему. — Нам нужно выходить туда. Мэнни места себе не находит.

— Места себе не находит?

— Да, — Блэк нахмурился, его радужки расфокусировались, и он посмотрел в сторону. — Что-то по поводу полковника. Должно быть, полковник звонил, — он посмотрел обратно на меня, его глаза сосредоточились с облегчением. — Может, они все-таки приедут сюда. Теперь, когда мы сузили район нахождения лагеря Волка, может, он хочет выдвинуться против них.

Я нахмурилась.

— Я думала, ты сказал, что Красный и его люди ничего там не нашли?

Блэк медленно кивнул, но его глаза говорили, что он опять где-то не здесь.

— Я знаю, что я почувствовал, — только и сказал он.

Он все ещё смотрел в сторону, золотые радужки расфокусировались, очерченные губы поджались, когда я пихнула его в грудь.

— Иди в душ, — пробурчала я. — Найди мне полотенце, если получится.

Он выдохнул, взглянув на меня.

— Пойдём со мной.

— Голышом?

— Ты можешь надеть мою футболку. Это только до ванной.

Я ощутила от него очередной импульс боли, и до меня дошло, что он не собирался уходить, если я не пойду с ним.

Или так, или потребуется куда больше времени, чтобы вытолкать его за дверь.

Отцепившись от него на кровати, я поднялась на ноги — слишком быстро, как оказалось. Я вскинула руки, чтобы удержать равновесие, когда меня накрыл сильный приступ головокружения, от которого я едва не упала. Я прикусила губу и замерла совершенно неподвижно, выжидая, пока это пройдёт.

Когда зрение вернулось ко мне, Блэк осторожно наблюдал за мной.

— С тобой все хорошо? — спросил он.

Медленно опустив руки, я кивнула.

— Ты сказал, что у тебя есть футболка, которую мне можно надеть? Где?

Он тоже поднялся, более осторожно, чем я.

Приняв вертикальное положение, он осмотрелся по сторонам, пока не нашёл свою длинную футболку и полотенце, которым он пользовался.

Протянув мне футболку, он подождал, пока я её надену, затем обернул полотенце вокруг своей талии и подоткнул его, чтоб держалось. Все ещё наблюдая за мной, он направился к двери. Он отвёл от меня взгляд ровно настолько, чтобы приоткрыть щёлочку и посмотреть в коридор.

Секунду спустя Блэк полностью распахнул дверь, несколькими пальцами показывая мне присоединиться к нему. Как только я подошла, он обнял меня рукой за плечи и показал дальше по коридору, в сторону главной спальни.

— Ванная в той стороне, — пробормотал он, целуя меня в щеку и кивая на открытую дверь. — Там только одна. Я приду через минуту. С полотенцем.

Я проследила за его глазами, осознав, что пропустила узкую дверь прямо справа от главной спальни, когда я накануне искала Блэка.

Повернув голову, я поцеловала его в подбородок, и его свет смягчился. Блэк схватил меня за задницу, целуя в шею и легонько прикусывая перед тем, как отпустить. Затем он ушёл в противоположном направлении, в гостиную, одетый в одно лишь полотенце.

Я невольно проводила его взглядом.

Когда он исчез за более ярко освещённым дверным проёмом, я вздохнула, затем вернулась в спальню, чтобы собрать свою одежду, которая каким-то образом оказалась раскиданной по четырём сторонам комнаты.

Секунды спустя я шлёпала по коридору к одной-единственной ванной, одетая в футболку Блэка и прижимающая ком своей одежды к груди.

Каникулы в очередной раз закончились.

***

Мы делили один стул за завтраком.

В этом не было необходимости, но мне было настолько все равно, что я не могла заставить себя что-нибудь предпринять по этому поводу или принять предложение Мэнни, взять складной стул из его кладовки.

Казалось, он в достаточной мере понимал происходящее, чтобы не давить.

Он также принёс нам много еды.

Huevos rancheros с зелёным чили и свиной колбасой, жареные яйца и черные бобы, овощи на пару, домашний хлеб. На самом деле, все на моей тарелке по вкусу напоминало домашнюю еду, даже острые бобы, сальса и тортильи.

И все было невероятно вкусным.

Большую часть завтрака Блэк просидел, уложив подбородок на моё плечо и разговаривая с Мэнни.

Казалось, он не вспоминал про еду, если только я не кормила его, так что в итоге мне пришлось кормить его даже больше, чем есть самой. Однако я заметила, что он крайне остро осознает, как я ем — до такой степени остро, что сложно было сосредоточиться на еде, а не на нем.

— И они не сказали, когда они приедут? — переспросил Блэк, хмурясь. — Или кого они привезут?

Мэнни вскинул руки, явно не желая наблюдать, как я скармливаю Блэку немного колбасы и яиц, смешанных с бобами. Он энергично жевал, и я ощутила в его свете проблеск голода. Это говорило мне о том, что еда — не та проблема, из-за которой он забывает есть.

— Ты же говорил с ним, разве нет? — фыркнул пожилой мужчина. — Разве он тебе ничего не сказал? Или тебе нужно услышать все от меня во второй раз, чтобы поверить в это?

Блэк нахмурился и подпихнул меня, показывая, что он хочет ещё еды.

Я послушно набрала полную вилку тортильи, яиц и сыра, и он принялся жевать, крепче обвив рукой мою талию.

— Ты действительно ему доверяешь? — спросил Мэнни, хмурясь. — Мы говорим о Счастливчике Люцифере. Этот парень — бл*дский мясник. И фанатик. А ещё он чёртов наёмник.

— Я тоже наёмник, — будничным тоном сказал Блэк.

— Ты не потрошишь детей от паха до горла, — прямо заявил Мэнни. — И не продаёшь их вместе с матерями за самую высокую цену во имя победы в войне.

Я вздрогнула, поднимая взгляд от тарелки, и увидела, что Мэнни это заметил.

Прежде чем он успел спросить, я проглотила свою порцию яиц и сыра, набрала на вилку еду для Блэка и взглянула на Мэнни, пока кормила его.

— Он мой дядя, — сказала я. — Мой кровный дядя.

В ответ на изумлённый взгляд Мэнни, я мрачно улыбнулась.

— Ему можно доверять в некоторой мере, — добавила я. — С нами, имею в виду. Но только поэтому. И действительно только в отношении нас. И действительно только пока что.

Взглянув на Блэка, я скормила ему очередную порцию яиц, сыра и бобов. Повернувшись обратно к Мэнни, я добавила:

— Лично я считаю, что Блэк слишком ему доверяет.

Я проигнорировала протестующий звук из набитого рта Блэка, все ещё глядя на Мэнни.

— …Видящие довольно серьёзно относятся к семье, — объяснила я. — Блэк говорит, что на Старой Земле семья имела для видящих большое значение. Существовали строгие протоколы по поводу отношений между членами семьи, строгая иерархия, правила поведения. Думаю, Блэк предполагает, что Чарльз придерживается старых традиций.

Я пожала плечами, покосившись на Блэка, чьи золотые глаза не отрывались от моего лица, даже не скрывая пытливости. Все ещё жуя еду, он не перебивал, так что я посмотрела обратно на Мэнни.

— Может, я просто не понимаю, потому что меня не воспитывали в этой культуре, — призналась я. — А может, я просто в целом менее доверчива… или более скептична из-за своего прошлого с Чарльзом… но я не считаю этот семейный кодекс таким несокрушимым, каким его, кажется, видит Блэк.

Проглотив еду, Блэк промолчал.

Темные глаза Мэнни изучали меня. Я не простирала нарочно свой свет или своё сознание, но невольно чувствовала, что с моей точкой зрения относительно Чарльза он согласен больше, чем с Блэковской.

Мы открыто говорили с Мэнни, когда он подал нам обед.

Это произошло примерно в то время, когда Блэк договорил с полковником по телефону.

Блэк уже сообщил мне, что он рассказал Мэнни все.

Пока мы вместе были в душе, он сказал, что даже дал ему наскоро придуманное, но в основном правдивое объяснение, почему мы можем странно себя вести. Все остальное он ему уже рассказал — они часами говорили о Старой Земле, и Блэк ответил на каждый вопрос, который задал Мэнни, опять-таки по большей части правдиво.

Учитывая это, я поймала себя на мысли, что Мэнни может знать о Старой Земле больше моего.

По крайней мере, он наверняка знал другие вещи.

Теперь друг Блэка переводил взгляд между нами и хмурился.

— Вся эта история дурно пахнет, Блэк, — сказал он наконец. — Начиная с того факта, что твоя жена по чистой случайности оказалась племянницей Счастливчика Люцифера.

Блэк один раз кивнул.

— Я понимаю, почему ты так говоришь. Связь со Счастливчиком более-менее послужила поводом к нашему знакомству, но тот факт, что я жил в Сан-Франциско, где жила племянница Счастливчика… и что мы случайно оказались связаны именно таким образом… это странно. Это ещё не вся история, но да, это странно.

Мэнни фыркнул.

— Разве так не всегда. Это ещё не вся история.

Переводя взгляд между нами, он откинулся назад на стуле. Он смотрел, как я скармливаю Блэку очередную порцию завтрака, затем спросил:

— Так какова цель Чарльза во всем этом? Каков его интерес к той двери в пустыне? Тот же, что и у твоего мужа?

Говоря последние слова, он показал подбородком на Блэка.

Я осознала, что он обращается ко мне.

— Я не знаю, — я взглянула на Блэка, хмурясь. — Чарльз довольно религиозен, но он не делится этим со мной и никогда не делился. Все, что мне известно о нем в этом отношении, я знаю от Блэка. Вместе с тем, он не приехал бы сюда лично безо всяких причин. Этой причиной могу быть я… или Блэк… но я подозреваю, что это лишь часть.

Я продолжала смотреть на Блэка, хоть и говорила с Мэнни.

Мне вновь пришло на ум задаться вопросом, сколько Блэк знал об этом — о религии Чарльза и истинном значении той подобной культу группировки, которой мой дядя управлял в Европе. Блэк провёл месяцы с Чарльзом и его людьми в Париже. Он посещал их церемонии и ритуалы. Он слушал их разговоры и проповеди. Он посещал их церкви.

Я почти ничего об этом не знала.

Блэк нахмурился, взглянув на меня перед тем, как наградить Мэнни долгим взглядом.

По выражению его лица я понимала, что он думает.

Сидя на его коленях, я ощущала часть этих мыслей.

Он думал о том, что Мэнни сказал про Чарльза. Он думал о том, что я сказала про Чарльза и про то, что, по моему мнению, он слишком доверял Чарльзу. Он думал обо всем, что он видел в Париже.

Однако я не улавливала никаких деталей о том, чему именно были посвящены эти мысли, к каким выводам он пришёл или о чем именно беспокоился.

«Есть ли какая-то причина, по которой он не хочет закрывать эту дверь, Блэк? — мягко послала я. — Какая-то религиозная причина, по которой он хочет сохранить её открытой?»

Вздрогнул, Блэк посмотрел на меня, и на его лице промелькнуло такое выражение, точно его застали врасплох. Это мгновенно исчезло, но я знала, что не вообразила себе это.

Он крепче стиснул руку, притягивая меня глубже в свой свет и к себе на колени.

«Можно мне ещё, док?»

Он показал подбородком на еду.

Посмотрев на еду, затем на него, я недоверчиво фыркнула.

«Ты отвлекаешь меня от вопроса, который я только что задала? Серьёзно?»

«Лишь частично, — он взглянул на меня, затем на Мэнни на противоположной стороне стола. — Это сложно. Но краткий ответ — да. Причина есть. Не только религиозная, но и это тоже. Во-первых, Чарльз может надеяться привести через дверь больше видящих, чтобы те помогли ему сражаться с вампирами».

Я нахмурилась, покосившись на Мэнни, затем снова на Блэка.

«Но через дверь приходят вампиры, — послала я. — Сейчас. Прямо сейчас. Разве это для Чарльза является не большей заботой, чем любые потенциальные видящие, которые могут прийти оттуда?»

Блэк пожал плечами.

«Люди бывают странными. Особенно когда дело касается религии».

Он встретился со мной взглядом, золотые глаза смотрели серьёзно.

«… Или это просто банальная тоска по дому, Мири. Или надежда. Мы не знаем, что Чарльз оставил на Старой Земле. Я также не уверен, позволял ли он себе по-настоящему задуматься о потенциальном количестве вовлечённых вампиров… или последствиях, к которым это может привести. Я планирую поговорить с ним обо всем этом при первой же возможности. Подозреваю, это немного изменит его взгляд на вещи, но с твоим дядей все может усложниться из-за других факторов».

«Ты имеешь в виду религию? — я нахмурилась. — Ты никогда не рассказывал по-настоящему, что это значит, Блэк».

Блэк бросил на меня мрачный, почти неохотный взгляд.

«Они упоминали двери в ритуалах, которые я посещал в Париже, — послал он после паузы. — Я частично помню это и со Старой Земли. Они много говорили о дверях в своих проповедях о «конце света». Я не хочу пугать Мэнни, говоря о таких вещах перед ним. Он уже боится Счастливчика, и честно говоря, он имеет на это весомые основания».

Он взглянул на Мэнни перед тем, как добавить.

«В любом случае, я пытаюсь постепенно вводить его во всю эту историю «Я принадлежу к другому виду, и моя жена тоже… о, и между прочим, дядя моей жены верит, что происходящее сейчас в пустыне может означать конец человеческой расы и, возможно, всей Земли».

Когда я с неверием уставилась на него, он лишь пожал плечами.

«Я же говорил тебе, док… все сложно. Я многое упрощаю. И я более знаком с человеческой формой этой религии, потому что одно время принадлежал человеку-Миферу».

Когда я вздрогнула, уставившись на него, он сгладил мою эмоциональную реакцию своим светом.

«Миферу?» — переспросила я.

«Условное обозначение, — пояснил он. — Так мы в основном называли их».

Вздохнув, он провёл рукой по своим черным волосам, добавив:

«На Старой Земле многие люди придерживались той же религии, что и Чарльз. Больше людей, чем видящих, на самом деле. Может, у них были другие представления о дверях, чем у твоего дяди, но они верили в тот же сценарий конца света. Однако я не эксперт, и мне не у кого спросить, кроме как у твоего дяди. Он не самый надёжный источник».

Вздохнув, Блэк добавил:

«В любом случае, возможно, мне придётся потрудиться, чтобы заставить твоего дядю объективно смотреть на эти двери. Может, он не хочет вмешиваться, думая, что они открылись по какой-то религиозной причине. Может, он приехал сюда, чтобы убить Волка и всех вампиров, которых он здесь держит… вместе со всеми вампирами, которые пройдут через ту дверь. Но он все равно может не захотеть закрывать эту дверь. Вместо этого он может захотеть охранять её. Не давать людям и вампирам ничего делать с ней, пока он не увидит, что через неё придёт».

Подумав над его словами, я медленно кивнула.

Я все ещё хмурилась, невидящим взглядом смотря в окно, когда Блэк прочистил горло.

Я посмотрела обратно на него.

Он поддел меня подбородком, показывая на тарелки с едой передо мной. Мы уже съели одну тарелку полностью и четверть второй. Слегка вздохнув, я невольно усмехнулась, набирая еду на вилку и покорно скармливая ему.

— Избалованный, — ласково протянула я после того, как Блэк кивнул в знак благодарности.

— У меня руки заняты, — объяснил он.

Я снова подавила невольный смешок. Обе его руки обвились вокруг меня.

— Не рассчитывай, что это будет повторяться на регулярной основе, — сказала я, быстренько сама перехватив кусочек перед тем, как набрать ему полную вилку. — У меня все же есть немного гордости.

Заметив в его глазах проблеск чего-то серьёзного, я поколебалась. Все ещё настороженно наблюдая за ним, я предложила ему ещё кусочек.

«У тебя предостаточно гордости, док, — сказал он. — Больше, чем у меня».

В ответ на это я фыркнула, не совсем соглашаясь, но он крепче обнял меня.

«Я не забуду это, док. Никогда больше. Вдобавок к тому другому».

Я прикусила губу.

Когда его слова отложились в сознании, в груди вновь поднялась та резкая боль.

«Другому? — впервые в моих мыслях зазвучала резкость. — Ты имеешь в виду, что ты не будешь заниматься сексом с другими людьми?»

Боль в моей груди усилилась от моих собственных слов.

Подумав о предыдущей ночи, о том, каким он был со мной, я снова представила его с теми вампирами, и едва могла дышать.

Если честно, то тот факт, что мы переспали, ничуть это не сгладил. Все стало только хуже. Это напомнило мне обо всех людях, которые были до меня — а я испытывала с этим проблемы ещё до того, как он стал знаменитостью, и женщины стали показывать ему свою голую грудь прямо на улице и швырять ему свои номера телефонов прямо у меня на глазах.

Я все ещё неподвижно сидела там, когда осознала, что его разум сделался совершенно притихшим.

Я чувствовала, как он хочет со мной поспорить.

Я чувствовала, что часть его все ещё не считала изменой то, что он делал с вампирами. Я чувствовала, что какая-то часть его отказывается называть это даже сексом.

В конце концов, он лишь выдохнул перед тем, как его мысли зазвучали чуточку жёстче.

«У меня тоже есть условие, Мири», — послал он.

Я повернулась, хмуро уставившись на него.

«У тебя есть условие? Серьёзно? После того, что я только что сказала?»

«Да, — послал Блэк, наградив меня мрачным взглядом. — Теперь, когда мы пришли к согласию по поводу этого, когда я согласился на все, о чем ты просила, я не хочу вновь слышать об этом. Не таким образом».

Вздрогнув от злости, которую я ощутила в этих словах, я прикусила губу.

«Ты не хочешь вновь слышать об этом? — послала я. — Серьёзно? Как удобно».

«Тебе нужно услышать меня, Мири, — послал Блэк, награждая меня резким взглядом. — Тебе нужно услышать мои истинные слова. Я не хочу слышать об этом вот так. В виде пассивно-агрессивной реплики. В виде язвительного укора в мой адрес, который только заставит нас поссориться. Я не хочу, чтобы мы вот так разговаривали об этом».

Сидя там, я заставила себя сделать так, как он говорил.

Я заставила себя услышать его слова, не отвечать сразу же.

Я подумала о каждом слове, которое он сказал.

Через несколько вдохов я осознала, что согласна с ним.

— Да, — сказала я вслух. Подняв на него взгляд, я посмотрела ему в глаза, кивая. «Да. Ладно. Пока это работает в обе стороны, я согласна. Как только мы пришли к согласию относительно какой-то детали в поведении одного из нас, мы закрываем тему, если только это согласие не будет нарушено».

Я увидела проблеск эмоций, коснувшийся его глаз.

В этот раз это походило на благодарность.

Затем его глаза сделались задумчивыми прямо перед тем, как Блэк один раз кивнул, все ещё удерживая мой взгляд.

«Вообще-то это даже больше, чем то, о чем я просил, но меня это тоже устраивает. И это непременно работает в обе стороны. Всегда. Как и то, на что я согласился для тебя. Я имею в виду не столько вампиров, сколько секс… неподобающее поведение, что угодно… с кем угодно, в том числе в связи с любой военной операцией, с любой расой. Всегда».

Я закатила глаза, но Блэк подтолкнул меня, чуть резче, пока я не ответила.

«Конечно. Непременно, в обе стороны».

Все ещё думая, он добавил:

«Вообще-то я предпочёл бы, чтобы мы обсудили кое-что из этого. Когда ты будешь готова. Что я сделал, почему я это сделал. Я хочу, чтобы мы полностью понимали друг друга в этом».

В этот раз я кивнула с большей охотой.

«Согласна».

Его свет расслабился ещё сильнее.

Обхватив меня руками, Блэк ласково прижал меня к своей груди.

«Я люблю тебя, — мягко послал он. — Мири, я знаю, ты все ещё злишься. Я это знаю. Но я сделаю все, что придётся. Я по-прежнему готов записаться к любому специалисту, если ты хочешь, чтобы я это сделал. В Сан-Франциско. Где угодно».

Я открыла свой свет, прижавшись к нему.

Его свет вспыхнул, окутывая меня со всех сторон, когда я смягчилась.

Я все ещё чувствовала его беспокойство из-за меня — беспокойство, что он сказал недостаточно, а может, сказал слишком много. Там жило недоверие, но в то же время интенсивная сосредоточенность, точно он пытался прочесть меня, не используя свой свет. Я ощутила там затаившийся проблеск ревности, а также раздражения, что я все ещё ничего ему не сказала о том, что я делала во время своего отсутствия.

«Я не хочу поощрять твои бредни, — фыркнула я, все ещё не поднимая голову с его груди. — Это бред, ты же знаешь. Ты. Ревнуешь».

«Не особенно», — послал он.

Я повернула голову, поднимая на него взгляд и поджимая губы.

Блэк не посмотрел на меня в ответ.

Затем я ощутила, как из его света выходит всплеск печали, и моё раздражение угасло. На мгновение меня вновь ошеломило то, как много света заполняло пространство вокруг нас.

Само количество цветов шокировало меня.

Некоторые из этих цветов я ассоциировала с Блэком, особенно богатые лазурные оттенки синего, темно-пурпурного и красного, даже нити темно-золотого, которые шепотками промелькивали в его ауре.

Другие цвета происходили от Барьерного шторма, заполонившего небеса вокруг Шипрока: ярко-оранжевые, белые, золотые и красные, а также бледный небесно-голубой цвет, который, казалось, хотел утянуть меня ещё выше в эти поразительные и наполненные светом облака.

Я больше не могла точно различить, что происходит со мной и Блэком, а что происходит в пустыне с дверью Блэка. Я не могла понять, что было Барьерным штормом, а что происходило с нами.

«Я тоже не могу, док», — послал он.

Его свет был невероятно мягким.

Настолько мягким, что внезапно я осознала, что едва сдерживаю слезы, хоть и не могла объяснить это ему или самой себе. Я все ещё улавливала в нем насторожённость, беспокойство из-за меня. Я чувствовала, что он все ещё волновался, что сделает или скажет что-нибудь, что меня разозлит. В то же время он с трудом контролировал свои эмоциональные реакции на меня и с трудом скрывал их.

Я скормила ему ещё больше huevos rancheros и наблюдала, как он жуёт, ощущая глубинную рябь удовольствия в его свете, когда он относительно расслабился.

Я также чувствовала, что он снова думает о сексе.

Только тогда я вспомнила о друге Блэка, Мэнни.

Однако когда я повернула голову, посмотрев на другую сторону стола, Мэнни там уже не было.

— Ага, — сказал Блэк и вздохнул, проглотив еду. — Он ушёл. Мы, наверное, чертовски его раздражали, — взглянув на меня, он нахмурился. — Наверное, нам нужно приложить больше усилий, чтобы держать себя в руках, док. Почему-то мне кажется, что твой дядя не будет таким всепрощающим и добродушным, как Мэнни, когда увидит нас в таком состоянии.

Нахмурившись в ответ, я кивнула.

Наверное, он прав.

Дядя Чарльз все ещё не совсем одобрял нас с Блэком, хоть и пытался изобразить обратное. На Гавайях он не сказал мне ни слова о Блэке.

И все же я чувствовала это время от времени — это можно было описать лишь как облегчение, что у нас с Блэком все-таки может не сложиться, и мы пробудем вместе не так долго, чтобы это представляло проблему. По крайней мере, с точки зрения моего дяди.

Я улавливала там и проблески самодовольства, точно он совсем не удивился, что именно Блэк все испортил, и именно я от него ушла.

Я все ещё смотрела в окно и думала об этом, пока Блэк массировал мою спину и ел huevos rancheros поверх моего плеча, когда я услышала звук.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы идентифицировать, что это такое.

Я все ещё плавала в таком количестве света Блэка, что поначалу задалась вопросом, реально ли это вообще. Я гадала, не жило ли это во вращающемся Барьерном шторме из золотых, красных и оранжевых облаков — как массивный дракон, хлопающий кожистыми крыльями.

Затем я осознала, что звук мне знаком.

Это был звук армейских вертолётов.