Чёрные мундиры. Книга 1. Линии мира (СИ)

Глава VIII

В этом году Атач приблизится к планете Иргент трижды. Годом на планете считается один полный оборот вокруг светил. Месяцем считают период оборота Атача вокруг Иргента. За три года спутник проходит семь раз вокруг маленькой планеты, дважды в первый и третий, трижды во второй год этого цикла, причиняя очередные разрушения, вызывая тектонические сдвиги, извержения, цунами и прочие беды на необитаемых территориях.

Обитаемые земли же остаются нетронутыми потому, что надёжно защищены природой. Горный хребет на севере не даёт волнам подступить к селениям, так же их защищает от землетрясений мощный пласт тектонических плит, стоящий под ними. Часто после начала нового месяца, отсчитываемого с приходом Атача, наступает временное похолодание. Несколько дней мрака может окутывать часть обитаемых земель из-за масс пепла, выброшенного вверх извержениями мощных вулканов. Однако такое бывает не всегда и не затрагивает больших территорий — движение воздушных масс рассеивает пепел и его концентрация в воздухе остаётся невысокой.

Малоизученные, поросшие лесами, дикие земли были защищены с двух сторон горными массивами, поэтому на окраины диких земель стекались люди с океана и из некоторых горных селений. Одной из таких окраин была страна гор. Океан на время приближения Атача к Иргенту из тёплого друга превращался в безжалостного убийцу — цунами и ураганы многометровыми волнами проникали далеко вглубь пустошей и смывали всё на своём пути.

Дикие земли тоже оказались бы на грани затопления, если бы не огромный горный массив, практически необитаемый из-за постоянных обвалов, надёжным щитом вставший на пути убийственных волн. Именно этот горный массив стал одним из главных факторов того, что во время катастрофы цунами не накрыло ту территорию Иргента, которая ныне является обитаемой. Пустоши, что ближе к океану — следствие падения крупного метеорита в океан и гигантской волны, смывшей слой плодородных почв со всей этой территории. Так же эта местность тоже подверглась метеоритному удару. В итоге пыльные пустоши ныне — место формирования постоянных песчаных бурь.

Чтобы скрыться от этих бурь, люди с близлежащих земель поднимаются в горы на время прохода Атача рядом с планетой. А это четыре дня мрака и разрушений. И некоторое время после них планета восстанавливает равновесие. Кроме того, ещё дней десять до этих четырёх, а так же десять дней после, Атач серьёзно влияет на планету, вызывая огромные приливы и мелкие землетрясения.

Форсу впервые в жизни довелось кочевать подальше от разрушений. Его родное селение стоит на диких землях, где максимальный дискомфорт, который может принести с собой Атач — это сильные ветры, мрак и холод от пепла в небе. Однако дикие земли остаются незаселёнными из-за обилия лесов с деревьями такой толщины, что спилить их не представляется возможным, к тому же некоторые особо дикие места там кишат множеством опасных зверей. Редкие просветы посреди лесов, бывает, обрастают селениями, как тот холм, на котором вырос Форс. Впрочем, отдалённость и незаселённость этих земель, по мнению Форса, только к лучшему: многие выходцы с диких земель не любят большие скопления людей, Форс не стал исключением, и его идеальный мир — безлюдные заброшенные места, где можно сидеть в одиночестве, расслабившись, и отдыхать от окружающей суеты. В горах же всё будет наоборот: все селения будут переполнены и свободного места чтобы побыть наедине с собой не будет. Хотя с другой стороны, в горы стекаются разные интересные люди с разных мест, благодаря им там можно познакомиться с традициями разных народов.

По пути в горы Арангал и Подо рассказывали ученикам про все ближайшие достопримечательности. Про близлежащее плато, с идеально ровной, как стол, поверхностью и такими же ровными стенами, которые выпиливали когда-то машины огромными дисками-пилами. Про долины, выкопанные этими машинами. Про то, как случилось так, что Атач из безобидного спутника превратился в убийцу и разрушителя: метеоритный удар был столь мощным, что оказавшееся на пути камней небесное тело изменило траекторию своего движения вокруг планеты, и теперь вращается по вытянутой орбите, нижняя точка которой проходит столь близко к Иргенту, что гравитация спутника производит на планете тектонические сдвиги, подъём океанов с огромными приливными волнами, извержения вулканов и разрушения.

Впрочем, если бы спутник не принял этот удар на себя, возможно, что удар пришёлся бы на Иргент, и тогда шансов сохранить планету у старцев было бы значительно меньше. Поэтому Атач некоторые народы почитают как защитника, другие же как разрушителя.

Мифология разных земель, бывает, говорит о нём противоположные вещи. А есть народы, в мифологии которых Атач олицетворён двуликим: в одной руке он держит щит, символизирующий защиту от метеоритного удара, другой же рукой замахивается дубиной, что символизирует разрушения и горе.

Новый день после прихода Атача выдался жарким. Горячий ветер с пустошей принёс волны пыли и песка, обжигающие кожу. Ветер высушивал мелкие растения. Выйдя из дома, Форс наткнулся на порыв горячего ветра и обнаружил, что всё небо заволокло тёмными тучами из пыли и пепла. Где-то на пустошах тёплые воздушные массы, поднимающиеся вверх, смешивались с тоннами пыли, потревоженной проходом Атача, и поднявшуюся пыль понесли воздушные потоки прямо на страну гор. Впереди должны были грянуть пять, а то и все десять дней мрака и холода.

Форс отправился на край скалы, откуда открывался прекрасный вид на горную гряду. Очередная трагедия планетарного масштаба, кои на Иргенте случаются регулярно, предстала перед его взором в полой красе. Стоя на краю скалы перед обрывом, под которым на большом отдалении еле виднелось тёмное дно долины, Форс размышлял о том, как малы люди, и как беззащитны пред ликом стихии.

Посмотрев на небо, Форс в редких просветах между облаками наблюдал отблески поверхности Атача. Свет двух светил отражался от спутника Иргента и падал сверху на облака пыли, подсвечивая их странным бледным сиянием. Ещё никогда Форсу не удавалось столь близко наблюдать эту красоту. Помимо Форса на скале стояли ещё наблюдатели, пришедшие ранним утром полюбоваться на эту невероятную красоту, несущую с собой массу разрушений.

— Скоро здесь всё затянет тучами, и мы будем как в тумане. — услышал Форс голос за спиной. — Тогда все уйдут в свои палатки и хижины чтобы пересидеть эту пыльную бурю.

Обернувшись, Форс увидел за спиной человека среднего роста, с русыми волосами и светлыми, блестящими как огоньки, голубыми глазами. Тот улыбнулся Форсу и поспешил представиться:

— Элеоф. Пришёл вот, чтобы полюбоваться на всю эту красоту. Никогда не видел Атач так близко. — мужчина снова посмотрел на небо.

— А я Форс. Я тоже не видел. — сказал мальчик и тоже повернул голову вверх.

— А знаешь, что в получасе ходьбы отсюда есть вершина, — начал незнакомец, — и на эту вершину иногда приходят люди, чтобы увидеть Атач в полной красе. Там, на вершине, ты выше облаков, и можешь рассмотреть Атач полностью.

— Интересно! — Форс представил, как это классно, ведь он ни разу не был ещё так высоко в горах.

— Пойдём, я покажу тебе. — сказал незнакомец и направился по хоженой горной тропе слева от обрыва.

Форс последовал за ним. Мимо проходили люди, спешащие найти укрытие или место, где можно развернуть шатёр или палатку. Большинство из этих людей носили тканевые плащи с капюшонами — такая накидка позволяет защитить свою одежду от пыли и пепла, потому её повсеместно носят во время пыльных бурь. Однако Элеоф и Форс выделялись из толпы тем, что не имели такой накидки.

Выйдя по тропе к скалам, уходящим вверх, Элеоф сказал:

— Придётся карабкаться. Но недолго. Через получас будем наверху.

Преодолев довольно значительное расстояние вверх по скалам, Элеоф с Форсом оказались на почти ровной площадке, заваленной плоскими кусками скал. Ещё на подходе к ней тучи рассеялись и Форс увидел огромный спутник Иргента, занимающий едва ли не полнеба.

— Ещё никогда не видел его так близко. — сказал Элеоф, садясь на ками.

Однако этого ему показалось мало, и он решил лечь и растянуться на одной из отколотых скал, лежащих под наклоном. Лёжа на скале было очень удобно смотреть вверх.

— Да, похоже, именно про это место, про эту скалу мне рассказывал дед. — продолжил мужчина. — А я тут, получается, впервые. Не зря пришёл. Ради такой красоты стоит идти в горы.

Мальчик расположился неподалёку на той же скале и так же лежал, подложив руки под голову и смотря в небо.

— А ты разве мог бы и не приходить сюда? — спросил Форс.

— Я с диких земель, поэтому мне не обязательно было таскать своё бренное тело в горы. Поэтому я здесь ещё не был. — заключил новый знакомый, и Форс обрадовался, что встретил земляка.

— Я тоже с диких земель! Знаешь селение на холме возле чёрной рощи?

— Конечно знаю! Правда, меня там никто не знает... Моего деда знали, он там бывал.

— А ты откуда?

— Из восточного леса.

— Но ведь там никто не живёт! — удивился Форс.

— Ну как тебе сказать... — повернулся к нему Элеоф и в голосе его проскользнули нотки печали. — Теперь да. Теперь, получается, никто уже не живёт...

— А раньше жили? — Форс вопросительно посмотрел в лицо Элеофу.

— По крайней мере мы с дедом жили. О нас, правда, мало кто знал. — Элеоф пристально посмотрел в глаза Форсу и попросил его: — И если тебя кто-нибудь будет спрашивать обо мне, не рассказывай им ничего, ладно? Со мной не был, меня не видел, ни о чём со мной не говорил. Хорошо?

— А могут спросить о тебе? — удивился Форс.

— Тебя могут. — сказал собеседник и снова повернул голову в небо. — Ты тут один из немногих ещё свободных людей.

— В каком смысле, свободных? — не понял Форс.

— Не важно, мой друг. Когда-нибудь ты поймёшь, о чём я. Надеюсь, что поймёшь...

Форс повернул голову вверх и все его мысли занял образ близкого небесного тела, потому мальчик быстро забыл о недавнем разговоре. Великолепная картина, разворачивающаяся над головой, запала в память ярче всего, и теперь только она ассоциировалась с личностью Элеофа. Благодаря увиденному, Форс навсегда запомнил земляка-незнакомца.

Ещё долго двое на скале лежали и наблюдали за огромным небесным телом, приблизившемся к Иргенту настолько, что, казалось, можно было бы разглядеть дома и людей, если бы таковые жили на Атаче. Горная гряда на спутнике, испещрённая метеоритными кратерами, смотрелась посреди ясного неба как сияющее украшение, искрясь в свете уже ушедших за горизонт Эвы и Яро, местами отражая их лучи от белых скал. А если встать и посмотреть с горы, то можно увидеть, как сияние, идущее от спутника планеты стелется по тёмным пепельным облакам, плывущим внизу и уходящим во все стороны за горизонт. Редкие вершинки, торчащие посреди облачной мглы, переливаются в свете Атача разными цветами. Когда проходил очередной получас и цвет неба менялся, сияние Атача тоже становилось другим, подсвечивая изменившимся цветом всё вокруг. Потому туман и облака под вершиной то и дело плавно меняли свой цвет.

Атач приблизился к планете с тёмной её стороны, поэтому в первые сутки его приближения, его можно было наблюдать ночью. Во второй день он наблюдался уже утром и в первой половине дня. А вот третий день начался с затмения светил — Атач закрыл собой Эву и Яро, и на Иргент опустилась тьма. Только к вечеру с неба начали падать первые отблески света светил, и огромный светящийся полукруг Атача в полнеба отбрасывал их на планету.

После нескольких суток пребывания в стране гор, все гости, которых приняли с распростёртыми объятиями горцы, по правилам, обязаны вернуться на свои обжитые земли. По преданиям, старцы настаивали на этом. Они говорили, что если запустение приходит на обжитые земли, там начинают скапливаться энергии, благоприятные для туманных духов. Поэтому правило возвращаться в свои селения после ухода Атача остаётся незыблемым.

И уже на третий день после того, как спутник прекратил своё разрушительное действие на планету и облака пепла стали оседать на почву Иргента, с гор, как по команде, потянулись вереницы странников с рюкзаками пожитков, возвращающихся восстанавливать жизнь на обитаемых землях. Одеты они были тепло: холод был вечным спутником пыльных туч, закрывающих собою светила. Но уже через пару дней климат должен был прийти в норму, к этому времени большинство путников должны дойти до своих селений.

После года обучения в академии Форс успешно сдал все экзамены и был принят на продвинутый курс обучения. Он нисколько не сомневался, что у него всё получится, ибо знания, которые давались в академии, были близки и понятны ему, словно всё это он уже знал в прошлых жизнях. Теперь ему хотелось двигаться дальше, изучать основы энергетических структур вселенной, учиться видеть то, чего не видят другие. И потому он с удовольствием принял приглашение на годовой курс боевой магии, который вели уже магистр Войцх, глава академии Алапар и член совета тайных стражей Лекс. Тот самый Лекс, видения которого Форс наблюдал когда-то во время изгнания. И возможно, к счастью для Форса, пока никто об этом так и не узнал.

— Структура мира такова, что буквально всё, что мы видим: предметы, деревья, горы, планеты — всё это лишь энергии, которые мы структурируем в твёрдую материю силой своего сознания. — начал лекцию по устройству мироздания Лекс перед небольшим числом прошедших отбор учеников. — Магистр Подо рассказывал вам о мире, как о чём-то реальном, осязаемом. Но если вы хотите идти дальше и развиваться, то примите то, что я вам говорю. А я говорю вам, что мир есть всего лишь модель, твёрдые предметы на самом деле не являются таковыми. И вы все сами это увидите, научившись видеть линии мира.

— Но как же тогда мы ощущаем их плотность, если они не твёрдые? — спросил один из восьми сидящих в зале учеников.

— Наше тело, — объяснил Лекс, — такая же модель в восприятии, как и предметы. И этой модели заданы определённые параметры: плотность, способность чувствовать, осязать, слышать, ощущать и так далее. Её взаимодействие с окружающим миром построено на том, что ей, модели тела, прописаны примерно те же свойства, как и твёрдым предметам. Все параметры моделей прописаны в энергетических линиях мира.

— Но если тела нет, то что же тогда существует на самом деле? — перебил Лекса Форс, который, кажется, уже осознал модель мира, где всё окружающее лишь иллюзия, но его теперь беспокоил другой вопрос, который и был задан. — Что же тогда не иллюзорно?

— Замечательный вопрос задал этот парень! — заключил Лекс и спросил, обратившись к Форсу: — Как зовут тебя?

— Меня зовут Форс, я с диких земель.

— Ах, да, Форс... Припоминаю! Замечательно, Форс, что ты понимаешь о чём я. Многие сегодня настолько увязли в иллюзорном мире, что не могут допустить даже мысли о том, что их реальности не существует на самом деле. Ты же первым, заметь, первым произнёс это слово — «иллюзия»!

— Лекс потёр руки, предвкушая продуктивный диалог, и продолжил:

— Если мир вокруг — всего лишь модель, то единственное, что существует на самом деле — чистые энергии.

— А как это доказать? — раздался вопрос от другого ученика.

— Хороший вопрос. — Лекс посмотрел на ученика и улыбнулся. — Сейчас мы со всеми проведём практику, на которой ты сам всё увидишь.

Через некоторое время все ученики, пришедшие на курс, лежали на полу аудитории. Помимо Лекса в аудитории было ещё двое стражей. Они встали вокруг детей, направив друг на друга руки, словно замкнув невидимый энергетический треугольник. Лекс задал вопрос:

— Сколько лет самому старшему из учеников?

В ответ от одного из сидящих послышалось:

— Мне шестнадцать.

— Отлично. — Лекс начал объяснение практики. — Сейчас мы втроём откроем вашу память и вы вспомните всё, что было с вами раньше. Вспоминайте ощущения, эмоции и чувства того времени, о котором я буду говорить. Я начну отсчёт с шестнадцати лет. Те из вас, кто моложе, присоединятся на той цифре, которую я назову. Если вам тринадцать, начинайте практику с момента когда я скажу эту цифру.

Ученики лежали, максимально расслабившись, раскинув руки и ноги, распластав тело на полу. Трое стражей стояли и держали над ними энергетический купол. Лекс начал отсчёт:

— Тебе шестнадцать лет...

Над залом повисла звенящая тишина.

— Тебе пятнадцать — послышалось через некоторое время.

— Четырнадцать — произнёс учитель следующее число после долгой паузы.

На цифре «двенадцать» Форс, которому было двенадцать лет, начал словно погружаться куда-то. Его тело словно засасывало вихрем вниз, несмотря на чёткое ощущение пола под спиной.

— Одиннадцать.

Форс вспомнил себя, сидящим рядом с Синхой на холме. К горлу комом подкатила горечь расставания.

— Десять.

Перед глазами Форса замелькали картинки из «той» жизни в селении на холме. Родители, дом, Синха, лес... Всё это сопровождалось запахами и ощущениями из того времени.

Чем дальше уводил Лекс учеников во времени, тем больше возникало образов и чувств в теле Форса, всплывали даже давно забытые моменты. Видимо, сознание всё глубже погружалось в какие-то нерушимые пласты памяти, которые Форс до сих пор носит с собой, не задумываясь о них.

Время словно замедлялось ближе к точке отсчёта начала жизни: ум чётко понимал, что Лекс выдерживает одинаковые паузы между словами, однако за эти короткие промежутки сознание успевало воспроизвести всё больше и больше воспоминаний. Только к моменту неосознанной жизни — до трёх лет, все образы стали расплывчатыми и нечёткими, но зато больше включилось в работу тело — оно выдавало более глубокие ощущения и чувства, испытанные в те времена.

И вот Форс уже чувствует то, что он чувствовал в утробе матери. Лекс отсчитывал тем временем уже не годы, а месяцы, месяцы от рождения до зачатия. Тело Форса вспоминало тепло матери, её тревоги и радости того времени, вкус съеденной ею пищи... И вот отсчёт Лекса приблизился к «нулевой точке».

— А теперь углубись дальше и посмотри, что ты чувствовал, ощущал, видел до рождения! - скомандовал наставник.

Форс провалился в бесконечную лёгкость и радость. Его тело словно растворилось, а сознание металось в лучах согревающего белого сияния. Он не мог чётко осознать происходящее, но в этом состоянии он испытал огромную радость и счастье. Это состояние сопровождало его всё время пребывания «там», в мире ещё не родившихся душ. Хотя, по внутренним ощущениям, времени там не было вовсе. Его можно было растягивать, замедлять, ускорять, зацикливать... За мгновенье здесь, там можно было прожить сотни иргентовских лет.

— А теперь я даю установку: — донёсся до сознания Форса голос Лекса, — ты должен увидеть линии мира.

Форс начал искать что-то, доселе им не виденное и потому непонятное. Этот поиск был даже приятен, потому как в состоянии бесконечного счастья приятно любое действие. Однако пока Форс не мог уловить, что от него вообще хотят.

— Линии мира. — повторил Лекс. — Тебе нужно увидеть линии мира.

Дав себе установку увидеть эти непонятные «линии мира», Форс начал отходить от глубоких внутренних чувств и ощущений, и вглядываться в окружающее пространство. Через голубовато-белую пелену света начали нечётко проступать прямые полоски ярко-белого свечения.

— Линии мира. — повторял где-то фоном голос учителя. — Ты видишь линии мира.

В сознании наконец начала прорисовываться целая сеть линий, пронизывающих пространство. Они не были прямыми, а словно плавно огибали непонятный рельеф вокруг, хотя плотных тел в этом пространстве не было. Они шли по всем направлениям, пересекались друг с другом, пронизывали пространство словно сеть паутины. И у этих линий была какая-то своя, неясная неподготовленному сознанию, но ощутимая геометрия, они словно подчинялись каким-то законам, всё в них было не случайно. Это зрелище было потрясающе, масштабы его впечатляли. На всём видимом пространстве, куда ни посмотри, переливалась сеть из белых полос, они пронизывали всё, мир словно был соткан из них.

Сознание форса столь глубоко погрузилось в эту картину, что он уже не слышал команд Лекса, который ещё некоторое время повторял свою фразу про линии мира. Неизвестно, сколько времени Форс пробыл в этом состоянии. Сознание погрузилось в него, словно в сон, и наблюдало эту бесконечно красивую картину. Разбудил Форса лёгкий щелчок по носу. Открыв глаза, мальчик увидел над собой одного из тайных стражей.

— Ну вот и хватит — произнёс он. — Хорошенького понемногу.

Осмотревшись, Форс увидел вокруг себя лежащих учеников. Кто-то из них ещё лежал с закрытыми глазами, кого-то уже будили стражники. Вот Лекс наклонился над одним учеником и легонько щёлкнул по носу. Тот открыл глаза.

— Сколько я пролежал так? — спросил Форс и попытался сесть, однако тут же был остановлен: руки тайного стража прижали Форса к полу.

— Подожди. Рановато ещё вставать — произнёс страж.

И тут же Форс понял, почему: его тело было как будто обесточено. Не было сил пошевелиться. Отлежавшись, он выслушал ещё одну небольшую лекцию от Лекса:

— Итак, друзья, у большинства из вас получилось увидеть линии мира. У кого не получилось — не расстраивайтесь! Далеко не всем удаётся увидеть их с первого раза.

Лекс медленно расхаживал между лежащими на полу учениками и объяснял им:

— Ваше тело ещё не готово к глубокому погружению в энергетические структуры линий мира. Как вы сами видите, это очень энергозатратно и требует больших изменений в теле. Во время обучения вы научитесь повышать энергоёмкость совего тела, напитывать его внешними источниками энергии чтобы лучше видеть в этом состоянии. А источников масса. Эва и Яро сами по себе это колоссальные энергетические сгустки. Их энергиями можно зарядить тело. Атач и Пануст тоже могут напитать вас своими энергиями. Но самый близкий и надёжный источник — это конечно же энергия самой планеты. В первую очередь мы научимся работать на энергии Иргента.

— А почему во время практики ты обращался к нам в единственном числе? — спросил один из учеников.

— Я говорил вам «ты», как будто разговариваю с каждым индивидуально потому, — отвечал Лекс — что в этом состоянии сознание настолько погружается в воспоминания, что забывает о существовании других людей вокруг. И если бы я говорил вам «вы», обращаясь сразу ко всем, это сбивало бы сознание, настроенное на свои личные переживания и свой личный опыт. Потому считайте, что всё, что я говорю во время подобных практик, адресовано лично каждому из вас. Будто больше нет никого вокруг.

Форс лежал и испытывал глубокое ощущение расслабления. В этой практике он ощутил мощнейшую радость и счастье и до сих пор пребывал в этом состоянии, хотя оно постепенно слабело и угасало. Ему хотелось вечно лежать и наслаждаться этим. Было настолько хорошо, что даже холодный пол не вызывал дискомфорта.

Однако через некоторое время всем ученикам помогли подняться и отправили их спать в казармы, объяснив, что сейчас очень полезно отдохнуть и поспать.

Придя к себе в казарму, Форс обнаружил всех своих товарищей уже спящими. Он легко провалился в сон и сны его были приятными и лёгкими. А на следующий день тело словно стало невесомым и летало, за спиной будто бы расправлялись крылья.

Форс с нетерпением ждал следующего погружения, но следующая практика была назначена через несколько дней, дабы не перегружать тела учеников, ещё не готовые к таким нагрузкам. Однако уже на следующий вечер расстилая постель Форс обнаружил под одеялом записку следующего содержания: «попытайся сегодня перед сном увидеть линии мира».

— «Интересно, он всем это написал, или только некоторым» — подумал Форс на Лекса, ибо кому ещё знать, когда им стоит начинать практики. — «Весёленькая методика обучения получается. При помощи записок!»

И в этот вечер Форс снова попытался войти в то самое состояние, которое он испытывал тогда. Про себя он начал отсчитывать годы своей жизни назад, в прошлое, пока не оказался в том самом пространстве, где видел линии мира.

Словно лёгкий воздушный змей он стал носиться вдоль линий и изучать их строение. Дабы понять их суть, он приближался к ним на такое расстояние, что его сознание буквально сливалось с ними. И в этот момент в сознании начинали всплывать различные образы. Устав просматривать картинки, никак к нему не относящиеся и не несущие полезной информации, он настроился найти те линии, которые относятся к его жизни. На удивление, он нашёл только одну линию, относящуюся к нему. И эта линия уже проходила как бы сквозь его сознание. Точка наблюдения, из которой смотрел на тот мир Форс, уже была глубоко погружена в эту линию. Более того, любые попытки «вылететь» сознанием за её пределы не увенчивались успехом: линия плавно и грациозно отклонялась в ту сторону, в которую направлялось сознание Форса.

Поняв, что эта линия — это некий спектр, диапазон возможностей его личности, Форс начал исследовать её, углубляясь. Так как он находился в точке времени до своего рождения, он увидел, почувствовал, ощутил, углубившись вперёд, свою жизнь в утробе матери. Двигаясь дальше, он «перемотал» вперёд свою жизнь до момента рождения и ещё на несколько недель после рождения.

Немного отойдя от этих ярких чувств и ощущений, он подумал: «Да чего я там не видел? Интересней было бы посмотреть, что было в прошлых жизнях». С этой новой мыслью он начал двигаться по «своей» линии назад, погружаясь в момент, в котором он пребывал до своего выхода в это светлое и лёгкое пространство.

Тут он ощутил боль. Правое плечо. Его правое плечо пронзило что-то острое, и судя по всему, прошло насквозь. Он увидел воронку небольшого размера, свежую, совершенно непохожую на метеоритный кратер. До сознания дошла мысль о том, что это — воронка от взрыва. В ней лежали двое убитых. Их тела были изранены. Из спины одного из них торчал обрубок дерева. Через пару мгновений тело Форса упало на них в эту же воронку.

Форс начал просматривать случившееся, перемещаясь назад по линии. Он увидел, как в деревянное здание рядом попадает массивный круглый металлический шар, летящий с огромной скоростью. Половина стены разбивается вдребезги, от удара куски досок разлетаются вокруг. Один из таких осколков вонзается в спину бегущему неподалёку Форсу.

Присмотревшись к себе, Форс увидел тело мужчины лет сорока — пятидесяти, мускулистое, скорее высокого, чем среднего, роста, с широкими плечами. Типичный воин недавнего времени. Увидев свою смерть, ему захотелось посмотреть на картину боя. Пройдя по линии ещё немного назад, он увидел этого мужчину стоящим на холме и наблюдающим за приближением какого-то войска.

Огромная тёмная туча воинов, передвигающаяся на каких-то животных, появилась на горизонте. Форс не очень хорошо разбирался в биологии, потому разобрать, что это были за животные, он так и не смог. Эти животные неслись с большой скоростью и приближались к позициям Форса. И вот внезапно на горизонте вспыхнуло пламя. Оно резко ударило в глаза всем, кто смотрел в его сторону. Постепенно из земли вырвался огромный жёлтый шар, слепящий и растущий с большой скоростью. Этот шар просто выжигал последние ряды наступающего войска. Обезумевшие животные ускорили свой бег, стали метаться из стороны в сторону, сбивать друг друга и падать, увлекая за собой сидящих на них верхом воинов.

Через несколько мгновений шар раздулся до огромных размеров и его свет был столь силён, что невозможно было что-либо разглядеть. В этот момент Форс и все воины рядом с ним спрятались в укрытия. Переждав пик светимости, они высунулись посмотреть на уже угасающий огненный шар, который, уменьшаясь в размерах, плавно поднимался вверх, растягиваясь вширь. За спиной наступающей армады двигалась стена ярко-красного пламени, что была высотой в несколько раз больше человеческого роста.

В этот момент над горизонтом показалось множество издали казавшихся небольшими летящих предметов. Эти штуки оставляли в небе дымные следы, тянущиеся далеко за горизонт. Те из них, которые пролетали сквозь огненный шар, терялись в нём, а немногие вылетевшие за его пределы менялись — либо их дымный след менял свой цвет с белого на тёмный, и они взрывалис в воздухе, либо они просто падали на наступающее войско.

Недавно вспыхнувший шар уже был больше похож на дерево, «крона» которого поднималась вверх и облака перед ней расступались. А с поверхности планеты к ней поднимался широкий «ствол». Вся эта конструкция постепенно превращалась из ярко-жёлтой в багрово-красную и темнела. Через несколько мгновений на горизонте появился ещё целый ряд полос от дымных следов странных объектов. Потом ещё и ещё... Вот уже, казалось, всё небо было усеяно приближающимися объектами, оставляющими длинный белый дымный след за собою. Проходя сквозь потускневший огненный шар, эти объекты уже продолжали свой полёт, как ни в чём не бывало.

Завидев летящие в небе предметы мужчина, которым в прошлой жизни был Форс, дал команду отступать всем находящимся рядом воинам. Отступление превратилось в бегство: все просто кинулись бежать подальше от своих позиций. Форс уже не видел что происходило на горизонте, когда под ногами задрожала земля и вокруг замелькали вспышки взрывов. Один из таких взрывов впереди оставил после себя воронку, в которую позже упало убитое тело мужчины. Другим взрывом ранило нескольких воинов, бегущих впереди. Кто-то из них упал в ту самую воронку... Ещё одна вспышка взрыва, далеко позади, выплюнула из себя множество металлических шариков разного диаметра. Один из таких шаров через мгновение врезался в стену дома, отколов ту самую злополучную деревяшку, которая пронзила тело мужчины.

И всё это происходило на протяжении довольно короткого времени. Просмотреть что-либо ещё, погрузившись глубже, у Форса просто не осталось сил. Выйдя из этой реальности в свой мир, он подумал: «как же люди просматривают свои прошлые жизни полностью, если у меня сил хватило только на несколько мгновений до своей смерти?». С этой мыслью он, обессиленный, тут же погрузился в сон.

Силы, чтобы осознать масштабы увиденного и удивиться появились только наутро. Такое количество воинов не укладывалось в сознании Форса, он видел подобное массовое скопление людей разве что в горах при проходе Атача. Он даже зарисовал увиденное им «дерево» и летящие в небе «стрелы», оставляющие дымный след. Получилось довольно красиво. Любой человек нашёл бы эту картину достаточно привлекательной, не понимая, насколько ужасна она в реальности.

Когда он стал расспрашивать на занятии Алапара по поводу увиденного, тот строжайше запретил ему самостоятельно погружаться и просматривать линии мира и прошлые жизни самостоятельно, сказав что это очень опасно для неподготовленного сознания и нужно делать это на первых этапах только под контролем ведающих людей. В итоге Форс решил не распространяться о новой «методике обучения с записками» Лекса, видя, что у того могут быть проблемы с главой академии, который, судя по всему, не приветствует такие методы.