Чёрный меч

Глава двадцать девятая

Разумеется, они не успокоились. Разумеется, посчитали себя обязанными отомстить за смерть своего предводителя. Нагнали меня к утру, точнее, часов через восемь, но именно в этот момент взошло солнце. Ветер слегка ослабел, да к тому же дул строго в спину, а потому идти было легко. Лошадь не обратила внимания на то, что на ней сидит другой человек, зато была рада освободиться от седельных сум.

Пришлось останавливаться, поскольку мои таланты в отношении езды верхом ограничивались способностью ровно сидеть в седле и гнать лошадь шагом вперёд. Лошадь, кстати, оказалась умнее меня. Она обернулась и вопросительно посмотрела на меня, как бы вопрошая своим видом «может, побежим».

— Нет, бежать не будем, — уверенно заявил я. — Вставай, приехали.

Кобыла вздохнула, как мне показалось, с облегчением, встала на месте, позволив мне слезть, а сама неспешным шагом отошла в сторону. Умное животное, заранее поняла, что сейчас будет.

Спрятавшись за камнем, я приготовился к встрече. С одной стороны, я, вроде бы, сильнее. У меня есть огнестрел, да и патронов хватит на всю братию. Но тут стоит помнить, что они о моём оружии знают, и подставляться не будут. К тому же они люди опытные, драться умеют, а ночной конфуз — это, скорее, проявление эффекта неожиданности и наглости ночного гостя. А ещё у них есть луки. Лук — оружие спорное, но дальнобойность у него хорошая, а скорострельность выше, чем у болтовой винтовки. А ещё их пятеро, ну, пусть, четыре с половиной, поскольку один из них однорукий. Вон он, скачет, а рука на косынке висит.

Я приготовил ружьё и арбалет. Лучше, конечно, самозарядное использовать, но вот получится ли стрелять этими допотопными гильзами, я не знаю. Рисковать не стоит. К тому же у древнего ствола дальнобойность должна быть выше. Ещё арбалет. Выстрелить из него смогу только один раз, вряд ли успею взвести снова. А ещё один патрон в барабане револьвера. С учётом того, что врагов всего пять, очень даже серьёзная заявка.

Они остановились на расстоянии пятидесяти метров. Потеряли меня из виду. Хорошо, сейчас встанут и начнут искать. А я — вот он. Почти не прячусь, просто лежу себе за камнем, высунув один глаз. Сука! Лошадь я перехвалил. Она вышла на открытое место и бодро потопала к своим. Тот, что с разбитой мордой, резко спрыгнул с седла и бросился возвращать украденное добро.

В доступе отказано, подумал я и направил арбалет. Ветер сильный, пришлось брать поправку, так, как говорил покойный Женя. Выстрелил с упреждением. Стрела ударила в грудь, брони на нём нет, но одежда плотная, наконечник вошёл неглубоко. Но даже так он временно выведен из строя. Теперь остальные.

Остальные, разумеется, переполошились и, попрыгав с седел, бросились врассыпную. Но не все. Двое, те, что с луками, немедленно натянули тетиву и стали обозревать окрестности. Ну, давайте, посмотрим, как у вас с меткостью.

Взяв ружьё, я резко высунулся из-за камня, две стрелы тут же полетели в мою сторону. Нырнул обратно, выждал четверть секунды, когда оба наконечника ударят в то место, где я был, а потом снова встал и дважды выстрелил в ответ. Скорострельность у лука приличная, а вот скорость полёта стрелы не идёт ни в какое сравнение с пулей. А я стрелял дробью, крупной дробью, которая на таком расстоянии поражает приличную площадь. А брони, опять же, нет. Оба с визгом повалились на землю, одному ещё и лук разбил.

Теперь уже прятаться смысла не было. Счёт три — ноль в мою пользу. Если остальных получится угомонить так же быстро, то не буду добивать подранков. Заменил патроны в ружье, а потом встал.

Двое, что оставались на ногах, выглянули из-за камней.

— Хотите продолжать бой? — с насмешкой спросил я. — Что же, вперёд. Вас было пятеро, а я один. Теперь вас двое.

Вообще-то, трое оставшихся были живы, хотя и серьёзно ранены. Но в бою участвовать не смогут, поэтому моя оценка численности была верной. А выводы пусть делают сами. Если захотят жить…

— Не стреляй, — сказал один. — Мы выходим.

Он вышел из-за камня и сделал два шага ко мне. В глазах была покорность, в которую я даже поверил. В голове не сразу сложилась картинка, он вышел вперёд и закрыл своего напарника. А тот факт, что у них нет огнестрела, не говорит о том, что они не опасны на расстоянии.

Передний внезапно повернулся боком, открывая обзор заднему, тот взмахнул рукой. Нож со свистом пролетел по воздуху и ударил меня в грудь. Кольчугу не пробил, но удар вышиб из меня дух, подарив секунду второму.

Я выстрелил, пуля ударила переднего в грудь, вынося внутренности пополам с костями, но второй нож был уже брошен, и брошен метко. Он учёл промашку с броней. Острие ударило меня в скулу, но не отскочило, разрезав кожу и мясо, а воткнулось в кость, глубоко, настолько, что я замер на месте. Боли не было, спасал шок. У меня в черепе торчит железка. А тварь, что её метнула, мертва, зато его напарник уже вылезает из-за камней, вытягивая из ножен саблю. Видать, решил, что я уже мёртв.

Но я был не только жив, но и кое-что соображал. Да и руки кое-как слушались. Когда он подобрался метра на три, я смог довернуть запястье, направил ему стволы в живот и нажал на спуск. Как в замедленной съёмке я увидел срабатывающий курок, сноп пламени из ствола и округлившиеся глаза противника. Ружьё упало на землю. Заряд крупной дроби вошёл ему в живот, перемешивая кишки с одеждой. Не жилец теперь, но мучиться будет долго.

И тут скорость событий вернулась к обычной. Вернулись звуки, цвета, а заодно вернулась боль. Боль была такая, что я не знал, то ли мне проблеваться, то ли упасть в обморок, то ли наделать в штаны. Но нельзя, потому что не все враги мертвы. Кто-то сможет доползти и из последних сил перерезать мне горло. Я ведь жив, и даже на ногах, значит, могу управлять ситуацией.

Я потрогал рукоять ножа, что торчала у меня из головы. Голова отозвалась ещё большей болью, хотя, казалось бы, куда больше. Надо вынуть. А как? Если он вошёл в кость и сидит крепко. А ещё кровь, уже натекла небольшая лужа на земле. Если вытащу, польётся фонтаном. Плевать.

Я вцепился двумя руками в рукоятку, там, собственно, рукоятки и не было, просто плоская железка, нож специальный, метательный, баланс смещён на кончик. А теперь по этой железке скользили мои окровавленные руки. Хорошо, что на конце имелось отверстие, куда я вставил палец. Напрягшись, я смог вырвать из своего черепа острое железо. Следом хлынул фонтан крови, но стало немного легче.

Бешеным взглядом я осмотрелся вокруг. Ага, вот враги. Один точно мёртв, поскольку с такими ранами не живут. Второй постепенно издыхает, корчась на земле. Под ним лужа крови, внутренности нашпигованы свинцом. А остальные?

С остальными вышло не так гладко. Первого я подстрелил из арбалета. Он успел умереть, стрела вошла в грудь, видимо, от внутреннего кровотечения умер. Второй то ли мёртв, то ли без сознания, но тоже весь в крови. А вот третьему повезло, хоть и раненый, но дополз, подобрал лук своего товарища, а теперь пытается приладить стрелу. Получилось, я после ранения стал заторможенным, а он наоборот. Правда, стрелял снизу, стрела ударила меня в живот. Кольчуга в очередной раз спасла. Правда, от удара я сложился пополам, а потом просто сел на землю.

Решив, что пора этот балаган прекращать, я вынул из-за ремня револьвер и, почти не целясь, всадил пулю прямиком в лоб. С него слетела шапка, а из затылка выплеснулась кровь. Всё. Теперь надо сваливать, больше мне тут делать нечего.

Но свалить сразу не получилось, во-первых, надо было перевязаться, что не так просто сделать. Во-вторых, требовалось найти лошадь, которая, испугавшись выстрелов, отбежала метров на двести, теперь, когда я, наконец, смог остановить кровь, возникла новая проблема: нужно как-то залезть в седло. Сам я слишком слаб, болевой шок ещё не отпустил, а в голове стоит муть. А верная коняга не в восторге от такого седока, от которого за версту разит кровью. С трудом удержав животное за узду, я принялся поглаживать её по морде и говорить слова утешения, мол, успокойся, родная, всё кончилось, я тут, я живой, я тебе плохого не сделаю, только, пожалуйста, дай на тебя залезть. Попутно загрузил всё, что имелось в наличии, ружьё и арбалет.

Кобыла в итоге сжалилась и слегка присела. На удивление умное животное. Кое-как взгромоздившись в седло, я отдал команду двигаться. Попутно полез в свой рюкзак. Точно помню, что там, кроме запаса перевязочных средств, имелось и средство от боли, которое я спрятал от ныне покойного фармацевта. Вот оно, длинная бутылочка прямоугольной формы. Внутри коричневая жидкость. А сколько принимать? Ложку? Две? Столовую или чайную? Плюнув на последствия, просто глотнул из горлышка. Гадость несусветная, потом закрыл крышку и убрал лекарство обратно в мешок.

Минут через десять боль стала отпускать. Хорошо, но при этом в голове помутилось, а меня стало неслабо клонить в сон. Вынул из мешка небольшое зеркало, чтобы осмотреть себя. Вид, конечно, так себе. Весь в крови, на лице сложенный вчетверо бинт, поверх которого пластырь. Рану я промыл коньяком, уже почти не кровоточит, но повязка присохнет намертво, потом отдирать только с мясом. Но это будет потом, а пока мне на всё плевать.

Лошадь бодро шагала по дороге, дорога местами прерывалась, кое-где имелись огромные трещины, а местами явно кто-то своровал дорожное покрытие, видимо, в качестве дармового строительного материала. Но мой волосатый мотоцикл этих неприятностей не замечал. Я уже подумывал, не оставить ли конягу себе, очень удобно, сидишь, ноги целые, почти не устаёшь. Впрочем, есть и некоторые неудобства, такие, как мозоли на заднице (возможно, я просто неправильно сижу), кроме того, коня, в отличие от человека, нужно регулярно кормить, поить, чистить. А если, не дай бог, в дороге подкова слетит? Где подковывать? Там ведь целая технология, в полевых условиях точно такое не сделаю. Нет, лучше я продам её там, в оазисе, где часто останавливаются путешественники, и всегда нужен транспорт.

И остальное продам. Револьвер только оставлю, пусть и патронов нет. Ружья должны принести мне немало денег. А что потом? Ну, если это «потом» у меня будет, тогда и посмотрим.

Не знаю, сколько я так проехал, пару раз всё же ненадолго задремал, но лошадь продолжала упрямо шагать по дороге. Солнце светило то с одной стороны, то с другой, иногда скрывалось за тучами, я ждал дождя, но на землю так и не упало ни капли.

В очередной раз открыв глаза, я увидел придорожный камень. Точнее, это был не камень, а каменная колонна, но колонна эта, видимо, была природного происхождения, поскольку следов обработки я не заметил. А на этой колонне висели указатели, их было много, но это естественно, поскольку дорога тут разветвлялась аж на пять направлений. На указателях имелись надписи, вот только язык их оказался непонятен. Мне доводилось разговаривать с немцем, с американцем и ещё с некоторыми национальностями. Я их прекрасно понимал, для меня они все говорили по-русски. Но этот автопереводчик не подразумевал понимания письменной речи. И куда?

К счастью для меня, в оазисе Чёрное Солнце сидели далеко не дураки. Исходя из того, что караваны к ним заходили нечасто, в ту сторону ехали только всевозможные искатели приключений и лёгких денег. А все ли они знали язык и умели читать? Вот именно. Для неграмотных тут имелась подсказка: после одной непонятной фразы неизвестный художник выжег на доске калёным железом солнце, которое ни с чем не спутать. Видимо, ему показалось это недостаточным, поэтому угольно-чёрный рисунок он ещё и краской заштриховал, чтобы до всех дошло. Крайний правый путь. Туда и поеду. Надеюсь, недалеко.

В самом деле вышло недалеко. Часы показывали, что после указателя я проехал часа четыре с небольшим. Лошадь идёт чуть быстрее человека (пускать рысью я опасался, можно из седла вылететь), значит, проехал километров двадцать пять.

Оазис, с учётом местной специфики, выглядел, как небольшой каменный городок. В центре стояла настоящая пирамида, размер которой лишь немного уступал недвижимости товарища Хеопса. Стена вокруг высотой метра четыре, каменная, сложена из больших блоков, почти идеально отёсанных.

Дорога подходила к самым воротам, ворота были внушительные, из толстых брёвен, окованных стальными полосами. Вот, кстати, вопрос: если оазис — неприкосновенная территория, зачем тут оборонительные сооружения? Или кто-то всё же может вломиться внутрь и сделать много доброго?

У ворот меня встречали. Десятка полтора возбуждённых мужиков о чём-то спорили. Мужики, кстати, непростые. Парочку я сразу определил в маги. Мантии до пят (интересно, им бегать вообще не приходится?), какие-то серьёзные амулеты на шее, из золота с камнями, а размером с амбарный замок. Парочка с оружием, оружие, понятно, древнее, сабли и арбалеты, но, с учётом численного преимущества, мне хватит с лихвой. У меня целый арсенал, но полноценно пользоваться могу только арбалетом. К ружью один патрон, к револьверу — ни одного.

И это если не учитывать моё состояние. Слабость была такая, что я едва в седле сидел. Если на ноги поставить, могу и упасть. Когда я подобрался поближе, спор умолк, все повернулись ко мне. Я остановил коня, некоторое время смотрел на них, потом сказал:

— Здравствуйте.

Они ответили несколькими вялыми кивками, видимо, не поняли, кто я такой, и что с меня можно поиметь. Я напрягся и, едва на свалившись вниз головой, спустился на землю. Один тип, мелкий, голый до пояса и загорелый до состояния негра, подхватил поводья и куда-то повёл мой транспорт, я его действия проигнорировал.

— Здесь находится оазис Чёрное Солнце? — спросил я.

Вопрос был глупый, над воротами висела табличка с той же самой надписью, что и на указателе, а чуть выше имелась каменная плита, на которой то самое чёрное солнце было выложено из больших кусков стекла, чёрного стекла, которое я посчитал обсидианом, а по краю обложено золотом. Красиво.

— Проходи, путник, — ответил за всех маг, указывая мне на ворота. — Тебя ждут там.

Я не спросил, кто меня ждёт. Створка услужливо открылась, то ли маг телекинезом владеет, то ли кто-то открывал изнутри. Оказалось, что второе. За открывшейся дверью стоял высокий человек лет сорока, в плаще, одетый по-европейски, даже, я бы сказал, по моде двадцатого века, даже шляпа на голове. Я хотел ему что-то сказать, но тут получил мягкий удар по затылку, а через секунду уже наблюдал мир с земли. Прежде, чем сознание окончательно угасло, я почувствовал, как меня куда-то тащат. Пол внутри был так же вымощен камнем, как и дорога, относительно гладко, можно надеяться, что мне ничего не сломают.